Клинки севера Илларионова Алина
– Эй! Пс! Господи-ин!
Тот поднял на нее удивленные ярко-синие глаза, отложив банку, медленно взял секатор:
– Вы ко мне обращаетесь?
– Кроме вас здесь только кусты! Но не думаю, что они разговорчивы, – хихикнула Алесса.
– Они просто стесняются, – доверительно шепнул незнакомец, прищелкнув секатором. – Сколько их помню, всегда были такими.
Алесса зажала рот ладонью, и смех превратился в сдавленное хрюканье. Мужчина наверняка был садовником.
– А вы здесь работаете?
– Как видите! Вам нравится моя элацея? Еще полгода назад она была во-от такой! – Мужчина сблизил большой и указательный пальцы, кивнув на коричневатую лозу с оранжевыми цветками-горошинами, сетью оплетшую береговые валуны. – Она символизирует волю и силу.
– Это ползучий скальник, и его листья в чае символизируют хороший аппетит. Но будьте осторожны, когда плоды созреют. Он разбрызгивает семена, как бешеный огурец, только они очень колючие, а запах… лучше я промолчу.
– Мгм… Меня об этом не предупредили. Но спасибо! Предупрежден – значит, вооружен… А вы о чем-то хотели просить меня?
– Быть может, вы знаете Арвиэля Винтерфелла? Он… обережник. – Алесса выделила последнее слово, по ее мнению как нельзя более точно характеризующее сущность аватара. – Оберегает императора Аристана.
– Арвиэль? Эльф из Северинга? – Девушка обрадованно кивнула, и густые черные брови мужчины разлетелись, точно их обладателя внезапно осенило. – А вы наверняка Алесса?
– Алесса Залесская! – с достоинством представилась знахарка. – А вы меня знаете?
– Я все знаю! – Чудной дядька отложил секатор и махнул освободившейся рукой, точно посылая вишни к шушелю. – Арвиэль говорил, что благодаря вам удалось спасти множество жизней.
– Так и сказал?! – От восторга у Алессы перехватило дыхание.
– Именно! Его Величество горд, что подданные столь храбры, самоотверженны и талантливы.
– А вы… Вы… Вы не можете позвать Арвиэля? – захлебываясь от собственной наглости, выпалила знахарка.
Мужчина развел руками.
– Мне очень жаль, Лесса, но нет. Он сейчас в Скадаре.
– Как в Скадаре?!
– Его Величество счел Арвиэля весьма перспективным юношей и отправил в составе посольства. Он считает, что со временем Арвиэль станет отличным дипломатом, но ему необходимо расширить кругозор. Это что-то вроде практики, – пояснил всезнайка садовник в ответ на недоуменно сведенные брови.
– А когда он вернется?
– Скадарцы живут не в соседнем городе, Лесса. Он вернется не ранее чем в ледоходе.
– Вот тебе и приехала! Ночами не спала, горбушку черствую на ходу жевала, водой из козьего копытца запивала, а он уплыл?!
Мужчина рассмеялся, небрежно откинув со лба волнистые каштановые пряди. От уголков глаз разбежались лучики морщин, и Алесса сообразила, что он старше, чем выглядит. Лет сорок… с хвостиком.
– Не волнуйтесь так, Лесса! Навестите домового. Он, кажется, на Седьмом Лепестке проживает и наверняка будет вам рад.
– Симка здесь? – мигом притихла знахарка.
– Лесса, все хорошо?
Нет, все плохо. Только никто, кроме них с Симкой, этого не поймет, потому как не видели они десятилетнего мальчика, раз за разом сгорающего заживо в собственных кошмарах.
– Глупо было отпускать его в одиночку, – не слыша себя, буркнула знахарка.
– Ваш друг присягнул Короне, Лесса. Не думаю, что он одобрил бы такую опеку, – суховато заметил мужчина. – Его Величество тоже…
– Ах, опеку?! Да что ваш Аристан вообще понимает?!
– Ва-аше Величество, как же вы без охраны-то, а? Батюшка, не велите казнить, но что ж вы делаете-то, а? Благодетель, велите миловать, но зачем убежали-то, а?! – К ним, путаясь в длинных полах кафтана зелено-красной расцветки, семенил толстячок. Лицо его полыхало, парик сбился к левому уху, а короткие ножки мелькали, как спицы в садовой тележке. Алесса засмеялась бы, да только вот…
– Сбежишь от них, как же. Расселись по кустам, словно тати, и думают, я их не вижу, – хмыкнул «садовник». Вишня смущенно зашуршала.
Алесса сжала губы в ниточку. Вот и увидела императора во всей красе. А в кустах, значит, прячутся вооруженные до зубов гвардейцы и наверняка метят в нее из арбалетов.
Угу.
– Лесса, подождите!
Но та уже улепетывала со всех ног подальше от парка и самого императора в частности, оставив манжету колючкам в подарок.
Единым духом миновала несколько кварталов, петляя, словно вспугнутый заяц, прежде чем решилась остановиться. И тут же схватилась за голову. Не успела оказаться в городе, как поцапалась с эльфийским принцем, разозлила сослуживцев Вилля и обругала Его Величество. Одним словом, неплохо покутила. И зачем только удрала? Надо было хлопнуться на колени и просить о милости. Вряд ли император станет мстить глупой невоспитанной девчонке, которую сам же грамотой и одарил, но Виллю за подружку влетит наверняка.
Ой, что будет!
– Госсподин Белиз не принимает сегодня… Хозяйка!!! – Домовой с порога бросился к ней на шею. Алесса запустила пальцы в густую черную шерсть. Тепленький. Совсем как настоящий кот, и не скажешь, что нечисть.
Разыскать его оказалось несложно. Лепестками назывались те самые восемь дорог, смыкавшиеся на площади Свободы, а считать их надлежало справа налево, начиная с западного Первого, что уводил к пристани. Господина же Белиза, кажется, знала каждая моська с Седьмого Лепестка – опрятного зеленого проспекта, украшенного двумя рядами однотипных домиков, треть из которых маги как раз и заселяли.
– А хозяина послали!
– Знаю, Симка. У тебя к чему привязка?
– К стене. Здесь даже печки нет! – пожаловался домовой.
Алесса вздохнула. Половицу, к которой в противоположном от образов углу «привязывают» домовых за неимением печки, можно хотя бы попробовать утащить, а зачарованную каменную стену как выломаешь?
– Выкупить тебя можно?
Симка назвал возможный размер неустойки за «сбежавшего» подопечного. Алесса, поперхнувшись воздухом, судорожно вцепилась в кошель.
– К тому жже госсподин Белиз о репутации печется, – тоскливо протянул домовой.
Маг будто ждал, когда заговорят о нем, дражайшем, и, нарисовавшись в проеме, картинно подбоченился. Меж атласных лацканов желтого – в тон домику – халата сыто мерцал заряженный под завязку либр.
– Кто такая? – Стоя на приступке, ростом он был вровень с Алессой, но при этом умудрялся глядеть на нее сверху вниз.
– Это хозяина невесста. – Симка украдкой покосился на девушку – молчит ли. – Меня проведать приехала, а скоро и вовссе к нам переселится, – бодро закончил хитрый дух.
– Мм… Хорошо, поговорите, только недолго. Время – деньги, – милостиво кивнул маг.
– Он не любит, когда госсти приходят без денег, – хихикнул Симка, едва они зашли в гостиную.
– Как ты здесь? – Изнутри домик выглядел совсем игрушечным. Разуваться ей не велели, но на бежевый шерстяной ковер пыльными сапогами ступать было неловко. Равно как и садиться на белый диван, и брать в руки тонкую до прозрачности фарфоровую чашечку с кофе.
– Как? Как домовой… – Он покосился на щетку в углу.
– Потерпи еще немного. А Вилль как… поживал?
– Университет – плац – вахта, в выходной – труп… Зато сразу на третий курс поступил и экзамены на дессятки сдал.
– Не сомневаюсь.
– Ишшо бы! А поссольство – вместо практики. Не каждый император может похвастать ссобственным аватаром! – с гордостью прошипел Симка. – Аватар клянется в верности единственный раз в жизни, и освободить его от клятвы может только Повелитель. Его Величество считает, шшто хозяин должен набраться опыта… и перестать ругаться с иноверцами из-за Пресветлой Богини. Это мешшает его карьере.
– Дурак твой хозяин, Симка. Будет теперь под чужим каблуком всю жизнь маяться…
– Не под каблуком, а под знаменем! – обиделся за любимого хозяина кот. – Это естественно для аватара – такова его сущщность. А господин Берен всегда считал императора единственным достойным хозяина Повелителем! Может, хозяин капитаном станет…
– Виллька-то? Он станет! – иронично усмехнулась Алесса. Так, значит, все было решено уже давно, но Вилль, как всегда, предпочел умолчать. Хотя сомневаться не приходится: этот пробьется. А потом решит заняться политикой интереса лишь ради, экономикой, культурой… оставаясь все таким же скромным, отзывчивым и надежным. – Волнуюсь я за него, Симка.
Домовой ласково погладил по руке с колечком.
– Драконы отстали. Не бойсся! А хозяин браслет тебе купил!
– Хмм?!
– Блестящщий такой, с камушками! Только без него я отдать не могу.
– Тогда зачем он писал…
Алесса молча высыпала на столик последнюю крохотную щепоть. Горка непонятного цвета трухи даже отдаленно не напоминала красивый нежно-фиолетовый лист с едва заметным тиснением в виде трилистника и родным почерком. Все, что нашлось в кармане вместо письма.
Симка, ласкаясь, боднул ее в плечо:
– И тебя вылечат, госспожа…
Дальнейший разговор не клеился совершенно, и Алесса даже обрадовалась, когда в гостиную, деликатно кашлянув, вошел господин Белиз. Хотелось остаться одной и во всем потихоньку разобраться. Не могла же она, в конце концов, разорвать письмо сама в припадке буйного помешательства?!
Симка на хмыканье отреагировал по-своему: торопливо смел труху в совочек и вытер столешницу.
– Вот погодите, расскажу хозяину, как его животину тиранят! – пригрозила Алесса, которой очень не понравился затравленный Симкин взгляд. Да и похудел он здорово.
– Я верну л’лэрду Винтерфеллу идеального слугу, а не нечисть, возомнившую себя наравне с людьми…
– Из-за таких, как вы, я бросила семью и пять лет шлялась по стране, как бродячая кошка! А теперь попробуй ударь меня, чщ-щеловечек!
Маг отшатнулся, на кончиках пальцев зажглись голубоватые искры.
Алесса вспыхнула: она не ожидала от себя такой жгучей ненависти. К этим колдунишкам, к дутым разряженным курицам в каретах и клятому императору, который посмел заполучить жизнь самого ее родного существа на всем белом свете. Взять бы коромысло, что ли, да и выбить из Аристана клятву, а потом увезти Вилля в Северинг, где тот будет стражником, подчиненным капитана, но не рабом собственного слова.
– Симка, я в «Кабаньей голове», если понадоблюсь. Надолго ли – не знаю, – через плечо бросила Алесса.
И вышла вон.
ГЛАВА 13
В то утро маленький Арвиэль вышел из своей комнатки и, позевывая и просыпаясь на ходу, зашагал в каминную залу поцеловать готовящую завтрак маму. Но его ждало горькое разочарование – никаких аппетитных запахов не обонялось… Пустой вертел сиротливо стоял в углу, а на столе не было ни разделанной туши оленя-крагги, ни даже маленькой полярной утки – слабого, но обязательного утешения для неудачливого охотника. Мама сидела в кресле перед огнем, ее правая рука с надетым на безымянный палец фамильным кольцом спокойно возлежала на подлокотнике. В детском прожорливом желудке требовательно заурчало, и эльфийка тихонько засмеялась.
– Подойди, Арвиэль! – Тонкая рука с кольцом-половинкой сделала пригласительный жест.
Мальчик послушался, а мгновение спустя уже забыл про голод. Родилась! Детей его возраста в поселке было всего трое, и еще никто из них не обзавелся братом или сестрой. «Буду первым!» – торжествовал пятилетний Арвиэль и терпеливо ждал девять месяцев, каждое утро меряя объятиями постепенно округляющийся мамин живот.
– Ну вот, теперь наша семья – полная! – Элейна без боязни передала сыну девочку.
Денек выдался суматошным. Какой там завтрак, какой обед! Они идут в Мраморную залу на прием к вождям клана! «Арвиэль, ты головой о дерево чесался, что ли? Приведи себя в порядок!» – возмущался отец. «Арвиэль, не смотри по сторонам так, будто впервые увидел синего кита!» – со смехом наставляла мать. Спустя два часа они уже были в Мраморной зале. Арвиэль послушно прикрывал глаза ресницами и разглядывал помещение исподтишка. Повсюду зелень и серебро – цвета клана Винтерленн, к которому принадлежала семья Винтерфелл. Зеленоватые прожилки светло-серого мрамора отражают струящиеся в стрельчатые окна золотые потоки света. Чудесные малахитовые кубки, причудливо изукрашенные самой природой, серебряные тарелки и чарки сработаны гномами, за что мастера были щедро вознаграждены дарами Океана: гигантскими синими жемчужинами и редким алым янтарем. Столы, стулья и троны Вождей вырезаны из древесных стволов – это глупые человечьи правители пускай камнем да металлом зад себе морозят, если им так нравится!
– Нарекаю тебя Эстель! – торжественно произнес Араисс Винтерленн – первый из Вождей.
– Что значит – Морская Пена, – мягко подтвердила Далила Винтерленн, его жена.
– Да укажет тебе Пресветлая верную дорогу! – сказал третий, кузнец. У него не было имени, равно как и жены, ведь он целиком принадлежал своей Богине, и делить его с кем-либо собственница Саттара вовсе не намеревалась.
Арвиэль решился взглянуть на мать и обомлел. Лицо женщины чернело, струпьями опадала сожженная кожа. Свет стал нестерпимо ярким, почти материальным на ощупь, и видение сменилось…
…Восходящее солнце по-хозяйски оглядывало угодья: спящую в тумане деревеньку, узкую реку с мельницей на берегу. На пригорке стоял мальчик в белой, свободного покроя рубахе, и, увидев его, солнце распалилось от ярости. Сколько раз его убивало, а все трепыхается. Живучий, щенок.
– Помоги! – падая на буреющую траву, закричал Арвиэль.
Листва перекатилась изумрудами, выпуская белого единорога, еще более ослепительного, чем солнце. В прозрачных крыльях свирелью звенели восемь ветров, гоня прочь боль, усмиряя жгучую ярость.
Солнце отступило. Втянув обратно белесые щупальца, стало тем, чем создал его Творец Мирозданий. Над лесом да пригорком, над чуть подернутой рябью водой дарило нежные лучи первое дитя Эльа-Зари.
Как всегда, единорог не позволил коснуться нежной шерсти. Он повел вниз, к реке, и мальчик покорно шел следом, сперва согнувшись в три погибели, едва не падая, но постепенно все уверенней.
Мельница пела о ветре, гуляющем в тугих колосьях, милостивом лете и сладком хлебе. Ребенок снял сапоги и, пошевелив пальцами, опустил ноги в воду. Красота! Единорог присел на расстоянии вытянутой руки, свесив гриву до дола, распустив по траве шикарный серебряный хвост.
Утреннюю тишину разорвал плеск, да какой! Точно кобылица в воду скакнула!
– Эх ты, лещ! – Мальчик подскочил, восторженно тыкая пальцем в середину реки. – В локоть длиной да на полпуда потянет!
Волшебный зверь задумчиво прищурил голубой глаз и, обернувшись, сказал смешливым девчачьим голосом:
– Не-а! В полтора локтя да в две трети пуда весом! Эх, удочку бы…
Вилль резко открыл глаза и приподнялся на локтях, часто смаргивая. В голове будто осиный рой гнездился, и он отлично понимал, что это может значить. Полгода назад ночные кошмары ушли, но здесь, вдали от Тай-Линн, подкараулили вновь.
Пока единорог сильнее. Надолго ли?
– Шушеля мать. – Вилль провел рукой по лбу и теперь неприязненно разглядывал мокрую ладонь. Хвала Пресветлой, в горле не першит, значит, хотя бы не кричал. Его дракон вернулся, а где он – там неприятности.
Последние дни вообще сложно было назвать приятными. Драккозий рой ураганом пронесся по городу, собрав последний урожай за катаринцев, и послам здорово повезло в том, что на их территорию залетела лишь его небольшая часть. Шумор пожаловался прибывшему наутро целителю Элдину на разгул бешеных лисиц… и в пустом крыле особняка поселились полтора десятка вооруженных до зубов охранников в кирасах. Не сказать, чтобы они доставили хлопоты, скорее наоборот, уж слишком незаметно себя вели. Вилль мысленно сравнивал ситуацию с романтическим обедом на лоне природы. Только расстелешься-разложишься, полезешь в корзину за необходимым (для барышни скорее) градусным эликсиром мужества, а на плед к тебе – жаба или, упаси Пресветлая, гадюка: «Не ждали?! А я вот пришла-ссс!»
Званый ужин во дворце впечатления не произвел совершенно. Кэссиди Иллада Рэя оказалась высокой, какой-то тяжеловесной особой, размалеванной под орочьего шамана и задрапированной в глухое серое платье от шеи до пят. Она сидела по правую руку от отца, такого же блеклого и неестественного, прямая, точно на колу, и весь вечер измывалась над несчастной маслиной, предавая ее методичной казни. Так в итоге и не съела. Раз амеба, два амеба – вот тебе и великие повелители. Разносолами кэссарев стол не блистал. Орки искренне недоумевали, почему пирожное величиной с ноготок положено жевать минуту, не принято есть сладкий горошек и зелень, украшавшие блюдо, а Вилля угнетала предупредительность брата.
Уже за полночь голодные и трезвые степняки засобирались в трактир, послав в баргузу дворецкого, охрану и защитный купол в придачу. После третьей чарки «Огнива» решили, что поводом будет как раз Виллин мальчишник – дело правильное, можно сказать, богоугодное. Дальнейшее увязалось в три основных пункта. Они пили. Они пели. Они с Лином поколдовали над жбаном браги, и местные повыпрыгивали в окна. Наутро дар последствия возлияний устранил, взамен пришло озарение: если сожалеет о пьяных подвигах, значит, стал алкоголиком. К слову, обошлось без подколок со стороны прочих домочадцев, только огневик Арамэй понимающе хлопнул по плечу: «Да я тоже по молодости чудил будь здоров!», но Вилль утвердил для себя сухой закон, хотя каждый вечер кувшин традиционно стоял на тумбочке.
Дан хранил вежливое молчание на правах старшего, Вилль себя виноватым не считал. О нападении брат рассказал скупо, неохотно. Оказалось, что его ограбили девки! Вилль отвязался и больше не бередил уязвленное самолюбие…
– Ах-ха! – Аватар стряхнул остатки дремоты и повернулся к зеркалу спиной, созерцая красно-золотого грифона, «планирующего» у него на лопатке. Хвост со стилизованной под пику кисточкой обвивал руку до самого локтя. Никто не помнил, где они с Лином обзавелись украшениями, зато перед глазами стоял отчетливый образ грудастой русалки, искусно вытатуированной на предплечье Гвирна: когда орк шевелил мышцами, водяная помахивала хвостом. Решено – сделано. Не то чтобы результат Вилля не устраивал: геральдический зверь династии Эскабиан получился что надо, грозный, выдержанный в условленном двуцветии…
Но океан выйдет из берегов, горы обратятся в пыль, а небеса падут на землю, когда Алесса это увидит.
Вилль накинул рубашку и с вызовом вздернул бровь: Тай-Линн не должна оспаривать решения мужа. Вот так-то!
После бестолковых полутора недель, потраченных впустую, он решил времени не терять. Зачастил в библиотеку, где начал кропать материалы для будущего диплома на тему «Влияние технического прогресса на благосостояние населения: факты и прогнозы». А за «мнением со стороны» ехал к Геллере вместе с магами и Шантэлем. Ни о каких переговорах либо совещании речи не шло. Так, домашние посиделки, по словам архитектора.
Жила атэ’сури за городом, видимо, зоомаг стремилась быть ближе к природе. Вилль ее понимал. После раскаленных пыльных улиц – свежесть луговых трав, по самое брюхо скрывающих разномастных лошадей. Волы, коровы, овцы. Благодать! Под стенами столицы раскинулся целый вольничий посад – соцветие деревень-вольниц. Жители феодальных наделов гнули спины и на барский стол, и на царский, а потому ютились в лачужках поплоше, а свободный местный люд батрачил исключительно на себя. За исключением налогов, конечно. Глиняные хижины перемежали редкие каменные дома; в садах, на огородах блестели смуглые спины, за плетнями расхаживали гуси, индюки. Когда дорогу перебежал, юлой крутнувшись под самыми копытами, визжащий от восторга чумазый поросенок, Вилль машинально расплылся в улыбке. Почти как дома.
– А мы с Элдином жарим шашлыки! С луком! – с ходу поприветствовала гостей зоомаг, небрежным щелчком закрыв калитку. Полубут оказался прав, Гел «домашняя» была полной противоположностью Геллеры Таннаис, Третьей из Совета Одаренных.
Конечно, никто не возражал против того, чтобы есть лук днем. Даже Шантэль. Геллера просияла и повела гостей на лужайку за двухэтажным особняком, белым и строгим, как сама хозяйка-альбинос. Вилль ожидал увидеть во дворе гибридов всех пород и мастей, но атэ’сури работу на дом не брала.
– А шашлыки из чего? Из одомашненных крокодилов, ага? – поинтересовался Шумор. Судя по масленым глазкам, аппетит ему не испортил бы и фаршированный капустой крокодил.
– Ягнятина! Никаких стимуляторов роста и веса, чистое мясо! Элдин, у тебя опять лук сгорел.
– Не сгорел, а испекся.
– На раскаленных углях!
Арамэй и Мариус, посмеиваясь, заменили Элдина у жаровни и теперь в четыре руки ловко укомплектовывали шампуры.
Целитель честно пытался хоть чем-то подсобить и взялся открывать вино, но в итоге разворотил полпробки, пока Шантэль не отобрал, сжалившись. Над бутылкой. Тогда маг развалился в плетеном кресле под тентом, приготовившись ублажать публику устно.
– Задал я как-то своим оболтусам выступить на конференции со сравнительной характеристикой строения челюстей зомби разупокоенного и вампира кладбищенского обыкновенного. С наглядным пособием, естественно! Велел им выдать головы в прозекторской, расписались, все как положено. Ну и варили бы их в поле, так нет же! Поставили кастрюли в общажной кухне! И ушли, как водится. Через час, когда запахло, повариха решила помешать «суп», открыла крышку. В итоге – глубокий обморок. На крик прибежал дежурный по этажу. Обморок и сотрясение мозга. Потом комендант. Сердечный приступ. А теперь угадайте, кто оказался виноватым?!
– А помнишь, как мои упустили василиска? – подхватила Геллера. – Нашли потом за городом в курятнике. Он со всей вольницы яиц наворовал, в одно место снес и давай высиживать! Беда с этими детками…
– А что из яиц вылупилось? – заинтересовался Вилль.
– Да ничего! Протухли все! А виноват кто? Одаренные! Дождь селянам нужен, мор устранить извольте, саранчу изведите, а силы откуда брать? У нас в подвалах колодцы магии не выкопаны! – распалившаяся было Геллера, осекшись, с досадой махнула рукой. – Не обращайте внимания, Арвиэль, это давние и бесполезные жалобы. Тех же драккоз пока скрещивала, ночами не спала, и что в итоге? Геллера промахнулась, так теперь пишут.
– Геллера, так что с драккозами? Рой ушел в дельту Орлики к рисовым полям Артмара и Найнита, а там у вас плотность населения высокая, – обеспокоился Мариус.
– Думаю, через пару недель с ними будет покончено! – Геллера яростно рубила овощи. Вилль, пристроившись рядом за длинным раскладным столом, мужественно взял на себя резку новой партии лука взамен бесславно сгинувшей в жерле мангала.
– Интересно знать как.
– Хмм… Быть может, выведу плотоядных ворон либо чешуекрылых ужей… или воспользуюсь твоим методом, Мар. Да, Арвиэль?
– Простите… А что это за овощ? Ваше изобретение? – Вилль, едва уловимо смущаясь, кивнул в корзину.
– Нет, что вы! Это сладкий перчик, попробуйте. Пробуйте, пробуйте, не стесняйтесь! – и прежде чем тот успел возразить, подцепила ярко-желтый кружок и ловко сунула в приоткрытый рот.
– Благодарю. И впрямь очень вкусно, – прожевав, сдержанно улыбнулся Вилль. С Геллерой надо ухо держать востро, не то под конец вечера превратится в Виллюшку.
– Признаться, на моем веку вы – самый юный посол Его Величества. Вы ненамного старше моих восьмикурсников. Тех самых, что упустили василиска, – понизив голос, шепнула зоомаг. – Кусочек помидора?
– Я мм…
– Я слышала, вы подавили мятеж.
– Н-ну…
– Ну надо же! В столь юном возрасте! Лимончик?
– Мгм… Вообще-то…
– Знаю, знаю! Сейчас вы станете скромничать! Не стоит! Своими подвигами нужно гордиться, Арвиэль… О, а вот и Бантик пожаловал! Вы же помните мое обещание изловить дары Оркана?
Вилль подавился огурцом. Из дома на лужайку, неспешно ступая потяжелевшими в результате чар лапами, вышел мантикэр – так в этих краях называли мифического зверя – мантикору.
– Это что? Это – камышовый кот?! – ахнул Шумор.
– Это лучше, чем камышовый кот! Позвольте представить – Бантик. Неутомимый, практически неуязвимый, смертоносный и абсолютно послушный хозяину страж. Будущая замена собакам.
Мантикэр зевнул, потянувшись всем телом, включая рыжие нетопыриные крылья, потом возбужденно повел носом и с глухим настойчивым «Баумм!» полез за шампурами. Арамэй чужого носа на столе не потерпел, посему снял кусочек мяса и ловко забросил в пасть, где тот мигом проглотился. Мантикэр вытаращил желтые глаза: «Это что за надувательство, а?!»
Чпокс! Шантэль откупорил вино.
– Но это невозможно! Не прошло и двух недель! – не сдержал эмоций Лин.
– Раньше было невозможно. Но бабушкины рецепты остались в прошлом.
– Говорят, мантикор откармливали мясом младенцев, – заметил Шантэль.
– Ягнят, уважаемый л’лэрд, ягнят! Если приучить его к человечине, то только на людей чудовище охотиться и будет, как любое другое животное! Нам нужен сторож, а не боевая единица, тем более не людоед. Мантикора – это не миф, уважаемые, это реальность. Наука, если хотите. Взгляните! – Геллера хлопнула в ладоши.
Вилль руку был готов дать на отсечение, что шашлыки послужили неплохим прикрытием для дальнейшей демонстрации. Повинуясь воле хозяйки особняка, окно первого этажа распахнулось, выпуская дрейфующий в воздушном потоке бумажный рулон. Заняв удобную, а главное, наглядную позицию, раскрутился, явив гостям рисунок некоего существа, отдаленно похожего на льва с плоской, будто отведавшей кирпича мордой, красной гривой, шипастыми крыльями и длинным голым, как кишка, хвостом.
– Так выглядели мантикоры, которых создавали наши предки. А теперь ответьте: зачем нам такое чудище? Злобное, своевольное, непредсказуемое… Не говоря уже о размерах! Эта тварь способна съесть вола за один присест. Я предлагаю модифицированный компактный вариант! Наш мантикэр станет любимцем семьи, но не просто бархатной игрушкой, а защитником ваших близких и охранником имущества. Подумайте о детях! Девочки млеют от пушистых котят, мальчикам подавай служебного пса, но мантикэр – это два в одном! Только взгляните на него!
Нависший над мясом крючковатый хвост осторожно убрался под стол.
– Доподлинно известно, что не существует вечных обрядовых заклинаний. Если вы, Хорэй, оградите дом от нечистой силы, по обряду замуровав в кладку черную кошку, то защита продержится, пока кладка цела, а кости не превратятся в труху. Но особняк – предмет статичный. А животное? Оно движется, у него есть потребности. Плетение распадается в узлах намного быстрее. Не говоря уже о том, что обрядовая магия излишне церемониальна. Ошибка в завязке одного узла влечет за собой цепную реакцию. Если автономное заклинание можно подправить на ходу, то обряд придется прервать и начать сначала, дождавшись благоприятных условий – полнолуния либо растущей луны, грозы, определенного календарного дня. Наши предки, создавая новые формы жизни, опирались исключительно на это магическое направление, но! Я нашла альтернативу – кровь!
– Кровь?!
– Да! Кровь – это наша жизнь, это наша память. Божественная жидкость! А главное, стерпит все. Сейчас на Бантика еще действует заклинание, связующее три компонента: кота, нетопыря и скорпиона, но кровь основного уже адаптируется к «чужакам». Еще месяц-другой, и мантикэр станет полноправным представителем животного царства!
– А не получится, как с драккозами? – усомнился Мариус, дощипывая ополовиненный шампур. Из-под стола доносилось урчание.
– Фактор риска всегда имеет место, поэтому мы решили создавать мантикэров бесплодными. – Элдин занес бутыль над бокалом, а Вилль смекнул: грядет тост. Интересно, по какому поводу? – Пока. Проект еще не завершен. У нас есть практически все: деньги, материал, сотрудники.
– Чего же не хватает, а? – поинтересовался Шумор.
– Сил. Магических сил. Дело в том, что росток исследований дал очень интересный побег. Изволите? Ирлик, веди его!
Вилль окончательно утвердился во мнении, что на территории зоомага ее приказы исполняются мгновенно. Неизвестно, ждал ли слуга за дверью, но, едва отзвучало последнее слово, вошел. Следом на цепи плелась еще одна мантикора, хотя в поводке не было нужды: зверь казался то ли одурманенным, то ли безнадежно дряхлым, едва волочащим лапы; крючья крыльев цеплялись за землю, и он спотыкался, едва не падая, но причины заминок определенно не понимал.
– Еще один камышовый кот?
– Не совсем, л’лэрд Шантэль. Это – доппель первого. Его биологический двойник.
Над лужайкой повисла тишина. Слуга, поклонившись, удалился, а доппель так и продолжал сидеть, понуро уставившись в траву. Бантик, обнаружив сородича, кинулся было к нему с явным намерением хорошенько повалять, но тот даже не шелохнулся. Мантикор озадаченно отошел.
– Э-э-э… – озвучил наконец общие мысли Арамэй.
– Тишка был выведен из крови Бантика, уже модифицированной. Но, увы, для того, чтобы показать его вам, мне пришлось ускорить процессы инкубации и роста в ущерб здоровью. Как следствие, старость наступила быстрее. Этому доппелю жить осталось от силы пару недель. Но, если оставить взросление на милость времени, мы получим молодой, сильный организм. К сожалению, сам комплекс заклинаний чрезвычайно энергоемкий, даже его предполагаемая часть.
– Вот, кажется, мы и добрались до повода вечеринки. – Шантэль с улыбкой переплел пальцы. Целитель Элдин кивнул.
– Все мы смертны, даже высокие л’лэрды. Омолаживающая магия способна замедлить старение, но остановить его вовсе? Нет, увы. С возрастом омолаживать организм приходится все чаще, пока магия не перестает действовать совсем. Тело попросту устает, а органы изнашиваются. Но что, если бы у каждого из нас был запасной комплект…
– Погоди-ка, Гел, – возбужденно перебил Шумор. – Так ты что, предлагаешь органы пересаживать?!
– Нет, не органы пересаживать! Души!
– Души?!!
– Гел, ты с ума сошла?!
– Это невозможно!!!
– Это любопытно, – сказал Шантэль.
– Благодарю, л’лэрд! Тише, тише… Вспомните «Богослово»! Триединство души, разума и тела. Из трех составляющих только душа бессмертна. Тело со временем дряхлеет, а вместе с ним слабеет и разум. Омолаживающая магия несовершенна. Но что, если не поновлять старое, а создавать новое, абсолютно идентичное тело, в котором душа смогла бы прижиться?! Мы сможем жить столько, сколько сами захотим!
– А душу доппеля вы попросту вышвырните из тела вон? – мрачно осведомился Вилль.
– Истинную сущность, верно? Подойдите, пожалуйста. Взгляните: разве у него она есть?
Опустившись перед мантикэром-задохликом на колено, Вилль приподнял его голову и поводил рукой перед мордой. Розовый нос едва заметно вздрогнул, принюхиваясь.
Вилль щелкнул пальцами. Никакой реакции.
Тогда аватар почесал за круглым ухом. Доппель не замурлыкал, даже не пошевелился, но и не зашипел на чужака. Подобное обращение было для него в новинку.
– Есть у него сущность, просто маленькая и неразвитая.
– Нет! Стремления, сомнения, привязанности, страхи – компоненты, из которых складывается истинная сущность каждого! У доппеля есть тело и зачатки разума, основанные на инстинктах, но души – нет. И это еще не все. В течение трех дней душа остается рядом с телом умершего. Три дня на то, чтобы пересадить ее в тело доппеля и спасти чью-то жизнь. Вы хотели бы вернуть чью-то жизнь, если б могли?
Хотел бы. Маму, папу, сестру. Всех аватар клана Винтерленн. Берена Грайта и погибших северингцев.
А кто-то другой захотел бы вернуть казненного убийцу или чернокнижника.
Поэтому Вилль сказал:
– Нет. Мы не созданы бессмертными, атэ’сури Таннаис…
– А как же перенаселение? – осведомился Мариус.
– Его бы не было! – многозначительно улыбнулся Элдин. – Не каждый сможет позволить себе доппеля, и потом всегда остается контроль рождаемости.
– Контроль рождаемости! Атэ’сури, вы хотите превзойти Альтею?! Только она в нашем мире всемогуща, а мы живем с ее позволения и под ее покровительством!
– Если она так всемогуща, Арвиэль, то отчего допускает эпидемии, мор, засухи?! Отчего поля не родят?..
– Да оттого, что поля выжимают до последней капли! Сеют и сеют, а потом удивляются: «Отчего же поля не родят?!» – Вилль осекся. – Мир был создан для нас, и Альтея не обязана исправлять наши ошибки.
– Поэтому мы их исправляем сами! В «Богослове» сказано: «И сошел Он к тварям своим, и ступил в Мир, и сказал так: «Я даю вам – берите…»
– «…И повелел Он верным ученикам своим: «Творите, но будьте мудры, ибо душа наивна и разуму покорна. Дарите, но будьте умеренны. Говорите, но не лишайте выбора, ибо это есть истина, а принуждение есть ложь…»
– Арвиэль – идеалист! – тонко усмехнулся Шантэль.
– Благодарю, – сдержанно поклонившись, Вилль опустился в кресло. Внутри так и кипело. Больше всего хотелось провалиться сквозь землю, но, увы, оставалось надеяться лишь на то, что эти мысли не отразились на его лице.
– Это похвально, – ответно кивнула Геллера. – Тем не менее я могу лишь мечтать и рассуждать в теории. На полноценные исследования уйдет не год и не два, а достаточных магических сил у нас нет и, боюсь, не будет никогда.
– Хорошо… Чем ваша теория пересадки душ могла быть полезна для нас?
– Вам, уважаемый л’лэрд, и вашим сородичам боги благоволят охотнее. Пресветлая создала практически идеальную расу, но, увы, абсолютное совершенство невозможно. Эльфы, разменявшие шестую-седьмую сотню лет, все больше зависят от магии Силль-Миеллона. Они перестают покидать его пределы…
– Пока сами не деревенеют, – кивнул Шантэль под удивленный возглас Лина. – Да, это так. Живые деревья Силль-Миеллона – не что иное, как мои сородичи, тела которых стали частью леса, а души ушли в чертоги Пресветлой навсегда.
– Я бы смогла сделать так, чтобы души переходили в новые, молодые тела, свободные от леса еще несколько сотен лет. В землях людей вас подстерегают те же опасности, что и нас: болезни, несчастные случаи либо преднамеренные убийства. Полукровки уже сейчас не редкость, и с каждым годом их становится все больше, а Ветви Повелителей постепенно теряют листья, десятилетие за десятилетием. Корни Силль-Миеллона крепки…
– Но не вечны, – спокойно закончил Шантэль. – Никому не ведомо, когда Хекта[7] поставит точку в его летописи: через сто лет, десять, а быть может, уже через несколько часов. Однако в такой день хочется говорить о жизни, о солнце и о нашей очаровательной хозяйке. Ваше здоровье, l’leardy![8]
… – Знаете, Арвиэль, я очень люблю лилии. Получив диплом, я решила всю жизнь посвятить только им, а потом задалась вопросом: что чувствует лилия, когда нож замирает у стебля? Ведь она беззащитна и надеяться может только на чужую милость. Но нам дан разум, так почему мы должны зависеть от высших сил? Почему не имеем права защитить себя? Ведь это несправедливо, не так ли?
Вилль не нашелся что ответить, да Геллера и не ждала.
Читать бесплатно другие книги:
