Приказано совершить подвиг Тамоников Александр

Глава 1

Грозный, район привокзальной площади, удерживаемый 3-м усиленным батальоном 137-го гвардейского парашютно-десантного полка. Вторник, 10 января 1995 года.

Утро выдалось солнечным и ясным, не по-зимнему теплым; выпавший за ночь снег быстро таял, образуя на земле грязноватую кашицу. Погода в Грозном менялась чуть ли не ежедневно. То морозец ударит, присыплет разрушенный город снежком, то туман накроет улицы, частные сектора, кварталы многоэтажных, когда-то жилых домов, то, как сегодня, солнце выглянет, растопит снег, развезет слякоть. Но к этому бойцы батальона уже привыкли, как привыкли и к постоянным снайперским обстрелам, не прекращающимся ни днем ни ночью. Человек ко всему со временем привыкает, особенно на войне.

Приведя себя в порядок после сна, Голубятников позавтракал содержимым сухого пойка, прикурил сигарету и подошел к заложенному мешками с песком окну своего командно-наблюдательного пункта, просторного помещения на втором этаже бывшего управления вокзалами Чеченской Республики. Через триплекс, снятый с одной из боевых машин десанта, находившихся в укрытиях вокруг площади и до сих пор не привлекаемых к обороне плацдарма, осмотрел территорию, контролируемую подчиненным ему батальоном, и прилегающую к плацдарму местность, находящуюся в руках боевиков. Немного утихшие ночью бои в центре города на рассвете возобновились с новой силой. Комбат отчетливо слышал интенсивную пулеметно-автоматную стрельбу, уханье орудий различных калибров, видел грибы разрывов снарядов на верхних, все еще сохранившихся этажах Дома правительства. Войска, перешедшие в наступление, третьи сутки вели ожесточенные бои за центр города. Дудаевцы стояли насмерть, и им было чем держать долговременную оборону – в свое время об этом позаботились российские власти, по сути вооружив до зубов формирования мятежного генерала.

Затушив окурок и отойдя от окна, Голубятников подошел к штабному связисту, сержанту Выдрину и приказал:

– Связь с ротными!

Спустя несколько секунд сержант передал трубку телефонного аппарата «ТАИ-57» комбату:

– Командиры рот на связи!

Капитаны Телинский, Боревич, Кошерев, назначенный командиром 8-й парашютно-десантной роты капитан Соколенко, а также командиры приданных батальону подразделений доложили об обстановке, сложившейся на данный момент в зонах ответственности. Она была относительно спокойной, боевики постреливали, но как обычно – ни гранатометных обстрелов, ни очередных атак с целью сбить роты с позиций. Удерживал второй квартал и батальон 51-го парашютно-десантного полка. И только в центре разгорались бои. Сразу же после докладов ротных и переговоров с комбатом туляков Голубятникова по радиостанции «Р-159» вызвал дежурный штаба псковской воздушно-десантной дивизии и сообщил, что в 10.00 на плацдарм, удерживаемый рязанскими десантниками, прибудет новый командир сводного полка, штатный заместитель командира тульской дивизии. Командование приняло решение в дальнейшем использовать сводный полк как единую боевую единицу. И вместо полковника Семенова, командовавшего сводным полком до выхода к Грозному, прибыл полковник Бортнов. Голубятников хорошо знал крутой нрав заместителя командира тульской воздушно-десантной дивизии. Приняв сообщение и вернув гарнитуру радиостанции связисту, он приказал Выдрину связать его с командиром 8-й роты, чей пост блокировал подходы к плацдарму со стороны парка им. Ленина.

– Страж на связи! – тут же ответил Соколенко.

– Я – Аркан, слушай внимательно! В 10.00 к нам должен прибыть новый командир сводного полка полковник Бортнов. Скорее всего он подъедет на БТРД. Тебе лично встретить его, провести через пост ко мне на КНП. Как понял?

– Все понял! Встречу лично!

– Отбой!

Отключившись, командир батальона приказал начальнику связи выделить пару бойцов и навести порядок на КНП.

Ровно в 10.10 в помещение командно-наблюдательного пункта вошли коренастый полковник и ротный командир Соколенко. Его, связиста Выдрина и бойцов охраны Голубятников отправил в коридор, а сам обменялся с полковником крепким рукопожатием и предложил пройти к столу совещаний. Бортнов не стал терять время.

– Как тебе уже известно, – обратился он к Голубятникову, – я назначен вместо Семенова командиром сводного полка, в который входят твой батальон, батальон 51-го полка и усиленный батальон 119-го парашютно-десантного полка из Наро-Фоминска, последний сейчас находится на подходе к парку. Начальником штаба назначен полковник Левин, с остальными заместителями, начальниками служб познакомитесь в ходе дальнейших действий. В парке же, рядом с рестораном «Терек», развернут командный пункт полка. Твой позывной остается прежним, мой – Гранит, Левина – Кама. Мой связист передаст твоим таблицу радиоданных с новыми позывными и новыми частотами. А сейчас я хочу пройти по позициям батальона, ознакомиться с общей обстановкой на местности.

– Без проблем! На плацдарме пока спокойно.

– А что за стрельба ведется из «зеленок»?

– Так это снайперы. С ближних позиций, исключая один дом первого квартала, мы их вытеснили, так они с дальних бьют. Честно говоря, порядком поднадоели, но… сделать что-либо больше того, что уже сделано, мы не в состоянии.

– Туляков тоже обстреливают?

– А они какие-то особенные? – усмехнулся Голубятников. – Заговоренные? Здесь всех обстреливают – и нас, и туляков, и псковичей. И не только обстреливают.

– Я в курсе того, какой натиск выдержал твой батальон. Одно могу сказать – молодцы. Недаром весь батальон к ордену Мужества представлен. Заслужили. Но достаточно разговоров, начнем обход позиций! Кого первыми навестим?

– Предлагаю по порядку дислокации, – предложил Голубятников. – На КНП рассредоточена приданная неполная рота ставропольской десантно-штурмовой бригады, вокруг КНП – позиции 8-й роты, в здании недостроенного нового вокзала – также приданная мотострелковая рота, ну и в трех домах ближнего квартала справа разведывательная рота; по центру девятая, слева седьмая. Подразделения обеспечения у железки, артиллерийская батарея – в парке.

– Юмор оценил! – не поддержал улыбающегося комбата Бортнов. – Насчет артиллеристов, мы их тоже посмотрим, позже! А сейчас к ставропольцам?

– Это вам решать, товарищ полковник.

– Тогда в первую очередь к ставропольцам! – Пройдя по коридору, Бортнов увидел пробоины в торце здания и поинтересовался: – А это что за дыры?

– Это духи память о себе оставили. Из сорокапятки по КНП били. Вытащили пушку в северо-западный сектор и долбили, пока противотанкисты не отогнали.

– Пушку удалось уничтожить?

– Да. Позже, ночью. Пришлось специальную группу разведроты высылать в «зеленку». Она обнаружила орудие и подорвала его. А до этого водонапорную башню обрушили, в ней работала снайперская группа духов, тоже много крови попортила.

– И как же боевики сумели занять башню, находящуюся в непосредственной близости от КНП, в секторе ответственности батальона? Как через посты охранения прошли?

– Просочились. Духи и к самому зданию выходили, через двор. Даже до рукопашной доходило, – вздохнул Голубятников. – Здесь вообще много чего происходило. Вплоть до танковых атак.

– Я слышал и знаю, что один танк твои артиллеристы сожгли.

– Так точно! Уничтожили.

– И как же им это удалось?

– Корректировщик огня отменно сработал. Навел орудие точно на цель, мина и ударила прямо в башню.

– На точность не похоже, скорее смахивает на случайность.

– Как бы то ни было, танк уничтожен артбатареей.

– Да, если это и случай, то уникальный. И в конце концов, без разницы, как подбили «коробку», главное – сделали. Сколько всего танков уничтожили?

– Три.

– Неплохо! «ПТУРы» использовал?

– Все, что можно было использовать, – и «ПТУРы» и «РПГ-7».

– Ясно! Значит, на первом этаже ставропольцы?

– Так точно! Два взвода под командованием капитана Уханина!

– Ну что ж, идем, посмотрим, как они расположились.

В роте десантно-штурмовой бригады старшие офицеры не задержались, обошли позиции 8-й роты, прошли к мотострелкам и далее – в квартал. Командира полка интересовало все: и где находятся соседи, где боевики, откуда, с каких направлений больше атаковали, каковы потери десантников и сепаратистов, как велись переговоры с боевиками, эвакуация убитых. Голубятников подробно отвечал на вопросы Бортнова, старавшегося вникнуть в каждую мелочь. Полковник внимательно выслушал доклад о встрече офицеров батальона с представителем штаба Масхадова. А вот о визите делегации во главе с депутатом Государственной думы Ковалевым слушать не захотел.

– Об этом не рассказывай, – оборвал он Голубятникова. – Подобных козлов по частям шлындалось много. И ведь некоторые так называемые командиры слушались их, складывали оружие и «сдавались на милость победителей». Вот только потом кровью своей платили за глупость. Но… не будем об этом!

– У полевого командира, чья группировка атаковала плацдарм, было около тридцати наших пленных, но при захвате туляками соседнего квартала, где базировалась группировка, их не обнаружили. Вам ничего не известно об их судьбе? Большинство парней, попавших к духам, раненые.

– Нет, комбат, неизвестно. То, что они были у духов, знаю, а вот что происходило с ними после занятия нашим батальоном правого квартала… Ну, а раз трупов нет, значит, боевики увели их с собой. По ним работают спецслужбы. Многих вытаскивают, может, и майкопцам повезет. Каждому, как говорится, свое! Но вернемся к нашим баранам, что мы еще не осмотрели?

– Да вроде все, не считая тыловых подразделений.

– Ну, тыловиков проверит…

Закончить фразу командир сводного полка не успел. В воздухе раздался противный вой, и возле дома, занимаемого разведчиками, прогремел взрыв, за ним другой, третий. Вскоре взрывы окутали двор ближайшего квартала, и Голубятников крикнул:

– Минометный обстрел! Все за мной, в укрытие!

Прекрасно ориентируясь на местности, он бросился к зданию КНП, где на случай внезапного обстрела были оборудованы специальные укрытия – щели. За ним побежали полковник Бортнов, связисты и бойцы охраны. Десантники спустились в щели как раз в тот момент, когда минометная батарея или минометный взвод боевиков перенес огонь на двор, КНП и позиции 8-й парашютно-десантной роты. Командир полка и комбат оказались в одной ячейке.

– Откуда бьют духи? – спросил Бортнов.

– А хрен его знает. Судя по разрывам, стреляют из 82-миллиметровых минометов, а у них дальность стрельбы свыше трех километров.

– И частенько действуют подобным образом?

– Вообще-то это первый минометный обстрел плацдарма, по крайней мере такой интенсивный и прицельный. Впрочем, это объясняется просто. Раньше противник находился рядом и проводил в основном гранатометный обстрел, перед тем как пойти в атаку; сейчас же, с занятием батальоном 51-го полка соседнего квартала, духи вынужденно отошли, но оставлять нас в покое не собираются. Вот и применили минометы. У них всякого оружия немерено.

– Кучно бьют, комбат!

– Где-то неподалеку сидит наводчик, и ему есть откуда корректировать огонь. И из гостиницы «Кавказ» мы как на ладони, и из верхних этажей Департамента госбезопасности, и с восточных высоток, да и в тамошней «зеленке» можно выбрать хорошую позицию. Хотя из «зеленки» вряд ли, оттуда весь плацдарм не виден.

– Да, весело тут у вас! – полусерьезно-полушутя проговорил полковник.

– Этот обстрел – ерунда; посмотрели бы вы, что здесь в первых числах творилось, – улыбнулся в ответ Голубятников.

– Вот я и говорю, весело! Так, все, отсиживаться в укрытии у меня нет ни желания, ни времени. Я – к БТРД и в парк. Огонь вроде ослабел, проскочим. Тебе же в 13.00 прибыть на командный пункт полка для уточнения задачи.

– Товарищ полковник, не следует рисковать, обстрел скоро закончится, тогда спокойно и поедете в штаб, – попытался отговорить Бортнова Голубятников.

– А если он затянется? Да еще духи в атаку пойдут? Мне что, до вечера в этой щели сидеть? Нет, комбат, в штабе полно дел. А на войне, сам знаешь, кто не рискует, тот не побеждает. – И Бортнов крикнул своим бойцам сопровождения: – Эй, десант? Живы?

– Живы! – ответил чей-то глухой голос.

– Ты здесь останешься? – повернулся Бортнов к комбату.

– Нет. Пойду с вами до КНП; надо корректировщика вычислить да прекратить эту хрень.

– Ну, тогда вперед!

По команде командира полка группа, укрывшаяся в ячейках, выскочила на поверхность и, петляя, рванулась к зданию КНП. Бортнов с сопровождающими бойцами запрыгнули в БТРД, и тот на скорости пошел к «коридору», соединяющему плацдарм и парк имени Ленина. Голубятников провожал его взглядом, пока машина не вышла из зоны обстрела. Мины продолжали с воем падать на позиции рот, правда уже не так интенсивно, но обстрел продолжался. Голубятников вместе со взводным вбежали в помещение командно-наблюдательного пункта.

– Срочно мне всех ротных! – приказал он.

Сержант бросился к аппарату проводной связи:

– Стрела-10. На связь вызывает Аркан! – И тут же доложил комбату: – Товарищ подполковник, командиры рот на связи!

Голубятников принял от связиста трубку «ТАИ-57»:

– Стрела-10! Я – Аркан! Всем приказ вычислить корректировщика огня противника, быть в готовности к отражению атак с севера, северо-востока и северо-запада! Как поняли?

Ротные доложили, что приказ понятен и принят к исполнению. Не успел Голубятников, отдав приказ, выкурить и половину сигареты, как к нему снова обратился Выдрин:

– Товарищ подполковник, вас вызывает командир разведроты!

Голубятников подошел к столу и поднял трубку:

– Аркан на связи!

– Я – Вьюга! На крыше гостиницы замечено передвижение группы боевиков из трех человек, один из них с радиостанцией. Не исключено, что это и есть корректировщик с прикрытием.

– Уничтожить! – коротко бросил в эфир Голубятников.

Такой же приказ он отдавал и другим командирам подразделений, докладывавшим об обнаруженных в секторах своей ответственности подозрительных людях или группах лиц.

На корректировщика минометной батареи вышел наблюдатель разведывательной роты старший сержант Валерий Бушуев. В свое время он учился в Рязанском воздушно-десантном училище, но за «примерное» поведение, за драку, был отчислен с 3-го курса и направлен в полк дослуживать до первого приказа. Его назначили на должность командира отделения, а по сути, он исполнял обязанности заместителя командира взвода. Приказа не дождался, попал на войну. Воевал смело, даже отчаянно и как-то весело, если данное определение уместно к тем условиям, в которых оказались бойцы усиленного батальона. Старший сержант вместе с рядовым Алексеем Греховым находились рядом с ротным, когда Телинский получил приказ на обнаружение и уничтожение корректировщика минометного подразделения противника. Им же капитан и поставил эту задачу. Бушуев и Грехов заняли позицию у окна торца здания, откуда просматривалась часть крыш и верхних этажей гостиницы «Кавказ», а также здание Департамента государственной безопасности самопровозглашенной и непризнанной Ичкерии. Грехов в бинокль внимательно рассматривал здания, откуда хорошо был виден плацдарм, затем воскликнул, обращаясь к напарнику:

– Валера, на крыше гостиницы, слева за парапетом, трое духов, один с радиостанцией, с кем-то постоянно переговаривается. Остальные двое осматривают наши позиции.

– Где, говоришь, духи?

– Слева, у угла крыши. Почти не прячутся, сволочи! Посмотри сам. – Грехов передал бинокль Бушуеву.

Тот направил его на крышу гостиницы:

– Да, похоже, это либо группа корректировщика минометного огня, либо какая-то группа управления. Но, по-любому, духи. Я возьму их на прицел, а ты доложи о них ротному.

– Так был же уже приказ уничтожить корректировщика.

– Доложи! Хрен его знает, может, этих снимать как раз и не надо. Грохнем, кого не следует, проблем не оберемся и ротного подставим. Давай, доложи. Только быстро.

– А если они уйдут?

– Ты долго базарить будешь? – возмутился Бушуев. – Не уйдут, не дам!

– Ладно, доложу. – И рядовой скрылся в проеме двери. Через считаные минуты он вернулся и уже от двери спросил: – Духи все еще на месте?

– На месте, – ответил Бушуев. – Борзые, суки, пасут плацдарм в открытую. Ну так что ротный?

– Короче, Валера, вали их к чертовой бабушке! Приказ Телинского.

Приподняв трофейный «ПКМ», захваченный им в первые дни боев за привокзальную площадь, старший сержант дал по боевикам три короткие очереди. Пулеметный огонь мгновенно срезал вражеских наблюдателей.

– Вот так-то оно лучше, – проговорил Бушуев, отходя от окна. – Получили чуханы, что заслужили.

– Лихо ты их, Валера! Три очереди, и все в цель, – восхищенно произнес Грехов.

Старший сержант похлопал по коробке с пулеметной лентой:

– «ПКМ» – это вещь! С него промахнется только слепой. И бьет почти без отдачи. Отличная машина!

В комнату вошел командир роты, и Бушуев доложил.

– Товарищ капитан! Обнаруженная на крыше гостиницы группа боевиков из трех человек с радиостанцией уничтожена!

Телинский кивнул, взял бинокль, направил его на крышу гостиницы, перевел затем на крышу и верхние этажи здания Департамента госбезопасности и опустил вниз.

– Так! Быть в готовности к отражению атаки духов со стороны гостиницы. Хотя оттуда они уже вряд ли пойдут. Но не расслабляться, находиться здесь.

– Как же так? А вы? – спросил Грехов.

– Обойдусь без телохранителя. Задача ясна?

– Так точно! Оставаться на местах и продолжать наблюдение.

Буквально через пару минут минометный огонь прекратился – видимо, бойцы разведроты действительно уничтожили корректировщика вражеской батареи, и, лишенные возможности вести прицельный огонь минометчики боевиков прекратили огонь. Или же перевели его к Белому дому, где продолжались ожесточенные бои за цитадель Дудаева, здание правительства непризнанной республики.

В 12.30, выполняя распоряжение командира сводного полка, подполковник Голубятников, сержант Выдрин, незаменимый связист, начальник штаба майор Кувшинин, заместитель комбата по воспитательной работе, все еще продолжавший по совместительству исполнять обязанности командира взвода 9-й парашютно-десантной роты, по «коридору», образованному двумя ротами мотострелкового батальона, направились к парку Ленина, где рядом со штабом дивизии был обустроен командный пункт сводного полка. Он представлял собой палатку вместимостью человек десять, окруженную капонирами, в которых под маскировочной сетью стояли командно-штатные машины «Сорока», «Р-142», радиорелейная станция, боевые машины десанта подразделения охранения и другая техника. Командный пункт был развернут по соседству с бывшим рестораном «Терек», в подвале которого находился штаб воздушно-десантной дивизии. Голубятников пошел к палатке, а Кувшинин, Холодов, Выдрин и бойцы охранения – к позициям артиллерийской батареи капитана Селина. В палатке находились полковники Бортнов, Левин, заместитель командира полка по воспитательной работе подполковник Кирилин, офицеры штаба, а также командиры усиленных батальонов тульского и наро-фоминского парашютно-десантных полков. При появлении Голубятникова Бортнов тут же предложил всем офицерам подойти к столу, на котором была разложена карта города. Он был краток.

– Задачи предстоит решать следующие. Первое – в 19.00 батальону 119-го наро-фоминского полка убыть на плацдарм, удерживаемый батальоном 137-го рязанского и 51-го тульского полков, с последующей задачей захвата участка восточного сектора частных домов и территории юго-восточного направления за железной дорогой, по соседству с псковскими десантниками. – Полковник карандашом обвел район, который следовало занять батальону нарофоминцев, и продолжил: – Тем самым наглухо заблокировать привокзальную площадь со всех направлений. Подполковнику Голубятникову встретить батальон подполковника Реброва, организовать взаимодействие, установить пароли, сигналы опознавания, в дальнейшем осуществляя все необходимые мероприятия обеспечения выполнения боевой задачи батальоном нарофоминцев. Захват плацдарма восточного и юго-восточного направлений осуществить в ночь с 10-го на 11 января, то есть сегодня. Второе – рязанскому батальону подготовиться и в ночь с 11-го на 12 января в любое время на усмотрение комбата завладеть последним, четвертым, домом ближайшего к КНП квартала пятиэтажек. Есть вопросы?

Вопросов у офицеров не было, и командир полка, удовлетворенно кивнув, бросил карандаш на карту и коротко произнес:

– Товарищи офицеры!

Это означало, что совещание или постановка задач закончены и старшие офицеры могут быть свободны.

Комбаты полка дружно вышли из палатки и закурили. В центре внимания оказался Ребров, чей батальон совсем недавно прибыл из-под Москвы.

– Ну как там, дома? – спросил Голубятников.

– Дома – не здесь! – улыбнулся Ребров.

– И давно вас бросили на Кавказ?

– Да нет! Третьего числа полк перевели в режим повышенной боевой готовности, 6-го прилетели в Моздок, а оттуда колонной к Грозному. 7-го встали на окраине города вместо морпехов.

– Морпехов? – переспросил Островский.

– Да! Их там стояло тысяч пять личного состава.

– Встречались мои с ними, точнее, с их разведкой, – кивнул Голубятников.

– И где же ваши пути пересеклись? – заинтересованно спросил Ребров.

Голубятников рассказал о рейде группы, посланной за БМД отделения, ушедшего в тыл боевиков, и раненом, которого пришлось оставить в доме чеченца.

– БМД нашли, нашли и бойца. Только мертвым. Умер от ранения в живот. А когда пошли назад к БМД, на разведку морпехов и нарвались. От нас старшим в рейд пошел штатный начальник штаба полка, он-то и встретился с командиром разведчиков. Чуть не постреляли друг друга, но пронесло. Удивлялись мы тогда, откуда в Грозном морпехи взялись – а их, видимо, со всех флотов сюда бросили, раз такая крупная группировка базировалась на подступах к городу.

– Одно удивительно, – вступил в разговор Островский, – если пять тысяч одних морпехов да еще пехоты не меньше дивизии на штурм центра бросили, то почему до сих пор не выбили духов? Там сильные бои идут, недалеко от нас, слышно хорошо. И это с 7-го числа! Сколько же тогда горцев собрал Дудаев на оборону центра? Корпус?

– А вот меня, – сказал Ребров, – удивило другое, хотя, конечно, затянувшийся штурм тоже необъясним. Я, как вышли в конечный пункт марша, посмотрел на город. И что увидел? Окраины, частный сектор, жилые дома, предприятия, нефтяные скважины, практически все лежит в развалинах, а центр и прилегающая к нему территория почти не тронуты. По крайней мере в центре города разрушений гораздо меньше, нежели на окраинах. Отсюда вопрос – что за цели бомбила наша славная авиация? И что это за удары, после которых Дудаев сохранил столько сил и средств, которые позволяют ему десятые сутки удерживать центр? Десятые сутки наши войска не могут выбить дудаевцев из Грозного! Вот это меня очень удивляет.

– Говоришь, удерживать, Володя? – усмехнулся Голубятников. – Да мой батальон до 7-го числа держал оборону плацдарма и привокзальной площади. И каждые сутки духи атаковали нас со всех направлений, исключая южное – там псковичи прикрывали. Атаковали постоянно, и днем и ночью, бронетехнику в бои бросали, до подъездов здания КНП прорывались. А ты говоришь, чечены удерживали центр. Это мы держали плацдармы в глухой обороне. Я уже не говорю, как духи 31-го распотрошили майкопскую бригаду. На той же привокзальной площади.

– Да-а, – протянул Ребров. – Ничего не скажешь, влезли в дерьмо по самые уши.

– В это дерьмо нас наше родное командование посадило, – вновь вступил в разговор Островский. – Нет чтобы, четко отработав план операции, разрешили давить Дудаева, войска подготовили, подведя их одновременно к Грозному со всех направлений, взяли бы город в блокаду и уж потом, после переговоров о сдаче сепаратистов, проведя разведку боем и обеспечив возможность выхода мирных жителей, начали спокойно, планомерно и согласованно наступление. Нет, бросили в Грозный войска, как котят слепых, и получили в результате то, что получили, – огромные потери, неразбериху, бардак.

– Ну, сейчас ситуация выправляется, – сказал Голубятников. – Да и что толку обсуждать, что было, надо думать о том, что будет. Что нас всех впереди ждет.

– Что ждет? А то, что и нас бросят в центр, – заметил Островский.

– Ну, бросят так бросят. Лично мне оборона уже до чертиков надоела. Но ладно, мы ничего уже не изменим, так что и обсуждать нечего. Лучше скажи, – повернулся Святослав к Реброву, – что там в Москве СМИ о войне этой передают.

– По телевидению идет противоречивая информация – вернее, шла, пока мы дома были. То сообщают о разгроме наших войск и наступлении боевиков, то, наоборот – наши, мол, окраины захватили и развивают наступление. Бардак, короче. Нам-то в полку реальную обстановку доводили, в принципе знали, что здесь происходит, а 7-го числа ввели в курс дела на месте. Поэтому и готовили батальон к боевым действиям дома, в условиях города. А население – в полной непонятке. Когда выдвигались к аэродрому, на улицу много народу вышло, и провожали с таким видом, будто нас на убой ведут. Вот так, в общем! Прав Саша Островский, бардак везде – и здесь, и дома. Но, давайте, мужики, закроем эту тему, а обсудим, как будем взаимодействовать на начальном этапе.

– Вот это правильно, – согласился Голубятников и развернул карту. – Первое, Володя, – это выход твоего батальона на удерживаемый плацдарм. Пойдешь колонной по «коридору». До моего поста. Там тебя будут ждать. Пароль – «пятерка». Моргнешь с БМД фонарем три раза зеленым светом, в ответ получишь два красных, тогда к тебе выйдет встречающий и проводит колонну. Впрочем, я сам к тебе выйду. Пехоту, что обеспечивает «коридор», предупредят, она в наши дела вмешиваться не будет. Главное, – и это крепко запомни, – ни в коем случае не открывай ответный огонь, если по колонне кто-то выстрелит. Кругом свои, возможен случайный выстрел. Осади тех, кто будет рядом, матерком, но без стрельбы. Иначе…

– Я все понял, Слава! – перебил его Ребров.

– Ну а как выйдешь, оценим обстановку на местности, определим взаимодействие и… вперед.

– Договорились. Значит, пароль – «пятерка», мой свет – зеленый тройной, твой красный!

– Да. С 18.00 и до 20.00 будет действовать «пятерка». Обычно мы через час меняем пароль, но в данной ситуации сделаем исключение. Задержишься, сообщи.

– Обязательно!

– Ну и ладненько, я к своим артиллеристам и на плацдарм. До вечера!

Командиры батальонов разошлись. Голубятников направился к месту дислокации артиллерийской батареи, приданной батальону, и вышел к позициям орудий. Они находились в капонирах, стояли строго в линию на расстоянии в двадцать-тридцать метрах друг от друга, рядом – командно-штатные «Реостаты». Все четко, по уму, как и должно быть. Техника обслужена, капониры укрыты маскировочной сетью, охранение на месте. Святослав осмотрелся и невдалеке от «Реостата» Селина увидел самодельный стол, за которым сидели командир батареи, начальник штаба, лейтенант-артиллерист, заместитель по воспитательной работе. Двое бойцов рядом что-то грели на костерке. На столе трехлитровая банка коньяка, тушенка, хлеб, колбаса. Увидев Голубятникова, Холодов воскликнул:

– Во! Командир! Вовремя. А мы тут решили слегка размяться.

Селин поднялся и двинулся навстречу Голубятникову.

– Товарищ подполковник, в батарее происшествий не случилось, личный состав занимается согласно распорядку дня. Батарея находится в полной готовности к открытию огня.

– Как у тебя с боеприпасами? – поинтересовался комбат.

– Нормально. Получаем, сколько надо, по первому требованию; орудия обслуживаются, все исправны.

– Вижу, хорошо. Значит, решили размяться?

– Немного! Да и в таком составе давно не собирались. Ребят помянуть надо, что в «нюрках» первого числа сгорели.

– Это надо! Наливай. Но только помянем, и все! Разминаться будем дома или когда духов из города выбьем!

– Есть! – И капитан Селин разлил коньяк по стаканам.

Выпили за артиллеристов, погибших при выдвижении колонны батальона к привокзальной площади. Часть подразделения случайно пошла к центру города и попала в засаду боевиков. У Селина сожгли два самоходных орудия; четверо бойцов из девяти членов экипажа самоходок, в том числе прапорщик Васильев, погибли. Отставив стаканы, немного поговорили, и Голубятников с заместителями, связистом и охраной собрался уже уходить, но Селин задержал их:

– Подождите минутку, у меня для вас подарки именные.

– Что за подарки? – удивился Голубятников.

– Да подбрасывают нам тут посылки от различных фондов благотворительных, общественных организаций.

– Неплохо сидеть рядом со штабом, да?

– Очень даже, товарищ подполковник, – улыбнулся Селин и обратился к своему подчиненному: – Лейтенант, сбегай-ка, организуй пяток посылок для начальства.

Лейтенант ушел, а через несколько минут солдаты-артиллеристы принесли ящики.

– Возьмите, – сказал Селин, – все веселее будет на КНП руководить.

Пока офицеры занимались ящиками, Голубятников отвел командира батареи в сторону и проинструктировал его, объяснив задачу, полученную батальоном.

– Завтра в ночь штурмуем последний, четвертый, дом ближайшего квартала; тебе придется вести огонь по целям, которые обозначит корректировщик. А сегодня нарофоминцы пойдут в восточный сектор и за железку. Не исключено, что и их надо будет поддержать. Да, у них своя батарея, но сам понимаешь, она только вышла на позиции – пока изучат местность, пока пристреляют орудия… Возможно, нарофоминцы и без нас обойдутся, но подстраховать не помешает.

– Я все понял! Мне только команду получить да данные корректировщиков, а за открытием огня дело не станет. Ударим хоть по Белому дому.

– Придет время, и по Белому настреляешься вдоволь. Все, мы пошли.

– Удачи вам!

– И тебе того же! Коньяк убери, и чтобы больше никаких расслаблений.

– Конечно, товарищ подполковник. А вот и командир взвода материального обеспечения нарисовался.

За спиной Голубятникова раздался радостный голос прапорщика Белова:

– Здравия желаю, товарищ подполковник!

– Витя? Здравствуй, ты откуда появился? – обернулся комбат.

– Из «ямы», вестимо. Командование нас там держит. – Под «ямой» подразумевалась тыловая зона, где были сосредоточены мобильный госпиталь, подразделения тылового обеспечения войск, ведущих боевые действия, склады, полевые кухни, одним словом, все, что имело отношение к тылу. – Мне уже надоело там сидеть. Подчиняемся непонятно кому, начальства больше, чем бойцов, кто званием выше – все начальники, и каждый норовит командовать. Я хотел перебраться к вам на плацдарм, не пускают. Могу свалить без разрешения?

Взвод материального обеспечения имел шесть машин, в том числе передвижные кухни «ПАК-200», способные обеспечить горячей пищей 200 человек, полевые кухни, палатки для организации пунктов питания, бочки с водой, в которой батальон испытывал острый дефицит, запасы продовольствия, – а на плацдарме заканчивался сухой паек. Голубятникову очень нужен был там взвод материального обеспечения, но без команды свыше распоряжаться своим взводом комбат не имел права. Поэтому и ответил с намеком:

– Без разрешения – не можешь, но в принципе… я повторяю, в принципе, если пойдешь, то доберешься до батальона спокойно, без проблем. Я же, сам понимаешь, официально разрешить перемещение не могу, но и наказывать за самодеятельность не стану. Сам смотри. Только если решишь все-таки уйти на плацдарм, не делай этого ночью! Ночью не пройдешь.

– Я все понял, товарищ подполковник! Пойду, с заместителями поздороваюсь.

– Давай! – отпустил комбат прапорщика.

Белов подошел к Кувшинину и Холодову. Они о чем-то переговорили, и прапорщик скрылся за деревьями. А группа управления отправилась обратно на плацдарм. Погода разгулялась, день выдался солнечным, теплым, оттого и настроение было приподнятым. Офицеры шли впереди, бойцы сопровождали их сзади. Перебросив ящик с одной руки в другую, Холодов сказал:

– Анекдот вспомнил, перед отправкой сюда один мужик в забегаловке рассказал. Не желаете послушать, господа офицеры?

– Давай свой анекдот! – улыбнулся Кувшинин.

– Короче! Решили наши «новые русские» слетать отдохнуть на острова в океане. Заказали самолет, водки с закусью набрали да мужика простого, Степаныча, как прислугу с собой захватили. Летят, в общем, и вдруг самолет затрясло, он стал снижаться. Нувориши ринулись со страха в кабину пилотов, узнать, что, мол, происходит. Те тоже в непонятке. Увидели какой-то остров и приземлились туда! Выходят наружу – кругом джунгли, куда попали, непонятно. Тут из зарослей племя выскакивает и окружает наших богатеев, потрясая копьями, нувориши еще больше перессали. А что делать? От дикарей выходит к ним старший. Вперед выходит вождь с кольцом в носу и спрашивает: кто такие, откуда? Наши отвечают, «новые русские» мы, значит, из России. Вождь обрадовался, русские – это хорошо, и говорит:

– Кто только не залетал сюда, а из России вы первые будете. Да вот только не повезло вам, ребята, племя-то у меня людоедов. Впрочем, не все так для вас плохо. Сделаете одно дело – отпущу. Проблема у нас – слон, символ нашего племени, раньше всегда веселый был, а теперь загрустил сильно, плачет и плачет. Как ни пытались и мы, и те, кто до вас прилетал, рассмешить его, ничего не получалось. Слон может от тоски погибнуть, а без него племени никак нельзя. В общем, если рассмешите слона, не только отпущу, но еще и золота дам, сколько унесете; ну а не рассмешите – не обессудьте, съедим вас вечером на ужин.

Нувориши заметались: что делать? Один к слону подходит, второй рожи корчит, третий анекдоты травит – все без толку. Только Степаныч сидит в сторонке, курит и улыбается. Попрыгали нувориши, но так и не удалось развеселить слона. Вождь вздохнул – вот и вы не смогли, придется отдать вас соплеменникам, таков порядок. Наши на колени – пощади, вождь. А абориген ни в какую – рад бы, да не могу. Молитесь перед смертью. Тут Степаныч встает, подходит к вождю и говорит: покажь, мол, золото. Крикнул вождь дикарям, чтобы мешки с золотом принесли. Мужик и спрашивает:

– Все это отдашь, если слон заржет?

– Да, только плачет он.

– Погоди и людей своих отведи подальше, сейчас твой слон кататься по поляне от смеха будет.

Подошел Степаныч к слону, поднял ему ухо, что-то сказал, и – о, чудо! – слон как заржет, и на землю, хобот кверху поднял, ногами дрыгает и смеется без удержу. Дикари оторопели – что за дела? Вождь к мужику:

– Слушай, что ты ему сказал? Отчего слон рассмеялся?

А мужик в ответ:

– Какая разница? Ты условия выставлял, я их выполнил, слон развеселился, отпускай хозяев да прикажи своим зулусам золото на борт грузить. Лететь пора.

В общем, отпустил вождь наших «новых русских». Те уже в воздухе на радостях мужика водкой упоили.

– И когда нам смеяться, Шура? – вздохнул Кувшинин.

– Да погоди ты, это только половина анекдота. Слушай дальше, все одно идти еще долго. Так вот, отдохнули нувориши месячишко на другом острове безлюдном и подались обратно в Россию. Но тут опять на полпути самолет затарахтел и совершил вынужденную посадку на тот же остров. К самолету тут же толпа дикарей подбежала. Впереди – вождь. Влетает в салон и спрашивает: где мужик, что слона развеселил? А тот как начал пить месяц назад, так все время не просыхал. Но очнулся, вылез из-за ящиков, опухший весь, говорит:

– Тута я, чего надо?

Вождь к нему. Мол, что хочешь, проси, все отдам, только успокой слона. Он до сих пор смеется, как бы не сдох!

– Баба мне давеча тут одна твоя приглянулась, – усмехнулся Степаныч. – Отдашь ее с мешком бриллиантов в придачу, решу твою проблему.

Вождь:

– Да хоть всех баб забирай, других у соседей отобьем, и алмазы – сколько хочешь, но сделай дело.

Нувориши притихли, сидят в креслах бледные, ждут, чем все закончится. А мужик сошел на землю, подошел к смеющемуся слону, опять поднял ему ухо и что-то сказал. Слон все смеется. Тогда мужик нагнул его башку и… слон заткнулся, а потом заревел. А Степаныч к вождю подходит.

– Вот и все, давай красотку и мешок алмазов.

– Без проблем, – отвечает вождь. – Я тебе еще и золото дам, только объясни, что ты слону говорил и чего показывал, что он то смеялся, то плакал?

– Все просто, вождь, – сказал мужик. – В первый раз я ему нашептал, что у меня член больше, чем у него. Он и рассмеялся. А второй раз показал свой член. Тут уже не до веселья стало.

– Все?! – Кувшинин даже приостановился от удивления.

– Все! Можете смеяться.

– А что, нормальный анекдот, – усмехнулся Голубятников, – только впереди что-то непонятное происходит.