Лето, как лето Галанина Юлия
Шестеро сидели молча, словно это их никак не касалось.
Воины подхватили акватиканцев и потащили из зала.
Шустрик с грустью подумал, что, похоже, обуться им не дадут.
Жалко, что все сорвалось, хотя начиналось так удачно…
Затычка с Полосатиком думали почти так же.
Земля была сырой. И стенки ямы, куда бросили акватиканцев, тоже были сырыми.
Сверху виднелось небо в клеточку. Прочная решетка закрывала вход.
Ходили вокруг ямы молчаливые копьеносцы.
Данюшки тоже молчали. Говорить было не о чем. И не хотелось.
Да и что говорить? Похоже, дело двигалось к концу. К котлу с кипящим маслом.
Как-то быстро все получилось… Хранители Сада не стали ждать недели, пришли раньше.
А остальные акватиканцы и не подозревают, что данюшки явились причиной гибели всего посольства. Ну, как скажешь Учителю Лабео, которого чуть не разрубили ятаганом, что не местные воры украли подругу для Малыша, а его родные ученики? Легче ему от этого станет?
Да и не в этом дело… Похоже, жрецы и толмачи хотели, так или иначе, избавиться от ненужных чужеземцев. Морскому ежу ясно, как любила говорить Самая Маленькая Рыбка, что если ты не моряк, да еще не знаешь тайны проходов подводных скал, то посадить тебя на судно – та же смерть, только не сразу. Так же хотели убить Малыша, чужими руками.
Своя гибель хоть и страшна, но не очень… А вот не своя…
Рыбка, Самая Маленькая Рыбка помогла им, хоть и в глаза не видела Малыша, не видела, как он мучается. А ведь ей и собственных бед хватало, вместо того, чтобы языки учить, зарабатывала на жизнь уборкой. Для нее и второе платье было недостижимой роскошью…
А теперь, если найдут Зорьку, Маленькую Рыбку тоже ждет смерть…
Легче самим три раза в кипящее масло… Как легко оказалось украсть священное животное, но как трудно прожить часы после обнаружения пропажи… И стыдно. Невыносимо стыдно…
Стыдно перед Самой Маленькой Рыбкой, которую неминуемо будут допрашивать. Перед Учителем Лабео, чья шея до сих пор кровоточит. А ведь воины любят мазать ятаганы ядом. Он знал об этом, и не замолчал.
Ведь если бы не его слова, не его мужество, им бы отрубили головы еще в парадном зале.
Как страшно чувствовать холодок кривого лезвия на шее…
И как страшно представлять это лезвие на тонкой шейке Самой Маленькой Рыбки. Обрывать жизнь легче, чем давать… Даст ли Великий Торакатум новую жизнь девочке из Места, Где Всегда Тепло?
Сидя на дне влажной, вонючей ямы, данюшки безнадежно молчали.
Прошел день.
Прошел еще один.
Три дня.
Неделя.
Посольство оставалось живым.
Раз в день решетка отодвигалась, и воины спускали на веревках чан с плохо пахнущей жидкой похлебкой. В ней, как одинокие корабли в море, плавали редкие кусочки прокисшего теста, изображавшие лапшу или клецки.
Чтобы скрасить заточение, акватиканцы тихонько пели родные песни. Или Учитель Лабео рассказывал сказки, а Главный Конюх истории из своей богатой походами жизни. Теперь весь мир за стенами ямы казался сказкой.
Но вот как-то утром, когда небо было еще розовым, решетка отодвинулась и, вместо привычного уже чана в яму, заглянул толмач.
Зажав нос платочком, он гнусаво приказал:
– Подымайтеся, однакось!
Шатающиеся акватиканцы по хлипкой лесенке выбирались наверх.
Как там было ярко, звонко, пахуче! За неделю они совсем отвыкли от красок и запахов.
Полосатик, зажмурившись от яркого света, впервые открыл рот.
– Больше я в эту яму не сяду! – сказал он. – Легче сразу погибнуть!
Воины подхватывали пленников с двух сторон и волокли во дворец.
В том же самом зале их бросили на специально расстеленную циновку. Чтобы грязные пленники не запачкали пол.
– Какой почет! – не удержался Затычка. – Мы теперь почти равны Шестерым.
Опять вдоль стен стояли воины. Опять тощий мальчишка дергал веревку, приводя в движение опахало на потолке. Опять, как статуи из оплывших свечек сидели Шестеро, и толмачи маячили из-за их спин.
Словно не было никакой ямы, и обувь посольства мирно дожидается у двери возвращения своих хозяев с аудиенции.
Но сейчас станет ясно, продолжится жизнь акватиканцев или закончится в месте, где Всегда Тепло?
Наверное впервые за много-много лет открыл рот один из Шести:
– Цетерум ценсэо картагинэм эссэ дэлендам! – прохрипел он.
Его толмач поднял рупор.
– К нашему прискорбию, доказать участие чужеземцев в краже священной не удалося.
После этих слов данюшки почувствовали, как волна жара обдала их тела, и словно громадный камень свалился с сердец. Значит, Самую Маленькую Рыбку не раскрыли. Значит, она останется живой! Хоть бы догадалась убрать Зорьку куда-нибудь из сарая. Чтобы священную обнаружили и уже больше не искали!
– Однакося, – продолжал толмач. – Пребывание чужеземцев на нашей земле нанесло стране непоправимый урон. Похищена священная – это ли не святотатство! Вы!!! – ткнул он зонтиком в акватиканцев, – принесли зло на нашу землю, и приговор остается в силе! До заката солнца вы должны покинуть страну! В непостижимой своей щедрости, Шестеро дарят вам лодку. Если вы пристанете к берегу в нашей стране, будете убиты!
– Спасибо вам за бесконечное гостеприимство! – устало отозвался Главный Конюх. – Желаем вам, чтобы ваших посланцев встречали с таким же радушием в остальных землях. Надеюсь, мы, все-таки, получим лоцмана?
– Мы не можем подвергать чистые души наших подданных растлению от общения с грязными чужаками. Однакося, придется грести так! – ухмыльнулся толмач.
Акватиканцы и не надеялись.
Воины вывели посольство во двор.
Там стояла крытая повозка, затянутая темной тканью. Возле резвились перевертыши.
Пленников загнали в повозку. Щелкнули ремни застежек. Медленно завращались колеса.
Началось последнее путешествие Там, Где Всегда Тепло.
Данюшки по звукам и запахам угадывали ставшие знакомыми места.
Вот журчит вода.
Это фонтан у дворца. Очень красивый. Возле него любят прохаживаться толстые жрецы-чиновники с веерами. Однажды, один толстяк поскользнулся у фонтана на корке и толкнул своего тощего толмача. Тот плюхнулся в фонтан. Только зонтик торчал из воды…
Вот колеса остановились, и стало покачивать.
Это повозка въехала на местную баржу и поплыла с ней по каналам к побережью. Как же приятно было кататься по ним…
Вот слышны со всех сторон резкие крики торговцев. Большой рынок. Здесь Самая Маленькая Рыбка покупала сонный порошок. У разных торговцев, понемногу. Как же мудро она сделала! А не выплывут ли где-нибудь перед зоркими очами воинов, ищущих воров священной, праздничные костюмы данюшек? Или жрецы с толмачами не всесильны, а костюмы давно превратились в новую одежду, юбки и повязки?
Остро запахло вкусным.
Сразу взбунтовались отощавшие на тюремной похлебке животы.
Значит, на юркой лодчонке проскочил мальчишка-торговец едой. В лодке у него установлена жаровенка, на которой, прямо на ходу и готовятся разные закуски. Какое все острое и пряное, язык горит! И вкусное! Денежки, вырученные за игральные камешки Затычки, перешли в руки именно таких торговцев.
Вот баржа замедлила ход и вовсе остановилась.
Среди острых запахов канала возник нежный аромат цветов. Забухали барабаны и запели флейты.
Значит, пропускают очередную процессию. Десятки старших богов, сотни младших. Всем нужны дары и свои праздники.
Вот печально звенят колокольчики.
Значит, справа большой дом на сваях. С расписными стенами, черными перилами и золоченой крышей. С перил свешиваются тяжелые полотнища знамен. Алые с ярко зелеными – цвета воинственного клана.
А вот печальную мелодию колокольчиков перебила веселая.
Значит, слева другой дом. Такой же большой, с такой же крышей и красными перилами. Только знамена висят не ало-зеленые, а черно-розовые. Тоже драчливый клан, вечный соперник первого.
В городе дома так и зовут: “Печальный звон” и “Веселый звон”. А владельцы дерут нос друг перед другом…
Резкий запах морской соли и рыбы. Гомон, шум и плеск.
Рыбный рынок на воде. Смешные лодки без дна. Вместо днищ – сетки, борта толстые, как спасательные круги. В лодках сидит свежая рыба, морские ежи, осьминоги и каракатицы. А рядом полные корзины водорослей и съедобных ракушек.
На бортах лодок примостились торговцы с сачками наготове.
Покупатели, больше покупательницы стоят на мостках и выбирают. Некоторые одеты совсем просто, как Рыбка. Другие разряжены не хуже акватиканских модниц в яркие, длинные, шуршащие платья с широкими рукавами. На ногах у многих забавные деревянные скамеечки – чтобы не запачкать ноги в уличной грязи и быть повыше. А на головах соломенные шляпки, похожие на свернутые кульки или на цветы вьюнка. Смешные.
Надо было подарить Самой Маленькой Рыбке такую шляпку – вот бы она обрадовалась! Как всегда, вовремя не догадались, а сейчас слишком поздно…
Если покупательница выбрала рыбу, продавец – хлоп! – ловко цепляет ее сачком. И вот она уже в корзинке хозяйки. А корзинка выложена листьями. Чтобы рыба не испортилась на жаре…
Данюшкам было жалко остальных. Очень.
Они ведь не знают, что скрывается за глухими стенками повозки. Посольство просидело все время здесь перед закрытыми дверями жрецов-чиновников. Доносящиеся звуки и запахи для них неживые. Акватиканцы не могут представить, какой замечательный город окружал их. Веселый, шумный, бестолковый. И очень мудрый, если узнаешь его поближе. Самая Маленькая Рыбка познакомила друзей со своим городом. И подружила.
Как жаль, что остальные лишены всего этого!
Но вот, похоже, их путешествие-прощание со столицей Места, Где Всегда Тепло, закончилось.
Повозку выкатили на сушу и колеса застучали по мосткам причалов.
Глава девятая
Судно было небольшим. Всего на одну мачту и три весла по каждому борту. И старым.
На палубе стоял крохотный старичок с узкой белоснежной бородой. Юбка у него была длинная, но совсем серая и ветхая. На голове красовалась плетеная из травы, коническая шляпа. Наверное, хозяин.
Кроме него ни одной живой души на пристани не было.
Воины вывели посольство из повозки.
Из носилок вылез толмач. Жрецы-чиновники предпочли остаться во дворце.
По сходням, подталкиваемые копьями воинов, акватиканцы взошли на судно.
Все делалось молча и быстро.
Хозяин выбрался на причал, воины убрали сходни.
Старичок отвязал канаты, удерживающие судно, и, сложив сухие ладошки перед грудью, поклонился чужеземцам. И получил толчок от воина. Шляпа слетела с его головы и упала на воду.
Воины выстроились вдоль причала и, повернув копья наконечником к себе, тупыми концами оттолкнули судно от берега. Затем развернули копья и выставили их частоколом перед собой.
Тощий толмач лениво зевнул, прикрываясь зонтиком.
– Больше не возвращайтеся! – крикнул он в рупор.
Пора было покидать негостеприимную землю.
Ослабленные сидением в яме акватиканцы, запинаясь о непривычные брусья на палубе, пересекающие ее настил от борта к борту, сели за весла. По три человека на весло.
Главный Конюх на корме управлял рулевым веслом, а Учитель Лабео стоял на носу и пытался отсчитывать ритм для гребцов.
Неумело, вразнобой заходили весла.
Судно медленно отошло от ощетинившегося копьями причала.
Мимо высоких воинов, мимо надменного толмача с коварным кинжалом за поясом. Мимо старичка с обнаженной головой.
Все попадающиеся на пути акватиканцев суденышки лихорадочно стремились уйти от них подальше. Как от прокаженных.
Чуть судно вышло на открытое место, Главный Конюх крикнул Учителю Лабео:
– Теперь главная проблема – пройти скалы! Может, ваш опыт что-нибудь подскажет?
– Не подсказывает! – крикнул в ответ Учитель Лабео. – Придется нам тихонько к ним приближаться, может быть, найдем место, где не так мелко, и судно сможет их миновать. Другого выхода я не вижу!
– Мы знаем, как попасть в проход между скалами… – хмуро сказал Полосатик.
– В первый раз вижу человека, который так печально сообщал бы сведения, вытаскивающие его друзей и соплеменников из лап неминуемой смерти!
Учитель Лабео в яме сильно похудел, и шея у него была забинтована, но речь осталась по-прежнему витиеватой.
Полосатик не стал ничего объяснять, просто рассказал секрет, который открыла Самая Маленькая Рыбка.
Настроение на судне сразу изменилось, акватиканцы повеселели.
Все, кроме данюшек.
Данюшки сидели, как и остальные, лицами к корме, и трудолюбиво ворочали веслами.
И смотрели на удаляющийся берег, на скопище крыш и сетку каналов. На золотые черточки шпилей шести башен.
Они не ревели. Правда, не ревели!
С чего им было слезы лить?!
Они же, слава Торакатуму, не девчонки! Радоваться надо, хитрые жрецы и толмачи не знают, что посольство сможет пройти скалы, что в бухте их ждет корабль. Они живые, целые-невредимые. И все хорошо. Это ветер выбивает слезы из глаз. Просто ветер…
Учитель Лабео встал у них за спиной и тихо сказал:
– Достойно пережить поражение тоже искусство. Не бывает так, чтобы шли одни победы.
– А мы еще вернемся сюда! – упрямо сказал Затычка, шмыгнув носом. – Я придумал! Если нельзя увезти отсюда птеригоплихтиху, надо привезти сюда Малыша! Переждем сезон штормов и вернемся с Малышом. И подбросим его в город на Большой рынок. Эти сволочи не посмеют его убить, ведь вся столица будет знать, что появился ихний священный. Они отведут его в Сад, и Малыш заживет там среди своих. Ему будет хорошо! А Король и на панаке поездит!
Огонек надежды засветился в потухших было сердцах Шустрика и Полосатика. Не все потеряно!
– Ты прав, Затычка! – сказал Учитель Лабео. – Твои слова неожиданны, но верны. Если не получилось так, мы попробуем по-другому! Я сам поговорю с Королем! А сейчас наша задача – выбраться отсюда.
Все ждали скал.
Можно было не надрываться на веслах, поставить парус. Но в неопытных руках он мог причинить больше бед, чем принести пользы. Поэтому акватиканцы продолжали грести, хотя ныли руки и болели спины. Надо было миновать скалы засветло.
Главный Конюх правил рулевым веслом и не сводил взгляд с башен-ориентиров.
Но как ни ждали, как ни готовились к появлению скал, те появились неожиданно. Внезапно со всех сторон возникли под водой их острые зубы.
Затаив дыхание, акватиканцы продвигали судно вперед. Казалось, опусти весло чуть ниже, – и оно стукнутся об камень.
Учитель Лабео, стоя на носу, командовал:
– Ровнее, чуть вправо, так хорошо… Прошли!!!
Откуда только силы взялись?
Акватиканцы налегли на весла, стараясь уйти подальше от скал. Теперь им нужно было грести на северо-запад и, отойдя подальше от подводной гряды, повернуть к берегу, найти ту бухточку, где спрятался «Зоркий».
Еще немного – и наступит ночь.
Ее тоже надо пережить. Без еды и питья. Добрые хозяева, конечно же, ничем не снабдили изгнанников. Для них акватиканцы были живыми мертвецами.
Когда миновала опасность, что их снова отнесет на скалы, гребцы устроили отдых.
– Нужно, пока светло, осмотреть трюм! – неожиданно сказал Учитель Лабео.
– Вы что, собираетесь найти там праздничный пирог? – пошутил кто-то.
– Я собираюсь найти там кое-что похуже! – отозвался Учитель Лабео. – Я не верю в простодушие наших тюремщиков. Им очень не хотелось, чтобы мы остались живы. А люди они предусмотрительные. Вы не заметили, что мы потихоньку погружаемся? Мне кажется, нам пробили днище. И пробили с таким расчетом, чтобы это обнаружилось только ночью.
– Сейчас посмотрю! – встревоженный Главный Конюх откинул крышку люка.
– Эй, – недоуменно воскликнул он. – А здесь что-то лежит!
– Что? – вяло удивились остальные.
– Лопни мои глаза! Сами посмотрите! – крикнул Главный Конюх и захохотал, запрокидывая голову к небу.
Акватиканцы вскочили и столпились около люка.
На дне трюма мирно посапывала красавица Зорька. И забот не знала.
Забыв обо всем на свете, о том, что судно потихоньку тонет, еды нет и скоро ночь, акватиканцы пустились в пляс на качающейся палубе.
– Глазам не верю! Глазам не верю! – бормотал Главный Конюх. – Настоящая!!! Живая!!! Спит!!! Ущипните меня!
Данюшки дико скакали вокруг люка и орали на все море воинственные кличи.
Зорьку эти звуки не будили.
Учитель Лабео заметил то, что не заметили остальные.
Он спрыгнул в люк и достал из трюма свернутый в трубочку лист толстой, грубой бумаги, который был привязан к плавнику птеригоплихтихи. Пока все веселились, он разбирал необычные буквы.
– Приветствую вас, люди Третьего Племени! – прочитал вслух Учитель Лабео. – Я, прадедушка Самой Маленькой Рыбки, Глава семьи, обращаюсь к вам. Правнучка рассказала мне, вы прибыли сюда, чтобы найти подругу священного. И стало известно, что Шестью вам отказано, и вас изгоняют. Мудрость Шести, да продлятся их годы, вне сомнения. Но даже Боги совершали ошибки. Я и моя семья не можем допустить, чтобы в далекой стране умер священный. Примите наш подарок, люди Третьего Племени, и пусть на вашей родине счастливо живут и размножаются птеригоплихты. Да хранят вас Старшие Боги! Особо благодарим за мех, он неминуемо принесет в нашу семью достаток!
Учитель Лабео прищурился и прочитал расплывающиеся в вечернем полумраке буковки по краю листа:
– Слова прадедушки записала Самая Маленькая Рыбка, привет вам! Прадедушка говорит, если отчерпывать воду ковшиком, он спрятан на носу, ночь продержитесь. Счастливой дороги! Извините за ошибки в письме, я старалась.
– Удивительно! – воскликнул он. – Девчушка зря извиняется. Написала все правильно, а ведь она, несомненно, перевела слова старичка на наш диалект.
– Она вообще языки с лету берет! – буркнул Полосатик. – Талант…
– А ваше участие в этом предприятии, несомненно, имеется? – подозрительно спросил Учитель Лабео. – Не верю я, что без вас не обошлось!
– Совсем чуть-чуть! – отрекся от кражи и грядущей славы Затычка.
– Но как же они осмелились? – покачал головой Главный Конюх. – В конце концов, что им наши беды? Мы – чужие. Это был громадный риск, на волоске от смерти. Они шли против воли Шести! Великое мужество надо иметь, и великое сердце!
Учитель Лабео задумчиво снял очки.
– Я думаю так… – сказал он, протирая обтрепавшимся краем одежды стекла. – За длинными словами толмачей скрывается пустота, но для прадедушки Самой Маленькой Рыбка птеригоплихт – по-настоящему священное животное, неважно в Саду Священных он живет, или в Союзе Королевств. Поэтому они помогли нам, невзирая на опасность. Мне жалко, что мы не сможем отблагодарить их!
– После таких слов, в книжках все обычно роняют слезы умиления, – невозмутимо сообщил Затычка, уклоняясь от затрещины, которую хотел ему отвесить Главный Конюх. – И это называется мораль. Зато бантики с ваших тапок пришлись им по вкусу. Принесли в целую семью надежду на будущее богатство. Послужили, так сказать, делу мира!
Как здорово после разлуки и приключений опять встретиться с друзьями!
Починенный «Зоркий» только и ждал возвращения посольства, чтобы распустить все паруса и понестись обратно. Домой!
Акватиканцы отмылись, наелись, выспались.
Корабельный Лекарь истратил почти весь свой запас пластырей и бинтов на их болячки. И был страшно рад, что у него в кои-то веки появились пациенты, – Морские Корабелы болеть упорно не хотели!
Пока забинтованное и измазанное йодом посольство восстанавливало силы сном, Корабельный Плотник построил роскошное жилище для будущей подруги Малыша. Спящая красавица, как сказал осмотревший ее Лекарь, должна была вот-вот проснуться.
Вся команда ждала этого, и даже Капитан, сурово бормотавший, что «Зоркий» – не бродячий зверинец, когда никто его не видел, пробирался на секунду в трюм к клетке и любовался на птеригоплихтиху.
Уже далеко позади осталось Место, Где Всегда Тепло…
Глава десятая
“Почему почти все красавицы такие вредные и капризные?” – не раз, и не два задавали себе вопрос данюшки в следующие дни.
Потому что красавица Зорька приятным исключением из этого правила не оказалась.
Она благополучно очнулась, легко перенесла длительный искусственный сон. Не стала протестовать против корабля и нового жилища.
А вот есть отказалась. Наотрез.
Ни траву, ни листья, ни коряги Зорька кушать не желала.
Сначала данюшки не встревожились. Просто не проголодалась и все. Во сне же силы не расходуются, – вот есть и не хочет.
Но Зорька не ела день, два, три, четыре…
Друзья запаниковали. Слегка. И принялись принимать меры.
Затычка наскреб с коряги побольше трухи, сложил, как в чашку, в широкий лист.
Держа лист на вытянутой ладони, на четвереньках подобрался к парящей над полом клетки красавице, стараясь подсунуть ей угощение прямо к ротовому отверстию.
– Цыпа, цыпа, цыпа, моя девочка! – ворковал он.
Зорька недоуменно посмотрела на четвероного кормильца и негодующе фыркнула.
Вся труха, с таким трудом, набранная Затычкой, взвилась в воздух и опустилась ему на лицо.
– Ах ты, паразитка! – возмутился Затычка, хлопая запорошенными ресницами.
– Ей не понравилось, что ты с ней, как с курицей обращался! – хохотнул Полосатик. – Тоже мне, цыпа, цыпа, цыпа! Утро в деревне! Попробуй позвать киса, киса, киса!
– Раз такой умный, корми сам! – огрызнулся Затычка, рукавом стирая труху. Она запудрила его не хуже иной пудры.
Полосатик нагреб охапку самой свежей травы и, протянув ее сквозь прутья, принялся уговаривать строптивицу.
– Попробуй травки, Зоренька, попробуй моя сладкая! Травка вкусная, свежая, аж сок с нее капает!
– Сам бы ел, да живот болит! – подсказал ему в спину Затычка.
Полосатик на подковырку внимания не обратил и продолжал уговаривать:
– Попробуй, девочка, попробуй, красавица!
Зорька почти поддалась на его льстивые уговоры и, приблизившись, понюхала охапку.
– Ах, какая травка сахарная! – разливался соловьем Полосатик. – Просто халва с медом, а не трава!
Но Зорька, словно опомнившись, резко отскочила, не тронув ни травинки.
– Не надо было про халву с медом трепаться! – заметил Затычка. – Она на тебя за вранье обиделась!
– А ты что молчишь! – накинулись они вдвоем на лежащего в гамаке Шустрика.
– А я думаю! – отозвался Шустрик. – Вы и без меня народ веселите лучше цирка!
В трюм спустился Корабельный Лекарь.
– Что, не ест? – спросил он.
– Не ест! – кинулись к нему данюшки. – Неужели не довезем, помрет с голоду? Ведь уже какой день пошел!
– Ну, до этого, я думаю, не дойдет! – обнадежил их Королевский Лекарь. – Такие животные без еды могут обходится долго. Если уже совсем дело туго будет, придется насильно в нее пищу впихивать. Хотя, конечно, очень не хочется.
– А вы знаете, почему она отказывается от еды? – спросили данюшки. – Может, это болезнь?
Читать бесплатно другие книги:
