Кубок лунника Клименко Анна

«Ну, или он попросту решил от меня избавиться», – угрюмо подумала ведьма.

Потом ей почудилось, что сквозь упругую мембрану башни-раковины доносятся голоса, один из которых был женским.

– Эй! Э-эй! – завопила Малика, – выпустите меня! Всеблагий, я уеду, уеду завтра же! Я никому не расскажу о том, что здесь происходит!

Внезапно накатил приступ страха, руки затряслись, зубы начали выбивать барабанную дробь. А что, если… Если и вправду граф решил заморить ее здесь голодом, а тело потом спустить в подземелья?

«Но у него не должно быть причин желать моей смерти», – Малика из последних сил пыталась себя успокоить. По щекам побежали горячие соленые капли, горло сжалось.

«Нет причин? Ох, дорогая, ты можешь знать слишком много для того, чтобы остаться в живых!»

– Альвен! – в последний раз позвала Малика.

Нет ответа. Тишина. Страшная, как в гробу. И темно… точно также.

Сердце забилось, заметалось в груди пойманной птицей. Сколько еще кидаться ей на теплую стену? Надолго ли хватит сил? Малика с хрипом втянула воздух, облизала пересохшие губы. Ну вот, начинается. Попить бы – но воды нет. И, похоже, не будет уже до самого конца.

«А он будет приходить сюда каждый день и наблюдать за тем, как я умираю».

Ведьма сползла по стене на пол и закрыла глаза. Провела рукой по щекам, вытирая слезы. Если бы только… она оставила ректору записку о том, куда и зачем направляется! Тогда, может быть, ее бы успели найти еще живой, но все это – только мечты. Она, Малика Вейн, одинокая ведьма. Никому не интересно, куда и надолго ли она уехала. Никто не будет горевать, если больше она никогда не вернется в стены Академии. Разве что Лягух?..

Малика вдруг необыкновенно четко представила себе посыльного, его круглые и всегда печальные глаза, большой рот, вечно улыбающийся – но тоже невесело, а как-то заискивающе… Бедный человек, несчастное создание, которое никто не любит. Ее душили рыдания, но теперь уже от жалости к Лягуху.

«Бред», – решила ведьма, – «как скоро».

Но почему – скоро? Она не могла точно сказать, сколько минут – или часов – провела в этой душной тьме.

Малика прилегла, прямо на пол, положила руки под голову. Вслед за страхом пришла дикая усталость, а за ней шлейфом стелился тревожный сон.

«Какая же ты наивная дурочка, Малика Вейн», – успела подумать ведьма, засыпая.

…Что-то изменилось. В глаза ударил яркий с непривычки свет.

Свечи?!! Но…

Шумно вздохнув, Малика приподнялась на локте и огляделась. Похоже, она по-прежнему находилась в графской спальне.На комодев давно не чищеномсеребряном канделябре ярко сияли золотые звезды свечей.Рядом, на лиловом покрывале, мирно ждал поднос, уставленный глянцево блестящей черной посудой.

Ведьма почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд и быстро обернулась, уже зная, кого увидит.

Лунник. В белой сорочке и черных шароварах, какие носили в восточных землях Империи. Иссиня-черные волосы рассыпались по плечам, придавая графу совершенно невинный, даже чуточку романтичный вид.

Он стоял у распахнутых дверей спальни, опершись на стену, и очень внимательно разглядывал Малику. Без тени насмешки или презрения.

– В-вы, – прохрипела она, с силой проводя пальцами по лицу.

– Чрезвычайно трудно заподозрить истеричку в женщине, которая, не смущаясь, нюхает губы мертвеца, – негромко сказал лунник.

Он скользящей, невесомой походкой преодолел разделяющее их расстояние и остановился в изножье огромной, но довольно жесткой кровати. Малика пискнула и отпрянула, при этом едва не опрокинув поднос.

– Да что это с вами? – граф Рутто продолжал озадаченно рассматривать ее, – я вынужден признать, что некоторые… дела… заставили меня отсутствовать некоторое время. Но меня не было два часа, госпожа Вейн. Что произошло с вами? Здесь, в самом безопасном месте моего замка?

Ведьма облизнула губы, пытаясь собраться с мыслями. Что делать? Бежать, пока цела?..

– Зачем вы меня заперли? – с трудом выталкивая каждое слово, прошептала она.

– Так было нужно для вашего же блага . Я не обязан отчитываться, госпожа Вейн. Я здесь хозяин. И не моя вина, что вы возомнили себе йоргг знает что.

– Я думала… – Малика поняла, что дрожит как осиновый лист, – я думала, что… вы меня решили уморить… а тело…

Альвен Рутто пожал плечами.

– В любом случае, я бы не стал вас морить голодом и жаждой, госпожа Вейн. Лунники милосерднее людей, и вас бы ждала быстрая и легкая смерть. Я бы свернул вам шею – и все.

Он вздохнул и сел на край кровати, подвинул к Малике поднос.

– Простите меня, госпожа Вейн. Я не думал, что два часа в темной комнате вас… гхм… выведут из состояния душевного равновесия. Позвольте, я налью вам бокал хорошего вина и угощу прекрасным бифштексом с грибами.

– Зачем вы меня заперли, граф? – упрямо повторила Малика, – что такого вы скрываете?

– Это вас не касается, госпожа Вейн, – лунник невозмутимо наполнил бокал золотистым вином и подал его ей, – выпейте, оно придаст вам сил и сгладит воспоминания о тех неприятных ощущениях, которые вы испытали.

Манжет сорочки сдвинулся, и Малика увидела на гладкой бледной коже багровеющий след от чьих-то зубов. Причем зубов человеческих.

– Что с вашей рукой?

Он вздрогнул и поспешно оттянул рукав вниз.

– Как я уже сказал, это вас не касается.

Ведьма взяла бокал.

– Надеюсь, вы, граф, составите мне компанию?

– Полагаете, что я вас собираюсь отравить? – в уголках губ появились горькие морщинки, – не нужно так думать, госпожа Вейн. Я просто хочу, чтобы вы набрались сил и сделали то, что собирались. Вы ведь планировали заняться чем-то интересным в моей спальне?

Малика едва не поперхнулась. Точно! Два с небольшим часа назад она была твердо уверена в том, что будет спасать лунного лорда от невидимого врага. Но теперь… Какой был в этом смысл? Похоже, Альвен Рутто прекрасно обойдется и без магии. Или… все же – стоит попробовать?

– Я хотела оградить вас от призрака Хаора, – смущенно буркнула ведьма, – если он, конечно, не выдумка. Призраки особенно сильны ночью… Граф, а вы точно не помните, кто вас проткнул кинжалом?

Она очень внимательно наблюдала за лунником. Но нет. Ничто не дрогнуло на его лице, ничто не всколыхнулось в золотых глазах.

– Понятия не имею, кто бы это мог быть, – сокрушенно изрек лунник, – кажется, я читал. А потом вдруг обнаружил себя на полу, и вы держали в руках мою голову.

Малика пригубила вино. Безусловно, Альвен Рутто отменно владел собой – и при этом вдохновенно лгал. В конце концов, кто-то укусил его за руку, пока она, Малика, сидела взаперти. Ну, что ж…

Вино проложило теплую дорожку к желудку. Граф, отставив свой бокал, снял крышку с тарелки: там, попирая ломтики жареных опят, возвышался огромных размеров бифштекс.

– Вы так любезны, – вырвалось у Малики, – я немного приду в себя, и займусь подготовкой защитного круга. Ведь еще не поздно?

Лунник неспешно потягивал вино, и выражение его глаз чуточку потеплело.

– Сейчас восемь часов вечера, госпожа Вейн. Вы еще все успеете.

– Почему вы позволили мне остаться? – она прищурилась на лунного лорда, – боитесь, что рано или поздно Хаор вас прикончит?

Это была наживка, по большому счету глупость – но в душе Малики порхала легкой бабочкой надежда на то, что граф возьмет – да проговорится. О том, кто ему воткнул в спину кинжал, о том, кто от души цапнул за запястье, прокусив до крови…

Альвен Рутто продолжал смаковать собственное вино, и добродушно ответил:

– Я подумал, что Хаор в любом случае заслуживает покоя, уважаемая госпожа Вейн. Пусть… отправляется туда, где ему самое место.

– Значит, поначалу вы так не думали?

– Поначалу я думал, что Ирисовые пустоши обойдутся без ваших услуг.

«Ну что ж», – Малика положила в рот кусочек бифштекса. Готовили его со знанием дела, всего в меру – соль, специи, выдержано в маринаде. Неужели граф снизошел до занятий кулинарией? Хм. Если он и правда слуг распустил, то… – «Поглядим, что здесь к чему».

Она уже и сама не знала, чего ей хочется больше: выдворить призрака Хаора – или разобраться в хитросплетениях дел человеческих?

…Спустя час ведьма уже плела защитный купол.

Мысленный приказ, жест, слово. Ты не видишь, но чувствуешь, как из тканого полотна Этернии выдергиваются одна за другой бесцветные ниточки, липкие и тягучие, словно паутина, как ложатся они спиралью вокруг тебя, виток за витком. И так до самого верха, когда диаметр витка сходится в точку.

– Уфф.

Малика Вейн отерла пот со лба. Это не передать словами, да и не поймет простой смертный – но широкая кровать лунного лорда оказалась под призрачным куполом, который ведьма ощущала как продолжение себя самой, а пресловутый Хаор должен был воспринять как неодолимую преграду.

– И что? – граф недоуменно повертел головой. Его желтые глазищи светились в полумраке, отражая скудный свет свечи.

– До утра – ничего, – Малика пожала плечами. Затем, чуточку подумав, устроилась поудобнее: подогнула ноги, а под локоть сунула подушку. Лунный лорд уже давно расположился с комфортом, нагромоздив с десяток подушек одна на другую и соорудив себе нечто вроде кресла.

– То есть, я не могу выйти за пределы этой комнаты? – уточнил он.

– Можете. Но разрушите поставленную защиту.

Ей показалось, что лунник усмехнулся. Но в следующее мгновение лицо его было абсолютно серьезным – вот и поди пойми их, детей луны. Все равно что пытаться схватить блик света на водяной зыби.

– Луна взошла, – вдруг произнес граф. Взглянул на Малику выразительно, – вы не боитесь? Один на один с чудовищем?

– Я попытаюсь вас развлечь, граф.

Черные гладкие брови приподнялись.

– И каким же образом?

– Вы будете мне рассказывать о том, кто такой Хаор. Мне жутко любопытно, почему одно только его имя заставляет дрожать честных этернийцев.

Граф Рутто зябко обхватил себя руками за плечи, покачал головой.

– К чему ворошить прошлое, госпожа Вейн?

– К тому, чтобы упокоить ваше привидение, граф, – тоном, не терпящим возражений, отрубила Малика, – рассказывайте. У нас впереди целая ночь.

Он вздохнул с выражением притворной обреченности и пробурчал:

– Все равно, что на исповеди в храме Всеблагого.

… – С ведьмаком Хаором Ливори я познакомился с полтора века назад, когда прилетел в эти края с севера. Знаете, Этерния меняется. Ныне север за Солнечной горой – благодатная земля. Сто пятьдесят лет назад там было весьма неуютно. Холодно, сыро. Голодно, в конце концов. Вам, как ведьме, должно быть известно о лунниках чуть больше, чем простым этернийцам, госпожа Вейн – и не удивляйтесь, если я признаюсь, что в свое полуголодное детство я охотился на волков. У них… э-э… как бы объяснить… У волков очень сытная кровь, она была хороша в стужу, не давала замерзнуть. Но волки тоже должны что-то есть, стаи уходили все южнее, за оленями. Мы – следом. Не все, конечно, нет. Но моя семья решила перебраться туда, где тепло. Да, тогда нас было много – отец, мать, и трое моих братьев. И мы не могли предвидеть то, что случится в скором времени.

Граф замолчал, слепо уставившись на огонь свечи. Она горела ровно, длинным острым когтем разрывая мрак, но там, где обрывался золотистый круг света, тьма только сгущалась. Казалось – вот-вот набросится она на яркую звезду – и задушит, погасит, чтобы воцариться на века в перламутровой спальне лунного лорда.

– Что должно было случиться? – прошептала Малика. Отчего-то казалось святотатством говорить громко.

Лунник вскинул на нее рассеянный взгляд. О, как далеко он был в те недолгие мгновения!

– Объявили охоту на… нас, – одними губами ответил он. Затем тихо добавил, – мы оказались беззащитны перед людьми. И я спасся тогда, потому что был быстрее родителей и сильнее братьев. Хотя лучше было бы погибнуть. Ведь вся моя семья была убита, госпожа Вейн! Только за то, что какому-то полоумному фанатику пришло на ум то, что лунники – йорггова армия, хотя самого йоргга никто в глаза не видел, и имя его служит только для того, чтобы где-то найти первопричину зла. Впрочем, все это не относится к предмету нашей беседы, верно? – он подмигнул с наигранной веселостью, от которой у Малики по коже побежали мурашки.

– Когда я, голодный и раненный, появился в Блюменсе, здесь все было немного иначе, – бодро продолжил лунный лорд, – домов здесь было больше, гораздо. Это ведь позже людей выкосила лунная немочь. А тогда… Здесь была самая настоящая городская ратуша с часами, площадь перед ратушей, рынок, хорошие дома… Правда, не каменные, всего лишь деревянные. Все они сгорели в пожар несколько лет спустя. И вот я, пятнадцатилетний сопляк, забился в щель между домами на окраине чтобы переждать день, а ночью попытаться раздобыть еды. Но меня быстро нашли, выволокли из укрытия и потащили на рыночную площадь. Я слабо помню, что было дальше. Толпа, перекошенные и багровые лица, полные живительной крови, едкая боль, когда в меня попадал ловко брошенныйкамень. Потом как-то очень сноровисто меня подвесили на крюк вверх ногами – на таких крючьях подвешивают свиные туши, госпожа Вейн. Я даже не понял, что произошло тогда. Помню собственное удивление, когда в подставленное ведро хлынула кровь. Из моего горла.

И он с легкой улыбкой показал пальцем на шею.

Малика обхватила плечи руками. Так вот откуда взялся старый шрам! Впрочем, стоит ли удивляться. В те времена Этерния была еще та… Да какая разница? Она и сейчас все такая же, не изменилось почти ничего.

Лунник спрятал лицо в ладонях, затем с силой провел пальцами по волосам.

– И свет заслонила тень. В пятнадцать лет мы мало что понимаем. Я думал, что это – йоргг, о котором тогда не судачил только ленивый. Йоргг, который явился за мной, чтобы утащить в свое подземное царство. Но оказалось, что… Это был Хаор, местный ведьмак. Он что-то крикнул в толпу, взмахнул руками, как будто отгонял назойливых и мерзких насекомых. Уж не знаю, что он тогда сделал, но… Людишки бросились врассыпную. А он быстро зажал мне рану рукой, что-то пробормотал – на шее сжался раскаленный обруч.

«Терпи», – сказал мне тогда ведьмак, – «это только начало».

Лунники славятся тем, что быстро регенерируют. Тогда, почти обескровленный, я потерял сознание, но это был не конец. Это был отдых, необходимый для восстановления. Вот так я и познакомился с Хаором, госпожа Вейн.

– А что было дальше? – безжалостно поинтересовалась ведьма.

Граф с интересом поглядел на нее, хмыкнул.

– Дальше я очнулся в его доме, госпожа Вейн. В чистой постели. С перевязанными ранами. Меня накормили впервые за много дней. Хаор думал, что я встану на ноги и уйду из его дома…

– А вы?

– А я не успел, – издевательски заметил граф, – толпа ворвалась в дом Хаора, госпожа Вейн. Столь любимые вами честные этернийцы, которым вы жаждете помочь. Они схватили Хаора, его жену, его дочь, выволокли на улицу и убили.Яже… малодушно спрятался. Вот так. Сидел в тайнике, которым не успел воспользоваться сам Хаор, и слышал слова его последнего проклятия. Видите ли… Я подозреваю, что дар у него был похож на ваш. Он мог напугать – но не убить. Этим-то и воспользовалась истошно орущая братия, кажется, среди них был жрец Эо, он кричал – вперед, вперед дети Всеблагого, не бойтесь теней йоргговых… Так вот. Умирая, Хаор обещал вернуться и наказать виновных. Ну что, это все, о чем вам хотелось узнать?

– Наверное, – ошеломленно пробормотала Малика. У нее просто не вязалось, как мог Альвен Рутто отсиживаться в безопасности, когда убивали его спасителя. Он совершенно не был похож на труса. Уж скорее бы ввязался в драку и погиб…Что-то здесь было не так. Хотя – что можно хотеть от пятнадцатилетнего мальчугана?

Она приложила ладони к пылающим щекам. Затем поинтересовалась:

– Если Хаора убили как ведьмака, откуда появился курган?

– Люди боятся проклятий, – усмехнулся лунник, – они собрали то, что осталось от ведьмака и его семьи, отнесли на пустошь и похоронили там.

– Значит, под ирисами спит вся семья, – пробормотала Малика, – ну что ж, спасибо за рассказ, граф Рутто.

– Думаете, это вам поможет?

– Я искренне верю в то, что верну Хаору покой, – спокойно отозвалась ведьма, – сейчас для меня важно только это.

– Только ли?.. – желтые глаза Рутто превратились в злые щелки. Но вдруг, не дожидаясь ответа, он приложил палец к губам, – слышите, госпожа Вейн? Этот голос, взывающий к самой Справедливости?

Малика, недоумевая, прислушалась.

Под сводами живого замка царила тишина. Но не та тишина, о которой мечтаешь после шумного и суетного дня. Тишина мертвая и давящая – «как в склепе», – успела подумать ведьма… Ровно за миг до того, как где-то раздался звериный вой.

– Полагаете, это Хаор? – шепотом спросила она, вслушиваясь.

Лунный лорд задумчиво улыбался, блуждая в лабиринте собственных воспоминаний.

Тем временем, начавшись с басов, вой перекатился к высоким нотам, от которых задрожали и зазвенели бокалы. Еще миг – и снова тишина окутала спальню.

– Почему бы и нет? – лунник покачал головой, – курган потревожен, госпожа Вейн. Тот, кого убили невинно… Тот, кого убили из-за меня , вернулся. И пусть будут наказаны те, кто это заслужил.

«Что-то вы темните, милорд», – подумала Малика, а вслух сказала:

– Возможно, возможно. А вас не смущает, граф, что виновные давно отправились в мир иной?

– Остались их потомки, – сладко промурлыкал лунник, приподнимаясь с подушек, – возможно, их не так уж и много, госпожа Вейн. Но, смею вас заверить, убитый принадлежал к одной из старинных семей. Его прадед мог засадить ведьмаку нож под сердце. Или его прабабка собственноручно задушила жену Хаора. Все очень просто, госпожа Вейн.

Он говорил медленно, как будто смакуя каждое слово.

«Возможно … и вы бы, граф, не отказались от мести, прикрывшись именем бестелесного призрака».

Малика признала эту мысль вполне здравой. Собственно, отчего бы нет? Мало кому понравится, когда тебе перерезают глотку как откормленному борову.

– Я бы хотела завтра же посетить курган, – сдержанно сказала она.

– Если позволите, я буду вас сопровождать, – хищно усмехнулся граф, – йоргг… ЛУНА!Я… я ничего не могу…

Он слепо уставился на стену, прилип взглядом к невидимому Малике ночному светилу – а она, как зачарованная, не могла оторваться от болезненного лица графа.

Вздулись вены, прочертив лоб синей сетью. Мгновенно набрякли черные мешки под глазами. И зубы, белоснежные острые зубы, казалось, подросли еще немного.

Лунник растерянно глянул на Малику – на миг ей померещилось в золотых глазах сожаление, взмахнул рукой. Фаланги пальцевпродолжали удлиняться, ногти заострились, загнулись хищными когтями.

– Я предупреждал, – проскрежетал он невнятно, с трудом ворочая языком, – луна!

«Нетрудно было догадаться, что он долго не продержится», – отстраненно подумала ведьма. Еще мгновение, как под гипнозом, она смотрела на оплывающие, вытягивающиеся черты красивого лица лунника. А затем –

– Бегите! – проревело то, что минутой назад было почти человеком.

Распахнулись сами собой двустворчатые двери спальни, грохнули в страшной тишине о живые стены.

А Малика, стряхнув наконец столбняк, скатилась на пол и, скользя в шерстяных носках по гладкому перламутру, метнулась прочь.

Она, как говорится, удирала во всю прыть. Очертя голову. Совершенно не думая, куда бежит. Не давая себе ни одного шанса понять, что глупо даже пытаться спрятаться от лунника в его собственном замке. Ведь если живой замок помогает хозяину, то отчего бы ему не предоставить луннику и прекрасный десерт в виде молоденькой свеженькой ведьмы, полной вкусной крови и состоящей из ароматного мяса?

Малика неслась вперед по коридору, загибающемуся спиралью. Бесшумной тенью скользя в шерстяных носках. Вперед – и в неизведанные глубины исполинской раковины.

«Какого йоргга ты здесь делаешь, Малика Вейн?» – мысли прыгали как детские тряпичные мячики, – «зачем ты здесь? Почему не послушалась доброго совета и не убралась подальше от Ирисовых пустошей? Теперь – о, теперь ты рискуешь стать обедом для лунника! И все из-за жалких трех сотен фунтов, которые полагаются сотрудникам отдела за каждого упокоенного духа!»

Выносливость не относилась к числу достоинств ведьмы, а бег, как и следовало предположить, не входил в число ее интересов. Очень скоро закололо в правом боку, воздух сделался вязким и горьким, к горлу подкатила тошнота.

– Йоргг! – шепотом выругалась она, переходя на шаг и озираясь.

Ей, преподавательнице Академии Пражена, жутко хотелось неприлично ругаться. Н-да. Ты хотела приключений на свою седалищную часть тела, госпожа Вейн? Так и получай их в полном объеме!

…Но погони не было. По крайней мере, Малика не слышала за спиной ни топота тяжелого зверя, ни клацанья когтей по твердому полу. Она пошла дальше по коридору, размышляя о том, какое это счастье, что здесь не кромешный мрак. А то недолго и свалиться куда-нибудь… Кто знает, как устроен живой замок лорда?

В коридоре… Нет, в широкой галерее, куда попала Малика, было довольно светло, не смотря на полное отсутствие окон. Сверху на черный пол шеренгой опускались столбики лунного света; тонкие белые иглы прокалывали мрак – и бесконечно вереницей убегали куда-то вперед. Малика вздохнула, запахнула на груди халат. Ну надо же, стоило только отойти от жилых помещений, как сразу стало холодно.

– Мне всего-то и нужно, что продержаться до рассвета, – сердито буркнула она себе под нос, – надеюсь, лунник поутру меня найдет.

«А зачем ему тебя искать?» – цинично заметила другая половина Малики, вечно сомневающаяся, но при этом язвящая направо и налево, – «сгинула чокнутая ведьма в лабиринтах – и прекрасно, одной проблемой меньше».

– Что значит – зачем? Нет уж, он меня обязательно найдет, – возмутилась ведьма, – он не похож на человека, способного на подлость.

Или все-таки похож? Да и как можно думать о луннике, словно он человек?!!

Запутавшись в собственных измышлениях, Малика решила больше не думать ни о чем таком… Провокационном. Пусть все идет как идет.

Она прислушалась. Впереди ее ждала свернувшаяся клубком тишина. Сзади – тоже. Никто не выл, не рычал, не скреб когтями перламутр на стенах. – «йорггов лунник!»

И Малика неспешно пошла вперед. Ей очень хотелось верить, что граф – это единственная опасность под сводами живого замка.

Ведьма шагала по галерее, которая становилась шире и светлее. Появились окна, да такие, что сквозняки раздували полы халата. Малика на всякий случай решила держаться подальше от этих громадных провалов в стенах, подошла вплотную к стене.

Здесь, как и всюду в замке, чернота вулканического стекла была расцвечена перламутровыми инкрустациями, гигантскими картинами, на которых отпечатались воспоминания лунного лорда. И, поскольку заняться было совершенно нечем, ведьма медленно шла вперед и глазела на страницы этой темной книги.

Малика невольно задержалась напротив одной из них и потрогала переливающуюся всеми цветами радуги фигуру лунного лорда. Здесь он был изображен тощим и узкоплечим на фоне совершенно неузнаваемых холмов. Лунник брел куда-то, понуро опустив голову, а на спине его красовался немыслимых размеров горб.

«Хм», – ведьма потрогала пальцем образование на спине щуплого паренька, отошла подальше от стены. При чем здесь горб-то?

«Скорее, мешок. Сверток с вещами», – поправила она себя, – «спрошу утром…»

Малика и сама не могла понять, почему остановилась и топчется, топчется перед этой перламутровой страницей воспоминаний. Ну, щуплый парнишка. Ну, горб. Или мешок какой. Вроде все в порядке. И холмы вокруг самые обычные.

Но что-то заставляло ее топтаться на месте, переминаться с ноги на ногу. Медленно, очень медленно отходить от стены.

Малике все казалось, что еще шажок – крошечный, малюсенький шажок – и она поймет, разгадает эту картину… Если взглянуть на нее издали…

«Йоргг, а я высоко забралась», – подумала ведьма, глянув мельком в окно.

Свежий ветер Сэлдима так и норовил подхватить ее, словно бумажную куколку, смять и швырнуть вниз, на камни.

Она скользнула взглядом по долине, заросшей ирисами. Свет полной луны как будто собрался в плошку, туман матово светился словно жемчуг на черном бархате. И на самом краю долины снова горел костер, выбрасывая в ночь яркие полотнища.

«Неужели и правда Нэйд?»

Малика поежилась. Все говорило о том, что она, сама того не ведая, полезла в осиное гнездо. Теперь оставалось либо удирать, сверкая пятками, либо… набраться мужества и обкурить дымом зловредных насекомых.

Ведьма опять повернулась к перламутровой картине. Паренек, шагающий с большим мешком. Йоргг, да что он там мог тащить? Здесь он совсем одинок, семья погибла. Ну о каком скарбе может идти речь?

«Разве что… это должно быть нечто очень ценное, дороже жизни…» – Малика в сомнении почесала затылок и сделала еще один, последний шаг назад.

А потом… Дыхание застряло в горле.

Из полутьмы-полусвета к ней метнулась серая масса. Где руки, где ноги – не разобрать. Да и были ли эти самые ноги?!! Подумать ведьме не дали, совсем.

Что-то резко ударило ее под ложечку, заставляя согнуться пополам. Резкий толчок в плечи… Малика неуклюже взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и – бешеный свист ветра в ушах, а перед глазами только темное небо с воспаленным оком полной луны…

«Всеблагий, я же…»

Она не успела подумать о том, что случится через несколько мгновений. Луна – огромная, багровая, полная крови… завораживала. Отнимала рассудок. Забирала милостиво желание понимать и осознавать происходящее.

– Мама, – одними губами позвала ведьма.

Плевать, что она не помнила своей несчастной матери. Главное, что сейчас она должна быть где-то рядом. Незримая ниточка, выдернутая из изнанки тканого полотна Этернии.

Малику ударили. Снова, в бок. Она перекувыркнулась, раз, другой, затем почему-то носом уткнулась в жесткий мех. Ветер взвыл разочарованно, словно у него отняли желанную добычу, а еще через мгновение Малика упала на камни. Дальше не было ничего, разве что…

…Небо. Сочное, свежее, умытое.

Малика облизнула пересохшие губы.

Йоргг. Как она здесь оказалась? И тут же с быстротой сапсана, пикирующего на неповоротливого голубя, больно резнула мысль – так я ведь упала! Едва ли не с самого верха башни лунника. На камни. Значит, вот оно какое, царство Эо Всеблагого?

Ведьма попробовала шевельнуться, и это ей удалось. Каждая косточка болела так, словно ее, Малику Вейн, пропустили сквозь мельничные жернова. И именно эта боль, совсем не потусторонняя, вернула ведьму к действительности.

Стоп. Выходит, это прекрасное небо, повисшее над головой словно хрустальная чаша, вовсе не принадлежит изнанке полотна Этернии. Зачем-то Малика подняла руки, повертела ими у себя перед глазами. Руки как руки, по пять пальцев на каждой, а вот здесь, на предплечье, огроменный синяк, да еще ссадина.

– Я боялся, что Вы пострадали больше, чем казалось, – прозвучал рядом голос лунника. Малика с облегчением вздохнула: нет, определенно она продолжала пребывать в мире живых. Ибо – как без устали твердили святые братья – лунник ни коим образом не может попасть в царство Всеблагого. Вот так. Ведьма может, а лунник – нет. Ни под каким видом.

– Я бы не простил себе, если бы вы умерли, – тяжело проговорил граф, – подумать только! Я ничего не смог с собой поделать. Чуть не сожрал собственную гостью.

«Хорош врать-то», – раздраженно подумала Малика.

Но лунника не заставить говорить правду только потому, что тебе этого так хочется. Здесь придется… действовать по-другому. Тоньше, умнее. Самой вплести филигранный завиток в кружево интриги.

Кряхтя и ругаясь сквозь зубы ведьма села и огляделась. Ха! Оказывается, его светлость лунный лорд притащил ее в ирисовую долину, положил на бочок, а сам устроился рядом, кутаясь в то, что осталось от одежды после превращения.

– Я плохо помню, что случилось, – наивно хлопая ресницами, сказала Малика, – а вы, милорд… Как ваше самочувствие?

Вопрос походил на утонченное издевательство. Лунник выглядел так, как мог выглядеть человек с которого сперва содрали кожу, а затем кое-как натянули ее обратно, причем не очень-то аккуратно. Трансформа не прошла бесследно: вид у графа в самом деле был помятым. Кожа на обнаженной груди, на шее, на руках провисала складками. Ее стало чересчур много для уменьшившегося скелета.

– Это пройдет, – он удрученно махнул рукой, – сейчас утро. Скоро я буду самым обычным. И между прочим, вам не кажется, что меня можно изредка называть по имени?

– Лунники всегда начинают фамильярничать с теми, кого чуть не сожрали? – Малика поежилась. На земле было свежо, задиристый утренний ветер играл растрепанной косой.

«Тоже мне, нашел, куда притащить. Не иначе как закопать хотел, если помру!»

– Не нужно… так, – пробормотал лунник, – в конце концов я с собой справился. Даже успел поймать вас.

«Вопрос только в том, кто – или что – меня сбросило, не так ли?»

Она, прищурившись, задумчиво разглядывала лунного лорда. К чему ему убивать хозяина гостиницы? Месть? Или, быть может, возврат давнего, очень давнего долга?

Альвен Рутто сидел на земле, обхватив руками колени, и делал вид, что чрезвычайно заинтересован ближайшим густо-сиреневым, почти черным ирисом. Очень бледная, цветом сродни алебастру кожа подтягивалась на глазах, облегая мускулы словно чулок. Он почувствовал ее изучающий взгляд и обернулся, но в этот миг – Малика была готова поклясться – в золотых глазах кошачьей тенью мелькнул страх.

«Ну, не за меня же он будет бояться, верно?» – хмыкнула ведьма. Затем откашлялась:

– Э-э… граф… Что-то подсказывает мне, что неразумно оставаться в вашем замке еще на одну ночь. Вы не могли бы… посодействовать… В общем, здесь нет второй гостиницы, так ведь?

– Уезжайте отсюда, – беззвучно произнес лунник, – не обременяйте мою совесть никому ненужной смертью.

Она усмехнулась. Затем, морщась, подобралась к неподвижному графу и положила ладонь ему на плечо. Лунник вздрогнул, но не отстранился, и Малика, замирая от собственной наглости, приблизила свои губы к слегка заостренному уху.

– С чего вы взяли, граф, что я собираюсь помирать?Теперь я точно никуда отсюда не уеду. До тех пор, пока не увижу всю картину так, как она и должна выглядеть. До тех пор, пока справедливость не восторжествует, зло не будет наказано, а Хаор не отправится в посмертие, где ему самое место.

– Еще одна чокнутая ведьма, – лунник вздохнул, – поступайте, как знаете. Я не буду препятствовать, но помогать тоже не буду. Как я уже говорил раньше, мне наплевать на то, что творится в банке с пауками.

Малика приподняла брови с видом оскорбленной невинности.

– А как же поход к кургану?

Золотые глазищи превратились в зеркала, в которых отражалась взъерошенная, воинственно настроенная и оттого смешная Малика Вейн.

– Мы поедем туда после обеда. После того, как я смогу спуститься в город и устроить вас в гостинице.

– Вот и замечательно. Помогите мне, пожалуйста, подняться.

…Опираясь на крепкую руку графа, Малика неспешно брела к подножию замка. Даже не брела, ковыляла. Суставы, связки, сухожилия – все болело немыслимо, заставляя скрипеть зубами. К тому же, ведьма продолжала думать , и это было хуже всего – когда при всем желании не можешь вышвырнуть прочь собственные мысли. Хотя… гнать бы их, эти мысли, поганой метлой. Особенно когда тебя под ручку ведет молодой красивый мужчина. Да-да, красивый! Кожа подтянется, и все будет как в тот раз, когда он вошел под своды гостиницы «Кубок лунника».

– А много ли вы знавали ведьм, граф? – поинтересовалась Малика, томно склонив голову к плечу лунного лорда.

– Пусть это будет моим маленьким секретом, – усмехнулся он.