Славянское реалити-шоу Бондаренко Андрей

Анонс в газете

Уважаемые дамы и господа!

С пятого мая текущего 2019-го года наш телевизионный канал начинает трансляцию нового, совершенно потрясающего реалити-шоу под название «Живём – как в старину»!

Пять молодых семей будут отправлены в одну из заброшенных деревень Вологодской области, где им предстоит провести один год и один месяц.

Эти пять мужчин и пять женщин прошли через жёсткие сита отбора, и выбраны компетентной комиссией из двенадцати тысяч претендентов. Возраст участников – от двадцати девяти до тридцати восьми лет.

Никакой помощи со стороны! Только собственный труд может помочь им выжить в этой суровой реальности!

Охота, рыбалка, собирательство грибов и ягод, овощеводство и животноводство – вот чем предстоит заниматься нашим героям.

С собой мы даем им минимальный набор необходимых вещей и продуктов. Абсолютно никаких достижений современной цивилизации! Никаких ружей, спиннингов, спичек и прочего…

Всё будет по-настоящему: нашим современникам предстоит жить жизнью их далёких предков – древних славян! Предстоит – по-настоящему – выживать!

Один раз в две недели они будут выбирать «Вождя племени»…

Предусмотрен командный приз в пятьсот тысяч долларов, его поровну разделят между собой те, кто выдержит все испытания до конца.

Победившая пара, которую выберите вы, уважаемые зрители, получит супер-приз: один миллион долларов!

Сто двадцать телекамер будут демонстрировать нашим телезрителям все перипетии этой увлекательной «робинзонады». В режиме «он-лайн» вы можете постоянно наблюдать за происходящим на нашем сайте – по адресу: дабл вэ, дабл вэ….

Глава первая

Репа с грибами – конец демократии (пятый месяц реалити-шоу)

Беда всегда приходит неожиданно и внезапно.

Всегда, даже если эта беда совсем маленькая, такая – несерьёзная, домашняя, смешная. Что уж говорить о настоящей, взрослой беде? Беде – с большой буквы?

В этом случае напрашивается только одна достойная и однозначная ассоциация: – «Подлый удар кинжалом из-за угла».

В область сердца, понятное дело, ясен пень…

Пятое сентября, раннее солнечное утро, самый разгар бабьего лета. Голубое ласковое небо, желтеющие листья на ветках деревьев, шустрые красногрудые снегири, весело перепархивающие между алых гроздьев рябин.

«Знатно этой осенью уродилось рябины», – подумал Егор. – «К чему бы это? Может, предстоящая зима будет мягкой? Неплохо бы…».

Он совсем несильно надавил кожаной подошвой лаптя на широкий обушок лопаты, подкапывая первый корнеплод, аккуратно потянув за высокую ботву, выворотил на сторону. Репка оказалась очень даже симпатичной: ярко-жёлтой, шарообразной, с длинным и ветвистым хвостиком.

Заполнив почти до краёв седьмой мешок, Егор крепко завязал его коротким куском бечёвки, сделанной из высушенных и тщательно скрученных сухожилий молодой косули, устало выпрямился, осторожно поглаживая затёкшую поясницу.

Белые мысли, чёрные мысли…

Белые – о вчерашней ночи, о любимой жене Сашеньке, о её длинных и стройных ногах.

Чёрные – о том, что всё это долбанное реалити-шоу – одна большая и крутая лажа. Гнусная такая, обманчивая и полностью непонятная…

Сильный неожиданный удар в спину. Взрыв!!! Дикая нестерпимая боль в ушах. Чернота, изредка прорезанная фиолетовыми и бордовыми кругами…

Последняя заполошная мысль в голове: – «Вот он к тебе и подкрался – пушистый и ласковый песец. Долго же ты его водил – за чёрный и влажный нос…. Ох, долго! А тут ничего не получилось, полный и окончательный облом…».

Сознание медленно вернулось. Противный кислый привкус во рту. Тоненький комариный звон в ушах.

Егор открыл глаза, ничего не менялось: сплошная чернота, безысходность, тёмно-лиловые круги…. Он пошевелился, с трудом сел, ещё раз приоткрыл ресницы. На этот раз зрение постепенно вернулось: печальный сентябрьский осенний лес, низкие серые облака, знакомые грядки с овощами…

А вот слух упорно и настойчиво отказывался восстанавливаться: пугающая гробовая тишина, а ведь ещё совсем недавно вокруг весело щебетали нежно-лимонные синички, загадочно и угрожающе каркали угольно-чёрные вороны. Он осторожно поднёс указательный палец к левому уху – мокро, лизнул – солоно. Кровь…

«Что же это такое рвануло? Может, атомная бомба?», – полюбопытствовал внутренний голос.

Егор поднялся на ноги и медленно, словно предчувствуя нешуточную неприятность, обернулся. Над дальним лесом, километрах в пятнадцати-двадцати южнее деревни, стоял буро-коричневый «гриб». Конкретный такой «грибок» – на тонкой фиолетовой ножке, донельзя неприятного и устрашающего вида.

«Ну, и что прикажите теперь делать?», – откровенно испугался и запаниковал внутренний голос.

Он нервно пожал плечами, подобрал выпавшую из ладоней лопату, и принялся дальше выкапывать из земли созревшую жёлтую репку. В запарке, наверное, находясь. Или, может быть, просто контузило немного…

А что, надо было запаниковать, всё бросить и побежать по направлению к деревне? Оглашая при этом окрестности визгливыми воплями, мол: – «Всё пропало! Всё – пропало…»?

Последовал ещё один предательский удар в спину. Егор опять упал лицом прямо в борозду, даже горьковатой земли прилично набилось в рот. Он тупо сидел на грядке, отчаянно отплёвываясь во все стороны и негромко ругаясь себе под нос. Матерно, понятное дело…. Опять звуковая взрывная волна пребольно ударила по ушам…

Через несколько минут Егор обернулся: грибы неуклонно размножались, их было уже целых три – похожих друг на друга, словно овечка Долли на собственные клоны.

По щеке весело потекла крохотная горячая капля, на макушку упала вторая. Он вытянул ладони перед собой, задрал голову к небу: из низких серых туч на землю отвесно падал редкий горячий дождь. Градусов шестьдесят пять по Цельсию была температура у этой дождевой воды.

– Что это ещё за фокусы?», – громко спросил сам у себя Егор, обтирая лицо рукавом кошули.[1] – Что ещё за тварь шутки такие шутит?

Словно бы отвечая ему, вдали громко и глумливо пророкотал гром.

– Однако, блин…

Отложив все текущие дела на неопределённое время, и предварительно отыскав лапоть, свалившийся с правой ноги во время падения, Егор быстро побежал в сторону деревни, до которой, благо, было совсем и недалеко – от силы метров триста пятьдесят.

Совсем скоро стало ясно, почему больше не слышно птичьего щебета: он чуть не упал, споткнувшись о тушку мёртвой вороны, а вот и лимонные трупики синиц легкомысленным бисером усеяли траву возле старой рябины, ветки которой были густо облеплены крупными красными ягодами.

В левую щёку неожиданно ударил жаркий колючий ветер, сбил с головы войлочную шапку и зашвырнул её в заросли густого ракитника.

– Охренеть и не встать! – кратко и ёмко резюмировал Егор, не без труда доставая головной убор из кустарника.

Со стороны голой берёзовой рощи донёсся волчий вой – чуть слышный, наполненный до самых краёв нечеловеческой тоской.

«А эти поганые и лживые суки – организаторы реалити-шоу – клятвенно уверяли, что никаких хищников в округе нет и быть не может. По крайней мере, в радиусе сорока километров», – язвительно прокомментировал внутренний голос.

От сараев, находящихся рядом с бревенчатым домом, который занимали супруги Нестеренко, раздавался шум и гвалт, характерный для серьёзного скандала, сопровождаемого жаркой и пошлой дракой.

– Егорушка, родненький, помоги ради Бога! – выбежала ему навстречу растрёпанная рыжая Наталья, – Они же там поубивают друг друга!

– Кто кого?

– Пётр – Василия. Или, наоборот, Васька – Петьку. Ты только помоги их разнять, ради Бога…

Егор подбежал к сараям: в одном обитали молодые дикие утки и гуси с подрезанными крыльями, в другом располагался свинарник, где вместе с упитанными поросятами проживала взрослая дойная коза.

Дело, судя по всему, зашло уже далеко. Полянка перед сараем была от души залита кровью и густо покрыта мёртвыми тушками уток и гусей. Возле забора неподвижно застыл – мордой в землю – поросёнок по кличке Буравчик. Василий прочно и удобно восседал на теле поверженного Петра и от души мутузил противника пудовыми кулаками. Рядом с дерущимися мужиками лежали самодельные славянские вилы с окровавленными деревянными зубьями.

– Отставить! – что было мочи рявкнул Егор хорошо поставленным командным голосом. – Встать, сволочи! Принять положение смирно! Уроды, так вас всех …

За его спиной тяжело и взволнованно дышала Наташка.

Хорошо ещё, что оба драчуна в своей прошлой жизни служили в русской армии, поэтому беспрекословное подчинение – чётко отдаваемым приказам – у них было чётко и навсегда зафиксировано на подкорке головного мозга. Вскочили как миленькие, вытянулись в струнку, непонимающе и преданно таращась на Егора.

У Васьки Быстрова весь правый бок свиты[2] был в крови, не иначе, вилами зацепило вскользь. Петькино же широкоскулое лицо было украшено многочисленными свежими фингалами и одной, но очень качественно рассеченной бровью.

Егор ударил двумя руками одновременно, целясь каждому из стоящих перед ним под дых. Попал, конечно же. Учили в своё время. Хорошо так – учили…

Мужички синхронно повалились на землю, хрипя и пытаясь вдохнуть хотя бы чуть-чуть вожделенного воздуха.

Наташка Нестеренко за его спиной удивлённо охнула:

– Что же ты творишь, Егор Петрович? Я же тебя просила их только разнять, а не бить…

– Молчать! – он даже не оглянулся. – Период человеколюбивой демократии завершён. Сразу и окончательно. Раз и навсегда. После этого, – жёстко мотнул головой в сторону «грибов». – Давай, боевая подруга, рассказывай, что тут у вас произошло!

Егор развернулся на сто восемьдесят градусов и в упор посмотрел девушке в глаза. Конкретно так посмотрел, как учили – в своё время…

– Ой! – непроизвольно отшатнулась в сторону Наталья, испуганно поправляя на плечах полушерстяной, щедро расшитый цветным бисером славянский платок. – Я всё поняла. Не смотри так больше на меня, очень страшно…. Когда первый «грибок» поднялись из-за дальнего леса, то все животные, которые были на свежем воздухе, тут же умерли. Уток с пяток, поросёнок, которого выпустили на променад…. А остальные утки, гуси, коза Маруся и свинка Ванда, которые оставались в сараях, выжили. Им – хоть бы хны…. Васька тут же заявил, мол, всех животных нужно немедленно зарезать, пока они сами не померли. Схватил свой бронзовый топор, и давай гусям головы рубить – одну за другой. Мой Петенька, ты же сам знаешь, душа нежная и ранимая, бросился ему мешать, даже за вилы схватился. Пришлось…. Вот. Всё остальное ты и сам видел. Спасибо огромное, что их остановил…

– Не за что мне пока «спасибо» говорить, – недобро скривился Егор. – Вот выберемся все живыми из этого страшного капкана, тогда и скажешь.… Пока ты на этом объекте назначаешься за старшую. Действуй на своё усмотрение, исходя только из здравого смысла. Если что, на меня ссылайся: мол, обещал ноги выдрать из задницы – с корнем. Обещал, значит, обязательно и безжалостно выдеру…. Ладно, я пошёл. Надо же как-то разбираться со всем этим, – брезгливо махнул рукой в сторону «грибов», которые постепенно начали бледнеть, истончаться и мелко подрагивать…

Срезая угол к своему дому, он пересёк «центральную площадь». Деревянные резные скамейки в три ряда – на фоне яркого цветного плаката под широким козырьком с крупной надписью: – «Реалити-шоу «Живём – как в старину!!!». На плакате были изображены молодые, улыбающиеся друг другу мужчина и женщина в якобы традиционных славянских одеждах.

«Соберёмся ли здесь ещё когда-нибудь?» – грустно подумал Егор, на бегу косясь на кинокамеру с тёмным мёртвым глазом. – «Надо же, а ещё три часа назад она зелёным подмигивала, весело так, задорно…».

Широко распахнулась входная дверь, на высокое крыльцо выбежала его жена Александра (Саня, Шура, Сашенция, Санька, Сашенька…). Черноволосая, стройная, очень и очень красивая: в тёмно-синей понёве[3] с клетками из белых и цветных нитей – длиной по икры, в серой холщовой рубахе до колен, туго перепоясанной в тонкой талии красным матерчатым пояском. Поверх рубахи была наброшена меховая безрукавка, густые волосы перетянуты широкой, красной же лентой, на стройных ногах красовались вышитые бисером черевья[4] – с отворотами чуть выше точёных щиколоток.

Санька отчаянно бросилась Егору на грудь.

– Что же это такое творится, милый? Все стёкла с южной стороны выбило напрочь. У Поповых-Браунов умер говорящий скворец. Все телевизионные камеры потухли, больше не работают. Что происходит? Ой, посмотри, пошёл настоящий снег …

Егор посмотрел вверх: прямо у него над головой висела иссиня-чёрная плотная туча, из которой на землю падали неправдоподобно-крупные, разлапистые снежинки. Он поймал несколько снежинок на свою ладонь, осторожно растёр между пальцами, поднёс к лицу, понюхал, лизнул.

– Очень похоже на пепел, – негромко произнёс Егор.

Жена посмотрела на него строго, с ярко-выраженным неудовольствие:

– Егора, ты же клятвенно обещал, что в этот раз всё будет без обмана! Мол, нынче ФСБ – натуральные Божьи ангелы с белыми трепетными крылышками. Мол, не обманут, всё красиво и правильно будет…. Кто – обещал? Кто, я спрашиваю? Там доченька совсем одна осталась – с бабушками и дедушками. Бедная, несчастная Иришка, они же её там завоспитывают до неприличия…. Как же ты мог? Ты железобетонно обещал…. Ладно, что тут теперь. Беги скорей к своему лесному тайнику. Беги! У тебя же там спрятан мобильный телефон. Ещё что-то…. Срочно выходи на связь с Питером. Пусть объясняют, недоноски гнилые, что это за дела такие творятся….

Он и побежал. А что ещё, собственно, оставалось делать? Со стороны «грибов», которые уже стали совершенно прозрачными, ожидаемо ударил новый порыв знойного ветра, с неба снова повалили – неудержимым и наглым роем – крупные пепельные снежинки…

Наперерез ему бодро рванул Генка Федонин – взлохмаченный, сонный, босой, голый по пояс, в одних ноговицах,[5] ещё до конца не отошедший от утомительной ночной охоты на озёрных бобров.

– Командир, чего, почему, как? Мне-то что делать теперь?

Егор, притормозив на пару секунд, ловко вытащил из внутреннего кармана куртки браунинг, протянул Генке:

– Возьми, брат! Меня часа полтора не будет. Ни о чём сейчас не спрашивай. Просто пресекай любые проявления паники и идиотизма. Ещё один пистолет у моей Саньки…. Давай, до встречи…

До лесного тайника, где хранился «дежурный фээсбэшный» набор, было километра три с половиной. Он домчался за двадцать минут (по мелколесью, то бишь, по пересечённой местности!), хорошо ещё, что лапти у него были почти новые, подшитые толстой лосиной кожей.

Егор одним движением отбросил в сторону большую и мохнатую корягу, маскирующую вход в старую, расширенную им же барсучью нору, раскопал компактный железный ящик, без суеты отомкнул замок, достал мобильный телефон, вставил в гнездо аккумулятор, набрал нужный номер.

Тишина. Он набрал ещё раз – тщательно, контролируя каждое движение собственных пальцев. Ничего. Полная и бесконечная тишина. Зелёный огонёк исправно мигал, а связь – по всем известным ему номерам, включая знаменитые «02» – полностью и однозначно отсутствовала.

Но этого же не могло быть! Никогда – быть не могло ….

«Как же это? Как?», – билась в голове заполошная мысль. – «Как можно было вляпаться в такое редкостное дерьмо?».

Память любезно подсказала – как…

Был обычный питерский вечер…

Вернее, не совсем обычный. Радостный был этот вечер, практически праздничный. В том плане, что вечер пятницы, а это само по себе – праздник. Это – во-первых. А, во-вторых, со следующего понедельника (с двадцать пятого апреля), Егор находился в очередном, честно заслуженном отпуске – двадцать два рабочих дня плюс законные майские выходные. Вот так.

В последнее время у них с женой Сашенькой отношения заметно потеплели и укрепились, любовь, как принято говорить в современных дамских романах, вступила в полосу яркого и трепетного ренессанса. Даже задумались всерьёз о втором ребёнке. Вот и решили снять комфортабельный коттедж на красивейшем озере Селигер, чтобы в полной удалённости от городского смога, стрессов и глупой суеты осуществить это архиважное – как выражался революционный классик – дело.

Путёвка была уже давно оплачена, точный адрес коттеджа получен, так что дело оставалось за малым: загрузить в понедельник с утра в багажник верного «шевроле» рюкзаки и чемоданы со всем необходимым, да и рвануть, с Божьей помощью, по прохладной весенней зорьке…

Был обычный, очень даже местами приятный, питерский вечер…

В обеденный перерыв Егор вместе с коллегами-айтишниками распил в местной непрезентабельной кафешке – рядом с Кузнечным рынком – пару бутылок невкусной южноосетинской водки. Надо же было финансово поддержать братскую республику…

В конце рабочего дня он заглянул к шефу: жахнули с ним по сто пятьдесят грамм хорошего вискаря – в честь отпуска, ясен пень. Потом Егор зашёл в свой кабинет, побросал в видавший виды портфель всякий разный бред, могущий внезапно понадобиться в отпуске.

Тут и зазвонил городской телефон. Противно так зазвонил, тоненько, как будто обещая знатную подляну…

Он опасливо поднял с рычажков телефонную трубку, медленно поднёс к уху. Вечер остался обычным, питерским, только уже таким, когда принято гулять по родному городу «в дурном настроении».

Звонил Тимофей Ануфриев, майор ФСБ, его дальний родственник.

– Привет, Егор Петрович! Встретиться нам с тобой надо, такое дело. Руководство настаивает, сам всё понимаешь…. Ты же по дороге с работы пиво по-прежнему в «Капитанах» пьёшь? Давай там и состыкуемся. В шесть тридцать, лады?

Пивной бар назывался «Два капитана», хотя в интерьере заведения ничего морского не наблюдалось: стены, обшитые бело-красным пластиком, обшарпанные квадратные столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол. Единственным светлым пятном бара выступала телевизионная плазменная панель – полтора метра на метр.

В этот вечер (обычный питерский вечер) панель неожиданно и коварно онемела. По третьему каналу в очередной раз показывали «Брат-2», в данном случае – без звука. Егор взял литровый бокал «Балтики» и пакетик с кальмарами, уселся на своё, года полтора как застолблённое место, внимательно огляделся по сторонам.

Знакомых не наблюдалось, поговорить было совершенно не с кем. С десяток случайных посетителей усиленно пялилось в молчаливый экран. Егор сделал несколько глотков любимого пенного напитка, зажевал тонкой кальмаровой ниткой и лениво перевёл взгляд на панель.

Удивительно, но звук был совершенно не нужен! Он помнил каждую фразу из этого фильма, так (без звука) даже интереснее было смотреть.

«Вот что значит – настоящий культовый фильм!» – подумалось с белой завистью. – «Эх, написать бы культовый роман, блин горелый! Что бы вся страна зачитывалась…».

На немом экране Данила Багров поднимался по длинной лестнице, намериваясь в труху покрошить американских уродов и ублюдков.

– В поле каждый колосок…. Всех люблю на свете я. Это – Родина моя, – с сильным узбекским (армянским, грузинским?) акцентом озвучивал фильм пожилой человек за соседним столиком.

Егор крепко и надолго задумался о превратностях и странностях этой непростой и грубой жизни….

Когда он снова посмотрел в телевизор, то там Данила Багров – в компании с русской проституткой, бритой наголо – сидел в салоне самолёта, улетавшего в Россию.

– Мальчик, принеси нам водочки! – с ярко-выраженным удовольствием комментировал восточный человек. – Мальчик, ты ничего не понял. Водочки нам! Мы на Родину летим…

«Сюрреализм, мать его!», – мысленно сплюнул Егор.

Самолёт грузно оторвался от взлётной полосы и начал уверенно набирать высоту.

Пожилой узбек (армянин, грузин?) тут же проникновенно затянул:

– Прощай, Америка, вах! Мне стали тесны твои старые джинсы…

Странно, но ещё несколько голосов дружным хором подхватили эту песню.

Наконец в зале появился Ануфриев, взял у барной стойки бокал с тёмным «Василеостровским», подсел за столик.

– Что же доблестной ФСБ понадобилось от моей скромной персоны? – Егор отхлебнул пивка, закурил. – Если я всё правильно помню, в ноябре 2012 года ваша служба сама отказалась от моих услуг. Мол, ни те методы работы у меня, устаревшие, невостребованные нынче. Что, господа и товарищи, передумали?

Тимофей неопределённо пожал плечами:

– Ты же знаешь, что бывших «фээсбэшников» и «грушников» не бывает. Бывают, конечно же, подлые предатели, с этим ничего не поделаешь. А все остальные – действующий резерв, готовый по первому свистку подняться на крыло и выполнить поставленные перед ними задачи…. Ты же у нас не предатель? Вот видишь! Следовательно, резервист…

– И что требуется от меня?

Майор Ануфриев, в свою очередь, закурил и проинформировал:

– С понедельника начинается реалити-шоу «Живём – как в старину».

– Я в курсе, читал вчера в телевизионной программке, – недоверчиво прищурился Егор. – Только я-то здесь причём? Хотите, чтобы я поучаствовал в этом насквозь дурацком мероприятии?

– Вот именно…

Егор только весело и непринуждённо рассмеялся:

– Ты-то сам себя слышишь? Понимаешь, что говоришь? Зачем мне всё это надо: больше года проторчать в Богом забытой деревушке? Небось, ещё вместе с женой? У меня есть хорошая работа, Саня тоже карьеру пытается сделать…. А с дочкой что? В ведомственный интернат определить на всё это время?

– Мы же взрослые люди, – поморщился Тимофей. – Причём здесь ведомственный интернат? Что ещё за бред? У твоей жены родители ещё совсем не старые. Наши люди помогут, опять же. А работа, карьера…. Ерунда всё это, ты уж извини! Из обещанного призового миллиона долларов вы с женой половину получите сразу, ещё до начала этого шоу. Если захочешь, то можно и завтра, если будешь настаивать, то и сегодня…

– Ещё пива, пожалуйста, принесите! – обратился Егор к пробегавшему рядом пожилому официанту. – Ну, хорошо, на секунду приставим, что я дал своё согласие на участии в этой жуткой авантюре. Я повторяю: только представим на одну секунду! Итак, в чём заключается глубинный смысл моей миссии? Выиграть это глупейшее состязание? Или – что?

Майор Ануфриев заметно повеселел:

– Надо просто тщательно присматривать за остальными восьмью участниками реалити-шоу. Оберегать их от всяких серьёзных неприятностей. Руководство считает, что одним из участников этого пошлого спектакля – в обязательном порядке – должен быть опытный человек. Очень опытный и сильный, виды видавший…. В чём тут дело, я и сам не знаю толком. Да и знать, если честно, совершенно не хочу…. Наверно, кто-то из остальных участников проекта является любимым чадом (любовником, любовницей?) кого-то из власть предержащих. Честное слово, больше ничего не знаю! У тебя будем надёжный мобильный телефон для экстренной связи, пара неофициальных пистолетов. Просто старательно помогаешь всем остальным ребятам и девчонкам выжить, не более того…. Соглашайся, чудак-человек! Полмиллиона долларов на дороге не валяется. Вернее, даже миллион, потому как с твоей квалификацией выиграть это простенькое соревнование – раз плюнуть. Вообще-то, победителей этого реалити-шоу будут определять телезрители. Да это только на руку: вы с Александрой – ребята очень симпатичные и сексапильные, выиграете, конечно, чего уж там…

Официант принёс свежего пива.

«Не очень то и свежего!», – сделав два глотка, недовольно усмехнулся про себя Егор и после минутного молчания задал лобовой вопрос:

– Если я окажусь, то начнутся банальные угрозы – относительно жизни и здоровья моих близких людей? Может, сегодня ночью и машина моя полностью сгорит, якобы, совершенно случайно?

Тимофей достал из кармана неприметный мобильный телефон и заговорщицки подмигнул:

– Придётся использовать последний козырь, – набрал семизначный номер, поднёс трубку к уху: – Анна Афанасьевна? Здравствуйте, рад вас слышать! Да, без вас не обойтись, обязательно подходите…

Через двенадцать-пятнадцать минуту негромко хлопнула входная дверь, Егор нерешительно обернулся.

«Неужели, это она? Неужели?», – бестолково и пугливо заметались в голове тревожные мысли. – «Этого не может быть! Ей же сейчас должно быть сто лет с хвостиком…».

Женщина, подходящая к их столику, была, безусловно, пожилой. Лет семьдесят, может, семьдесят пять. Но, чтобы сто с копейками? Да ну, не смешите! Невысокая, но очень стройная, с абсолютно прямой и гордой спиной. Каштановая грива густых волос, большие немигающие чёрные глаза, полные недюжинной внутренней силой. Вот только лицо – густо исчерчено многочисленными глубокими морщинами.

– Здравствуй, Властелин Аляски! – женщина тепло посмотрела Егору в глаза, легко коснулась тонкими губами его щеки. – Ты всё молодеешь, а мы все стареем. Диалектика такая противная…

– Да ладно, Айна Афанасьевна, вы выглядите просто потрясающе!

Этой женщине Егор не мог отказать: слишком много было – бок о бок – пройденных дорог, слишком многим он был ей обязан…

С Сашенцией всё было совсем непросто, но уговорил-таки: рассказал чистую, ни чем не приукрашенную правду, она и согласилась. Ну, и обещанный миллион долларов сыграл свою роль.

– Купим новую квартиру, – тут же принялась фантазировать жена. – Приобретём дачку в Финляндии, недалеко от границы. Например, на берегу Сайманского канала…

Егор запихал упорно молчащую трубку во внутренний карман вотолы,[6] достал из ящика компактный счётчик Гейгера, направил в сторону уже исчезнувших «грибов», нажал на маленькую красную кнопку. Счётчик исправно работал, демонстрируя при этом абсолютно безопасные радиационные показатели.

Он спрятал счётчик в правый наружный карман плаща, отправил в левый извлечённую из тайника маломощную осколочную гранату и, повесив на грудь стандартный армейский бинокль, побежал по направлению к деревне. «Грибы» уже полностью осели и улетучились, но с неба, время от времени, продолжали щедро и настойчиво падать крупные и пушистые хлопья бело-серого пепла.

По хлипкому и узкому мостику Егор ловко перебрался через звонкий ручеёк с насквозь прозаическим названием – Боровой, который через десять-двенадцать километров впадал в реку с насквозь экзотическим названьем – Чагодища. По ручью – пузом вверх – плыла мёртвая рыба: мелкие окуньки, плотва, ерши, уклейка, подлещики, крупные щуки, лещи и налимы…

«Ну вот, а мне все говорили, что в этом ручье рыба совсем не водится», – нахмурился Егор.

Он внимательно посмотрел в серо-тоскливое небо, поморщился, в сердцах сплюнул себе под ноги.

Когда до ближайшего заброшенного дома оставалось метров двести пятьдесят, со стороны жилой части деревни сухо щёлкнул одинокий пистолетный выстрел…

Глава вторая

Внеочередное собрание – на фоне торнадо

Не останавливаясь, он подобрал с земли и зажал в каждой ладони по увесистому булыжнику, короткими перебежками, стараясь двигаться максимально бесшумно, рванул к «центральной площади».

Генка Федонин беспомощно сидел на низенькой куче жёлто-серого песка, крепко обхватив голову руками и монотонно раскачиваясь из стороны в сторону. Браунинг валялся метрах в семи-девяти от него, рядом с большим и ярким рекламным щитом одной достаточно известной автомобильной фирмы, которая являлась Генеральным спонсором реалити-шоу «Живём – как в старину».

Рядом с Генкой, нагло ухмыляясь, стоял Васька Быстров с крепким дрыном в руках, чуть в стороне застыл Пётр Нестеренко, угрожающе выставил вперёд самодельные вилы с деревянными зубьями.

– Не шевелится никому! Застыли на месте, недоноски грёбанные! Следующая пуля, Василёк, прилетит тебе в ногу! – недобрым голосом пообещала стоящая напротив них Сашенька, наставив на Василия дуло маленького чёрного пистолета.

– Да ладно тебе, Александра! – насмешливо и спокойно заявил Быстров. – В ногу она мне будет стрелять, как же! Ха-ха-ха! Кишка тонка. По судам потом затаскаю. Денег и времени не пожалею. Давай, красавица писанная, разойдёмся миром? Вам один пистолет, нам – другой. После этих буро-коричневых «грибов» и снежинок из серого пепла, всё стало – по крайней мере, лично для меня – совершенно однозначно: раз телевизионные камеры больше не работают, значит, и всё это долбанное реалити-шоу, наконец, закончено. Пора срочно выбираться на Большую Землю! Давай так: я себе заберу Генкин пистолет, и мы расходимся краями, как в солёном сине-зелёном море белые красавцы-корабли, прощаясь навсегда. Я прав, Петро?

– Отойди, Санька, в сторону! – Петр угрожающе вскинул вверх руку с вилами. – Христом Богом прошу дуру, отойди!

И без назойливых подсказок всё было предельно ясно: очевидно, Генка – простая душа, решил похвастаться пистолетом перед своими товарищами по шоу. Мол, вот как мне доверяют, завидуйте! Васька с Петькой сориентировались мгновенно: хвастуну тут же прилетело по жбану, хорошо ещё, что Федонин, в последний момент, успел пистолет отбросить далеко в сторону, а тут и Сашенция вмешалась во время.

Егор спокойно вышел из-за угла избы, громко кашлянул, привлекая к себе всеобщее внимание. От живописной группы соратников его отделяло метров двадцать – двадцать пять.

– Привет, орлы и орлицы! В серьёзную войну играем с утра пораньше? Молодцы, хвалю! Эй, Нестеренко, лови! – кинул навесиком один из булыжников в сторону Петькиной лохматой головы, облачённой в узкий войлочный колпак. Второй же камень, пользуясь тем, что все непроизвольно посмотрели вверх, он – не очень то и сильно – метнул Быстрову прямо в широченную грудь.

Василий болезненно ойкнул и навзничь повалился на землю. Пётр, с трудом увернувшись от первого булыжника, демонстративно отбросил вилы в сторону и стал мелкими шашками отходить в сторону, достаточно громко бормоча себе под нос:

– Да я что? Я и нечего. Пошутил просто…

Откуда-то, словно из-под земли, выскочила Галина Быстрова – Васькина жена, бросилась к Егору, громко и визгливо закричала, сжимая в своей тонкой руке кухонный нож с бронзовым лезвием:

– Что же ты делаешь, морда злодейская? Да я ж тебя…

Он легко перехватил Галкину руку, аккуратно вывернул. Выпавший нож, чуть слышно звякнув, спрятался в пыльной траве.

– Отпусти, пожалуйста, родненький! – тоненько заверещала женщина. – Не буду я больше! Провалиться мне на ровном месте!!!

– Точно – не будешь?

– Не буду-у-у…

Отпустив Галину, Егор демонстративно неторопливо подошёл к лежащему у рекламного щита пистолету, нагнулся, подобрал его, с чувством пощёлкал предохранителем.

– Значится так, – громко объявил, – Назначается внеочередное собрание участников реалити-шоу «Живём – как в старину»! Через десять минут всем собраться на «центральной площади»! Рассесться по своим обычным местам! Мною будет сделано важное – практически правительственное – заявление…

Егор, напустив на себя важный и задумчивый вид, медленно прошёлся вдоль первого, ни кем не занятого ряда скамеек, насмешливо покосился на огромный плакат, с которого ему улыбались симпатичная женщина и мужественный паренёк. Женщина красовалась в широком, очень открытом – в области полной груди – цветастом сарафане, её спутник был одет как среднестатистический канадский охотник семнадцатого века – судя по иллюстрациям к бессмертным романам Фенимора Купера.

«Художнички, тоже мне, знатоки отечественной истории!», – в очередной раз возмутился про себя Егор и внимательно посмотрел на одетых в нелепые патриархальные одежды мужчин и женщин, которые вольготно разместились на широких скамьях, выстроенных идеальным полукругом перед без меры пафосным плакатом.

Вот, крайняя справа в третьем ряду, его жена Александра – по-настоящему красивая, черноволосая, стройная, двадцати пяти лет от роду, достаточно известный – в достаточно узких кругах – врач-гомеопат.

Рядом с ней сидели супруги Федонины – Генка и Юлька, родом из Мордовии. Обоим было лет по тридцать пять, из которых семь-восемь они провели на дальней и заброшенной метеорологической станции, где-то за суровым Полярным кругом. Милые и хорошие ребята, работящие и самодостаточные, без всяких наглых претензий и прочих нехороших штучек.

Чуть дальше расположилась – как всегда немного особняком – семья Поповых-Браунов. Вера Попова – миниатюрная симпатичная блондинка, в прошлом – Олимпийская чемпионка по синхронному плаванию, мастер спорта по альпинизму, и, вообще, очень спортивная девица, только очень уж молчаливая и неразговорчивая, обладательница совершенно непроницаемых и загадочных глаз. Её муж – Симон Браун (в быту – просто Сеня), имел двойное российско-испанское гражданство и являлся многократным чемпионом Европы и Мира по всяким разным экстремальным и экзотическим видам спорта, где присутствовали автомобили, мотоциклы и велосипеды. Такой же молчаливый, как и жена, но в целом – трудолюбивый, надёжный и славный. Сеня говорил по-русски достаточно чисто, с чуть заметным мягким акцентом. Вера, ещё в июле месяце, по очень большому секрету объяснила, что Симон пытается писать серьёзную прозу и имеет – по её скромному мнению – неплохие шансы со временем превратиться в настоящего и большого Писателя.

Второй ряд – это, наоборот, негативная составляющая славянского коллектива.

Пётр и Наталья Нестеренко – пара, рекомендованная, вернее, навязанная Генеральными спонсорами реалити-шоу. Типичные менеджеры самой современной формации: амбициозные, старательные, бесстыжие, спортивные, ведущие здоровый образ жизни, на многое (на очень многое!) готовые пойти ради успешной карьеры. Более того, очень хорошо подготовленные и разбирающиеся в аспектах и нюансах человеческой психологии, чётко знающие, как надо правильно вести себя перед телевизионными камерами и что надо говорить, чтобы однозначно понравится телезрителям. Но реальной пользы от четы Нестеренко «в хозяйстве» было совсем немного, так, лишняя пара голодных и жадных ртов, натуральный и совершенно бесполезный балласт. Но и они полностью безобидные, если смотреть объективно, в самый корень…

А вот Быстровы, Василий и Галины, вот эти да: враги идейные, классовые, так сказать. Из очень новых русских. Владельцы холдингов, концернов, корпораций, газет, пароходов, издательств, интернет-серверов, ещё – чего-то. Богатые до полной и окончательной невозможности, привыкшие всегда и всеми командовать, повелевать, чморить, давать указания, снова – чморить…

В последние годы супруги Быстровы – в свободное от успешного бизнеса время – полюбили ездить на разные престижные сафари, просто – на трофейную охоту и рыбалку. Объездили практически весь мир, поэтому считали себя очень опытными путешественниками, главными претендентами на победу в реалити-шоу, которых все остальные участники должны беспрекословно уважать и слушаться.

«За чью же судьбу так пеклось ФСБ?», – задумался Егор, невольно погружаясь в воспоминания.

Первый раз – всех вместе – их собрали двадцать шестого апреля, за неделю до отъезда (отлёта на двух вертолётах из города Новгорода) в необитаемую деревню Алёховщина, забытую Богом где-то в топких вологодских болотах, рядом с неприметной речушкой с красивым и звучным названием – Чагодища.

Штаб-квартира реалити-шоу «Живём – как в старину» занимала целое крыло на втором этаже современного бизнес-центра, расположенного недалеко от питерской станции метро «Московские ворота». Будущие участники соревнования прошли в просторный, обставленный по всем канонам современного дизайна конференц-зал, перезнакомились, вволю наулыбались друг другу, наговорив кучу взаимных комплиментов и прочих приятностей.

Впрочем, уже тогда Быстровы показали себя людьми высокомерными, ставящими себя – на виртуальной иерархической лестнице – гораздо выше всех своих будущих товарищей по команде. Василий был внешне очень похож на якобы знаменитого актёра Никиту Джигурду: высокий, с шикарной «львиной» гривой тёмно-пшеничных волос, широкогрудый, с массивной золотой цепью на толстой шее. Никого особенно не слушая, он тут же принялся громко и самозабвенно рассказывать о своём последнем кенийском сафари, показывать многочисленные фотографии: вот он рядом с поверженным красавцем-буйволом, а вот – верхом на застреленном льве. Наталья же – обладательница великолепных платиновых волос с редкими розовыми прядями – лишь высокомерно и гордо улыбаясь, изредка поддакивая мужу и навязчиво демонстрируя зрителям крупные безупречные брильянты, украшающие её кольца, браслеты и серёжки. Только на Симона Брауна она посматривала с нескрываемым пиететом: как же, природный иностранец, при этом даже симпатичный…. Судя по отдельным «солёным» фразам, прорывающимся время от времени, происхождение у супругов Быстровых было насквозь пролетарским.

Наконец, в конференц-зале появился длинный и худой дядечка, весёлый, улыбающийся, прямо-таки рубаха-парень – с профессорской внешностью и двумя тяжеленными портфелями в руках.

«А глаза-то у дяди больно уж серьёзные, с внутренней льдинкой», – настороженно отметил про себя Егор.

– Проходите, дорогие друзья! Проходите, рассаживайтесь на первых рядах! – любезно предложил дядечка, ловко забрался на крохотную трибуну, стоящую на низенькой сцене, поставил рядом с трибуной свои портфели и уверенно взял в руки микрофон.

Расселись, любезно пропуская друг друга вперёд.

– Разрешите представиться, господа! – с места в карьер начал обладатель внутренней льдинки. – Меня зовут Андрей Андреевич Петров, доктор исторических наук, профессор. Специалист по древнеславянским временам. Я являюсь главным и полномочным координатором проекта «Живём – как в старину». Наконец-то мы, после серьёзных сомнений и долгих раздумий, окончательно отобрали пятую пару участников! Поднимитесь друзья мои, поднимитесь, пусть на вас все посмотрят! Это – Александра Леонова. Настоящая красавица, умница, спортсменка, опытный и талантливый врач-гомеопат. Она будет присматривать за вашим здоровьем, лечить заболевших с помощью настоев всяких трав и кореньев, найденных и собранных в окрестностях Алёховщины. А это её муж, Егор Леонов, в прошлом – сотрудник ФСБ.

– Сотрудник ГРУ, – зачем-то уточнил Егор.

– Неважно, – небрежно отмахнулся Андрей Андреевич. – Главное, что вы, господин Леонов, в своё время прошли соответствующий обучающий курс по выживанию в диких природных условиях. Это может здорово пригодиться всей команде в целом.

Сидящий на первом ряду кресел Василий Быстров обернулся и внимательно посмотрел на Егора – обеспокоено, с плохо скрытым подозрением…

Доктор Петров продолжал:

– По моей просьбе некоторые из вас, друзья мои, написали заявки – на вещи и иные полезные предметы, которые хотели бы захватить с собой, – достал из внутреннего кармана видавшего виды пиджака несколько листов мятой бумаги, притворно откашлялся. – Господин Быстров недвусмысленно изъявил желание взять в это увлекательное путешествие следующее: немецкое двуствольное ружье «Зауер» – с соответствующим расширенным боезапасом, спиннинг фирмы «Хайнц» – вместе с набором соответствующих блёсен, воблеров, флопперов, искусственных мышек, лягушек, мушек и прочего…. Вынужден вам категорически отказать, дорогой друг.

– Как – отказать? – искренне изумился Быстров, и даже свои фирменные и стильные, очень модные очки в позолоченной оправе – с дымчатыми стёклами – нервно стащил с длинного породистого носа. – Почему, собственно, дорогой координатор?

Доктор исторических наук равнодушно пожал плечами и заговорил совсем другим голосом – неприятным, жёстким, холодным:

– У древних славян, господа и дамы, не было ни огнестрельного оружия, ни современных средств и приспособлений для ловли рыбы. Так что, извините покорно, милостивый государь, но – решительно отказываю!

– Как же тогда охотиться, рыбу ловить? – недоумённо поморщился Василий.

– А я заказал два спортивных арбалета! – успокаивающе заявил Пётр Нестеренко. – Я являюсь Заслуженным мастер спорта России по стрельбе из арбалета! Всех вас, друзья, научу пользоваться этим замечательным оружием. Так что не расстраивайтесь, лишь бы стрел хватило! Тетерева, гуси, косули, крупная рыба в ручьях – без разницы…. Уважаемый доктор, я, похоже, ошибся: заказал всего двести стрел. Может, увеличим их количество до пятисот? Или – до тысячи?

Андрей Андреевич посмотрел на Петра неприязненно и строго:

– Вот именно, что вы, милейший, ошиблись! Не пользовались древние славяне арбалетами! Поэтому и в вашей просьбе однозначно отказано…. А охотиться вы, уважаемые, будете с помощью самодельных луков, копий, дротиков, охотничьих петель, других разнообразных и хитрых ловушек. Всё это уже изготовлено нашими специалистами – по моим чертежам, которые, в свою очередь, выполнены на основании конкретных археологических находок. Тетива у луков сплетена из натуральных козьих и лосиных жил. Наконечники копий и дротиков, лезвия охотничьих и кухонных ножей, а также топоры и пилы – изготовлены из булатной стали и бронзы.

– А бронза то здесь причём, каким боком? – громко удивилась Галина Быстрова.

– Всё очень просто, – терпеливо вздохнул профессор. – Булат – это литая углеродистая сталь, которая, благодаря наличию более одного процента углерода и неравномерному его распределению, обладает множеством полезных и одновременно противоречивых свойств. Например, способностью гнуться в кольцо и при этом высокой прочностью. Единственное, чего боится эта сталь, так это морозов: уже при минус десяти градусов по Цельсию она покрывается сетью мельчайших трещинок и раскалывается на части. При активном использовании, понятное дело. На ровной стене – в полном покое – и при минус пятидесяти булат не утрачивает своих полезных свойств…. Поэтому в холодное время года вам придется пользоваться только бронзой…. Ладно, не буду перечислять всех ваших желаний, которые являются откровенно неприемлемыми и не соответствуют духу нашего с вами реалити-шоу. Скажу только о двух заявках, которые будут, безусловно, удовлетворены. Во-первых, это просьба господина Симона Брауна о предоставлении, в виде исключения, пяти килограмм семенного картофеля.

Все слушатели, исключая Веру Попову, уставились на иностранца с толикой нехилого изумления, а Петров продолжал: