Месть оптом и в розницу Перфилова Наталья

Глава 1

Двигаясь по шоссе ночью в довольно глухом месте, я, признаться, струсила, неожиданно увидев перед собой на дороге мужчину в желто-зеленом форменном жилете. Я не на шутку испугалась: делать милиционеру на безлюдной лесной дороге было совершенно нечего. К тому же в полнейшем одиночестве. Несмотря на присутствие сине-белой машины с мигалкой и надписью «ГАИ» на дверце, доверия этот человек мне не внушал совершенно. Но все же проехать мимо я не рискнула: уважение к милиции родители мне внушали с детства. Притормозив, я зажала в потной ладони газовый баллончик и опустила стекло.

Парень в форме торопливо приблизился, однако неожиданно его лицо выразило глубокое разочарование. Это тоже показалось несколько странным. Не буду хвастать, но обычно я не вызываю у особ противоположного пола негативных эмоций, особенно таких явных.

– Здравствуйте. Сержант Скворцов, – представился он. И, немного подумав, добавил: – Николай.

Я протянула заранее приготовленные документы, не снимая ноги с педали сцепления, чтобы в случае опасности можно было мгновенно рвануть вперед. Но сержант небрежно отмахнулся от бумаг.

– Тут такое дело… – Милиционер замялся, снова глянул на меня с явным сомнением. Но потом тяжело вздохнул и продолжил: – Я домой ехал с дежурства, смотрю, там под откосом машина валяется. – Он неопределенно махнул рукой в темноту. – Замок в водительской дверце заклинило, снаружи никак не открыть, а у меня с собой, как назло, инструментов никаких, что там внутри делается, не поймешь, стекла тонированные и глиной заляпаны плюс ко всему.

Я улыбнулась. Ну, слава богу, теперь хоть понятно, что его так расстроило. И между прочим, совершенно напрасно. Что у меня всегда при себе, так это инструменты. Сама я в машинах вообще ничего не понимаю, поэтому при поломке для экстренной помощи всегда приходится привлекать кого придется. Первого встречного в буквальном смысле слова. Тот чаще всего пытается отговориться, мол, без инструментов ничего поделать нельзя, надо аварийку вызывать… Тут-то я и поражаю его полным набором отверток, кусачек и всякой дребедени, назначение которой лично для меня остается загадкой по сей день. «Добровольный» помощник вздыхает и, засучив рукава, принимается за работу.

Не выпуская из рук баллончика, все еще немного труся, я вылезла из машины и открыла багажник, предоставив милиционеру возможность лицезреть мое инструментальное разнообразие, а сама подошла к обрыву. Машина там действительно была. Выглядела она не слишком помятой, практически невредимой, но я все равно почувствовала грусть. Чужое несчастье редко кого оставляет равнодушным, а у меня, как утверждает моя подруга Настя, чувство сострадания к ближнему заложено в пятикратном, если не десятикратном, размере. Я присела на корточки, стараясь разглядеть хоть что-то за грязными стеклами побитых «жигулей».

Тем временем явно повеселевший сержант развернул машину так, чтобы фары освещали упавшую «пятерку».

Вооружившись моей монтировкой, мы уже собрались спускаться вниз, когда водительская дверца побитой машины неожиданно распахнулась. Из нее вывалилось что-то бесформенно-огромное и неуклюже поползло вверх по глинистому откосу. Даже мужественный Коля слегка струхнул и потянулся к кобуре, про меня и говорить не приходится. Я чуть не закричала от неожиданности. Оказавшись в пятне света от фар уазика, фигура продолжала медленно подниматься по скользкому склону. Видимо, это давалось ей непросто. Грозно рыча, неопознанный объект все же выполз на обочину и, стоя на коленках, подозрительно оглядел нас, вернее, наши ноги, так как его голова упорно не желала подниматься хоть чуточку выше. Огромными усилиями нам с Колей удалось привести это чудовище в стоячее положение. Моему изумлению не было предела. Существо оказалось батюшкой. Самым натуральным попом в рясе, с крестом во всю грудь. Одежда и борода служителя церкви были замазаны глиной, покрывающей склон. Пахло от него так, будто он совсем недавно принимал ванну из самогона. Николай даже ахнул.

– Батюшка, и как же это вас так угораздило, в постный-то день?!

– Г-г-осподь не осужд-д-дает страждущих… поелику… – Поп замолчал, видимо потеряв ускользающий хвостик мысли. Вообще, тело его упорно кренилось из стороны в сторону, угрожая в любой момент рухнуть прямо на дорогу. Поднимать его заново нам не улыбалось. Мы аккуратно прислонили батюшку к милицейской машине. Неожиданно где-то глубоко в складках рясы вдруг раздалось громкое лошадиное ржание. Я испуганно отскочила в сторону, Коля тоже, похоже, растерялся. В результате наши недавние усилия пошли прахом, бренное тело святого отца все же свалилось рядом с грязным колесом уазика. Ржание продолжалось. Склонившись над необъятным торсом, я услышала: – Матушка, етить ее… это самое… звонит.

– Слышь, сержант, это сотовый у него, видимо, – догадалась наконец я, – достал бы… Хоть узнаем, откуда он ехал такой хорошенький.

Николай с видимым отвращением заелозил рукой по груди батюшки, выудил из складок рясы маленький телефонный аппарат, продолжающий ржать, нажал кнопку и поднес трубку к уху.

– Алло, здравствуйте, сержант Скворцов слушает… Да туда, туда вы попали, только батюшка ваш не в кондиции сейчас слегка, ответить не может… Перебрал напитков горячительных.

Выслушав довольно долгие объяснения матушки, парень выключил аппарат и задумался.

– Ну, и чего теперь с этим бугаем делать? – почесал он затылок. – Бросать на дороге вроде не положено. Мало ли что… Но не ждать же, пока он протрезвеет… Судя по всему, он еще часиков шесть прокемарит за милую душу. – Николай устало посмотрел на меня. – Вы куда ехали-то, девушка?

– В Дупло… – рассеянно отозвалась я, но тут же спохватилась: – Ой! То есть, простите, товарищ сержант, в деревню Лисицино я имела в виду.

Милиционер подозрительно посмотрел на меня, видимо, заподозрил в том, что моя бедная голова помутилась от смачного амбре батюшки. Я потупилась, но больше на эту тему распространяться не стала. Не объяснять же Скворцову, что старинное родовое гнездо нашей семьи никто, кроме как Дуплом, давно не называет. Когда три года назад, после смерти бабушки Александры Федоровны, мне досталась половина дома в деревне Лисицино, я, по чести сказать, была не в восторге. Садово-огородные дела никогда не привлекали меня, даже отвлеченно. Сидеть на грязных грядках пятой точкой кверху три месяца подряд и получить с чахлых помидорных кустиков пять-шесть кило плодов! Или еще смешнее: копаться, как кроту в земле, до ломоты во всех суставах вскапывать целину, сажать, поливать, окучивать, собирать колорадских жучков – и все эти мучения ради пары мешков картошки, которая может и не вполне уродиться, в зависимости от капризов погоды. По моим подсчетам, проезд и перевозка урожая в город обойдется где-то раза в два-три дороже, чем купить тот же самый натюрморт на ближайшем рынке. Но ехать вступать в наследство все же пришлось. Неожиданно уютный домик на окраине деревни мне очень даже понравился. Тихо, воздух свежий, птички поют. Беседка, увитая плющом, банька с сауной – просто мечта поэта, а грядки, в принципе, можно и не разбивать… Домик представлял собой сруб с двумя отдельными палисадниками и двумя симметричными входами – справа и слева. Сад, баня и гараж – общие для обеих половин. Огорода в округе дома я не заметила. Зато сад поразил неожиданным великолепием. Фруктовые деревья – яблоня, груша, слива – как раз цвели в момент моего первого посещения Лисицина, окружая постройки удивительно живописным кольцом. Окна моей половины тонули в душистых зарослях сирени. Я сразу безоговорочно влюбилась в это место. Все три года с тех пор отдыхаю только здесь. Летом чаще, зимой – пореже. Когда я впервые привезла в деревню гостей, все охали, ахали, восхищенно причмокивали и полной грудью вдыхали чистый кислород.

– Ну, и как вам мое родовое гнездо? – с гордостью спросила я всех сразу.

– Какое же это гнездо? – с издевкой изумилась моя лучшая подруга Настя.

– А что такое? – растерялась я. – Тебе что-то не нравится?

– Ну, ты подумай немного, милочка, и сразу все поймешь. Тебе как фамилия?

– Белкина, – не подозревая подвоха, автоматически ответила я.

– Ну! – взмахнула удовлетворенно руками подруга. – И где ж ты, интересно, видела белок, живущих в гнездах?

– А где же они тогда живут, по-твоему? – заинтересовался Пашка.

– В дуплах, дружок! Удобных, глубоких дуплах, – поучительно произнесла Анастасия, многозначительно подняв вверх указательный палец. Вид у нее при этом был такой серьезный и важный, что невозможно было не рассмеяться.

Так вот, с подачи подруги мое угодье в Лисицине в один миг превратилось в Дупло. Я уверена, многие из моих друзей давно не помнят, как называется эта деревня, но где расположено Дупло Ирины Белкиной, пожалуй, в курсе все.

Так что, сами понимаете, ничего странного в моей оговорке не было, но объяснять все эти подробности Николаю не хотелось. Я просто промолчала, с независимым видом покручивая на пальце брелок с ключами от машины, а он, похоже, мое замешательство истолковал по-своему. Сержант явно насторожился и строго попросил:

– Документики-то все же предъявите, гражданочка. На всякий случай.

Я, молча пожав плечами, с готовностью протянула Скворцову коричневые кожаные корочки.

Тщательно изучив мое водительское удостоверение, Коля успокоился и через пару минут осторожно спросил:

– Ирина Анатольевна, вы знаете из правил дорожного движения, что обязаны оказывать посильную помощь гражданам, попавшим в ДТП, предоставлять свое транспортное средство для переправки раненых до больницы? – Глаза Николая при этом совершенно подозрительно забегали.

– Не надо на меня так смотреть, товарищ сержант, – снова занервничала я. – И вообще, где вы тут видите раненых?

– А мы не знаем, пострадал он или нет, сказать сам батюшка пока не может…

– Так как напился до розовых слонов, – ядовито перебила я. – Короче, все, сержант, я поехала, путь до дома неблизкий, а уж скоро светать начнет. – Я пошла к машине с твердым намерением немедленно уехать с этого проклятого места.

– Ирина Анатольевна, вы не можете просто так уехать, – все еще пытался давить на психику Коля, – я выпишу вам штраф.

– Выписывайте, ради бога, что хотите, – устало отмахнулась я. – Давайте строчите, быстрее только. Спать хочу просто смертельно.

Поняв наконец, что идти ему навстречу я ни в коем случае не собираюсь, Николай вздохнул и протянул мне документы:

– Возьмите, пожалуйста, счастливого пути и осторожнее на дороге.

Я уже села в машину, но, посмотрев на несчастное лицо гаишника, неожиданно проявила слабину.

– Ну, сам подумай, сержант, чем я могу еще тебе помочь? Все, что могла, я и так сделала…

– Да все просто, Ирина Анатольевна, матушка Елена сказала, что они с отцом Ксенофонтом живут в Евсеевке, а это всего в каких-то паре километров от Лисицина, – обрадованно затараторил Коля. – Мы сейчас быстренько загрузим батюшку к вам в машину, вы довезете его до дому, у калитки выпихните и спокойно поедете к себе спать. Только и всего.

– Как просто! – усмехнулась я. – Вот и сделай все то же, но сам.

– Я еду домой, – жалобно посмотрел на меня Николай, – а моя деревня совсем в другой стороне. Довезти отца Ксенофонта до дому и вернуться – часа три, не меньше. А вы все равно едете практически туда же.

– А если он проснется, начнет буянить или захочет в туалет? – продолжала сопротивляться я, хоть и догадывалась уже, что от батюшки сегодня отвертеться мне вряд ли удастся. – Я одна не смогу даже вытащить его из машины. Поедемте вместе, сержант. Выгрузим вашего Ксенофонта, поспите у меня, так уж и быть, а утром вернетесь домой.

– Домой я тогда уже не успею, – вздохнул собеседник. – Мне утром опять на службу. Я вообще-то женился в прошлую субботу… – Коля смутился и покраснел.

– Все ясно, – обреченно вздохнула я. – И как меня угораздило так вляпаться? Ладно, грузи тело.

«Довезу и выпихну прямо пинком под зад», – мстительно думала я, наблюдая за суетой радостного парня.

– Ирина Анатольевна, я разыщу вас на днях, с меня презент, – пообещал сержант, закончив возиться с попом. – Вы долго пробудете в Лисицине?

– Уеду, как надоест. У меня отпуск вообще-то… Н-да… Судя по тому, как он начался, время я проведу интересно и содержательно.

– Я ваш должник навеки! – прокричал Николай, махая рукой нам вслед.

Проехав по лесной дороге минут пятнадцать, я вдруг с ужасом осознала, что совершенно не знаю, куда везти тело батюшки-алкоголика. Название Евсеевка мне ничего не говорило. Пара километров от Лисицина – и все. А в какую, простите, сторону? Даже если мне повезет и я случайно наткнусь на указатель этого села, то как, скажите на милость, найти нужный дом? Главное, и спросить будет точно не у кого. В сельской местности нет ни ночных клубов, ни казино, поэтому в такое время не спят только те, у кого бессонница или еще какие-то проблемы со здоровьем… Если я буду бродить по селу, как привидение, и стучать во все двери подряд, запросто ведь могут и собак спустить. Да, Коля, удружил! Мне что, до утра кружить по деревням с этим храпящим боровом за спиной? Да от него воняет перегаром так, что голова начинает кружиться. Решение приходило только одно – придется везти Ксенофонта к себе, а утром пусть уж сам добирается до своей матушки Елены.

Подъехав к нашему дому, я коротко посигналила. Через пару минут на крыльце второй половины появился долговязый нечесаный парень в широченных семейных трусах. Он спустился по ступенькам и отпер ворота гаража.

– Привет, могла бы и сама открыть. Обленилась совсем. – Витек по привычке зудел так, для профилактики, мы оба это прекрасно знали. На самом деле он ужасно ждал моих приездов и оскорбился бы безмерно, не разбуди я его по прибытии. Вторая половина бабушкиного дома досталась Виктору в наследство, так же как и мне. Но распорядился он ею совершенно иначе: быстренько сдал под офис свою городскую квартиру и со всеми пожитками переехал в Лисицино. Данное нехитрое мероприятие помогло ему исполнить практически все заветные мечты детства: жить на лоне природы, не работать, философствовать и выпивать на деньги, вырученные за сданную квартиру. Чтобы не прослыть тунеядцем, Витек в «свободное время» пописывал стихи. Печататься не считал нужным и услаждал своим поэтическим даром слух добродушных односельчан и моих городских гостей. У соседа и кроме этого была куча других неоспоримых достоинств. Он замечательно готовил шашлыки, топил баню в любое время дня и ночи, помогал мне во всех хозяйственных проблемах, причем делал все это совершенно бескорыстно. Не удивительно, что мы с Виктором сдружились очень быстро, несмотря на то что раньше, в прошлой, городской жизни, никогда в глаза друг друга не видели.

Порой я вспоминаю нашу первую встречу с Виктором, и мне становится смешно. Мы жутко ненавидели друг друга в то время и были уверены, что имеем для этого сотню веских, ужасно серьезных причин. История нашей семьи вообще запутанная и непростая… Хотя, если разобраться, во многом схожа с тысячами других.

Когда-то давно, на заре советской власти, бывшие в то время молодыми людьми, Александра Федоровна и Дмитрий Васильевич построили дом в Лисицине и начали создавать здоровую коммунистическую семью. Сашенька работала на ферме, Митя в том же колхозе трудился трактористом. Вскоре, как положено, в молодой семье родилась девочка, которую назвали Людочкой. Когда девочке исполнилось три годика, в деревню приехал агроном Петр Лаврентьевич, которого, за неимением другого свободного жилья, временно поселили в доме Александры и ее мужа. Молодой агроном и доярка быстро нашли общий язык, и в отсутствие мужа нередко Петр Лаврентьевич позволял себе в отношении хозяйки много лишнего. А Сашеньке это нравилось. Может, все и обошлось бы, но однажды Александра Федоровна обнаружила, что беременна. Только и это бы еще ничего, не случись такое именно в то время, когда Дмитрий Васильевич был брошен на обработку дальних полей и уже третий месяц не возвращался к жене в родной дом. Зная буйный характер своего мужа и опасаясь его гнева, Александра стала уговаривать агронома уехать из Лисицина, взяв ее с собой. Агроном добился перевода на учебу в город и покинул деревню, прихватив чужую жену. Людочку взять с собой Петр Лаврентьевич категорически отказался. Так, в результате случайной внебрачной связи, на свет появился Анатолий Петрович Белкин – мой отец. Вскоре мои дед с бабкой поняли, что погорячились, создавая новую ячейку общества. Обоих многое не устраивало друг в друге. Петр начал стесняться деревенской неотесанной жены, она очень проигрывала на фоне его худеньких образованных сокурсниц. Саша тоже тяготилась новым браком. Мужиком Петр оказался довольно слабеньким, в сравнении с ее мужем-трактористом. Жить с ним было невыносимо скучно, в гости он ее с собой не брал, к себе никого не водил, целыми днями пропадал на учебе или бог его знает где. Работы в городе для бывшей доярки не находилось. Она сидела в двенадцатиметровой комнате, выделенной для них в бараке, и потихоньку сходила с ума от скуки и безделья. Через два года, не выдержав постоянных ссор и попреков, Александра Федоровна сбежала от своего агронома назад в деревню, взять с собой сына она не рискнула. Идти ей, кроме Лисицина, было некуда, и она вернулась к Дмитрию Васильевичу. Он, вопреки ожиданиям, скандала устраивать не стал, но и жить с беглой женой отказался. Так как дом принадлежал им обоим, то Митя честно разделил его на две части и сделал два отдельных входа, чтобы даже на крыльце не сталкиваться с неверной супругой. Постепенно отношения у них наладились, они стали помогать друг другу по хозяйству, ходить в гости, подозреваю, что дело у них доходило и до постели, но все же жили они до самой смерти по отдельности. Каждый вел хозяйство на своей половине. Примечательно, что никто из этой троицы так и не создал впоследствии настоящей семьи. Все были по-своему несчастны: Петр, один воспитывающий сына, Толик, лишенный материнской любви, Митя и Саша, живущие как кошка с собакой, и наблюдающая все это Людочка. Никому не позавидуешь в этой истории. Наверное, поэтому все члены одной семьи с детства были научены родителями ненавидеть членов другой.

Все вместе мы встретились только однажды, на похоронах Александры Федоровны. Дмитрий Васильевич к тому моменту уже умер, Петр Лаврентьевич тоже был плох. Он горько плакал у гроба своей возлюбленной, что не мешало ему при этом продолжать обвинять ее в своей покореженной жизни. Мои отец с матерью и Людочка с мужем в основном молчали и посматривали друг на друга неодобрительно. Мне, откровенно говоря, никогда не были понятны отношения отца с его сестрой. Делить им явно было нечего, а после смерти стариков они остались практически единственными близкими родственниками. Но в нашей семье всегда разговоры о бабушке и ее семье жестоко пресекались дедом, и я не считала возможным расспрашивать об этом отца.

Здесь же, на похоронах, я впервые познакомилась с Виктором. Он уже несколько лет после смерти деда жил в Лисицине и ухаживал за больной бабкой. Как я уже говорила, ему нравилось жить в деревне, хотя в городе он имел собственную жилплощадь. Его до глубины души оскорбило то, что бабкина половина дома достанется не ему, а какой-то незнакомой тетке. И дело, конечно, было совсем не в квадратных метрах. Ему вполне хватало для жизни просторной дедовой половины, но он с ужасом и тихим бешенством представлял грядки, вспаханные предприимчивой родственницей, ораву орущих детей, носящихся под его окнами. Это вгоняло его в тоску и ставило крест на тихой жизни одинокого философа. Он смотрел на меня с такой ненавистью, что я поначалу испугалась.

После церемонии погребения ни отец, ни Людмила не пожелали остаться в доме матери, сухо пожали друг другу руки и разъехались в разные стороны. Деда отец забрал с собой. Мне поневоле пришлось остаться, чтобы навести порядок на половине бабушки. Вымыв пол и посуду, я заперла дверь на ключ и понесла его Виктору, с опаской постучала в дверь неприветливого родственника.

– Входите, не заперто!.. А, это ты, новая владелица дома.

В голосе Виктора послышалась такая горечь, что я поспешила его успокоить:

– Ну что ты, какая из меня владелица… я вообще ненавижу деревню. Я просто пришла отдать тебе ключи и больше не появлюсь здесь, обещаю… ну, может, на девятый день приеду и на сороковой, если пустишь, положено ведь поминать…

– Положено… а наши уехали, даже стопку за бабку не опрокинули. Она знаешь какая хорошая была… Хотя откуда тебе знать, – с горечью сказал он. На столе я заметила откупоренную бутылку водки, салат, нарезанную колбасу, селедку. Около фотографии бабушки стоял стакан, накрытый хлебом, и свечка. – Хотел все по-людски устроить, – сказал Виктор, перехватив мой взгляд. – Готовился… Может, хоть ты присоединишься, родственница все же?

– Да я за рулем… – нерешительно начала я. Мне и самой было неприятно поведение родителей.

– Переночуешь на своей половине, а завтра уедешь, – настойчиво убеждал меня новый родственник.

В конце концов я согласилась и охотно уселась за накрытый стол.

Поминая Александру Федоровну, мы поближе познакомились с Виктором. Оказалось, что наши взгляды на жизнь во многом сходятся, недаром все же мы были довольно близкими родственниками. Расходились спать мы весьма довольные друг другом.

С утра пораньше меня разбудил новый родственник.

– Хочу с тобой поговорить, – очень серьезно начал он, – сегодня мне приснилась бабушка, она ничего не сказала, но я по лицу понял – она расстроена. Она ведь не просто так, похоже, оставила тебе эти полдома. Ей всю жизнь хотелось, чтобы две ее семьи наконец-то объединились, и, видимо, она нашла способ. Я присмотрелся к тебе, ты мне понравилась, клянусь, это правда. Не важно, как относятся друг к другу наши родители, но я хочу с тобой дружить. Если ты не против, конечно.

– Нет. Ты мне тоже симпатичен, – с улыбкой призналась я. – Если пригласишь, я буду иногда приезжать к тебе в гости…

– Зачем? – удивился он. – У тебя же есть своя половина.

– Но мне она не нужна, я вчера тебе сказала и от своих слов не отказываюсь.

– Это не тебе решать, – строго перебил меня Виктор, – неприлично от дареного отказываться. Поняла?

– Как скажешь, – не стала спорить с родственником я.

С тех пор мы на самом деле дружим с Витей, и у нас нет никаких претензий друг к другу…

Когда ворчащий сонный родственник открыл мне ворота, я вышла из машины и горько пожаловалась:

– Ты даже не представляешь, Витек, в какое дерьмо я вляпалась по дороге сюда.

Сосед подозрительно покосился на мои ноги.

– Я чувствую, воняет чем-то, да вроде не дерьмом… хотя…

– Да ты не понял, пахнет батюшкой, – глубоко вздохнула я.

– Твоим отцом?! – поразился все еще не до конца проснувшийся собеседник.

– Просто батюшкой. Вернее, пахнет-то перегаром. Святой отец сегодня немного не в форме…

В подтверждение моих слов Ксенофонт на заднем сиденье громко икнул, причмокнул и смачно всхрапнул. Виктор подскочил от неожиданности.

– Что, тьфу… Кто это? – Витек осторожно заглянул в машину. – Батюшки! Отец Ксенофонт!

– Ты чего, знаешь его? – удивилась я.

– А кто ж его тут не знает? Он местная знаменитость. Я тебе такого могу про него порассказать…

– Здорово, – перебила я возбужденную речь соседа. – Завтра обязательно поделишься. А сейчас лучше помоги вытащить его из машины.

Поднатужившись, мы выволокли батюшку на дорожку. Бедная матушка Елена, если она постоянно таскает своего благоверного туда-сюда, ей надо как минимум иметь мускулатуру Шварценеггера.

– Слушай, Вить, он часто в таком состоянии бывает? – переводя дыхание, поинтересовалась я.

– В таком? Не знаю. Я засыпаю раньше, – хохотнул сосед.

– Ясненько. Тогда забирай этого алкаша к себе.

– А чего я-то? – Веселости у Виктора явно поубавилось. – Он с похмелюги проснется, неизвестно в каком настроении… буянить еще начнет.

– Тем более, – пробурчала я.

– Чего?

– Говорю, не хочу его компрометировать перед общественностью. Ночевать с такой красоткой, как я, – крест на репутации святого отца.

– Ага, а ночевать на одном диване с молодым парнишкой – это не компромат, можно подумать, – пытался отбояриться от сомнительного соседа Витек. – Я, по крайней мере, не собираюсь рисковать…

– Ну, это как хотите, дело вкуса, – перебила я. – В крайнем случае можешь постелить ему на коврике у двери. Он все равно не оценит комфорта в его-то состоянии.

Приподняв Ксенофонта в последний раз за этот день, мы с Виктором затащили его на крыльцо и забросили в сени.

– Дальше ты сам с ним разбирайся, я его видеть больше не могу.

– Зайди хоть чайку попей, я сейчас вскипячу, – радушно пригласил Виктор.

– Боюсь, что если немедленно не уйду, то так и не избавлюсь от этого попа никогда в жизни. Ты извини, Вить, но я устала как собака. Сейчас упаду рядом с этим алкоголиком, а он воняет, как скунс. Боюсь умереть от удушья. – Последние слова я произносила, уже стоя у своей двери.

Войдя в помещение, я не раздеваясь прилегла на диван и попыталась уснуть. Но вместо спасительного сна в голову упорно лезли мысли о неудавшемся отпуске и несчастной судьбе, занесшей меня в эту богом забытую деревню. О вчера еще таком близком и родном человеке, безжалостно предавшем и обманувшем меня…

А начиналась эта история, приведшая меня в конце концов на безлюдную ночную дорогу, вполне банально: мы с любимым собирались вместе провести отпуск на море…

Глава 2

…Черное море медленно, даже лениво, катило свои пенные волны на мокрый и холодный песчаный берег у моих ног. Иногда, словно на мгновение очнувшись от томного забытья, оно вдруг собиралось с силами, и тогда высокая злая лавина добиралась почти до кончиков моих сандалий, но, не дотянув каких-то пяти сантиметров, с досадой уносилась прочь, обратно в темные загадочные просторы. Затем, как бы в отместку, ветер начинал агрессивно рвать из моих рук легонький синий зонт, и ледяные капли ударяли прямо в залитое слезами лицо. И снова на какое-то время вокруг наступала настороженная обманчивая тишина…

Дождь начался сразу, как только я сошла с трапа самолета в гостеприимном Адлеровском аэропорту. Иногда не надолго он прекращался, да и то как будто только для того, чтобы через час-другой обрушиться на землю с новой, утроенной силой. Такая погода, само собой, человека, приехавшего отдохнуть и позагорать на берегу моря, порадовать никак не могла. Я, естественно, тоже исключением не являлась. Очень уж мне хотелось к приезду Андрея не только найти подходящее жилье и обустроиться в нем с наибольшим комфортом, но и хотя бы немножко загореть под теплым южным солнышком. В последнее время перед отпуском у меня было так много работы, что я практически ни разу за лето так и не смогла вырваться на местный пляж. Поэтому кожа имела не слишком приятный, на мой взгляд, чуть ли не синеватый, как у магазинной курицы, оттенок. Мне очень хотелось, чтобы, когда Андрей впервые увидит меня в купальнике, я уже не слишком отличалась от остальных девушек на пляже.

Вообще-то лететь на юг мы с Андреем должны были вместе. Мы и билеты, как положено, за месяц до отпуска прикупили, и новый чемодан, и даже фотоаппарат для подводного плавания. Но всего несколько дней назад его планы вдруг резко изменились. Сначала он стал каким-то хмурым, неразговорчивым, с утра до вечера пропадал на работе, а позавчера и вовсе заявил, что ему нужно срочно ехать в аэропорт сдавать билет. Я сразу подумала, что у него на работе случилась какая-то неприятность или ему подкинули непредвиденное срочное задание… Андрей на эту тему говорить отказывался, от всех моих вопросов досадливо отмахивался и мрачнел при этом все больше. Объяснить все он решился только тогда, когда молчать дальше было уже невозможно, речь шла о сдаче билета. Как я и предполагала, дело было в работе… Лететь на юг одной мне совершенно не хотелось, но Андрей в этом вопросе был крайне категоричен.

– Я не хочу, чтобы по моей вине ты нарушала свои планы и лишилась отпуска…

– Но мне без тебя там совершенно нечего делать… – робко пыталась возразить я. – Лучше я останусь здесь, с тобой, ведь ты же не будешь пропадать на работе сутки напролет… Вечером мы сможем сходить куда-нибудь или просто поужинать дома при свечах… Возможно, потом ты сможешь вырваться на пару деньков, мы проведем их на природе или в деревне…

– Не может быть и речи, – твердо заявил Андрей. – Как только ты улетишь, я, оставшись один, все свои силы брошу на этот неожиданный заказ и спустя три, максимум четыре дня присоединюсь к тебе в Адлере. Ты даже соскучиться не успеешь, радость моя, на южном пляже дни летят незаметно…

– Давай я дождусь тебя и мы все-таки полетим с тобой вместе, – продолжала настаивать я.

– Тогда я точно не смогу сосредоточиться на работе, – улыбнулся Андрей. – Да и достать два билета на самолет в самый разгар сезона будет намного труднее, чем один…

Короче говоря, хоть мне и очень сильно этого не хотелось, Андрей убедил меня лететь в Адлер одной. И вот теперь я изнывала в этом залитом дождем городе от одиночества и безделья.

Домик на берегу моря я нашла довольно быстро, он был не особенно импозантным, зато, открыв окно, я могла прямо из комнаты слушать рокот прибоя и любоваться бескрайним голубым морем, простирающимся до горизонта. Здесь были все необходимые для курортной жизни удобства: душ, туалет, холодильник и телевизор.

Первые три дня я не особенно расстраивалась, даже взирая на совершенно черное от туч небо. Ведь впереди меня ждал упоительный медовый месяц. На четвертые сутки, не получив от любимого даже весточки, я пошла на почту и заказала переговоры с Андреем. На другом конце провода мне никто не ответил. Повторив попытку через час с тем же успехом, я по-настоящему загрустила. Гуляя по дождливому Адлеру, я выглядела, видимо, так неприкаянно, что какая-то сердобольная женщина остановилась, долго смотрела на меня, а потом жалостливо спросила:

– Что, милая, денежки сперли? Или кавалер с хаты турнул? Да ты не расстраивайся, тута парней хоть косой коси. Ты девка видная, иди вон в кафешку, садись за столик, небось сразу как мухи налетят. Только ты поумнее будь, смотри, с первым-то попавшимся не связывайся, поторгуйся, чтоб непременно с жильем и полным пансионом. И на обратный билет пусть сразу денег даст, а то потом обещанного будешь три года ждать.

– Это вы о чем, женщина? – покраснела я. – У меня уже есть жилье и денег на обратную дорогу хватает, слава богу.

– А чего ж тогда морду-то скособочила, как на похоронах? Добрых людей в расстройство вводишь, – недовольно пробурчала заботливая бабулька, направляясь своей дорогой.

Я, пораженная, не нашлась, что ей ответить. Действительно, чего это я так расстроилась? Ну нет Андрея дома, так это же естественно, он и со мной полететь не смог потому, что у него куча неотложных дел, так с чего это ему дома сидеть? Сейчас пообедаю, решила я, и попозже снова пойду звонить. Ночевать он домой, надеюсь, приходит.

Но звонить не пришлось. В калитке дома меня ждала лаконичная телеграмма из родного города: «Встречай рейс 20.07 в 18.45. Андрей». Я снова мгновенно воспрянула духом. Заметалась по комнате, бессмысленно переставляя вещи. Потом села, успокоилась и даже усмехнулась про себя. Какая же я все-таки дура в себе неуверенная! Парень на день всего запоздал, а я уж чуть в море не утопилась. Ценить себя надо побольше. Тетка на улице и то вон заметила, что я симпатичная, а я все недовольно хмурюсь, глядя в зеркало.

Окрыленная, я остаток дня потратила на уборку довольно убогого помещения, потом приняла душ, наложила на лицо освежающую маску и попыталась уснуть. Вместо этого в голову под шум прибоя начали лезть разные мысли, все как одна связанные с Андреем…

…В тот день, когда мы познакомились, я скучала в торговом зале, сидя перед монитором компьютера.

– Девушка, извините, ради бога, вы не смогли бы найти немножечко времени и помочь мне? – Я подняла голову и увидела перед собой симпатичного, чуть смущенного парня лет двадцати пяти, в строгом костюме с галстуком. – Мне нужно выбрать игрушки…

– Все перед вами, молодой человек. – Я любезно показала на заполненные разноцветным товаром полки. – Сколько лет вашему малышу?

– От полутора до семи, – подумав несколько секунд, выдал он.

– В смысле? – вытаращила я глаза. – Сколько их у вас?

– Я не считал. У меня только сумма, которую я могу потратить, надо постараться растянуть ее на всех.

– Что вы мне голову морочите, молодой человек? – устало вздохнула я. – Нельзя же, в самом деле, не знать, сколько у вас детей.

– Я действительно их никогда не считал, – слегка растерялся он. – Но это и не важно. У них и так полно игрушек, кому новых не хватит, старыми поиграют, – смущенно начал оправдываться парень.

Я решила не спорить, мало ли на свете ненормальных, и миролюбиво спросила:

– Ну, и какую сумму вы планируете потратить?

– Десять тысяч евро приблизительно.

Я чуть со стула не свалилась.

– Может, стоило пригласить с собой мать малышей? Сумма нешуточная…

– Такую кучу женщин?! – воскликнул парень. – Вы смеетесь, что ли?

Я ошарашенно молчала. Потом встала и сказала, фальшиво улыбаясь:

– Конечно, помогу вам, с удовольствием. – При этом я незаметно постаралась переместиться поближе к охраннику дяде Паше. Мама всегда предупреждала, что нет никого опаснее сумасшедших. Никогда нельзя предположить, чего от них ожидать.

– Ир, ты уже помогла тому парню из детского садика? Я занята была и послала его к тебе, – догнала меня Вероника. – Сейчас я освободилась и…

– Из садика?! – переспросила я и начала истерически смеяться.

– Девушки, у меня времени не очень много, нельзя ли побыстрее? – вежливо напомнил о себе покупатель. – Мне еще нужно игрушки в «Аленушку» отправить и на работу смету по спонсорской помощи завезти.

– Конечно-конечно, – ответила я, давясь смехом.

Вероника недоуменно пожала плечами и отошла от нас.

Я провела для Андрея – так звали парня – показательную экскурсию по нашему складу. Потом мы начали выбирать игрушки.

– Зачем так много кукол? – горячился он. – Надо побольше солдатиков, танков, машин. Вот те, с большими колесами, мне очень нравятся…

– Вы рассуждаете как мальчишка. А ведь девочкам тоже надо во что-то играть. Посмотрите, какие прелестные медвежата, хоть они и дорогие, советую взять их штук семь или даже десять.

– Хорошо. Но вот эти радиоуправляемые машинки тоже положите, пожалуйста, и вот этих роботов, и солдатиков целый мешок.

– Еще нужно выписать побольше лопаток, ведерок и других принадлежностей для игры в песок.

– А про развивающие игры вы не забыли? Книжки, фломастеры…

– Нет, ну что вы, Андрей, это уже в коробки запаковали.

– Отлично. Тогда пойду скажу шоферу, что можно начинать грузить.

День пролетел незаметно и радостно. Я всегда подозревала, что внутри меня все еще живет маленькая, недоигравшая в куклы девочка, и, выбирая игрушки с Андреем, лишний раз убедилась в этом.

Вечером, после работы, мы с Вероникой хотели зайти в универмаг, поглазеть на полки. Но Андрей нарушил наши планы. Спускаясь по ступенькам крыльца, я услышала:

– Ирина, я специально жду вас здесь, чтобы поблагодарить за помощь. Без вас я бы, наверное, до сих пор не справился.

Я обернулась и увидела Андрея.

– Надеюсь, детишкам понравятся ваши подарки.

– Я тоже надеюсь, но это уже не мое дело, – улыбнулся он. – Моя фирма выделила деньги для спонсорской помощи и велела потратить их с толком. Я постарался, вернее, мы вместе с вами постарались, а дальше пусть сами разбираются.

– Понятно. – Я не знала, о чем еще говорить с симпатичным, но практически незнакомым парнем.

– Можно вас в кафе пригласить? – смущенно предложил Андрей и, кажется, даже немного покраснел.

Я вопросительно посмотрела на Веронику. Она улыбнулась и пропела:

– «Я третий лишний, я понял это…» Ладно, подруга, в другой раз прошвырнемся по магазинам. Чао! – И ее высокие каблучки застучали по асфальту.

– Неудобно получилось с вашей подругой.

– Да ничего страшного, – успокоила парня я. – Предлагаю перейти на «ты». Ведь мы в игрушки вместе играли. Да и отчества друг друга все равно не знаем.

– Согласен, – засмеялся Андрей. – В честь этого хочу преподнести тебе маленький презент. – Он наклонился и вытащил из машины белого пушистого медведя. – Мне показалось, тебе он очень понравился.

С того дня началась наша любовь. Мы встречались почти ежедневно. Ходили в кино и театры, частенько навещали рестораны. Однажды зимой мы поехали кататься на лыжах. Только вдвоем. Не взяли машину, а поехали на электричке. Сойдя с перрона, сразу нацепили лыжи и пошли до дачи Андрея пешком. Двигаться было сложно, особенно в лесу. Лыжни не было и в помине, я целый час шла, глядя в спину любимого, который, как ледокол, прокладывал нам обоим путь между деревьями. На лыжах я последний раз каталась очень давно, еще, кажется, в школьные времена, и с непривычки зверски устала. Жаловаться не хотелось, и я упорно двигалась на почти негнущихся ногах вперед. Андрей дошел до опушки, остановился и указал рукой вперед. Я выглянула из-за его спины и увидела, что внизу под горой стоит маленький аккуратный, почти игрушечный домик. Я сразу догадалась – наш путь наконец-то подошел к финалу.

– Вот и мои хоромы, – подтвердил мою догадку любимый. – Сейчас осторожненько спустимся, растопим камин, разгрузим рюкзак с продуктами и… – он притянул меня к себе и поцеловал, – и займемся любовью в мерцающем свете огня. Как тебе перспектива?

Все, наверное, так бы и получилось, как говорил Андрей, но я, неуклюжая корова, спускаясь с горы, не удержалась на ногах и вверх тормашками полетела вниз. Долетев до твердой земли, открыла глаза и увидела встревоженное лицо Андрея.

– Ты как, цела? – Он лихорадочно ощупывал меня с ног до головы. – Ты так летела, что я испугался, не сломала ли ты шею.

– Шея вроде в порядке, а вот нога… – простонала я.

Через час я лежала на медвежьей шкуре перед камином, в котором плясал огонь, а Андрей готовил обед из привезенных продуктов, то и дело отвлекаясь на то, чтобы заботливо поправить мою подушку или просто поцеловать, обнять… Забинтованная нога зверски ныла, но я все равно была счастлива. Вместо двух дней мы пробыли на даче целую неделю. Ведь я при всем желании не дошла бы самостоятельно до станции, а гнать машину сквозь заснеженный лес было затруднительно. Любимый был со мной необыкновенно нежен и предупредителен. В принципе, я вполне могла перемещаться по дому сама, но Андрей свел эти передвижения к минимуму. Ему нравилось заботиться обо мне, кормить с ложечки, переодевать. Он нежно и аккуратно целовал и обнимал меня, как антикварную вазу. В тот раз нас обоих чуть не выгнали с работы за прогулы, но мы все равно были безмерно счастливы…

Под эти воспоминания я умиротворенно уснула.

Часа за четыре до указанного в телеграмме времени я начала лихорадочно наводить красоту. Долго и придирчиво подбирала наряд, подходящий для столь торжественной встречи. Правда, прохладная погода свела выбор к минимуму. Пришлось надеть джинсы и водолазку, выгодно подчеркивающую мои формы. В пять я вышла из дому, боясь опоздать. Тут передо мной вдруг возник неожиданный вопрос. Как это я вчера не задумалась, а на какой же вокзал прибывает Андрей? Железнодорожный, морской или, может, в аэропорт? Нужно срочно бежать в справочное бюро и узнавать, где есть рейс, прибывающий в восемнадцать сорок пять с подходящего мне направления. Горсправка была закрыта на тридцатиминутный перерыв. Пришлось терпеливо ждать, переминаясь с ноги на ногу. Оказалось, что подходящие рейсы есть как на железнодорожном вокзале, так и в аэропорту. Если рассуждать логически, то билет на самолет в нашем городе достать сложно, особенно в разгар отпусков, но, с другой стороны, чтобы попасть сегодня в Адлер поездом, Андрей должен был выехать практически на следующий день после меня. Немного поколебавшись, я все же выбрала самолет. В конце концов, ничего страшного не случится, если и ошибусь. Адрес Андрюша знает, в крайнем случае сумеет добраться и самостоятельно. Хотя обидно, конечно… Но в конце концов, он сам виноват, так пусть и расплачивается, раз не мог даже телеграмму составить по-человечески.

В результате метаний и размышлений я чуть не опоздала в аэропорт. Когда все прилетевшие прошли через турникет, я с разочарованием убедилась, что все-таки ошиблась. Андрея среди них не оказалось. Я посмотрела на часы: пытаться перехватить его на железнодорожном вокзале было бессмысленно. Аэропорт находится слишком далеко. Легче побыстрее вернуться домой и ждать любимого там, у накрытого праздничного стола. Я поспешно понеслась к выходу, стараясь опередить толпу прилетевших и встречающих. Выскочив на улицу, услышала позади топот и жалобный крик:

– Ирина Анатольевна, притормозите немного. Я с чемоданом никак не могу вас догнать.

Я резко остановилась и обернулась.

Лицо окликнувшего меня молодого человека я сразу рассмотреть не смогла. Обзор закрывал огромный букет в протянутой руке, чуть не проткнувший меня насквозь при моем резком торможении. Автоматически приняв цветы, я увидела вполне симпатичного парня с виноватой улыбкой на лице.

– Я уж хотел бросить чемодан, да побоялся, что сопрут мгновенно. Вы так ловко лавировали между нагруженными багажом тележками, что я пару раз даже терял вас из виду. Хорошо хоть узнал сразу. Андрей мне детально описал вашу внешность, да и фотографию показывал…

– Кто вы такой и от меня что хотите? – сухо поинтересовалась я у странного парня. – Я вас не знаю.

– Ой, да вы не сердитесь, Ирина Анатольевна, – торопливо продолжил он. – Андрей попросил меня составить вам компанию на отдыхе. Мы работаем вместе. Он как узнал, что я тоже в Адлер лечу, прямо духом воспрянул. Говорит: «Выручай, Стас, меня девушка на юге ждет, а я из города никак вырваться не могу. Дел по горло. Она уже и дом сняла, не знаю, как сказать, что не смогу прилететь».

Я, кажется, начала понимать, в чем дело. Осталось только уточнить детали.

– Послушай, Стас, а когда Андрей впервые попросил тебя об этом одолжении?

– Да, собственно, не так давно. – Парень озадаченно почесал затылок. – Ну, может, неделю назад, максимум дней десять. А что?

– Да так, ничего. – Получается, что когда мой «жених» сдавал билет и отправлял меня на юг, то сам уже точно знал, что не поедет. И все-таки заставил меня улететь, снять этот чертов дом за бешеные бабки и бессмысленно ждать его приезда… Красиво, нечего сказать! Мы ведь спокойно могли перенести отдых хоть на месяц, хоть на два. Можно было и вовсе не лететь к черту на кулички. Выехали бы в деревню на пару дней. С милым, как говорится, и в шалаше рай. Нет, что-то здесь явно не так.

Я не стала посвящать Стаса в свои переживания, мило ему улыбнулась и сказала:

– Ну что же, кавалер, поехали, покажу тебе наше уютное гнездышко.

Парень заметно приободрился. Видимо, он все же опасался моей реакции на эту сомнительную замену. Смущения у него явно поубавилось. Цепко ухватил меня за локоток одной рукой, подхватил необъятный чемодан второй и ходко потрусил к стоянке такси, увлекая меня за собой.

Желтая «Волга» с шашечками довольно быстро домчала нас до места моего временного проживания.

По-хозяйски осмотрев дом, Стас остался весьма доволен. Парнем он оказался запасливым. Примостив на диване свой огромный чемодан, он начал извлекать из него вещи просто необходимые при первом знакомстве юноши с девушкой. На столе появилась коробка конфет «Птичье молоко», банка красной икры, грамм триста копченой колбасы, бутылка коньяку и белое сухое мартини. Судя по этикеткам и составу сухого пайка, все это великолепие было закуплено в магазине напротив дома Андрея, не исключено, что им же самим, а если и нет, то, несомненно, под его чутким руководством: ведь на столе стояли продукты, которые я люблю больше всего на свете. Похоже, Андрюша очень сильно хотел, чтобы я достойно приняла его молодого заместителя. Стараясь не показывать, как невероятно обижена своим новым открытием, я радостно заверещала:

– О! Как кстати – коньяк, мартини! У меня тоже кое-что найдется для встречи дорогого гостя. – На столе появилась бутылка шампанского и вторая бутылка коньяку, родная сестренка первой. – У меня уж, как видишь, и стол накрыт. Сегодня гуляем до утра, а завтра как проснемся, – Стас мечтательно улыбнулся, он, несомненно, не мог не заметить, что, кроме огромного двуспального дивана, спать в нашем жилище не на чем, – я покажу тебе дельфинов. В приличную погоду они, бывает, очень близко к берегу подплывают.

– Ирина Анатольевна, вы потрясающая женщина! Андрей, конечно, рассказывал мне кое-что, но я не ожидал…

– Стоп-стоп-стоп! Малыш, какая Анатольевна? Ты меня обижаешь, ей-богу. Если ты на пару-тройку лет моложе, это не дает тебе права постоянно указывать на эту ничтожную разницу в возрасте. Для тебя я Ира. И все! Никаких преувеличений. – Я сама чувствовала, меня несло, наверное, на нервной почве. Но остановиться уже не могла. – Давай-ка быстренько за это выпьем. Нет-нет, никакого сухого! – закричала я, увидев, что парень потянулся к шампанскому. – В такой день только коньяк!

Мы выпили. Потом еще. И еще. И еще.

Часа через полтора мой новый кавалер не выдержал и сошел с дистанции. Глазки его сначала затуманились, а потом и вовсе закатились. Он пару раз икнул и плавно улегся на стол. Тарелку из-под его головы я предусмотрительно выдернула.

Я критически осмотрела букет, стоящий на столе в вазе. Листочки у него тоже как-то подозрительно опустились, лепестки скукожились. Видимо, это произошло от того количества спиртного, которое я постоянно переливала из своей рюмки в вазу. Да, не повезло цветочкам. Но это был первый пришедший мне в голову способ временной нейтрализации нового друга. Я достала телефон и набрала номер моей лучшей подруги Насти.

– Алло, – послышался в трубке сонный голос. – Вы вообще в курсе, сколько времени?

– Настасья, хватит дрыхнуть, дело есть.

– Ты кто? – спросила трубка после небольшого молчания.

– Проснись, засоня, это же я – Ира.

– Ира в Адлере, не морочьте мне голову, девушка, – обиженно возразила подруга.

– А что, тут телефонов, что ли, нет? Я звоню тебе прямо с горячего юга, – терпеливо начала объяснять я. – Хватит дурачиться, на душе и так погано.