Из восьми книг Щедровицкий Дмитрий

И вдруг он увидел старушек – они

Одна у другой отнимали бутылки,

Валявшиеся, куда ни взгляни,

Ругаясь до самозабвения пылко.

И все же прервать не могли тишины:

Крутой колокольни колонки и дверцы —

Как тайна безропотно-нищей страны,

До дня отомщенья хранимая в сердце.

…И день воссиял. Он поднялся – и шел,

Проулком, землею и небом довольный.

Был издали виден ему хорошо

Сверкавший на башне рассвет колокольный.

1977

ГОЛОС ИАКОВА

И ты во сне бежал – и двинуться не мог,

Как загнанный олень, запутавшийся в чаще.

Кровавый пот секунд, сочившийся на мох,

Был поднесен тебе в твоей горчайшей чаше.

Пригубил ты – и лег.

И в этот самый миг

Звучащие тела мелькнули меж стволами —

И все заполнил свет.

И он вмещался в них,

Но был превыше их, как лик в картинной раме.

И ты забыл про смерть.

Под греблю грубых рук,

Сияя, голос плыл.

Ты вспомнил, как Ревекка

С корицей пряною смешала горький лук, Уча Иакова.

Тебе открылись вдруг

Безумье, нищета и слава человека.

1977

ВНЕЗАПНОЕ

Златая цепь причин и следствий

Порваться может, словно в детстве,

Но вновь сомкнётся, став длинней, —

И крест окажется на ней.

Бывают улицы мрачнее,

Чем птицы в склепах у Линнея,

Бывает, улица вспорхнет —

И засвистит, как зяблик синий,

А ветер – в такт, совсем без нот,

На многолюдном клавесине.

А кто родился на земле —

Пусть галкой рядом с водостоком —

Тому намного веселей,

Чем волнам в море одиноком:

Распахнутый, молящий глаз

Средь слепоты стоокой мрака,

И редко-редко водолаз

Смахнет слезу с больного зрака.

И остается только лес —

Он души сломленные чинит,

Кружа меж годовых колец,

Не вспоминая о кончине.

Допишешь полночью крутой

Жизнь до последней запятой —

И с прошлым будущее свяжешь…

Но это – вовсе не про то.

О главном – ничего не скажешь.

1977

РАЛФ УОЛДО ЭМЕРСОН

Поэма

Еще ни брата, ни врага Не ведал я: был сумрак тих, Но, как ребенок, выбегал Творенья свет из глаз моих:

Секунду кленом пред грозой Стоял он с видом новичка, – Ему стал узок горизонт, И он шагнул за грань зрачка.

Я так хочу его собрать, В душе, как птицу, запереть, И лет мне нужно тысяч пять, А дни сокращены на треть,

Но в эти злые времена

Я лес и небо повстречал,

И верой мысль опьянена,

И я, как ты, – лицом к лучам!..

…Дух заблудился и скорбел,

Дрожал в пути меж «да» и «нет»…

Паденье. Тело. Колыбель.

Американский континент.

А чтобы мальчик не скучал,

Ему картина удалась:

Художник света и луча —

На сто ключей открытый глаз!

И сад, и мельницу, и луг,

И драгоценных рек металл

Он заключал в прекрасный круг,

И краски браком сочетал.

Его учили в те года,

Что цел поныне римский мост,

Но в нем нуждались не всегда,

И по воде ходил Христос.

Хоть миновали сотни лет,

Но с этим каждый был знаком.

А как ему преодолеть

Межзвездной тяжести закон?

И как заставить петь – язык

Простых веществ?

И как вдохнуть

В слепое – свет?…

Звучал призыв,

И он ступил на новый путь…

Старинной Англии холмы,

И дни – как замки у дорог,

И распрямление зимы —

Как детства раннего урок.

И, вместе с Кольриджем творя

В воздушной школе у озер,

По первым строчкам букваря

Скользил его рассветный взор,

И раскрывался снов секрет:

Покуда жив – понять спеши,

Чтоб навсегда не умереть,

Что мир – метафора души!..

Он чьи-то взоры ощутил —

И оглянулся: на него

Смотрели Жители Светил

В поруке неба круговой.

Слепил Платон сверканьем слов,

Ввергал Шекспир в крутой восторг,

И разрывал завесу снов

Великий мистик Сведенборг.

И в жарких залах зрелых лет

Он громко говорил о них —

В их круг воспринятый поэт,

Наследник, брат и ученик…

О миг, застывший в полноте,

О мысль безмерная моя,

О берег пляшущих детей

Для тленных лодок бытия!

Пусть миг за мигом исчезал,

Пусть век вселенная спала, —

Ее проснувшимся глазам

Открылось, как она светла!

Как пыл воюющих морей,

Всевидящий, сгущенный глаз

Она из памяти моей

Твореньем новым излилась.

И Ты, Отец, к стране иной

Меня провел сквозь этот мир,

Ты дал мне пить любви вино

И хлеб страданий преломил,

И я, смешав хвалу и грусть,

Губами луч зари ловлю:

Я ухожу, нет – остаюсь!

Я умираю, нет – люблю!..

1977

Над Иоганном-немцем

Все ниже небо виснет —

Так смерть играет с сердцем:

Набросится – и стиснет,

Но, отпустив, забудет,

Когда окликнет Бог,

И вновь катает судеб

Запутанный клубок…

А ты решил, что просто

Царить в крамольном теле,

Считать по вдохам – версты,

По выдохам – потери,

Гореть созвездьем Рака

В июле золотом,

Кричать во сне от страха

И забывать потом…

Листай, листай страницы

И жди, что боль с любовью

Подробно разъяснится

В обширном послесловье,

Но книга – не такая,

И к ней пролога нет,

И краткий день сверкает,

И вспыхнет черный свет…

1977

ГРОЗА

Гроза подходила негромко,

Но пристально и деловито,

На слух разнимая в потемках,

Что смешано и перевито.

Садовник, средь сумерек поздних

Вошедший проветрить аллею,

Твой взгляд задержался на розах,

Запахнувших, благоговея.

Постой же еще хоть минуту,

Окинь меня взглядом хозяйским,

И душную, плотную смуту

Сними – по привычке, без ласки,

Как ветку, повисшую круто…

1978

ЗАКЛИНАНИЕ

Откройся, город, и в дрожь меня брось,

Как льдинки оземь кидают с размаху,

Как по облакам поверяют свой рост

Задравшие воздух раскрытые маки!

Откройся, город, закутанный в страх,

Случайных встреч лейтмотив сокрытый,

Средь желтых поминок, на черных пирах

Судьбы просеивающий сквозь сито

Внезапных убийств, объяснений в любви,

Игры в королевств исчезающих карты, —

Откройся, город! Ты видишь – львы

Страницы: «« « 12345678 » ... »»