Евангелие от Иуды Кассе Этьен

Глава 219. Возвращение Иисуса на Землю

В день, когда был издан указ первосвященника, Дева Мария вернулась в Иерусалим с тем, кто пишет, Иаковом и Иоанном. Поскольку она боялась Бога, она попросила тех, кто жил с ней, забыть ее Сына, хотя она и знала, что указ первосвященника был несправедливым. Как же каждый из нас переживал эти события? Господь, который ведает сердцами людей, знает, что мы и мать Иисуса находились в состоянии изнеможения между горем из-за смерти Иуды, которого мы принимали за Иисуса, и желанием увидеть его воскресшим.

Ангелы-хранители Девы Марии поднялись на третье небо, где находился Иисус в окружении ангелов. Они ему поведали обо всем, и Иисус попросил Всевышнего Господа дать ему возможность повидать Свою мать и учеников. Бог Всемилостивый приказал своим четырем Ангелам Гавриилу, Михаилу, Рафаилу и Урилу проводить Иисуса к Его матери и охранять Его в течение трех дней, позволяя видеть Его только тем, кто уверовал в Его Учение.

Окруженный сиянием, Иисус явился туда, где жили Дева Мария и две ее сестры, а также Марта, Мария-Магдалина, Лазарь, тот, кто пишет это, Иоанн, Иаков и Петр. Испугавшись, они упали словно мертвые. Иисус поднял Свою мать и остальных, говоря: «Не пугайтесь, я — Иисус! Не плачьте, ведь я живой, а не мертвый!». Глядя на Иисуса, они долгое время оставались будто лишенные разума, потому что они верили, вне всякого сомнения, что Он мертв.

Тогда Дева Мария, плача, сказала: «А теперь скажи мне, Сын мой, почему Бог, давший Тебе способность оживлять мертвых, оставил Тебя умирать к стыду Твоих родственников и друзей, а также Твоего Учения, так, что все, кто любят Тебя, остались словно неживые?».

Цинизм ситуации, по Варнаве, заключался еще и в том, что для «чистоты эксперимента», а именно для придания происходящему максимальной достоверности, ни мать, ни близкие Христа не были поставлены Им до поры до времени в известность о том, что Он жив. Он дал им пострадать, чтобы последние сомневающиеся уверились: в самом деле Христа (а не безвестного неприкаянного Иуды) не стало — и лишь позже явил им истинное положение дел. По-видимому, их страдания тоже были частью Его плана. Однако не будем забывать, что в план, вероятнее всего, были посвящены и те апостолы, что украли тело Иуды из захоронения и объявили Христа воскресшим.

Глава 220. Ангелы и Иисус свидетельствуют

Обняв свою мать, Иисус ответил: «Поверь мне, мать моя, я говорю это истинно, я никогда не умирал. Господь сохранил меня до приближения Конца Света».

Сказав это, он попросил четырех ангелов явиться и засвидетельствовать о том, как все произошло. Тогда ангелы появились, словно четыре солнца. Их сияние было настолько сильным, что все, испугавшись, упали, как мертвые. Тогда Иисус дал ангелам четыре покрывала, чтобы те накрылись и чтобы мать его и друзья могли их видеть и слышать то, о чем они будут говорить. Подняв их и успокоив, Иисус сказал: «Вот Посланники Божий: Гавриил, кто возвещает о секретах Господа, Михаил, воюющий с Его врагами, Рафаил, который получает души умерших, и Урил, кто призовет каждого человека в последний день на Суд Божий».

Четыре ангела рассказали Деве Марии, что Господь Всевышний отправил их за Иисусом и что Он изменил облик Иуды в наказание за то, что тот продал Его. Тогда тот, кто пишет, спросил: «Учитель, позволишь ли Ты мне спросить Тебя, как я спрашивал Тебя, когда Ты жил среди нас?». Иисус ответил: «Спрашивай, о чем хочешь, Варнава, Я отвечу тебе». Тогда тот, кто пишет, сказал: «Учитель, если Бог Милостив, почему же Он заставил нас мучиться и поверить в то, что Ты мертв? Твоя мать так плакала по Тебе, что она была готова умереть. И почему Тебя, святого от Бога, Господь подверг позору быть убиенным на Голгофе вместе с ворами?».

Иисус ответил: «Варнава, поверь мне, Господь воздает большим наказанием за любой грех, каким бы малым он ни был, так как любой грех наносит Ему оскорбление. И поскольку Моя мать, верные Мне люди и Мои ученики любили Меня немного земной любовью, Господь всего лишь хотел наказать за эту любовь болью здесь, на земле, чтобы не наказывать за нее в огне Ада.

Что касается Меня, то в миру Я был невинным. Но поскольку люди назвали меня Богом и Сыном Божьим, то Господу было угодно, для того, чтобы демоны не насмехались надо Мной в День Суда, пусть люди смеются надо Мной в этом мире через смерть Иуды, заставив каждого поверить, что это Я принял смерть на кресте. Эта шутка будет длиться до прихода Мухаммада, посланника Господня. Придя в мир, он выведет из заблуждения тех, кто поверит в Закон Божий».

Затем Иисус добавил: «Ты справедлив, Господь Бог наш, и лишь только Тебе одному вечный почет и слава!».

Мне не очень понятны пассажи данного отрывка относительно того, что люди будут смеяться над Иудой вместо Христа как над распятым на кресте. Вызывает ли смех зрелище казни, мертвого в мучительном оскале предсмертной агонии? Кто знает, может быть, те времена отличались особой жестокостью — и насмешки над казненными и казнимыми были в порядке вещей, даже хорошим тоном? Интересно и рассуждение Христа о том, что апостолы и Богородица наказаны Богом слезами и скорбью по невинно убиенному за то, что они любили Его «немного земной любовью». Что имеется в виду в тексте? По всей видимости, то, что к Христу не стоило подходить с общечеловеческими мерками, он был «не от мира сего» и требовал к себе соответствующего отношения: не как к человеку, но как к высшей истине, представителю великого Учения, земному воплощению ВСЕЛЕНСКОЙ ВЛАСТИ. А власть, как известно, всегда покоится на чьих-то костях, если точнее — на костях добровольно принесших себя в жертву или принесенных в жертву насильно. Можно ли говорить, что здание христианства выросло на костях Иуды, а Церковь и посейчас пожинает плоды безупречно спланированной почти 2000 лет назад операции? А я бы рискнул!

Глава 221. Встреча Иисуса с учениками и Его вознесение на небеса

Повернувшись к тому, кто пишет, Иисус сказал: «Варнава, будь очень внимательным, записывая в Моем Евангелии все то, что произошло во время Моего пребывания в миру! Напиши также обо всем, что случилось с Иудой, дабы верующие мне вышли из заблуждения и чтобы каждый уверовал в истину!». Тот, кто пишет, ответил: «Я сделаю все это, Учитель, если это будет угодно Богу, но я не знаю, что стало с Иудой, так как я видел не все». Иисус ответил: «Иоанн и Петр, видевшие все это, здесь, и они тебе расскажут, как все произошло».

Затем Иисус попросил нас созвать уверовавших в Него учеников, чтобы они увидели Его. Иаков и Иоанн собрали тогда семеро апостолов, а также Никодима, Иосифа и еще семьдесят двух человек, и они вместе с Иисусом совершили трапезу.

В третий день Иисус сказал: «Пойдите с Моей матерью на Оливковую гору. Оттуда Я поднимусь на небеса, и вы увидите, кто вознесет Меня».

Все отправились туда, кроме двадцати пяти из семидесяти двух учеников, которые, испугавшись, бежали в Дамаск. В то время как все совершали полуденную молитву, Иисус явился в окружении великого множества ангелов, восхвалявших Господа Бога. Увидев ослепительное сияние Его лица, все перепугались и упали лицом к земле. Иисус поднял их и успокоил словами: «Не пугайтесь, Я ваш Учитель!». Он изобличил многих людей, поверивших, что Он умер, а затем воскрес, говоря: «Не думаете ли вы, что Я и Господь — обманщики? Господь, как Я вам уже говорил, дал Мне жить до приближения Конца Света. Говорю вам, ибо умер не Я, а умер Иуда, предатель. Остерегайтесь же, сатана сделает все, чтобы сбить вас! Постарайтесь же быть Моими свидетелями повсюду в Израиле и во всем мире, свидетелями того, что вы слышали и видели!».

Сказав это, Он попросил у Господа спасения для верных ему братьев и истинной веры для грешников. Закончив молитву, Он обнял Свою мать и произнес: «Оставайся с миром, мать Моя, и пребудь с Богом, твоим и Моим Создателем!». Затем Он обратился к ученикам: «Да пребудет с вами Милость и Милосердие Господа!». Тогда четыре ангела, взяв Его, вознесли на небо на глазах у всех.

В этом пассаже Иисус и вовсе заявляет, что представления о Его смерти и последующем воскресении нашептаны людям сатаной, в действительности же вместо Него распят был Иуда. Я вижу здесь в тексте некоторую нелогичность: дело в том, что читатель уже имел возможность составить себе мнение о том, кто был кукловодом в данном действе, кто послал Иуду на крест, а до того подбил на предательство: сатаной никаким тут и не пахло, все было сделано собственно Иисусом, по разработанному Им и, вероятно, Его ближайшими учениками и блистательно претворенному в жизнь плану.

А теперь то, что я обо всем этом думаю

Итак, я нашел два, с моей точки зрения, наиболее подходящих для анализа апокрифических источника. В одном из них собственно имя Иуды Искариота не упоминается, во втором он оказывается в центре событий — и повествования. Что, как мне кажется, по большому счету прослеживается в апокрифической концепции:

• Бог = Иисус = Иуда.

• Иисус является автором сюжета инсценировки собственной гибели на кресте.

• Помощники Иисуса — апостолы, которые получают от Него неограниченные полномочия для осуществления власти Его именем.

• Цена всех вопросов, возникающих к эпизодам с участием Иуды, есть цена власти.

Поскольку очаровательная Софи поделилась со мной результатами своих наблюдений, я прослеживаю некую глобальную тенденцию: хотя из канонических Евангелий это последовательно убирали, но и в них остались следы концепции, что предательство Иуда совершил по соизволению Христа, которому надо было выставить себя жертвой, чтобы… Впрочем, и так всем понятно, чтобы что, сколько раз можно повторять одно и то же! В апокрифическом Евангелии от Варнавы эта мысль проведена жестче: Иисус не только фактически приказывает Иуде взять на себя грех предательства, но и впоследствии подменяет Себя им и вынуждает принять крестные муки вместо Себя. Однако авторы Евангелий (и апокрифического, и, тем более, канонических), несмотря на очевидность того, что Иуда действует по соизволению свыше, а не по велению собственной испорченной натуры, никакого снисхождения Искариоту не высказывают. Как будто у него был выбор, как поступать.

Мой отчет

Я, как уже упоминалось выше, отправился на поиски каких-нибудь следов архива Эразма Роттердамского. Мои поиски были сосредоточены на источнике или хотя бы упоминании об источнике, который Эразм использовал при подготовке к печати трактата Иринея Лионского «Против ересей». Напомню, что он вышел в виде отдельного издания в 1526 году (а был написан, вероятно, в середине 190-х), и Эразм ни словом, ни полсловом не обмолвился, откуда он взял данный текст. Поэтому ряд богословов-скептиков до поры до времени (а точнее, до появления в печати официального сообщения о том, что найдено Евангелие от Иуды) полагали, что, может быть, Ириней что-то придумал в порыве красноречия про поносимую им святыню каинитов (см. выше); правда, практически никто не предполагал, что что-то придумал издавший Иринея Бог знает по каким рукописям Эразм Роттердамский.

Авторитет этого человека был настолько велик в средневековой Европе, что ему доверяли практически безоговорочно. Его считали самым начитанным, самым образованным, самым продвинутым знатоком богословия и книжности своего времени. И то сказать, было за что: Эразм Роттердамский первый предпринял филологический анализ Библии и текстов отцов Церкви; в совершенстве владея греческим, латынью, европейскими языками, он без труда ориентировался в сочинениях философов и богословов разных национальностей, жонглировал выдержками из их текстов, готовил к печати все новые и новые издания, снабженные собственным комментарием.

Что-то подсказывало мне, что именно к Эразму тянется одна из тех заветных ниточек, что поможет нам окончательно разобраться в тайне Евангелия от Иуды. Нет сомнения в том, что этот предтеча европейской Реформации прекрасно ориентировался в том материале, который издавал. Безусловно, он должен был знать нечто об апокрифическом тексте, по которому так нелицеприятно прошелся Ириней. Вот только найти бы тому какие-то свидетельства, найти какие-то указания на то, что Эразм пытался разобраться с помощью подручных средств в том, что собой представляет (представляло) заветное Евангелие от Иуды.

Вообще меня потрясли масштабы и размах личности этого человека: мы как-то не привыкли ориентироваться на средневековые авторитеты — а может быть, и зря. В частности, Эразм Роттердамский обладал такой колоссальной ученостью для своего времени, пользовался в разных кругах таким безоговорочным авторитетом, что мог бы, если бы захотел, возглавить Реформацию, расшатать устои Церкви, претендовать на самый высокий сан в ее иерархии, одним словом — наворотить чего угодно…

Эразм Роттердамский Дезидерий (Erasmus Roterodamus Desiderius, 1467–1536) — литературный псевдоним Герхарда Герхардса, нидерландского философа, богослова, филолога, проповедника идей «истинного» христианства. Одной из основных его заслуг является то, что он положил начало текстологическому анализу евангельских книг, с позиций гуманизма критиковал как католичество, так и оформлявшийся в начале XVI века протестантизм. Эразм Роттердамский считается главой «северных гуманистов».

Жизнь его была чрезвычайно пестра. В 1486 году он стал монахом, вступив в братство каноников-августинцев. За 6 лет своего пребывания в монастыре Эразм научился разбираться в древних языках, прочитал множество трудов античных и раннехристианских писателей. А главное — понял, что христианство в таком виде, в каком оно было представлено в его время, являет собой не что иное, как мертвую, скучную, антигуманистическую схоластику и догматику. Эразм ушел из монастыря, потому что понимал: человек должен быть там, куда зовут его сердце и разум. Бездумная же монастырская субординация, заквашенная на чинопочитании и безропотном подчинении младших по чину старшим, не давала пищи ни уму, ни сердцу, вводила в грех отчаяния и представлялась совершенно бездуховной.

Однако, покинув монастырские стены, Эразм Роттердамский не стал атеистом, по-прежнему считал делом своей жизни популяризацию Священного Писания и Учения Христа — но только полагал, что надо искать новые начала для проповедования и продвижения соответствующих идей. В 1501 году им был написан религиозно-этический трактат «Оружие христианского воина» (изд. в 1503 году), в котором он сформулировал основные принципы эразмианской «философии Христа» («небесной философии»). В этом своем сочинении Эразм утверждал, что главное в христианстве — не обрядовая сторона, не подчинение всем требованиям и законам Церкви, но нравственное совершенствование человека в соответствии с заповедями Христа.

Началось триумфальное шествие Эразма и его сочинений и мировоззрения по Европе. Современники ценили в нем редкостное сочетание «человека науки» и писателя. Его приглашали читать лекции в университетах, выступать с проповедями в крупнейших соборах; папская курия вообще сулила ему кардинальство; Эразму предлагали жить то в одном, то в другом городе, баварское правительство высказывало готовность назначить ему крупную пенсию, если он изберет Нюрнберг местом своего постоянного жительства; во время поездок Эразма в некоторых городах ему устраивали торжественные встречи, как государю; его называли «оракулом Европы»; Туринский университет присвоил ему звание почетного доктора богословия; Папа Римский, в знак особого своего благоволения к Эразму, дал ему особое разрешение вести образ жизни и одеваться сообразно обычаям каждой страны, где ему приходилось жить (а где Эразма только не носило!).

В Венеции он тесно сотрудничал с прославленным книгоиздателем А.Мануцием. В Кембридже, где «канцлером университета» был один из его близких знакомых епископ Фишер, Эразм в течение нескольких лет преподавал греческий язык и читал богословские курсы, в основу которых им были положены подлинные тексты Нового Завета и отцов Церкви. Это было настоящим нововведением: ведь большинство современных Эразму богословов ограничивались чтением даже не непосредственно текста Писания, но трактатов Дунса Скота, Фомы Аквинского и еще нескольких излюбленных средневековых авторитетов. Не единожды Эразм Роттердамский наезжал в Лондон, где водил дружбу с «отцом» жанра утопии в литературе Томасом Мором.

Нидерланды, Германия, Англия, Италия, Испания — вот далеко не полный список стран, которые Эразм посетил и в которых работал.

В 1520-х годах Эразм сблизился с Карлом Испанским (будущим императором Карлом V), стал при нем «королевским советником», что не было связано с исполнением каких-либо сугубо регламентированных функций и обязанностей, даже не обязывало постоянно находиться при дворе, но, однако, давало жалованье в 400 флоринов.

Под занавес своей жизни (с 1514 года) Эразм Роттердамский, постоянно переезжавший до этого из одной европейской интеллектуальной столицы в другую, осел в Базеле, который в связи с этим стал своеобразной Меккой европейских ученых и философов, стремившихся добиться аудиенции прославленного книгочея и эрудита. Этот, последний, период жизни Эразма Роттердамского был особенно урожаен на разнообразные издания. Именно в Базеле у него сложились дружеские отношения с владельцем частной типографии И.Фробеном, ставшим его главным издателем. Именно к этому времени относятся переводы Эразма с греческого на латынь античных и раннехристианских авторов — Еврипида, Лукиана, Оригена, Иоанна Златоуста. Тогда же Эразм опубликовал вместе с собственными комментариями творения Иеронима, автора латинского перевода Библии («Вульгаты», конец IV века). Особо важное значение имело предпринятое им в 1517 году издание греческого текста Нового Завета, а затем его новый перевод на латинский язык (1519 год), сопровождаемый обширными пояснениями и существенно отличающийся от «Вульгаты», что вызвало нарекания со стороны ревнителей католической ортодоксии.

Несмотря на желание постоянно держаться в стороне от политики, Эразм в 1520-е годы не может отмалчиваться, становится деятельной фигурой европейской предреформации; его мысли по поводу устройства государства и гражданских и личных свобод находят свое выражение в трактате 1524 года «О свободе воле», с которым полемизирует в 1525 году Мартин Лютер (см. трактат «О рабстве воли»).

Посидев в обыкновенной библиотеке (пока не в архиве), полистав разнообразные издания, посвященные жизни и философии Эразма, я пришел к выводу, что этот человек фактически готовил реформу Церкви. Зачем ему это было нужно? Трудно сказать теперь: возможно, он, совершенно заслуженно почитая себя умнейшим человеком своего времени, надеялся возглавить новую структуру, желал получить «сразу все» — а не милость от возглавлявшего Церковь Папы. А может быть, Эразм, проведший 6 лет в монастыре, в самом деле на долгие годы проникся отвращением к порядку, царившему в церковных учреждениях, и надеялся его реформировать.

Так или иначе, им была разработана концепция «внутренней религии», которая сводилась к следующему.

• Будущее христианства должно зависеть от мирян, а не от духовенства. Духовенство же должно рассматриваться только в качестве учителей, наставников, в чьи обязанности входит поднятие мирян до определенного уровня понимания канонов христианства.

• Христианство не должно сосредоточиваться в Церкви, Церковь не должна диктовать мирянам свои правила и законы. «Бог — в сердце, а не в Церкви», — учил Эразм.

• Нет никакой нужды исповедоваться священнику, когда можно в сердце своем исповедоваться самому Богу.

• Вера — глубоко личное дело каждого, потому что каждый человек отвечает за свои поступки и свою жизнь, и нет никаких оснований эту ответственность перекладывать на кого-либо, в том числе (тем более!) и на церковников.

Мне не очень понятно, почему человека, в открытую пропагандировавшего такие воззрения, не преследовали и не объявляли еретиком, что заставляло официальную Церковь, против которой он выступал, с ним считаться и почитать его. Может быть, это были попытки заигрывания, стремление «приручить» слишком авторитетного вольнодумца, репрессии против которого могли бы Церкви слишком дорого встать?

Неожиданные письма

Итак, в поисках каких-то подсказок, которые смогут мне хотя бы намекнуть на то, откуда Эразм Роттердамский извлек сочинения Иринея Лионского, я оказался в Базеле, прошелся по местным архивам, заглянул в соборы и монастыри — бесполезно. Дело в том, что я толком не знал, что ищу, а нечетко сформулированные запросы всегда травмируют библиотекарей и архивариусов.

Впрочем, я встретил в ходе своих поисков милейшего старика Герхарда Молля, который с превеликим вниманием выслушал меня и задал ряд вопросов. Изначально я им не придал большого значения:

— А когда конкретно, господин Кассе, Эразм опубликовал сочинение вашего протеже Иринея Лионского?

— В 1526 году.

— Замечательно! А известно ли вам, что именно этим годом датируется знаменитый портрет Эразма, выполненный Дюрером?[33] Это не картина, гравюра с медной матрицы… Как вы полагаете, не могли ли контакты с мастерской Дюрера как-то сказаться на существе вопроса, на который вы пытаетесь найти ответ?

— Да как же дружба с Дюрером могла бы сказаться на публикации трактата Иринея?

— Вам лучше знать, — задумчиво вздохнул старик. — Возможно, вы чего-то недоговариваете мне, а возможно — себе самому. Я не собираюсь спрашивать с вас никакого отчета в том, что вы делаете и что ищете. Вы просто сами для себя что-то решите — и тогда вам же станет легче определиться с тем, например, где и что искать… Я бы вот на вашем месте непременно поднял переписку Эразма с Дюрером, коль скоро таковая сохранилась…

Я поблагодарил Молля и задумался над тем, что он мне сказал. Что-то такое вертелось в голове, но все никак не могло облечься наконец в словесную форму. «Ну что ж, — принял я решение, — все равно, пожалуй, ищем!»

Каково же было мое изумление, когда я, шарахаясь из архива в архив, в конце концов оказался в маленьком швейцарском музее музыкальных инструментов, в котором почему-то хранилось небольшое собрание бумаг Дюрера, а смотрителем при документах был Молль!

— Почему же вы не сказали мне, что надо обращаться по интересующему меня вопросу прямо к вам? — спросил я его с удивлением.

— Потому что у меня не было уверенности в том, что вам надо именно сюда. Впрочем, после нашего разговора я поднял несколько подшивок документов в своем маленьком архиве. Кажется, здесь действительно имеется несколько писем Эразма Дюреру… Можете с ними ознакомиться, только, пожалуйста, если они вам как-то помогут в ваших поисках, все-таки потом расскажите мне об интриге, с ними связанной, договорились?

Я не имел ничего против такого предложения, впрочем, мне пока и в голову не приходило, что бы такого интересного для меня мог написать Эразм в письмах к живописцу. Однако, как жизнь уже неоднократно показывала, довольно часто находишь нечто важное именно там, где никаких находок не намечается.

Итак, я ознакомился с пятью письмами Эразма Роттердамского Альбрехту Дюреру. Привожу выдержки из них; после — некоторые свои комментарии и выводы, к которым я пришел в беседах со стариной Моллем.

Письмо 1

14 марта 1525 года Дезидерий пишет:

…В голову мою все чаще приходят мысли, что пора заняться нам переустройством здания Церкви Христовой. Не зря говорят, что рыба гниет с головы, — это значит, что и разложение, царящее вокруг нас, вызвано вырождением наших, духовных пастырей и наставников. Мы забываем во всякий день, что Христос не пустой звук, а не что иное, как любовь, прямодушие, терпение, чистота, — короче говоря, все, чему Он учил. Пойми, что дьявол — не что иное, как все, что удерживает от этого. К Христу стремится тот, кто влечется к одной только добродетели. Кто служит пороку, продает себя дьяволу. Наша же с тобой задача, наш. труд — вернуть людям свет подлинного христианства, потому что не знают уже, где Христос, а где сатана, где хорошее, а где плохое, где доброе, а где злое. Ибо пастыри наши невежественны и сами все путают и в ересь поминутно склоняются. Вижу я один выход из порочного круга: вернуть надо истинную веру овцам заблудшим. А это значит, вернуть им изначальное знание, которое заболтано и затерто нынешними церковниками. Нужно явить миру все Евангелия, а не те только, которые по порочной традиции и по произволу властей предержащих, включены были в Новый Завет! Пусть каждый разбирается сам в том, сколько в нем веры и за кем идти ему — за Христом или дьяволом…

Итак, из этого, то есть первого, письма явствует, что Эразм Роттердамский, озабоченный оскудением веры в современниках, планирует реформировать Церковь.

В первую очередь он собирается сделать достоянием широкой общественности, кроме новозаветных, апокрифические Евангелия, чтобы предоставить христианам возможность из разных текстов по крупицам собрать максимум информации о Христе и Его Учении. Делясь своими планами со своим приятелем-живописцем, Дезидерий предлагает тому принять участие в своем предприятии.

Письмо 2

28 июня 1525 года Дезидерий пишет:

…Ты спрашиваешь меня, каким образом сможешь участвовать в воплощении разработанных мною планов. Должен сообщить тебе, что мне действительно стыдно называться христианином; большая часть их наподобие бессловесной скотины служат своим страстям; они до такой степени несведущи в этой борьбе, что не знают разницы между разумом и заблуждениями. Они полагают, что человек только таков, каким они его видят и чувствуют. Мало того, они полагают, что нет ничего, кроме того, что доступно чувству, хотя это совсем не так. Они считают правильным все, чего они сильно желают. Они называют миром настоящее, достойное сожаления рабство, поскольку помутненный разум, не сопротивляясь, следует туда, куда зовет его страсть… Потому долгом своим считаю образовывать это стадо, дать в руки его оружие борьбы с собственным, невежеством. У меня есть несколько текстов старого письма, которые я переписал со старинных манускриптов. Те манускрипты теперь уже истлели. Однако хочу я явить миру их как старинные в старинном их обличье. Надо запастись папирусом и чернилами, созданными по давнишним рецептам. Ты, и только ты в своей мастерской можешь выполнить это задание. Поскольку я полагаю, что созданы они были коптами древними вскоре по кончине Христа, тут нужна особая точность и достоверность… На пробу тебе отсылаю с этим письмом листок текста, и ты вели своим ученикам изготовить папирус и чернила и текст этот аккуратно на том папирусе переписать…

Мне просто страшно об этом говорить, но речь идет о подделке коптских документов, которую замыслил Эразм Роттердамский и пригласил к участию в этой афере Дюрера! Конечно, можно выдвинуть два предположения:

• во-первых, что в руках у Дезидерия в самом деле оказались старые рукописи на папирусах, которые ему удалось скопировать, но не удалось восстановить;

• во-вторых, он сам мог владеть коптским и сочинить текст на нем!

Ведь всем известно, что Эразм Роттердамский слыл умницей и полиглотом, и если он в совершенстве знал греческий и переводил на него с латыни и обратно, то почему бы не предположить, что он освоил и коптский язык, алфавит которого, кстати, на 70 процентов дублирует греческий?

Итак, Эразм задумал некую операцию и привлек к участию в ней Дюрера, который, видимо, будет не сам выполнять соответствующие задания, но даст поручения своим ученикам.

Письмо 3

18 сентября 1525 года Дезидерий пишет:

…Ты пишешь мне, что задание выполнено и ученики твои переписали этот текст. Ты спрашиваешь меня, зачем нужна мне эта затея. В человеке обязанности царя осуществляет разум. Благородными можешь считать некоторые страсти, хотя они и плотские, однако не слишком грубые, — это врожденное почитание родителей, любовь к братьям, расположение к друзьям, милосердие к падшим, боязнь дурной славы, желание уважения и тому подобное. С другой стороны, последними отбросами простого люда считай те движения души, которые весьма сильно расходятся с установлениями разума и низводят до низости скотского состояния. Это — похоть, роскошь, зависть и подобные им хвори души, которых, вроде грязных рабов и бесчестных колодников, надо всех принуждать к одному: чтобы, если могут, выполняли дело и урок, заданный господином. Я много думал, руководят ли мною благородные побуждения или низменные, хочу ли я славы себе или просвещения заблудшим овцам, которые повсюду вокруг нас ходят как ночью без светильника? И понял, что желаю страстно двух вещей: им — просвещения, а себе — власти над ними, ибо нужен им разумный пастырь, чтобы направлял их и неусыпно о них заботился. Церковь же наша таковым не является…

Сейчас же занят я дополнениями к книге отца Иринея против еретиков. Папирус, ее содержащий, передо мной лежит. Но вот незадача — начало его истлело, могу домыслить лишь, о чем там писал… Среди других ересей пусть обличает и каинитскую, изложенную в нашем папирусе. Когда обнаружен будет, все скажут, что уже о нем Ириней писал, и станут дивиться, что вот появился такой древний текст…

Если я все правильно понимаю, Дезидерий в данном письме рассказывает о подготовке издания трактата Иринея Лионского «Против ересей», который, как вы помните, меня и интересовал. Эразм Роттердамский делится своими планами «дописать» то место, которое… как раз и было посвящено Евангелию от Иуды! Я собирался узнать, на основании каких источников Эразм готовил эту публикацию — и вот ответ найден: на основании собственной головы! Он располагал неким текстом Иринея, не содержащим начальных глав, и написал их сам. Думаю, он решил таким образом «отпиарить» тот папирус, который по его заказу был изготовлен в мастерской Дюрера! Это значит, что… сакраментальное Евангелие от Иуды подделали Эразм Роттердамский и Альбрехт Дюрер, наверное, потом каким-то образом доставили в Египет, собирались «найти», но что-то им помешало. Вот оно и пролежало под Эль-Миньей более 400 лет! А заодно, видимо, хитроумный Дезидерий отправил в Египет и тот папирус без начала с текстом Иринея Лионского, о котором он писал, что он «передо мной лежит». Как помните, этот документ был найден под Каиром близ Туры тоже в XX веке.

Письмо 4

17 января 1526 года Дезидерий пишет:

…Ты меня постоянно спрашиваешь о том, каким вижу я человека. Человек — это некое странное животное, состоящее из двух или трех чрезвычайно разных частей: из души (anima) — как бы некоего божества (numen) и тела — вроде бессловесной скотины. В отношении тела мы настолько не превосходим животных другого рода, что по всем своим данным находимся гораздо ниже них. Что касается души, то мы настолько способны воспринять божественное, что сами могли бы пролететь мимо ангелов и соединиться с Богом. Если бы не было тебе дано тело, ты был бы божеством, если бы не был в тебя вложен ум (mens), ты был бы скотом. Наша же задача — взывать к уму человеческому, заставлять его работать и трудиться, чтобы каждая из овец заблудших, могла понять предназначение свое на этом свете…

Папирусы наши погребены в нужном месте и ждут своего часа. Разум мой говорит мне, что их час настанет и наш с тобой тоже. Потому что будет он моментом высшей истины и высшего торжества человеческого самосознания, победы человеческой воли над гнетом предрассудков… Каждый из христиан должен уразуметь то, что он свободный человек и сам отвечает за все деяния свои, и отвечает не перед Церковью, не перед Богом, но в первую очередь — сам перед собой. Как привыкли мы считать Иуду Искариота предателем и причиной распятия Христа, но ведь это не так! Христос Сам, как Человек совершенный, с телом совершенным, и душой совершенной, и разумом совершенным, замыслил предательство Иудино. Ибо оно было ступенькой к жертве искупительной, которую Он принес, отдав себя на распятие. И только тому Он мог доверить дело это, которому доверял как самому себе: брату Своему, не по крови, но по духу. И потому доверил Он ему все сокровенные тайны и рассказал о том, как устроен мир и какие ипостаси его есть. Но то есть тайное, сокровенное знание, в которое посвящены немногие, ибо не каждый разум может объять те страшные откровения… Близится час торжества разума, потому хочу заказать тебе свой портрет…

Из этого послания можно сделать вывод, что изготовленный в мастерской Дюрера папирус с текстом Евангелия от Иуды уже доставлен в Египет и помещен в надлежащее место (наверное, и папирус с текстом Иринея тоже). По-видимому, Дезидерий планирует в недалеком будущем его обнаружение и широкую публикацию — с тем, чтобы открыть глаза на истину всем «заблудшим овцам» (ну а находка трактата «На ереси» станет подтверждением публикации, которую подготовил Эразм; и не важно, что начало папируса утрачено: есть конец, значит, где-то могло быть и начало, которое могло выглядеть именно так, как представил Дезидерий). А то, что он заказывает свой портрет, возможно, свидетельствует о том, что Эразм готовится возглавить новую Церковь? Или некую организацию, сигналом к консолидации которой должно стать обнаружение «старинного коптского папируса»? Или?.. Что Дезидерий называет «часом торжества разума»?

Письмо 5

30 мая 1526 года Дезидерий пишет:

…Снова ты колеблешься и сомневаешься, как Фома неверующий. Ты боишься идти против Церкви, и это понятно. Она сильна и могущественна, та сила, что стоит за ней, кажется непобедимой и несокрушимой…Одним можно справиться с ней, одним сокрушить ее: торжеством разума и знания, изгнанием дьявола лжи и боязни, который поселился в душах наших… Предположим, что именно тот, в ком есть дух, верно понимает смысл Писания, но как он меня уверит, что он понимает? Что мне делать, если многие люди предлагают разные смыслы и каждый из них клянется, что в нем есть дух?! К тому же если дух не все открывает одним и тем же людям, то именно тот, в ком есть дух, может в чем-нибудь ошибиться и обмануться… Наконец, предположим, что дух Христов допустил, что его народ ошибся в более легких вопросах, от которых не очень зависит человеческое спасение, но кто может поверить, что в течение более тысячи трехсот лет Он не замечал ошибок своей Церкви и среди всех святейших людей не увидал ни одного, достойного дарования духа, а говорит, что в этом и заключается суть всего евангельского учения?.. Укрепись духом, оставь сомнения, не пройдет и трех месяцев, и все встанет на свои места. Уже тем угодны мы Ему, что несем свет Его истины Его людям, заблудившимся в невежестве своем. Отбрось свою неуверенность и знай только одно: все, что ни делается нами, делается с ведома Его. Ибо свобода духа человеческого есть свобода подчинения воле Его, кроме же воли Его в мире этом ничего нет…

В данном письме Дезидерий фактически объявляет о планируемом сроке «обнаружения» Евангелия: это, вероятно, конец августа 1526 года. По всей видимости, Дюрер высказывает в ответных письмах некую нервозность — оно и понятно, ведь именно в его мастерской была сфабрикована подделка.

* * *

Впрочем, затея Эразма Роттердамского так и не увенчалась успехом: уж не знаю, что помешало «найти» кодекс с Евангелием от Иуды, а заодно и трактат Иринея в конце лета 1526 года, но по какой-то причине планы Дезидерия сорвались. Тысяча пятьсот двадцать шестой год, таким образом, ознаменовался только следующими событиями:

• В мастерской Дюрера подделан коптский кодекс, содержащий текст Евангелия от Иуды (возможно, Дезидерием был переписан текст с полуистлевшего коптского папируса, а может быть, он написал его сам).

• Кодекс по каким-то каналам переправлен в Египет и «захоронен» неподалеку от нынешней Эль-Миньи.

• Эразм Роттердамский опубликовал трактат Иринея «Против ересей», вставив туда упоминание о Евангелии от Иуды.

• Принадлежавший Эразму папирус с отрывками трактата Иринея также переправили в Египет и «захоронили» для оперативного обнаружения.

• В мастерской Дюрера изготовлена медная матрица гравюры с портретом Дезидерия.

И только спустя четыре века тщательно спрятанные доверенными людьми Эразма папирусы были обнаружены в Египте. Сенсация случилась, впрочем, совершенно иного рода, нежели планировал Дезидерий. А его имя в этой истории всплыло вообще практически случайно — как обычно, мы ткнули пальцем в небо, а попали… в то, во что попали.

Отчет Ларионова и Таманцева (писал Геннадий Таманцев)[34]

Мы полетели в Каир. Нашей задачей было убедиться в аутентичности/неаутентичности Евангелия от Иуды. По пути в Египет, в самолете, мы еще раз изучили опубликованный текст Евангелия. Он представляет собой фактически перманентный диалог между Христом и Иудой. Убедившись, что Искариот — единственный Его ученик, который в состоянии приблизиться к осознанию Его значения и готов к разговору об устройстве Вселенной и Высшей иерархии (с экскурсом в историю сотворения мира, человека, перечислением эонов и главенствующих в них архонтов), Спаситель затевает с ним откровенную беседу, в которой дает понять, что Он владеет всеми тайнами мира. Иуда почтительно слушает своего Учителя, время от времени задавая Тому вопросы. По ходу их беседы выясняется, что Христос должен принести искупительную жертву, но для того, чтобы она была принята, Он должен быть предан одним из Своих учеников. Естественно, миссия эта падает на Иуду, который оказывается вынужден согласиться исполнить предписанное Иисусом, но делает это через себя, поскольку Иуда — вовсе не предатель и не подлец по своей внутренней сущности. Однако слово Учителя для него — закон. Христос говорит Иуде: «Ты же превзойдешь их всех, ибо человека, который носит Меня в себе, ты принесешь в жертву». Из этих слов следует, что Христос в первую очередь идентифицирует себя с духом, для Него главное — Его внутренняя сущность, тело же — лишь оболочка, «человек, который носит Меня в себе». У Иуды нет выбора, он сдает Учителя стражникам и принимает деньги: «И Иуда взял деньги, он предал им Его».

— В принципе, такое толкование роли Иуды в истории Христа возможно и на основе анализа канонических текстов Нового Завета, — задумчиво сказал Серж.

— В общем, да, — согласился я, — другое дело, что это противоречит церковной традиции. Именно поэтому текст Евангелия от Иуды так заинтересовал научную общественность и рядовых обывателей… Уж больно альтернативно здесь выглядит предатель… Он мало того что подчиняется Провидению, служит Иисусу, он еще и должен получить за это, по словам Христа, особый статус среди людей, а род его должен возвыситься.

— А что с подлинностью текста? Я вот полагаю, что это вполне может быть действительно гностический апокриф, уж больно подробно там расписываются зоны и архонты…

— В этом плане текст и в самом деле может быть подлинным. То есть не исключено, что он был создан во II–III веках. Но не ранее!

— Именно что не ранее… Иуда тут категорически ни при чем, он никак не может быть автором данного апокрифа, это очевидно…

— Да нынче никто уже и не пытается атрибутировать его Иуде, насколько я понимаю…

— И правильно. А наша задача — просто попытаться понять, не является ли Евангелие вообще, скажем, средневековой подделкой… Или даже и не средневековой… Вот как ты полагаешь, эта самая тетка Фрида Чакос могла чем-то таким подзаняться, чтобы срубить бабла побольше?

— Да легко… Конечно, вряд ли она знает коптский. Но что ей стоило проплатить подобный проект какому-нибудь коптологу? Вот ты, Серега, — поинтересовался я, — если бы тебе предложили нормальные денежки, сочинил бы что-то в этом духе?

— Я-то? — Ларионов задумался. — Все надо рассматривать в определенном и совершенно конкретном контексте…

— А в принципе?

— А в принципе — да, легко, но при условии, что это не противоречит моим внутренним принципам и убеждениям.

— А противоречит?

— Бели честно, то нет.

— Слушай, — развеселился я, — давай колись: ты состряпал Иуду? А? И после этого свой проект назвал «Я — Иуда», потому как самое святое продал — за Фридкины сребреники?

— Успокойся, не я, — ухмыльнулся Серж. — Вот те зуб — если бы я написал, я бы вам сразу так и сказал: нечего париться, ребята, в этом тексте нет никакой тайны, потому как, собственно, и текста-то никакого нет (в смысле древнего)… А лучше нам заняться чем-нибудь другим… Давай лучше вот о чем подумаем: вот мы прилетели, вот посмотрели на дурацкий папирус… А дальше что?

— Что-что, искать Тайного Марка

— Ну и где его искать будем?

— Например, пойдем по коптским монастырям, по библиотекам…

— И к Шенуде наведаемся?

— А он-то тут при чем?

— А вдруг он хранитель?

— Тогда и к Шенуде…

Наш в высшей степени содержательный диалог прервала стюардесса, предложившая прохладительные налитки; потом объявили, что самолет идет на снижение; потом мы сели и весь салон дружно поаплодировал пилоту. И наконец-то мы ступили на землю египетскую, древнюю, загадочную, коптскую.

Коптский музей

И вот мы в музее, проходим в зал, где выставлен скандальный манускрипт. Желтенькие папирусные листочки неприкаянно распластаны под стеклом. Ларионов внимательно разглядывает их и говорит:

— Генка, это муляж…

— Ты уверен?

— Конечно, уверен, текст ничего общего с тем, что в Иуде, не имеет… Тут про другое…

— Про что?

— Да какие-то Петр и Филимон обсуждают пер-вичность-вторичность очередного зона…

— И что мы будем делать?

— Что-что, пойдем предъявлять свои отношения куда-нибудь в дирекцию Музея.

И мы спросили у смотрителя о том, где можем пообщаться с администрацией, и по длинным коридорам дошли до приемной какого-то толстого лысоватого египтянина, который очень расстроился, когда мы начали задавать ему вопросы.

— Господин директор, — обратился к нему Серж на английском, — мы хотели бы посмотреть Кодекс Чакос…

— О да, — коверкая все, что только можно исковеркать, ответил египтянин, — я не есть директор, директор есть в отпуск, а я есть Али, менеджер… Кодекс Чакос — прекрасная папирус, мне думать, вы интересно…

— Мы не видели Кодекса Чакос и хотели бы на него взглянуть, — вступил я и протянул ему наши отношения.

— Очень хороший сохранился рукопись, — закивал он, дурацки улыбаясь.

— Господин Али, то, что выставлено в зале, — не Кодекс Чакос и не Евангелие от Иуды — прервал его Ларионов.

— Иуда, Иуда, — казалось, он ничего не понимает.

— Не Иуда, я коптолог и прочитал текст, это совершенно другой памятник.

— Али не читать коптски… — пролепетал менеджер. — Я не знать…

— Я знать, — Ларионов прервал Али, — Кодекс Чакос находится где-то в запасниках Музея, не правда ли?

— Не знай, — насупился египтянин.

— Или его еще не передали вам?

— Не знай, — снова сказал он и даже зевнул, показывая, как скучно и неинтересно ему с нами общаться.

— Али, а ты любишь Америку? — спросил его я. От неожиданности он даже закрыл рот на полузевке. — А их президентов?

— Не понимай, — неуверенно пробормотал он.

— Вот, например, Франклина, — и я показал ему зеленую купюру.

— Умный человек, — покачал головой Али, но я не понял, о ком это он так лестно отозвался — обо мне или о Франклине.

— Знаешь, американские президенты хотели бы пожить у тебя, они специально приехали к тебе в гости… Но чтобы принять их, тебе нужно сделать маленький пустячок — показать нам Кодекс Чакос.

— Сколько? — сразу по-деловому осведомился он.

— Пятьсот, — показал я ему пять бумажек.

— Пошли, — он встал из-за стола.

Кодекс Чакос, здравствуй и прощай!

Мы опять шли нескончаемо длинными коридорами и наконец оказались перед бронированной дверью с кодовым замком. Али быстро набрал комбинацию чисел, и мы вошли в небольшое сухое и прохладное помещение, где под стеклянным колпаком лежал некий манускрипт.

— Вряд ли я смогу вам разрешить взять его в руки, — в голосе Али слышались вопросительные интонации.

— Шестьсот?

— Только посмотреть из моих рук…

— Семьсот?

— Хорошо, можете посмотреть сами, но всего в течение пяти минут…

— Десять Франклинов, и ты вытаскиваешь нам папирус и запираешь нас здесь на час!

— Но отдать мне фотоаппарат!

Али не смог бороться с искушением и совершил, конечно же, должностное преступление. Впрочем, фотокамеру нам ему пришлось отдать, тут уже не работали никакие посулы с нашей стороны.

И вот мы с Ларионовым остались наедине с рукописью. Он вытащил сильную лупу, пинцет, блокнот. После тщательного осмотра рукописи Серж пришел к следующим выводам.

Степень сохранности документа такова, что не дает возможности точно датировать его. В первую очередь, не может быть датирован папирус, который для восстановления был подвергнут химической обработке. Впрочем, совершенно очевидны следы подстаривания документа. Однако нет возможности далее с точностью до века установить, когда оно могло быть произведено. Ориентировочно материал можно было бы отнести к XIV–XVI векам, впрочем, ни о какой точности речи идти не может. Написание букв — скорее стилизованное под коптскую скоропись III–IV веков, нежели сама скоропись. Чернила использованы, вероятно, изготовленные по древнему рецепту, нет возможности установить, когда именно.

Из всего этого следует, пожалуй, одно: как мы и предполагали, Евангелие от Иуды, во всяком случае тот его список, который мы держали в руках в Коптском музее в Каире и который считается сегодня единственным, — поздняя подделка. Возможно, этот список был сделан с более раннего; возможно, гностическое Евангелие от Иуды в самом деле существовало в первые века нашей эры, наука всегда делает такие допущения. Однако то, что найдено, особой ценности не представляет, шумиха, раздутая вокруг данного папирусного кодекса, вызвана необходимостью как-то вернуть деньги, вложенные, если верить этой информации, в его покупку — и раскрутку тоже.

Что же касается содержания Евангелия от Иуды, то оно оригинально и представляет собой попытку безымянного автора реформировать традиционные церковные взгляды на Иуду Искариота как на предателя. Судя по тому, что в тексте делается упор на духовную сущность Христа и ведется изложение космологической теории, принятой у гностиков, Евангелие было составлено именно в гностической среде.

И снова на поиски

После просмотра Кодекса Чакос мы попытались закинуть удочку Али на предмет Тайного Евангелия от Марка. Однако наш толстый менеджер так искренне и старательно таращил на нас глаза и разводил руками, что мы поверили: в Музее этого документа точно нет. Да и правильно это было: не должно все быть так просто. Если мы сразу осмотрели Евангелие от Иуды, как и предполагалось, то с Марком у нас должны, что тоже предполагалось, возникнуть сложности. Мы решили немного отдохнуть в отеле и прикинуть, куда можно и должно в первую очередь направить свои стопы в поисках полумистического документа.

* * *

Это был последний мэйл, который мы получили от Таманцева и Ларионова. Сначала их молчание было нами интерпретировано как перебои с Интернетом или недоступность техники (вообще-то Серж: взял с собой ноутбук, но ясно, что с ним могут куда-то не пустить, у него может разрядиться аккумулятор, а заряжать окажется негде, да мало ли еще каких подлянок может подкинуть комп?). Потом мы начали понемногу волноваться и пытаться до них дозвониться, однако у нас ничего не выходило: оба мобильника наших приятелей были отключены или находились вне зоны действия сети. Мы расстроились, но утешили себя тем, что, возможно, просто-напросто возникли какие-то проблемы с роумингом или сеть в Египте просто плохая, да мало ли что может произойти и с сотовыми телефонами тоже… Однако на пятый день их молчания нам стало совсем нехорошо, мы не находили себе места и не знали, в какие колокола бить, когда в дверь позвонили…

На пороге стоял курьер из DHL и улыбался дежурной улыбкой:

— Мсье Кассе? Пожалуйста, распишитесь. Вам пакет!

— От кого? — заглядывала мне через плечо Софии. — От Генки и Сержа?

— Да тут ничего не написано, а кто наш адрес писал, тоже непонятно, буквы печатные, — я решительно распечатал пакет. Внутри был… ларионовский диктофон.

ЧАСТЬ 3. ИУДА FOREVER

Нас оставалось только трое…

Итак, нас оставалось трое: я, Софи и Жерар. Я еще не включил диктофон, но понял: с ребятами что-то стряслось. Увидимся ли мы с ними еще? Живы ли они?

Софи прижалась испуганным воробьем к Жерару, он каким-то отточенным жестом, как будто делал это лет двадцать подряд, обнял ее за плечи. «Ну что ж, мсье Кассе, — сказал я себе, — все нормально, слава Богу, они нашли друг друга. Софи — отличная девица, а ты все равно просто морочил бы ей голову, тебе ведь никто, по большому-то счету, не нужен, только твои расследования, ты сидишь на них как на наркотике… Идите, дети, любите друг друга и размножайтесь… А я — я, может быть, вообще умру, и тогда вы, может быть, придете на мою могилу и будете плакать долго-долго и горько-горько… Впрочем, я не помру. Я живучий, да и дел у меня впереди еще, чует мое сердце, порядочно…».

— Этьен, — прервал мой внутренний монолог Жерар, — выходи из ступора, включай диктофон. Это тяжело, но лучше знать, чем не знать…

— Да-да, — спохватился я, — сейчас…

— Да может, с ними ничего еще и не случилось, — неуверенно пробормотала Софи. — Может быть, просто они решили нам послать звуковое письмо…

— На диктофоне? — недобро прищурился я. — Знаешь, все-таки иногда бывает полезно включать мозги. Пусть не всегда, но хотя бы через раз…

— Да ты!.. — зашипела она.

— Брэйк! — остановил нас Жерар. — Давай, Этьен, не томи, сколько уже можно…

И я включил диктофон.

«Мы живы. Но мы ушли…»

— Привет, ребята, — услышали мы голос Таманцева, — извините, что мы пропали из поля вашего зрения. Наверное, вы уже Бог знает что начали думать, переживаете за нас. Просто не было никакой возможности с вами связаться. Мы сейчас находимся под землей…

…Геннадий и Серж; в настоящий момент находились в неких «катакомбах» — сообщающихся между собой пещерах в скале под Эль-Миньей. Дело в том, что, когда ребята раздумывали, куда им обратиться в поисках сокровенного текста Тайного Евангелия от Марка, в какой-то момент к ним в коптском современном храме подошел человек и задал Ларионову вопрос по-гречески:

— Скажи, по роду твоих занятий или просто так, от скуки, в моменты потрясений, не приходилось ли тебе являться миру под именем Иуды?

— Не знаю, зачем тебе это нужно, но удовлетворю твое любопытство, так и быть. У меня есть сольный проект «Я — Иуда», через некоторое время, когда я исполню то, зачем приехал в Каир, я надеюсь вернуться к своему основному делу: я рокер, певец и гитарист.

— То есть ты хочешь сказать, что постоянно выступаешь перед толпой народа под именем Иуды?

— Ну да, так и есть…

Человек, вступивший в диалог с Сержем, предложил ему и Таманцеву следовать за собой. На попытки выяснить, куда именно их приглашают, он отвечал, что очень скоро они обо всем узнают: им нет повода беспокоиться, никто не причинит им ни вреда, ни неудобств — просто Ларионову в присутствии его друга будет сделано одно предложение («Наверное, дать концерт на каком-нибудь местном мероприятии», — подумал Серж и усмехнулся: кто бы мог подумать, что слава его достигнет Каира и к нему там начнут чуть ли не на улице обращаться посторонние люди, узнав его), от которого тот, естественно, вправе отказаться — в таком случае перед ним просто извинятся за причиненное беспокойство. Если же Серж сочтет нужным, он предложение, разумеется, примет. Со своей стороны человек, обратившийся к нему, обещал ребятам всяческое содействие и помощь в любых их делах, приведших их в Каир.

Те долго не раздумывали, рассудив, что дополнительные помощники, тем более, из среды местных коптов, им явно не помешают. Они вышли со своим новым знакомым из храма, сели в его джип и поехали, как он сказал, на север от города. По дороге он объяснил, что направляются они под легендарную Эль-Минью и посетят катакомбную церковь Иуды, располагающуюся там.

— Церковь Иуды? — переспросили Таманцев и Ларионов. — Мы никогда ни о чем подобном не слышали. Что же это за образование?

— Церкви Иуды столько же лет, сколько и христианству, — охотно пояснил их спутник. — Объектом поклонения в ней является Иуда Искариот, адепты ее хранят и изучают его истинную историю и стараются не конфликтовать с христианским миром. Чтобы не привлекать к себе лишнего и назойливого внимания, наши предки почти 2000 лет назад ушли под землю, в катакомбы под Эль-Миньей. Там располагается система храмовых сооружений, наша библиотека, там — ковчег со святыми мощами Иуды Искариота и резиденция нашего патриарха Палладия XVIII.

— Почему же вы выбрали нас для экскурсии по своей обители? — удивился Ларионов. — Честно говоря, я полагал, что вы хотите предложить мне выступить на каком-то вашем мероприятии, — это после того, как вы узнали, что я по роду основных занятий рок-певец…

— Вы ошиблись. Для меня ключевым было не слово «рокер», но название вашего проекта «Я — Иуда». Прибыв на место и встретившись с Палладием, вы все узнаете.

…Они ехали порядка 40 минут по гладкому шоссе, затем джип был ими оставлен и некоторое время они шли пешком по полевой дороге в направлении неширокой реки. Достигнув ее берега, спутник их свернул направо, толкнул какой-то здоровый камень, тот подался в сторону, и перед Таманцевым с Ларионовым открылся подземный ход, в который они и полезли за своим провожатым.

Сначала им пришлось передвигаться на корточках, впрочем, в скором времени лаз расширился — появилась возможность идти слегка согнувшись, а потом и в полный рост. Свернув в боковое ответвление хода, ребята оказались в освещенном электричеством туннеле, воздух в котором был необыкновенно сух и свеж. Пройдя еще сколько-то сотен метров, они, как им показалось, очутились в пещере глубоко под землей, там их попросили подождать.

Однако, ожидание пролилось недолго — буквально через несколько минут к ним вышел чернобородый человек средних лет в одеянии, напоминающем монашеское. Это был патриарх Палладий. Он приветствовал обоих и обратился к Ларионову (опять же по-гречески):

— Рад приветствовать вас и вашего друга. Анти-ной привел вас сюда, потому что считает, что вы как раз тот Иуда, о котором сказано в древнем пророчестве: «пройдет тысяча лет, и почти столько же, и 129 дней, и придет на землю Египта человек с длинными черными волосами и глазами, полными печали, лицо лее его будет светло и скорбно. Называть же себя станет Иудой. И с его пришествия начнется возрождение вашего племени и узнают о вас в мире, и отрет мир слезы ваши, а ангелы возжгут ваши лампады».

— Мой сольный проект действительно называется «Я — Иуда», — подтвердил Ларионов. — Однако я не очень понял, за кого вы меня приняли?

— Вероятно, твое пришествие на нашу землю — предсказанный много лет назад знак нашего возрождения, перелома в нашей судьбе, — сказал ему патриарх Палладий. — Я предлагаю тебе и твоему спутнику побыть у нас столько времени, сколько вы сочтете нужным, чтобы узнать о нас и нашей церкви максимум значимого для вас. Конечно же, если вам это будет интересно. В противном случае не смею вас задерживать… Однако в нашем Писании сказано, что явившийся Иуда должен быть посвящен в наше тайное знание и остаться с нами, чтобы разделить судьбу своего народа… Впрочем, вы вовсе не обязаны соответствовать нашему Писанию…

Заинтригованные, ребята рассказали патриарху Палладию о себе и приняли его приглашение до утра остаться в катакомбах, а далее действовать по ситуации.

В течение ночи же им предстояло ознакомиться с неким документом, который патриарх с почтением назвал «Книга Иуды Искариота»: по его словам, эта святыня хранится катакомбной церковью с середины I века, то есть с того момента, когда, собственно, сама церковь и возникла.

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Новая книга автора всемирно известного бестселлера «Себя преодолеть!», изданного во многих странах м...
В стольном граде Киеве правит великий князь Ярослав Мудрый – строитель, политик и просветитель. Но о...
В книге представлен опыт работы Центра для детей и подростков с аутизмом – врожденной отсталостью ра...
Рождение ребенка — счастливое событие в жизни каждой женщины. Но как быть, если не все идет гладко? ...
Вообще-то, счастье – это понятие настолько растяжимое и объемное, что практически невозможно вывести...
Журналисты ИД «Коммерсантъ» представляют уникальный отчет о развитии российского мелкого и среднего ...