Смертельные тайны Райх Кэти

Я подозревала, что Шанталь, несмотря на все ее стремление казаться крутой, внутри хрупкая, как крыло бабочки. Поклявшись защищать ее, как бы она к этому ни относилась, я откинула одеяло и пошла в душ.

Лето, начавшееся неожиданно, закончилось за одну ночь. Я выехала из гаража под непрекращающийся дождь, температура упала до сорока с небольшим по Фаренгейту. C’est la vie qubcoise[70].

Утреннее совещание, к счастью, оказалось коротким, новых антропологических экспертиз не предполагалось. Следующий час я нарезала ластик на кусочки соответствующей длины и приклеивала их к модели черепа из «Параисо», что сделала Сюзанна. Не считая блеска и едва заметных слоев, модель выглядела в точности как настоящий череп.

В десять утра я сидела за монитором в отделе фотографии и компьютерной обработки изображений. Люсьен, наш гуру по графике, устанавливал модель черепа перед видеокамерой, когда вошел Райан.

– Что это торчит по всему черепу?

– Отметки толщины тканей.

– Понятно.

– Каждая отметка показывает толщину плоти в каждой конкретной точке лицевой части черепа, – вмешался Люсьен. – Доктор Бреннан вырезала их, используя стандартные данные для женщины монголоидной расы. Верно?

Я кивнула.

– Мы уже много раз воспроизводили лица подобным образом. – Он поправил освещение. – Правда, с черепом из пластмассы имеем дело впервые.

Много раз?

– Дайте догадаюсь. Камера сохраняет картинку, передает ее в компьютер, а вы соединяете точки.

Райан умел объяснить сложные вещи на уровне детского сада.

– На самом деле все не так просто. Но да, нарисовав контуры лица с помощью отметок, я выбираю черты из базы данных, нахожу самые подходящие и накладываю их.

– Эту методику ты использовала, чтобы опознать одну из жертв «Внутренней жизненной силы»?

Райан имел в виду дело, над которым мы работали несколько лет назад. Студенты Университета Макгилла оказались вовлечены в секту, которую возглавлял некий веривший в бессмертие психопат. Когда возле их общины в Южной Каролине обнаружился скелет в неглубокой могиле, мы с Люсьеном сумели установить, что останки принадлежат без вести пропавшему студенту.

– Да. Что с Шанталь?

– Судья согласился дать ей еще один шанс побыть под домашним арестом.

Вчера вечером, пока Райан объяснялся в полиции насчет стрельбы, я отвезла Шанталь домой. Утром он заехал к ним, чтобы убедиться, что девушка все еще там.

– Думаешь, мамочка теперь лучше будет за ней следить? – спросила я.

– Подозреваю, у Мануэля Норьеги[71] больше свободы, чем у Шанталь в ближайшем будущем.

– Вчера вечером она сильно переживала, – сказала я.

– Манер типа «отвали и оставь меня в покое» у девочки явно поубавилось.

– У тебя-то как дела? – спросила я, заметив напряженность в его взгляде.

В Монреале после каждого случая стрельбы полицейского обязательно проводится внутреннее расследование. Чтобы соблюсти объективность, отдел убийств полиции КУМ рассматривает случаи стрельбы офицеров СК, и наоборот. Уходя вместе с Шанталь, я видела, как Райан отдал свой пистолет офицеру полиции КУМ.

Детектив пожал плечами:

– Два трупа. Один на мне.

– Хороший выстрел, Райан. И они это знают.

– Я превратил Сент-Катрин в кораль О-Кей[72].

– Парень убил Нордстерна и собирался взять заложницу.

– Тебе звонили?

– Пока нет.

– Жди.

– Я в точности опишу им, что произошло. Ты выяснил, как звали стрелявшего?

– Карлос Висенте. При нем был гватемальский паспорт.

– Этот придурок взял с собой паспорт, идя убивать?

Райан покачал головой:

– У него был ключ от отеля «Дэйз инн» на Ги. Мы обыскали номер и нашли паспорт в сумке.

– Как-то не слишком профессионально.

– Мы также нашли две тысячи американских долларов и авиабилет до Феникса.

– Что-нибудь еще?

– Грязные трусы.

Я укоризненно взглянула на копа.

– Я звонил Галиано. Имя Висенте нигде не всплыло, но Бэт собирается копнуть глубже.

– Что насчет Нордстерна?

– Пулицеровская премия ему уже точно не светит.

Еще один укоризненный взгляд.

– Сейчас поеду в отель «Сен-Мало». Раз Нордстерн твой парень, подумал: может, присоединишься?

– Нужно закончить обработку лица.

– Я могу и сам, доктор Бреннан, – сказал Люсьен голосом игрока второго состава школьной футбольной команды.

Я скептически посмотрела на него.

– Дайте попробую.

«Ну пожалуйста, тренер, разрешите!»

Почему бы и нет? Если набросок Люсьена меня не устроит, всегда можно сделать свой.

– Ладно. Полный фронтальный образ. Не усиливай черты. Убедись, что они соответствуют строению костей.

– Allons-y, – сказал Райан.

– Allons-y. Идем.

«Сен-Мало» оказался крошечным отелем на улице дю Фор, примерно в шести кварталах к востоку от «Пепси-Форума».

Владелец, похожий на скелет мужчина с «блуждающим» левым глазом и кожей цвета спитого чая, отнесся к нашему визиту без особого энтузиазма, но удостоверение Райана сразу же привело его в чувство.

Номер Нордстерна размерами и обстановкой почти не отличался от тюремной камеры – чистый, функциональный, без излишеств. Чтобы его осмотреть, мне хватило три секунды.

Железная кровать. Потрепанный шкаф. Потрепанный комод. Потрепанная тумбочка. Бесплатный экземпляр Библии. Никаких личных вещей. В ящиках и шкафу – тоже ничего.

Ванная выглядела чуть более обжитой. Зубная щетка. Расческа. Одноразовая бритва. Крем «Жиллет» для чувствительной кожи. Гель для душа «Диппити-Ду». Гостиничное мыло.

– Шампуня нет, – заметила я, когда Райан отодвинул шариковой ручкой занавеску душа.

– Зачем шампунь, если есть «Диппити-Ду»?

Мы вернулись в спальню.

– Парень путешествовал налегке, – сказал Райан, вытаскивая из-под кровати хоккейную сумку.

– Однако он был хитер. Знал, как смешаться с местными.

– Это всего лиш спортивная сумка.

– Это хоккейная сумка.

– У НХЛ к югу от границы двадцать четыре клуба.

– В Америке хоккей давно не в моде.

– Да у вас вообще сырные головы на плечах.

– Ты собираешься открывать сумку?

Райан достал оттуда несколько рубашек и штаны цвета хаки.

– Похоже, любитель широких трусов.

Вытащив двумя пальцами трусы, он снова полез в сумку и выудил паспорт.

– Американский.

– Дай посмотреть.

Коп раскрыл документ и протянул мне.

На фотографии Нордстерн был растрепанный и невыспавшийся: лицо бледное, под глазами набухли синяки. Вновь нахлынула жалость. Хоть Олли мне и не нравился, никогда не желала его жизни подобного конца. Глядя на его имущество – свидетельство прервавшегося существования, – я подумала: была ли у него жена, подружка. Дети. Кто сообщит им о его смерти?

– Похоже, парень подавал на паспорт еще до того, как ему открылись чудеса «Диппити-Ду», – сказал Райан.

– Удостоверение личности выдано в прошлом году.

Я продолжила читать.

– Нордстерн родился в Чикаго семнадцатого июля шестьдесят шестого года. Господи, думала, ему и тридцати еще нет!

– Все дело в геле для бритья. Он сбривает годы.

– Это еще круче, чем гель для волос.

Вряд ли Райан не относился всерьез к смерти репортера, скорее пытался полицейским юмором разрядить обстановку. Со мной тоже такое бывало, но легкомыслие детектива начинало раздражать.

Райан достал четыре книги. Все они были мне знакомы: «Гватемала: убийства сходят с рук», «Резня в Рабинале», «Государственное насилие в Гватемале, 1960–1999», «Гватемала: это не должно повториться».

– Возможно, Нордстерн в самом деле занимался правами человека, – сказала я.

Райан расстегнул молнию на кармашке.

– Ага.

Он извлек билет на самолет, ключ и блокнот. Проверил билет.

– Он прилетел в Монреаль в прошлый вторник рейсом «Американ эйрлайнз».

– В двенадцать пятьдесят семь, через Майами?

– Угу.

– Мы с миссис Спектер тоже летели этим рейсом.

– Ты его не видела?

– Мы сидели впереди, зашли последними, вышли первыми, между рейсами ждали в VIP-зале.

– Возможно, Нордстерн все-таки тебя преследовал.

– Или жену посла.

– Хорошая мысль.

– Билет туда и обратно?

Райан кивнул:

– С открытой датой.

Пока детектив разглядывал ключ, я смотрела на вещи убитого. Парень явно рассчитывал вернуться в «Сен-Мало». Понимал ли, какая опасность ему угрожает? Сознавал ли, что может погибнуть?

Полисмен показал мне ключ. Пластиковый ярлык сообщал, что предмет этот из отеля «Тодос Сантос» на Двенадцатой улице в Первой зоне.

– Значит, Нордстерн собирался вернуться в Гватемалу, – сказала я.

Когда Райан раскрыл блокнот, на пол упал квадратный белый конверт. По звуку я поняла, что там.

Подняв конверт, я вытряхнула на ладонь компакт-диск. На нем были написаны маркером пять букв: СКЛЕТ.

– Что такое «склет», черт побери? – спросил коп.

– Панк-рок? – Меня до сих пор смущало собственное незнание этого жанра.

– Рок?

– Может, какой-то шифр по-испански? – Я сразу же поняла, что сказала глупость.

– Скелет? – предположил Райан.

– Без одной «е»?

– Может, у него было плохо с грамотностью.

– Он же журналист.

– Мобильный телефон?[73]

– С?..

Мы одновременно произнесли одно и то же имя.

– Спектер.

– Господи, неужели Нордстерн прослушивал телефон девочки?

Я вспомнила мигрень матери Шанталь.

– Помнишь, миссис Спектер намекала на похождения своего мужа?

– Думаешь, у посла проблемы с ширинкой?

– Возможно, Нордстерна вообще не интересовала Шанталь.

– Использовал ее, чтобы поймать рыбу покрупнее?

– Может, именно это он и имел в виду, когда говорил, что я сбилась со следа.

– Посол, ходящий на сторону, – не такая уж и сенсация.

– Верно, – согласилась я.

– И вряд ли этого достаточно, чтобы прикончить парня.

– Как насчет шерсти кошки посла на джинсах убитой?

– Все может быть.

– Господи…

– Что?

– Я кое-что вспомнила.

Райан посмотрел вопросительно.

– Помнишь, я рассказывала, что в двоих из нашей команды стреляли, когда они ехали в Чупан-Я?

– Да.

– Карлос умер, Молли выжила.

– Как она?

– Врачи думают, полностью выздоровеет. Сейчас вернулась в Миннесоту, но мы с Матео навещали ее в больнице в Сололе до моего отъезда из Гватемалы. Женщина мало что помнит, но ей показалось, будто нападавшие говорили про какого-то инспектора. Мы с Матео подумали: возможно, они говорили «Спектер».

– Черт побери!

Я вернула диск в конверт. Когда подняла взгляд, детектив смотрел прямо на меня без тени улыбки.

– Что? – спросила я.

– Почему репортер из Чикаго преследует людей в Монреале, основываясь на некоей истории, случившейся в Гватемале? Подумай.

Я уже об этом думала.

– Нордстерн ввязался в нечто такое, за что его убили в чужой стране.

Об этом я тоже думала.

– Держись, Бреннан. Эти люди готовы были уничтожить Нордстерна. Они не знают жалости. И на этом не остановятся.

По коже у меня побежали мурашки. Мгновение спустя Райан вновь улыбнулся, став прежним легкомысленным полицейским.

– Дам Галиано наводку на «Тодос Сантос», – сказал он.

– Советую также как следует надавить на Спектеров, пока я закончу восстановление лица по черепу. Потом проиграем диск, прочитаем записки Олли и попытаемся понять, что он замышлял.

Улыбка Райана стала шире.

– Черт, похоже, слухи верны.

– Какие слухи?

– У тебя мозги оперативника.

Я с трудом подавила желание пнуть его в лодыжку.

Звонок раздался, когда я стряхивала воду с зонтика. Голос на другом конце был из тех, которые мне хотелось слышать меньше всего. Я пригласила его обладателя к себе в кабинет с тем же энтузиазмом, который приберегаю для аудиторов налоговой службы, куклуксклановцев и исламских фундаменталистов.

Через несколько минут сержант-детектив Люк Клодель появился, прямой как палка, с обычной для него презрительной гримасой на лице. Я встала, не выходя из-за стола:

– Bonjour, Monsieur Claudel. Comment a va?

Ответного приветствия я не ожидала. Так оно и оказалось.

– Я должен задать несколько вопросов.

Клодель рассматривал меня как печальную необходимость – да и этот статус он неохотно присвоил мне только после вклада в успешное расследование нескольких убийств в Монреале. Этот коп всегда относился ко мне холодно и сдержанно, в общении жестко придерживаясь французского. Удивительно, но сейчас он перешел на английский.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала я.

Клодель сел. Я тоже. Клодель положил на мой стол диктофон:

– Наш разговор будет записываться.

Естественно, я не возражаю, надменный болван.

– Не проблема, – сказала я.

Полицейский включил диктофон, сообщил время и дату и назвал присутствующих при допросе.

– Я возглавляю расследование вчерашней перестрелки.

С чем тебя и поздравляю.

Я ждала продолжения.

– Вы при этом присутствовали?

– Да.

– Полностью видели случившееся?

– Да.

– Вы слышали слова, которыми обменивались лейтенант-детектив Эндрю Райан и его мишень?

Мишень?

– Слышала.

Клодель смотрел в некую точку между нами.

– Тот человек был вооружен?

– Девятимиллиметровым «люгером».

– Он дал понять, что намерен применить оружие?

– Этот сукин сын выстрелил в Нордстерна, затем направил пистолет на Райана.

– Прошу меня не опережать.

Я стиснула зубы.

– После того как был совершен выстрел в Олафа Нордстерна, лейтенант-детектив Райан приказывал стрелявшему бросить оружие?

– Неоднократно.

– Стрелявший подчинился?

– Он схватил женщину, которая съежилась на тротуаре. Она попросила пощадить ее ввиду наличия малолетнего ребенка, но, полагаю, просьба вполне могла остаться неудовлетворенной.

Клодель нахмурился, сдвинув брови:

– Доктор Бреннан, еще раз прошу позволить мне вети допрос так, как я считаю нужным.

Спокойнее.

– Стрелявший пытался взять заложника?

– Да.

– По вашему мнению, заложнику угрожала явная и непосредственная опасность?

– Если бы Райан не выстрелил, ей осталось бы жить минуты три.

– Когда лейтенант-детектив Райан произвел выстрел, стрелявший выстрелил в ответ?

– Он едва не разбрызгал по стене Форума содержимое моей черепной коробки.