Пять миллионов неприятностей Серова Марина

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сегодня с самого раннего утра в нашей с тетей Милой квартире витали запахи черного перца, мяса, овощей, ванили и сдобы. И вообще, мы хлопотали: к тете должна была прийти ее давняя приятельница. Настолько давняя, по тетиным словам, что вполне можно было предположить, будто дружба их завязалась во время обучения в Смольном институте или на полях сражений Первой мировой войны. Я даже невольно попыталась представить себе тетушку юной институткой в строгом, но женственном голубом платье с очаровательным белым передником или в армейской гимнастерке, туго перехваченной в талии широким ремнем, и лихо заломленной пилотке… Хотя, конечно, прекрасно понимала, что это ерунда и такого просто не может быть: тетя Мила не застала не то что Первой мировой, она даже Великую Отечественную помнила лишь по рассказам своей мамы, уже отошедшей в мир иной…

Анна Тимофеевна, как звали приятельницу тети, постоянно проживала в Тарасове, только в другом конце города. Подружкам не удавалось видеться часто: у Анны Тимофеевны имелись в наличии взрослые сын и дочь, а у тех в свою очередь свои дети, а так как сама она являлась бабушкой по призванию, вся ее жизнь была посвящена заботе о многочисленных внуках. Да и здоровье в последнее время стало подводить Анну Тимофеевну, поэтому она редко выбиралась куда-то надолго. И вот на сегодняшний день наконец была назначена долгожданная встреча подружек, готовиться к которой тетя начала заблаговременно. Она сама посетила проверенные рынки и магазины, не полагаясь на меня, выбрала именно те продукты, которые полностью ее удовлетворили – как по качеству, так и по цене, и провела генеральную уборку с мытьем окон. Словом, организовала все так, чтобы встреча прошла в максимально комфортной обстановке.

В такие моменты я всегда стараюсь свалить из дома, дабы не мешать наведению чистоты и бурному общению подруг юности. Но сегодня погода не очень-то располагала к вылазкам на улицу: всю ночь лил дождь, периодически переходящий в ливень, и небо теперь было темно-серым и неприветливым, температура резко упала, и хотелось лишь лежать на диване, уютно закутавшись в теплый плед, высунув наружу один только нос, и наслаждаться просмотром любимых кинофильмов.

Тетя Мила с самого утра развила бурную деятельность: она замариновала крупный кусок свинины со специями и луком, порезала продукты для салатов и поставила тесто для булочек с творогом. А пока все ее кулинарные шедевры дожидались своей очереди, между делом она принялась жарить блинчики с мясом.

Благодаря этим манипуляциям квартира через некоторое время наполнилась разнородными, пряными, такими, черт возьми, умопомрачительными ароматами, что я лишь застонала в предвкушении трапезы и поглубже спрятала в плед еще и выставленный было наружу нос. Мне уже здорово хотелось есть, но о том, что тетя выделит мне что-нибудь из своей стряпни сейчас, и мечтать не приходилось. Моя знатная кулинарка-тетушка терпеть не могла, когда «кусочничают» и пытаются незаметно отщипнуть от пирога краешек или зачерпнуть ложечку из кастрюльки, где булькает аппетитное варево. А завтракать банальной пшенной кашей мне сегодня совсем не хотелось, дабы не перебивать аппетит. Хотя в исполнении моей тети даже пшенная каша не бывает банальной.

Обычно тетя Мила строго следит за режимом питания, и завтраки-обеды-ужины проходят у нее по расписанию. Сегодня же она, кажется, была довольна тем, что я носа не показываю из своей комнаты и не мешаю ей на кухне своим присутствием и нытьем на тему: «Ну можно взять хотя бы один кусочек!» Тетя, наверное, думала, что я все еще сплю, и тихо радовалась про себя. Хотя вообще-то мое утро всегда начинается в шесть часов.

Анна Тимофеевна явилась ровно к назначенному часу, то есть к полудню. За это время я уже благополучно посмотрела два фильма и перешла к третьему. Признаться, с гораздо меньшим интересом, поскольку три фильма подряд, практически аналогичные по сюжету, уровню и даже актерскому составу, – это все-таки перебор.

Шумные аханья и чмоканья в прихожей перешли в мерный говорок в кухне, в позвякиванье тарелок и вилок, а я все не могла дождаться, когда же услышу звук ложечек, помешивающих сахар в чашке. Это означало бы, что застолье перешло в финальную фазу, все новости друг другу пересказаны, общие знакомые обсуждены, а значит, недалеко и до прощания.

Однако подружки не торопились сворачивать общение. Приглашать меня к столу разделить с ними беседу, а заодно и обед тоже никто не спешил… Ну, политика тети в этом вопросе была мне ясна: она не хотела, чтобы Анна Тимофеевна узнала подноготную моей жизни, поскольку в этом смысле тетушка явно оказывалась в проигрыше… Милейшая тетя Мила искренне обожала меня всей душой, тут сомневаться не приходилось. Но вот похвалиться своей племянницей перед подругами ей не удавалось. Нестандартная у нее была племянница, не такая, какой можно гордиться публично.

И тетя Мила прекрасно понимала, что стоит мне сейчас явиться пред их взорами, как сразу же начнутся расспросы со стороны Анны Тимофеевны. Расспросы вполне нормальные, с ее точки зрения, и абсолютно идиотские и даже бестактные с моей. Например, Анна Тимофеевна непременно поинтересуется, замужем ли я. А когда узнает, что до сих пор нет, она обязательно округлит глаза, в которых изумление пополам с ужасом будут вопрошать лишь одно – КАК?

Вопрос о детях после такого моего заявления, понятное дело, уже может считаться снятым, и придется Анне Тимофеевне довольствоваться интересом к моей работе, а здесь уж и вовсе тете Миле предъявить ей нечего. Профессией моей не то что не похвалишься, а впору вообще скрывать от посторонних род моих занятий, по мнению тети. Я, во всяком случае, подозревала, что тетя Мила именно так и делает, выдавая меня в глазах подруг либо за журналистку, либо, на худой конец, за работника прокуратуры. Но уж никак не за телохранителя на вольных хлебах. В глазах тетушки это просто неприлично для женщины, тем более молодой и красивой. Она просто спит и видит, когда же я брошу это дурное дело. Хотя в душе, думается, тетя Мила втайне все же гордится своей бесстрашной и ловкой племянницей, но признаться в этом открыто означает для нее поражение собственной позиции, а пойти на то, чтобы признать себя неправой, выше тетиных возможностей…

Словом, как ни крути, а Анна Тимофеевна в плане семейной ситуации выглядела куда более выигрышно по сравнению с тетей Милой, ведь у нее были дочка-экономист и сын-адвокат, а также разновозрастные внуки. Тетя же не могла всего подобного ей представить за неимением и сейчас решила, от греха подальше, не демонстрировать свою непутевую племянницу подруге.

Одним словом, обо мне благополучно забыли. И если поначалу я не парилась из-за этого, вежливо предоставляя подружкам побыть тет-а-тет, то через два часа мне уже поднадоело собственное уединение. К тому же меня начал охватывать страх, что дамы по ходу задушевной беседы уплетут весь обед, включая ванильные булочки с творогом, которых, по моим подсчетам, тетя испекла не менее полусотни…

Я, признаться, приуныла. Вылезла из-под одеяла и проследовала к шкафу. В нем, как и следовало ожидать, не нашлось никаких съестных припасов. Зато в верхнем ящике комода обнаружилась начатая упаковка чипсов, неизвестно с каких времен завалявшаяся здесь. Вернувшись на диван, я погрызла чипсы. Желудок сразу же отозвался недовольным урчанием.

– Вот так и помрешь с голоду возле накрытого стола! – с грустью проговорила я, сминая опустевшую пачку и пряча ее в сумку, а также сдувая картофельные крошки с пледа, дабы уничтожить следы своего преступления: тетя Мила пришла бы в ужас, увидев, чем я завтракаю.

Мысль об этом придала мне решимости, и я, наплевав на все условности и приличия, поднялась и, вобрав в легкие побольше воздуха, уверенно шагнула в коридор, словно приготовившись к прыжку в пропасть.

– Женечка! – всплеснула руками тетя Мила. – Проснулась, солнышко?

– Да, – коротко ответила я, не уточнив, что бодрствую уже полдня. – Добрый день.

Анна Тимофеевна тут же закивала, окидывая меня умильным взглядом.

– Давай я тебе поесть положу. – Тетушка тут же подскочила со стула и принялась наполнять мою тарелку разносолами. – А ты умойся пока.

Умываться я отправилась уже со спокойной душой. Еще больше я успокоилась, увидев по возвращении, что кухня опустела, а тетя Мила провожает Анну Тимофеевну в прихожую и выслушивает очередные комплименты в адрес своей стряпни, дает советы по лечению радикулита и свиного гриппа и в который раз уточняет, в какой класс перешел старший внук Анны Тимофеевны и сколько зубов прорезалось у младшей внучки…

Наконец, гостью благополучно спровадили, я с облегчением вздохнула, и мы направились в кухню уже вдвоем. Тетя Мила, подперев подбородок кулаком и склонив к плечу голову, с удовольствием наблюдала, как я за обе щеки уплетаю блинчики, не забывая подкладывать себе салат и отрезать куски сочного, хорошо прожаренного мяса. Я даже почувствовала укоры совести, вспомнив, как грешила на тетушку, подозревая ее в прожорливости. Как можно было подумать, что тетя Мила оставит меня без обеда!

– Вот, Женечка, – пользуясь тем, что у меня занят рот, принялась делиться со мною тетя Мила, несколько назидательным тоном. – Времена-то какие настали!

Я отреагировала вопросительным взглядом, дабы не отвлекаться от трапезы на уточнения.

– Страшные времена, ей-богу, – продолжала тетя, покачивая головой. – Хотя чему удивляться? Лет пятнадцать тому назад не лучше было, а даже и похуже. Сколько живу, Женечка, и могу тебе сказать откровенно: времен хуже, чем девяностые годы, я не застала.

– Тебе крупно повезло, – едва владея своим набитым ртом, прошамкала я и потянулась за булочкой с творогом.

– Возможно, – не стала спорить тетя, наливая мне большую чашку зеленого чая с мандариновыми корочками и не преминув добавить, что зеленый чай прекрасно очищает почки, а также печень и сосуды плюс избавляет от алкогольной зависимости, вызывая стойкое отвращение к спиртному.

– Вот последнее для меня особенно актуально. А то я уже реально боюсь спиться, – хмыкнула я, но тетя даже не улыбнулась. Она была серьезна и задумчива.

Дождавшись, когда моя тарелка освободится, она подошла к раковине и принялась мыть посуду, передавая ее мне, а я уже насухо, до блеска, вытирала тарелки хрустящим вафельным полотенцем, хотя терпеть не могу этого занятия. Но не хотелось выглядеть свиньей в глазах тетушки после столь знатного обеда. Когда с посудой было закончено, я поняла, что беседа только начинается, что, впрочем, вполне понятно: тете Миле после общения с подругой хотелось поделиться со мной своими жизненно-философскими умозаключениями. Поэтому я приоткрыла окно, закурила сигарету и приготовилась слушать. Тетя устроилась рядом, не забыв мимоходом заметить, что курение портит цвет лица, а уж про заболевания легких и говорить нечего, и продолжила:

– Бандиты и мошенники сейчас на каждом шагу!

– Да что случилось-то? – решилась я поторопить тетю конкретизировать проблему, поскольку эти пространные рассуждения могли затянуться надолго.

Моя реплика возымела действие.

– Представляешь, Анна Тимофеевна взяла в кредит телевизор. У дочери подрастает сын, он уже свои передачи смотрит, и фильмы тоже, так что им одного телевизора стало мало.

– Угу, – кивнула я, не понимая пока, в чем весь ужас ситуации.

– Выплатила она кредит, все как положено, а тут ей звонят из банка и говорят: вы, мол, платите исправно, вы очень прилежный клиент, мы вам доверяем, так что предлагаем воспользоваться кредитной картой. На пятьдесят тысяч. Ну, Анна Тимофеевна подумала-подумала, хотела было отказаться, а как откажешься? Сыну окна новые ставить нужно, внуку обмундирование покупать – он теннисом занимается, так одна ракетка стоит, как вся моя пенсия. Куда же деваться, согласилась она. Взяла деньги, отдала сыну… Ну, и плюс себе еще тумбочку под телевизор купила. Платила год, почти все уже выплатила, и тут ей приходит извещение из банка, что она должна еще столько же!

– Как это? – поинтересовалась я.

– А вот так! – победно заявила тетя. – Оказывается, в связи с чрезвычайными обстоятельствами банк имеет право в одностороннем порядке повысить проценты! Без ее согласия! И теперь все, что она выплатила, как раз пошло на погашение процентов! А долг как был, так и есть! Она платит – долг на месте! Снова платит – долг на месте! Да что же это такое творится?! Это же самое настоящее самоуправство!

– Согласна, – кивнула я. – Поэтому я стараюсь и не связываться с кредитами, а оплачивать покупку сразу. Лучше немного подождать и купить, чем потом платить в два раза больше.

– И ведь банк-то приличный, Женя, солидный! «Тарус», слышала такое название?

Я неопределенно повела плечами. Даже если и слышала его, услугами все равно пользоваться не приходилось.

– Вот и доверяй этим «надежным» банкам! – не могла успокоиться тетя Мила. – Только и наживаются на том, что у честных людей деньги отбирают. Ведь это же самый настоящий узаконенный грабеж! Рэкет! Бандиты они, Женя, банкиры эти, самые настоящие бандиты!

– Му-гу, – кивнула я, думая о том, как бы потактичнее сменить тему беседы, но тетя Мила не хотела так рано сворачивать интересующий ее вопрос.

– Хорошо еще, что мы с тобой выплатили кредит за мебель, – припомнила она и озабоченно добавила: – Тебе, Женечка, обязательно нужно сходить в тот магазин, где мы ее брали!

– Зачем? – не поняла я.

– Как зачем? – всплеснула руками тетя Мила. – Чтобы они не подумали, что мы им должны.

– Кто они? – никак не могла въехать я.

– Ну кто – кто… Продавцы, конечно!

Мы с тетей сейчас явно общались на разных языках.

– Какие продавцы? – продолжала недоумевать я.

– Ну, в магазине, Женя, где мы мебель брали! – Тетя впала в ступор от моей недогадливости.

Года полтора тому назад и впрямь случился один эпизод, когда мы с тетей по ее настоянию приобрели новую мягкую мебель для гостиной. Причем я предлагала оплатить всю покупку на месте, из своего кармана, но тетя Мила сочла, что это слишком большие траты, и купилась на предложение о кредите. Больше всего мою тетю соблазнило то, что первоначальный взнос был равен нулю. То есть мы купили мебель, не заплатив ни копейки и заключив договор с банком, а потом, в течение нескольких месяцев пятого числа моя тетя исправно ходила на почту, скрупулезно собирая все квитанции об оплате. Полтора года истекли, кредит мы выплатили, но ситуация, оказывается, не давала тете Миле покоя своей незавершенностью. И, видимо, теперь все эти бережно хранящиеся в коробочке квитанции тетя собиралась предъявить мебельному магазину.

– Нужно прийти к ним, – продолжала тетя Мила очень обстоятельно убеждать меня, как неразумное дитя, – сказать, что мы, мол, все выплатили, вот наши квитанции, вы нас, пожалуйста, запишите, отметьте и выдайте расписку, что мы вам больше ничего не должны…

– Тетя, – попыталась мирно пояснить я, – кредит выдает банк, а не магазин! И идти туда совершенно незачем!

– Как это так? – не могла уразуметь тетя Мила. – Мы же у них покупали мебель.

– Да, но на деньги банка! С ними давным-давно, прямо на месте, расплатился сам банк. А в магазине на нас посмотрят, мягко говоря, с недоумением. Какое им дело до того, выплатили мы кредит или нет? Так что успокойся.

– Если ты не хочешь идти, так и скажи, – обиженно поджала губы тетя Мила. – Я сама схожу!

Не успела я открыть рот и в очередной раз попытаться пояснить, что сходить в магазин мне совершенно нетрудно, просто я не хочу выглядеть идиоткой в глазах продавцов, как зазвонил мой сотовый телефон. Прижав руки к груди в виде извинений, я прошла в свою комнату.

– Здравствуйте… – Незнакомый женский голос звучал отрывисто и неуверенно.

– И вам не хворать, – откликнулась я.

– Мне нужна Евгения Максимовна Охотникова, – сообщила незнакомка.

– Я вас внимательно слушаю.

– Мне… Я… Вы ведь телохранитель? – пригвоздила она меня к месту вопросом, помямлив немного.

– Точно так, – не стала разуверять ее я.

– Значит, вы-то мне и нужны! – Женщина, кажется, очень обрадовалась, что наконец-то сформулировала свои желания.

– Зачем? – резонно вопросила я.

– Но… как? – Прямым конкретным вопросом я снова вогнала ее в ступор, и она совсем растерялась.

– Вам что-то угрожает? – спросила я.

– Мне? Да. То есть нет. То есть я не знаю, – заметалась незнакомка. – Я как раз хотела посоветоваться с вами.

– Вас как зовут? Кто вы? Кто рекомендовал вам меня? – задала я ряд вопросов, которые могли мне помочь сориентироваться в дальнейших действиях.

– Меня зовут Ольга Николаевна, – оживленно ответила женщина, видимо, радуясь, что удачно ответила на первый вопрос.

– Так, дальше, – без эмоций продолжала я.

– Фамилия Метлицкая, – добавила она.

– Еще лучше, – подавив вздох, сказала я. – А кто вам меня рекомендовал?

– Мне говорил о вас… – Она вдруг осеклась и закончила уклончиво: – Один мой знакомый.

– Кто именно? Фамилия?

– Ой, я точно не помню, кто-то в компании, это уже давно было, – увильнула она от ответа.

Я, конечно, понимала, что если это потенциальная клиентка, то мне предстоит встреча с ней. Но вот этого мне как раз не очень хотелось: во-первых, на улице возобновился дождь, во-вторых, я только что завершила работу и в деньгах не нуждалась, а хотелось мне заслуженного отдыха хотя бы с недельку длиной. Ну а, в-третьих… Честно говоря, не люблю я работать с женщинами. Нет, я не страдаю половым шовинизмом, просто я убеждена, что женщина – существо крайне ненадежное. Неизвестно, как она себя поведет в критический момент. Конечно же, именно поэтому она и женщина, и эти качества порою так притягательны для мужчин, но… Но не для дела. Да что там говорить, я и сама такая, вернее, была такою и оставалась бы и по сей день, если бы не прошла жесткую школу Ворошиловки.

Конечно, когда дело (или финансы) требует, я закрываю глаза на то, что мне придется работать с женщиной, и стараюсь быть беспристрастной, но пока что я не видела в этом нужды. Да и непонятная Ольга Николаевна что-то не внушала мне желания установить тесный контакт с нею. Как-то не верилось мне в серьезность ее проблем. И в душе я уже выискивала повод, чтобы вежливо, но решительно отказаться от встречи.

– Я возглавляю студию-арт «Лолита», – тем временем сообщила женщина. – Может быть, вы бывали у нас? Маникюр, педикюр, эксклюзивные прически…

– Нет, простите, не доводилось, – призналась я.

– На Вольской, – подсказала Метлицкая.

Я молчала.

– Евгения Максимовна, – решилась она. – Я не могу говорить по телефону, я сбиваюсь! Мне необходимо с вами встретиться, чтобы я смогла подробно изложить свою проблему, – заговорила она наконец правильным деловым языком. – Поверьте мне, это очень важно.

– Вы хотите, чтобы я охраняла вас. От кого? Где? – хоть немного решила прояснить ситуацию я.

– Я не знаю от кого! – неожиданно вскричала женщина в отчаянии. – Я ничего не знаю, но мне очень страшно! Я вообще боюсь, что меня могут убить! Почему вы отказываетесь? Мне же больше совершенно не к кому обратиться, я одна, совсем одна! – И она расплакалась.

Вот этого я совсем уже не люблю. Но и оставлять человека в подобном состоянии нельзя, даже если мы еще не заключили никакого договора.

– Так, успокойтесь, пожалуйста, и возьмите себя в руки, – твердо проговорила я. – Я встречусь с вами, и вы мне все расскажете подробно. Вы сейчас где?

– В магазине, – всхлипнула она. – Неподалеку от работы. И мне очень страшно. Мы можем встретиться там, где вы скажете, я подъеду.

– Никуда ехать не нужно, – прокручивая в голове варианты и памятуя о фразе «меня вообще могут убить», прикинула я. – Что за магазин?

– Супермаркет «Корзинка», на Вольской, знаете такой?

– Да, – ответила я. – Отлично знаю. Вот оставайтесь там и ждите. Я подъеду через пятнадцать минут.

– А что мне тут делать? – спросила она.

– Ну просто поторчите там немного! Что обычно делают в супермаркетах? Походите туда-сюда, посмотрите товары, – скрывая раздражение, посоветовала я.

– А меня не примут за воровку? – с тревогой спросила Ольга.

– Ну, вы же не собираетесь ничего воровать, зачем же волноваться? – хмыкнула я.

– А купить что-нибудь можно? – робко полюбопытствовала Метлицкая.

– Купите, – разрешила я, подавляя соблазн отдать ей команду – приобрести пару килограммов черной икры и ящик дорогого французского коньяка. – Можете ждать меня у входа.

– А как я вас узнаю? Как вы выглядите?

– Высокая брюнетка, я буду в голубой ветровке и джинсах.

– А я в сиреневой блузке, черной юбке, сверху белое полупальто прилегающего силуэта из джерси, в руках лакированная сумочка, туфли на…

– Это лишнее! – перебила я ее, ошалев от этого потока текстильно-мануфактурных подробностей. – Достаточно, если вы будете стоять у входа с магазинным пакетом в руках.

И, отключив связь, я пошла переодеваться.

– Ты куда-то уходишь? – спросила тетя Мила, высунувшись из кухни, пока я в прихожей обувала кроссовки.

– Да, – коротко ответила я. – В магазин.

– Вот как? – тетя навострила уши. – А в какой?

– В «Корзинку».

Тетя Мила была приятно удивлена. Обычно я не выражала желания сходить в продуктовый магазин, поскольку тетя Мила частенько критиковала мой выбор: то за качество, то за непомерно высокие, как ей казалось, цены. И тете приходилось применять методы дипломатии, дабы убедить меня посетить какой-нибудь гастроном.

– Ой, как хорошо! – сразу оживилась она. – Женечка, я напишу тебе список продуктов, купи, пожалуйста, сделай одолжение.

– Тетя, какие продукты? – изумилась я. – У нас же полно еды! Нам твоих запасов на неделю хватит!

– Салаты не хранят неделями! – с негодованием отвергла тетя Мила мою наивность. – Да и выпечка вся высохнет! Если она вообще доживет до завтрашнего дня, – многозначительно добавила она, и я подавила легкий укол совести, напомнившей мне о том, сколько булочек с творогом я уплела сегодня за завтраком, совмещенным с обедом… – В общем, подожди, я сейчас все тебе напишу подробно!

– Прости, тетя, не могу! – снимая с вешалки ветровку, решительно замотала я головой. – У меня вообще-то встреча с клиентом.

Тетя застыла. Она хотела что-то спросить, но сдержалась и призадумалась о чем-то.

– Он что же, симпатичный? – будто бы между прочим, поинтересовалась она через пару секунд, пока я проверяла содержимое своей сумки.

– Еще не знаю, – усмехнувшись, ответила я предельно честно.

Тетя Мила в каждом моем отлучении из дома подозревала свидание с молодым, перспективным и порядочным человеком, который, как она надеялась, вскоре перейдет в статус моего жениха, а позже и мужа. Мне не хотелось сейчас ее разочаровывать и что-то объяснять, поэтому я быстренько чмокнула тетю в щечку и открыла входную дверь.

– Женечка, приглашай его к нам в гости! – крикнула тетя вслед. – И почему ты не взяла зонтик? Льет дождь!

– Я на машине, – отмахнулась я, спеша вниз, чтобы не заставлять Ольгу Метлицкую слишком долго шататься по магазину и ломать голову над тем, что бы ей еще положить в пластиковую корзину.

Натянув капюшон, я пробежала к гаражу, вывела свой «Фольксваген» и направилась на улицу Вольскую. По стеклу стекали крупные капли, и я включила дворники.

До «Корзинки» я добралась быстро – пробок в этот час почти не было. К тому же погода не располагала к вылазкам на улицу. Припарковав машину, я вошла в супермаркет и сразу же у входа увидела переминавшуюся с ноги на ногу молодую женщину в обтягивающей сиреневой кофточке, примерно мою ровесницу. В одной руке она сжимала довольно тощенький пакет с надписью «Корзинка», через другую руку был переброшен белый плащ, не знаю уж там из чего. Женщина нервничала и бросала частые взгляды на изящные часики, украшавшие ее левое запястье. Светлые волосы с мелированными прядями подстрижены под вновь популярный «сэссун». Симпатичное округлое лицо, вздернутый нос, выражение лица какое-то по-детски удивленное.

– Добрый день, вы Ольга? – спросила я, подходя.

Женщина испуганно дернулась и повернулась ко мне.

– Ах, да, Евгения Максимовна, да? – обрадованно заговорила она. – Как хорошо, что вы пришли! А я вас такой и представляла.

– Куда поедем? – коротко полюбопытствовала я.

– Ой, не знаю… – растерянно повела плечами Метлицкая. – Может быть, в кафе?

Я поняла, что брать инициативу мне придется в собственные руки. После сытного тетиного обеда есть мне не хотелось совершенно, особенно в кафе, а вот кофе я бы выпила с удовольствием, поэтому я сразу же подумала про кофейню «Восток-Запад». Она, кстати, располагалась недалеко от нашего с Ольгой местонахождения, на Советской, и кофе там был весьма приличным. К тому же в «Восток-Запад» подавали мое любимое мороженое.

– Идем, – коротко сказала я, двинувшись к двери и выходя первой. Ольга послушно последовала за мной.

Пока что всем своим видом она демонстрировала готовность беспрекословно выполнять все мои указания. Я еще перед тем, как войти в «Корзинку», осмотрелась, постаравшись оценить ситуацию, но не заметила ничего подозрительного. Единственное, что меня слегка смутило, серебристо-серый «Хэндай», припаркованный на противоположной стороне улицы, который тронулся со своего места одновременно с тем, как я нажала на педаль газа своей машины.

Я спокойно вела «Фольксваген» в направлении улицы Советской, не забывая посматривать в зеркало заднего вида. «Хэндай» пока что следовал тем же маршрутом. Ольга сжимала ручки пакета и крутила головой по сторонам.

– Кого высматриваете? – поинтересовалась я.

– Да вроде… Вроде никого, – неуверенно пробормотала она. – Сейчас, на месте, я вам все и расскажу. Нам долго ехать?

– Да мы уже приехали, – останавливая машину возле кофейни, сказала я.

«Хэндай» проехал до угла Мирного переулка и свернул в него.

– Пошли, – сказала я, открывая дверцу с той стороны, где сидела Ольга.

– Давайте сядем здесь, – предложила она, указывая на место у окна, когда мы оказались внутри. – Или на балконе?

– Лучше не надо, – отказалась я. – Пойдемте лучше вон туда.

И я провела Ольгу к дальней стене, в уголок. Затем мы сделали заказ, который был выполнен, как всегда, быстро, и я, ковырнув ложечкой чуть подтаявшее мороженое с малиновым сиропом, сказала:

– Ну, рассказывайте, что же вас тревожит?

Ольга осторожно осмотрелась по сторонам, словно боялась, что нас подслушивают, и шепотом произнесла:

– Меня преследует один человек!

– Так, кто он? – деловито кивнув, уточнила я.

– Я не знаю, – развела она руками.

– Давайте по порядку. Когда это началось и как именно?

– Это началось вчера. Я утром вышла из дома и пошла на остановку, а потом увидела, что за мной идет какой-то мужчина. Я сначала не придала этому значения, но вечером, когда я выходила из студии, он стоял неподалеку и ждал меня на улице!

– Почему вы решили, что он ждет именно вас? Он подходил к вам?

– Нет, но… Но он пошел за мной на остановку! И сел в тот же троллейбус!

– Может быть, он просто работает с вами поблизости? – предположила я.

– Нет, он шел за мной! – упрямо повторила Ольга.

– И чем дело кончилось?

– Ничем. Я пришла к себе домой и закрылась на все замки. Потом я выглянула в окно. Он стоял внизу и смотрел вверх, на мои окна!

– Вы уверены, что это был именно он? У вас ведь плохое зрение!

Ольга вздрогнула и посмотрела на меня с каким-то мистическим ужасом.

– Откуда вы знаете? – жутким шепотом спросила она.

Я усмехнулась.

– Вы носите контактные линзы. При поверхностном взгляде они, конечно, практически незаметны, но я привыкла тщательно отслеживать все детали. К тому же вы слегка щуритесь – по привычке.

Метлицкая слабо улыбнулась:

– А мне казалось, что я совсем перестала щуриться. Вот как все просто! А я-то уж подумала…

– Что у меня с собой портативный сканер для просмотра человека насквозь и выявления всех его заболеваний? – в ответ улыбнулась я.

– Но все-таки в линзах я вижу достаточно хорошо, – вновь принялась Ольга отстаивать свою позицию. – И могу поклясться, что это был именно он! Уж не знаю, сколько он там стоял, сейчас темнеет быстрее, чем летом, и вообще, я старалась, от греха подальше, больше не высовываться. И вообще, я надеялась, что это какое-то недоразумение. Но сегодня он снова появился!

– Что, снова возле вашего дома?

– Нет, уже возле работы. Я вышла ненадолго в магазин и увидела его. Он стоял на противоположной стороне и смотрел на вход в «Лолиту». При этом он с кем-то говорил по сотовому телефону. Увидев меня, он сразу прервал разговор и проследовал за мной. И тогда я запаниковала. Вбежала в магазин и набрала ваш номер.

– Вы говорили, что слышали обо мне от кого-то из знакомых и что это было, как говорится, давно и неправда, – напомнила я ей. – Откуда же у вас мой телефон?

Ольга на секунду застыла.

– Так я его записала! – уверенно соврала она. – Еще тогда, сразу же.

– А вам уже тогда требовался телохранитель? – полюбопытствовала я.

– Нет, но мало ли что! На всякий случай. Все-таки у меня своя студия, может понадобиться помощь охраны.

– Я не охранник, а бодигард, – заметила я.

– Ну… все равно, – быстро сказала Метлицкая.

Она явно что-то недоговаривала, путалась в показаниях и сбивалась на откровенную ложь. Но заподозрить Ольгу в том, что она пудрит мне мозги, тоже было нельзя. Она совершенно точно не врала в одном: она боялась. Она реально чего-то боялась. И нуждалась в моей защите телохранителя. Я отметила, что за время нашей беседы Ольга так и не притронулась к кофе, просто механически крутила в чашке ложечкой, хотя сахар уже давным-давно растворился в напитке.

– Вы уверены, что никогда не видели его раньше?

– Абсолютно! У меня хорошая память на лица.

– Он пытался скрыть, что следит за вами?

Метлицкая задумалась.

– Вы знаете, как-то непонятно. Он вроде и старался держаться в стороне, иногда прятался за спины прохожих, но в то же время был все время на виду, я постоянно видела его, если оборачивалась.

– Он ни разу не пытался к вам подойти, заговорить?

– Нет. Совершенно непонятно, что ему нужно.

– Ольга, скажите, а чего вы так испугались-то? – спросила я в упор. – Ну, ходит какой-то мужчина и ходит. Он же вам не угрожал. Или у него вид устрашающий?

– Нет, вид у него как раз вполне интеллигентный, – сказала Ольга. – Но я просто чувст-ву-ю, что от него исходит опасность!

– По телефону вы сказали, что вас могут убить. С чего вы это взяли? На ровном месте подобные подозрения не возникают!

Ольга посмотрела на меня умоляюще:

– Вот честное слово, я не знаю! Просто я так чувствую, понимаете?

– Короче, это не разговор, – со вздохом махнула я рукой. – Думаю, что вам нужен не телохранитель, а психотерапевт.

– Я не сошла с ума! – с жаром возразила Ольга и нервно отхлебнула большой глоток кофе.

Видимо, вкус ее приятно удивил, потому что она с интересом посмотрела на белую чашечку и в три приема допила уже остывший напиток.

– Можно заказать еще? – посмотрела она на меня.

– Пожалуйста, – пожала я плечами. – Дело ваше. Но я думаю, что наш разговор можно заканчивать.

– Вы считаете меня сумасшедшей? Но это неправда! Я отвечаю за свои слова! – Ольга говорила очень серьезно.

– Я не считаю, что вы сошли с ума. Я же не сказала, что вам нужен психиатр. Просто мне кажется, вам сейчас хочется, чтобы с вами понянчились. Когда вы ощутите себя маленькой девочкой, о которой заботятся и которую любят, все ваши страхи пройдут.

Не очень-то больших знаний по основам психологии и психиатрии, полученных в Ворошиловке, мне вполне хватило, чтобы сделать подобный вывод в отношении Метлицкой. Пусть не столь глубоко, как другие предметы, но все же особенности человеческой психики мы изучали.

– Вы ошибаетесь! – с какой-то тоскливой горечью произнесла Ольга, и в голосе ее снова послышались слезы. – Но когда вы поймете это, может быть слишком поздно! Неужели вам будет спокойно, если вы узнаете, что меня убили?

Разумеется, что такое манипулятивные приемы, я тоже знала хорошо. Но Ольга сейчас не манипулировала, не давила на мою совесть и жалость: она искренне удивлялась, что кому-то может быть безразлична ее смерть – событие, естественно, катастрофическое для самой Ольги. Что-то в ее голосе и интонациях убеждало, что она не играет.

– Вы можете согласиться охранять меня хотя бы в течение нескольких дней? – заговорила она просительно. – В конце концов, какая вам разница, угрожает мне опасность или нет? Я же все равно заплачу! Вам же лучше, если нет угрозы – не придется ничего делать! Что, вам трудно пожить у меня несколько дней и получить за это деньги?

Ольга пристально заглядывала мне в глаза. Определенный резон в ее словах, конечно, имелся. Несмотря на нестыковки и некоторые непонятки, подозрений у меня эта испуганная женщина не вызывала. Но почему она не хочет говорить до конца откровенно?

– Евгения Максимовна, я вас очень прошу, соглашайтесь! – твердила тем временем Метлицкая.

«Ладно, черт побери! – подумала я. – Даже если она что-то скрывает, мне нет до этого дела! В конце концов, если окажется, что она утаила что-то важное, я всегда могу расторгнуть наш договор по причине несоблюдения условий с ее стороны. Придется на пару дней перебраться к ней, а там уж что-нибудь прояснится. Вообще-то мне нечасто выпадает такая непыльная работа».

– Вам известны мои расценки? – спросила я.

Ольга смутилась и сказала, что нет. Я назвала сумму. Чуть подумав, Метлицкая кивнула:

– Хорошо. Я согласна.

– Вообще-то это я согласна, – весело проговорила я. – Но имейте в виду: в случае, если выяснится, что вы пытаетесь водить меня за нос, все наши отношения разрываются раз и навсегда.

– Я не пытаюсь! – прижала она к груди ухоженные ладошки.