Спасенная с «Титаника» Флеминг Лия

Глава 85

Ноябрь 1926 г

Мэй чувствовала, что у кровати кто-то стоит, однако не могла открыть глаза. Что с ней происходит? Она лежит в постели совсем без сил, и ее единственное желание – спать, спать, спать. Каждый вздох дается с трудом. Вокруг нее хлопочут день и ночь, но ей это не нужно. Она хочет спать.

Бедняжке Элле придется самой позаботиться о себе. Селеста, конечно, не бросит девочку на произвол судьбы, но Селесты пока нет, она очень далеко. Если бы только еще раз увидеть доброе лицо подруги, подержать ее за руку… Пока не поздно, она должна кое-что рассказать Селесте, облегчить душу.

Мэй проиграла эту битву, и без всяких докторов ясно. И хорошо. Наконец-то она соединится с Джо и Элен. Осталось уже недолго.

На короткие мгновения высвобождаясь от забытья, Мэй думает о том, что жила с ложью на сердце и не может отправиться к Создателю, не сделав признания близкому человеку. Викарий и доктор не годятся, это должен быть тот, кто сумеет хотя бы отчасти исправить содеянное Мэй. Селвин каждый вечер приходит к ней с искренней заботой на лице, но это не он. Селвин – хороший человек. Будь Мэй похитрее, могла бы женить его на себе, да только она ему не ровня. Кроме того, она успела пожить счастливо с Джо.

Джо, любимый Джо… Иногда Мэй кажется, будто он стоит в изножье кровати – без пиджака, только что с фабрики, от него пахнет свежими опилками…

Она сдалась. Тошнота и страшные головные боли, когда кажется, будто мозг стягивают тисками, лишили ее сил. Оставаться в этом мире нет смысла. Элле будет лучше без нее. Уже ясно, что девочка добьется успеха; Мэй, темная и необразованная, только тянула бы ее назад. Элла поднимется на другую ступеньку в обществе, станет известной, и ни к чему молоденькой девушке такая обуза. В этом-то и загвоздка… Элла – не ее дочь, не Элен, и хотя между ними возникло что-то вроде родственной связи, вряд ли эта связь достаточно прочная, чтобы длиться всю жизнь.

Если бы только узнать, кто она, кто ее настоящие родители. Настало время открыть правду; главное, чтобы хватило духу.

Мэй с трудом разлепила веки и облегченно вздохнула. Рядом с ней стоял Селвин.

– Ты хотела меня видеть… Не волнуйся, пожалуйста. Тебе нужен покой.

– Там, куда я иду, покоя достаточно. Слушай, пока я еще могу говорить. Я должна повидать Селесту, только это меня здесь и держит. Почему она не едет домой? Ей не сообщили обо мне?

– Она скоро приедет, – начал было Селвин, но Мэй его перебила:

– Ты присмотришь за Эллой?

– Разумеется, только не надо волноваться. Мы хотим, чтобы ты поправилась. Я этого хочу. – Селвин взял ее за руку. – Ты нужна нам.

– Нет, не нужна, вы прекрасно обойдетесь без меня. Обещай, что Элла будет жить с тобой.

– Да, да, конечно. Прошу, успокойся.

– Только после того, как увижу твою сестру. Я должна ей кое-что сказать.

Глава 86

На третий день своего приезда Селеста встретила Хэрриет в холле. Та стояла, беспокойно потирая руки.

– Родерик, твой отец вернулся раньше. Он в гостиной.

– Отлично, – с вызовом произнесла Селеста. – Нам давно пора побеседовать.

Хэрриет шагнула вперед, собираясь пойти вместе с ней, но Селеста жестом остановила ее.

– Благодарю, не нужно меня провожать. То, что мы будем говорить друг другу, не предназначено для чужих ушей.

Несмотря на напускную храбрость, Селеста внутренне трепетала. Побледнев от волнения, она оправила юбку и призвала на помощь весь свой боевой дух. Я уже не та серая мышка, которой была раньше. Я ничем не хуже его, если не лучше.

– Итак, блудная дочь вернулась? – Гровер стоял у камина, засунув руки в карманы жилета, и оценивающе рассматривал ее.

Селеста пропустила колкость мимо ушей.

– Гровер, я рада, что мы наконец встретились. Ты много сделал для Родди. Благодаря школе и Хэрриет он стал джентльменом.

– Значит, ты уедешь в свою деревню с мыслью, что он там, где ему лучше всего.

Почему Личфилд вызывает у Гровера неизменное презрение?

– Отнюдь так не думаю. Акрон тоже не назовешь столицей мира, верно?

– Это один из самых процветающих городов штата. Он идет в ногу со временем: как видишь, у нас есть автомобили, самолеты, резиновая промышленность развивается огромными темпами. Перед Родериком открываются прекрасные возможности.

– Сомневаюсь, что он хочет именно этого, – возразила Селеста. – Я читаю в его глазах тягу к странствиям. Мне кажется, ему нужно поездить по миру. – Она посмотрела на мужа, рассчитывая увидеть хоть искорку понимания, однако Гровер оставался холодным и непреклонным.

А он постарел, заметила Селеста. Волосы тронуты сединой, на щеках – лиловатые прожилки, над ремнем явно выпирает брюшко. Словно прочтя ее мысли, Гровер ощетинился:

– Тебя это не касается. У нас есть определенные планы на его будущее.

– А что, если у Родди свои собственные планы?

– Прекрати называть его этим дурацким детским именем! Моего сына зовут Родерик.

– Для меня он всегда будет Родди.

– Как угодно. Ты приехала, повидалась с ним… чего тебе еще? Уходи.

Селеста не сдвинулась с места. Она уже не боится этого человека. Гровер насквозь пропитан ложью и жестокостью. Неужели когда-то она находила его привлекательным? Что она в нем нашла?

– Мы должны обсудить еще один вопрос.

– В самом деле? И какой же? – Гровер ухмыльнулся.

– Наш брак распался много лет назад. Не пора ли положить конец этому фарсу? Меня учили верить в святость семейных уз, но мы с тобой давно чужие друг другу, так к чему притворяться?

– Тебе нужен развод, чтобы выскочить замуж за красавчика-моряка? Не заговаривай мне зубы, Селестина. Я все знаю про твоего Арчи Макадама.

– Арчи мне просто друг, а вот ты ухаживаешь за симпатичной молодой женщиной, как сообщил Родди.

– Не впутывай сюда Луэллу! Я мог бы подать на развод за твое дезертирство, однако не буду этого делать. – Гровер холодно улыбнулся.

– Родди смущает такое положение вещей, он разрывается между нами. Мы подаем ему дурной пример.

– Тебе следовало подумать об этом раньше, до того как бежать из дома.

Селеста не собиралась так легко сдаваться.

– Ты знаешь, почему я бежала. Всем сердцем надеюсь, что со своей новой подружкой ты обращаешься лучше, чем со мной.

Гровер выпрямился, его глаза налились кровью.

– Она знает свое место, в отличие от тебя! Если хочешь подавать на развод, пожалуйста. Посмотрим, что у тебя получится. Да и Родди знает, что для него лучше.

– Очень хочется верить, что это так – ради его же блага. Сын – то единственно ценное, что вышло из нашего брака. Он должен иметь право самостоятельно выбирать жизненный путь.

– Родерику не терпелось оторваться от твоей юбки. Он постоянно писал, что в Англии ему все наскучило.

– Едва ли это правда. И какой отец будет опаивать снотворным собственного ребенка, чтобы потом пронести его на борт корабля, словно контрабандный товар?

По крайней мере, Гроверу хватило совести покраснеть.

– Такой, который знает, что необходимо мальчику, чтобы вырасти настоящим мужчиной! – надменно ответил он, и Селеста поняла, что ее страхи насчет похищения Родди оправдались.

– Он был маленьким мальчиком и ничего не понимал, но сейчас многое осознает. На твоем месте я бы остерегалась, иначе однажды ты получишь от сына неприятный сюрприз. – Взаимные обвинения распалили гнев в обоих. Селеста с трудом сдерживалась. – Я села на «Титаник» и вернулась из Англии только из-за Родди. Порой я думаю, лучше бы мне утонуть в ту ночь!

– Жаль, что этого не произошло, избавила бы нас от массы проблем. Все, ты сказала достаточно, теперь уезжай.

– Уеду, когда сочту нужным! – крикнула Селеста. Находясь в одной комнате с Гровером, она испытывала отвращение к нему и в то же время странную уверенность в своих силах.

– Посмотрим, посмотрим. Кстати, тут принесли телеграмму, в ней что-то насчет твоей подруги-нищенки. Тебе, видимо, будет интересно узнать…

Гровер швырнул ей листок. Телеграмма была уже вскрыта. Селеста прочла содержание и устремила на мужа взгляд, полный нескрываемого презрения. Он нарочно придерживал новость для этого момента.

– Ублюдок!

Издевательская усмешка Гровера сказала все без слов. Он смотрел, как побледневшая Селеста перечитывает телеграмму. Покачав головой, она вылетела из гостиной и яростно хлопнула дверью.

– Вызовите такси! – рявкнула она Хэрриет, топтавшейся под дверью. – Я еду домой!

Селеста с чемоданами стояла на перроне в ожидании поезда на Нью-Йорк. Хлестал дождь. Родди был ошеломлен известием о внезапном недуге Мэй, как и тем фактом, что отец знал об этом уже не один день, поскольку телеграмму прислали на адрес его офиса.

– Я напишу Элле, обязательно напишу, – пообещал он Селесте. – Жаль, что ты уезжаешь. У тебя расстроенный вид. Это из-за папы? Что он сказал?

– Все то же, что и прежде… Мне действительно пора. Ты добьешься успеха, чем бы ни решил заниматься. Я верю, что, когда придет время, ты будешь делать свое дело честно и достойно. Знай: ничто и никто не разорвет ниточку между нами, хоть мы и должны расстаться. Боюсь, с Мэй что-то серьезное. Она мне как сестра. Да, мы с ней принадлежим к разным классам, но та ночь на «Титанике» связала нас навсегда. Это нельзя объяснить. Возможно, когда-нибудь ты переживешь что-то похожее. Это особая дружба, выкованная в пламени страшных событий. Порой мне кажется, что «Титаник» будет преследовать меня до последнего вздоха, и все же благодаря ему я встретила Мэй и за это благодарна Создателю. Она заботилась о моем отце, ухаживала за мной, когда папа умер, а ты… Теперь понимаешь, почему я просто обязана вернуться?

Родди кивнул.

– Будь верен себе, мой мальчик, – на прощание сказала Селеста. – Не поддавайся на дурное. Твой отец глубоко несчастлив. Прошу, не суди все супружеские отношения по примеру тех, что сложились между твоими родителями.

Паровоз, пыхтя, подошел к станции. Селесту охватила паника: а вдруг они расстаются навсегда?

– Не пропадай, пиши… Приезжай навестить нас, – всхлипывала она. – Боже, как тяжело… – Слезы застили ей глаза, она тянула к сыну руки, точно слепая.

– Все будет хорошо, мамочка. Обещаю писать, и… я все обдумаю. Ты приехала… я знал, верил, что это случится. Ты – моя единственная мама, другой мне не нужно. – Родди наклонился и крепко обнял мать, а она сотрясалась в рыданиях, испытывая одновременно боль разлуки, облегчение и страх.

– Береги себя, сынок, береги.

– До встречи! – крикнул Родди, когда Селеста встала у окна в вагоне, чтобы бросить последний взгляд на своего ребенка.

Родди шел до самого конца платформы, провожая мать, пока поезд не увез ее прочь.

Селеста сглотнула комок в горле. Расставаться так скоро было невыносимо, но что оставалось делать? Ей предстоит долгое путешествие домой, и, по крайней мере, в дороге будет время осмыслить разговор с Гровером и беседы с Родди, которые они вели на прогулках.

Что ожидает ее в Личфилде? На этот раз она не должна опоздать, ведь история не повторяется дважды. Или… Селеста не успела попрощаться с матерью, так неужели Господь не подарит ей несколько драгоценных секунд теперь, когда при смерти ее единственная подруга?

Прямо с вокзала Селеста направилась в больницу. Она молилась, чтобы Мэй пошла на поправку, и представляла, что та встретит ее, сидя в подушках, и укорит за долгое отсутствие. По пути через океан Селеста строила планы, как вывезет Мэй на отдых, например, в Уэльс или даже за границу, если уговорит ее пересечь Ла-Манш.

Однако при виде подруги у нее подкосились ноги; Селеста едва не лишилась чувств. Мэй лишь изредка приходила в сознание, не могла самостоятельно дышать и чудовищно исхудала. Живыми на ее лице остались только глаза, глаза цвета серебристого мрамора, в которых сверкнуло узнавание.

– Я здесь, Мэй. Я вернулась и больше никуда не уеду, пока ты не выздоровеешь.

Мэй стянула кислородную маску и прохрипела:

– Ты вовремя… Я ждала тебя… думала, уже не успеешь. – Она с усилием втянула воздух в легкие. – Я должна… признаться… тебе одной.

– Что такое, милая? – Селесту душили рыдания.

– Кое-что насчет Эллы и ночи на «Титанике»… Ты должна сказать ей… – Мэй тяжело вздохнула. – …Она не моя дочь… никогда не была моей…

Только не это, – мысленно простонала Селеста и вдруг ощутила страшную усталость. Мэй опять бредит.

– Тише, тише. Ты ведь помнишь, я была рядом с тобой.

Селеста ободряюще погладила Мэй, но та отстранила ее руку.

– Мне дали чужого младенца, а я умолчала об этом… Я сожалею о своем поступке, но… Бог свидетель, это правда. – Из горла Мэй вырывался свист; объяснение отняло у нее последние силы.

Вновь обретя дар речи, ошеломленная Селеста спросила:

– Ты ничего не путаешь?

Так это правда? В ту страшную ночь Мэй в самом деле забрала чужого ребенка?

– Мать знает свое дитя… особенно когда глаза у него синие, а не карие…

– Кому еще известно?.. – испуганно прошептала Селеста. – Господи, Мэй, столько времени прошло!

– Я не смогла отдать ее… после того как погибла Элен. Селеста, милая, прости, что взваливаю на тебя… Умоляю, будь мне другом… – еле слышно вымолвила Мэй. Жизнь покидала ее, глаза заволокло туманом; она смотрела в пространство, на что-то такое, что видела она одна.

– Я постараюсь… – только и выдавила Селеста, охваченная смятением.

– Я должна была кому-то признаться…

Мэй в полном изнеможении откинулась на подушки. Последовал короткий полувздох-полувсхлип, а за ним – тишина. Тяжкие испытания Мэй Смит завершились, а ее собственные – с ужасающей ясностью осознала Селеста – только начинаются.

Селвин стоял в коридоре и смотрел в окно. Селеста медленно покачала головой.

– Все кончено… Не понимаю, как обычная царапина может привести к смерти?..

– Инфекция попала в кровь, а кровь разнесла ее по всему организму. Все очень просто и очень страшно. Я много раз видел подобное на войне. Бедная Мэй, она не заслужила такой участи, – вздохнул Селвин. – Боже, как мне будет ее не хватать… Мы спорили по каждому пустяку, но я восхищался ею. Она сильная женщина… Преодолела себя, вынесла все трудности, да и мне преподнесла пару уроков. Рядом с ней мне было стыдно за себя. Жизнь чертовски несправедлива!

В глазах брата стояли слезы, он едва сдерживал чувства.

– Мне надо выпить чего-нибудь покрепче, и плевать, если меня увидят, – устало произнесла Селеста.

– Тогда к «Королю Георгу»?

– Куда угодно, только уведи меня отсюда. Ты думаешь, что знаешь своих друзей, а потом оказывается… Ох, Селвин, у нас новая проблема, и большая.

– Ничего, сестренка, мы справимся. Понимаю, смерть Мэй – потрясение для всех нас, но в первую очередь мы должны известить Эллу. Она сейчас с Хейзел.

– Не торопись, пусть побудет там еще немного. Сперва я должна тебе кое-что рассказать, и, боюсь, никакое время это не изменит.

– Значит, к «Георгу»?

– Идем, – коротко отозвалась Селеста. Усталость накрыла ее с головой.

О, Мэй, ты будто нарочно выбрала момент, чтобы передать мне свою ужасную тайну… Как у тебя хватало сил нести столь тяжкую ношу все эти годы? И что нам теперь делать?

Селеста подумала об Элле, которая сейчас находится с семьей Хейзел и ни о чем не подозревает. Бедняжка… Поразительно, как Мэй умудрилась сохранить все в секрете. Селесте казалось, что подруга ее предала. Сколько было писем, сколько добрых дел она совершила… А теперь на попечении Селесты сирота – непонятно кто и откуда. Реально ли вообще по прошествии стольких лет выяснить ее настоящее имя, разыскать родителей?

Глава 87

Элла сидела на берегу канала, смотрела в мутную воду и пыталась заглушить в себе боль. Мама просто взяла и бросила ее! В гробу Мэй лежала такая красивая и спокойная – на ее губах застыла легкая улыбка, как будто она была рада покинуть бренный мир. Маму похоронили у целебного колодца в Незерстоу, и Элла осталась на свете одна-одинешенька.

После скромных похорон все собрались на чай в столовой колледжа – Хейзел с семьей, Арчи Макадам, несколько женщин, вместе с которыми Мэй когда-то работала. Все были очень добры к Элле, но это не отменяло того факта, что отныне у нее никого нет.

Теперь, когда мама больше не хлопочет на кухне, Ред-хаус уже не тот. Элла с нетерпением ждала уроков в художественном колледже, где никто не приставал с расспросами и утешениями. Когда она занята, у нее хотя бы руки не трясутся. Порой она чувствовала себя измочаленной тряпкой, но усилием воли продолжала вести записи, читать, учить теорию – делать что угодно, лишь бы не думать о возвращении в пустой, холодный дом.

Она работает над куском камня, внутри которого, несомненно, заключена форма, и эта форма рвется наружу, однако Элла пока не видит ее контуров. Преподаватель часто повторяет, что искусство – это эмоциональное отражение зрительной картины мира, но для Эллы это лишь слова. Ее эмоции сложны и противоречивы, они мешают пальцам, мешают нащупать в камне душу. Уже не раз она в отчаянии швыряла резец через всю комнату.

Велик риск, что ее произведение выйдет похожим на памятники, установленные на местном кладбище, – сентиментальные и заурядные. С другой стороны, это экзаменационная работа, которая будет представлена на выставке в конце семестра, шанс доказать, что Элла не бездарна. Она терялась в сомнениях, перескакивала с одного замысла на другой.

В тот вечер за ужином Арчи поинтересовался у Эллы, как прошел день, и она, не в силах проглотить ни кусочка, поделилась с ним своими терзаниями.

– Не могу ничего придумать, не могу даже сосредоточиться. Наверное, я безнадежна.

– Тогда не думай, – предложил Арчи. – Выкини задание из головы, постарайся отвлечься, расслабиться.

Разумеется, он хочет помочь, но как можно расслабиться, если у тебя только что умерла мама? Все, на что ее хватает, – бродить по городу, снова и снова посещать те места, где они с матерью бывали вдвоем. Эти маленькие путешествия служили Элле утешением, воскрешали в памяти подробности их прошлой жизни.

В воскресенье утром она оказалась на пути между парком Ломбард-Гарденс, рядом с которым они когда-то снимали комнату, и Дэм-стрит. Элла направлялась к собору, словно шла проведать каноника Форестера. Ноги сами привели ее к западному порталу, к скульптурам, которые она уже считала своими старыми друзьями. Различные святые, ветхозаветные пророки, большая статуя Моисея, а рядом, поменьше, – архангелы: Гавриил, Михаил, Уриил и Рафаил. Внутри тоже можно бесконечно смотреть на лики ангелов, изучать статуи горгулий, любоваться прекрасными «Спящими детьми» Фрэнсиса Чентри[22].

Сидя в дальнем уголке собора, Элла вдруг поняла, что изваяет. Это будет простое, усталое лицо женщины, изрезанное скорбными морщинками. Она вспомнила статую капитана Смита в Музейном саду, его суровые и печальные черты, взгляд, устремленный в морскую даль. Сколько раз ее мать со слезами на глазах стояла перед памятником? Элла до сих пор не знает, почему эта скульптура всегда приводила маму в такое волнение. Как-то она попыталась спросить, но Мэй отмахнулась и лишь сказала: «Подрастешь, тогда объясню».

Теперь им уже не поговорить, а у Эллы осталось множество вопросов без ответа. Именно здесь, в окружении статуй, в ней начала крепнуть уверенность в своих силах. Она вырежет из камня лицо, знакомое ей всю жизнь. Чей образ она знает лучше, чем образ родной матери? Не нужны никакие сверхсложные идеи, лучше работать с хорошо известным материалом.

Элла посмотрела вверх, на купол. В соборе хорошо думается. Сколько раз она в одиночестве сидела тут, дожидаясь, пока у мамы закончится смена, сколько раз они рука об руку шли по широкому проходу…

Мистер Макадам прав. Нужно, чтобы вода отстоялась, осадок ушел на дно, и поверхность стала прозрачной. Когда придет пора, формы и образы заговорят сами. Не это ли имел в виду преподаватель, говоря об эмоциоальном отклике?.. Скорее бы наступил понедельник.

Глава 88

1927 г

Семестр почти закончился, впереди долгие летние каникулы. Селеста сидела в саду и наслаждалась ласковым вечерним теплом. Селвин, как обычно, в Личфилде, на встрече старых боевых товарищей; Элла и Хейзел ушли на танцы и останутся ночевать в Незерстоу.

Селеста повернулась к Арчи. Лучи заходящего солнца освещали резкие черты его лица. Он выглядел спокойным и расслабленным после сытного ужина из хорошего ростбифа и первой клубники.

– Есть какие-нибудь мысли по поводу того, что я рассказала тебе вчера вечером?

После нескольких месяцев сомнений Селеста выложила ему признание Мэй. Арчи потягивал трубку и больше слушал, чем говорил.

– Я обязана выяснить, правда ли это, – продолжила она, – только с чего начать?

– С начала, – улыбнулся Арчи. – Поезжай туда, откуда Мэй родом, узнай, помнит ли ее кто-нибудь. Прошло не так много времени, наверняка сохранились записи о рождении и крещении ребенка. Поговори с ее бывшими подругами, которые до сих пор там живут.

– Мне известно лишь, что она воспитывалась в каком-то сиротском приюте недалеко от Болтона, где и познакомилась с Джо, а потом они устроились работать на хлопкопрядильную фабрику. Документы на ребенка ей выдали перед отъездом из Болтона; Мэй все твердила, что бумаги утонули вместе с «Титаником». Не хочу мутить воду, но чем больше вспоминаю, тем сильнее убеждаюсь, что она что-то скрывала, чего-то опасалась. Мэй ни разу не съездила в Болтон, это еще тогда показалось мне странным. Я считала, память о родном городе причиняет ей боль, но что, если перед смертью она сказала правду? Даже думать не желаю, что она задурила всем нам голову и просто использовала нас.

– Ну-ну, разве это та Мэй, которую мы знали? Она была очень предана тебе и дорожила вашей дружбой. Полагаю, несчастная женщина совершила ошибку, после которой уже не видела пути назад. Ложь росла и росла, как снежный ком, и в конце концов Мэй уже не могла с ней справляться. Давай успокоим твою душу – возьмем драндулет Селвина, съездим в Болтон и осторожно наведем справки.

Сердце Селесты забилось чаще.

– Ты поедешь со мной?

– Разумеется. Что еще делать учителю на каникулах, как не путешествовать? Заодно заглянем в Озерный край. С удовольствием вновь полюбуюсь красотами Алсуотера и Борроудейла. Устроим себе отпуск – остановимся в разных номерах, все строго по закону, – совершенно серьезно предложил Макадам.

– Гм… – Уголки губ Селесты разочарованно поползли вниз. – Да, конечно.

– Я всего-навсего забочусь о твоей репутации, – расхохотался Арчи.

– А я – нет. Мне надоело сидеть и ждать, пока Гровер снизойдет до развода. Этого никогда не случится. – Она посмотрела Арчи в глаза. – Согласись, мы с тобой и без того слишком долго ждали. Жизнь очень коротка и жестока – этому меня научили Мэй и «Титаник». По-моему, пора начать жить так, как нам обоим хочется. – Пальцы Селесты потянулись к руке Арчи. – Жаль, что мы не встретились раньше, много лет назад.

– Нет, на свете все устроено иначе. Стрелки часов нельзя повернуть вспять. Тогда я был женат. Потом началась война, Элис и Руперт погибли… – Арчи умолк и стиснул ладонь Селесты. – И все же ты права. Сейчас наше время, моя дорогая девочка, нам дан второй шанс на счастье, но я не позволю, чтобы твое имя вымарали в грязи.

– Кому какое дело, если мы уедем вместе?

– А Элла? Какой пример мы ей подадим?

– Поверь, эта юная леди насмотрелась в колледже еще и не такого. Только вчера она рассказывала, что один из преподавателей является на лекции до того пьяным, что его приходится укладывать на кушетку в подсобном помещении, и пока он не протрезвеет, его конспекты читает один из старшекурсников. Тем не менее ты тоже прав: нельзя забывать о твоей преподавательской должности.

– Моя личная жизнь – это мое дело; главное, чтобы лекции были понятны студентам и они успешно сдавали экзамены, а вот за тебя я всерьез беспокоюсь. Личфилд – маленький городок, в нем обязательно найдутся подлые душонки, которые тебя затравят.

– Арчи, я люблю тебя за нежность и заботу, которые ты проявляешь по отношению ко мне. Не знаю, что бы я делала без тебя после того, как Родди уехал в Америку, а Гровер начал строить мне препоны. Теперь еще эта путаница с Эллой. – Селеста вспомнила, как они впервые случайно столкнулись на борту «Саксонии». Фортуна вновь перетасовала карты… – Ты – моя судьба. А ведь поначалу я скверно обращалась с тобой.

– А-а, холодная и неприступная миссис Форестер. Я знал, что когда-нибудь ты оттаешь, – с улыбкой произнес Арчи и бросил взгляд на наручные часы. – Уже поздно. Мне пора возвращаться к себе на квартиру.

– Почему?

– Потому.

Арчи встал, но Селеста силой усадила его обратно.

– Останься, Арчи. Что ждет тебя в твоей холостяцкой норе? – Ее щеки заалели.

– Ты уверена? Что скажет Селвин?

– Предоставь Селвина мне. Ему давно наплевать на такие вещи. Мы и так потеряли много времени. Пускай люди думают все, что угодно, меня это не волнует. Если хочешь, будем считать тебя нашим новым квартирантом. Мне правда все равно, что скажут. Все эти годы я делала только то, что считала своим долгом… Пожалуйста, не уходи сегодня.

– Если не уйду сегодня, захочу остаться у тебя насовсем. – Арчи привлек Селесту к себе и поцеловал.

– Отлично, – промурлыкала она.

Селеста неторопливо взяла Арчи за руку, закрыла веранду и повела его вверх по лестнице в спальню. Разве они не заслужили немного счастья, пока еще молоды и могут им насладиться? Мэй не осудила бы их за это. Если Селесте предстоит расследовать, кто же такая Элла, помощника лучше Арчи не найти.

Carpe diem – лови момент, улыбнулась себе Селеста, с волнением распахивая дверь спальни. Слишком долго она запрещала себе жить.

Глава 89

Акрон

Все, о чем может говорить папа, – это падение цен на резину на мировых рынках, массовые увольнения с резиновых фарбик и уменьшение зарплат, чтобы остановить развитие отрасли. Ради увеличения поставок акронские резиновые компании вторглись в Африку и на Дальний Восток, но цены продолжают падать. Ходят разговоры об испытаниях новых шин, предназначенных для автомобилей, перевозящих грузы на дальние расстояния, и сельскохозяйственных тракторов. Для каждого эксперимента нужны ученые и крупные вложения средств. Ситуация в промышленности меняется, отцу все труднее общаться с новыми людьми, которые приходят на фирму и к мнению которых прислушивается руководство. Он боится потерять должность, все больше пьет и постоянно не в духе; по любому поводу кричит на сотрудников. Некоторые уже покинули «Даймонд раббер» и устроились в другие компании. С какой стати подчиняться хаму и грубияну, да еще выслушивать от него оскорбления?

Бабушка Хэрриет почти не бывает дома. Она наносит визиты, берет уроки шитья, обедает с подругами, так что Родди сидит дома один и учит уроки, однако мысли его далеки от учебников.

После отъезда мамы он не находит себе места, мучается сознанием того, что все, сказанное ею об отце, – правда. Гровер Паркс – законченный эгоист, который использует людей в своих целях. С чужими он само обаяние, но как только дверь за гостями закрывается, отец уходит в библиотеку и там до посинения наливается бурбоном.

Он бросил Луэллу ради другой девушки, а ту – ради третьей, и так далее, причем каждая следующая моложе предыдущей. Отец заваливает их дорогими подарками, но ни одна из них не задерживается надолго. Последняя явно заглядывалась на Родди, чем изрядно его напугала. Как может отец предпочитать всех этих девиц маме?

В письмах она часто упоминает Арчи Макадама. Арчи переехал в Ред-хаус, чтобы помогать Селвину ухаживать за садом… ну, или под каким-то похожим предлогом. Мама и Арчи вместе ездили в родной город Мэй известить ее друзей и знакомых о кончине. После этого они отправились в Озерный край, но из-за сильных дождей поспешили вернуться домой. Элла сдала все экзамены и получила направление пройти дипломный курс в Бирмингеме. Она надеется получить грант, чтобы вместе с сокурсниками съездить в Париж. Жизнь в Англии так и кипит, Родди даже немного завидует. А он застрял в Резиновом городе, ничем не занят, никуда не спешит. Играет с друзьями в бейсбол, футбол и теннис, не видя перед собой никаких перспектив и целей, – одним словом, просто прожигает дни.

Ясно одно: в резиновый бизнес он не пойдет. Огромные заводы, источающие едкий запах, совершенно его не привлекают, сколько бы папа ни расхваливал свою фирму. Зато ему нравится новая автомобильная база, где летом подрабатывает товарищ Родди, Уилл Морган. Компания «Мотор карго» занялась доставкой автомобильных шин с резиновых фабрик на базы и склады. Несколько человек в складчину купили огромную фуру, а затем получили лицензию на транспортировку грузов за пределы штата – в Пенсильванию, Виргинию и дальше. Теперь они заключают уйму контрактов с перевозчиками – водителями, которые отвезут груз в любую точку. Блестящая идея и такая простая!

Уиллу-то хорошо, он учится водить эти огромные автомобили. Теперь приятель только и рассказывает, как здорово кататься на больших трассах и испытывать новые шины по заказу производителей резины. Но если одна компания занялась этим бизнесом, почему бы его не подхватить и другой? Однажды за ужином Родди поделился с отцом этой мыслью. А что, неплохо было бы основать собственную транспортную компанию.

– На кой черт? – ухмыльнулся отец. – Это занятие не для джентльмена.

– Среди нас есть джентльмены? – рискнул пошутить Родди. – Я что-то ни одного не вижу.

Шутка вызвала не больше веселья, чем проколотая шина.

– Я заплатил кучу зеленых не для того, чтобы мой сын стал шофером.

– Мы могли бы нанять водителей, – продолжал Родди, веря, что из этого выйдет что-то стоящее.

– Я привез тебя сюда как наследника и продолжателя моего дела, – отрезал Гровер, игнорируя энтузиазм сына.

– Я просто предложил, – разочарованно произнес Родди.