По законам Преисподней Чекалов Денис
Лорд-протектор задумался.
– К тому же, саламандры признают многобрачие; Франсуаз сможет выйти замуж еще раз, в верхнем мире, – если захочет, конечно, – а ее новый муж и знать ни о чем не будет.
Я подумал, что можно задать последний вопрос.
– Лорд Николас не очень вас жалует, – произнес я. – Почему?
Глаза у Саламандра стали холодными, как лед в озере Нефритовых Слез.
– Он не любит нелюдей, – кратко сказал проконсул.
Большие часы над камином пробили; гвардеец широко улыбнулся, и звякнул по бокалу тонким когтем, призывая всех к тишине.
– Я очень польщен тем, что принимаю сегодня леди Артанис, одну из самых прекраснейших дам города Преисподней, и ее племянницу, Франсуазу Дюпон, мужем которой надеюсь стать очень скоро. Но неотложные дела службы призывают меня; сегодня я должен принимать строй, на полигоне Огня.
Гости заговорили; по их лицам я понял, что речь идет о каком-то важном параде.
– Поэтому я приглашаю вас, баронесса Артанис де Алаверда, и вас, прекрасная Франсуаз, стать моими гостями на этой небольшой церемонии…
– Каков? – заметил лорд Николас, провожая взглядом проконсула. – Надо ли говорить, что Дариус сам выбирает день и час для парада? Он устроил этот спектакль только для того, чтобы произвести впечатление на мою сестру и племянницу…
Баронет отпил из высокого бокала, где плескались Мысли.
Потом усмехнулся.
– А что ему еще остается, бедному?
Квартал некромантов раскинулся на окраине.
Раньше это был маленький городок, но столица росла и постепенно поглотила его. Впрочем, даже сейчас он по-прежнему держался особняком.
Улицу пересекал ров с бурлящей водой.
Как пояснила леди Артанис, на ночь мост поднимался, и караульный расспрашивал у приезжих, к кому они, и зачем тревожат некромантов в столь поздний час.
Поэтому все, у кого были здесь дела, стремились закончить их до одиннадцати часов, – да и сами маги не любили покидать квартал по ночам.
На первый взгляд, могло показаться, что моста нет; он был выкован из тончайшего хрусталя. Рядом стоял небольшой домишко, где жила семья караульного.
Услышав цокот копыт, стражник выскочил, вытянулся в струнку и отсалютовал баронессе.
– Какое счастливое совпадение, – гаркнул он. – Лорд Фергюсон только что вернулись домой; вы, конечно, с ним встретитесь. Все в квартале сильно переживают за молодого Эсмонда и надеются, что ваша племянница сделает правильный выбор.
Мы пересекли мост; Джоуи редко бывал здесь, поэтому таращился во все глаза. Садясь в карету, еще в начале пути, он заявил, что будет тщательно записывать все, – после каникул, ему нужно сдать в колледже сочинение, и получить зачет у училки.
Джоуи вынул из кармана блокнот, большой и тяжелый, затем карандаш, и начал искать, куда бы пристроиться. Не найдя ничего лучше, водрузил на спину кузины.
– Так всегда делают, – пояснил Джоуи. – Друг помогает другу; на весу держать неудобно, руки будут дрожать, а на спине у тебя как раз в самый раз. С тобой ничего не сделается, блокнот легкий.
Франсуаз тихо огрызнулась, и я понял, – Джоуи зачет не получит.
Сразу за мостом начиналась площадь, выложенная белыми и черными плитами, как шахматная доска.
Вокруг не росло ни деревца, солнце палило немилосердно, – но здесь царила прохлада, словно ветер смерти поднимался из глубин тысячи склепов, и даже пламя Преисподней было бессильно побороть его.
У главной улицы ждал нас Фергюсон-старший; позади, придерживая породистого рысака, переминался с ноги на ногу маленький гоблин.
Некромант поспешил к нашему экипажу, и приложился к ручке леди Артанис.
– Как вы узнали, что мы собрались к вам в гости? – спросила баронесса.
– Дорогая моя! – отвечал некромант. – Позвольте мне вас так называть, ведь мы уже почти родственники, не так ли.
И он лукаво подмигнул Франсуаз.
– Я знаю, – продолжал Фергюсон, вновь обращаясь к леди Артанис, – что вы одна из тех редких жемчужин, кто ценит и чтит древние традиции. Я понимал, первым вы должны навестить Эсмонда, как единственно возможного претендента. Я даже подумал, – и не пытайтесь меня переубедить…
Он вскинул руки, словно защищаясь от возражений.
– …Что милая Френни засмущалась, и поэтому, только поэтому сразу не ответила «да». И я не удивлюсь, если она, потупив глазки, прямо сейчас скажет «да» моему сыну.
На языке девушки наверняка вертелось словечко, в котором и правда слышалось слово «да», но оно не имело никакого отношения к браку.
Франсуаз заерзала на сиденье экипажа, и леди Артанис поспешила сгладить ситуацию.
– Уважаемый Фергюсон, – сказала она. – Я бы хотела, чтобы вы показали нам квартал; я редко здесь бываю, а ченселлор вообще впервые.
И правда, здесь было, на что посмотреть.
Некроманты ревностно придерживались традиций, и застряли в них где-то на середине прошлого тысячелетия.
Они жили в склепах; их дома отличались лишь цветом мрамора, убранством, надписями, – прежде всего, магическими рунами, – и драгоценными камнями, которые или были, или отсутствовали, в зависимости от достатка хозяев.
– Вот истинная красота, – молвил Фергюсон-старший, показывая рукой на склепы. – Но, как вы знаете, партия радикалов вынудила Совет нашего квартала пойти на уступки… Сами поглядите.
Экипаж остановился возле больших чугунных ворот; створки были увиты цветущим гоблинским тамариском. Густые заросли не позволяли увидеть, что там, с другой стороны.
Это был своего рода квартал в квартале; лорд Фергюсон позвонил в колокольчик, висевший над воротами, и створки открылись.
Здесь стояло несколько роскошных домов, – особенно выделялись два, из стекла и бетона, почти прозрачные.
– Как сказал Сенека, – пояснил лорд Фергюсон, – добродетельный муж да живет словно в доме из стекла, где нечего скрывать.
Стало ясно, что он сам думает об этих нововведениях.
Остальные дома тоже были выстроены не в стиле некромантов, и больше напоминали архитектуру эльдар и асгардов.
– …Но мы, Фергюсоны, сторонники древних традиций.
Их фамильный склеп был сложен из черного мрамора, – самый большой особняк в квартале. Впрочем, внутри оказалось вполне уютно. Просторные комнаты залиты неярким солнечным светом, толстый ковер заглушал шаги. Все говорило о хорошем вкусе того, кто обставлял дом.
– Молодые, – промолвил Фергюсон-старший, – будут жить на втором этаже. Хотите взглянуть? Балкон выходит прямо на море лавы.
Стало ясно, что его невестка попадет в мир роскоши, безделья и скуки.
– А где же сам Эсмонд? – спросила леди Артанис.
– О, мой сын вернется с минуты на минуту. Сами знаете, баронесса, скоро его возведут в младшие личи. Поэтому он так усердно работает и, может быть, немного опоздает.
Мы вышли в парк.
Я ожидал увидеть мертвые кипарисы, отмеченные знаками личей, древние дубы-зомби и серый болотный мох, растущий в форме могильных плит, – как обычно бывает у некромантов.
Но вместо этого, мы оказались в пышном саду.
Светились яркими, шарлахово-красными цветами кусты хеномелеса, рядом поднималась галезия, – снежно-белые колокольчики покачивались на тонких стеблях. Поодаль раскинулся «волшебный орех» гамамелис, с широкой ажурной кроной, поднимались к солнцу душистые цветки каликанта.
У дальней стены скособочился каменный флигель.
– А это что? – спросила леди Артанис.
– Раньше здесь жил садовник, – пояснил Фергюсон. – Давно собирался снести эту лачугу, да Эсмонд не разрешает. Вот смотрите, скоро разрастутся штокрозы, и ее совсем не будет видно.
– Неужели всем этим занимается ваш сын? – спросила баронесса. – Как он находит время?
Фергюсон улыбнулся.
– Выдам вам небольшую тайну. Старый садовник был маленько волшебником. Знал много древних заклятий, которые уже давно позабыты, и честно говоря, я сам в них не разбираюсь. Эти секреты он передал моему сыну, а сад ведь какое дело? Главное, все наладить, а потом надо лишь ходить и проверять, как оно все растет, тем более, если вооружиться магией. А еще семена, у него были потрясающие семена!
– Вижу, ты уже все показал нашим гостям.
Из дома вышел Эсмонд; приятно улыбнулся, и поздоровался со всеми.
– Да, старый садовник знал толк в свое деле. Я ему многим обязан. Мне жаль ломать дом, где он жил; там все еще чувствуется его присутствие.
– Пусть будет по твоему, – согласился Фергюсон-старший.
– Слышали, что неслучившийся-то ваш куманек, Альдо Ло’Дзефирелли, отчебучил недавно? – спросил старый некромант.
– Нет, – покачала головой леди Артанис. – А что случилось?
Фергюсон-старший ухмыльнулся, на краткий миг сверкнув оскалом голого черепа, затем с заговорщицким видом продолжил:
– Третьего дня, Альдо похвалялся в клубе для гольфа, что не сегодня-завтра выдвинет себя на пост магистратора или одного из Тринадцати.
Леди Артанис захлопала фиалковыми глазами.
– Быть такого не может! За всю историю Преисподней не случалось такого, чтобы магистратором становился Кладбищенский.
– Самого-то меня там не было, – тут же сыграл отбой некромант. – Но верный мой человечек, да и смысла нет ему врать, слышал все собственными ушами.
Баронесса недоверчиво покачала головой.
– Не думаю, чтобы Альдо вдруг решил заняться политикой.
– И верно, – важно заявил некромант. – Уж явно не его ума это дело!
Тихий хрустальный смех раскатился по парку.
Казалось, это смеется сумасшедшая кукла.
– Но что я знаю доподлинно, – продолжала леди Артанис. – Так это то, что в город приехал новый отряд свирффнеблинов. Не знаю, что у них там происходит в усадьбе, – но Альдо с сыном в два или три раза увеличили свою гвардию.
– И правда, – подтвердил некромант. – Сам видел давеча, в оружейной лавке Мак-Гоблина; ребята все бравые, копий и глеф закупили на целую армию. Воевать, может, собрались с кем-то.
Я обернулся.
Никто, кроме меня, не слышал этого смеха.
Может, от Френкиной родни у меня уже крыша едет?
А не вбить ли себе в макушку пару гвоздей, чтоб крепче держалась?
– Ну, не знаю, – ответила баронесса. – С чего бы им воевать? У них и так все есть. Кстати, Родерик, вы же ведете дела с Хранителями; вам и лучше знать.
Леди Артанис в упор посмотрела на старого некроманта.
Ее острый носик сразу почувствовал недомолвку.
Некромант посмотрел сначала влево, потом вверх, – словно хотел проверить, не подслушивает ли их Альдо, подвешенный к облачку за кальсоны, – затем пожал плечами, неискренне улыбнулся и отвечал:
– Да ничего особенного я не знаю; у нас с ним дела обычные, все как всегда.
Тонкие лепестки тумана появились над крышей старого дома.
Они густели, подрагивали, словно живые.
Казалось, кто-то большой и страшный прячется под моховой крышей, и теперь, осторожно, вытягивает ядовитые щупальца, – желая узнать, кто здесь, и выбрать первую жертву.
Мне захотелось крикнуть:
– Мистер Фергюсон! У вас хатенка горит; несите яичницу, будем жарить, – чего огню пропадать.
Но странное предчувствие заставило меня промолчать.
Конечно, я радуюсь, когда другим плохо, – как и всякий нормальный эльф. Но я не сказал ни слова не потому, что хотел увидеть, как склеп некроманта Фергюсона превратится в веселую костерушку.
Тихий смех вновь раскатился вокруг меня, тонкими безумными колокольцами, – и снова никто его не расслышал.
– Quidquid latet apparebit, – прошептал я.
В колледже Даркмура, мы применяли это заклятие, чтобы проверить, как выглядят юные наставницы без одежды; но если повторить его трижды, ты перенесешься в Истинный мир, где все реально и нет места иллюзиям.
Не советую смотреть в зеркало, пока вы находитесь там.
Отражение вам вряд ли понравится.
Я стоял на склоне горы; узкая тропа убегала вниз, в черную неизвестность, – и очень хотелось спуститься туда, за ней, и узнать, – с чего все начиналось, и на чем зиждется.
Но гораздо сильней было другое желание.
Подняться вверх и коснуться врат Хрустального замка, который стремительно уносился к небу, тысячью тысяч башен.
Никогда в жизни я не видел ничего прекраснее; и больно становилось при мысли, что самое волшебное скрыто, спрятано за белыми облаками, – и все, о чем мне дано мечтать, – это вечность, без отдыха, подниматься по хрустальным ступеням.
А еще я знал, что никуда не пойду.
Ледяной ветер налетел из Забвения.
Он плакал, кружился вокруг меня, пытался заглянуть в душу. Я встал на тропе, у врат Хрустального замка, и смотрел в никуда.
Медленно, одно за другим, из-за горизонта показались щупальца черного тумана. Они тянулись ко мне, затем сворачивались змеиными кольцами, словно тварь примеривалась для решительного броска.
Тяжелые крылья захлопали в поднебесье.
Я поднял голову, и увидел его.
Чандра Ло, дух каменной обезьяны.
– Сойди с тропы, эльф, – приказала Тварь. – Это не твой замок, и не твое сражение.
Шесть кожаных крыл распахивались вокруг оскаленной головы.
Каждое щерилось изогнутыми когтями. Между опахал, змеились тонкие щупальца, с ядовитыми жалами на концах. Ни рук, ни тела у чудовища не было; только лицо, застывшее маской ненависти.
Две длинными, серебряные булавки сверкали на нем, пронзая щеки насквозь. Вместо правого уха корчился рваный обрубок. Треугольная рана темнела на лбу, и прозрачный гной лился из нее, мешаясь с кровью.
– Найди себе жертву послабее, – властно ответил я. – Этот замок находится под моей защитой; ты не сможешь к нему приблизиться.
– Боже мой, эльф, – засмеялся Ло. – Начитался Дэвида Гэммела? Думаешь, все так просто? Твоя ловкость и магия ничто в мире Истины. Здесь может спасти только вера, а у тебя ее нет.
Я шагнул вперед.
– У меня есть вера, – ответил я.
Мои руки поднялись, – и вслед за ними, из глубин земли, выросла крепкая каменная стена, – выше вершин Хрустального замка, выше облаков.
– Смирись, демон. Здесь тебе не пройти.
Чандра Ло улыбнулся.
– Это не вера, эльф, – возразил он. – Это уверенность в себе. А она всегда держится на каком-нибудь пустяке.
Черные крылья дрогнули, и моя стена начала рассыпаться.
Сперва один камень, потом второй, – они вылетали из ряда, с тихим шелестом безнадежности. Я закрыл глаза, мучительно напрягая волю, и пытаясь призвать все то, что много лет считал правильным.
Стена рухнула, и погребла меня под собой.
– Ты проиграл, эльф, – сказал Чандра Ло.
Я медленно поднялся.
Моя вера рушилась много раз, – в Даркмуре, в Лернее, в Пустошах гоблинов. Еще одна упавшая стена меня не убьет.
По крайней мере, не эта.
– Мы еще не закончили, – сказал я.
– Ты ошибаешься, – возразил Чандра Ло. – Только одно может остановить меня. Твоя Вера. Пади на колени. Растворись в яде и нечистотах. Призови на помощь божка, – Баала или Анубиса. Признай себя червем, и я уйду. Но ты слишком горд.
Мои ноги оторвались от земли.
Я медленно поднимался к небу, и алый сияющий меч в моей руке рассыпался яркими искрами.
– Не хотел убивать тебя, Чандра, – произнес я. – Но, похоже, придется.
– Смелость…
Дух мертвой обезьяны кивнул.
– Великая сила в руках слабого существа.
Клыкастый рот чудовища распахнулся, и его смрадное дыхание обрушилось на меня. Оно обратилось в гудящий ветер, завыло, взвилось вокруг бушующим ураганом.
Ветер подхватил мое тело, словно опавший лист, и швырнул об землю.
– Смелости ненадолго хватает, – напомнил Чандра. – Ты либо умрешь в бою, пока она не иссякла, – либо выживешь, и тогда сбежишь домой, поджав хвост. Такова судьба храбрецов, – к вечеру превращаться в трусов.
Новые щупальца вытекали из него, закрывая небо.
Черные крылья распахивались, одно за одним. Теперь он был похож на огромную грозовую тучу, сотканную из тысячи ядовитых змей.
Я пытался встать.
Сил на это больше не оставалось.
Уперевшись в землю руками, я поднял голову и взглянул на Чандру.
– Cuivis dolori, – прошептал я. – Remedium est patientia.
Безумный ветер, плакавший надо мной, превратился в моего друга.
Стежка за стежкой, сплел он бесконечную сеть-кольчугу, и спрятал Хрустальный дворец от Духа умершей обезьяны.
– Терпение, – согласился Чандра. – Мой любимый грех…
Магическая броня рассыпалась пеплом, и я ощутил тлен на своих губах.
– Оно делает тебя беззащитным перед течением времени, – сказал Дух. – Тот, кто терпит и ждет, – расплачивается за дешевые фантики кусками собственной жизни.
Черная туча закрыла почти все небо.
Щупальца Чандры Ло тянулись ко мне, и я слышал, как он смеется.
– Ты должен был уйти, пока мог, маленький эльф…
Яркий ослепительный свет вырвался из моей груди.
Я стоял на коленях.
Теплое, доброе сияние залило Чандру Ло.
Черные щупальца начали съеживаться; когтистые крылья таяли, и огромное, бесформенное чудовище сжалось, с тихим мучитальным стоном свернулось в клубок, – осталась лишь клыкастая голова.
– Любовь.., – прошептал Дух. – Ненавижу. Она и правда сильней меня…
Свет погас.
Моя кожа лопнула, грудная клетка раскрылась оскалом ребер.
Черные гниющие черви посыпались из нее.
– Любовь – прекрасный цветок, но увядает так быстро, – засмеялся Дух.
Я больше не видел неба.
Лишь черный, извивающийся клубок щупалец, до самого горизонта.
Лицо Чандры Ла растаяло, – лишь алые глаза взирали на меня сверху.
– Без веры ты ничто, эльф, – загремел Дух. – Можешь пытаться заменить ее надеждой, любовью, страхом, – но все это лишь солома на пути урагана. Ты никогда не вырвешься из этого ада, эльф. Ты сам его создал.
Я по-прежнему стоял на коленях.
Тяжелый гномовский арбалет вырос в моих руках.
Вырезанный из Древа Отчаяния, он много лет питался водами Скорби. Я сделал этот самострел так давно, что забыл о нем; и о черной стреле, Единственной, лежавшей на его ложе.
Но они помнили обо мне.
– Мне нравится мой ад, – сказал я.
И спустил курок.
Единственная стрела вонзилась в тело чудовища.
Алые молнии растерзали Дух умершей обезьяны, и кровавый дождь пролился на меня.
Я медленно поднялся.
Склизские, дымящиеся куски плоти падали на тропу.
Затем рухнула голова Чандры.
– Желание, – прошептал Дух. – Надо было начать с этого, эльф…
Его глаза закатились, и расплавленный мозг медленно вытек из клыкастого рта и ноздрей чудовища.
Небо очистилось.
Я посмотрел на Хрустальный замок, и бережно спрятал единственную стрелу.
Глава 3. Плантации герцога Брайда
Джоуи заметно приуныл.
– Френки, – недовольно зашипел он. – Вот чёб тебе сразу не выбрать кого-нибудь одного? Потом отказалась бы. А вот видишь, из-за тебя приходится нам теперь таскаться по женихам.
– Николас, а теперь к кому? – спросила леди Артанис. – К Корпатычу или Фламенгарду?
Лорд пожевал губами, и глубокомысленно заявил:
– Какая разница! Что один дундук, что второй.
– А давайте, давайте посчитаемся! – заверещал Джоуи. – Я за Фламенгарда. Кто со мной?
– Мои женихи, – заявила Франсуаз. – Мне и решать. Едем к Альдо.
Наш экипаж свернул на улицу Плененного Люцифера, впереди показались городские ворота.
– Френки, – обратился я к демонессе. – Где живет Корпатыч? Если он Хранитель кладбищенских угодий. Мы что, на погост едем?
– Ой, и шутник вы, ченселлор, – захохотал лорд Николас, и вновь хотел по-дружески ткнуть меня в бок.
Но леди Артанис была начеку, и привычным движением перехватила руку брата. Затем приятно мне улыбнулась и пояснила:
– Клан Хранителей строит дома за городом.