Четырнадцатая дочь Федорова Екатерина

– Послушайте… – начал было Рут.

– Нет, это вы послушайте! – возвысила голос женщина. – Подумайте, что будет потом. Убийцу, возможно, растерзают на месте. Причем, если говорить о вас, ваше убийство скрыть не удастся – сын герцога, безусловно, слишком важная персона, чтобы просто взять и исчезнуть. Вас будут искать. Учтите, что сейчас нас слушают люди, кое-чем обязанные вашему дому.

Она указала глазами на Тарланей.

– Поэтому ваш отец рано или поздно узнает обо всем. Ваша кровь ляжет между Керсой и Элимором. Пусть даже герцог Франц согласится, что вы сами приняли это решение, боюсь, он не откажется от мести.

Женщина на мгновенье замолчала, продолжила чуть мягче:

– Близится эпоха Триры Мстительной, и Элимору, раз уж мы решили его спасти, не нужны проблемы с детьми Триры. Ни сейчас, ни в будущем.

– Это невозможно, – твердо сказал Рут. – Вы – женщина.

– Точно, – подтвердила та. – Именно поэтому я лучше всех подхожу для этого дела. Это не ваша страна и не ваша беда, наследник Рут. Это даже не ваш властитель, поэтому вы не имеете никакого права поднимать на него руку. Внутренние дела всякой страны должны улаживать люди этой страны, а не чужаки. Опять-таки вы уже помогли нам, за что мы премного благодарны вашей милости. И непременно отблагодарим, причем благодарность выразим вполне материально, в виде оговоренного еще в Тарусе предмета.

Она одарила его улыбкой. Сказала почти по-матерински:

– И советую вам в будущем брать пример с отца. К примеру, не ввязываться в конфликты, которые не касаются ваших наследных земель.

Его ловко и элегантно высекли, причем прилюдно.

Рут вдруг ощутил, как противно и нудно ноет правое бедро. У границ сознания плясала темная пропасть дремоты – бессонная ночь давала о себе знать. Прошлый раз он спал позавчера, в лагере за околицей Ярга. Несколько несчастных силов на жесткой походной постели в палатке Энгера, после чего вот уже больше суток он куда-то шел, кого-то слушал, о чем-то думал.

Его охватило нехорошее, но весьма устойчивое желание бросить все. Вернуться в Вагран, в темную прохладу собственной комнаты, окна которой выходили на купол оранжереи. Женщина права, это не его война.

И не его народ, если уж на то пошло.

Проклиная все, он склонил голову, сделал четко выверенный шаг назад, выдохнул:

– Как вам будет угодно.

Худой мужчина со знаком Велаты провозгласил:

– Как низко мы пали! Месть, клятва демону… Воистину темные силы веют над нами!

Толстячок с пухлыми щечками, несший знак Коэни, закатил глазки и горестно опал с лица.

– Гм, – откликнулась на это заявление женщина со знаком Алора, – думаю, все мы употребляем немного не те слова. Согласны ли почтенные собратья, что случай, описанный неким Пейтом Лайресом, прямо-таки вопиет о правосудии? А правосудие близко как Алору Понимающему, так и Эригу Честному.

Щечки служителя Коэни снова надулись. Он важно провозгласил:

– Правосудие также является актом Милосердия по отношению к несчастным жертвам, а посему сам Коэни Милосердный не только не отвергает его, но и зрит одобряющим оком.

– Вот я и свершу это правосудие, – просто сказала служительница Алора. – Во всяком случае, следует думать об этом именно так, почтенные собратья.

В дверь постучали. Один из служителей опрометью бросился туда, принес бумагу и стержень. Женщина подхватила их, шагнула к столу.

– Стойте, – сказал Рут. – А как вы убьете Гуара? Убийство дело нелегкое.

Служительница Алора улыбнулась, усаживаясь на лавку. Одним движением подгребла горстку праха к себе, припечатала сверху листком.

– Ваша милость, понимание учит многим вещам, и у нашего дома есть свои секреты. Но ваша помощь вовсе не повод раскрывать их.

Она начала писать, аккуратно и осторожно выводя буквы. Остановилась на мгновенье, подняла глаза на Рута, спросила:

– Обращение «Великая Трира Мстительная» вашу прародительницу устроит?

– Трира не Вирхар Хвастливый, – буркнул Рут. Ему еще никогда не приходилось разговаривать с человеком, добровольно идущим на смерть. С будущим мертвецом, по сути. Вот новое ощущение, без которого он легко бы обошелся. – Ей не нужны славословия, можно обойтись и без титула «Великая»…

– Ну теперь уже поздно, – рассеянно заметила женщина.

Дописала и встала, бережно держа перед собой бумажку. Пальцы у нее подрагивали, но держалась она на удивление спокойно. Задумчиво сообщила:

– Думаю, дом Коэни станет самым подходящим местом для этой мольбы. Хочу на всякий случай поклясться еще и вслух, перед Стеной.

Люди в храмовых плащах расступились. Служитель Велаты, худой и грозный на вид мужчина, сорвался с места, выбежал из комнаты. Начал отдавать приказы в коридоре. Послышались спешные шаги служек – им было велено расчистить путь к молельному залу Коэни. На всякий случай.

Рут стоял у стола и молча глядел на уходящую женщину, сведя на переносице брови.

Служительница Алора переступила порог, собратья по храму, кинув печальные взгляды на присыпанную прахом столешницу, направились за ней. Тарлани двинулись следом, перешептываясь и оглядываясь на стол. Рут посторонился, пропуская их всех.

Над столешницей вдруг возник крохотный вихрь. Как раз там, где доски усыпала мелкая пыль, дар эрни. Спирально закрученные струи воздуха прошлись по доскам, всосали в себя прах, превратились в бурлящий серый узел. Метнулись к каменной кладке стены и там исчезли.

Кто-то позаботился о прахе. Побледневшие Тарлани вылетели в дверь. Рут прошептал:

– Да будет ваша Бездна Садом…

Склонил напоследок голову и вышел.

Роскошный камзол одного из Тарланей поблескивал впереди в свете редких флигов. Рут поднажал, пристраиваясь к хвосту процессии, которая извивалась змеей по внутренним переходам дома Йалди. Где-то там, в голове змеи, шла служительница Алора…

Они поднялись по лестнице, двинулись по короткому коридору, прорезанному с двух сторон дверями. За одной сиял свет и звучали голоса. Проходя мимо, Рут кинул взгляд и углядел сосредоточенных служек, склонившихся над высокими, по пояс человеку, корзинами. Люди храма вполголоса и вразнобой считывали мольбы, собранные в плетенки. Он даже уловил обрывок фразы, произнесенный тонким дрожащим голосом:

– Файру Ненавидящий, уничтожь их…

Рут, не останавливаясь, ухмыльнулся. Почтенные служители сегодня много чего узнают о своей стране и народе. А также о судах, благородных властителях, обнаглевших торговцах и прочем.

Вслед за другими он переступил порог двери, прорезавшей Стену Молений в доме Йалди. На опустевших крюках уже висело несколько листков с мольбами. Два из них, нанизанные на крюки рядом с выходом, затрепетали в потоках воздуха, которые разогнала процессия.

Идти предстояло недалеко, дом Коэни был следующим в круге храмовых зданий. Тарлани вслед за служителями исчезли за распахнутыми дверями, вокруг которых уже толпились служители рангом пониже, глазея на входящих с затаенной надеждой.

Рут внутрь не пошел, рассудив, что там и без него народу достаточно. А увидеть, откликнется или нет Трира на клятву служительницы, можно было и снаружи.

Следовало только найти наблюдательный пункт.

Он приблизился к сооружению из камней, закрывавшему вход в храм. Преграду выложили в форме треугольника со скошенной вершиной. Рут выбрал один из двух боковых склонов, взбежал по крутой и шаткой лесенке, получившейся из граней и углов валунов. Подтянулся на руках и уселся боком на храмовой стене, над самым входом.

Приведенные адельбергцами все еще были здесь. На куске уцелевшей мостовой вокруг храма тесно стояли люди, упорно глядя на вход и темные башни молельных домов.

Его заметили; пришлось чуть покачнуться, уклоняясь от просвистевшего рядом со щекой камня. По-хорошему, сидеть тут вовсе не следовало, но Руту очень уж хотелось своими глазами увидеть то, что должно было случиться. В конце концов, именно ради этого он и пришел в Элимор.

Песочно-рыжее предрассветное небо над головой наливалось желтизной все сильнее, лучи встающего Элсила заливали все вокруг бликами цвета первой весенней травы. Именно на небе и появился первый знак того, что Трира Мстительница откликнулась.

Сначала свистнул ветер и разогнал легкие клочья облаков на закатной стороне. Небо вдруг исчертили тонкие линии, стремительно наливающиеся цветом и объемом. Рут бросил быстрый взгляд вниз; служительница Алора уже вышла из молельного дома с толпой собратьев. Лицо ее было поднято вверх, на мгновенье она застыла и тут же кинулась в простенок между двумя домами. Кто-то принес лестницу, приставил шаткое сооружение из жердей к ограде прямо перед ней. Тарлани, шедшие следом, не мудрствуя лукаво просто прыгнули и угнездились на стенах, как куры на насестах. Хорошо быть магом…

Предрассветная болезненная желтизна неба выцвела. В небосвод, как в гигантское блюдо, кто-то опрокинул, предварительно перевернув, семь Бездн и семь Садов. Ясно и четко видимых. Как куски громадного пирога, расходились от центра – а центром стала крона храмового дерева – стесанные сверху исполинские горные кряжи, свисающие вниз сталактитами. На плоских треугольных вершинах, уходящих за пределы горизонта, в бесконечность, курчавились коричнево-алые Сады, зависнув над городскими крышами. А между Садов темными треугольниками вклинивались Бездны. Тоже поросшие кое-какой растительностью, судя по скупым мазкам красных и бордовых тонов.

Рут перевел взгляд на людей за стеной, застыл выжидая. Камней уже никто не бросал – они тоже потрясенно таращились на небо.

От толпы адельбергцев перед храмом отделилась крохотная лиловая искра. Несколько голосов яростно и громко закричали на языке, которого Рут не знал. И тут же вслед за первой искрой от толпы рванулся вверх целый дождь из сияющих лиловых капель.

Рванулся, пролившись в одну из Бездн, возносясь с земли. Души адельбергцев возвращались домой, к Рьягу Ненасытному. Люди в толпе падали как подкошенные. Дождь полностью выкосил человеческие ряды перед храмом.

И сразу же лиловые ливни поднялись из-за стены домов по ту сторону пустыря, расходясь кольцом по столице. Светящийся дождь орошал уже все небеса. Души возвращались в места, им предназначенные, кто в Сад, а кто в Бездну.

Он не знал, сколько это продолжалось; нескончаемые потоки лилового света, уносящиеся вверх, завораживали и меняли ощущение времени. Твердь, нависшая над головой, казалась более живой и реальной, чем серые силуэты домов, застывшие по ту сторону пустыря, чем люди храма, замершие внизу с поднятыми лицами. У Рута даже мелькнуло ощущение, что это он повис вверх ногами над чьим-то миром, разглядывая и рискуя вот-вот в него сорваться.

А потом все кончилось, резко и внезапно. Последние капли втянулись в Сады и Бездны, бордовые деревья на вершинах и серые камни в глубинах вдруг налились яркостью, плеснули смесью густых цветов – и все исчезло, сменившись молниеносно, словно по чьей-то невидимой отмашке, яркой желтизной утреннего неба.

С городских крыш напротив храма сорвались птицы. Пригоршнями черных меток метнулись через пустырь, закружились вокруг храмового дерева, громко перекрикиваясь.

Люди, приведенные к храму адельбергцами, по одному поднимались с земли. Большая часть, оглядевшись, спешно уходила через развороченный пустырь к домам, сгорбившись и втянув голову в плечи. Двое или трое детей плакали, ковыляя вслед за взрослыми.

Но кое-кто разворачивался к замурованному входу храма. Под стеной, на которой сидел Рут, уже собралась молчаливая толпа. Люди стояли, склонив головы, лишь некоторые глядели в сторону валявшихся на земле стражников, убитых Рутом и Тарланями.

Набежавшие служки кинулись разбирать преграду, закрывавшую храмовый вход. Рут спрыгнул со своего насеста, скатился по груде валунов, выпрямился.

Служительница Алора шагала к нему по помосту. Сбоку к ней подбежала старая женщина, которую Рут видел в начале этой ночи в подземельях храма. Передала что-то на ходу.

Главная служительница, подойдя, протянула ему небольшую книжечку в кожаном переплете.

– Вот обещанное вам за помощь. Вы даже не представляете, как много вы для нас сделали и как мы благодарны. Да пошлют боги все блага и долгих лет правления вашей милости.

– Благодарю, почтеннейшая, – с неловкостью произнес Рут. Поклонился.

Женщина устало заметила:

– Учитесь принимать чужую благодарность, наследник Рут. Я предвижу, что в будущем это вам может понадобиться. Знаете, некоторые особенности характера так легко прочитываются… Может, вы желаете что-нибудь еще?

Тарлани стояли тесной кучкой неподалеку. Всем своим видом и взглядами выражая, что им тоже следует получить свой кусок от благ и благодарностей.

Рут перевел взгляд на служительницу. Честно признался:

– Да. Скажите, что вам открыли люди, которых адельбергцы убили в Майлоке? Те, что лежали у вас в подземелье?

– Ничего особенного. – Его собеседница устало зажмурилась, потерла пальцами брови и лоб. – Бедняги опознали своих палачей, точнее, тех, в кого вошли адельбергцы. Один торговец из южного квартала, двое его сыновей и три прислужника. Больше ничего толкового убитые не сообщили, им было как-то не до подробностей, пока их убивали.

– Как имя торговца, почтеннейшая? – Арлена возникла рядом, торопливо присела в неглубоком реверансе. – И нам очень хотелось бы узнать, где он жил. Видите ли, наследник Рут кое-что обещал Тарланьскому дому в благодарность за помощь. Но, увы, обещания его милости так и остались обещаниями, что нас печалит сверх всякой меры. Речь, как вы понимаете, о некоем предмете…

Служительница Алора кинула на Арлену оценивающий взгляд. Сухо сказала:

– Обещания наследника Керсы будут выполнены. Вас прямо сейчас проводят к дому означенного торговца. – И добавила еще более суровым тоном: – Можете также навестить Вирень с Мадеском. Бумагу к тамошним служителям, чтобы они оказали вам всяческое содействие в поисках неких предметов, вам выдадут.

Женщина в храмовом плаще обернулась к главам домов, успевшим подойти и встать у нее за спиной тесной группой. Те склонили головы, соглашаясь. Правда, не слишком дружно.

– Предметы, составляющие суть обещаний наследника Рута, слишком опасны, – продолжала она. – Пусть их забирает Тарланьский дом, освободив тем самым Элимор от дара проклятого демона. Но… вы позволите дать вам совет? Из благодарности.

На лицах глав домов медленно проявлялось осмысление. Благородная Арлена кивнула, сумев на этот раз обойтись без снисходительности.

– Не мстите Совету магов. Забудьте мечту об Алом замке, не пытайтесь вернуть себе Источник Сил. Оставьте эрронских магов посланнику, который должен прийти. Поверьте, ваше керсийское изгнание – это еще не самая худшая участь. Я говорю это потому, что мне жаль детей Тарланьского дома. Знаете, о чем я иногда думала, когда изучала историю?

Арлена аристократически надменно вскинула одну бровку – нечто среднее между вопросом и небрежно-милостивым позволением говорить. Ее собеседница продолжала, уже более мягким тоном:

– Я думала о том, что великий Дар Тарлань сделал с детьми адельбергцев. Ведь они были, не могли не быть… Раздал по семьям и приказал вырастить их простыми анадейцами? Отослал на древнюю родину, остров Адельберг, где эти дети были всем чужие, никому не нужные, и скорее всего умерли от руки местных жрецов как жертвы их божеству Рьягу Ненасытному? Убил?.. Стоит ли обрекать ваших собственных детей на подобную участь ради мести? И ради недолгого возвращения к удобствам Алого замка?

Арлена опустила глаза, после короткой заминки пропела:

– Я непременно передам ваши слова сиятельному князю Тарланю. Благодарю вас от имени всего Тарланьского дома за заботу и участие. Не могли бы вы дать мне теперь провожатого и ту самую бумагу, о которой говорили?

Старик со знаком Йалди отделился от группы главных служителей, подошел к Арлене, тронул за рукав, неловко поклонившись.

– Следуйте за мной, благородная госпожа.

И тут Рут понял, что Арлена слова служительницы восприняла очень даже серьезно, потому что ее прощальный реверанс был подчеркнуто низким.

Тарлани ушли вслед за стариком. Женщина со знаком Алора повернулась к нему, сказала, устало прикрыв глаза:

– Наследник Рут, не хотите ко мне присоединиться? Я собираюсь позаимствовать лошадь у одного из наших горожан. И отправиться на ней в Ренло, самую близкую отсюда деревню. Врата Майлока, как вы сами нам сказали, скорее всего разрушены, Врата Иракиона похоронены в недрах самого Иракиона, а в замке Гуаров Переходных Врат никогда и не было – властители Элимора издревле считали это весьма опасным.

– Почту за честь. – Рут склонил голову.

Буквально через сил два всадника влетели в Ренло. И не задерживаясь, понеслись к Вратам, стоявшим на другом конце деревушки. Их прибытие и последующее отбытие не заметил никто – немногие державшиеся на ногах селяне были в полях, прочие отсыпались.

Первым, кого увидел Рут, выехав из Врат, был Энгер. Глава герцогских волков стоял у него на дороге и хмурил брови.

Рут натянул поводья. Служительница Алора, ехавшая следом, сделала то же самое. Длинноногая кобылка под ней возмущенно зафыркала.

– Наследник Рут, – подчеркнуто вежливо сказал Энгер. – На случай, если вы явитесь сюда, герцог Франц велел передать, что он ждет вас у Врат Ваграна. Вам следует немедленно отправиться туда.

Двое боевых волков средних лет, привалившихся к стеночке справа, вовсю ухмылялись. Молодой наследник ночью сбежал из замка, а возвратился с женщиной. Бывает. В молодые годы бывает и не такое.

Этим двоим был виден лишь силуэт его спутницы, закутанной в плащ, так что полет фантазии боевых волков ничто не ограничивало.

Энгер, в отличие от них, мог видеть под капюшоном край лица, а потому на наследника герцога взирал озабоченно и с сомнением. Особа рядом с Рутом не походила на юную искательницу приключений, решившую отлучиться из храма на денек-другой. Да и сам наследник не выглядел человеком, которого вдруг обуяла любовная страсть.

Однако дураком Энгер не был, поэтому не проронил ни слова.

Рут сжал коленями бока крапчатого жеребца. Тот в ответ нервно цокнул копытом по каменным плитам Вратной башни.

Если он отправится в Вагран сейчас, то служительнице придется самой искать поместье, где остановился Гуар Валер. Эта мысль Руту почему-то не нравилась.

Конечно, можно попросить Энгера, чтобы он отправил с ней одного из своих боевых волков, но…

Брови Рута сошлись на переносице. Подобное решение выглядело недостойным. Увертка, подозрительно смахивающая на трусость. Он стиснул зубы. Идущая в последний путь имеет право на провожатого. По крайней мере, это он может для нее сделать.

Вот только Энгер по-прежнему стоял на дороге.

Глядя сверху вниз на застывшую фигуру в черной коже, Рут задумался. Если он начнет что-то объяснять, командир волков может заподозрить неладное и упереться. С него станется потащить к герцогу еще и служительницу Алора – просто для того, чтобы глава дома Боресков мог разобраться со всеми загадками лично, неспешно и вдумчиво, в тиши Ваграна.

Следовало идти напролом, и быстро. Рут с подчеркнутым почтением повернул голову в сторону спутницы, сказал, возвысив голос так, что звук рассыпался эхом под высокими перекрытиями башни:

– Почтеннейшая, позвольте представить вам Энгера, командира наших боевых волков.

Потом снова глянул на вояку, затянутого в кожу, и добавил:

– Энгер, это служительница Алора из главного храма Элимора. Она привезла вести со своей родины для Гуара Валера. Я должен проводить почтенную даму к нему. А затем отправлюсь в Вагран.

Сказанное Рут подкрепил долгим взглядом, требовательным и темным, как ночная река. Добавил чуть тише:

– Политика, Энгер. Если один из главных служителей Элимора желает повидать своего властителя, я обязан ему помочь.

Тот в ответ сморщился так, что верхняя губа задралась, на мгновенье обнажив длинные зубы.

– Сыну моего герцога конечно же положено знать такие слова, как политика. Но стоит ли лезть в эту политику без ведома отца?

Голова Рута чуть заметно дернулась, словно его ударили. В воздухе вдруг повеяло грозой…

Энгер глянул странно – и все прошло. Башня, как и раньше, благоухала оружейной смазкой, лошадиным потом и жареными пирожками.

Он слишком устал, вот ему и чудится. Рут моргнул, настойчиво сказал:

– Так нужно. Служительница должна добраться к своему властителю.

– Может, я сам провожу почтенную даму? – предложил Энгер. – Вместо вас, наследник Рут. А вы тем временем отправляйтесь в Вагран.

Рут, не отвечая, тронул поводья. Жеребец двинулся вперед.

Он справил свое совершеннолетие три месяца назад. Никто в Керсе не знал, где и как он провел эту ночь, что его определенным образом защищало. Пока что никто не имел права его останавливать – он эрни, взрослый, не запятнавший себя глупыми поступками.

Хотя рассказ о событиях этой ночи наверняка изменит последнее утверждение. Раз и навсегда.

Энгер стоял неподвижно, глядя на подъезжавшего всадника скорее с укоризной, чем с возмущением.

Рут объехал главу волков сбоку. Следовавшая за ним служительница повторила маневр.

Они выбрались из башни, при этом плечи Рута сводило от взглядов, уткнувшихся в спину. Он ударил жеребца задниками сапог, заставляя перейти на рысь. Во Вратной башне имелось блюдце, и можно было с уверенностью сказать, что в этот момент Энгер уже связывался с отцом. Значит, герцог Франц мог вот-вот появиться у Главных Врат.

Двое всадников галопом полетели над мостовой, и Тарус принялся разматывать перед ними анфилады улиц, ведущих к восходной стороне города. Именно там располагалось поместье Рандеск, где поселился Гуар Валер.

День разгорался, и на улицах кричали дети.

На одном из поворотов служительница Алора крикнула:

– Вам не следует провожать меня до дома Гуара – подходы наверняка охраняют. Оставьте меня где-нибудь рядом! Не делайте… не делайте мою жертву напрасной!

Рут на полном скаку повернулся к женщине, кивнул, резко прижав подбородок к груди.

Свернув на улицу, которая вела к Рандеску, он подхватил под уздцы длинноногую кобылку. Потянул, принуждая ее остановиться, одновременно осаживая крапчатого жеребца.

Женщина сидела скособочившись, ухватившись за переднюю луку седла. Капюшон за время скачки слетел у нее с головы. Волосы, до этого аккуратно собранные сзади, растрепались, запавшие глаза глядели сонно и устало.

Рут облизнул пересохшие губы, сказал хрипло:

– Ворота ниже по улице. Отличить их легко, это последние ворота справа, прорезанные в стене, за которой виден сад. Напротив, по левую сторону дороги, пустырь и заброшенный дом.

В котором сейчас затаились сородичи. И очень даже внимательно наблюдают за всем, что происходит в поместье. А также на подъездах к нему.

Женщина сказала, все еще задыхаясь от скачки:

– Благодарю вас, ваша милость. Еще раз, уже не от имени Элимора, но от меня лично.

Рут на мгновенье замешкался с ответом. Выдавил после паузы, склоняясь в поклоне:

– Надеюсь, что вы спасетесь. Удачи.

– И вам, – отозвалась женщина. – Я рада, что обратилась именно к вам, наследник Рут. Знаете, та корзина с медовыми пирогами навеки пребудет в моем сердце.

Он вскинул склоненную голову, с изумлением увидел, как она улыбается. Озадаченно моргнул.

– Не удивляйтесь. Сегодня утром все эти слова о Безднах и Садах, о том, что после смерти мы куда-то уходим, подтвердились. Так что ни вам, ни мне незачем расстраиваться. Единственный печальный факт заключается в том, что в тех краях вряд ли подают сливки…

Она еще раз кивнула и тронула поводья, посылая кобылу вперед.

Рут развернул коня. Уезжая, он ни разу не обернулся.

Отец, как и обещал Энгер, ждал его у Вратной башни Ваграна. С холодного лица глянули на сына ледяные серые глаза. Такие же, как у самого Рута.

– Отец… – начал было он.

Герцог жестом оборвал сына:

– Вижу, ты цел. Хоть что-то радостное.

– Мне нужно многое рассказать… – снова начал Рут.

И герцог снова оборвал его:

– Ты прав. Очень многое. И не мне одному.

Рут вдруг заметил, что боевые волки, стоявшие поодаль, по одному уходят из башни.

– В другое время я бы дал тебе отдохнуть, – тихо, сочувственно сказал отец. – Но ты солгал о моем поручении, исчез на всю ночь, потом вернулся со служительницей из элиморского храма и зачем-то повез ее к Гуару Валеру. Будь ты простым эрни, все было бы проще, но ты мой сын и когда-нибудь сядешь на герцогскую скамью. Эрни хотят знать… Нет, не так – эрни должны знать, что натворил этой ночью их будущий герцог и почему он обманул своих сородичей. Я выслушаю тебя перед лицом всех наших братьев. Все, кто может освободиться от службы, уже собираются в зале для приемов. Иди туда. Я приду попозже.

Он повелительно махнул рукой в сторону выхода. Рут краткое мгновенье глядел в непроницаемое и холодное лицо. Отец ответил тяжелым взглядом. Что сделано, то сделано. Теперь время держать ответ.

Рут развернулся и зашагал к выходу, чувствуя, как усталость окутывает плечи плотным тяжелым плащом.

Спиной он ощущал взгляд отца.

Эрни и впрямь стекались в башню – темные фигуры, на диво молчаливые. Флег, Магр, Кален и Зейг, его одногодки и закадычные приятели, помахали Руту издалека. Но молча и с вопрошающими лицами.

Эрни постарше вообще старались на него не смотреть.

Ложь строит стены, подумал Рут.

Мать поджидала его на лестнице Главной башни. Герцогиня Эвгалир выбежала из-за поворота коридора, отпустила юбки, улегшиеся торжественными складками вокруг ее ног. Обласкала сына взглядом.

Здесь не было всхлипов «где ты был?» и «как ты мог?», мать стояла молча, не отводя взгляда. По лестнице рядом с застывшим Рутом поднимались эрни, старательно прятавшие глаза. Рут наконец выдавил улыбку, слегка развел руками, словно показывая: вот он я, живой и здоровый.

И герцогиня-мать, порывисто вздохнув, прижала стиснутые руки к животу, к тому месту, где из-под корсажа волнами вырывались юбки. Рут еще раз широко улыбнулся, кивнул и пошел вверх по лестнице. Мать осталась стоять там, где стояла. Теперь, когда блудного сына рядом с ней уже не было, проходящие эрни приветствовали свою герцогиню поклонами.

Отец и вправду пришел очень скоро, и Рут начал свой рассказ…

– Я подытожу.

Отец сидел, глядя на него исподлобья. По сухим, словно выточенным из светлого камня щекам катались желваки.

– Ты тайно отправился в чужую страну. Не предупредив никого. Там ты убил несколько ее жителей – ради спасения Элимора и потому, что в них вселились адельбергцы, я помню. Ты сделал все, чтобы Тарланьский дом получил олеконы, древние предметы с пугающей мощью, потому что ты решил предложить Тарланям в качестве оплаты именно их. Наконец, ты сам вызвался убить Гуара Валера, и это просто чудо, что тебя остановила некая женщина.

Отец сидел на герцогской скамье, Рут – напротив, на лавке для просителей. У этого седалища было еще одно предназначение: когда герцог вершил свой суд герцогской скамьи, на ней сидели подсудимые.

То, что сейчас творилось в зале, было разбирательством. Но мрачные нотки в голосе отца как бы намекали, что до суда этому разбирательству оставалось всего ничего. За спиной Рута толпились эрни. Первыми стояли старейшины, потом главы герцогских управ, боевые волки постарше и, наконец, его сверстники.

Пальцы герцога впились в край скамьи так, что побелели костяшки. Слова падали холодно и тяжело.

– Знаешь, сын, что хуже всего?

– Олеконы, которые достанутся Тарланям? – предположил Рут, вскидывая голову.

Отец качнул головой, и он увидел горькие морщинки в углах его рта.

– Нет. Хотя сам факт того, что у нас под боком теперь будут жить не просто маги, а маги, владеющие игрушками адельбергских колдунов, меня не радует. Нет, хуже всего то, что ты всех нас… – Герцог сделал паузу, и Рут понял, что отец ищет слова.

– Ты всех нас презрел. Отсек. Ты узнал что-то, решил, что справишься один, – и ушел, никому ничего не сказав. Не посоветовался ни с одним из нас, не предупредил, где искать твои останки в случае чего. Словно мы все для тебя чужие. Ничто.

Герцог Франц сделал паузу и продолжал все более отстраненно:

– Ты плюнул в лицо всему роду. Мы выжили, потому что когда-то научились держаться друг за друга и вместе встречать любую беду. А мой собственный сын показал в эту ночь, что для него дороже всего на свете его собственное мнение. И возможность поиграть в будущего герцога.

– Нет! – Рут сорвался на крик, но отец метнул на него холодный взгляд. Заткнись, было написано у него на лице.

Рут поправился:

– Нет. Дело не в титуле, дело не в будущем герцоге. Просто я почувствовал, что прав. И что ты… что все вы не согласитесь помочь Элимору. Опять-таки эта книга…

– Рут… – сжатая на краю скамьи рука герцога разжалась, пальцы отбили дробь по отполированной годами древесине. – Ты молод. И не понимаешь, что элиморский Гуар Валер, по сути, собирался оказать нашему роду услугу. Все, кто ненавидит эрни, в один день сорвали бы маски, выйдя в открытую. И мы уничтожили бы наших врагов – всех разом, не заморачиваясь на суды и доказательства. Ты, будущий герцог, о чем ты думал?

Рут опустил голову. Сказал подчеркнуто ровным тоном:

– О мальчишках, которых нам пришлось бы убить. Ты сам говорил когда-то, что в любом мятеже не меньше трети участников попадают туда в силу стечения обстоятельств, не особо понимая, что делают.

– Но когда этой трети удается избежать расплаты за свою глупость, они, как правило, тут же снова попадают в переделку, – тихим голосом подхватил отец. – С этой стороны мятеж Гуара был даже полезен; откровенных дураков, как и скрытых предателей, следует время от времени выпалывать. Кстати, принесенная тобой книжка, достанься она Гуару Валеру, все равно рано или поздно попала бы к нам. Или сгорела в огне мятежа. У тебя есть еще что сказать в свое оправдание?

Рут молчал. Отец вскинул голову, бросил:

– Если кто-то из наших сородичей хочет задать вопрос наследнику Руту, пусть говорит сейчас.

Повисла тишина, которую прервал голос Энгера:

– Я спрошу кое-что.

Уши Рута уловили легкие шорохи – эрни уступали дорогу командиру волков, идущему к скамье просителей.

Добравшись, Энгер перекинул ногу через лавку и сел рядом. Рут повернул голову, уставился в длинное лицо, обросшее пепельно-черной щетиной. Похоже, в последние сутки у Энгера не было времени для бритья – впрочем, как и у него самого.

– Я хочу спросить у будущего герцога моего сына…

Сыну Энгера было всего три года, и его герцогом он стал бы не скоро. Но Рут этого говорить не стал. Просто медленно кивнул, глядя командиру волков в глаза.

– Наследник Рут, почему вы предложили олеконы Тарланям? Почему не захотели добыть их для нас? Хотя бы один?

Прежде чем ответить, Рут помолчал, собираясь с мыслями.

– Каждому оружию нужна привычная к нему рука, – проговорил наконец. – А я не очень хорошо представляю… да и никто из эрни не представляет, что делать с этими штуками. Олеконы привлекли бы к нам внимание Совета магов. И всех домов Анадеи. Учитывая, кто мы, нас начали бы ненавидеть еще больше. И бояться до исступления.

– Бояться, вот как? – Энгер вскинул брови.

Рут сказал настойчиво:

– Страх и ненависть уничтожат то хрупкое равновесие, что установилось между нами и людьми. Детям Триры Мстительной ни к чему обзаводиться дарами Рьяга Ненасытного. Тем более что об этих дарах знает слишком много народу. Если все дома Анадеи и Совет магов объединятся, нам не выстоять. А олеконы вполне могут подвигнуть их на такой порыв.

Энгер слушал, не сводя с него желтовато-карих глаз. Рут облизнул губы и продолжал:

– И я надеялся, что Тарлани, заполучив олеконы, тут же отправятся отвоевывать назад свое княжество. В Тарланьском доме слишком много магов, чтобы они могли стать добрыми соседями надолго, а благодарность за данный им приют, боюсь, уже начинает выветриваться. Мы смогли бы избавиться от Тарланей, сохранив мнение о нас как о чудовищах наполовину. Но все-таки наполовину, а не полностью.

Он метнул взгляд на отца. Тот слушал так же внимательно, как и Энгер. Рут ощутил мимолетную тень удовлетворения.

– Помимо олеконов Тарланям потребовалось бы войско, чтобы захватить Кир-Авер и Алый замок. Платить им нечем, но княжество Эррона по землям даже больше Керсы, причем поместных властителей в княжестве уничтожили по причине родства с Тарланями, а поместья достались эрронским магам. Стоит Тарланям объявить о наборе войска и пообещать за верную службу земли, как наши керсийские мятежники не пойдут, а побегут к ним на службу. И это будет… то есть был бы бескровный разгром. К сожалению, я ошибся.