И имя мне – Легион Мясоедов Владимир

Глава 3

Люблю дорогу. Особенно, когда от меня нахождение в пути не требует никаких усилий. Знай себе сиди, любуйся на проплывающие мимо пейзажи… Жаль только, что телега, на которой сидел я, а вернее, полуэльф Сардас, так медленно двигалась по грунтовому тракту. Сейчас мальчишка стал полноправным хозяином своего тела. Я практически ничего не контролирую, так, присматриваю одним глазком за тем, что он делает. И ему спокойней, и у меня время есть. А времени мне теперь нужно много…

После того как амулет оказался в груди паренька, проблема нехватки энергии для меня исчезла целиком и полностью. Энергия поступала в разы быстрее, чем я ее расходовал на то, чтобы поддерживать себя не только в хорошей форме, но и в приподнятом настроении. Из каждого трубопровода, ведущего к клеткам, капало совсем по чуть-чуть, но регулярно. Опустошенный мной бассейн позади трона заполнился уже целиком, и теперь излишки поднимались против всех законов физики вверх по стенам беседки и уже на них затвердевали. И именно над ними я сейчас и экспериментировал. Мало ли что будет? Вдруг у парня инфаркт случится. Что мне тогда делать? Конечно, вероятность именно такого летального исхода для подростка невелика, но в жизни много и других опасностей.

Поэтому я предоставил полуэльфа самому себе, отчаянно пытаясь разобраться с тем, что есть что во внутреннем мире амулета. Но чем больше я напрягал свой разум в попытках раскрыть тайны магического артефакта, тем больше запутывался. Вопросы появлялись один за другим, а ответов на них что-то не находилось. Вот интересно, а предел у этого амулета есть? Не может же он наращивать запасы бесконечно? Сфера, конечно, велика… но если беседка продолжит увеличиваться в размерах, то рано или поздно раздавит все клетки и упрется в ограничивающий барьер. Так что логично было бы предположить увеличение накопленной энергии до определенного значения, а потом переход в ждущий режим, до тех пор пока носитель амулета не потратит часть запасенного впрок и не придет пора вновь по чуть-чуть наращивать ресурсы.

Откуда взялась сама беседка? В ней энергии уже на момент создания было не намного меньше, чем сейчас! Тут возможны два варианта. Либо ее каркас был создан колдуном заранее, с тем чтобы поступающий от заточенных в клетки душ поток энергии усваивался, будто электричество в аккумуляторе, либо, что кажется мне более вероятным, смерть десятков людей дала столько энергии, что ее суммарный, но единовременный выброс превзошел поступления от пленников в сотни, а то и тысячи раз.

Но разве это логично? А понятие «логика» вообще к происходящему применимо? Творящееся перед моими глазами на привычные принципы материального мира плюет с высокой колокольни и подчиняется своим, непонятным для меня правилам. Однако какие-то закономерности я уловил. К примеру, агрегатное состояние того, что меня окружает, зависит от количества в нем энергии и меня самого. Если энергии по сравнению с моими запасами много, структуры, содержащие ее, светятся и невероятно прочны. Первоначально клетки меня обжигали весьма сильно, потом терпимо, а сейчас они скорее теплые, чем горячие. Они не изменились. Изменился я. Теперь единственными предметами, которые я пока не могу разломать, являются статуи обитателей клеток и застывшая энергия беседки.

Если соотношение между мной и объектом, на который предполагается оказать воздействие, примерно равное – то вещи выглядят нормальными материальными предметами, которые сложно, но можно разбить. Если же я энергетически намного превосхожу свою цель, то она становится как бы полупрозрачным туманом, который легко поддается моей воле. У меня после освобождения из клетки полуматериальных ломиков десятка полтора было да плюс еще пару настоящих кувалд и какое-то кривенькое подобие меча слепил. До тех пор пока остальные ресурсы не закончились и я их не разбил о беседку вдребезги, добывая себе пропитание. Ведь когда энергия заканчивается совсем, объекты в этом странном месте исчезают. Но и у этого правила есть исключения. Души. Что у тех, чьи тела я подчинял, что у меня самого, что у узников клеток, они после выкачивания из них энергии не пропадали, а впадали в какой-то стазис. И если судить по тому, что из трубопроводов, пусть и очень медленно и неохотно, сочатся алые хлопья, то души в таком состоянии не только не потребляют энергию, но и производят ее. Вот только как бы с ними поговорить? Грубый натиск, когда я пытался решить проблему одной только силой, ничего не дал. Все мои дилетантские потуги чарами покойного колдуна просто игнорировались. От безысходности я сплюнул сгустком энергии на кроваво-красный пол беседки и переключился на Сардаса.

«Мой юный друг, готовься, будем проверять твое образование!» – мысленно потирая руки, оповестил я его.

«Но я умею читать!» – возразил мне полуэльф.

«А я нет. Точнее, на вашем языке не умею, но намереваюсь этот недостаток исправить. Устраивайся поудобнее и делай вид, что задремал, пусть попутчики привыкают к твоему спящему виду. Думаю, времени на мое обучение уйдет много, за один день не успеем. Но надо же когда-то начинать?»

Странные это были уроки, когда ученик старше и образованней учителя, а занятия проходят в клубах фиолетового тумана, в котором я из энергии создал подобие доски, на которой и писал буквы местного алфавита. Под вечер я уже имел представление о здешней грамоте, вот только мой словарный запас был еще очень мал.

«А ты будешь меня учить? – спросил полуэльф, после того как я наконец без ошибок написал первое предложение».

«Учить? А чему? – задумался я. – Может, математике? Ее знаю неплохо, правда, поначалу в ваших цифрах буду путаться… но ничего, ты меня, если что, поправишь».

«Счет я могу и сам освоить. Вот если бы ты научил меня какой-нибудь магии», – заканючил Сардас.

Хорошенькое дело! Чему его учить? Целительству? Ну, допустим, он им овладеет… Тогда вытащить из груди медальон станет для него делом нескольких секунд! Не годится… Может, научить его вылезать из тела? Или… А зачем его вообще чему-то учить? Управление энергией в этом странном месте мне доступно, осталось только научиться выводить ее в материальный мир. Колдун-то точно это умел, иначе зачем ему амулет. Я с легкостью могу придать энергии любую форму и импульс в этом месте, а значит, вероятнее всего, смогу это проделать и снаружи. А Сардас пусть учится управлять этой с позволения сказать «магией». С моей помощью, естественно. Заодно это укрепит его зависимость от амулета. Лишится его – лишится силы.

«А зачем тебе магия?» – поинтересовался я.

«Чтобы быть сильным!» – уверенно выпалил полуэльф.

«А зачем тебе сила?»

«Ну… – задумался подросток, – чтобы мои враги не смогли меня обидеть. Эй, тебе же это тоже пригодится, ты ведь сидишь внутри меня!»

«Не спорю, – согласился я. – Но от врагов лучше всего защищает не сила, а скорость и незаметность. Хочешь, я научу тебя прятаться и быстро бегать?»

«Это, конечно, здорово, – протянул Сардас, – но…»

«Но это не то, чего бы ты хотел, – уверенно закончил я. – Ведь так?»

«Так, – сознался подросток. – Быть сильным легче, чем слабым».

«Оригинальное заявление, – развеселился я. – А пояснить не хочешь?»

«У сильных всегда все лучшее. Их боятся и уважают. Им указывают, что делать, лишь еще более сильные. Я не хочу больше быть слабым. С меня достаточно!»

Вопль пацана, хоть и ментальный, по своей громкости не сильно уступал динамикам на стадионе.

«Тебя часто обижали?» – спросил я, заранее зная ответ.

Конечно, парню доставалось. От хорошей жизни попрошайничать не идут. Да и не похожа была его тетка на женщину, которая стремится обеспечить мальчишке не то что хорошую, а просто нормальную жизнь.

«Часто, – вздохнул парень. – Полукровок вообще недолюбливают как люди, так и эльфы. А уж если еще у этих полукровок и родителей нет… совсем плохо. Я прятался и бегал всю жизнь, потому что если я пытался остановиться и дать сдачи, то на меня мгновенно набрасывались все, кто был рядом. Раз уж мне выпал такой шанс, то я хочу стать сильным хотя бы для того, чтобы больше меня никогда не били».

«Достойный повод, – согласился я. – Хорошо, вот дождемся ночи и посмотрим, на что я, несмотря на заточение в амулет, все еще способен».

«А почему ночи? Ты становишься сильнее в темноте?»

«Нет. Просто будет сложнее разглядеть, чем именно мы занимаемся. А теперь, поскольку до заката еще долго, давай-ка почитаем историю здешнего мира».

Несколько учебников по самым разным предметам было куплено перед самым отъездом из города. Дорогие, заразы, двадцать семь монет отдал. Сардас пытался протестовать против столь неразумных, по его мнению, затрат, но я был непреклонен, ибо к лозунгу «Знание – сила!» вполне можно добавить продолжение: «Неведенье – слабость!» А ни полуэльф, ни тем более я об окружающем мире не знали почти ничего.

Историю, да и географию, впрочем, тоже, Сардас знал плохо. Совсем не знал, если честно. Знал только, что королевство, в котором он проживал, называлось Карацеон и входило в так называемый Южный союз, так что информация, которую удалось с боем отвоевать у напечатанных каким-то примитивным способом страниц, интересовала нас обоих. Общего названия у реальности, куда меня занесло, не было, все народы называли ее по-разному, каждый на своем языке, но при этом было общеизвестно, что другие миры существуют. Населяли эту землю в основном люди, но и другие расы присутствовали, причем в немалых количествах. Отношения между ними складывались не сказать, чтобы мирные, но войн на уничтожение только из-за острых ушей, зеленой кожи или наличия хвоста не было. Хватало других причин для кровопролития, более серьезных. Территория, например. Или рудники. К тому же многие народы имели свою специализацию, благодаря чему истреблять их и в голову никому не приходило. Эльфы прочно оккупировали фармакологию. Они и только они были способны производить лекарственные травы и эликсиры на их основе в промышленном масштабе. Если бы остроухие исчезли из какой-либо страны, там немедленно начались бы проблемы. Надо заметить, что уровень чистоплотности среди людей был невысок, и от эпидемий спасала только магия. Гномы стандартно считались лучшими кузнецами и рудокопами: не станет бородатых коротышек, не будет и оружия, – на трофеях и запасах далеко не уедешь. Орки были лучшими скотоводами, повторить их успехи на ниве выведения элитных пород лошадей, коров или овец другие народы с бухты-барахты, без многолетних существенных затрат не могли, да к тому же зеленокожие по численности населения были среди лидеров. Гоблины жили везде, если в радиусе хотя бы пары часов пешего хода отсутствовали поселения других рас. Ну просто везде, не собираясь, однако, в более-менее крупные образования и являясь по сути дела низкорослой помесью бомжей и хиппи. Бороться с ними было все равно что с уличными собаками и котами. Вреда мало, дохода нет совсем, и раньше, чем из-за их нападений появятся жертвы, что было явлением редким, чесаться никто из начальства даже не думал. Прочие расы тоже нашли себе ниши, а кто не нашел, тот вымер.

Территория королевства Карацеон, как и его ближайших соседей, членов Южного союза, практически полностью была покрыта лесами. Сложно сказать почему, но в этом мире такой ландшафт был доминирующим. Расчищены были лишь участки, непосредственно прилегающие к городам, а вот деревни с полями со всех сторон были окружены естественной преградой, дорогу через которую приходилось расчищать хотя бы раз в три года, а то зарастала напрочь. Как выяснилось из учебника, это государственное образование возникло около трехсот лет назад после попытки вторжения с северного материка. Ее предприняла империя Золотого Дракона, называемая также империей Сянь.

Страна с таким названием располагалась на самом краю отделенного небольшим спокойным морем северного континента, который хоть и был раз в семь меньше южного соседа, но тем не менее оказался нешуточной угрозой для южан. Населяли его преимущественно представители азиатской расы человечества. Впрочем, были и там свои нелюди, а также представители других ветвей вида хомо в виде переселенцев с соседнего континента и негров откуда-то с совсем уж дальних островов. Благодаря законам, которые по забавному совпадению тоже назвали драконовскими, а также большим прибрежным полям раковин-жемчужниц, благосостояние империи Сянь неуклонно повышалось. Представители династии Золотого Дракона установили на своих землях такой тотальный закон и порядок, что выжившие представители аристократии прекратили попытки растащить империю на кусочки. Ну а затем, судя по всему, внутреннего рынка стало не хватать, и империя решила прирасти территориально. Поводом послужили регулярные нападения южных пиратов на корабли своего богатого соседа.

Великолепно обученный и неплохо оснащенный корпус имперцев высадился на большом полуострове Кривой Клык, отрезав находящийся на самой его оконечности вольный город Хилцед, вотчину пиратов, от остального континента. Морские волки показали себя в обороне на суше просто отвратительно, и в течение нескольких дней город был взят. То ли у сяньцев были свои теории расового превосходства, то ли пираты им и правда сильно надоели, то ли был отдан приказ пленных не брать, но в городе устроили самую настоящую резню. Спастись сумели немногие. Королевства юга отреагировали моментально. О пиратских богатствах давно ходили слухи, а тут еще и имперцы пришли и тоже наверняка не с пустыми руками… Армии королевств Карацеон, Нитхейм и герцогства Озер, правители которых приходились друг другу не слишком дальними родственниками, нанесли три прекрасно скоординированных удара в тыл экспедиционного корпуса. Причем тоже слегка погорячились, вырезав всех попавшихся на пути людей с желтой кожей. Боевые действия были столь удачны, что в руки северян попали корабли сяньцев… Ну как тут не провести рейд возмездия? Тем более что жемчужные прииски никуда не делись.

Имперцы к такому повороту событий оказались совсем не готовы и поэтому защитить свои берега не сумели. Отчаянные попытки сопротивления привыкших не к полноценной войне, а к пиратским набегам сяньцев были жестоко подавлены, хоть и возглавлялись одним из старших сыновей императора. Самого его убили в каком-то сражении, а труп непочтительно раздели, содрав дорогие одежды и фамильные реликвии с еще не остывшего тела. Огнем и мечом прошлись южане по прибрежным северным городам, хватая все ценное, что подворачивалось под руку. А поскольку торговля между континентами хоть и была налажена, но находилась не в лучшем состоянии, ценным южане сочли буквально все. Добычи у захватчиков оказалось столько, что всю утащить не смогли: большую часть оставили в захваченном городе Тхенцзо, а меньшую спешно отправили домой. Вовремя. Золотой Дракон, которому чувствительно двинули по мягкому месту, проснулся и был, мягко говоря, зол. Армия сяньцев вышибла гарнизон южан и чуть ли не вплавь, реквизируя все пригодные для плавания по морю корабли, двинулась за наглецами. Не догнали, а на марш внутрь континента не решились, и правильно сделали. Если бы имперцы растянули свои коммуникации, то их бы банально окружили и смяли. С тех пор южане еще не один десяток раз наведывались в гости на северный континент, правда уже куда меньшими силами, да и имперцы основательно пограбили, а кое-где и снесли до основания прибрежные города южан. Местность, примерно на неделю пути от океана, что на северном, что на южном континенте, почти обезлюдела и получила название Побережья. Селиться там рисковали немногие, так как добыча жемчуга и охота за добытчиками хоть и снизилась, но не прекратилась. Как и охота на охотников. Пиратство и каперство не просто имели место, они процветали, обогащая единицы и отправляя тысячи на тот свет. Положительным во всей этой истории оказалось только одно. Три государства, объединившиеся для общего похода за добычей в Южный союз, так до конца и не порвали уз, связывающих их друг с другом, более того, они их укрепили. И теперь на их территории действовали почти одинаковые законы, распространились почти одинаковые религии, да и люди говорили на почти одинаковом языке. Разница, конечно, оставалась, но была примерно такой же, как между Россией, Украиной и Белоруссией. Сами жители разницу представляли смутно, верховные шишки держали заначки врозь, а разные завоеватели с полным на то правом считали население этих территорий одним народом.

Выбраться из лагеря на небольшую прогулку оказалось делом до безобразия простым. Часовых на все это сборище людей и нелюдей было всего двое, да и то их должность наверняка считалась синекурой по сравнению, допустим, с носильщиком хвороста. Во всяком случае, свои обязанности ближайший ко мне охранник исполнял с ясно слышимым храпом. Центр королевства как-никак, здесь шайка грабителей, способная на масштабную акцию, появиться не может в принципе, так как будет радостно растерзана дружинами местных рыцарей, которым для того, чтобы заняться достойным аристократа делом, войной, приходится обычно тащиться на границу. Ну а воры… все ценное обычно прячут так, чтобы быстро и незаметно его не достать. А мешки с мукой, кому они нужны, если нет голода? Так что и воров бояться не стоило.

«Ну что ж, – решил я, после того как шустрый полуэльф отдалился от лагеря на значительное расстояние, – проверим, что у нас за силы имеются. В дополнение к сверхсиле и сверхскорости, так сказать».

Эти два своих качества и я, и Сардас уже успели оценить по достоинству. Первым опытом стала родная тетка, которую худенький подросток швырнул через себя. Как оказалось, информация о том, что одержимые чрезвычайно сильны и ловки, которую я вычитал еще на Земле, была правдива. В состоянии почти полного слияния полуэльф, не отличавшийся богатырским телосложением, без труда поднимал тяжеленный мешок муки одной рукой. И даже два мог, правда, почти на пределе своих возможностей. Вот только потом мышцы болели так сильно, что мне приходилось вызывать холод, чтобы их лечить. Думаю, объяснение у этого факта было простое: человеческое тело, ну или почти человеческое, как известно многим, рассчитано на куда большие нагрузки, чем применяются в обычной жизни. Примеров множество. В стрессовой ситуации охотник залезет на дерево, спасаясь от медведя, в десяток раз быстрее, чем даже если бы он специально тренировался целый год. Пьяный алкоголик падает с пятого этажа, после чего встает и идет домой на своих ногах. Затянутый под лед человек иногда голыми руками пробивает отделяющий его от воздуха панцирь, хотя ледорубом долбил бы его минуты три. Да просто мастер боевых искусств, раскалывающий ударом руки десяток кирпичей, является отличным примером того, что возможности организма куда более обширны, чем принято считать. Видимо, одержимость каким-то образом снимала барьеры в сознании, призванные уберечь тело от чрезмерного напряжения и неизбежных в связи с этим повреждений. В результате не очень сильный полуэльф вполне мог бы выйти на боксерский ринг против соперника в два-три раза тяжелее себя и иметь почти стопроцентные шансы на победу. Вот только пользоваться этим даром нужно было очень аккуратно. Когда на Сардаса села муха и я попробовал прихлопнуть ее, используя состояние одержимости, то слегка задел борт телеги, на которой ехал. Но «слегка задеть» голой рукой плотное дерево на такой скорости – это, знаете ли, очень неприятно. Если бы не мои способности целителя, то полуэльф потерял бы не меньше двух квадратных сантиметров кожи, так что бегать я на такой сверхскорости лучше поостерегусь. А то споткнешься о какой-нибудь корень, и долго потом будут местные гадать, что за великан впечатал прохожего головой в дерево так, что осколки черепа разлетелись по всему лесу.

Для начала я попробовал одеть душу Сардаса в доспехи из энергии. Если подобным девайсом щеголял колдун, значит, они ему чем-то помогали, так ведь? Результат превзошел все мои ожидания. Полупрозрачная красная дымка окутала фигуру полуэльфа в реальном мире. Я попытался создать точно такую же в нескольких метрах от себя, но безрезультатно. Внутри амулета она появилась, а вот в реальности нет. Тем временем энергетический доспех стремительно терял энергию, становясь все более блеклым на обоих планах, пока не пропал совсем. Серия коротких экспериментов доказала, что создавать энергетические конструкции и управлять ими в реальном мире я могу… но только если они присоединены к телу хозяину амулета. Без контакта с Сардасом сгустки энергии стремительно теряли свои свойства.

«Ну что, малыш, готовься, – посоветовал я очарованному творящимся прямо на его глазах волшебством парню. – Сейчас у тебя появится еще одна шкурка, попортить которую, как я надеюсь, будет сложновато».

Я восстановил энергетические доспехи, создав для них постоянную подпитку от себя. Внешний их вид был вытащен из памяти подростка и примерно соответствовал турнирным рыцарским латам, которые были хоть и самыми тяжелыми и неудобными, но держали пальму первенства по степени защищенности. Да и потом, энергия ведь не должна ничего весить, верно? В материальном мире подросток оказался окружен слабо светящимися доспехами из багровой дымки. Жутковатый видок получился.

«А их пробить можно?» – с любопытством спросил полуэльф и пошевелил пальцами в полупрозрачной латной перчатке.

«Можно, – уверил я его. – Но я восстановлю их за секунду-две. На то, чтобы подлатать тебя самого, времени уйдет, конечно, побольше, но не намного. Так что если все же ввяжешься в бой, следи за тем, чтобы тебя одним ударом не убили, остальное я исправлю… А может, и нет. Восстанавливать выбитые глаза или отрубленные конечности мне еще не доводилось, так что не теряй головы. В прямом и переносном смысле. Ну что, идем дальше? На очереди наступательное вооружение».

«Конечно!»

Ну какой мальчишка, мужчина или не очень дряхлый старик откажется от возможности позабавиться с оружием? Разве что больной. Или радикальный пацифист, что, впрочем, то же самое.

Вначале я прицепил к каждому пальцу на руках души парня свои верные нити, не так давно бывшие моим единственным инструментом. По замыслу, он должен был получить нечто вроде телекинеза, хватая ими предметы на некотором расстоянии от себя… Не сработало. Сардас ими почему-то едва мог пошевелить, а я элементарно путался в управлении этим своеобразным манипулятором. Ожидаемо в общем-то. Помнится, я и с четырьмя нитями не управлялся, не то что с десятком. Пришлось упростить задачу. Когда на каждой руке парня осталось по два очень длинных полупрозрачных пальца, подросток перестал напоминать осьминога, запутавшегося в собственных щупальцах, но все равно на конструктивную деятельность даже с моей помощью способен не был. Еще раз снизил нагрузку. С двумя хлыстами полуэльф управлялся уже намного увереннее. По крайней мере, верхушки кустов посшибал с легкостью. На большее энергии в созданных мной конструкциях не хватило, так как я благоразумно ограничил ее самым минимумом. И правильно, между прочим, сделал. Во время тренировки Сардас не один и не два раза умудрился хлестануть сам себя. Запитал бы я свои творения на максимум, пришлось бы его основательно лечить. А вот согнуть-разогнуть получившуюся конечность он не мог, так что если бы захотел взять какой-нибудь предмет без помощи рук, ему бы пришлось просить меня о помощи. Клинки из энергии, выходящие прямо из рук парня, так и вовсе пошли на ура: за счет меньшей длины я мог сделать их как бы более плотными, а это, судя по всему, увеличивало пробивную силу. Ствол молодого деревца был подрублен одним махом, а на большой булыжник, так кстати оказавшийся в пределах досягаемости, было потрачено минуты полторы.

«Ну не световой меч, конечно, – решил я, глядя на две половинки камня, который Сардас, скорее, перепилил, – но тоже неплохо. Да и ты, парень, на падавана не тянешь».

«А кто это такой? – заинтересовался полуэльф. – И что мне надо сделать, чтобы стать им?»

«Послушник ордена рыцарей-магов, – хмыкнул я, переводя слово «джедай» на местный язык. – Пока не научишься хотя бы раскидывать взглядом предметы без посторонней помощи, даже близко к этому званию не приблизишься, так что вперед, продолжаем тренировку по телекинезу!»

«Ну… – заканючил подросток, – зачем они мне? Неудобные эти твои хлысты! Давай лучше с мечом потренируемся!»

«Работать, негритенок, – хмыкнул я, вновь цепляя к пальцам полуэльфа жгуты энергии. – Солнце еще высоко!»

Успеха Сардас не достиг. Ну и ладно, мне же спокойнее будет. Я полчаса гонял его не затем, чтобы он освоил упражнение, а чтобы приучить к дисциплине.

С метательным оружием вышел полный провал. Клубки энергии, которые я щедро рассыпал во внешнее пространство, истаивали в нескольких метрах от полуэльфа. Но уж если успевали куда попасть… Остатки булыжника, по которым для пробы шандарахнули подобным приемом, на некоторое время стали как будто частью меня. Я чувствовал энергию, что их наполняла, и мог ее изменять… до тех пор, пока заряд, выплеснутый из амулета во внешний мир, не рассеялся. Вне себя от изумления я повторил опыт, только уже сознательно старался воздействовать на камень. Энергия, секундой назад бывшая частью меня, послушно закрутилась в спираль. А вместе с ней закрутился и булыжник.

«Впечатляет, – решил я, пять минут спустя разглядывая макет ДНК, который сумел создать из обычного серого камня. – Если ничего лучше не найдется, буду скульптором подрабатывать».

Неожиданно хорошо пошло дело в создании иллюзий. Образы, взятые из воображения, хоть и потребляли громадное количество сил, чтобы проявиться вне пространства амулета, но возникали в реальном мире исправно. Во всяком случае до тех пор, пока их с Сардасом соединял канал подпитки энергией. Техника была похожа на надувание воздушного шарика с дистанционным управлением, вот только вместо веревочки использовался канал поступления энергии. Выглядели они, конечно, не очень презентабельно, все-таки я по образованию не художник, но отвлечь неискушенного зрителя на несколько секунд, думаю, могли бы.

На этом эксперименты пришлось прекратить. Я, пожалуй, чересчур увлекся, так как резервуар опустел более чем на две трети. Да и Сардас довольно сильно устал. Ему по-прежнему было интересно, но вот глаза у парня откровенно слипались. Вернуться обратно к своему месту в повозке труда не составило. Если кто и заметил мое отсутствие, то никак не часовой. За то время, что я колобродил, он не соизволил не то чтобы проснуться, но даже перевернуться на другой бок.

Во вторую ночь я тоже без особого труда тренировался почти до рассвета. В третью, ближе к утру, Сардас все же попался, и отнюдь не бдительно дрыхнущему часовому.

В глиняную кружку, предусмотрительно с собой захваченную, моя энергетическая нить осторожно наливала воду из поясной фляги подростка. Ну а потом возвращала ее обратно. Тут главным было не удержание предметов, благо масса их была совсем небольшой, а именно точность. Стоило мне не так шевельнуть своей странной конечностью, как часть воды проливалась.

– Браво! – Возглас сопровождался хлопком в ладоши.

За то время, пока полуэльф разворачивался, я на одних инстинктах успел укутать его броней и заменить один из хлыстов клинком. Позади меня обнаружился один из помощников хозяина обоза, человек лет тридцати пяти, довольно рыхлого телосложения, с невыразительным лицом и носом пьяницы. Вот только был он какой-то не такой. С некоторым удивлением я сообразил, что не могу сосредоточиться на его фигуре. Он стоял совсем рядом с Сардасом… но где именно, чувства понимать отказывались. Он как будто… размазывался, хотя и был ясно виден. Магия, вот только не соображу какая. Но не стихийник явно.

– Кажется, мы еще не представлены друг другу, – улыбнулся человек, демонстрируя пустые ладони в знак мирных намерений. – Я мэтр Пирелли, потомственный маг предсказаний, получивший диплом ордена Ясного Взора. А ты какой грани искусства принадлежишь?

Магия в том мире, куда я попал, была разная. Это во многом зависело от того, кто ее практиковал. Учебники на этот счет говорили туманно и расплывчато; полную картину, наверное, можно было бы составить лишь самому на основании многолетнего опыта. Ярко выраженным магическим талантом, позволяющим творить сверхъестественное, обладал примерно каждый сотый человек, а слабые способности, к примеру, зажечь костер без спичек, обнаруживались у каждого десятого. Вроде не так много настоящих волшебников набиралось. С другой стороны, не так уж и мало, учитывая общую численность моей расы. По другим народам ситуация была иная. К примеру, эльфы были почти поголовно слабыми эмпатами, каждый десятый эльф был сильным, по человеческим меркам, магом природы. Орки в целом были как люди, только основной упор делали не на стихии, а на шаманизм и некромантию. Среди гномов, настоящих, классических гномов, бородачей полутора метра ростом и поперек себя шире, магом был один из тысячи. Мелкие расы вроде змеелюдей или кого-то, напоминающего по описаниям джиннов, имели свои особенности, но представители их были редки и в заселенных людьми краях почти не встречались.

Но и среди немногочисленных волшебников правила бал специализация. Некоторые школы, как оказалось, диаметрально противоположны друг другу. Маг смерти не мог воззвать к стихии жизни, маг огня был бессилен в управлении водой, а маг земли мог подняться в воздух только после хорошего пинка или верхом на ковре-самолете. Но это не значило, что, к примеру, некроманты не могут лечить. Могут, и иногда даже эффективнее, чем маги жизни. Просто они в отличие от своих антагонистов не стимулировали иммунитет до такой степени, что он сам любую болезнь забивал, а уничтожали непосредственно заразу. Аналогично складывалась ситуация и по другим направлениям. Маг огня мог обеспечить кораблю попутное течение, ведь горячая вода поднимается вверх, а холодная опускается вниз, нужно было лишь так рассчитать векторы, чтобы это их движение подталкивало судно вперед, а геомант мог отталкиваться от камней под собой с силой, превосходящей силу притяжения, и таким образом левитировать. Не для всех ситуаций, конечно, были разработаны подходящие заклинания, но по-настоящему талантливый и упорный маг умел все. Он просто изучал несколько направлений сразу, комбинируя предоставляемые ими инструменты, и добивался желаемого результата, предпочитая, впрочем, опираться на базовую предрасположенность, определяемую примерно на половину генетикой, а на вторую половину стилем обучения. Магические силы не то чтобы передавались по наследству… скорее, представители каждой семьи чародеев методом проб и ошибок разрабатывали упражнения, идеально подходящие для развития таланта в области, выбранной их близкими, бывшими одной с ними крови, а следовательно, совпадающими по множеству параметров. Другие люди, конечно, тоже могли ими пользоваться, но с меньшим успехом, а потому нередко очередной род волшебников, некогда весьма могущественный, начинал вымирать. О законах генетической наследственности в этом мире имели, судя по всему, весьма смутное представление, но о том, что близкородственные браки дают больное потомство, знали. Проблема заключалась в том, что часто решение принималось в пользу того, что пусть уж родятся маги могущественные, хоть и больные, чем здоровые, но бесталанные бездари.

Кроме школ антагонистов, в основном связанных с различными силами, были и, так сказать, более общие специализации. Здесь маги практиковались в чем-то конкретном и этим направлением овладевали в совершенстве. Маги пространства, льда, тумана, предсказатели, артефакторы, рунисты, бестиологи, маги природы и менталисты – много существовало всяких разных направлений. Их создавали, использовали, потом забывали за ненужностью и открывали вновь, как только возникала потребность.

– Сардас, – со вздохом представился полуэльф, чью речь я уже надежно контролировал. – Самоучка. А с чем у меня получается работать, еще не разобрался. Как-то не похоже то, что я творю, на классическую стихийную магию.

– Действительно не стихийная, – кивнул головой Пирелли, – но тем не менее вы ошибаетесь, юноша, магия, которой вы пользуетесь, вполне классическая, просто в нашем королевстве не получила распространение. Это магия духа.

– Название звучное, – подумав, решил Сардас, – но мне ничего не говорит.

А вот меня его слова заставили задуматься. Магия духа… энергия, которая вытягивается, судя по всему, из душ… Душа и дух – понятия разные, но очень близкие. Кое в каких источниках, которые я читал, это даже синонимы. Если такой раздел магии здесь действительно есть, то это хороший повод легализоваться.

– Неудивительно, – пожал плечами предсказатель, – она практикуется, насколько я знаю, только в паре небольших орденов империи Сянь. Ну что ж, коллега, а вы уже, без сомнения, мой коллега, маг, будете ли вы официально регистрировать свои способности или же предпочтете покинуть Союз?

«Вот блин, – огорченно вздохнул я про себя, – запалился. Теперь татушку таскать придется».

Маги Союза в качества официального и обязательного удостоверения личности использовали татуировку, которую наносили на запястье. Отказ ее носить теоретически приравнивался к заявлению с просьбой о лишении гражданства и заканчивался высылкой из страны. Точнее, из всех стран Союза. Хотя обычно все завершалось крупным штрафом. Правда, в особо запущенных случаях такая мера, как волчий билет, действительно пускалась в ход. А мне это надо? Цивилизованная же, по местным меркам, территория. В татуировке отражались основные сведения о волшебниках, такие, как имя и статус в магическом ордене или школе… Ну и индивидуальные отметки, не без этого. В основном самые громкие награды и самые большие наказания. За уклонение от почетного клеймления предусматривались впечатляющие штрафные санкции… У Сардаса даже с учетом монет, что спер из сокровищницы Нрыва, и половины той суммы не было. Закон, обязующий каждого волшебника носить татуировку с личными данными, был принят в не очень памятные времена, во время острого конфликта между светской властью и чародеями. Конфликт завершился, все его участники и даже их правнуки умерли от старости, а закон остался. Очень уж он оказался удобным для обывателей. Посмотришь на руку мага, и сразу видно, кто он и чего может, а также чего следует опасаться. К примеру, если боевой маг наколдовывал «дружеский огонь», то ему обязательно делалась соответствующая пометка. И уже потом конкретно этого бракодела в бою солдаты рядом с собой не потерпели бы, прогнав прочь от себя и тем самым снизив возможные потери. Не всем волшебникам нравился такой порядок, но к нему привыкли, и уклоняющихся почти не было. К татуировкам маги относились примерно так же, как жители Земли к профилактическим прививкам. Некрасиво, неприятно, и следы на коже остаются, но раз для работы необходимо, потерпим, куда деваться.

– Буду, – развел я руками, – в леса сородичей моего отца мне путь закрыт. А у вас с собой набор?

Была надежда, что этот тип не обзавелся иглами и не прошел соответствующего обучения. Хотя, если честно, надежда была небольшой. Умение наносить рисунки на кожу в магических школах и орденах в этом мире было столь же обязательной частью образования, как на Земле обучение философии.

– Разумеется, – кивнул предсказатель. – Может, для разговора и проведения процедуры пройдем в мою палатку? Нет, все-таки магия духа – большая редкость. Я, если честно, впервые вижу адепта этой силы. У вас явно прекрасные врожденные данные, молодой человек. Эх, будь вы жителем соседнего континента… в ближайшее десятилетие место как минимум магистра было бы вам обеспечено. Интересно, откуда у вас все-таки этот дар? Или вы эмигрант? Ну, может быть, хоть потомок эмигранта?

– Я? – Полуэльф заметно насторожился. Хотя войны между империей и Союзом не было уже лет сорок, но и мира тоже не было. Пираты все так же грабили джонки азиатов, императорская семья все так же лелеяла планы распространить влияние и на другую сторону океана, прикрывая глаза на рейды, совершаемые их верными самураями на прибрежные города. – Да вы что! Разве я похож на одного из них?

– Не волнуйтесь вы так, – понял причину беспокойства Сардаса Пирелли. – Сразу видно, что вы как маг весьма неопытны, да к тому же самоучка. Да и потом, не бывает сяньцев с такой бледной кожей, как у вас. И даже полусяньцев. И даже квартеронов. Кстати, вот моя палатка. Чай будете? Что-то прохладно сегодня, не иначе как дождь надвигается.

– Это еще по чему видно, что я самоучка? – немного обиделся я. – Вроде бы у меня неплохо получается. И чай буду.

Чайные кусты росли только в империи Сянь, где был подходящий для них климат. Их листья являлись одной из статей доходов страны. Естественно, напиток был дорог… но я уже баловал им себя пару раз и не намеревался отказываться от него в дальнейшем. Все-таки, несмотря на несколько иной вкус, он сильно напоминал мне о доме. А вот Сардасу чай не нравился. В первую очередь ценой. Бывший попрошайка приходил в настоящий ужас, когда я пытался выбросить такие деньги на ветер. Точнее, на воду с чуть иным вкусом.

– Получается, – кивнул человек, зажигая на походной алхимической горелке огонь и ставя сверху чайник, – и будет получаться, пока не повзрослеешь. Ты же используешь для манипуляции свою собственную энергию души, а не заемную силу. На что-то столь же впечатляющее, как вот это, – кивок на слегка светящуюся в темноте ночи нить, которая по-прежнему тащила следом за мной кружку, – когда повзрослеешь, твоих сил банально перестанет хватать. Поэтому-то ордена, которые практикуют магию духа, так малочисленны. С возрастом несмотря ни на какое мастерство у тех, кто практикует исключительно эту школу, просто не хватает жизненных энергий на заклятие.

Ха! Это у магов имерии Сянь силы может не хватить, а у меня ее… Свыше сотни душ поставляют и, надеюсь, будут поставлять мне столько силы, что ее хватит на то, чтобы свернуть… ну, может быть, не горы. Может быть, гору. Одну. Небольшую. В несколько подходов. А потом придется ждать, пока резервуар в амулете снова заполнится. Но вот полуэльфа такая перспектива, похоже, сильно встревожила.

– И что, они ничего с этим не могут сделать? – спросил он.

– Могут, – пожал плечами волшебник, прихлебывая напиток. – В первые лет тридцать-сорок жизни пользуются магией духа, чтобы создать себе базу для дальнейшего развития. Деньги копят, артефакты коллекционируют, друзей среди членов других орденов заводят. Ну а затем, когда риск от использования их силы начинает повышаться все быстрее и быстрее, пытаются перейти на другие, более надежные ветви искусства. У многих, к слову, получается. Так что вот мой совет: сразу обучайся другим граням волшебства, благо у тебя неплохие данные, которые первое время будут тебя очень сильно поддерживать. Если хочешь, могу дать тебе протекцию в орден Ясного Взора. Там, конечно, предпочитают потомственных предсказателей, но и для любого другого челове… учащегося будут рады открыть двери.

– У меня нет денег на обучение, – смущенно развел руками Сардас.

– Это, конечно, проблема, – согласился Пирелли. – Но ее можно решить. Заключи стандартный договор с орденом…

– И стань мальчиком на побегушках на энное количество лет, – продолжил я недосказанную речь неудачливого вербовщика. – Спасибо, конечно, за предложение, но вы же сами говорили, что с течением времени моя сила будет только слабеть. Годам примерно к тридцати, когда я рассчитаюсь с орденом, она почти сойдет на нет. Возместить недостаток силы мастерством, как делают маги империи Сянь, я не смогу, нет у нас на континенте тех, кто сможет меня обучить таким тонкостям. А на соседний меня не пустят, а пустят, так вслед плеваться будут.

– Зато овладеешь другим разделом магии, – настаивал Пирелли, который, судя по выражению лица, вот-вот «изобрел» бы пословицу: «Язык мой – враг мой». – А не то останешься к тем же тридцати годам обычным обывателем.

– Не останусь, – уверил я его, – мне нравится заниматься магией. Просто предсказания… ну не мое это, лучше стану боевым магом. Вот у них уж точно есть знания о том, что такое магия духа и как с ней работать, все-таки они не раз и не два дрались с империей, а значит, должны знать своих противников.

– Боевая магия? – вспылил Пирелли. – Да как ты смеешь ставить этих безграмотных недоучек в один ряд с членами нашего ордена?! Они же абсолютно ничего не понимают в тонких расчетах, в едва уловимых колебаниях эфира, в положении великих звезд, наконец!

– Очень хорошо, – кивнул я. – Я тоже в них ничего не понимаю. Думаю, мы сработаемся.

– Вон! – выкрикнул предсказатель и, когда я наскипидаренным зайцем выскочил из палатки, вернул меня обратно воплем: – А татуировка?! В первом же городе доложу куда следует!

Пришлось сжать зубы и тащиться обратно, а во время процедуры не отпускать с запястья холод. Пирелли был, судя по всему, на меня сильно обижен и втыкал иглу так, будто хотел пропороть руку насквозь. Зато получилось достаточно красиво. Правильный круг показывал, что я маг, снаружи было написано мое имя, а больше никаких отметок пока и не было, только что я самоучка, да к тому же неопытный.

– Зря ты отказался от вступления в мой орден, – сказал напоследок предсказатель, продемонстрировав свой опознавательный знак. Кроме глаза, служившего отличительным знаком пророков, там имелось еще изображение весов. – Стал бы моим учеником и всю жизнь бы не знал забот. А так крутись, как хочешь, голь перекатная.

Надо же, передо мной – маг-торговец! Теперь понятно, что он делает в обозе. Я не я буду, если цены на хлеб к нашему прибытию в столицу не взлетят раз эдак в пять.

– Зачем мне весы, – пренебрежительно фыркнул я, – мне куда больше подойдет башня.

Башню на запястье носили лишь главы магических орденов. От такой наглости Пирелли выпучил глаза, а я одним глотком допил недешевый чай, оставшийся в чашке, и был таков. Посмеиваясь и почесывая место, куда нанесли магическую татуировку, я шел по спящему лагерю. Жалко, конечно, что не удалось сохранить инкогнито чародея, но зато и таиться теперь не надо, да и с разными документами проблем не будет. Официальный документ, вроде удостоверения личности, у меня теперь, хе-хе, всегда с собой. По крайней мере, до тех пор пока я не решу его свести. Но в общем-то, а зачем это нужно? Наличие следа делает чародея прекрасной мишенью для различных подстав, поэтому даже очень законопослушные волшебники, если меняют свой ранг или положение, предпочитают не удалять старый рисунок, а располагать новый либо поверх него, либо рядом.

Спустя еще четыре дня пути обоз достиг столицы. И еще примерно полдня плелся вдоль ее стен до ворот, ведущих в район складов. М-да… мегаполис. Я, конечно, могу и ошибаться, но народу тут живет явно больше миллиона. И даже двух.

Первый день Сардас был занят тем, что всюду ходил с открытым ртом, рассматривая достопримечательности. Мне было проще. Изумление души, спрятанной в амулете, заметить было просто некому кроме того же Сардаса, но он не в счет. Многие дома и памятники были возведены явно при помощи волшебства и заслуживали того, чтобы на них посмотреть. А площадь перед институтом магии? Да это вообще нечто несусветное! Много лет назад, когда альма-матер лучших чародеев страны располагалась еще не в центре города, а на окраине, волшебники заколдовали небольшой водоем, который был у них прямо под окнами с незапамятных времен. Не знаю уж каким образом, но поверхностное натяжение воды в пруду теперь без труда держало человека. Кажется, эффект хотели сделать временным, приурочив его к какому-то торжеству. Прогулка по искрящейся под ярким солнцем прозрачной воде, в глубине которой плавает рыба, неплохая реклама, не правда ли? Но то, что получилось, так понравилось всем, что чары сделали постоянными. В результате водная площадь стала жутко популярным местом, где кроме магов полюбили прогуливаться незанятые важными делами жители столицы. По берегам моментально открылись закусочные и запивочные, а также гостиницы для тех, кто приехал полюбоваться на это чудо издалека. Цены на прибрежную территорию, естественно, взлетели вверх, потянув за собой приток капитала… Короче, новый столичный район вокруг института вырос быстрее, чем на него оформили документы. Бродить здесь было жутко интересно, особенно мне. Хотя, признаюсь честно, и страшновато. Все же маги поопытнее того предсказателя с патентом могли бы заинтересоваться мной. Но – пронесло.

Еще одной достопримечательностью был королевский парк, больше напоминающий средних размеров лес, населенный самыми экзотическими растениями и животными и примыкающий одним своим краем к ограде дворца. И вот когда поздним вечером Сардас захотел пройтись по той части парка, куда доступ был открыт для всех, начались проблемы.

– Вот это да! – раздался голос справа и сзади в тот момент, когда я с легким удивлением обнаружил в глухом парковом уголке самую настоящую орхидею, растущую в средних в общем-то широтах без купола теплицы над собой. – Посмотрите-ка, кто сюда пришел! Эй, парни, привратникам стоит сделать замечание за то, что пустили сюда крысеныша… ах, пардон, полукрысеныша, как считаете?

Сардас внутренне сжался, предчувствуя побои. Проделать ему то же самое внешне я не позволил, частично перехватив управление телом и обернувшись. Двое. Упитанные и в одинаковой одежде, с алебардами… тьфу ты, да это ж королевские гвардейцы! Эти младшие дворянские сынки меня ни с кем не спутали, нет? Все-таки я первый раз в столице и не мог перейти им дорогу…

Пока Сардас и я стояли и думали, в зубы слева нам въехало окованное железом древко. Было больно. Тщедушного полуэльфа качнуло в сторону, и он сел прямо на дорожку из гравия, машинально схватившись за ушибленное место, прежде чем я успел его обезболить. Гвардейцы радостно захохотали. Все трое. Блин, одного не заметил.

– Прекрасный удар, просто прекрасный, – уверил владельца так больно стукнувшего меня оружия молодой брюнет лет двадцати – двадцати двух с четко выраженным квадратным подбородком и глубоко посаженными глазами.

Ну и морда! Прямо как у гориллы. Хотя почему как? Горилла и есть, только стриженая.

– Я много тренируюсь, – ответил мой обидчик, обладающий слегка вытянутой вперед и сплющенной с боков физиономией. Будет зваться Гиббоном, внешне похож. А третий, молчаливый, гвардеец станет Макакой, ибо особых внешних примет, кроме какого-то красного шеврона на фирменной куртке, у него нет, а разрывать столь удобную классификацию не хочется.

– Ну что, гаденыш, – обратился ко мне Макака, – в каталажку пойдешь за бродяжничество или за воровство, а? Бродяг бьют меньше, ворам срок больше. Что выбираешь?

Не люблю подобную публику, и на то есть причины. Как-то группка подобных уродов числом в восемь рыл, каждый лет эдак двадцати – двадцати пяти, наткнулась на десятиклассника, возвращающегося не слишком поздним вечером от одной знакомой. На меня. Пять минут морального унижения, пропавшая мелочь из карманов, попорченная одежда и один закрытый перелом руки остались мне от той встречи. Хорошо, что я, когда меня запинывали, сумел кое-как поставить блок. Хоть череп остался цел, целились-то они своими тяжелыми бутсами по голове. Милиция… я туда даже не обращался. Станут они ловить мелких хулиганов, когда у них не все окрестные ларьки выдоены, а в детсадах ревизии не проведены. Хотя здешние стражи порядка земных переплюнули, не спорю… Не всех, правда. Есть и на нашей родине особо важные личности, которым в числе прочего дозволяется стрельба по случайным людям… Но их за это хотя бы ругают, а вот местным феодалам, решившим проучить представителя не той национальности, за которого к тому же ни одно землячество не заступится, даже общественное порицание не грозит.

– Ну чего молчишь, пацан? – нагло выперся вперед Гиббон и древком алебарды легонько ткнул Сардаса в живот.

Попытался ткнуть. Ставший на мгновение видимым энергетический доспех, который я уже давно набросил на полуэльфа, легко отбил удар.

– Ага! – обрадовалась непонятно чему эта недоразвитая форма жизни. – Сопротивление гвардии его высочества! Попытка магического нападения! Не, парень, это уже не каталажка, это каторга!

– Ну ты попал, – с притворным сочувствием покачал головой Макака, – судя по одежде, денег на штраф у тебя точно нет, а это значит, суд снисхождение проявлять не будет. Ну что, болезный, сам пойдешь или тебе помочь?

И не дожидаясь ответа, резко перехватил свою алебарду поудобнее и молниеносно ударил плашмя по голове полуэльфа. Моя магическая броня лопнула, а Сардаса бросило на дорожку, сильно оглушив. Судя по всему, оружие было зачарованно. Ну ладно, гаденыши, сами напросились. Тех гопников, что когда-то избили меня, уже не достать, но вы за них ответите.

Нити, которые я выбросил в направлении гвардейцев, разбились о полупрозрачные сферы, вспыхнувшие вокруг них. Угу. Значит, у ребят не только магическое табельное оружие, но и бронежилеты, вернее, бронеамулеты имеются. Впрочем, следовало ожидать.

По парку разнесся звук гонга. Кажется, тревогу объявили, сейчас другие охранники имущества его величества пожалуют, причем наверняка в их числе будут не только нахальные сопляки, но и прошедшие все и вся ветераны, которые разделают наш с Сардасом дуэт под орех. И потому следующая моя атака была из тех, что в симуляторах рукопашного боя называется фаталити. Резкий выплеск примерно десятой части резервуара энергии, плескавшегося в глубинах амулета, накрыл гвардейцев. С печальным звоном полопались амулеты, защита смялась под напором грубой силы. И с влажным хрустом смялись сами гвардейцы, которых моя воля выжала, как половую тряпку. Вот так-то. Не будете больше в безлюдных уголках на посетителей охотиться. Будем надеяться, тот предсказатель не соврал, и магией духа кроме меня пользуются лишь некоторые искусники из воинских орденов. Пусть мстители, если они будут, ищут отцов-настоятелей здешних Шаолиней. Авось еще и от них по морде получат и очистят, таким образом, генофонд нации.

Однако… на месте погибших остались какие-то странные очертания. Души! Я вижу души! Движимый любопытством, я приблизился к одной, и тут же грудь резанула вспышка боли. Из того места, где под кожей находился амулет, ударил темно-синий луч. Он врезался в ближайший ко мне силуэт, который немедленно закрутило и всосало под кожу… внутрь амулета!

«Что происходит?!» – раздался в моем внутреннем пространстве вопль Гиббона.

«Ты умер», – ответил я ему, возводя вокруг незваного гостя при помощи щупов из энергии клетку из хлама, оставшегося от моих неудачных попыток освободить обитателей статуй.

«Ты за это ответишь! – продолжал бесноваться пленник. – Я барон…»

Сгустками синего огня, которыми покойный колдун затыкал души, посмевшие ему сопротивляться, я не владел. Но придвинувшиеся вплотную к полупрозрачному силуэту стены импровизированной клетки сработали не хуже. Конечно, то, что осталось от бравого стража порядка, очень противно вопило… но недолго. До тех пор, пока у него не кончился запас сил и он не впал в оцепенение.

«Демон! Демон! Скорее! – пробилась ко мне паническая мысль Сардаса. – Нас окружают!»

Я перенес внимание в реальный мир и чертыхнулся. Два десятка фигур в полупрозрачных сферах защиты рысью неслись к замершему в ступоре полуэльфу.

«Держись», – посоветовал я ему и прыгнул вверх.

«За что?!» – Панический вопль был мне ответом.

«За что хочешь, за то и держись, – усмехнулся я, ловя силовой нитью ветку величественного дерева и подтягиваясь на ней вперед и вверх. – С дороги все, Тарзан летит!»

«Так тебя Тарзан зовут?» – наконец-то сумел внятно сформулировать что-то кроме «Спасите!», «Сейчас разобьемся!» и «Здорово!» полуэльф.

«Нет, – усмехнулся я, перелетая с дерева на дерево. – Тарзаном звали изобретателя этого оригинального способа передвижения. Это уже потом, много лет спустя его лавры отобрал себе человек-паук и прочие подобные персонажи».

Ударившая в плечо стрела мигом испортила мое праздничное настроение. Черт, больно-то как! Хорошо еще, что боль я чувствую далеко не в полном объеме, благодаря тому что тело не мое. Сардас так и вообще способность соображать утратил и тихонько подвывает. Вырвать инородный предмет силовой нитью просто… А вот затянуть рану оказалось неожиданно сложно. Она не то чтобы совсем не поддавалась, но делала это крайне неохотно. То ли стрела была отравленной, то ли замагиченной, но уж точно не простым куском дерева и металла.

Следующая ее товарка пролетела мимо головы чудом. В роли чуда выступал силовой доспех, в который я после ранения спешно закачивал запасы энергии. Про демаскировку лучше пока забыть, все равно уже засекли и активно ищут.

Перелетев через невысокую стену, я радостно вписался в какую-то карету и перевернул ее. Чьи-то вопли были громкими, но непонятными, слишком уж сильно я оттеснил Сардаса от управления телом. Стартовав прямо из обломков, в считаные секунды добрался до реки, плюхнулся туда, проплыл на всей своей немалой скорости под водой, пока кислород в легких не кончился, и только потом вынырнул. Так, это уже не центральный район, слишком бедно одеты хозяева удивленно выпученных на меня глаз. Вздох, и снова ныряю, выныриваю уже под каким-то мостом.

«На фиг эту цивилизацию, – буркнул я, огорченно рассматривая рваный рукав куртки с дырой от стрелы посередине. На мои мысли ровным фоном наслаивались доносящиеся от Сардаса обрывки панических «Догонят!», «Найдут!» и печальное «Я все еще слабый, даже с демоном». – Очень может быть, – согласился я с последним пунктом. – Но ты сам виноват. Кто отлынивал от тренировок под разными предлогами? Да и я тоже хорош… поддался на твои уговоры, тупой болван. Видно, пребывание в этой побрякушке ничему меня так и не научило».

«А сам-то? – обиделся полуэльф. – Толком колдовать не умеешь, в амулете сидишь, когда я к тебе туда с вопросами лезу, ворчишь, как пес, у которого кость из-под носа уводят, а туда же, учить вздумал. Что, не можешь сделать меня сильным раз и навсегда? Тогда я от тебя отстану, виси там у себя в темной пустоте, сколько хочешь, а я сам все сделаю. И богатство заработаю, и титул, и… и… и сам магом стану, причем сильнее, чем ты!»

«Да? Ну станешь ты сильным с моей помощью, – начал рассуждать я. – А куда ты дальше пойдешь, если тебе не подсказывать вовремя? В армию? Теперь это несколько проблематично, да и дальше младшего офицера не уйдешь. В маги? Я тебя на порог более-менее приличного чародея не пущу, мне этих кудесников уже до самой смерти… гм… в общем видеть их мне не хочется. Про жрецов и не заикайся, это даже на шутку не тянет. В бандиты подашься? Ты сможешь очень долго оставаться неуловимым… до тех пор, пока ловить тебя станут не как вора, а как одержимого. А это неминуемо выплывет наружу после того, как нас не поймают еще энное количество раз».

«А что предлагаешь ты?» – подумав, спросил полуэльф.

«Очень просто. Помнишь, ты рассказывал мне про Побережье?»

«Помню».

«Почему бы нам не переселиться туда? Там нас точно стража как бродяжек не повяжет».

«Стража? Да ты смеешься! С той силой, которую ты мне дал, мы их…»

«Нас поймают очень быстро. После одного-двух десятков трупов. А вот в тех краях ловить некому, более того, такая мысль никому и в голову не придет. А вот подняться, наоборот, можно легко».

«Но как же пираты?»

«Малыш, ну я же все-таки демон. Уж пару-тройку посудин мы утопить всегда сумеем. А потом, есть у меня на примете относительно легкий способ обогащения».

«Какой?»

«На Побережье, я думаю, немало затонувших кораблей… Скажи, а местные маги умеют дышать под водой?»

Глава 4

Впервые с тех пор, как получил возможность разделить чувства носителя амулета, я всерьез задумался о том, что быть живым – это подчас весьма неудобно. В пыточной, к примеру. Ну или на второй неделе пешего пути по лесам. Что, впрочем, почти одно и то же.

Нет, сначала все шло неплохо… Как неплохо может «идти» спешное бегство. Резонно рассудив, что привратники еще очень долго будут внимательно всех проходящих осматривать на предмет схожести с моей физиономией, я сгонял в гостиницу за своими вещами, после чего до наступления ночи отсиживался в чем-то вроде открытого кафе, ну а затем банально перелез через городскую стену. Это не так уж и сложно, если кроме рук и ног воспользоваться двумя силовыми нитями, которые легко выдерживают твой вес… Может, какая-то сигнализация поверх стены и была, не знаю, но как только ноги Сардаса коснулись земли, я перешел на самый быстрый бег, на который был способен, и не останавливался, пока не добрался до ближайшего лесочка.

«Проклятие, что со мной?! Грязное отродье, ты за это ответиш-ш-ш-шь!» – гневный возглас перешел в едва слышное шипение и угас.

Энергетическая броня мгновенно окутала тело полуэльфа. Кинжал и засапожный нож вылетели из одежды и закружились вокруг Сардаса, удерживаемые силовыми нитями и готовые кромсать все, что попадется на их пути. Я тянул из резервуара энергию, готовясь выплеснуть ее всесокрушающим потоком.

«Ты чего творишь?! – громким шепотом спросил полуэльф. – А ну притуши сияние, мы от города недалеко, еще увидят!»

«Поздно пить боржоми, если почки отказали, – процедил я, наращивая и наращивая защиту. – Где они, ты их видишь?»

«Кого?»

«Ну тех, кто нас обматерил».

«Не материл нас никто!»

«Ты хочешь сказать, что не слышал?»

«Чего не слышал?»

Диалог в подобном ключе длился уже полуминуты, а на нас никто все еще не напал. Странно. Может, мне и правда показалось? Но так или иначе, следующие полчаса мы с Сардасом всеми доступными органами чувств пытались понять, кто соизволил обматерить крадущегося по темному ночному лесу подростка со спрятанным в груди артефактом, причем так, что душа, заключенная в артефакте, это услышала, а хозяин тела нет. Но сколько ни прислушивался и ни присматривался полуэльф, никого так и не обнаружил. А меня посетило озарение. Или, вернее, наконец-то появилась логичная мысль. Гвардеец! Гвардеец, чью душу я, а вернее, амулет, вобрал в себя. Я присмотрелся к своеобразному загону, в котором застыл его силуэт, и убедился в этом. Перед тем как залезть на стену, я глядел на него. Он был почти в самом центре клетки, а сейчас стоял вплотную к ее прутьям. Значит, он двигался, ну и разговаривал соответственно, раз я его услышал. А потом выдохся, то-то его последние слова были такими тихими, что перешли в шипение. Попробуем-ка его подпитать энергией. Мне это помогало. Вдруг поможет и ему?

«Тварь! Да как ты смеешь! Немедленно выпусти меня!» – вопли, раздавшиеся одновременно с действием, когда силуэт гвардейца втянул в себя несколько алых хлопьев, отщипнутых мной с поверхности резервуара, прозвучали достаточно громко, чтобы их услышал даже глухой. Одновременно гвардеец стал совершать руками какие-то странные манипуляции… А! Это же он пытается раздвинуть прутья, которые его жгут, но хваталки рефлекторно отдергиваются назад. Ну-ну… если не возьмется за дело всерьез, то управится аккурат к тому моменту, когда юный полуэльф скончается от старости.

«И теперь не слышишь?» – спросил я Сардаса.

«Теперь слышал. А кто это и где он?»

«Трофей из парка, – пробормотал я, размышляя. – Знаешь, хватит стоять на одном месте, иди дальше, а я там, у себя внутри амулета, с ним разберусь».

Подросток пожал плечами и продолжил путь. Фаталист он все-таки, совсем не интересуется тем, на что не может воздействовать. «Если не можешь ничего изменить, так чего метаться» – таков его девиз. Ущербная логика, на мой взгляд. С другой стороны, нервы целее будут… Так, стоп, хватит, надо вплотную заняться пленником. Длительный допрос с применением интенсивных способов дознания, как только душа начинала артачиться, не дал ничего интересного. Все, о чем рассказывал этот баронет, по большей части относилось либо к его жизни в родном поместье с не особо несговорчивыми селянками, либо к приключениям в столичных борделях с не слишком высокими ценами. Про то, что не касалось жратвы, выпивки, драк и особенно девок, даже Сардас знал больше. Полезной информацией стало то, что его алебарда была действительно отлично зачарована, да не кем-нибудь, а одним из придворных магов, и что защитный амулет был выдан по месту службы и стоил кучу денег. Вывод, сделанный из этой информации, гласил: мой энергетический щит первой попавшейся оглоблей, над которой минут пять пошаманил местный умелец, с одного удара не пробить. Уже неплохо. На этом ценная информация кончилась. То ли гвардеец попался с незаурядными актерскими данными и склонностью к мазохизму, то ли он просто был туп как пробка. Я склонялся ко второму варианту.

Сардас к протекающему внутри амулета допросу остался подозрительно глух. Когда же ему был задан прямой вопрос, не сильно ли я его отвлекаю, полуэльф с искренним удивлением ответил, что почти ничего не слышал.

«Значит, носитель амулета может слышать происходящее в нем, только если он будет в тесном контакте со мной, – решил я. – Во всяком случае, когда полуэльф крался по лесу, я, чтобы не мешать, отступил в глубь сознания, и Сардас воплей Гиббона не слышал. А тот колдун, который командовал душами… ну, будем считать, что он прошел специальную подготовку».

«Хватит! – Вопли пленника, мешающие мне думать, приобрели просительную интонацию. – Сними с меня эту иллюзию, волшебник!»

«Какую иллюзию? – Мой дух подлетел к клетке. – Парень, ты что, не понял, что произошло?»

«Понял, – с готовностью кивнул Гиббон. – Мы рассердили мага разума или иллюзиониста. Готовы выплатить компенсацию и принести официальные извинения. Выпусти меня…»

«Вы – это кто?» – уточнил я.

«Я, баронет Стайклиф и маркиз Хдело, – с готовностью ответил пленник. – Значит, их ты не тронул, только меня зачаровал?»

«Так вот как звали тех двоих, – задумчиво пробормотал я, – надо запомнить».

«Что значит «звали»! Отпусти!» – не унимался пленник, упрямо не верящий в собственную смерть.

Чтобы заткнуть его, я прекратил подачу энергии и стал внимательно наблюдать за силуэтом.

«Что ты творишь?! – не унимался урод. – Хватит! Прекрати! Мой отец заплатит…»

На последних словах его речь стала угасать, а руки, которыми он размахивал, начали двигаться медленнее, как будто под водой. Еще пара выкликов и дерганий – и душа аристократа затихла.

«Заряд кончился», – вынес я вердикт, легонько пиная стену клетки.

В следующий раз пленник пришел в себя почти на рассвете. Потом ближе к обеду. Под вечер. В общем, в сутки он приходил в себя три-четыре раза и редко на срок, превышающий две минуты, в крайнем случае, три. Но в те моменты, когда он все-таки был в сознании, шума от него было изрядно. Да еще какого! Вот уж не знал, что можно так ругаться. В конце концов мне это надоело.

«Да заткнись ты, – прорычал я, после того как этот ублюдок весьма изощренно прошелся по моей генеалогии. Не подействовало. Сам виноват. Нацепить на силовую нить что-то вроде крюка было секундным делом. А вот пройтись ею снизу вверх по силуэту пленника трехсекундным. Можно было бы, конечно, делать это быстрее, но я решил растянуть удовольствие. Гиббон не возражал, только визжал, как поросенок, пока мое орудие не добралось до того места, где у живых располагается горло. А затем он заткнулся. – Вот так-то», – хмыкнул я и вернул энергетическую конечность обратно.

На конце крюка трепетал небольшой алый лоскут, медленно впитывающийся в меня. В следующий раз пленник пришел в себя только через день. Но в сознании он пробыл недолго. Краткий взвизг, и я оказался обладателем новой добычи.