Фонтан с шоколадом Чалова Елена

Я работала, как обычно, в смену Светланы Сергеевны и Леночки. В магазине нарисовались две девицы, которые принялись напропалую мерить тряпки и болтали при этом, как две полоумные сороки. Леночка улыбалась и молча таскала им тряпки охапками, а я, время от времени принимая отвергнутые наряды, прислушивалась, пытаясь уловить, о чем, собственно, девицы разговаривают.

– Ну, как твой крестный? – спрашивала одна – высокая блондинка с пышными формами и в ярко-красных сапогах на шпильках.

– Да ничё, – отвечала другая – высокая блондинка с чуть менее пышными формами и в черных лайковых сапогах на шнуровке выше колена и, само собой, на шпильках. – Только, прикинь, завелся он из деревни уехать. Прям не знаю, что на него нашло.

– А куда? Глядишь, в Лазурном жить будешь.

– Не-а. Он говорит – там скучно везде. Ни тебе потрясов, ни тебе игры.

– Да ладно свистеть! Говорят, там половина наших! Так уж все должно быть как в родной деревне.

– Ну, не знаю… Зимовать там – одно, а жить как-то зло слишком.

– А ты возьми с собой хвоста.

– Ага. Тут-то мой зайчик прошлое и вспомнит – и быстро упечет в рехаб или вообще не знаю куда… Девушка, это что? Я же сказала – голубой!

– Простите! – Леночка метнулась за требуемой вещью.

Девицы же, до этого полностью игнорировавшие наше присутствие, обозрели меня с таким странным выражением на лицах, что я просто не знала, что именно сказать. Или лучше – какое выражение лица надеть. А потому стояла столбом, улыбаясь как кукла.

Девицы провели в бутике еще минут тридцать, и после них нам пришлось чуть не весь товар перебирать и раскладывать заново.

Ловко складывая разноцветные тряпочки, Леночка тихо материлась сквозь зубы. Я с удивлением уловила, что адресуется она к какой-то конкретной Мурке.

На мой вопрос коллега негромко поведала мне, что одна из девиц – та, что в черных сапогах, – раньше работала в этом самом магазине. Но пару лет назад девчонке подфартило. На нее положил глаз какой-то папик.

– А я думала, у нее родственники богатые, – пробормотала я. – Она вроде про крестного говорила.

– Это он и есть, только называть папиком теперь не модно. Эй, ты совсем ничего, что ли, не поняла?

И после разъяснений Леночки разговор девиц обрел совершенно другой смысл. «Деревня» – это, оказывается, места обитания богатых людей на Рублево-Успенском шоссе. Лазурное – не пансионат или поселок на берегу Черного моря, как я наивно предположила, а Лазурный Берег Средиземного моря, расположенный во Франции.

«Хвост» – это, как правило, телохранитель, но он может совмещать в себе и функции телоублажителя. Я только глазами хлопала, поражаясь выносливости и богатству русского языка.

Но дальше случилось самое интересное. Выяснилось, что эта Мурка – в миру Наташа – каждый год отмечает свое вознесение в мир богатых и благополучных тем, что приходит в магазин и приглашает девочек на вечеринку.

– Пати на хате, – объяснила Леночка. – Так что готовься. Правда, ты замужем, ну да ничего, раз муж у тебя не крутой, то, думаю, можно.

– А это что, только для незамужних?

– Так в том и смысл!

Я задумалась. Похоже, Мурка стремится облагодетельствовать своих подруг и приглашает девочек, чтобы они нашли там себе крестных, или спонсоров, или, если повезет, – мужа. Мне это все как-то ни к чему. Но… но я в жизни не была на Рублевке. А ведь интересно! Заставив замолчать голос разума, который некстати вякал что-то о том, что любопытство сгубило кошку и, если Дим узнает, у тебя будут крупные неприятности. Ну, во-первых, объяснила я занудному голосу разума, я вовсе не собираюсь изменять любимому мужу. Просто мне ужасно любопытно – как выглядит жизнь на той стороне луны. А если кто пристанет? – с испугом пискнул голос разума.

Ты себе льстишь, холодно осадила я его. Потом все же на всякий случай утешила: если что – отобьемся!

В связи с полным незнанием топографии и географии Рублевки дом, где обитала Мурка, я не могла сравнить ни с чем. Ну, разве только с особняками, которые по телику показывают. Дом был хорош: трехэтажный светлый особняк с балконами, крытой верандой и зимним садом. Мы четверо (две смены по две продавщицы), как особы, приближенные к Мурке, приехали на полчаса раньше остальных гостей, и хозяйка (а впрочем, может, она и не совсем хозяйка? Ну да ладно, мне без разницы) показала нам особняк, явно наслаждаясь нашими ахами, завистливыми вздохами и восхищенными возгласами. Само собой, здесь имелось все, что нужно крестному и его девочке: куча комнат, бильярдная, баня, бассейн, камин, круглая курительная комната, уставленная диванами и обитая узорной тканью. На стене библиотеки имелись специальные шкафчики, где хранилась коллекция оружия.

Как я поняла, самого крестного сегодня в наличии не было.

– Да ты что? – Леночка покрутила пальцем у виска. – Она всегда устраивает девичники без него. Боится, он себе другую Мурку найдет.

Постепенно начали собираться гости. Мурка маячила подле просторных дверей и приветствовала входящих словами:

– Добро пожаловать, я так рада вас видеть! Как мило, что вы не забыли, что по четвергам я принимаю. Впрочем, сегодня в моем салоне вы сможете встретить не только знакомых, но и совершенно новых людей, которые, можно сказать, в первый раз вышли в свет.

Я поперхнулась шампанским (им щедро обносили гостей) и захихикала. На мой взгляд, сцена напоминала дурную карикатуру на «Войну и мир» нашего былинно-бородатого классика. Помнится, там дело в самом начале тоже происходило в светском салоне и московская аристократия изъяснялась исключительно по-французски.

– А вот признавайтесь: о чем подумали? – раздался сзади вкрадчивый голос.

Я подпрыгнула от неожиданности, расплескала шампанское на дорогущий ковер и, обернувшись, встретилась взглядом с веселыми зелеными в крапинку глазами. От уголков глаз разбегались насмешливые морщинки. В целом мужик выглядел вполне симпатичным – лет сорока пяти, твидовый пиджак и серые брюки, рубашка без галстука, но с шейным платком, очки без оправы. Немного крючковатый нос не портил его худое лицо.

– И как вас зовут, насмешница?

– Таня.

– Ужель та самая Татьяна! – с пафосом произнес мой собеседник.

– А если бы я была Маша?

– Спокойно, Маша, я Дубровский!

– Вижу, вы хорошо подкованы в рамках школьной программы, – нахально заметила я.

Мужчина засмеялся и сказал, что его зовут Вадим Александрович. Он таки выпытал у меня, почему я хихикала, произнес что-то по-французски, но я покачала головой и честно сказала, что английский среднего уровня – мой удел.

– Это неплохо, – снисходительно заметил Вадим Александрович. – Многие здесь изъясняются исключительно на родном наречии.

Как я поняла, на вечеринке присутствовали и местные, рублевские, обитательницы, которых несложно было выделить среди простых смертных по ухоженности рук и волос, а также по стоимости нарядов. До меня долетали обрывки разговоров, и я прислушивалась с любопытством, пытаясь угадать смысл жаргона.

– Какая у тебя машинка прикольная, – тянула одна подруга, поворачивая ручку другой. От часиков брызнул сноп искр, заставив поверить в подлинность бриллиантов, осыпавших циферблат. – А мой себе нового Петю с колокольчиками[1] купил, а мне только на черевички новые разорился! – Она притопнула ножкой, обутой в кожу какого-то невезучего пресмыкающегося.

– Не беднись, подруга! Вот у тебя и барбариска[2] свежая.

Неподалеку молодой человек с внешностью стилиста (то есть с жеманными манерами, немыслимой стрижкой и одетый во что-то розово-черное и в обтяжку) и очередная блондинка беседовали о своем, о девичьем.

– Была вчера в Аркаше?[3]

– Нет, мы в Дягу[4] упали.

– Ой, смотри, доведет тебя это место до Заксенхаузена[5].

– Не-е, я осторожно. Мне еще бомжа[6] нужно приличного найти, а то все хвосты да Данилы[7] попадаются.

Ничего себе девичник, думала я, оглядывая довольно плотную группу гостей. Здесь имелись девицы всех мастей и комплекций, несколько молодых людей и господ в возрасте от сорока пяти до трудноопределимого, но весьма солидного. Дядечки менялись – кто-то уходил, кто-то приходил. Затем Мурка вышла к роялю, стоявшему в углу зала, и я уж решила, что девушка будет лично развлекать почтенную публику, но она лишь объявила о выступлении некоей певицы. Довольно пышная дама прижала руки, унизанные перстнями, к груди, приспустила шаль с одного плеча и завела душевный романс под аккомпанемент молодого пианиста. Я старалась держаться поближе к Леночке, потому что чувствовала себя не слишком уверенно, но та в какой-то момент буркнула:

– Охота на миллионеров – дело индивидуальное.

– Доброй охоты, Каа, – пробормотала я, отползая к стене.

Народ тусил, кто-то танцевал под рояль, пока певица отдыхала. Рядом вновь возник Вадим Александрович и пригласил танцевать. Ломаться мне показалось глупым, и я согласилась. Танцевал он хорошо, не прижимался. Я расслабилась и даже получила удовольствие; вел он уверенно, и это было приятно.

– А вот скажите, Танечка, какой у вас талант? – спросил он вдруг.

– Талант? – удивилась я.

– Ну да.

– Наверное, никакого. – Я пожала плечами. Действительно, с чего это он? – Я совершенно обыкновенный человек, и талантов у меня, увы, нет.

– Ай-ай-ай, это неправильный ответ.

– Почему?

– По двум причинам. Во-первых, у каждого человека есть, ну, пусть не талант, но способность к чему-то. Не обязательно к ремеслу или профессии. Иной раз умение сопереживать или выслушать – уже дар Божий. А во-вторых, вы должны продумать более конструктивный подход к собственной личности, если пытаетесь ее предложить.

– Я не поняла, что я пытаюсь предложить?

Его сложный пассаж поставил меня в тупик.

– Личность, – мило улыбаясь, пояснил Вадим Александрович.

Мне стало смешно, и я опять захихикала.

– Простите, – честно сказала я, наконец. – Здесь получилось недоразумение. Дело в том, что я замужем, и в общем счастливо. Поэтому я здесь не как… э-э, охотница или добыча, а просто из любопытства, понимаете?

Он насмешливо сверкнул на меня очками.

– Правда.

Я поискала было глазами Мурку, но потом вспомнила, что она запретила нам упоминать, в каком именно месте она познакомилась с некоторыми из нас. «Говорите что хотите – фитнес-клуб, самолет, пляж – но магазин не поминайте». Мне это показалось смешным: все равно знакомые знают, откуда крестный вытащил девочку, но раз ей не хочется вспоминать прошлое, так и ладно.

– Просто я шапочно знакома с хозяйкой дома и Мур… Наташа пригласила меня, так сказать, за компанию. А я не смогла устоять – мне ужасно было интересно взглянуть, как живут люди на Рублевке.

– И как, понравилось?

– Дом – да, – честно сказала я. – Очень. А вот народ…

Бровь его опять поползла вверх, и я торопливо сказала:

– Просто я тут никого не знаю. И в разговорах многое не понимаю.

– И слава богу, – хмыкнул он, подводя меня к роскошной банкетке – или это оттоманка? – на гнутых ножках.

В руке у меня опять оказался бокал с шампанским, а Вадим Александрович продолжил, присаживаясь рядом:

– То, что вы не говорите на местном диалекте, свидетельствует о вашей неиспорченности и наличии некоторых достоинств, как то: мозгов и характера.

– Вы мне льстите, – пробормотала я, утыкаясь в бокал.

– А купаться вы пойдете? – спросил вдруг Вадим Александрович.

– Купаться? – Я вытаращила на него глаза.

– Пошли. – Он взял меня за руку и повел в помещение, где располагался бассейн.

Там звучала совсем другая музыка – громче и веселее, имелся бар, где два белозубых мулата еле успевали поворачиваться, и самый настоящий фонтан с шоколадом! Вот это понравилось мне чрезвычайно. Я с вожделением смотрела на темные густые струйки, стекавшие из одной чаши в другую. Потом, поощряемая насмешливым Вадимом Александровичем, который заверил, что один подход к фонтану мою фигуру не испортит, я подобралась поближе к этому чуду. Он еще и пах восхитительно, потому что шоколад был теплый. Рядом обнаружилась миниатюрная девушка в коротком платьице предсказуемо шоколадного цвета и белом передничке. Она взяла блюдечко, на какую-то секунду подставила его под густую струю, а затем указала на стол, где стояли блюда с нарезанными фруктами: угощайтесь.

Следуя примеру гостей, я макала в шоколад банан и клубнику, и еще хватило на апельсин. Пожалуй, апельсин в шоколаде мне показался вкуснее всего. Я с удовольствием съела бы еще порцию, а если честно – то и не одну, но мне было неудобно. К моему удивлению, фонтан не пользовался у гостей особым успехом, впрочем, большинство видели его не впервые, а кроме того, девицы все поголовно на диете и шоколад для них – враг номер один. Народ все больше клубился у бара, и, когда Вадим Александрович предложил сходить за коктейлями, я не стала отказываться. Он вернулся с высоким бокалом, где пламенела густого цвета ярко-розовая жидкость. Еще там имелись звенящие кубики льда, вишенка и разноцветный зонтик на палочке. Коктейль мне понравился – он был горьковат, и я разобрала только вкус грейпфрутового сока, а вот что еще там было? На мой вопрос Вадим Александрович загадочно улыбнулся и ответил: «Кампари». Я тянула напиток через соломинку и думала: какое красивое слово. Просто удивительно, как сочетание звуков может породить вихрь образов. Я буквально увидела пляж, и золотой песок, и красивые тела под жарким солнцем, почувствовала пряные запахи пышной растительности. Впрочем, часть этого антуража имелась здесь, в рублевском особняке. Плеск воды, визг девушек, веселая музыка… Бассейн наполнялся – девицы сыпались туда как спелые фрукты. Я заметила, что часть щеголяла в красивых купальниках, а часть – просто в трусиках и белых футболках. Маечки в бассейне, естественно, намокали, и зрелище получалось вполне эротически-экзотическим.

Мокрые хохочущие девушки выскакивали из бассейна, вооружались стаканами с коктейлями и зажигательно отплясывали кто где – на бортике, подле бара. Мне стало весело и мелькнула шальная мысль: а не пойти ли купнуться? Мысль я испуганно задавила, попробовала сменить дислокацию, чтобы было менее мокро – от длинных волос девиц брызги летели, как от гривы разыгравшихся лошадей. Так вот, тронувшись с места, я обнаружила, что бассейн чуть качнулся и звук как-то поехал… однако что же это в коктейле было-то? Я заглянула в стакан – чего бы там ни намешал бармен, оно кончилось.

– Танечка, а вам не кажется, что здесь шумно? – спросил Вадим Александрович, с готовностью меняя мой пустой стакан на полный.

– Да, – честно ответила я. – Но весело.

Поручив моему заботливому спутнику сторожить второй коктейль и клятвенно заверив его, что скоро вернусь, я отправилась искать дамскую комнату. По дороге встретила Леночку в мокрой маечке, завязанной узлом под грудью. Не могла не заметить, как выгодно подобная форма одежды подчеркивает даже весьма скромную грудь. В туалете, помимо двух кабинок, имелась душевая, раковины и столик с зеркалом, перед которым сидела Мурка, поправляя макияж. Сама хозяйка была совершенно сухой и, в отличие от меня, абсолютно трезвой.

– Развлекаетесь, девочки? – спросила она, глядя на нас в зеркало.

– Да, спасибо тебе, так весело, – сказала я, а Леночка решила пожаловаться:

– Конечно, ей весело – отхватила себе мужика. А ведь всем сто раз повторила, что замужем!

– Да он сам пристал! – отбивалась я. – Хочешь, пойдем, я вас познакомлю. Уж он не сможет не обратить внимания на твой костюм и вообще, ты гораздо интереснее меня!

– А что за мужик? – лениво поинтересовалась Мурка.

– Вадим Александрович, – пробормотала я, отползая в кабинку. И была поражена странным взглядом, которым проводила меня Наташа.

Что же это было? Она так улыбнулась, будто… будто… рада? Нет, единственное, что могу сказать точно, – улыбка была неприятной. Значит, если не рада, то… злорадна? Раздраженная тормознутостью своих мыслительных процессов, я решительно повернулась к унитазу передом и сунула два пальца в рот. Прощай, коктейль, но я ужасно не люблю, когда ничего не соображаю. Потом я полоскалась у раковины, а Леночка молча сидела у столика.

– Лен, не обижайся на меня, – попросила я. – Он мне не нужен, правда. Давай я смоюсь потихоньку, я ты иди к нему и все. Ну, скажешь, что коктейль меня окончательно подкосил. Он, похоже, интеллектуал, так что говори что-нибудь про жизнь, кино… хоть про школу!

– Нет, спасибо, – холодно отозвалась Лена.

Вздохнув, я направилась обратно. Мне расхотелось веселиться. Народ квасил, купался и тискался с детской непосредственностью, а я вдруг поняла, что экскурсию пора заканчивать. И тут я сообразила, что домой мне ехать не на чем. Действительно, сюда я приехала на машине Леночки, как и две другие наши коллеги. А обратно? Как-то я не подумала… А вот как сюда такси вызвать? И хватит ли у меня денег добраться на такси до города? Хоть до ближайшей станции метро? Вот черт, попала. Но мне не хотелось грузить окружающих своими проблемами, поэтому я выпала из туалета, сияя улыбкой, и застыла, пытаясь сообразить, в какой стороне выход.

– Танечка, куда же вы пропали?

Оп, перед моим носом закачался очередной разноцветный зонтик, венчающий коктейль. Заманчиво звякнул лед в бокале. Пить мне действительно хотелось. Но не спиртное, поэтому я кивнула, стакан взяла и сказала Вадиму Александровичу:

– К сожалению, мне пора.

– В смысле? – Он поправил очки и уставился на меня, как на привидение.

– Помните, я ведь говорила вам, что пришла сюда вроде как на экскурсию. Теперь народ переходит к основной части программы, которая мне не нужна.

– А коктейль? Ну хоть допейте!

– Спасибо. – Я сделала вид, что пью, и булькнула в соломинку. – А вон моя подружка, давайте я вас познакомлю.

Повинуясь моему жесту, он повернулся и проводил взглядом Леночку. Воспользовавшись моментом, я быстро отлила полстакана в стоявшую рядом пальму в кадке.

– Она милая девушка и…

– Спасибо, Танюша. – Вадим Александрович внимательно смотрел на меня. – Но думаю, я тоже буду собираться. Шумно здесь, а мне завтра на работу.

– Да? – Я колебалась, потом все же решилась. Ну, пошлет так пошлет. – А вы здесь живете или в Москву поедете?

– В Москву! В Москву! – отозвался он, и я захихикала. Судя по интонациям, это тоже была цитата, но я не помнила откуда.

– А вы меня не подбросите? – быстро спросила я. – До любого метро!

– Ну, только если вы будете хорошей девочкой и допьете коктейль, который я добывал с такими боями.

Я с сомнением посмотрела на бокал. Там оставалась половина напитка. Собравшись с силами, отхлебнула, поняла, что меня сейчас вырвет, и сказала:

– Давайте искать выход, и я буду пить на ходу. А то уже поздно, и голова у меня от шума болит.

Он кивнул, крепко взял меня за руку и повел к выходу. Пробираться местами через толпу было непросто, и в какой-то момент я очень ловко сунула свой бокал какому-то раскрепостившемуся до серебряных плавок метросексуалу. Вадим Александрович довел меня до холла, но я сказала, что мне нужно вещи забрать из комнаты на втором этаже. Он кивнул:

– Я буду ждать вас в машине. Черный «ауди». Единственное… – Он заколебался, потом все же закончил: – Не нужно рассказывать подружкам, что я вас подвожу. Здесь это не принято.

– Конечно, спасибо вам. – Я побежала в Муркины апартаменты, где оставила свою сумочку и куртку.

Там переодевалась Леночка. Она хмуро глянула на меня, и я, хоть и собиралась спросить, не едет ли она домой, осеклась. Молча собрала вещи и пошла в двери.

– Ты куда? – неожиданно спросила коллега.

– Домой.

– А-а. Такси вызвала?

Значит, она на меня не сердится! Этот момент казался мне важным, потому что ведь нам вместе работать. Я обернулась и, улыбаясь, покачала головой.

– Пешком пойдешь?

– Нет… – Я заколебалась, но все же отбросила осторожность. – Меня Вадим Александрович подвезет, ему все равно в Москву. Только он просил об этом не говорить никому, понимаешь? Ну, наверное, у них тут западло по-человечески кого-то подвезти.

Она молчала, я вышла и уже спускалась по лестнице в холл, натягивая куртку, когда Леночка догнала меня.

– Стой, – зашептала она. – Не езди с ним.

– Ленуль, ну ты что…

– Я… меня Мурка предупредила.

– О чем? – Я смотрела в ее глаза с расширенными зрачками, потом заметила, как некрасиво она кусает губы, и вдруг испугалась.

– Мурка сказала, что он… он любит мучить людей. Может напоить, связать…

– Он маньяк?

– Скорее извращенец. Убить не убьет и, может, даже не изнасилует, но издеваться будет долго… Мурка сказала, он обожает, когда женщина плачет и умоляет.

Я в ужасе оглянулась на дверь. Там, у подъезда, стоит машина, и меня ждет интеллигентной внешности человек. А может, Мурка врет? Пусть врет, решила я, проверять на своей шкуре правдивость ее информации не хочу.

– Что же мне делать? – прошептала я.

Первой мыслью было – позвонить Диму. Он приедет и заберет меня. Но я тут же одумалась. Забрать-то заберет, но… Но как потом я буду отвечать на его вопросы? Что я делала в доме полном пьяных и полуголых людей? Почему именно ко мне пристал человек с маньячными наклонностями? Да ни один муж такого не переживет. Значит, надо выбираться самой.

– Может, мне засесть у Мурки в комнате, подождать, пока все разъедутся, а потом такси вызвать?

– Нет, давай-ка вместе выбираться отсюда, – решительно сказала Леночка.

– Но он увидит, как я буду садиться в твою машину! Хотя, даже если увидит, что он сделает? Ведь ничего? – Я чувствовала, что губы мои дрожат и глаза непроизвольно наполняются слезами.

– М-да, пожалуй, не годится. – Лена сжала виски и сердито сказала: – Ну же, надо думать, и быстро, пока он не пошел тебя искать… Идем!

Она потащила меня за собой.

– Куда?

– Тут должен быть черный ход. Дверь на улицу и калитка какая-нибудь, через которую прислуга на участок заходит.

Завидев молодого человека с подносом бокалов, мы налетели на него, требуя срочно сказать, где кухня. Оттуда нас направили к двери черного хода. Распахнув ее, Леночка выглянула и помахала мне рукой. Напротив двери в кирпичной стене, окружающей участок, и в самом деле виднелась калитка. Мы побежали к ней. Лишь от самой стены виден был освещенный угол двора, где стояли машины и горели красивые фонарики. Здесь же царил полумрак и бешено лаяли в вольерах собаки. Леночка открыла калитку, выпихнула меня на улицу и велела:

– Жди здесь. Я оденусь, машину возьму и мимо тебя проеду.

Не успела я даже кивнуть, как калитка хлопнула. На всякий случай я осторожно повернула ручку, проверяя, открыт ли путь к отступлению. Но калитка, видимо, открывалась без ключа только изнутри. Я осталась ждать на улице, притопывая, потому что мне было ужасно холодно и страшно, и клянясь себе, что отныне я никогда, никогда, никогда не стану ввязываться в подобные глупости.

Мне показалось, что Леночка отсутствовала целую вечность, и сотни самых страшных сценариев уже крутились у меня в голове. Но вот из-за угла вынырнули фары, и я вжалась в забор, испуганная подозрением, что это может быть и не Лена. Но это все же оказалась именно она, и я нырнула в салон «жигулей», стуча зубами. На улице конец апреля – не зима, конечно, но вечером дико холодно, да и одета я празднично – туфли и легкая курточка.

– Ты чего так долго?

– Того! Во-первых, машину еле нашла – они ее отогнали за дом, чтобы не позорила, чай, не бумер и не мерс. А потом уже выезжаю – и тут этот твой маньяк на «ауди» – раз мне поперек. Нос в салон сунул и спрашивает: «А где же ваша подруга?» – «Там, – говорю, – в себя приходит, должно быть, коктейль залпом выхлебала, ну, ей плохо и стало». А он так очками на меня сверкает и все не отпускает машину. «А вы что ж так рано?» – «Мне, – говорю, – пора домой, няню надо отпустить, она ночевать с дочкой не соглашается. Только до двенадцати, и все». Ну, он так покривился и отошел.

– Спасибо тебе, – прошептала я, уже хлюпая носом.

– Пожалуйста. Все хорошо, что хорошо кончается. Я-то тоже, дура, поперлась богатого искать. А мне надо не богатого, а нормального, чтобы Ваське отцом стал.

– А я думала, у тебя девочка.

– Она и есть девочка. Василиса зовут.

– Красиво.

– А главное – неизбито. А то у нас пять Лен в классе было – вот где тоска.

Так за разговорами мы добрались до города. Леночка высадила меня у метро, и я поплелась домой.

Муж, который гонял что-то зеленое по экрану компьютера, сонно вытаращился на меня.

– Ты вроде с ночевкой собиралась?

– Мне что-то нездоровится. Домой захотелось.

Я уползла в душ, отревелась там и забралась в кровать, хлюпая носом. Заботливый мой принес мне чаю и банку с медом, а потом подлез под бочок, изображая плюшевого мишку и пытаясь согреть мои холодные руки-ноги. Так, хлюпая носом и осознавая одновременно, что я такая счастливая – у меня есть Дим – и что я такая дура – иногда не ценю его, – я заснула.

К городу меж тем подкралась весна. Уже миновал март, и хоть Дим посмеивается и говорит, что я сама все придумываю, но я-то вижу, что в марте небо совсем-совсем другое и воздух пахнет теплом и солнышком. Апрель умыл улицы дождями и гораздо быстрее коммунальных служб убрал остатки снега с газонов и обочин. Солнышко такое заманчивое, что так бы гуляла и гуляла целый день, – город словно улыбается в такую погоду, и тротуары ложатся под ноги, уводя от забот и трудовых будней. Москва странный город, и у меня с ним непростые отношения. Звучит, конечно, чудно – словно отношения взаимны. Но на самом деле это так и есть. Или все зависит от внутреннего настроя? Почему иной раз бежишь – и ветер в лицо такой противный, и одинаковые бело-серые панельные высотки щерятся, словно зубы в неприятной злорадной усмешке? Или дурь это все, и городу на меня, как говорится, с чем-то там положить? Стругацких меньше надо читать, говорит муж. Ну и ладно. Все равно мне не хочется думать, что город бездушен. Не-ет, он живет своей, особой, не очень понятной нам жизнью, и я хожу по его улицам, прислушиваюсь, принюхиваюсь и по каким-то знакам, тайным сигналам стараюсь понять его – города – ко мне отношение. Ибо Москва, несмотря на женское имя, ассоциируется у меня исключительно с мужским началом. Вот трамвай вовремя пришел – это хорошо, он меня сегодня балует. Под дождь попала, да еще и обрызгал какой-то козел – не в духе он сегодня. Может, ему не нравится во-он та башня в стиле «эрегированное достоинство нашего мэра», которую строят на углу? Неудивительно, мне бы такое тоже не понравилось. Власти города – люди с катастрофическим отсутствием вкуса и гипертрофированной жадностью. Ну неужели не видно, что эти дурацкие, облицованные стеклом, с непременными восточными башенками сверху высотки рвут московские улочки? Они безжалостно уродуют переулки, коверкают перспективы и насилуют московское небо, втыкаясь в него дурацкими фаллосами. Город держится как партизан, он помнит свою былую красоту и по осени украшает небо и мостовые аппликацией из листьев. И вот что странно – листья наши, самой что ни на есть средней полосы, а цвета и оттенки у них заманчиво-экзотические: лимонный, цвета лайма, банана, карамболя. А другие хранят богатые тона восточных специй: карри, корицы, молотого перца. Они даже пахнут так же – остро и горьковато, так что иной раз кружится голова.

И что это со мной? Весна на улице, а меня потянуло на воспоминания о прошлогодней осени! Надо вдохнуть поглубже и замереть, прислушиваясь к тому, как прохладный и необратимо весенний воздух рождает внутри радостно-авантюрное настроение.

Тетка, что живет в Ярославле, сказала моей маме, что я вышла замуж за Москву. Уж бог с ней с теткой, и зря мама на нее обиделась – мне эта фраза неожиданно понравилась. Я действительно обрела больше, чем просто новое место жительства. Я приняла этот город как мужа – со всеми достоинствами и недостатками, и искренне надеюсь, что и они – и муж и город – любят меня такой, какая я есть.

Вчера мы с девочками ходили в Охотный Ряд. Я купила курточку легкую, пару клевых маечек и сапоги на шпильке.

А мой невозможный муж, когда я хвасталась ему своими покупками, смеялся и спрашивал, на фига мне столько тряпок. Я говорю: «Я же должна нормально выглядеть». А он мне: «Ты и раньше нормально выглядела, до того как перестала есть и начала наряжаться, как кукла Барби». А потом я попросила денег на коротенький такой полушубочек, а он не дал. Вот жмот чертов! Я и так и сяк, и подлизывалась, и объясняла, что меха нужно покупать весной, поскольку дешевле. А он сказал, что я и так всю свою зарплату трачу на тряпки, и если он свою туда же отдаст, то в отпуск нам ехать будет не на что.

Услышав про отпуск, я обрадовалась и сразу подумала, что надо бы присмотреть купальник и босоножки классные. И еще парео, его можно вместо платья или юбки завязать, будет супер.

– А вот как ты думаешь, может, мне пирсинг сделать к лету? – пробормотала я, представляя, как круто на пляже будет смотреться мой загорелый животик с колечком в пупочке.

Дим подавился ужином, покрутил пальцем у виска и сделал телик погромче, явно давая мне понять, что даже обсуждать такое не хочет. Ну и пожалуйста! Все равно сделаю!

И я таки его сделала. Ох, честно сказать, больновато, особенно поначалу, и как-то он у меня долго не заживает, мой несчастный пупочек. Ребята из салона, прикольные такие парни, уговаривали еще татушку сделать, но я решила пока повременить, а то муж, думаю, меня убьет. Дим и правда разозлился, опять обозвал меня куклой и смылся на корпоративный семинар на три дня куда-то под Москву. Я поревела, потом все же взяла себя в руки, оделась и поехала к Светке утешаться. Однако вместо понимания наткнулась на проповедь.

– И что на тебя нашло, я не понимаю. – Света металась по кухне, одной рукой размешивая что-то на плите, другой набирая сложные комбинации на микроволновке. С троими детьми времени на отдых у нее нет. – Ты и по телефону мне в последнее время все только про тряпки и прочую чушь несешь! Да с тобой стало невозможно разговаривать! Вот скажи, вы стиральную машину купили?

– Нет пока…

– А почему?

– Денег нет, а кредиты Дим не любит.

– И правильно не любит! Переплачивать никому не охота.

– Почему вы все считаете, что если я хочу хорошо выглядеть – это глупо?

– Никто не говорит, что глупо! Но нельзя посвящать этому свою жизнь!

– Каждому свое! Ты же посвятила свою жизнь детям и кухне! Посмотри на себя! Да у тебя, кроме халата, и надеть нечего!

Подруга круто развернулась и смерила меня презрительным взглядом.

– А вот не равняй! Дети – это святое. А что касается кухни – то это временно. Девчонки немного подрастут, и будет легче. И между прочим, мы с мужем едем в Париж через две недели, вот! Бабушка и няня решили проявить героизм и отпустить нас. А летом поедем на море с детьми. А ты со своими юбочками и сапожками останешься в Москве париться.

Домой я вернулась злая и на этой волне, кипя негодованием и гневом, даже по-быстрому убрала квартиру, что-то постирала, а потом решила прибрать в шкафу: там давно ничего не помещается. Раскладывание тряпок отняло последние силы, и я вялой тушкой плюхнулась на матрас и включила телик. Мне стало скучно, потом грустно. Потом я долго и со вкусом ревела. Соответственно, пришлось идти делать холодные компрессы на глаза, а то веки распухнут, и пойду завтра на работу как китайский пчеловод. Лежа на матрасе с ватными тампончиками, вымоченными в отваре укропа, на глазах, я предавалась размышлениям – делать-то все равно больше было нечего. А ведь через две недели кончается мой испытательный трехмесячный срок. Светлана Сергеевна на днях сказала, что довольна моими трудовыми успехами и порекомендует Лидии Михайловне взять меня на постоянную работу. Зарплата сразу вырастет! Здорово! Некоторое время я думала о деньгах и радовалась. А потом вдруг осознала, что больше радоваться нечему, потому как эта замечательная, денежная и в высшей степени непыльная работа меня совершенно не радует. Нет, первый месяц я была полна впечатлений и училась премудростям торгового дела.

Во второй месяц мне стало скучно, и я занялась тряпками и покупками, в результате чего поссорилась с единственной настоящей подругой и мужем. Нет, муж, он, конечно, тиран и деспот, пирсинг ему, видите ли, не нравится! Мой пупок, что хочу, то и делаю! И вообще, он какой-то жутко консервативный. Я тут для прикола купила наручнички в секс-шопе. А что? Девчонки с работы и не такое покупали. Ну, я решила, что это может быть весело. Так он поморщился, пальцем у виска покрутил и сказал, что с подобными вещами – это не к нему. Ну что за мужик такой! Я опять захлюпала носом, потому что поняла, что ужасно по этому самому противному мужику соскучилась.