Русалочка в шампанском Калинина Дарья

Глава 1

Мы можем воображать о самих себе и о своих окружающих все, что нам вздумается. Никто нам этого не запрещает. Но не стоит заблуждаться в собственной значимости, на самом деле единственный хозяин над нами всеми – это время. И оно не спрашивает нашего мнения. Просто тикает себе и тикает, невозмутимо складывая дни в недели, а недели в месяцы.

Выглянув в окно, Мариша глубоко вдохнула чистый сладкий воздух. Прямо под ее окном росла шикарная береза, вся усыпанная в это время года золотистыми сережками. От ее только-только раскрывающихся листочков шел аромат весны и тепла.

Дальше вдоль зеленых холмов тянулась извилистая серебристая речка, по краю которой была проложена живописная дорожка. А еще дальше виднелся красивый лес.

Чуть ближе к дому жилая территория приобретала куда более причесанный вид. Ровные дорожки, выложенные декоративной плиткой, между ними газон с веселенькой весенней травкой и целые полчища тюльпанов, нарциссов и прочей луковичной братии, вылезающей из-под земли на свет божий этой чудесной весной.

Ближе к речке находилось несколько прехорошеньких беленьких домиков с зелеными черепичными крышами. Они располагались так, чтобы быть в зоне ближайшего доступа, но в то же время были замаскированы деревьями, чтобы не лезть в глаза.

Но стоп, как же, спросите вы, Мариша оказалась в этом чудесном и начисто лишенном таких примет цивилизации, как загазованность и смог, месте?

Расскажем обо всем по порядку. Как известно, совсем скоро у Мариши на свет должен был появиться ребенок. Ну, не совсем скоро, но, во всяком случае, он ожидался в ближайшее время. Месяца так через три-четыре, еще плюс или минус две недели.

Чувствовала себя Мариша физически превосходно. И даже растущий животик не мешал ей. При росте Мариши и ее комплекции живот как-то очень плавно растекался по бокам. И его можно было заметить лишь, если она надевала плотно облегающую одежду.

Но если физически Мариша была бодра и энергична, то на душе у нее скребли кошки. Ее любимый муж Смайл, несмотря на скорое прибавление в семействе, был снова вынужден отправиться в командировку в очередную горячую точку планеты.

И хотя Мариша очень гордилась своим мужем и его нынешней работой, она все чаще и чаще задумывалась о том, а как же все будет, когда у них родится малыш? Смайл так и будет пропадать в своих полетах? А они с ребенком? Им придется сидеть и ждать папашу у раскрытого окошка?

Ждать Мариша не любила. И поэтому категорически заявила мужу:

– Ты как хочешь, но выбирай, либо я, либо твоя работа!

Смайл ее ультиматуму не обрадовался. И даже попытался взроптать, что, как казалось Марише, она в муже уже начисто искоренила.

Так нет же, противные гены ее мужа, не поддавшиеся до конца супружескому воспитанию, снова дали о себе знать!

– Не говори со мной в таком тоне! – повысил Смайл голос на жену. – Или хотя бы дай мне время, чтобы подумать и осмыслить твои слова. Я не могу вот так вот с бухты-барахты взять и бросить свою работу.

Маришу его слова порадовали. И, мимоходом отметив про себя, что за последнее время русский язык ее мужа стал гораздо правильнее и существенно обогатился, она отпустила его в этот рейс, впрочем, не забыв строго предупредить, что это будет последний рейс в их совместной жизни.

– Потому что, когда ты отправишься в рейс в следующий раз, дома ты меня уже не найдешь! Мне уже скоро рожать. И я не хочу, чтобы ты во время моих родов спасал какую-нибудь новогвинейскую дамочку со схватками, а я в это время мучилась наедине с чужими мне людьми!

С некоторых пор Мариша стала испытывать неприязнь ко всем терпящим стихийные бедствия иностранным гражданам. В конце концов, люди сами должны разбираться с тем, что делается у них в стране! И хотя очень трогательно и благородно со стороны того же Смайла мчаться на другой конец света, чтобы отвезти им лекарства, еду и воду, всего этого в приличной стране должно иметься в избытке и про запас!

Во всяком случае, так думала обиженная и раздосадованная отсутствием мужа Мариша. Что думал по этому поводу сам Смайл, оставалось для Мариши загадкой. Во время их ссор возмущалась одна она. Муж лишь слушал ее, мрачнея с каждой минутой. А затем мрачно и долго страдал, но все так же молча! Вытянуть из него, согласен он с женой и теперь обдумывает ходы своего исправления или совершенно не согласен и считает ее вздорной дурехой, Мариша никак не могла. И от этого сердилась еще больше.

– Кричу, кричу, а толку никакого! Ты меня слышишь или нет? Ну, скажи хоть слово! Прямо убить тебя хочется, лишь бы только ты заговорил!

Не добившись понимания со стороны мужа, другая бы на месте Мариши кинулась за утешением к родным и близким. В первую очередь к маме. Но Мариша этого не делала. Потому что пока они ссорились со Смайлом вдвоем – это все еще было легко и поправимо. Но стоило в ссору вмешаться третьему человеку, как супружеская разборка грозила перерасти в скандал вселенских масштабов.

Поэтому Мариша стоически молчала, но мама, казалось, все и сама прекрасно понимала. И едва проводив Смайла в аэропорт и вернувшись домой, Мариша услышала телефонный звонок.

– Вот что, нечего тебе одной дома куковать! – решительно произнесла Тамара Ильинична. – Я тут приобрела для себя путевку в санаторий, но теперь вместо меня поедешь ты!

– Я? Но я не хочу никуда ехать. Я не в том состоянии, чтобы куда-то лететь.

– А тебе лететь никуда и не надо. Санаторий находится тут недалеко. Под Новгородом.

– Тем более. Что мне там делать?

– Будешь гулять, отдыхать, купаться в бассейне!

– Какой смысл куда-то переться? – не сдавалась Мариша. – Все это я могу делать и дома.

– Природа там чудесная. Воздух изумительный! Люди прекрасные! Питание…

Тут Маришина мама остановилась, видимо, захлебнувшись слюной от восторга. Но Мариша разделить мамино настроение не торопилась.

– Никуда я не поеду, – заканючила она, уже прекрасно понимая, что поедет как миленькая, никуда не денется.

Когда мама звонила в таком воинственном настроении, спорить с ней было решительно невозможно. Если бы Мариша не поехала, то в ход пошла бы тяжелая артиллерия в виде врачей, вызова «Скорой помощи» и даже отправки самой мамы в больницу. Ради счастья дочери мама была готова на все. Она запросто могла оказаться даже на больничной койке!

На протяжении получаса Мариша пыталась решить дело миром. Но поняв, что позиции ее слабеют с каждой минутой, все же спросила:

– Ну, и на сколько я должна туда ехать?

– Совсем ненадолго. Курс лечения рассчитан на две недели.

– Лечения? Так там еще и лечиться надо?

– Ну, если ты совершенно здорова, то можешь не лечиться, конечно! – оскорбленным тоном произнесла мама. – Но лично я на твоем месте задумалась бы о собственном здоровье. Появится ребенок, тебе о такой ерунде размышлять будет некогда!

Мариша в ответ только вздохнула. Ну, ладно. Эти две недели она как-нибудь переживет вдали от дома. Тем более что Смайл обещал вернуться тоже недельки этак через две. А это значило, что раньше, чем через три, его ждать даже и не стоило. И Мариша согласилась на предложение мамы.

– Ладно уж, съезжу, но только чтобы тебя порадовать.

– Ну уж, съезди! – действительно обрадовалась мама. – Порадуй!

К удивлению Мариши, которая ожидала, что мама отправит ее в страшное захолустье, где на весь корпус будет один-единственный, возможно, даже черно-белый телевизор, да еще показывающий от силы три канала, на двух из которых будет рябь, а на третьем – отсутствовать звук, все оказалось совсем не так плохо.

Уже по приезде в город Новгород Мариша увидела небольшой рейсовый автобус, на ветровом стекле которого гордо красовалась табличка «Солнечный берег». На голубом фоне гордо всходило золотистое солнце. И Мариша медленно потащилась к этому автобусу.

Предъявив водителю свою путевку, она отдала ему чемодан. А сама налегке с одной лишь сумочкой забралась в салон. Кроме нее, сегодня в «Солнечный берег» отправлялись еще пять человек. Парень с девушкой, нежно обнимающиеся на задних сиденьях автобуса. Две бодрые пенсионерки, которые о чем-то судачили, сдержанно хихикая. И еще одна средних лет женщина с миловидным, но каким-то очень уж бледным и утомленным лицом.

Вот ей действительно и отдых, и лечение точно бы не повредили!

Эта женщина заинтересовала Маришу больше остальных. Отдых в «Солнечном береге» стоил отнюдь не дешево. За эти деньги можно было запросто слетать куда-нибудь в Египет и отдохнуть там те же две недели, но на полном сервисе и в отеле самого высокого класса. А судя по внешнему виду, одежде и бедному багажу этой женщины, она была не в состоянии оплатить в Египте даже самую дешевенькую гостиницу за двадцать километров от моря.

Вероятно, это кто-то из обслуживающего персонала, решила про себя Мариша, и ошиблась. Просто и даже бедно одетая женщина заселилась в санаторий вместе с ними. Да еще оказалось, что у нее забронирован номер люкс. А люксов, как тут же узнала Мариша, было всего три. И в двух из них жили большие семьи с детьми, которым было удобно находиться в одном просторном помещении, а не ютиться пусть и в большом, но все же стандартном номере.

Марише же ее комната показалась просто огромной. Тут стоял новенький плазменный телевизор, проигрыватель и куча дисков к нему. Кроме того, имелся электрический чайник, прибор для приготовления чая или кофе, сейф, ванная с душевой кабиной и несколько сверкающих чистотой зеркал, которые каждое утро протирала специальной тряпочкой улыбчивая и милая Анечка.

– Повезло вам, – говорила она, забегая к Марише и порхая по комнате. – Номер вам дали на восход! Каждое утро встречаете вместе с солнышком!

– Ты сама словно солнышко. Всегда веселая и в хорошем настроении.

– Это я для вас стараюсь. А так я и поплакать могу.

– А что, разве есть причины?

– А я и без причины могу, – весело отозвалась Анечка, но у Мариши сложилось такое ощущение, что причина для слез у девушки все-таки есть.

Но лезть в душу к горничной Мариша не стала. С чего ей с ней откровенничать? Захочет Анечка, сама все расскажет. А нет, так и нет. Мариша сюда отдыхать приехала и никому в наперсницы не набивается.

– Вот у вас в номере убираться – одно удовольствие, – прощаясь, все же сказала Анечка. – А есть тут такие, к которым даже и заходить не хочется!

Кого она имела в виду, Мариша не очень-то поняла, но постаралась не сосредотачиваться на этой загадке. Она сюда приехала отдыхать. И ничего расследовать не будет!

А еще в номере у Мариши имелся небольшой балкончик, с которого было так приятно любоваться окрестностями и обозревать то, что делается внизу. Также на балкончике можно было при желании позагорать в особо погожий денек. Впрочем, такого желания у Мариши не возникало. Ее вполне устраивало принимать солнечные ванны возле бассейна.

В основном так поступали все отдыхающие. Весенняя погода хотя и стояла очень теплая, но о купании в речке не могло быть и речи. Так что все отдыхающие проводили свое свободное время возле бассейна. Вода в нем была с подогревом. А от ветра отдыхающие были загорожены прозрачными щитами. Таким образом, при температуре снаружи плюс 18–20 градусов или даже ниже возле бассейна оказывалась вполне комфортная атмосфера для отдыха и принятия солнечных и воздушных ванн.

Кормили в санатории вкусно, разнообразно и питательно. К тому же от заморских ресторанов здешнюю кухню выгодно отличало то, что тут каждый день готовили борщи, рассольники, щи из свежего щавеля или суп с молодой крапивкой. А также многие другие блюда простой русской кухни – пышные и ноздреватые блины, рассыпчатые каши, тушеное мясо с грибами. Все то, что так дорого русскому человеку и близко его желудку.

Процедуры, которые прописала Марише ее докторша – Нина Александровна, не отнимали у нее много времени или сил, но приятно разнообразили ее отдых. С утра Мариша вставала, шла завтракать, потом на процедуры, потом отдыхала, а после обеда либо загорала на весеннем солнышке и плавала в бассейне, либо гуляла по окрестностям.

Весенняя природа располагала к такого рода длительным пешим прогулками. Тем более что вся местность вокруг «Солнечного берега» была буквально изрезана пешеходными дорожками. Эти дорожки оставались сухими в любую погоду благодаря тому, что поверх хорошо утрамбованной смеси песка, земли и цемента были еще и засыпаны гранитной крошкой.

– Как замечательно, что наши с вами сограждане или хотя бы некоторые из них наконец спохватились и стали вкладывать деньги в развитие российского туризма! – как-то за ужином восхитилась Нина Сергеевна – одна из пенсионерок, с которыми Мариша познакомилась еще в автобусе.

– Ведь это же безобразие, сколько денег мы ежегодно вывозим из нашей страны в разные там Турции или Мальдивы! – поддержала ее Галина Ермолаевна – вторая пенсионерка. – У нас в собственной стране имеется множество красивых мест. Грех ими не пользоваться.

– Точно, точно! И даже море у нас есть. Конечно, после шикарного жеста Ельцина от морского побережья у нас остался лишь жалкий кусочек на Кавказе. Крым мы, увы, похоже, окончательно потеряли. Но зато у нас есть горы! А горы – это горнолыжные курорты.

– И у нас есть красивейшие вулканы и гейзеры Камчатки и Магадана. Я была там в молодости вместе с мужем – военным. До сих пор в памяти стоят красоты тех дивных мест.

– И наконец, у нас есть широкие возможности для экотуризма! Как было бы интересно городским детям побывать в настоящем крестьянском доме, поесть сливок и попить молока прямо из-под коровы. Раньше дети ездили в деревни к бабушкам, а теперь ни тех бабушек, ни тех деревень почти что не осталось. Надо создавать все заново.

С этим Мариша была согласна. Потому что, несмотря на явное процветание «Солнечного берега», деревни в округе, увы, медленно, но верно умирали. Мариша сама взяла машину напрокат и объехала окрестности. И лично могла подтвердить, что деревни Новгородчины постепенно чахли. А многие умерли совсем. Земли, несмотря на весну, стояли непаханые. Народу в деревнях почти не было. И заброшенные дома печально взирали на округу пустыми глазницами.

Но это было, так сказать, за оградой. В самом «Солнечном береге» царила атмосфера той легкости и небрежности, какую людям позволяют поддерживать деньги. И деньги не маленькие.

Мариша успела познакомиться со многими отдыхающими. Всего в пансионате отдыхало около ста человек. Но за столом Мариша оказалась с теми тремя женщинами, с которыми ехала в автобусе. К счастью, молодая пара, непрестанно целующаяся в автобусе и не оставившая своей привычки и по приезде, была отсажена за другой столик. Мариша не могла не порадоваться этому обстоятельству.

– Тяжело созерцать чужое семейное счастье в то время, как твое собственное находится от тебя за тысячи километров, – заметив ее взгляд, сказала Нина Сергеевна.

– Они стали гораздо сдержаннее, – произнесла Мариша.

– Ничего удивительного. Рано или поздно страсть идет на убыль.

– Вот и у них, похоже, пошла.

Две старые сплетницы переглянулись между собой и захихикали. Больше всего они в этот момент напомнили Марише двух старых ворон. Галина Ермолаевна, как Мариша уже много раз слышала, была вдовой военного генерала. А ее подруга Нина Сергеевна была вдовой полковника. Оба мужа служили вместе. Скончались тоже примерно в одно и то же время, оставив своим женам неплохое наследство.

Как поняла Мариша, обе вдовушки были материально вполне обеспечены. А в память о своих супругах, оставивших их не так давно, до сих пор носили траур, делавший их еще больше похожими на старых птиц.

В санаторий они приехали, по их собственным словам, немного развеяться и отвлечься от грустных мыслей. Узнав о положении Мариши, они с удовольствием взяли над ней шефство. Гуляли, развлекали и всячески опекали, частенько заставляя скрежетать зубами от желания остаться наконец одной.

Сама Мариша с куда большим удовольствием пообщалась бы поближе с их третьей компаньонкой – Наташей. Эта женщина продолжала интриговать ее своим поведением и внешним видом. Сразу было видно, что она материально сильно уступает всем остальным обитателям «Солнечного берега». Попросту говоря, Наташа была бедна.

И это отражалось на всем облике женщины. Ее руки давно забыли, что такое маникюр. Купальник у нее был самый простой и дешевый, давно выцветший и растянувшийся. Но, несмотря на его вопиюще ужасный внешний вид и заштопанные плавки, Наташа даже не заглянула в здешний магазинчик, где купальники были представлены в широком ассортименте. И Мариша, кажется, догадывалась, что было тому причиной. Купальники тут стоили очень дорого, даже на ее взгляд. А денег у Наташи, по-видимому, совсем не было.

– Как же она купила сюда путевку? По ее виду не скажешь, что она способна оплатить даже переезд сюда из Питера!

Галина Ермолаевна имела неприятную привычку немного покрасоваться своим благосостоянием перед менее обеспеченной подругой или другими людьми. И конечно, она тут же принялась презирать и подкалывать Наташу, всячески намекая, что и остальные должны последовать ее примеру.

Но Нина Сергеевна была куда добрее и проще своей подруги, поэтому хотя для вида она и отпускала кое-какие шпильки, но было видно, что Наташу она в большей степени жалела, чем презирала. Ну а Мариша вообще никогда не считала, что деньги – в жизни главное. У нее у самой были периоды, когда она сидела совсем без них. И ничего, как видите, жизнь у нее на этом не закончилась. Пришло время, появились и любовь, и счастье, и семья, и материальное благополучие.

Что касаемо самой Наташи, то ей было все, как говорится, по барабану. Она вежливо здоровалась, желала всем приятного аппетита, быстро и молча съедала свою порцию. А потом также быстро и незаметно удалялась к себе в свой люкс, где и располагалась со всем возможным для «Солнечного берега» комфортом.

Галина Ермолаевна по этому поводу разве что кипятком не писалась.

– Как она могла оплатить люкс? – раздувалась вдова генерала от праведного гнева. – Прислуга! Уборщица! Ничтожная дрянь! Наверняка она обманом пробралась в наше общество! Я знаю такую голытьбу! У них нету денег даже на врачей! Они тянут до последнего с обследованием, а потом оказывается, что лечиться уже поздно. Уверена: у этой Наташи целый букет заболеваний. Наверняка среди них есть и заразные! Ее надо изгнать, пока она нас всех тут не заразила!

– А путевка? – возражала ее здравомыслящая подруга.

– А что путевка? Она ее получила обманным путем! Украла!

– Исключено! Все путевки выписаны на определенное лицо. И у всех при заселении спросили документ, удостоверяющий личность. Вспомни сама! Эта женщина показывала паспорт, значит, она именно та, за кого себя выдает.

Галина Ермолаевна временно замолчала. А Мариша отвернулась, чтобы скрыть усмешку. Она вспомнила маленькую сценку, когда у Галины Ермолаевны при себе не оказалось паспорта. То есть паспорт у нее был, но старушка забыла, куда его задевала. И пока она его искала, успела обругать весь обслуживающий персонал, который не в состоянии отличить порядочную вдову генерала от всякой там шелупони и сброда!

И пока Галина Ермолаевна краснела, багровела и злилась, так что к ней даже вышла главная администратор, которая и заполнила бумаги старушек, Наташа, которую та же Галина Ермолаевна было уже совсем отпихнула, тихо и молча положила на стойку администрации свой паспорт в потрепанной дешевенькой обложке и сказала:

– Наталья Ивановна Гражданка. Одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения.

Наташа хотела еще что-то прибавить, но осеклась и замолчала. Также быстро она заполнила и саму анкету. И получив ключи от люкса, сама подхватила чемоданчик из клеенки и покатила его сама по коридору, категорично, но с улыбкой отвергнув услуги юноши-носильщика.

Мариша еще тогда подумала, что у тетки, заселившейся в люкс, нет никакой привычки общения с прислугой. Да и денег, чтобы заплатить молодому услужливому человеку его чаевые, по всей видимости, тоже нет.

Одним словом, если кто и заинтриговал Маришу, то это была именно ее третья соседка по столу. И она с удовольствием подружилась бы именно с ней. Но увы, одного желания Мариши было мало. Наташа держалась наособицу. Она была приветлива, но на все вопросы отвечала односложно. А если собеседник становился слишком уж назойлив, старалась побыстрее ускользнуть к себе в номер и оставалась там, пока приступ любопытства у назойливого товарища не проходил сам собой.

Несколько раз Мариша видела ее прогуливающейся вдоль реки или по небольшой березовой роще на территории санатория. Но никаких процедур Наташа не получала. И к доктору по приезде не приходила, сказав, что лечения она не хочет.

Путевка у нее была оплачена с лечением, но кого-либо неволить в «Солнечном береге» было не принято.

– Сейчас не советские времена. Если человек не хочет лечиться, это его право. Хотя и странно. Пребывание у нас без лечения стоит гораздо дешевле, чем с лечением. А путевка этой женщины предусматривает ряд оздоровительных процедур общего профиля. Не понимаю, почему она отказалась от ванн с морской солью, от гидромассажа, от грязевого обертывания и еще нескольких процедур, которые могли помочь ей выглядеть получше.

– Возможно, она побоялась, что они ей повредят.

– Ну, уж общий массаж ей точно не мог бы повредить! – решительно воскликнула врач и заключила: – Очень странная женщина, очень!

Мариша была склонна с ней согласиться. Но все равно ей казалось неправильным, что Галина Ермолаевна так изводит бедную Наташу. В старушку буквально бес вселился. С каждым днем она становилась все злее и злее в отношении Наташи. И Мариша даже удивлялась, почему та не пересядет за любой другой столик. Зачем она терпит агрессивные выходки Галины Ермолаевны в отношении себя? Почему не подсядет к кому-то еще?

В том, что касалось самой Галины Ермолаевны, Мариша ориентировалась лучше. Ей казалось, что она знает причину, почему Галина Ермолаевна так ненавидит Наташу. Тут сложились воедино сразу два фактора. Во-первых, зависть. Да, да, именно зависть, потому что сама Галина Ермолаевна занимала самый обычный номер. Да еще и делила его вдвоем с подругой. Галина Ермолаевна считала, что именно она, вдова генерала, достойна номера люкс. А вот Наташа – нет.

И наконец, она злилась на весь мир, а изливала злобу на Наташу потому, что все или почти все посетители «Солнечного берега» приехали в санаторий парами. Некоторые были с детьми или с внуками. А у Галины Ермолаевны, насколько поняла Мариша, не было ни тех, ни других. Да и муж – генерал, о котором она столько говорила, тоже уже перекочевал в мир иной.

– Знаете, почему нас посадили всех вместе? – как-то бросила Галина Ермолаевна в сторону Мариши. – Нет? А я вам скажу! Мы все четверо – одинокие женщины. Других одиноких среди отдыхающих нет. Вот нас и посадили всех вместе. А разве это справедливо? Я вас спрашиваю, справедливо или нет?

Мариша уже давно поняла, на кого положила глаз вдова генерала. Этим кем-то был высокий седовласый мужчина. Выглядел он несколько моложе генеральши, да и приехал в санаторий не один, а в обществе своей дородной моложавой супруги. Но, кажется, Галину Ермолаевну такие пустяки не смущали. Недаром она всю свою жизнь провела замужем за генералом и нахваталась от него привычек и навыков.

Вряд ли седовласый подтянутый красавец, сохранивший военную выправку, обратил бы внимание на Галину Ермолаевну, которая, честно говоря, обладала довольно заплывшей фигурой и помятым личиком. Да и ее маленькие проницательные глазки, которые блестели из-под насупленных бровей, отнюдь не внушали романтических настроений. Но, как говорится, не в красоте счастье.

– Как говорил мой покойный муж, натиск и стремительность – вот две основополагающие любой успешной операции.

Стремительного натиска у Галины Ермолаевны на седого красавца не получилось. Очень мешала его жена, которая (стерва такая!) всюду таскалась со своим мужем. И злясь на нее, вдова генерала вымещала свою злобу на самом безответном и безропотном существе, которое нашлось у нее под рукой, – на тихой и молчаливой Наташе.

Поведение генеральши буквально бесило Маришу, но она ничего не могла поделать. Наташа категорически не принимала ничьей помощи. Всех сторонилась. И казалось, вовсе не обращала внимания на то, что происходило вокруг нее.

Но как показали дальнейшие события, это было не совсем так. А если быть точной, то даже совсем не так.

Глава 2

Мариша провела в санатории уже почти целую неделю. И откровенно говоря, начала скучать. Один день был похож на другой. А хотелось какого-то разнообразия.

– Наслаждайтесь, душенька, последними спокойными денечками, – добродушно посмеивалась над ней Нина Сергеевна. – Потом-то ребеночек появится, некогда будет поскучать да полениться. Придется изо дня в день скакать и прыгать вокруг малютки. Уж я-то тебе правду говорю.

У Нины Сергеевны в отличие от ее подруги имелся сын. Он продолжил дело своего отца, стал военным. И мотался по гарнизонам, так что мать крайне редко видела свое великовозрастное дитя.

– Отдыхай, деточка, потом будешь вспоминать эти дни с ностальгией.

Но Маришу ее слова совсем не успокаивали. Она не привыкла к такому пассивному отдыху. Как-то всегда получалось, что даже на отдыхе ей было чем заняться. А тут что? Чтение книг Маришу больше не занимало. Смотреть фильмы в одиночку было скучно. Хотелось живого общения. И самое главное – хотелось тайны, хотелось интриги, хотелось каких-то острых ощущений. А как чувствовала Мариша, единственным человеком, кто представлял тут реальную загадку, была Наташа.

– Я не я буду, если не подружусь с этой теткой! Что-то с ней не так. Тут генеральша права. Но вот что? Это я должна обязательно выяснить!

Даже самой себе Мариша не хотела признаться, что ей просто жалко эту странную Наташу, у которой нет денег на покупку новой пары туфель, поэтому она всюду ходит в таких древних и разношенных кроссовках, из которых разве что пальцы не торчат наружу.

Поэтому однажды Мариша придумала повод, как ей познакомиться поближе со странной женщиной. Проследив с балкона своего номера маршрут, которым обычно та следовала, Мариша устроила буквально засаду у нее на пути. И пошла навстречу, сияя приветливой улыбкой.

– Вот так встреча! – приветливо воскликнула она, увидев Наташу. – А я уж…

Договорить Мариша не успела, потому что пока она таращилась на Наташу, одна ее нога в кокетливой туфельке зацепилась то ли за торчащий из земли корень, то ли за еще какую-то преграду, и Мариша полетала прямо своим животиком вниз, на камни, в речку, в холодную и довольно быструю воду!

Но упасть она не успела. Наташа сделала стремительный бросок вперед и подхватила Маришу в последний момент. Какое-то время они обе покачивались над обрывом, а затем Наташа дернула Маришу на себя, а сама полетела вниз.

– Ой! – схватилась за голову Мариша. – Убьется! Утонет! Наташа! Спасите! Помогите! Человек тонет!

Но Наташа очень быстро вынырнула из воды. А затем, сделав несколько мощных гребков, оказалась у берега. Мариша поспешила к ней, ожидая, что женщине может понадобиться ее помощь. Но Наташа помощи не приняла. И трясясь от холода, пихнула Маришу в грудь:

– Ты на фига туфли на каблуках на ноги нацепила, коли ребенка скоро ждешь? Да еще в лес в них поперлась? Совсем дура, да?

– Я не подумала, – растерянно отозвалась Мариша, которая совсем не привыкла, чтобы к ней обращались в подобном тоне.

Но, несмотря на грубость Наташи, она совсем не обиделась. Все-таки совсем недавно Наташа пыталась спасти ее, и спасла, пострадав сама.

– Вы вся мокрая!

– Ничего!

– Но вы простудитесь! Вода еще совсем ледяная.

– Небось и не в такой плавала. Ничего! Выживу!

– Но я ваша должница! Ведь это вы меня спасали!

– Сказано же тебе, ерунда! Забудь!

– Пойдемте ко мне, у меня коньяк есть!

Мариша увидела, что последнее ее предложение пробило броню в защите Наташи. Коньяк и вообще все спиртные напитки в санатории были под запретом. Разумеется, их можно было тайком пронести в свой номер и там распить, но в бесплатное меню, по которому питалась Наташа, они не входили. За шведским столом напитков было вволю, но все они были безалкогольные – чай, кофе, молоко, соки, минеральная вода, морсы или компоты с киселями.

Еще спиртное можно было достать в баре, но опять же за отдельную плату. А денег, как понимала Мариша, у ее спасительницы было катастрофически мало. Если вообще они у нее были.

– Коньяк, говоришь? – задумчиво произнесла Наташа. – В номере? Уже стоит?

– Да, да! Целая бутылка!

– Прикладываешься?

– Ну что вы! Просто с собой взяла, мало ли что.

Мариша соврала. На самом деле она любила коньяк. И ожидая ребенка, иногда позволяла себе выпить пятьдесят граммов дорогого напитка. Почему-то ей казалось, что коньяк никак не может помешать ее малышу стать в будущем хорошим человеком. Водка стаканами, да, может помешать. А вот глоток расплавленного жидкого янтаря, который растекается по жилам, согревая и даря радость, нет, не может.

– Так что? Пойдем?

– Ну, пойдем, – решилась Наташа. – Что-то я и в самом деле продрогла.

Мариша в этом ничуть не сомневалась. Как не сомневалась она и в том, что Наташа могла бы запросто, и не пикнув, вытерпеть нагрузки в десять раз более страшные. И даже в сто раз бы вытерпела. Но вот устоять перед бутылкой коньяка она не могла.

– Ты возьми коньяк и приходи в мой номер, – распорядилась Наташа. – А я душ приму и переоденусь в сухую одежду.

Мариша действовала быстро. Но когда она примчалась к люксу Наташи, та уже встретила ее с высушенными и даже уложенными волосами. Одета Наташа была очень просто. В черную водолазку под самое горло и в синие джинсы. Как казалось Марише, так ее знакомая ходила всегда. Точно в таких же джинсах и водолазке Наташа спрыгнула в реку. Но сейчас они снова были на ней и совершенно сухие. Выходит, у Наташи было как минимум два таких совершенно одинаковых комплекта?

Но Мариша не успела обдумать эту очередную странность своей новой знакомой. Наташа углядела у нее под мышкой бутылку и выхватила ее.

– Ого! – уважительно произнесла она. – Хеннесси! Красиво живешь!

– Муж привез.

– Хороший у тебя муж! Ладно, за встречу!

Наташа не только вымылась, переоделась и высушилась, она еще и успела приготовить небольшой столик. На нем стояли два стакана, бутылка воды из бара, которую можно было брать бесплатно, и порезанный ломтиками лимон, который Наташа взяла в салат-баре. Лимон там лежал много дней подряд, исполняя исключительно декоративную роль. А вот Наташа его взяла. Никто, разумеется, ей ни слова не сказал, но это добавило камешков в огород женщины, которые неустанно метали туда обе вдовы.

– Так что? Выпьем? Или ты не будешь?

– Как это не буду?! – воскликнула Мариша. – Со своей спасительницей и вдруг не буду? Очень даже буду! Наливайте!

Наташа усмехнулась, но коньяк разлила. Себе в стакан она плеснула напитка на три пальца, Марише же налила от силы на один палец. Выпив коньяк, Наташа некоторое время сидела молча, полуприкрыв глаза и словно прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Кажется, ощущения были превосходные, потому что на лице у Наташи появилась улыбка.

– Я уж и забыла, какое это классное чувство, – мечтательно сказала она.

– Вы давно не пили коньяка? Почему?

– Молодая ты еще, – неожиданно произнесла Наташа. – Глупая. Лезешь куда не нужно. Дура!

Мариша едва не закашлялась. Она-то глупая? Она?! Такого покровительственного тона в отношении самой себя Мариша не могла припомнить уже давно. Но, как ни странно, он ее не разозлил. Словно Мариша подсознательно чувствовала, что Наташа имеет право на такое к ней отношение.

Но все же она спросила:

– Почему же это я глупая и еще дура?

– К людям тянешься, вот почему.

– А разве это признак глупости?

– Наивности уж точно! – кивнула головой Наташа.

И допив коньяк, спросила:

– Думаешь, я не видела, какими глазами ты на меня в ресторане все время смотрела?

– Какими? – смутилась Мариша. – Обычными глазами я на вас смотрела.

– Нет, не обычными. Я же видела, что тебе меня жалко и ты едва сдерживаешься, чтобы не врезать этой старушенции в черных тряпках. Как ее там? Галине Ермолаевне, верно?

– Ничего подобного! – запротестовала Мариша, которой очень не хотелось признаваться в таких некрасивых мыслях, которые посещали ее в отношении пожилого человека, да еще женщины, да еще вдовы.

– Ладно, можешь не говорить. Я и так все поняла. И поэтому сейчас тебе скажу: не жалей меня, не надо. Все, что когда-либо сказала в мой адрес Галина Ермолаевна, более чем справедливо. Я даже хуже, чем она может себе представить!

– Почему это хуже?

Но Наташа вместо ответа снова налила себе коньяка и выпила, не закусывая.

– Хорошо! – мечтательно протянула она. – Давненько я ничего не пила крепче чаю. А хочешь узнать, как я оказалась в таком месте? Можешь не говорить, вижу, что хочешь. Всем хочется это узнать. А разгадка всего этого проста. Меня сюда отправил мой муженек. На реабилитацию, как он выразился. Отправить-то отправил, а вот деньжат подсыпать что-то забыл. А сама я у него ничего просить не хочу, гордость не позволяет. Вот и топаю среди вас в драных джинсах и единственных кроссовках. Только теперь они у меня промокли, даже не представляю, в чем на ужин пойду. Разве что потешу широкую общественность, надену резиновые шлепки!

– Я вам дам свои! – вызвалась Мариша. – У меня есть пара хороших спортивных туфель. Они совсем новые! Я их, по-моему, даже ни разу еще не надевала. Они вам будут впору. Ну, почти впору. Чуточку велики, но это ведь не очень страшно. Куда хуже, когда обувь на размер меньше.

– Хорошая ты девка, – взглянула на нее Наташа. – Вот и туфли новые для меня не пожалела. Только не возьму я у тебя ничего. Мне же еще и лучше будет. Пусть все смеются, пусть меня обсуждают. Я таким образом еще больше своего муженька опущу. Пусть все знают, какая жена у нашего замечательного и всеми любимого господина Лопатина.

– Но почему вы просто не попросите денег у мужа?

– Не хочу! Сказала же уже!

– У вас с ним плохие отношения?

– Сука он! – яростно подтвердила Наташа. – Такая сука, что тебе и не снилось! А впрочем, почему бы и нет? Расскажу тебе что к чему. Ты, я вижу, не из болтливых. Тебе сказать можно.

– Да, я умею молчать.

– Очень надеюсь, что это так. Я ведь только неделю как с зоны откинулась.

– Что? – оторопела Мариша от столь неожиданного признания своей новой приятельницы.

– Сидела я, – пояснила Наташа. – Целых три года. Срок мне больше был, да амнистия вышла. Вот я и оказалась на свободе. Муженек-то мой этому не слишком обрадовался. Он-то думал, что я еще долго не выйду. И следовательно, он моими денежками распоряжаться будет. А оно вон как дело повернулось. Вышла я, и теперь со мной ему делиться надо. А делиться ему страшно не хочется, потому что жадный он у нас до ужаса! Поверишь ли, за все три года ни единой передачки от него не видела. Что тетка моя со своей крохотной пенсии присылала, тем и грелась. Да потом и тетка померла, но спасибо ей и на том, что она для меня сделала.

– А муж ни разу не проявился?

– Нет. Ни разу.

– Как же вы с таким человеком связались?

– Да он, как и многие другие, вначале хорошим прикидывался.

И горько усмехнувшись, Наташа добавила:

– Человечье нутро ведь только издалека разглядеть можно. Вблизи-то туман глаз застилает. А издалека нутро человеческое хорошо видать. А уж с зоны и подавно.

– И теперь вы с ним разведетесь?

– Развод у нас с ним давно произошел. Только должок кое-какой за муженьком моим остался. Скажи, ты спортом увлекаешься?

– Что? – удивилась неожиданному вопросу Мариша. – Спортом? Каким еще спортом?

– Ну, соревнования там по телевизору смотришь?

– Иногда смотрю. Нечасто.

– Тогда тебе моя фамилия ни о чем не скажет. А то одно время меня все болельщики знали. Я ведь чемпионка по плаванью в вольном стиле. Была.

– Вы?

– А что? Не веришь?

– Почему же, если вы так говорите… Верю, конечно!

– Ну и правильно, потому что я тебе правду говорю.

– А как же получилось, что вы в тюрьму попали?

– Муженек мой постарался, – равнодушно произнесла Наташа. – Впрочем, и я не без греха, чего уж там.

– А в чем же был ваш грех?

– В глупости моей. Знаешь, я терпеть не могу, когда зэки начинают кричать, я – невиновна или там я – невиновен! Поверь мне: за решеткой совсем уж невиновных едва ли полпроцента найдется. А остальные вроде меня, может, того, за что сидят, они и не делали, а других грешков на них предостаточно.