Ева. Гибкий график катастроф Георгиева Инна

— Пересменка у них! — признался, глядя в ее насупленное лицо. — А заплатил я только одному за ближайшие два часа. Но мне кажется, этого времени будет вполне достаточно.

Ева сузила глаза, но уточнять не стала. Видимо, снова обиделась. Нет, ну нормально?! Она тупит, а я виноват. Бросив на меня злобный взгляд, ведьма припустилась вперед с такой скоростью, что я едва успел схватить ее за плечо:

— Придержи лошадей, доверчивая моя. Мы пришли.

И указал на разрытую могилу у самой оградки. Ева остановилась как вкопанная.

— Но этого же не может быть, — пробормотала чуть слышно. — Я точно помню, что вчера ночью этот квадрат был не тронут.

— Серьезно? — покосился я на нее. — Может, просто не заметила?

— Я здесь приземлилась, Шурик, — подняла она на меня серьезный взгляд. — Вот там, — кивнула на могилу левее, — лежит Иван Сергеевич, пятьдесят седьмого года захоронения. А рядом — его супруга, Нина Петровна. Она умерла на год раньше. А там, у самого забора, могила была настолько старой, что буквы на дощечке нельзя было прочитать. Но я пыталась. Думаешь, мне удалось бы не заметить яму под памятником в два метра глубиной?

Я задумчиво поскреб подбородок. Наверное, не удалось бы. Вот только странно как-то получается… Что же это за вредитель такой? Наглости ему не занимать. Неужели он до сих пор не понял, что его деятельность привлекла ненужное внимание? В конце концов, если ты призываешь армию, не умнее ли закапывать за собой следы вандализма? Так хотя бы сторож кому попало не рассказывал бы, что у него могилы разворовывают… А уж вернуться на кладбище после того, как здесь побывали ведьмы…

— Он либо очень смелый, либо очень глупый, — пробормотал я вполголоса.

— А может, просто достаточно сильный, чтобы не обращать на нас внимания? — сглотнула Ева.

Я не выдержал и словно невзначай приобнял ее за плечи. Если честно, ожидал визга в стиле: «Руки свои убрал!», но его не последовало. То ли она действительно испугалась, то ли решила помириться. Эх, надеюсь, что второе; терпеть не могу с ней воевать, особенно когда не знаю причины ссоры.

— Предлагаю раньше времени не паниковать, — ободряюще улыбнулся, заглядывая ей в глаза. — Кем бы ни был наш некромант, пока у него не так много скелетов. Кстати, ты обратила внимание, что он выкапывает только самые старые трупы? Как думаешь почему?

Ева задумалась:

— Не любит запаха гниющей плоти?

— И это возможно, — кивнул я. — Но с такими воинами ему будет сложновато устроить зомби-апокалипсис. У скелетов, знаешь ли, амплуа не то.

Девушка хихикнула, но тут же снова приняла серьезный вид:

— А зачем они ему тогда сдались?

— Отличный вопрос, — согласился я, перебирая в уме варианты. — Мы обязательно его зададим, как только отыщем нашего владыку мертвых. А пока предлагаю пробежаться по кладбищу и осмотреть остальные могилы.

Ева угукнула, кивая куда-то на юго-запад:

— Владимир сказал, что обошел все и не нашел ничего особенного. А мы с Полиной были только у одной, в самом центре.

Я поморщился, когда она упомянула имя «жениха», но решил не заострять на нем внимание.

— Вот давай с нее и начнем, — примирительно улыбнулся ведьме. Она кивнула и первая пошла вперед. А я обернулся на мгновение и еще раз окинул взглядом могилу у ограды.

Что-то здесь было не так.

Только вот что?..

Ева Моргалис

— Ага, — кивнула Полина, сидя рядом со мной на больничной каталке. — И что ты ему сказала?

— Что хочу заскочить к тебе на полчасика, — со вздохом ответила я.

Подруга улыбнулась:

— Это правильно! А он что ответил?

— Что у него нет «получасика» и спросил, сможешь ли ты привезти меня домой, если он оставит меня здесь…

— И что ты сказала?

— Что сможешь…

— А он?

— Он спросил, как именно ты это сделаешь.

— А ты?

— Я сказала, что у тебя мотоцикл.

— Гм. А он?

— А он дал денег на такси…

На этом месте Поля все же не выдержала.

— А ты?! — сузив глаза, процедила она сквозь зубы. Ну еще бы! Алекс давно говорил, что она — не слишком хороший водитель (и это я сейчас передала так называемую «light-версию», потому что реальную цитату цензура бы не пропустила). Мне садиться на ее байк воспрещалось категорически, и Полина от этого не то чтобы злилась — скорее сатанела. Я же, в свою очередь, с Шуриком старалась не спорить и ездила с готессой так, чтобы он не знал. Беспроигрышная ситуация для того, кто оказался между молотом и наковальней.

— Что я? — переспросила ухмыляясь. — Деньги взяла. Или ты думаешь, я лишней сотне места в кошельке не найду? А домой поеду с тобой, конечно.

Поля улыбнулась, правда, так кровожадно, что мне стало не по себе. Кажется, сегодня нас ждут гонки по пересеченной местности, чтобы доказать Шурику (который об этом даже не узнает), что у Матиаса Валкнера[2] есть могучий гот-конкурент.

— Между прочим, а как вы по кладбищу походили? — вернулась подруга к главной теме нашего разговора.

Я неопределенно пожала плечами:

— Быстро. Алекс даже ни о чем не спрашивал. Так, обежал могилы с серьезным лицом и уже хотел отвезти меня домой, но я решила заглянуть к тебе… а дальше ты знаешь.

— Понятно, — скептически хмыкнула Полина. — А я-то была о твоем Шурике более высокого мнения. Неужели он даже поприставать не решился?

У меня брови сами собой взметнулись к прическе, и готесса хохотнула:

— Да ты что! Это же такая романтика! Вечер, солнце садится, склепы, могилки аккуратные… красота!

— А еще: зима, сторож с ружьем и трупы вокруг! — отрезала я. — Извини, Полечка, но я не любитель извращенных удовольствий. К тому же…

Тут я наклонилась к ней ближе, словно нас мог кто-то подслушать в этом глухом закоулке огромной больницы, и вкратце рассказала о том ушате гадостей, который вылила мне на голову Виктория Плагунова.

— И, знаешь, что он сделал? — грозно уточнила в конце монолога.

Полина нахмурилась:

— Кто конкретно?

— Ну Алекс же! — возмутилась я. Готесса нахмурилась еще сильнее:

— Прости мою недогадливость, но разве он должен был что-то сделать?

Скажу честно, я от этого вопроса впала в легкий ступор.

— Полина, ты чем меня слушала? — взмахнула руками. — Вика сказала, что он меня не ценит! Что мне не дарят подарков! Что я их просто не заслужила и что я наскучу ему через две недели!

— Да какая, к черту, разница, что сказала Вика?! — тем же возмущенным тоном, в унисон со мной, рявкнула готесса. Я клацнула зубами, от неожиданности слишком резко закрыв рот. А Полина, меж тем распаляясь все сильнее, уже почти нависала надо мной, грозно рыча в лицо. — Ты — ведьма, Ева! Три месяца назад ты спасла мир от вторжения демонов, а тебя смогла вывести из равновесия какая-то смертная девчонка?! Ты хоть сама понимаешь, как смешно это звучит?!

— Но… как же?.. — попыталась было возразить я, но меня решительно перебили:

— А твое общение с Шуриком?! Это же бред какой-то! Мне иногда кажется, что ты с ним на эльфийском говоришь, а он с тобой — на клингонском! Неужели нельзя прямо сказать парню, что именно тебя не устраивает? Или ты даже сама не способна выразить это словами? Вообще-то это понятно: одна мысль о том, что тебя расстроил выпад бывшей девушки твоего нынешнего парня, пробивает меня на ржач. Но! — Тут она коварно улыбнулась, внезапно возвращаясь к шепоту, и, сунув руку в карман, достала пакетик с белым порошком. — Я совсем не против идеи о том, что Алекса нужно наказать.

У меня глаза сами собой стали в два раза больше. Во-первых, я, конечно, все понимаю, но — порошок? Не слишком ли радикальные методы? А во-вторых: за что его наказывать, если сама Полина только что сказала, что в ситуации с Викой виновата только я?

— Что значит «за что»? — удивилась готесса. — Было бы за что, вообще убила бы! А если серьезно: за невнимательность! Ну ладно ты — дубина неотесанная, в любовных делах вообще бестолочь.

— Ась?! — пискнула я, поскольку от негодования голос стал вдруг, как у волка из сказки «Семеро козлят» после встречи с кузнецом.

Готесса демонстративно закатила глаза:

— А как еще тебя можно назвать? Я чуть не поседела, пока свела вас с Шуриком, и что в итоге? Вместо того чтобы найти общий язык, ты обижаешься и уходишь в себя. Знаешь, это очень бесит! Но Алекс в отличие от меня должен не возмущаться, а спрашивать, что не так! Допытываться до победного конца! Пока ты не расколешься.

— Должен? — неуверенно уточнила я, начиная потихоньку сомневаться, что меня можно назвать адекватным человеком.

— Конечно! — решительно кивнула Поля. — Любовь ведь зла? Куда ж ему деваться-то? Сам влюбился — теперь пускай и мучается!

— Слушай, я не понимаю, ты вообще на чьей стороне? — возмутилась я. Нет, серьезно: еще немного, и мой комплекс неполноценности ее силами расцветет махровым цветом!

Готесса улыбнулась, молча взяла мою ладонь в руку и положила на нее пакетик с порошком:

— Я же тебе это даю, не ему! Значит, на твоей. Не волнуйся, бери. Все будет хорошо. Он у тебя чай любит? Вот и чудесно, подсыпешь как-нибудь вечерком. Поверь, тебе понравится.

Я покосилась на сомнительный подарок:

— А меня за это не посадят? Ну знаешь, по статье «хранение и распространение»?

Готесса только рассмеялась, следом за чувством собственного достоинства безжалостно втаптывая в землю мое и без того невысокое мнение о собственной смекалке. Правда, ее веселье длилось недолго. Потому что в этот момент из-за поворота вынырнула невысокая светловолосая девушка в очках. Цокая по мраморному полу как подкованная антилопа (и, надо отметить — передвигаясь по нему с такой же скоростью), эта хрупкая на вид интерн в белом халате и юбке чуть пониже колена пронеслась по коридору и остановилась перед готессой с таким видом, словно собиралась вынести ей смертный приговор: руки в боки, брови насуплены, губы мелко дрожат.

— Я разве не просила тебя подготовить историю болезни Карнауха?! — высоким разъяренным голосом вопросила она. Я вздрогнула и на всякий случай отползла на противоположную от Поли сторону каталки.

— И я это сде… — попыталась было оправдаться готесса, но девушка топнула ногой (похоже ее каблуки действительно были подбиты железом, потому что звук пошел такой, что у меня уши заложило) и взмахнула рукой, тыкая в Полю пальцем с короткими, но ухоженными коготками:

— Я не спрашиваю, почему у тебя не получилось! Я жду эту историю уже два часа! Не смогла сделать — хотя бы предупредила. А ты сидишь здесь и болтаешь непонятно с кем!

— Ты была занята, когда я сделала… — снова попыталась вклиниться Полина.

— Я знаю, что я была занята! — белугой взвыла девушка. Причем белугой, которой явно прищемили что-то очень ценное, потому что звук из просто громкого к концу предложения перешел почти в ультразвук. — Это ведь ты уже четверть часа сидишь здесь, как будто в больнице заняться нечем!

— Да погоди ты орать! — с перекошенным лицом, но все еще пытаясь удержать миролюбивый тон, процедила Полина. — Я подготовила историю! И отнесла ее на пост! Можешь забрать ее там и…

— Ну вот что у тебя за привычка?! — Девушка изменила тон настолько быстро, что я даже мысленно присвистнула в восхищении. — Неужели сразу нельзя было сказать как есть?

Поля замерла с таким видом, будто только что проглотила целую пригоршню волчьих ягод.

— Ирина, — хриплым голосом сказала она наконец, — тебе не кажется, что у нас с тобой получается какой-то неправильный диалог? Ты только за сегодня наорала на меня трижды! Будь на твоем месте кто-то другой, я бы сказала: «Хватит вопить, истеричка!» Но я тебе всего лишь посоветую успокоиться… где-нибудь на безопасном от меня расстоянии!

И вот тут девушка сделала то, чего я никак от нее не ожидала. Она всхлипнула и прижала ладонь к губам.

— Ты даже не представляешь, как могут ранить твои слова! — заявила трагично, и с видом до глубины души оскорбленной личности побежала обратно по коридору.

Мы с Полиной одинаково круглыми глазами смотрели ей вслед, пока тонкая фигурка не скрылась за поворотом. Потом готесса мрачно, сквозь зубы, выдохнула:

— И снова, блин, я виновата. Ну что ты будешь делать?!

Теряясь в догадках, я медленно повернула к ней лицо: и это говорит тот самый человек, который только что утверждал, что я не должна позволять Вике себя обижать?!

— Что это вообще было такое, а?! — спросила пораженным шепотом. Кричать как-то не хотелось: не дай бог злобная девочка услышит и вернется!

— А вот это, милая моя подружка, — демонстративно развела руками Полина, — была Ирочка Колесова. Моя напарница по «труповскрывательству». Я же тут как бы на факультативе, а она — настоящий будущий патологоанатом. И слава богу, скажу тебе, потому что нужно быть мертвым, чтобы терпеть ее больше двух часов подряд. То есть либо ты уже прибудешь к ней хладным трупом, либо она тебя таким сделает своими мм… эксцентричными выходками. Короче, Иру поставили мне в пару.

— Ну хорошо, — мотнула я головой. — В принципе, учителей я понимаю. И даже трупы как-то могу понять. Но ты?! Как ты можешь спускать ее визги на тормозах?!

— Да очень просто, Ева, — отмахнулась готесса, будто это и не она вовсе была одним из самых скорых на расправу людей в моем окружении. А это, надо признать, очень показательно, учитывая, что в окружение входили мама, Алекс и другие странные личности, включая Васю-единорога. — Во-первых, в душе Ира — нормальная девчонка и вопит только по работе и только в крайних случаях. Ну если просто не разобралась, не расслышала, не успела сообразить. А так вообще мы с ней у одной каталки неплохо срабатываемся. Она даже говорит, что мои идеи ее вдохновляют, представляешь?

Вообще-то да, как раз в это я могла поверить. Ведь идеи у Полины обычно бывали такие, что кто-кто, а любители мертвечинки должны были их оценить.

— То есть ты ее как бы Муза? — хмыкнула догадливо.

Готесса оскалилась.

— А муза у нее нет. Вот такая в зизни зопа, — процитировала она старый анекдот и вздохнула. — Хотя вообще-то да. Она поддерживает мою жажду к экспериментам, я прощаю ей вопли. Но кроме этого, мне с ней ругаться просто невыгодно. Понимаешь, Ева, студенты-патологоанатомы по большей части тот еще рассадник пьянства, лени и пофигизма. Ну а чего им париться? Пациенты и так мертвы, хуже им не сделается. Можно не спешить, не осторожничать…

— А ты не хочешь быть частью такой компании? — недоверчиво уточнила я.

Поля фыркнула:

— Шутишь? Да если бы я могла — я бы ее основала! Только вот я не могу. Потому что эта кучка эскулапов будет сдавать экзамены таким же безразлично настроенным педагогам. А я — папе. Разницу чувствуешь?

Я вспомнила старшего Казакова и мысленно присвистнула: о да! Еще как чувствую. Полинкин папа отлично смотрелся в роли стимула. А еще в роли ухоженного Бармалея или чуточку заросшего демона: эдакий брутальный бородатый дядя лет под сорок. Обычно в косухе, черных очках и на байке. Мужичок из тех, кто одним взглядом лечит запоры и куда логичнее смотрелся бы костоправом, нежели хирургом. Мне как-то даже рассказывали, что одна его пациентка вырубилась до прихода анестезиолога только от вида своего врача. Скорее всего врали, конечно, но спорить я не решилась.

— Короче, мне пришлось найти студента-старшекурсника, который здесь не просто штаны протирает, а реально старается чему-то научиться, и попроситься к нему в команду. Лучшим кандидатом оказалась Ирина. Мне, конечно, периодически хочется ее убить, но ради высшей цели приходится терпеть.

— Ну ничего, — улыбнулась я. — Зато прокачаешь выдержку. Это еще никому не вредило.

— Выдержку? — саркастично переспросила подруга. — Да я буквально познаю дзен. Иногда по два раза на дню. Ладно. — Она спрыгнула с каталки и потянулась. — Раз мы уже выяснили все с историей болезни, а я получила свою порцию звездюлей, предлагаю ехать домой.

Я покосилась на часы: шесть вечера. Ну да, можно было и в особняк возвращаться. Хотя для Полины это было детское время, да и я с удовольствием посидела бы где-то вечерком. Ну я же тогда не знала, что неожиданное приключение ждет меня не в кафе или пабе, а, наоборот, у порога родного дома? И когда оно предстало передо мной во всей своей красоте, я едва не свалилась с мотоцикла застывшей от изумления деревянной куклой. Потому что на звук Полинкиного оглушительного транспортного средства (ну, правильно, зачем ей глушитель? Пускай все знают, что она едет!) дверь особняка отворилась и на пороге возникла фигура, которую я меньше всего ожидала увидеть здесь и сейчас:

— Юлиан?!

Знаете, он совсем не изменился. Ну то есть вырос, конечно: все-таки десять лет прошло с нашей последней встречи. Из маленького восьмилетнего мальчика превратился в рослого парня с аккуратной стрижкой, широкими плечами и развитым не по годам торсом. Но даже несмотря на все это я узнала бы его сразу, с первого взгляда. Из-за ямочек на щеках, наверное, которые так здорово украшали его симпатичное лицо. Или светло-серых глаз под темными бровями. А, может, потому, что он был единственным, кто мог распахнуть объятия и ринуться мне навстречу с воплем:

— Евлампий! — после того, как единственное, что связывало нас на протяжении десяти лет, — это рождественские открытки невнятного содержания.

Но, знаете, я все равно была рада его видеть. Потому что Юлиан был частью моего детства, которого у меня, кстати, было не так и много. Только вот как объяснить Шурику, что между мной и этим «Финистом — Ясным Соколом» ничего, кроме дружбы, нет и не было никогда?

И… кхм… как объяснить это же самому «Финисту», когда он вот так крепко прижимает меня к груди и с придыханием шепчет на ухо, касаясь мочки губами:

— Маленькая моя нареченная! Как же я по тебе скучал!

Первая мысль, пришедшая в ответ, была:

«Какое счастье, что Алекса нет дома!»

А то с подобным подходом Юлику в перспективе грозило скучать не только по детсадовским невестам, но и по выбитым передним зубам, когда-то здоровым почкам и другим не менее ценным частям тела. Блин, ну разве можно вот так вваливаться в чужую жизнь? Может, я уже влюблена в другого? Или мне просто не нравится, когда меня обнимают? Или у меня, блин, лишай и ко мне по медицинским соображениям прикасаться нельзя?!

— Юлиан, — осторожно похлопала его по плечу, кое-как вывернув руку из цепких пальцев «нареченного», — на нас люди смотрят!

Чародей удивленно поднял голову и едва не отпрыгнул, наткнувшись взглядом на Полину.

— «Люди» — это я, — оскалилась она, таращась на Юлиана как на диковинную зверушку: вытянув шею и подойдя к нам почти вплотную.

— Добрый вечер, — мило улыбнувшись и от того став еще больше похожим на героя русских народных сказок, поздоровался «Финист». — Меня зовут Юлиан Шакуров. Я — Евин друг и…

— Ага! — язвительно фыркнула готесса. — Вижу я, какой ты друг!

— Что вы имеете в виду? — изогнул «Финист» бровки домиком.

— Кочерыжки, говорю, свои от Евы убрал! — вдруг рявкнула Полина так громко, что с меня звуковой волной чуть шапку не сорвало. — Пока целы!

Юлик тут же послушно разжал объятия.

— А я и не думал, что в наше время еще остались дуэньи, — заявил веселым тоном.

Однако я была настроена не столь миролюбиво и, получив наконец свободу, тут же схватила подругу под руку.

— Подожди-ка здесь, — буркнула Юлиану, оттаскивая Полю подальше в сад. — Слушай, откуда вдруг столько агрессии?

— Агрессии? — с напускным смехом переспросила готесса, поглядывая на парня из-за лохматой елки. Он стоял спокойно, широко расставив ноги и удерживая на лице добродушную улыбку. Казалось, ничто не может заинтересовать его больше, чем узорчатые перила особняка. Но я могла поклясться, что видела, как шевелятся его уши под светлыми локонами. — Ты еще не встречала настоящей агрессии, Ева. Хотя это ничего! Что-то мне подсказывает, что у тебя скоро появится такой шанс, — и добавила, подозрительно сощурившись: — Смотри на него: прислушивается, гад!

— Да где же гад-то?! — удивилась я. — Нормальный вроде парень!

На меня скосили раздраженный взгляд:

— А Шурику своему ты это сможешь вот так же просто сказать?

Тут-то мне сразу и поплохело, потому что Поля наступила на больную мозоль. Алексу вообще сложно было что-то объяснять, а уж присутствие постороннего парня в собственном доме… Да еще парня, который вот так, вслух, называет меня «невестой»…

— Считай, что я твоему красавчику сейчас жизнь спасаю, — хмуро закончила Полина. — Потому что, если он облапает тебя на глазах Соколова, ему придется искать протезы и, возможно, не только на передние конечности.

— Да ладно, — нервно хихикнув, попыталась отмахнуться я. — Мы с Юликом — просто друзья. Он ничего такого не имел в виду…

— Очнись, Ева! — шепотом возмутилась Поля. — Ты же не дура! Даже с твоим уровнем наивности нельзя не заметить, что этот «просто друг» смотрит на тебя, как я — на шоколадку. Нет, в обычной ситуации я бы за тебя только порадовалась: такой красивый и такой влюбленный. Но у тебя уже есть один красавчик, который, во-первых, тебе не безразличен, а во-вторых, точно не смирится с вот этим кандидатом. Так что мой тебе совет: сразу расставь с Юликом точки над «i». Ну или сделай то же самое с Александром, только меня предупреди заранее.

— Зачем? — тупо переспросила я, все еще гадая, на какие дополнительные части тела Юлику могли понадобиться протезы.

Поля хмыкнула:

— Чтобы я знала, кому из них помогать ценными подсказками, а кого — гнать от тебя зачарованной метлой!

Я нахмурилась, соображая, что именно она хотела сказать, а потом замахала руками:

— Ты что! Какие вообще могут быть варианты?!

— То есть выбираешь Юлиана? — коварно ухмыльнулась готесса.

— Нет! — воскликнула я. — Алекса! Конечно, Алекса!

— Да ладно! — улыбнулась Поля, слегка отодвигая ветку, чтобы «Финист» оказался в поле нашего зрения. — Почему ты так категорична? Посмотри на него! Какая попа, какие ноги, какие бицепсы! А волосы? Да сам принц Чарминг позавидовал бы таким волосам!

— Поля! — рыкнула я. — Хватит меня соблазнять!

— То есть у меня все-таки есть шанс тебя соблазнить? — с предвкушением сузила она глаза.

Я фыркнула и непреклонно сложила руки на груди:

— Да скорее ад замерзнет, чем ты убедишь меня променять Шурика на этого парня.

— Ой не зарекайся, подружка, — опять оскалилась готесса. — Ты же его совсем не знаешь. Может, он классный?

— Я тебя сейчас ударю!

— Хорошо-хорошо! — с видом поверженного противника подняла она ладони вверх. — Мне все понятно: любовь, верность и прочие святые ценности… Юлик — просто друг, Алекс — мужчина твоей жизни. Так и запишем. Обнимашки, правда, в эту теорию не вписываются…

— Я поговорю с Юлианом, и он больше не будет!

— Вот и отлично, — улыбнулась Полина, кивая на уже начавшего подмерзать парня. Он-то из дому выбежал без пальто, в одной рубашке. Не самый удачный выбор для начала февраля.

Черт, если бы я только знала тогда, что с Юлианом разобраться будет сложнее, чем воспроизвести тригонометрическую формулу комплексного числа! А спрятать его от Алекса, когда рядом постоянно находилась такая болтливая Поля, еще сложнее. Ну я же и представить не могла, что ее гениальный план по развитию наших отношений включал не только мою абсолютную верность, но еще и периодические вспышки ревности у заклинателя?! Ведь нет же в хозяйстве никого полезнее, чем виноватый парень? А он был виноватым, раз я не променяла его даже на красавца-«Финиста», а он все равно бесится! В общем, у Полины была своеобразная логика, непонятная простым смертным, и поразительно длинный язык, успешно действовавший на нервы моему заклинателю. Я долго не понимала, зачем она это делала, и склонялась к мысли, что подруга просто развлекается. Алекс же, как мантру, повторял фразу о том, что девушек не бьют, и всеми силами старался держать себя в руках.

Но это все было потом.

А сейчас на пороге моего дома стоял Юлик, с которым нужно было что-то решать. И я даже не знаю, что бы придумала, если бы в этот момент по ступеням крыльца не сбежала мама. Она внимательно осмотрела двор, демонстративно поежилась (ну еще бы ей было не холодно в шелковом халатике в минус восемь!) и пропела:

— Евочка, солнышко, ну разве можно держать гостя на морозе? Заходите в дом!

Юлиан сориентировался первым и, кивнув маме, скрылся в недрах особняка. Ядвига с улыбкой покосилась ему вслед и деловито уточнила, когда мы с Полей подошли на достаточное расстояние:

— Где Алекс?

— Уехал куда-то, — пожала плечами я. — Сказал, что по делам. Когда вернется — не знаю.

— Вот черт! — скривилась ведьма. — Такое шоу обломилось…

— Мама! — возмутилась я, но Ядвига только в недоумении хлопнула ресничками:

— А что такого?! Я же не говорю, что стала бы их подзуживать!

— А ты бы не стала? — недоверчиво насупилась я.

Мама посмотрела на меня с видом оскорбленного достоинства:

— Разумеется нет! Потому что, зная твоего Александра, в этом не было бы необходимости.

Я только прорычала что-то нечленораздельное в ответ и быстрым шагом ускакала в гостиную. Мама с Полей обменялись довольными улыбками и поспешили следом.

Я обежала комнату глазами: там сейчас собралась почти вся семья Соколовых, любопытная Полина, мама и Юлиан. Поскольку он и был причиной нашего сбора, неудивительно, что именно к нему были прикованы все взгляды. Причем такие взгляды, что мне на месте Юлика захотелось бы поменять дислокацию. Например, на джунгли Амазонки — там, говорят, можно хорошенько спрятаться. Или на Сибирь, как вариант. Хотя, судя по лицам некоторых, даже вечные льды Арктики вряд ли бы стали достаточно надежным убежищем…

Егор уставился на «Финиста», как бык на плащ тореадора. Казалось, он вот-вот выпустит струю пара из ноздрей, взревет и начнет бодаться. Причина такой вражды была очевидна: Шакуров при более близком рассмотрении оказался симпатичнее Соколова. Нет, они оба были вполне себе ничего: каждый на свой манер. Но Егор, похоже, впервые столкнулся с таким могучим конкурентом, а потому просто не знал, что с ним делать. Юлиан же, наоборот, к подобной реакции со стороны мужчин давно привык и на злобные взгляды моего брата не реагировал. Чем, конечно, злил того еще сильнее.

Богдан в этом плане был попроще. Он гарем растерять не боялся, а Полина ему сразу, одним подзатыльником, дала понять, что в «Финисте» не заинтересована. Правда, у нашего дизайнера тут же возник закономерный вопрос о том, что о Юлике думает Алекс. Но задать его вслух он не решался, поскольку в комнате присутствовали еще и Егор с Георгием. Потому он тоже ничего умнее не придумал, кроме как сидеть и напряженно буравить гостя взглядом.

Кстати, о самом старшем Соколове. Похоже, он пока не был готов к тому, что давнишний ухажер дочери, о которой Георгий всю жизнь мечтал и только недавно обрел и по отношению к которой еще не успел в полной мере выразить свою отцовскую любовь, заявится к нему домой. Да еще так поздно. Да еще с намеками на влюбленность. Нахал! Подлец! Ну и немного мазохист, учитывая габариты отчима.

В общем, по моим скромным подсчетам, ни один из Соколовых к Юлику симпатией не проникся. А ведь это еще Алекс домой не вернулся…

К сожалению, и мама с Полиной не добавляли Юлиану оптимизма. Они сидели рядышком, на диване: Ядвига с мартини и готесса с пивом в высоком бокале, которое ей преподнес Богдан. Сидели и ждали представления. Как дети в цирке, честное слово: глаза горят, улыбки на лице веселые-веселые! Ну как же! Мальчик вот-вот покажет смертельный номер, сунув голову в пасть крокодилу!

Наверное, именно по этой причине хуже всех приходилось мне. Ведь я-то в отличие от Юлиана понимала, чего будет стоить факиру этот фокус. А если главный крокодил успеет вовремя и застанет гостя «на месте преступления», шансы последнего на выживание вообще скатятся к нулю.

Потому я сидела на краешке кресла, кусала губы и отчаянно придумывала повод отослать друга детства из особняка до того, как во двор въедет синяя «мазда». Кажется, мои мучения были очень заметны, потому что Юлик вдруг перехватил мой взгляд и мягко улыбнулся. Боже, он меня еще и успокаивал! Наверное, я и правда выглядела как нежить со своим перекошенным лицом, раз даже Юлиан, примеривший на себя роль бандерлога перед разъяренным трехглавым Каа, решил меня пожалеть.

И тут внезапно, прежде чем я успела хоть что-то сказать, зазвонил телефон.

Мама поморщилась, глядя как кирпич-«нокия» подпрыгивает у меня в руках:

— Ты все еще пользуешься этим несуразным устройством времен гражданской войны?

Я хмыкнула, заглядывая в небольшой экран и пропуская возмущение мимо ушей. Ну и фигли, что телефон был большим и некрасивым? Зато он не давал шанса пропустить звонок и вообще был просто незаменим в целом ряде вопросов. Например, им запросто можно было отбиться от маньяка в темном переулке — главное было прицельно стукнуть.

— Кто там? — нетерпеливо заерзала на диване Полина. — Алекс?

— Нет, — в недоумении покачала я головой. — Номер не определен.

И дала отбой. Нет, правда: если я действительно была кому-то нужна — мне перезвонят. Вот тогда, быть может, и отвечу. Сейчас у меня не было ни времени, ни желания общаться с таинственным незнакомцем.

— Юлиан, — откладывая мобильник на кресло рядом с собой, я подняла глаза на «Финиста», — расскажи, что привело тебя в наш город после стольких лет?

Улыбка парня стала еще шире, и он ничтоже сумняшеся ответил:

— Ты.

— Ха-ха! — вырвалось у меня. Как по команде пять пар глаз вперились в мое посеревшее лицо.

— Так вот, оказывается, какие открытки ты посылала ему на праздники… — задумчиво проворковала мама.

Я встрепенулась.

— Не говори глупостей! — выпалила на одном дыхании. — И ты, Юлиан, тоже! Разве не твоей мечтой было поступить на факультет менеджмента в Париже? Я бы ни за что не стала тебя отговаривать.

— И я поступил, Ева, — склонил на бок голову Шакуров. — И вот уже второй год учусь на кафедре менеджмента туристической индустрии в университете «Париж Валь-де-Марн».

Мама нахмурилась:

— Погоди минутку… я ведь правильно помню, что твои родители владели туристическим агентством здесь, в городе?

— Правильно, — кивнул Юлиан. — И продолжают им владеть. Только теперь это целая группа компаний, представленная по всему миру.

— Ничего себе… — пробормотала Ядвига.

Георгий в ответ скрежетнул зубами так, что я думала, он их в пыль сотрет: видимо, по мнению отчима его супруга должна была восхищаться исключительно его талантами бизнесмена.

Юлиан же только вздохнул, небрежным жестом заправляя за ухо золотистую прядь:

— Да, миссис Моргалис, семейное дело разрослось, но разве счастье — в деньгах? Я прожил десять лет вдали от родины, от друзей, от семьи, но я знал, что однажды во что бы то ни стало вернусь сюда.

«Только не говори, что ради меня! Только не ради меня!» — панически пронеслось у меня в голове.

— Ведь здесь осталась Ева, — заколотил Юлиан в мой гроб последний гвоздь. — Моя детская любовь, которая, как известно, самая крепкая.

— Детская дружба самая крепкая! — немного грубо отрезала я.

— Возможно, — не стал отпираться Юлик. — Но в следующем году я собираюсь перевестись в местный университет.

— Интересно, что скажут на это твои родители… — хмыкнула Полина.

— Они не против, — ответил Шакуров. — Им главное, чтобы я мог возглавить бизнес, и для этого получил соответствующее образование. А насчет того, в какой стране его получать… Разве для пытливого ума есть существенная разница, что видно из окна: Эйфелеву башню или центральный парк с елками?

«Есть, — мрачно подумала я. — Сидя под башней Эйфеля, пытливый ум имеет шанс дожить до выпуска».

«Нокия» дернулась, снова привлекая внимание. Я отвлеклась от унылых мыслей и скосила на нее глаза: однако этот загадочный «некто» был весьма настойчив!