Древний Восток и Азия Миронов Владимир

  • Не насладились мы желанным
  • наслажденьем —
  • Желанье наслажденья нас пожрало.
  • Не истязали мы подвижничеством
  • плоть —
  • Подвижничество истязало нас.
  • Не мы беспечно проводили время,
  • Но время нас, беспечных, провело!
  • Желанья наши не увяли,
  • Но из-за них увяли мы!

Но даже в этих, казалось бы, невежественных и диких паломниках, возможно, скрыты зерна неких научных познаний. Много шума в России наделало «явление Хамбо-ламы Итигэлова». Он родился еще в 1852 г. в семье бедняков в местности Улзы-Дабо, на территории нынешней Бурятии. В XIX в. тут большим почетом пользовался буддизм. Монахи-буддисты учили, лечили детей и больных, создавали в 34 монастырях оригинальные философские и медицинские труды. В 1911 г. они избрали Итигэлова Хамбо-ламой (главой буддистов) Восточной Сибири. В 1927 г. он добровольно ушел из жизни, впав в своего рода летаргический сон и завещав потомкам через 30 лет извлечь тело. В 1998 г. в библиотеке Иволгинского дацана нашли послание Хамбо-ламы Итигэлова (на старомонгольском языке), где были и такие слова: «Будем чистыми среди моря грязи опасного смутного времени… Богатства безумно собранные и накопленные превратятся в особый яд и будут бесполезными». Он советовал всем людям (видимо, включая и богачей) начать реализовывать практику 10 благих деяний.

Женщины, занятые приготовлением чая

Однако самое интересное – научная сторона проблемы. Выяснилось, что его тело словно застыло между жизнью и смертью. Военные медики России исследовали его тело и ядро клетки ядерно-резонансным методом и выяснили, что клетка жива и ядро цело. Тело сохраняет тепло и гибкость в членах, а его кожа очень похожа на кожу живого человека. Ученые мужи пока не могут понять природу этого таинственного феномена. Что же позволяет «алмазу веры» удерживаться на грани жизни и смерти?! Возможно, время и наука когда-то найдут на это ответы.

Разумеется, воспринимать йогу исключительно прямолинейно и примитивно не следует. Видимо, внешняя ее сторона скрывает некую глубокую духовную подоплеку, а сложный набор практикуемых йогами физических упражнений представляет собой процесс овладения особой жизненной философией, позволяющей человеку стать более совершенным, здоровым и мудрым существом. По крайней мере, именно так объясняют смысл практики данного учения иные известные йоги – Рамачарака, С. Есудиан, Э. Хейч и другие в трудах, ставших мировой классикой.

Конечно, мы понимаем, что наше восприятие индийского паломничества никак не может быть воспринято как отвечающее реалиям. Индийские реалии слишком многообразны или разнообразны, чтобы можно было давать столь сложному явлению однообразную оценку. К примеру, И. Глушкова, которая десять лет (1990–2000) исследовала тему паломничества (традицию варкари) в качестве «участника-наблюдателя», совершая акт паломничества в Пандхарпур, присутствуя при храмовых церемониях, опрашивая признанных лидеров и рядовых варкари, изучая средневековые и современные тексты, предостерегает нас против стереотипных представлений о паломничестве и индийских подвижниках. Тут видна, по ее словам, «аккуратно выписанная партитура и жесткая рука дирижера», а вовсе не «случайно сложившаяся гармония». Надо учитывать, что паломничество – давняя традиция, которая для масс варкари (а в основном это представители низких каст шудр) чрезвычайно важна. По крайней мере с XIII в. они ежегодно совершают паломничество в Пандхарпур и считают это своим жизненным долгом. Их верховный бог Виттхал был принят тут всеми, от князей правящих династий до пастушеских племен. К традиции варкари, где мирно сосуществуют множество, казалось бы, совершенно непримиримых или противоположных идей, вполне подошло бы высказывание французского индолога Рену: «В религии в конечном счете найдется всего лишь несколько непримиримых между собой идей». Правда, этих «нескольких идей» хватает на то, чтобы поддерживать огонь вражды и противостояния меж конфессиями в течение многих и многих веков.

Йоги, тренирующие свое тело

Вообще надо признать, что чем больше знакомишься с творениями индусской мысли, тем больше приходишь в недоумение. Кажется, что индийские мудрецы специально создавали свои каноны и установки, чтобы раз за разом нарушать их и опровергать. Чему учит нас буддийская мораль? В том числе и тому, что надо ограничивать наши чувства и плотские желания. В частности, об этом говорит и философия «Дхаммапады» («Пути добродетели»). Это буддийское евангелие состоит из 423 рифмованных изречений, сгруппированных в 26 главах. Спору нет, иные изречения действительно поэтичны и мудры. Скажем, одно их них весьма глубокомысленно наставляет: «Как в дом с плохой крышей просачивается дождь, так в плохо развитый ум просачивается вожделение. Как в дом с хорошей крышей не просачивается дождь, так в хорошо развитый ум не просачивается вожделение». Не имея чести принадлежать к буддийским мудрецам, позволим себе все же заметить: «Вожделение, в отличии от дождя, просачивается в дом с любой крышей. Только оно в доме с хорошей крышей чувствует себя комфортнее и обещает удовлетворение его обитателям». Такой хорошей «крышей» в нашем случае выступает развитый мозг. И здесь нельзя не упомянуть о недавних открытиях, что были сделаны американскими учеными… Изучая мозг буддистских монахов, они обнаружили, что у них левое мозговое полушарие, отвечающее за хорошее настроение и гармонию в человеке, развито более, чем у всех остальных смертных. Такое совершенство достигается путем постоянной и упорной медитации, т. е. работы с мозгом.

Женщина из касты наяров (штат Керала)

Медитирующий жрец

Как нам представляется, в древнем учении йогов есть две стороны, каждая из которых может быть воспринята последователями (хотя и с совершенно различными целями). Одна носит религиозный, другая сугубо мирской характер. Но в том и другом случае – это попытка не столько уйти от мира с его проблемами, сколь организовать специфически рациональное видение этого мира. М. Вебер в одной из своих работ заметил: «Монашеский образ жизни и типические манипуляции аскетизма и созерцания не только возникли в Индии раньше, чем где бы то ни было, но и нашли здесь весьма последовательное выражение; возможно, что исторически эта рационализация именно отсюда и начала свое шествие по всему миру». В каком-то смысле у индийцев на первом месте оказывалась «религия спасения», как это было у первых христиан, как это характерно для адептов православной мысли России. В условиях колониальной зависимости многие пытались заново осмыслить и пути индуизма.

Ведь религия духа должна попытаться дать ответ на насущные вызовы времени. В разной степени этого пытались достичь Рам Мохан Рой, «отец современной Индии», основатель первого в Индии реформаторского общества («Брахмо самадж»), Рамакришна, Вивекананда, Ауробиндо Гхош, М. Ганди. Подобно тому как политики хотели достичь объединения княжеств в единое государство, реформаторы веры стремились создать единую национальную религию. На этом пути возникали и возникают новые богоискатели, пытающиеся создать универсальную религию. Индуизм напоминает божество, принимающее именно тот облик, какой ваша душа, ум или плоть желают видеть. Он многообразен и позволяет любому из нас искать бога в чем угодно и где угодно – за книгой или в храме, в беседе и споре или в истязаниях плоти, в уединенном размышлении или в общественной деятельности, в любви или в пренебрежении любовью. Хочешь богатства – это не возбраняется, хочешь бедности и нищеты – и это не закроет тебе путь к истине и вере. Хочешь валяться в грязи, уйти в секту и там предаться свальному греху, хочешь уподобиться барану или ослу – все тебе разрешено. Индуизм соткан на все размеры и умы, все темпераменты и характеры. Пожалуй, ни одна из известных религий, по словам А. Барта, «не явилась столь жизненной, столь податливой, столь способной облекаться в столь причудливые формы, столь находчивой в примирении всех крайностей; ни одна не умела так хорошо вознаграждать свои потери, ни одна не обладала такой способностью постоянно порождать новые секты, даже великие религии и, таким образом, постоянно возрождаясь из самой себя, противиться всем причинам разрушения». Такая готовность религии учитывать требования времени может показаться даже похвальной. Но мне она кажется несколько легковесной и популистской.

Сюжеты из произведений индийской литературы

Эта готовность отдаться всем и вся не способствует искренности и возвышенному образу мыслей и действий. С другой стороны, нельзя не согласиться и с мнением отечественного историка, этнолога и религиеведа М. Ф. Альбедиль, которая видит в индуизме «парламент религий». Она пишет: «Может быть, многие истины и ценности прошлого, сохраненные индуизмом, помогут нам сейчас иначе взглянуть на нынешнее тупиковое техногенно-потребительское движение, захватившее нашу цивилизацию. И может быть, индуистские традиции вечнопреемства жизни убедят нас, что важнее думать и говорить не о внешнем и поверхностном «гуманизме», а о хранящейся глубоко в сердце подлинной человечности». Может быть, может быть…

Но возникает вопрос… Подобная религия, погружающая человека в самого себя, в мысли о Боге, святом духе, в думы об аскетическом совершенстве, не противостоит ли она философии рационального хозяйства, энергичной хозяйственной и производительной деятельности? Ведь, по словам Вебера, рациональное хозяйство есть «деловое предприятие». Оно требует всего человека (его времени, энергии, таланта, духа, мысли). Таким образом, выбор прост и одновременно суров: или садись, поджав ноги, в позу – и медитируй, или «голову в руки» – и лети в бешеном ритме. Ведь деньги, эти «крылатые божества», которым на деле давно поклоняется человечество, достаются лишь тем, кто успел, кто сумел их «перехватить» у других на рынке (чего угодно). Поэтому Индия долгое время и пребывала как бы в полусне, но и она вынуждена идти на компромисс. И чем ближе по времени к современной эпохе, тем в большей мере.

Богатства южных плодов

Отсюда некоторые сделали вывод, что Вебер считал восточные религии неспособными порождать предпосылки рационального, активного, практического отношения к миру, а, следовательно, невозможность проявления «духа капитализма» в Индии. В упрек ставили ему и то, что он недооценил дхармические предписания варне вайшьев трудиться, усердно заниматься торговлей и ремеслами, вести строго умеренный образ жизни, накапливать благосостояние и т. д. Так, индийский ученый С. Мунши посчитал заключение Вебера о сугубо потусторонней направленности идеи кармы и сансары, которые якобы и лежали в основе индуистского религиозного сознания, неверным. По словам Мунши, учение о карме как раз заставляет человека активно воплощать поставленную цель, а значит, сознание индуиста может выступать «благоприятным материалом для капиталистического общества и его экономического рационализма». Бесспорно то, что даже брахманы стремились к богатствам и приобретательству, а не только трудяги-вайшьи. В середине XVII в. индийское земледелие находилось на довольно высоком уровне. С орошенных земель крестьяне снимали два, а в некоторых случаях и три урожая. Применялся севооборот, использовались удобрения и т. д.

От философии аскезы к философии любви

Индийское общество выросло на традициях патриархальной семьи, основной ячейки ведийского общества. В этой семье главенствующее положение занимал глава дома или домохозяин. Например, в Шатаптаха-брахмане есть строки: «Когда после долгого отсутствия возвращается домохозяин, то все домочадцы трясутся: что он скажет, что сделает». Таким суровым патриархальным владыкой был мужчина и, как правило, отец всего большого семейства. В одной из книг сказано: пока отец в силах, он руководит семьей, а сыновья от него зависят. Когда же глава рода становится стар и немощен, он подчиняется сыну как наиболее сильному мужчине. После смерти отца возможен был раздел наследства, и лучшая часть доставалась старшему из братьев. Хотя, как правило, семья была моногамной, но допускались и полигамные браки, что обычная ситуация для Востока.

Вишну и Лакшми. Рельеф XIII в.

Многоженство не возбранялось, ведь легендарные персонажи ведийской литературы имели порою сразу по несколько жен. К примеру, у Ману их было десять, согласно Майтраяния-самхите. Видимо, уже на раннем этапе развития особенно ценились семьи со многими сыновьями. Ведь наличие в семьях большого числа сыновей, как правило, означало и большую вероятность добиться успеха, защитить семью и общину. Поэтому со времен Ригведы обычным пожеланием новой паре, вступающей в брак, являлось напутствие заиметь «десять сыновей». И напротив, страшной бедой, своего рода небесной карой за прегрешения считалось отсутствие в Индии мальчиков в семье. Как мы прекрасно знаем, на Востоке эти традиции в семьях сохраняются и по сей день. Полигамная семья создает совершенно иную атмосферу в доме. В такой семье любовь между мужчиной и женщинами часто приобретает характер единокровной связи. Все жены – во власти мужа, все дети – одна семья. Не случайно даже у этрусков и римлян широко был принят культ Матер Матута (Mater Matuta), богини утреннего света, плодородия и Зари, являвшийся отголоском давних индоевропейских обрядов. Поэтому в древности и был распространен обычай жениться на сестрах (история Исаака и его женитьба на сестрах). Жены и сестры в подобных условиях почти что не делали отличий между своими и чужими детьми, а когда такое случалось, в семье мог возникнуть очень серьезный конфликт (как о том сказано в «Рамаяне», где одна из жен царя стала выделять своих детей среди остальных наследников царя).

Вместе с тем и в Индии мы видим неизбежную дифференциацию в положении женщин в доме. При всем уважении, которым она пользуется дома, ее роль, бесспорно, носит подчиненный характер. Главная супруга (или старшая жена) именуется «хозяйкой дома» (патни), она заведует хозяйством, являясь помощницей мужа, и пользуется немалым авторитетом. Другие жены занимают гораздо более низкое и зависимое положение, хотя их сыновья также являются законными и имеют право на наследство. А. Вигасин пишет: «Женщина нередко характеризуется в брахманах как существо слабое, ритуально нечистое, неспособное к самостоятельности. В большой патриархальной семье, объединенной принадлежностью к одному роду, она рассматривается как человек чуждый и потому не имеющий прав на долю общей собственности. Отсутствие у нее права наследования после мужа неоднократно упоминается в ведийской литературе. Старшим мужчинам в семье – в особенности свекру – женщина должна демонстрировать почтительность. Уже в Шатапатха-брахмане мы находим характерный для Индии обычай, согласно которому женщина не должна принимать пищи вместе с мужем. В поздневедийских текстах и эпосе встречаются сюжеты и характеристики, свидетельствующие о самых широких (и даже шокирующих. – Ред.) «полномочиях» главы семейства. Последний может проиграть жену в кости, продать детей или принести сына в жертву (как в упомянутой выше легенде о Шунахшене). Жену и сына древние индийцы в каких-то контекстах могли поставить рядом с домашним рабом – и это равным образом характеризует как положение домочадцев, так и степень развития рабо-владельческих отношений».

Иллюстрация к Камасутре. Таинства любви

Вышесказанное, как нам представляется, объясняет ту исключительную роль, которая уделяется в индийской литературе (и в жизненной практике) науке о любви. Наука о любви гласит, что Владыка создал мужчин и женщин, а чтобы упорядочить их жизнь, дал им учение в ста тысячах глав, где изложил правила, регулирующие их отношения. Для многих женщин любовное ложе стало едва ли не важнейшим конкурентным полем схватки за место под солнцем, если предположить, что таким «солнцем» стал мужчина. Можно даже сказать, Индия живет как бы между двумя божествами: небесными – Вишну и Будда, и земными – женщинами. Женщины в Индии, учитывая даже всю их подчиненность мужчинам, видимо, обладают немалым влиянием и даже могуществом. Скажем, басриец ал-Джахиз отмечал: «О красоте их женщин сложены поговорки». И далее добавил, что от них, то есть от женщин, «пошла наука мыслить». Возможно, поэтому другой поэт сказал:

  • Непонятно, но поэты
  • Слабость женщин воспевают,
  • Разве слабы те, что взглядом
  • И всесильных покоряют?

В вопросах познанья таинств любви Восток всегда был и остается непревзойденным учителем. В одной из легенд верховный бог Индра замечает, что одних лишь познаний в науках, технике и искусствах совершенно недостаточно для мужчины (могучего воина Арджуны). И он приказывает прелестной Урваши (деве, отличавшейся дивной красотой) обучить его искусству любви, чтобы он смог познать все женские хитрости и уловки, женский нрав, полагая, что «когда-нибудь это ему пригодится». И он был прав. Даже святая женщина-суфий Рабийя (VII–VIII вв. н. э.) придавала любви особое, исключительное значение. Известно, сколь широкое распространение в древнем мире получила проституция. В индийском обществе были особые женщины, предназначенные «для любви». Уже в первобытных общинах встречаются женщины, не вступавшие в брак (в основном это бездетные дамы). Вначале они принадлежали общине, затем переходили во владение раджей, заняв положение проституток. Часть их доходов они отдавали в казну. В администрации правителей имелись специальные ведомства во главе с суровым «надзирателем над гетерами».

Иллюстрация к Камасутре

Будучи разумно воспринята, философия и педагогика индусов в состоянии осветить путь человеческий, удовлетворив сладкий зов плоти и разума. В иных наставлениях индус искал не только совершенства духа, но и счастья в жизни, обретая таинства любви в песне песен – «Ветвях персика». Чтобы постичь истинную мудрость, ее конечную и полную истину, надо, как говорят индусы, лишь «воссесть на Драгоценную Колесницу» (Великую Колесницу). В их понимании там можно обрести спасение и полнейшее удовлетворение.

  • Если есть люди с малыми знаниями,
  • Глубоко привязанные к (плотской)
  • любви
  • И (пяти) желаниям,
  • То для них (Будда) проповедует
  • (Благородную) истину о страдании.
  • (Эти) люди радуются в сердцах
  • И обретают то, чего никогда не имели.

Индусы считают, что человек может жить по меньшей мере сто лет, но, чтобы жизнь его была гармоничной, он должен не чураться религиозного долга (дхарма), иметь богатства, собственность, заниматься политикой и служить обществу (артха), овладеть наукой любви и наслаждения (кама). Интересно понять, а какое место среди ценностей индуизма занимает любовь, и прежде всего «кама», то есть чувственная любовь. Наибольшую известность получил знаменитый трактат о любви Камасутра («Афоризмы любви»), традиционно приписываемый Ватсьяяне. Время его создания датируется между I–IV вв. н. э., хотя тот, видимо, восходит к более ранним источникам. Автор собрал и обобщил древние знания и опыт в этом вопросе, накопленные примерно за полторы тысячи лет. Кама у индусов является богом любви, подобно Эроту у греков или Купидону у римлян. Означая желание, слово «кама» в «Ригведе» выражает и первое движение, возникшее в каждом, явившемся к жизни («в виде неудержимого порыва страсти и жажды обладания»). Подобно Амуру, чьи стрелы поражают влюбленных, Кама, прекрасный и вечно юный бог, действует схожим образом. «Пусть Кама метко направит в твое сердце стрелу, оперенную болью, заостренную страстью, имеющую своим древком само желание». Читателя поражает удивительная схожесть сюжетов у греков и индусов. Амур поражает стрелами любви богов, а только что народившийся Кама стреляет любовной стрелой в отца, в результате чего Брахма влюбляется в одну из своих собственных дочерей. Бог появляется везде и всюду, и ничто и никто не может укрыться от его взора, у всех рождая любовные желания. Даже самый стойкий холостяк и женоненавистник (перед тем, как стать таковым) чаще всего становился его жертвой. Он внушает вожделение аскетам, сбивает с пути добродетели порядочных женщин. Может быть, поэтому всякая женщина, которая ни разу не изменила мужу, чувствует себя в тайных своих мыслях не вполне комфортно. Раненные стрелами Камы, дамы готовы встать на путь адюльтера, а юные девицы, сохраняя девственность, ночами грезят о том восхитительно-сладком и неизбежном миге, когда они с ней распростятся. Однажды даже бог Шива, уязвленной стрелой любви, бросил свой аскетизм и пустился в странствия, надеясь избавиться от плотских желаний. Все было напрасно: ни лес его не остудил, ни холодная вода речки. Только пуще разгоралась его страсть, пока не встретил Парвати, ставшую ему женой.

Шива в образе «Владыки танцев»

Камасутра – это древнейший «учебник любви», который был написан не для всех людей, но преимущественно для представителей высших каст Индии. Написанная на санскрите книга предназначалась в основном для раджей или высшей аристократии, для их женщин и любовниц. Ее автор, Ватсьяяна, завершил свой труд такими словами: «Была создана Камасутра, в соответствии с предписаниями, для блага всего мира, Ватсьяяной, который вел жизнь ученого-богослова и был полностью погружен в созерцание Божественного». В Индии автора называют Великий пророк Ватсьяяна, или Ватсьяяна Махараши. Он учит, что наслаждения так же необходимы для благополучия и здоровья нашего тела, как и прием пищи. Поэтому обойтись без них никак нельзя. В противном случае вы причините вашему телу, да и духу серьезнейший ущерб. В то же время любые наслаждения должны сопровождаться умеренностью и острожностью, при этом должно соблюдаться равновесие между важнейшими частями и элементами счастья.

Девушки в масках

Прочтя строки этого трактата, который, как считают, дан богами, иные удивятся научной сухости и почти профессорскому педантизму любовного текста. Однако Камасутра – важный источник для изучения существенных деталей и черт городского быта. Его главными героями являются образованный гражданин и чувственная, искусная в ласках гетера. Наука о каме называется камашастрой; ею должны овладеть все знатные женщины и публичные дамы. Начинается труд, как и принято, с поклона божествам и учителям, что проникли в суть науки о любви (вспомним Овидиеву «Науку о любви»). Помимо любовных советов и правил, камашастра включает 64 искусства, среди коих: пение, игра на музыкальных инструментах, танцы, письмо, рисование, искусство татуировки, облачение и украшение кумира рисом и цветами, приготовление постели или ложа из цветов, создание картин, актерское мастерство, приготовления благовоний и ароматов, магия и колдовство, кулинарное искусство, изготовление одежды и шитья, мастерство рук или быстрота пальцев, искусство маскировки или имитации, чтение, зодчество, архитектура, химия и минералогия, знания о драгоценностях, золотых и серебряных монетах, искусство массажа и умащения тела маслами и мазями, знание языков и диалектов, сложение стихов, знание словарей, шифров, знание изменения внешности и маскировки, знание различных видов азартных игр и т. д. и т. п. При одном лишь перечне всех обязанностей создается впечатление, что перед нами серьезный научный трактат… Если это так, то индусы первые, если не единственные в мире, кто попытался встроить любовь в своего рода математический ряд, обосновав ее с помощью формул и позиций. Хотя если детально следовать всем этим требованиям, то, полагаю, эти учебные пособия вполне подошли бы для программ любой из самых авторитетных разведшкол.

Иллюстрация к Камасутре

В индийской культуре, пишет М. Альбедиль, любой вид человеческой деятельности становился объектом организованного знания и обретал теоретические формы. Не мудрено, что и эротика попала в сети научной классификации. Индийская мудрость гласит: «Изобретательный мужчина должен совершенствоваться в видах интимной близости». Любовные игры имеют массу видов. Существует детальный перечень различных видов объятий, поцелуев, поз, любовных чар, заклинаний, медицинских средств и т. п. Одних поцелуев насчитывается не менее 16 тысяч, так что всего и не перепробуешь. Если же еще учесть, что все эти объятия, поцелуи и ласки должны осуществляться в определенной последовательности, то надо пожалеть бедных индусов. Пока выполнишь первые два-три обязательных действия, все желание уже может пропасть. Забудешь, зачем пришел.

Среди куртизанок

Что почерпнуть из Кама-сутры, что могло бы иметь, так сказать, интернациональное содержание? Прежде всего, надо понять, что и мужчинам и женщинам интимная близость необходима, ибо она дает тем и другим радость и неописуемое наслаждение. Разумеется, у двух полов есть физиологические особенности восприятия близости и специфика любовной страсти. Говорят, что чем дольше акт любви, тем лучше для женщин и для мужчин. Однако мужчина обычно сразу же пускает своего коня в галоп, торопясь достичь цели побыстрее и стремительнее. Женщина же обычно запрягает медленно, разогреваясь, словно хороший борец перед схваткой, однако когда она почувствовала возбуждение от быстрой и лихой езды, ее уже не остановишь. И тут мужчина должен крепче держаться за облучок, чтобы ненароком не быть сброшенным, покусанным или даже раздавленным (женским презрением, если он оказался не очень искусным или слабым наездником). Секс в Индии священен, это эквивалент акта творения. Поэтому в Индии на каждом шагу можно увидеть символы Шивы – лингам, или фаллос, и символы Шакти – йони. Индус живет под сенью вечного желания, стремясь найти удовлетворение в жизни и любви; не случайно в Ригведе, в «Гимне созиданию», читаем знаменательные строки:

  • В начале всего возникло в нем
  • желание,
  • Желание, что было первейшим
  • семенем духа.
  • Связь естества в несуществующих
  • мудрецах
  • Сама нашла в сердцах их стремленье.

Впрочем, надо поведать о типах любви, как ее понимают индусы. Мужи, искушенные в гуманитарных науках, придерживаются мнения, что любовь бывает четырех типов: 1) любовь, приобретаемая нами в ходе длительной привычки; 2) любовь, происходящая от воображения; 3) любовь, происходящая из веры; 4) любовь, имеющая источником созерцание любовного объекта. К первой группе относят любовь к интимной близости, охоте, азартным играм, употреблению спиртных напитков и тому подобное. Второй тип любви предполагает такую любовь, которая особо волнует воображение (объятия, поцелуи, «соитие через рот» и т. д.). Третий тип любви – это любовь, имеющая истоком веру в то, что ваша любовь единственно истинная и что лучшей быть уже не может (вы созданы друг для друга). Четвертый тип любви имеет источником все, что может быть лишь созерцаемо, или, как говорят в народе, «видит око, да зуб неймет» (хотя это и наша интерпретация).

Интересно, что половой акт сравнивается со священным жертвоприношением. Так, в «Упанишадах» женщина сравнивается с огнем, а ее чрево с топливом. Мужчина должен забросить туда искру (но божественную), эта искра возникает в ходе наслаждения двух влюбленных. И тогда в огне воплощается дар богов – появляется ребенок, дитя богов. Союз с любимой женщиной или с любимым мужчиной означает освобождение нашей несовершенной сущности от рабства одиночества и ущербного затворничества. Все, что достойно жизни, может быть создано только при участии страстно влюбленных.

Апсара (небесная дева). Наскальная живопись в Сигирийе (Цейлон)

В то же время есть в Камасутре нечто специально предназначенное для индийского типа, в полнейшем согласии с царящими там законами и нравами. «Кама-сутра» предусматривает общение мужчины с девочкой или девушкой, с молодой женой, единственной женой, старшей или младшей женой, с разведенной или вышедшей замуж вторично, с чужой женой, любовницей или куртизанкой. Все женщины могут служить объектом любви, будь они «женщинами ничьими, своими, чужими и общими». Дело в том, что у индусов отсутствовал строгий индивидуализм, как и институт «первой брачной ночи». А если принять во внимание обилие гаремов у многочисленных раджей, понятно немалое число у них любовниц, жен и гетер, которые были призваны обслуживать эти почтенные заведения. Недаром же одной из главных заповедей индуса стал «железный» постулат: «Всегда пребывай с женщиной – чужой или своей». Ведь женщина – это высшая драгоценность.

Кстати, о драгоценностях и украшениях. Обилие украшений на теле женщин Индии и Востока свидетельствует не столько об их любви к золоту, жемчугам и драгоценностям иного рода, сколь показывает общепринятые порядки и обычаи. Женщина, лишенная их, ощущает себя словно обнаженной, чувствуя себя «не в своей тарелке». Дамы должны появляться перед мужчинами разодетыми в нежные шелка, прозрачные ткани, украшенными различными безделушками, благоухающие духами. Индийская женщина следует предписанию: «Множество украшений, различные цветы и притирания, одежда, сияющая разными красками, – таков наряд ее для любовной встречи…» В течение семейной жизни мужчина должен уплатить «три долга»: богам воздать жертвоприношения, предкам – оставить потомство, для себя, если он хочет быть причисленным к мудрецам, – изучить веды. Что же касается женщин, то им он обязан (неустанно!) приносить «вечное жертвоприношение».

В трактате указаны основные женские типы в соответствии с возрастом, натурой, темпераментом, приведены и качества партнеров, определяющие и классифицирующие их эротическую и половую совместимость на поприще любви… Изложены в ней и правила общения влюбленных на пути к физической близости, во время и после нее. Нельзя не восхититься сочетанию редкой скрупулезности с тонким психологизмом и глубоким проникновением в чувства любовных партнеров, и в особенности в женские переживания, в механизм любовных эмоций. «Кама-сутра» учила языку деликатной и трепетной интимности и нежной игривости. Женщине и мужчине предлагались свои, непохожие и не дублирующие друг друга, роли: иначе и быть не могло! Женщина, не постигшая основ основы камашастры, не могла в обществе считаться по-настоящему образованной: знание любовной науки было обязательным. А если она к тому же красиво одевалась, умело пользовалась косметикой и носила хорошо подобранные украшения, то могла почти приблизиться к идеалу совершенства. Кстати, в Индии, как и в других странах Востока, для женщин всегда считалось неприличным появиться на людях без украшений… Во все времена одежды индийских женщин сверкали золотом, жемчугами и драгоценными каменьями (которые являлись больше чем украшениями, они были оберегами), благоухали ароматными притираниями. Они облачались в нежные шелка и цветочные гирлянды. В таком красивом убранстве они не только выходили в свет, но и являлись перед возлюбленными в ночь любви. Хотя в ночь любви убранства не нужны. Мужчина и женщина могут проявить все богатство разнообразных приемов и свое воображение (ласки, поцелуи, укусы, легкие удары, объятия, нежные слова, вздохи и стоны). Индусы считают: «Изобретательный мужчина должен совершенствоваться в видах интимной близости, повторяющих повадки различных зверей и птиц. Ибо эти различные виды близости, совершаемые в соответствии с обычаями каждой страны и предпочтениями каждого человека, рождают любовь, дружбу и уважение в сердцах женщин». Однако в страсти нельзя доходить до безумия. Говорят, что возбужденный царь Панчалы даже убил любовницу, рупадживу Мадхавасену, ударив ее фаллосом во время соития, а Нарадева промахнулся, попал бедной даме в глаз и ослепил танцовщицу, что не помешало их страсти.

Красавица, любующаяся собой

Очевидно, особый интерес для мужчин представляют те положения «Кама-сутры», где названы женщины, которых легко покорить, а также мужчины, пользующиеся у дам особенно большим успехом. Начнем все же с последних. Успехом, как правило, пользуются мужчины, искушенные в любовной науке, хорошие рассказчики, мужчины, с детства выросшие в окружении женщин и знающие все их повадки, мужчины, умеющие завоевать доверие женщин, мужчины, не жалеющие для них подарков, мужчины с хорошо подвешенным языком, умеющие добиваться цели, мужчины, умело склоняющие женщину к любовной связи, мужчины, знающие слабости женщин и ловко пользующиеся этим в нужный момент, мужчины, пользующиеся успехом у иных женщин (особенно у красивых и страстных), мужчины, имеющие ряд женщин-подруг, ибо какая-то из них наверняка ему отдастся (пусть даже хотя бы из сострадания), мужчины привлекательной наружности, мужчины, живущие по соседству, всегда готовые прийти даме на помощь, мужчины, любящие интимные удовольствия и дающие это понять женщинам, мужчины, давно находящиеся в браке (т. е. привлекающие их опытом), недавно женившиеся мужчины (привлекающие дам неопытностью и девственностью), мужчины, любящие загородные прогулки, где все располагает к любви, храбрые и предприимчивые мужчины, сильные в половом отношении мужи («мужчины-быки»), мужчины, превосходящие своими достоинствами иных мужей (привлекательные, образованные, широкие натуры), мужчины, умеющие красиво одеваться и вообще ведущие интересный и насыщенный образ жизни. Что же касается женщин, которых легко покорить, число их столь велико, что было бы несправедливо обидеть какую-либо из них… Скажу: покорить можно почти всех, все зависит от сотен и тысяч причин, которые заранее не угадаешь. Иногда же и никаких причин не нужно.

Иллюстрация к Камасутре. Ночь любви

Попытаемся коротко обобщить положения трактата… Человек, имея шанс на столетнюю жизнь, в принципе мог бы распределить отпущенное ему время разумным образом: детство отдать артхе или постижению знаний, зрелые годы – каме или любви, пожилой возраст – дхарме или духовному освобождению. До обретения знаний юноше следовало бы сохранять целомудрие. Артха – это не только приобретение и умножение (мирских) познаний, но и земли, скота, зерна, утвари, золота, друзей и пр. Изучать ее надо с помощью (науки о) деятельности надзирателей, а также тех из торговцев, что знают правила ведения хозяйства. Можно сказать, что речь идет, говоря современным языком, как бы о прохождении курса наук любви в университете или в школе бизнеса. Кама – это наслаждение, что овладевает не только телом, но и душой вследствие воздействия на наши органы чувств приятного звука, прикосновения, вида, вкуса и запаха. Согласно Камасутре есть десять состояний и признаков любви: любовный взгляд, привязанность в мыслях, рождение желания, бессонница, исхудание, отвращение к предметам восприятия, утрата стыда, почти безумие, потеря сознания и смерть – вот их признаки. Мужчина и женщина стремятся друг к другу, надеясь найти в иной половине добрый нрав, чувство или чувственность, прямоту, теплоту, верность слову, благодарность, рассудительность, желая избежать тоски и одиночества. У женщин наибольшим успехом пользуется: искусный рассказчик, находящийся в расцвете юности и силы, делающий женщине приятное, знающий все ее слабые стороны, склонный к зрелищам и прогулкам, щедрый, отличающийся пылом «бык», стремительный, отважный и неустанный в любовной битве, вызывающий желание в другой красивой женщине, даже тайно сблизившийся с ее подругой, что вызывает ее ревность, ну и превосходящий ее мужа знаниями, красотой, достоинствами, способностью к наслаждениям, хорошо одевающийся и живущий на широкую ногу. Одним словом, Камасутра рисует образ молодого богача и угодника, ведущего свободный образ жизни, имеющего средства для соблазнения женщин.

Женщин трудно чем-то удивить. Уж тем более им трудно угодить и удовлетворить их так, как требует Камасутра, и прежде всего красавиц – из-за непостижимости их изменчивой природы и безудержной алчности. Они редко влюбляются, быстро становятся равнодушными, не очень-то резвы в постели, неважно услаждают мужчин и быстро их покидают, выманив у них все деньги. Ну а у жен – свои опасения и страхи… Жена боится, что муж может уйти к другой, боится, что с этим мужем у нее нет будущего, что он не сможет обеспечить ее и детей, что у него есть любовница, и может быть даже не одна, что он ее уже не хочет, ею пренебрегает как женщиной, что он охладел к ней, ибо не уделяет знаков внимания, не одаривает, не покупает ей нарядов.

Сложная сексуальная поза из Камасутры

Мужчина действительно может выбрать другую жену, если его жена безнадежно глупа, если она дурного нрава, если всем всегда недовольна, если не рожает ему детей или рожает одних девочек, если не проявляет о нем достаточной заботы, сварлива и болтлива. Никакая Кама тут не поможет. Ее роль – удовлетворять желания посредством особого рода прикосновений. Ее-то и помогает изучить «Кама-сутра» в ходе общения и связей между мужчиной и дамой, людьми утонченными, ценителями искусств и знатоками хороших манер. Удивительно то, что искусство артхи считается главным не только для царей (что вполне понятно, ибо царь должен все же многое знать и уметь), но даже для публичных женщин. Учителя (некоторые авторитетные мужи) так мотивировали требование: камы, то есть любовного удовольствия, (свободно) достигают даже животные, сами и постоянно – «значит, нет необходимости в шастре для ее усвоения». Но Ватсьяяна оспаривает эту посылку, говоря: «Поскольку связь между мужчиной и женщиной зависит (от определенных условий), необходимо принимать во внимание методику, а овладение ею и составляет суть «Кама-сутры». У животных же никакая методика невозможна, ибо связи свободны: самки доступны, случка происходит в известные периоды и бессознательно, лишь для удовлетворения потребности». Труд представляет собой трактат, овладеть которым не под силу члену-корреспонденту и академику, не говоря уже о простых молодых ученых, хотя у тех все-таки больше шансов изучить хотя бы часть тех 16 тысяч поцелуев, объятий и ласк, о которых там повествуется.

Бог Ганеша, сын Шивы и Парвати, устраняющий все препятствия

Чтобы обрести счастье в личной жизни, многие не надеются лишь на женщин (или мужчин), но просят благословения и защиты у богов. Большой популярностью пользуются визиты в храмы бога Ганеши. В одном из гимнов, посвященных богу исполнения желаний, говорилось: «Податель счастья, избавитель от несчастий, чья милость простирает на нас свою любовь и не оставляет ни пылинки от препятствий; вокруг твоего тела пояс из красного свинца, а вокруг шеи – ожерелье сияющего жемчуга. Победа тебе, победа тебе, о Боже благоприятного обличья. Когда лице-зреем тебя, все желания нашего ума исполняются».

При этом особое обхождение нужно для девочки, девушки, молодой жены, старшей или младшей, единственной или разведенной, вышедшей замуж вторично. Особенно придется тяжко в общении с чужой женой, любовницей или куртизанкой. Тут уж надо пустить в ход все искусство. Интересен совет Ватсьяяны молодоженам. Опустим ту часть, где сказано о большом количестве запретов до и после свадьбы (даже после свадьбы молодые обязаны были придерживаться триратраврата, то есть трехдневного воздержания). Но вот другие его советы достойны внимания: «Муж должен ласково обратиться к жене, чтобы внушить ей доверие…» И далее следуют очень глубокие и мудрые слова автора данного трактата: «Женщины нежны, как цветы, и предпочитают, чтобы их завоевывали нежностью. Если женщина вынуждена подчиниться грубому насилию со стороны мужчины, еще не заслужившего ее доверия, у нее возникнет отвращение к половым сношениям… она может возненавидеть весь мужской пол, либо только мужа и тогда обратится к другому». Такое случается.

Скульптурное изображение женщины-богини

В трактате немало внимания уделено и общим правилам жизни или устремлениям, в частности, обретению знаний. Иные авторитеты утверждали, что будущее человека – в руках судьбы, а раз так, то не к чему и особенно прилагать усилия, тратя время на овладение знанием. Часто то, что с огромным трудом стремишься достичь в жизни, так и остается недостижимым, и напротив, случайно можешь достичь цели без всяких усилий, уже и не надеясь. Ватсьяяна и тут резонно возражает, говоря, что к тем, кто бездействует, успех никогда не приходит, а без овладения знаниями его и вовсе не достигнешь. Пессимисты утверждают, что и к каме (наслаждению) не следует стремиться, ибо та противоречит главным и достойным целям – дхарме и артхе, благочестивой жизни. Что дают нам чувственные наслаждения? Они зачастую приводят к общению с никчемными людьми, к недостойным делам и пустоте. В результате человек, который увлекается такого рода любовными похождениями, вызывает отторжение в обществе, его считают легкомысленным, к нему часто относятся с пренебрежением, ему не доверяют. Известно же, что многие погибали, ибо попадали полностью под гипноз и власть камы (любовных удовольствий и утех). Но Ватсьяяна считает, что так могут думать только те, у кого нет в жизни никаких других целей, кроме примитивной выгоды. Он мудро замечает: «Чувственные наслаждения подобны пище, ибо от них зависит физическое состояние».

Они являются также нам наградой за соблюдение двух критериев жизни – знаний и законов. О проблемах, что могут возникнуть в результате любовных утех (особенно чрезмерных), думать тоже следует. Но ведь никто не отказывается от приготовления пищи из боязни, что ею отравится или же ее заберут нищие и т. п. Он приводит стих в подтверждение своей позиции: «Наслаждение, вреда не несущее, – вот в чем стремление мудрых». Что следует знать перед вступлением в связь? Во-первых, надо лучше узнать того, кому ты доверяешь свою любовь, иначе:

  • Когда я сдалась на его уговоры,
  • Жениться он мне обещал, дал обет,
  • Потом улизнул – и не сыщешь
  • проворы.
  • Что делать – не знаю: свидетелей нет.

Знатоки любви говорят, что существуют четыре главных вида любви: от привычки, от воображения, а также от веры или чувственных наслаждений. При этом они считают, что любовь, связанная с чувственными восприятиями, не только очевидна, утверждена в мире, но и дает прекрасные плоды. Остальные ее виды тоже важны, но подчинены ей. Уроки любви женщина может получить от человека, которому доверяет, а 64 способа любви, которые надлежит применять после усвоения основ искусства, девушка должна изучать тайком, в одиночку в виде «домашнего задания». А затем уже «обкатывать» на том или ином объекте любви. Есть еще 64 вспомогательные науки, которым должна научиться женщина, если она в самом деле хочет достичь вершин в искусстве удовлетворения мужчины и себя самой. Среди них: умение петь, танцевать, рисовать, играть на музыкальных инструментах, составлять узоры, букеты, использовать косметику, убирать постель, делать прическу, одеваться, носить серьги и драгоценности, употреблять различные мази, ароматические вещества, плескаться в воде, делать массаж тела себе и мужчине, расчесывать волосы, знать языки, шить, играть, показывать фокусы (особенно с деньгами) и т. д. и т. п. Имеются и 64 искусства любви, составляющие самую суть камы, которые сконцентрированы в разделе «Об интимном». Благодаря этим искусствам женщина, обладающая красотою или хотя бы привлекательностью, добронравием, другими женскими достоинствами обретает название куртизанки, а с ним зачастую и высокое положение в обществе. Встреча между мужчиной и женщиной проходит, как правило, по следующему установленному сценарию.

Иллюстрация к Камасутре

Сначала положено вести беседу. Обычно это происходит в доме гетеры или у ее подруги. Там все рассуждают о поэзии и искусствах. В это общество стараются приглашать людей по интересам, чтобы у них обязательно было немало общего. Далее начинается пиршество… Гетеры угощают мужчин, пьют медовые, сладкие, терпкие или даже крепкие напитки. Наряду с этим компания ест соленья, плоды, зелень, овощи, пряности. По индийским понятиям, возбужденно-веселая женщина – идеал женского совершенства. Перед этим неплохо бы совершить вдвоем или с компанией прогулку в лесу, подышать воздухом, искупаться и, как говорится, нагулять аппетит. Встречи, пиршества и развлечения устраиваются сообразно размерам состояния мужчины, героини-любовницы или куртизанки. Случается, что у иного из наперсников дамы «нет состояния, ничего вообще нет, кроме собственного тела, да еще разве что скамеечки, мыла и одежды». В таких случаях в России бедные гусары обычно небрежно бросали: «Гусары денег не берут». Мужчину может пригласить сама дама, если тот выделяется знанием искусств, талантом, учит уму-разуму и вообще хорош собой, доставляя ей полное удовольствие. Ведь достойных мужчин, даже из числа женатых, немного. И потому, если у них даже нет денег, но они сведущи в таинствах любви, сохранив в отличном состоянии свое главное оружие, им, как доброму боевому коню, что не портит борозды, дамы окажут почтение и пригласят. Ведь женщины очень любят веселье и деликатное обхождение.

Танцовщицы при дворе магараджи

Искусство любви занимает в жизни женщин гораздо более важное место, чем у мужчин – политика или же их бизнес. Многие с энтузиазмом отдаются даже незаконным любовным увеселениям, влекомые натурой, ради, так сказать, «святой проституции души» (Бодлер). Это и в самом деле весьма сложная наука, ибо на поле любви промышляют и стараются охотиться все, кому только не лень. Такова человеческая природа. Поэтому женщинам любого рода нужны не только страсть, но ловкость и хитрость, а также некое умение разбираться в любовниках, соперницах или конкурентках, да и многое-многое другое. Женщине следует встречаться не только с теми, кто богат, кому без труда достаются деньги, а он охотно ими делится с дамами. И уж тем более не с теми, кто потерял счет не только деньгам, но и свои мужские достоинства (хотя порой и таких приходится терпеть ради золота, подарков и драгоценностей). Издержки женской доли. Понятно, что гораздо предпочтительнее тот, кто может устроить женщине настоящий праздник души… В их числе могут быть очень разные люди: ученый, поэт, писатель, рассказчик, одаренный красноречием, реже богач, который весь погружен в заботы о капитале. И даже политик, хотя от таких женщина чаще слышит лишь политические сплетни, а не получает действительное удовольствие. Но в любом случае желательно, чтобы он был настоящим мужчиной – сильным, нежным, ласковым, искусным, не допускающим грубости и ревности, – и по возможности трезвым. При этом он еще в обязательном порядке должен любить женщин, ибо любовь к женщине – это, если угодно, талант, который и за деньги не купишь. В дополнение ко всему помните: дамам интересны только те, кто их любит. Хотя у гетер (особенно у современных) на первом месте – выгода и деньги, потом все остальное. Гетера проявляет тут чудеса ловкости и хитрости.

Барельеф из храма Кхаджурахо. X—XI вв. н.э.

Напиток любви, или Умелая гетера

Она уделяет своему любовнику и наперснику (особенно если тот богат) заметные знаки внимания. Девица всячески льстит ему, рассказывает сказки о его «потрясающих мужских достоинствах», даже дарит пустяковые безделки. Ну и тот рано или поздно, а попадает в ее сети, как попадает несчастная муха в сети коварного и злого паука. Для этого разработана целая наука. Того влюбленного, который прежде был очень щедр и полезен, но ныне уж не в состоянии дать многого, можно удерживать при себе на крайний случай, изменяя ему. Но того, кто совсем обнищал, гетеры обычно гонят без сожаления. Способов отвадить такого мужчину у них достаточно – от равнодушия и ущемления гордости до раздражительности, холодности, сжимания колен и напускной сонливости. Учителя советуют: «Если выбирать между любящим и щедрым, то у щедрого – явное преимущество». Ватсьяяна считает: «Но от влюбленного можно добиться щедрости. И даже жадный, будучи влюблен, не жалеет средств, а щедрого не заставишь влюбиться». Доход куртизанок ограничен, ибо молодость скоротечна, а в зрелом возрасте уже гораздо меньше охотников до увядших прелестей былой ослепительной гетеры.

Впрочем, у женщин, как и мужчин, часто наступает охлаждение (к мужчине или женщине), если тот или та все время не подпитывают их подарками. Женщина (особенно смазливая) – подарочная наркоманка. Мужчины как таковые ее уже не интересуют, как и мать – бодхисаттв: «Даже в мыслях не возникает в них страсти (рага) к какому-либо мужчине, начиная с их мужей». Поэтому не следует заблуждаться на предмет того, сколь глубоко вас обожает возлюбленная. Если бы она могла, честно призналась бы: «Мое сокровенное желание – провести ночь без тебя».

Игры Кришны. Терракота

Вышесказанное объясняет и всеобщее поклонение детородным органам, встречающееся в Индии. Во всяком случае, нет ни одной страны в мире, где бы в прошлом и настоящем столь трепетно и бережно относились бы к лингаму (члену) и йони (вулве). Поклонение лингаму официально признано индуизмом, хотя в древних ведах об этом говорилось как о чем-то ужасном и непотребном. «Да победит великий Индра (древнейший бог-громовержец) всех врагов, – говорится в Ригведе, – да не явятся на наши священные обряды те, чьим богом является шишана (то есть мужской член)». Судя по всему, в древности даже имели место ожесточенные битвы между «членопоклонниками» и «членоборцами». В том же источнике сказано так: «Желая придать силы битве, Индра взял в осаду одновременно множество неприступных мест и, громя тех, у кого богом является шишана, завоевал богатство города, имевшего тысячу ворот». Судя по всему, в конечном счете победили первые (шишаки). Во всяком случае, в споре трех верховных богов Индии (Шивы, Брахмы, Вишну) за первенство в создании мироздания Шива доказал свое главенство, явив двум остальным огненный фаллос-лингам невероятных размеров. Напрасно боги попытались измерить его, взлетев в небеса и спустившись в глубины океана. Они поняли, что тот бесконечен, как сама жизнь.

Барельеф из храма Кхаджурахо. X—XI вв. н.э.

С тех пор Шиву стали называть Махадэва (Великий Бог) и Махешвара (Великий владыка) и его лингам стал символом поклонения. Это признается и в Махабхарате: «Тот славен более всех, чьему лингаму поклоняются Брахма, Вишну и Шива». По аналогии с этим, можно было бы сказать и о другом: один миллиард индусов почти ежедневно совершают любовное паломничество в «храмы Любви», где они обретают не только психологически, но и физиологически желаемое. В конце концов любовь сильнее законов, денег, властей и наук. Камасутра гласит: «Настолько лишь простирается действие наук, насколько слабо чувство в людях: когда колесо страсти пришло в движение, то нет уже ни науки, ни порядка». Индусы следуют довольно фривольным указаниям Ригведы, где говорится: «Поднимайся, о Вишвавасу! С поклонением мы взываем к тебе. Другую ищу – шлюху! А жену оставь с мужем». У древних народов почитались фаллос (лингам) и изображение женских гениталий. Имея возможность пожить в бенгальском селе Индии, Элиаде отмечал, как женщины и девушки трогательно и бережно украшают цветами лингам или каменный фаллос. И он заметил: «Это был не банальный мужской член, это была эпифания Шивы».

Идеал индийской женской красоты. Барельефы из Кхаджурахо. X в. н.э.

Далее он же сказал: «Возможность такого религиозного умиления через образ и символ открыла для меня целый мир духовных ценностей». Безусловно, сей «духовный символ» пользуется почитанием и в его телесном виде. В Индии и Непале можно встретить немало храмов с изображением лингама. Последний такой храм был построен в 80-х годах XX в. в селении Каммасандра, нося название «Котилингешвара» – «десять миллионов лингамов». И хотя там всего 300 000 высеченных из белого и черного мрамора лингамов, этого вполне достаточно для толп верующих, которые неустанно приходят туда. Они гладят и целуют эти дивные творения природы, приносят им дары, украшают цветами. С поклонениями и дарами идут к женским органам – йони. Как прекрасно сказал шейх Нафусаил, написавший арабский учебник любви «Благоухающий сад»: «Восславим Аллаха, ибо Он поместил высшее наслаждение мужчины в естественных органах женщины и сделал естественные органы мужчины источником высшего наслаждения для женщины». Естественно, что богу любви должны служить и живые «орудия»… В одном Мадрасе было 12 000 храмовых проституток. Иные из них образованны и искусны. Но и плата высока: 100–200 рупий за ночь. Любви тут поклоняются все. Тут даже деревья имеют форму фаллоса.

  • Давно увял божественный цветок…
  • Восторги юности всё реже вспоминаю.
  • Но храм любви частенько посещаю,
  • А далее – читайте между строк…

В. Миронов

Существует и некий индийский идеал красоты: в виде пышно сложенной, чувственно-зрелой женщины с широкими, массивными и тяжелыми бедрами, с крепкой округлой грудью, подобной двум арбузам. Идеал нашел отражение в скульптуре (в комплексе Кхаджурахо, «открытом» в середине прошлого столетия британцем Т. Бартом). «Храм любви» Кхаджурахо – это целый ансамбль, созданный в 950—1050 гг. в штате Мадхья-Прадеш (было 85, осталось 22 храма). Стены храмов покрыты тысячами каменных рельефов на эротические темы. Именно они вдохновили создателей Камасутры. По красоте и гармонии им, пожалуй, нет равных в Индии.

Идеал сохранялся примерно до второй половины II тысячелетия (и позже). Понятно, что женщинам Индии в каждом регионе присущи свои особенности. Скажем, славятся своей красотой женщины Кашмира, цвет их лица намного светлее, чем у женщин Индостана, хотя тело их не столь нежно, как тело у последних. Время быстрее их старит, а кожа теряет свежесть. Кашмирские красавицы любят роскошь, хотя покажите мне женщин, которые ее не любят. Женщины сикхов имеют строгие нравы, может, по этой причине они благосклонны к нищим монахам и факирам. Мужчины у сикхов, как правило, женятся поздно, и женщинам волей-неволей приходится быть терпеливыми. Женщины раджпутов отличаются от других индусов по типу лица, нравам и обычаям. В них заметно некое сходство с древними парфянами. В общественной и семейной жизни они играют намного большую роль, чем жены у других индусов. К примеру, имея ряд жен, они не предпримут в жизни ничего, не посоветовавшись с ними.

Женщина Кашмира

Женщины раджпутов

Таким образом, от философии аскезы до философии любви, как и от любви к ненависти, всего лишь один шаг. Поэтому у индийцев нередко можно встретить совершенно крайние и взаимоисключающие тезисы. Так, в знаменитом сборнике изречений «Дхаммапада», что является важной составной частью буддийского канона, эта «стезя добродетели» включает и такую мысль: «Пока у мужчины не искоренено желание к женщине – пусть даже самое малое, – до тех пор его ум на привязи подобно теленку, сосущему молоко матери». Тогда как другие мудрые книги утверждают: «Женщины учены от природы, мужчины – от книг». Вывод мы делаем один: «Не следуй неумеренным желаниям, но и не подавляй желаний».

Пусть же в вашей чаше трудовой аскезы всегда ощущается аромат чувственной любви. В конце концов следует помнить, что индийская мудрость гласит: «Друг, никогда не поздно вспомнить о радостях любви и зачатия священного плода!» Известна история пожилого брахмана Шивагуры («учителя церкви Шивы»). Они с женой долго не могли обзавестись ребенком. Тогда они направились в храм Шивы, чтобы поклониться его фаллосу, надеясь, что, может, и они сподобятся на сей подвиг. После соблюдения положенных обрядов к ним явился Шива и сказал: «Вы можете стать счастливыми родителями мальчика, наделенного необыкновенной мудростью и добродетелью. Однако жизнь его будет недолгой!» Бог на выбор предложил и другой вариант: «Вы можете иметь несколько сыновей, лишенных этих великих и прекрасных качеств». Оба сказали: «Мы хотим гордиться нашим сыном». Так вот у довольно пожилой пары на свет появился Шанкара. Уже с младых лет отличался он талантами и мудростью (в 2 года стал читать, а с 3 лет стал изучать Священное писание). Всю свою короткую жизнь (а прожил он 32 года) посвятил молодой человек поиску знаний и истины. В последние годы жизни он отправился в пещеру за Гималаями, где и провел оставшиеся дни в беседах с членами братства Шамбалы. В оставленных им трактатах он выразил сущность своей философии, которая звучала так: «Высший дух реален, мир – нет». Учитывая краткость бытия, это так.

На встречу с возлюбленным. «Кхандита наика» – стиль Басохли

Может быть, поэтому в индийском искусстве и существует давняя традиция изображать женщину самыми светлыми и нежными красками. И не просто женщину, но «наику», то есть женщину любимую или влюбленную. По словам доктора Субхашини Арьяна, фигура эта занимает центральное место в огромном количестве миниатюр и настенных росписей Индии.

«Воссоединение возлюбленных» – школа Кангры. XIX в.

Большинство этих картин имеет происхождение с севера Индии (из Малвы, Раджастана, Химачал-Прадеша, Джамму, Басохли, Гархвала) и относится к периоду между XVII и XX веками. Образы влюбленных и любимых женщин часто можно встретить в литературе (на санскрите). К этой теме особо любит обращаться Бхарата Муни, автор «Натьяшастры», создатель целого ряда канонов, которым следуют индийские классические танцы и драмы. Он классифицирует мужчин и женщин («наяка» и «наику») по физическим и умственным характеристикам, также по им присущим особым качествам, настроениям, темпераментам и эмоциям. Представляется в высшей степени важным, что культура Индии разработала тонкий инструмент для обозначения любви, разграничения присущих ей особенностей и свойств. Например, Бхарат и его последователи заложили основы литературной традиции анализа эмоциональных состояний мужчин и женщин. Он определил 14 типов наяков – возлюбленных и любовников – как мягких, доминирующих, собственнических, живых, угодливых, страстных, шаловливых, злых, лжецов, хвастунов, упрямцев, бесстыжих, жестоких. Любопытно, что мужчины оказались разнообразнее в типах. Число наик меньше – их всего восемь, – но они занимают гораздо больше места, чем мужчина в драматургии и эротической литературе. Вероятно, женщина и ее чувства все же выглядят богаче и интереснее. Эту классификацию приняли все его преемники: Ватсаяна в своих Камасутре и «Сахитьядарпане», Бихари в «Сатсай», Джасвант Сингх в «Бхаша Бхушане», Бханудатта в «Расаманджари» и Кешавдасс в «Расикприе» и «Кавиприе». Важно заметить, что индийские мастера сохраняют многое из вековой традиции поэзии любви на санскрите и хинди, достигшей высот в книгах Калидаса («Ритусамхаре», «Мегхадутаме» и «Кумарасамбхаве»). Оказывается, даже перемены года вызывают в чувствах влюбленных различные эмоциональные оттенки и ощущения. Так, восходящая луна разжигает любовь в сердце влюбленной женщины. Она ждет возлюбленного, и соски ее наливаются молоком страсти. Раскаты грома и признаки надвигающейся грозы остро возбуждают влюбленных, заставляют танцевать павлинов, прихорашиваться и настраиваться на встречу любовников.

Кришна

Напротив, нахождение вдали от любимых, далеко от дома, невозможность даже видеть предмет твоей страсти, не говоря уже о том, чтобы обнять и нежно поцеловать в любимые места, вызывает глубокую печаль, тоску и слезы… Тема меняющихся настроений женщины затронута в «Расаманджари» Бханудатты, жившего в начале XV века. В частности, он описывает пикантные ситуации, что должен делать мужчина, лаская свою любимую жену, чтобы не вызвать ревности у ее соперниц. Интересно было бы взглянуть на иллюстрации к этому труду. Мужчинам, которые относятся серьезно к искусству любви, вероятно, будет интересно прочитать сочинение Бихари «Сатсай», раскрывающее секреты настроений героини. Эта поэма, состоящая из 700 куплетов, дает советы, как и в какое время, а главное с какими словами и подарками лучше всего подойти к женщине, чтобы найти в ее сердце отклик и не получить отказа. Образцом для наяка и наики выступают Кришна и его возлюбленная жена Радха. В живописи Радху часто представляют сидящей на стуле, в то время как Кришна моет ей ноги или их любовно массажирует. Впрочем, такой образ Кришны, кроткого, подавленного и почти что рабски прислуживающего своей красавице, видимо, не всем мужчинам по душе. Для донжуанов и любимцев дам более привлекателен другой образ.

Кришна играет на флейте. XVII в.

Следует учесть, что индусы-мужчины, и не только, остро переживают старость. Поэтому у «царей» были разработаны специальные ритуалы, которые должны привести к омоложению правителя, приданию ему новых сил. Тогда еще не знали «Виагры», «Виардо», «Золотого корня» и прочих алхимических мазей и пилюль, которыми пытаются восполнить ушедшую силу. Достаточно было «царице» обратиться к влюбленному, как тот, издав радостный возглас, должен был тут же лететь на ее зов. Обеспокоенная наика ждет возлюбленного, а он не пришел в обещанное время. Ее белое тело светится и дрожит от возбуждения, одеяния медленно шелестят, обнажая прелести под дуновением ветра. Все в доме готово к приходу ее желанного любовника (стол накрыт, чаши полны, взбиты мягкие постели), а он, негодник, сидит в лодке на другом берегу реки, смотрит задумчиво на пролетающих журавлей, думая, куда лететь. Бывает и так… Кхандита – влюбленная дама, чей любовник не пришел на свидание ночью, а явился на следующее утро после бурной ночи, проведенной с другой. Наика горько упрекает возлюбленного, а тот неуклюже оправдывается (провел ночь на службе, на боевом посту). Разгневанная женщина разражается потоком брани. Но ведь такое же может случиться и с мужчиной. Интересен и образ женщины, ожидающей своего возлюбленного, чей муж давно находится в отъезде. Ее обычно изображают стоящей на балконе и с грустью смотрящей вдаль. Ее внимание прилекает павлин, поднимающий в экстазе голову, и издающий призывные звуки. Можно легко себе представить, что бедной даме надоест бесконечно долго ожидать любимого. Тут еще может попасться и иной «павлин». Из всех наик, влюбленных женщин, нам более симпатичны те, которые идут на свидание днем и ночью, в дождь и бурю, идут вопреки страху и неуверенности, полные любви и веры.

Индийская женщина

Кстати, как одевались индусы? В памятниках санскритской письменности говорится, что индусы любили носить хлопчатобумажные ткани (греки называли их «карпасос», «синдонос»); эти ткани могли быть некрашеными или же крашеными. Знатные индусы предпочитали носить шелка, привозимые из Китая. Меха, доставлявшиеся с севера, служили особым украшением наряда. В выделке дорогих тканей индийские ткачи были не менее искусны, чем египетские или греческие мастера. Дорогие одежды – удел богатых и знатных индусов, а простым людям из низших каст обычно предписывалось носить шкуры диких зверей или грубую одежду из древесной коры. Учитывая климат Индии, тут подходят легкие ткани. Их можно обернуть вокруг туловища или набросить на плечи (сари). По словам участников похода Александра Македонского в Индию, древние индусы были высоки ростом и красиво сложены. Горцы одевались в оленьи шкуры, городские жители – в белые длинные одежды из хлопчатобумажных и льняных тканей. Воины и знатные люди любили золотые украшения и драгоценные камни. И мужчины не отставали от женщин.

Древние писатели (Страбон и Арриан) отмечают не только любовь индусов к украшениям, но и их привычку совершать омовения, растирание и умащение тела благовонными маслами. Подобно египтянам, они часто прибегают к притираниям и иным косметическим средствам, сурьмят себе брови, красят пальцы на ногах, ногти, подошвы, ладони и соски. Все носят длинные волосы, а многие и длинные бороды, что раскрашивают в разные цвета (белый, зеленый, синий, пурпурный). Волосы покрывают головным убором, похожим на древнеперсидскую митру. Особенно в искусстве причесок преуспели дамы. Они умело заплетают их в косы. Волосы замужних женщин спускаются вдоль спины, у девушек с висков зачесываются наперед, а затем связываются на лбу узлом. Баядерки любили носить локоны, ниспадавшие им на плечи. Сюда, словно в водопад, погружался возлюбленный.

В волосы женщины вплетали ленты, жемчужные нити, цветы и проч. Во время траура украшения снимались, волосы расплетались, их собирали в пучок или косу. Украшения индусов состояли из дорогих поясов, серег, колец, ожерелий, браслетов для рук и ног, у танцовщиц и баядерок («О баядерка, мой прекрасный цветок!») можно увидеть нити разноцветных бус на бедрах. Материалом для этих украшений служили разноцветные кораллы, жемчуг, драгоценные камни, слоновая кость, изделия из черепахи, тогда как золото встречалось сравнительно редко. Страсть ко всякого рода красивым вещицам и нарядам была столь широко развита, что в «Рамаяне» отмечается, что в Айодье (в этом средоточии древнеиндийской культуры) не было «ни одного человека, который бы не носил серег, венка, ожерелья и дорогих одежд, напитанных благовониями». Помимо одежд материальных, индусы ничуть не меньше внимания уделяли и «одеждам духовным».

Индийская свадьба: неразрывные узы

Несмотря на все вышесказанное (эту романтику), в отношениях между мужчинами и женщинами в Индии было немало темных или даже трагичных сторон. Во-первых, в большей части Индии браки заключались, как правило, только между членами одной и той же касты. Во-вторых, браки в Индии часто были неравными в возрастном отношении (невесте – 8—13 лет, жених – в два-три раза старше), причем новобрачные нередко даже не видели друг друга до свадьбы. В-третьих, когда-то существовал чудовищный обычай самосожжения вдов, когда вдова бросалась в пламя на тело мужа (сатти). Согласно обычаю, женщина, что откажется последовать за мужем в огонь, становилась всеми презираемой: она не имела права выйти еще раз замуж, ей не позволено было носить украшений и вообще она считалась парией. Порой «смутьянку» могли подвесить за ноги и обрезать ей волосы. Женщин приучали трепетать перед мужьями от страха. И те не вправе были произнести его имя, как будто это высшее божество.

Конечно, имела значение и полигамия, существовавшая в Индии порой даже в форме более резкой, чем у мусульман. Швейгер-Лерхенфельд писал, что для индуса, собственно говоря, брака не существует: он берет столько жен, сколько угодно, и нередко даже ведет ими торговлю, если, например, человек высшей касты женится на богатой женщине, принадлежащей к низшей. Подобные браки оплачиваются дорого. Нередко при их повторе муж легко приобретает значительное состояние, так как забота о содержании жен для него не являяется особенно тягостной.

Супруг вовсе не обязан брать в свой дом новообрученную с ним жену и часто оставляет ее у родителей… Из статистических данных видно, как обедневшие браманы (то есть люди привилегированной касты) пользуются этими свадебными сделками. Некоторые из них имели в прошлом 120 жен. Суеверные родители считали счастьем и божественным благословением, если их дочери заключали союз со святыми людьми. «Случается, что такой охотник до женитьбы вступает в брак со всеми женщинами семьи, старыми и молодыми: дочерьми, тетками, сестрами и кузинами». К тем же крайностям следует отнести и обычай устраивать в обязательном порядке роскошную свадьбу при выдаче замуж дочерей (таковы были обычаи у раджуптов). Порой это приводило к полнейшему поглощению состояния отца невесты.

Чтобы избежать финансового краха, некоторые родители даже шли на крайнюю меру: убивали дочь сразу после рождения; тогда через 15 лет им не нужно было нести столь обременительные свадебные издержки. Убийство в этом случае представлялось им спасением, исполнением божественной заповеди. Дочь, не вышедшая замуж в детстве (то есть в 12 лет), считалась позором для семьи, и ее могли принести в жертву кровожадной богине Кали. То, что подобные случаи вовсе не были исключением, говорят и исследования, которые англичане провели в 1836 г. Тогда индо-британское правительство, опираясь на полученные данные, выяснило, что в Западном Раджуптане при населении в 10 000 человек не было ни одной девочки!

Е. П. Блаватская

В Маникпуте дворянство раджуптов как-то призналось, что уже более ста лет в этой области ни одна новорожденная девочка не доживала до года. И таких мест в Индии было немало. В иных местечках люди не помнили факта совершения свадьбы, в других – последняя свадьба была 80 лет назад. Но самая удивительная ситуация сложилась в религиозном Бенаресе. Жители заявили, что уже 200 лет там не заключалось ни одного брака. В 1869 г. правитель северо-западных областей констатировал: в семи деревнях на 100 мальчиков приходилась одна девочка; десять лет назад был совершен последний брак; в двадцати двух деревнях он насчитал 284 мальчика и только 23 девочки; в иных деревнях свадеб не помнили уже целое столетие, а в иных о них и вовсе не слыхивали. Лишь с середины XIX века ситуация стала меняться в лучшую сторону, хотя и медленно. Надо заметить, что эти старые стереотипы оказались на удивление живучи как в Индии, так и в Китае, где преобладало мужское население (ныне картина иная). На Востоке лишь мужчина – желанный гость на белом свете. По крайней мере, многое указывает: в недавнем прошлом дело обстояло именно так.

Известная основательница теософии (богомудрия) Е. П. Блаватская (1831–1891) побывала в Индии. Там она попыталась узнать поближе ее людей и написала воспоминания. Кому когда-либо в Европе могло прийти в голову, отмечала она, что есть на свете такая страна, где каждый шаг в жизни человека, малейший поступок, особенно в домашнем быту, любое даже пустячное действие, связанное с религиозными постановлениями, не может быть совершено иначе, как только по известной программе. В Индии не только все важнейшие эпизоды жизни, самые существенные ее моменты, как то: зачатие, рождение, переход из одного периода жизни в другой, женитьба, выполнение обязанностей родителей, старость и наконец смерть, а также все ежедневные жизненные процедуры и функции (физические или физиологические), как то: утреннее омовение, туалет, еда и все такое прочее, со дня рождения и до последнего вздоха – все должно быть исполнено точно по установленному браминами шаблону. Причем под угрозой отлучения от касты. Брамины похожи в этом случае на музыкантов, играющих на различных инструментах. Они же – играют на кастах.

«Вирахини наика» – школа Джамму. «Наика с ланью»

Представители сект, повинуясь веками установленным обычаям, обязаны повиноваться законам Ману, как повинуется иной вышколенный оркестр палочке строгого дирижера, как змея, слушающая дудочку заклинателя. Блаватская описала красочный свадебный ритуал: жених, которому уже минул пятый год, и невеста, которую при брачной церемонии никак не могли оторвать от соска кормилицы. Та все вокруг оглашала страшным ревом. Такой вот ритуал, правда, описала одна сатирическая газета. Но и на самом деле бывали случаи женитьбы десятилетних супругов. Любопытно, что Веды в действительности запрещали вступать в брак женщинам ранее 15–20 лет, а мужчинам до 25 и даже 30 лет. Но браманы (брахманы) так ловко переиначили Веды, что теперь стало возможно вступить в брак в любом возрасте. «Распорядившись, чтобы всякая религиозная церемония прежде всего наполняла карманы браминов, эти тунеядцы перековеркали древнее писание на собственный лад и, обременив постепенно индусов бесконечным каталогом обрядов, постановлений, несуществующих праздников и глупейших церемоний, и дабы не быть при этом пойманными в лживом толковании священных книг, хитро придумали вменять в кощунство чтение их всякому, кто только не принадлежал к их лагерю». Далее описывается и одна из таких «преступных выдумок». По всей центральной Индии праздновался так называемый «брачный сезон» (раз в 12 лет). Это празднование приносило браминам обильнейшую жатву. Богиня-покровительница всех четырех родов браков между индусами должна была «дать добро». И, разумеется, делалось это устами все тех же святых браминов.

Устанавливались четыре вида браков – «брак отроков, брак детей, брак младенцев и брак во чреве». В последнем случае венчались не молодые, а их беременные матери. Так как ни один индус не имел права оставаться холостым, иногда приходилось жениться даже и в таком неудобном положении. Он должен до сорока лет быть в семье, а потом волен стать аскетом и идти на все четыре стороны. Как правило, эти аскеты составляют компанию аналогичным храмовым девам. Чего стоит хотя бы практика жертвоприношений женщин после смерти их мужей и владык. Таковы реалии истории Древней Индии. И Блаватская, пожалуй, права, сказав, что Индия хотя и несет «тяжкое бремя своих вековых грехов», она сложила сама своим прошлым бедствия настоящего. Поэтому и колониализм на том этапе был неизбежен.

Женщины-пилигримы совершают молитву

В современной Индии брак – важнейшее событие в жизни молодых людей и их семей. Особенно важен он для девушки, ибо, вступив в брак, та полностью меняет сущность (ашраму), становясь взрослой. Много внимания уделяется процессу выбора невесты и жениха, а также их окружению и воспитанию (семье родителей, образованию, религии, касте и т. д.). Ученые отмечают: «В западной культуре большинство браков заключается потому, что молодые люди влюбляются друг в друга и решают пожениться. В Индии большая часть браков организуется или же им способствуют люди, заинтересованные в материальном благополучии пары. Поскольку 82 % населения Индии составляют индусы, предполагается, что только у индусов существуют организованные браки. На деле это культурный феномен, который присущ не только индусской культуре, но также культуре сикхов, джайнов, мусульман и христиан». В настоящее время среди наиболее культурной и самостоятельной части индийского общества все больше браков, заключаемых по любви, без каких-либо посредников. Институт любви продолжает победоносный путь. К 2050 г. Индия станет самой населенной страной мира.

К тому же индийская женщина ныне не похожа на зависимых и приниженных в недавнем прошлом существ. Монтескье писал, что хотя противно разуму и природе ставить женщин во главе дома, но нет ничего противоестественного видеть их во главе страны. «В Индии люди прекрасно чувствуют себя под управлением женщин». По крайней мере, пожалуй, не хуже, если не лучше, нежели современная Россия под управлением мужчин.

Индия и Запад – «Запад есть Запад, Восток есть Восток»

Следует учесть, что цивилизация Индии по возрасту, как заметил Неру, «равна своим сестрам в Египте, Китае и Ираке, и даже Древняя Греция приходится им всем младшей сестрой». А вот история большинства европейских и американских стран существовала и развивалась под знаком безусловного греко-римского превосходства. Почти всё и вся ведет происхождение от греков, и богатством современной цивилизации обязаны римлянам и их единоутробным детям – французам, немцам, англосаксам. Такой подход в корне неверен и нелеп и свидетельствует о некой скудости познаний и слабости понимания глубинных истоков мира. Как мне представляется, плохую службу сослужил Г. Бокль со своей «Историей цивилизации в Англии», избравший Индию и Грецию как различные типы для сравнения. Уже в силу популярности труда высказанные им идеи будут широко тиражированы в европейском мнении. О чем писал англичанин? Вот какими Т. Г. Бокль (1821–1862) увидел индийскую культуру, религию, историю. Попробуем ничего не прибавлять, ничего не убавлять. Во-первых, он говорит о том, что «во всех цивилизациях, существовавших вне Европы, все естественные условия как бы нарочно содействовали тому, чтобы усилить власть воображения и ослабить значение рассудка». Все это относится прежде всего к Индии, хотя не только к ней одной. Во-вторых, индийская хронология такова, что не укладывается ни в какие разумные рамки. Индийцы приписывают собранию законов Ману (что составлены, по его мнению, примерно 3000 лет тому назад) «такую древность, которую здравому европейскому уму трудно даже себе представить». Иные источники называют цифру просто невообразимую – около двух тысяч миллионов лет. В-третьих, все роды прозаической литературы находились тут в «совершенном пренебрежении». Все лучшие писатели посвящали свой труд поэзии, и даже сочинения по грамматике, юриспруденции, медицине, истории, математике, географии «почти все облечены в поэтическую форму». В-четвертых, практически вся литература индийцев – это сплошная фантазия. Бокль пишет: «Можно сказать без преувеличения, что вся эта литература как будто бы направлена к тому, чтобы вести открытую борьбу с человеческим рассудком. Во всех возможных случаях высказывается избыток воображения, доходящий до болезненности. Это в особенности заметно в тех произведениях, которые наиболее национальны, каковы Рамаяна, Махабхарата и вообще все Пураны. Но мы находим те же свойства и в индийской географии и хронологии, между тем как эти науки, по-видимому, менее всех других допускают порывы фантазии». Бокль не видит в таком стиле ничего, кроме того, что находит в том проявления легковерия цивилизованного народа. В-четвертых, он прямо и безапелляционно утверждает, что это «благоговение к древности противно всякому здравому смыслу». Бокль твердо убежден, что в новое и новейшее время «благоговение к прошедшему заменится упованием на будущее». В-пятых, оказывается, «ум индуса во всех его проявлениях» отличается «равнодушием к настоящему». Сам характер цивилизации индусов таков, что он побуждает их погружаться в грезы и фантазии: «Подавлять рассудок и давать волю воображению – вот общее правило индусов». В-шестых, их мифология и религия «основана на ужасе, и притом самого фантастического свойства». Доказательства тому автор находит в священных книгах индусов, в преданиях, даже в наружном виде и атрибутах их богов. Самые влиятельные боги Индии – пожалуй, и самые страшные (Шива и Кали).

Бог Шива с венком из черепов, пляшущий на трупах

«Шива представляется уму индийца в виде страшного существа, опоясанного змеями, с человеческим черепом в руке и ожерельем из человеческих костей. У него три глаза; свирепость его нрава обозначается тем, что он одет тигровой кожей. Его представляют блуждающим, как безумный, с страшной очковой змеей на левом плече. У этого чудовищного создания пораженной ужасом фантазии есть жена – Дурга, иногда называемая Кали… Все тело ее темно-синее, а ладони рук красные, что означает постоянную жажду крови. У нее четыре руки, и в одной из них она носит череп исполина; язык висит изо рта, к поясу прикреплены руки ее жертв, а шея украшена человеческими головами, которые нанизаны в виде страшной цепи». Во всех этих внешних признаках, которые поражают и ужасают сознание европейца, воспитанного на «человеческих образах» греков, сам Бокль видит глубокое пренебрежение к человеческому естеству и к самой натуре человека. Так что в итоге, в-седьмых, он делает, на его взгляд, совершенно закономерный вывод: «Таким образом, в Греции все было направлено к возвышению достоинств человека, между тем как в Индии все стремилось к унижению его». В нашу задачу не входит подробный разбор взглядов Бокля на Индию или же Азию. Мы лишь показали, сколь чужды и даже враждебны мировосприятие, культура, вера образованного европейца к параллельным идеям и образам людей Индии и Востока.

Шива и его слуга Нандин

В схожем духе высказался и Освальд Шпенглер в «Закате Европы», лишивший индусов права на историческое видение их собственного бытия. Он писал, что индийская культура, с ее идеей (браминской) нирваны является «самым решительным выражением абсолютно аисторической души, какое только может быть». Культура эта не обладала даже малейшим ощущением понятия «когда», в каком бы то ни было смысле. Не существует, продолжает Шпенглер, настоящей индийской астрономии, индийского календаря, а, стало быть, нет и индийской истории, поскольку под этим разумеется «духовный конденсат сознательного развития». Правда, он признает, что о зримом протекании этой культуры, которая завершилась с возникновением буддизма, известно гораздо меньше, чем об античной культуре. Всё, чем тут приходится руководствоваться, это неким «сновиденно-мифическим гештальтом». Действительно, исторических записей или памятников, которые есть в Китае, у шумеров, египтян, греков и римлян, у индийцев нет, то есть нет персональных авторских сочинений. Лишь спустя тысячелетие после Будды, около 500 г. н. э. на Цейлоне (в «Махавансе») «возникло нечто отдаленно напоминающее историографию». Однако означает ли это, что земное сознание индуса было «неисторично»? Разве анонимность истории или философии лишает их содержания, творческого духа? Отсутствие биографического жанра, конечно, печально, оставляя нас в неведении относительно огромного пласта индийской истории и его героев. Но можем ли мы на этом основании утверждать, что «индус забывал все»? Сомнительно. Для понимания философии и культуры европейца XX в. вообще характерны сумбурность, спорадичность, узость, фрагментарность мышления – при одновременных претензиях на всемирность, гениальность, гегемонизм, эпохальность. Ведь показательно признание даже самого Шпенглера, сделанное в 1922 г. (то есть уже после выхода «Заката Европы» в 1918 г.), в котором он заявил, что ему «никогда не довелось пройти нечто вроде философской школы» и что он «совершенно не знаком с современной философской литературой».

Король нагов

Мы полностью разделяем скепсис Неру, который, отмечая тенденцию считать древнюю Грецию чуть ли не единственной родоначальницей европейской цивилизации и признавая заслуги греков и римлян, в то же время считал неверным подходы, заостряющие внимание на коренном различии между Востоком и Западом. Мне лично, говорит он, это непонятно; многое из этого кажется мне расплывчатым, ненаучным и не подкрепленным фактами. До последнего времени многие европейские мыслители полагали, будто все заслуживающее внимания берет свои истоки в Греции и Риме. Г. Мэйн где-то с иронией сказал, что, кроме слепых сил природы, нет ничего в этом мире, чего не было бы первоначально открыто или сделано греками.

Храм в Древней Индии

Европейские специалисты по античной культуре, знатоки греческого и латинского языков, очень мало знали об Индии и Китае. Более верной представляется точка зрения Э. Доддса, обращавшего внимание на историческое наследие Востока, на котором выросла греческая культура (и с которым она никогда не порывала полностью, разве только в воображении специалистов по античной литературе). В болезни европеизма обвинять их трудно, ибо они всосали ее вместе с млеком наук, культурными памятниками, что были у них всегда перед глазами, наконец, с языковой базой. Да и что для них Восток? Призрачная дымка за далью пространств, вершины, скрывающие чуждые и непонятные земли. Даже Александр спасовал перед этим миром – и вынужден был увести из Индии больные и измученные когорты. Может, даже интуитивно европеец, сжатый небольшими пространствами, загнанный в узкие и тесные ландшафты, три—пять тысяч лет не видевший дальше Средиземноморья, Дуная и Рейна, Египта и Британии, с подозрением и тревогой взирал на далекую и страшную Азию, где находились такие древние цивилизации как Иран, Средняя Азия, Индия и Китай… В свою очередь такие страны как Индия, Китай, Япония, Ирак и Иран жили своей особой жизнью, преспокойно обходясь без греко-римских или европейских нравоучений. Серьезные специалисты признают эту культурную уникальность и самодостаточность Азии. «Говоря в общем, – писал Тарн, – азиаты брали у греков обычно лишь внешние черты, форму; они (азиаты) редко заимствовали сущность (возможное исключение составляют гражданские институты) и никогда – дух. Ибо Азия была совершенно уверена, что в вопросах духа она переживет, и действительно пережила греков». В отношении индийской цивилизации он считал, что если не считать изваяний Будды, то «история Индии осталась бы неизменной во всех существенных чертах, даже если бы греки никогда не существовали» (вообще).

В. Верещагин. Посмертные памятники в Ладакхе

Хотя Греция и Рим, безусловно, заслуживают самого пристального внимания, неверно сбрасывать со счета Индию и Китай. Неру продолжал: «История показала, что Индия и Китай обладали более прочной основой и большей способностью выстоять; они дожили до наших дней, хотя и значительно ослабели, испытав сильные потрясения; и их будущее представляется туманным (сегодня оно менее туманно, чем развитие США, Англии, Европы. – В. М.). Древняя Греция, при всем ее великолепии, была недолговечной; она не выстояла, она живет в своих замечательных достижениях, в своем влиянии на сменившие ее культуры и в воспоминаниях об этом кратком светлом дне полнокровной жизни. Возможно, она стала прошлым потому, что была слишком поглощена настоящим. По своему духу и мировоззрению Индия гораздо ближе к древней Греции, чем современные нации Европы, хотя они и называют себя детищами эллинистического духа». Ученым давно пора дорогу Античности начинать с Востока!

Бронзовый сосуд типа цзунь. Период Шан (Инь)

Исследования ученых и находки археологов указывают, что Северный Индостан и восток Средней Азии находились в одной зоне культуры, что позволяет говорить о наличии между населявшими некогда регион людьми общности историко-культурного, экономического и, возможно, генетического характера. Жители Древней Индии появились на границах Средней Азии и, очевидно, в самой Средней Азии уже на рубеже III–II тысячелетий до н. э. (хараппская культура на южном берегу Амударьи). Языки древнего населения Индии и Средней Азии в I тысячелетии до н. э. принадлежали к индоиранской группе индоевропейской семьи и были родственными. В настоящее время в большей части Индии говорят на языках, произошедших из одного языка, принесенного в Индию завоевателями с северо-запада более 3 тысяч лет тому назад. Они называли себя arya-, в качестве прилагательного слово означало «знатный» и «благородный». Лингвисты называют эти языки «арийскими» или «индоиранскими», а собственно индийскую ветвь этих языков – «индоарийскими» (Барроу). Многие племена сыграли заметную роль в построении здания древнеиндийской культуры. «Но только арии, – отмечал великий индийский лингвист Чаттерджи, – обладавшие более высокой организацией, объединили все эти различные элементы в единое целое – где органически, а где просто механически, – и язык ариев явился одним из самых могущественных факторов, содействовавших развитию индийского общества, становлению его истории, религии и воззрений – одним словом, его своеобразной культуры». Носители арийских языков, арии, пришли в Индию извне. Стоит заметить, что многие крупнейшие индологи и иранисты прошлых веков – А.Шлегель, Х. Лассен, Ф. Шпигель, А. Моллер и другие, при всех расхождениях, сходились в одном: они признавали именно Центральную (или Среднюю) Азию главной колыбелью индоиранцев, а иногда и индоевропейцев в целом. В последнее время более распространенной является гипотеза, согласно которой прародина индоевропейцев и индоиранцев все же находилась в области евразийских степей – где-то на огромном пространстве от Китая и до Восточной Европы включительно.

Греческая ваза

Храм Посейдона в Пестуме

Между различными географическими ареалами с давних пор поддерживались тесные связи, насколько это было возможно в тогдашних условиях, весьма затруднительных для передвижения на большие расстояния. Пожалуй что «перекрестное опыление культур» между Индией и другими регионами шло и в глубокой древности. Образованные индийцы посещали Сократа. Говорят даже о путешествии Христа в Индию и Китай. В свою очередь и греко-римский мир испытывал мощное тяготение к Индии и Китаю. Хотя сведения об этом крайне скупы. Говорят, что в 52 г. н. э. в Индию прибыл апостол Фома, который и основал тут первую христианскую общину. Наличие культурных и научных контактов представляется почти бесспорным. Наряду с торговыми связями, видимо, были и военные контакты. Арриан сообщал: «Затем сначала Дионис, а после него Геракл ходили войной на индийские народы, покорили их и познакомили со всеми порядками общественной жизни». Каждому известен поход Александра Македонского в Индию. В этой связи позволительно задаться вопросом: а так ли уж далека Индия от классической Греции, и не ближе ли она по многим своим понятиям к эллинистической цивилизации, чем некоторые самые современные державы?!

Минарет на Востоке

Показательно, что иные из германских ученых-арийцев (к примеру, тот же Г. Гюнтер) в соответствии с духовной сутью нордической расы относили индусов, наряду с греками и немцами, к трем наиболее одаренным философским народам. Г. Гюнтер даже признавал: «То, что цивилизации южных индоевропейских народов обогнали в своем развитии народы Центральной и Северной Европы, а также факт распространения цивилизации из Передней Азии на запад и северо-запад (в Индии идею свободы поняли за 1000 лет до н. э., Платон развил ее в V–IV в. до н. э., а Кант – в XVIII в. н. э.) раньше объясняли более высокой одаренностью южных рас. На самом деле это было (скорее) результатом освобождения нордических племен на юге от бремени борьбы со средой. Здесь нордический человек смог вздохнуть свободно, оглядеться по сторонам и (наконец) в Греции обрести радость в развитии тела и души, которую люди часто приписывали богам, но боги представали в виде возвысившихся людей… В древней Греции и Риме, Индии и Персии нордические завоеватели господствовали над порабощенными аборигенами. Это освободило (тот или иной) господствующий слой от повседневных забот. На севере эти люди были крестьянами и вели повседневную борьбу со средой. На юге они стали господами и смогли обратить все свои творческие силы на создание цивилизации. Они получили свободу для построения государства, физических упражнений, украшения своих домов и городов, организации праздников. Юг помог этому своей природой и услугами своих низших слоев. Творческие силы нордической расы, скованные на севере средой, были развязаны. Таковы основные причины возникновения индийской, персидской, греческой и римской цивилизаций…». Какова степень их родства?

Гробница Тимура в Самарканде

В любом случае мы вправе говорить о «связанных цивилизациях» – в самом широком смысле слова. А. Тойнби в труде «Постижение истории» так охарактеризовал эти связи различных культур: «Римская империя была колыбелью, изготовленной по эллинскому образцу для вдохновленного сирийским творчеством христианства, а кушанское варварское государство-последователь аналогичным образом являлось колыбелью, созданной эллинскими руками для махаяны, рожденной в индских сердцах. Хотя, с другой стороны, справедливо, что ислам и индуизм взлелеяны в своей собственной политической колыбели, но также истинно и то, что обе эти высшие религии зародились на предыдущей исторической фазе, когда в соответствующих регионах взаимодействовало более одной цивилизации. Ислам и его политическое лоно – халифат представляли собой в религиозном, политическом планах сирийскую реакцию на длительное вторжение эллинизма в древнесирийский мир». Взаимодействие шло в том числе и через мусульманских ученых. В XI в. хорезмиец Бируни посвятил Индии сочинение, где показал верования и обычаи народа. Отрывочные сведения давали португальские и испанские моряки в эпоху великих географических открытий. Наиболее основательно стали изучать Индию, Китай, Тибет, Сиам и другие страны христианские миссионеры.

Битва. Индийская миниатюра. XVI в.

Правда, в начале XVI века Индия была страной политически раздробленной, состоявшей из ряда султанатов. Тогда Бабур, чей род по линии матери восходил к самому Чингисхану, а по линии отца – к Тамерлану (Железному Хромцу), совершил «бросок на юг». Монгол в нем воссоединился с тюрком. С Бабура (1483–1528) собственно и повела начало династия Моголов, правившая в Индии вплоть до установления колониального господства. Надо сказать, что ханам и султанам Центральной Азии всегда были присущи таланты воинов, стратегов, мыслителей. Здесь не место подробно говорить об этом, но напомним, что именно организаторские таланты, высокая дисциплина, неприхотливость, наконец, уважение к собственному народу и чувство ответственности лежало в основе их многочисленных побед. Иначе бы Чингисхан никогда не стал покорителем той «вселенной», что была в несколько раз больше империи Александра и Римской империи. Кто умеет толково, умело управлять, тот и владеет миром.

Индийские воины

Бабур был создан для роли руководителя: он 36 лет из отпущенных ему 48 находился во главе государства. Заметим, что для Востока это в порядке вещей. К счастью, правители Востока и сегодня прислушиваются больше к голосу традиции и предков, чем к нелепым и абсолютно пустым фразам европейцев о «демократии». В великом Законе жизни нет такого слова. У Бабура сохранилась память о его предке Тамерлане, что сделал Самарканд одним из самых великолепных городов Центральной Азии и Востока. Трудно сказать, но может именно потому, что ему из всех Тимуридов досталось наименее привлекательное из мест, Ферганская долина (это вам не Самарканд, не Ташкент, не Кабул и даже не Герат), и толкнет его на путь долгих завоеваний. Двадцать лет он будет сражаться, надеясь вернуть престол в Самарканде, оправдав то имя, которое ему дали еще в детстве – Тигр, но в итоге решит основать в Индии свою собственную империю. В книге «Бабур-наме» (истории его жизни) он писал, что после взятия Кабула (1504–1505 гг.) был одержим мечтой завладеть Хиндустаном и его богатствами. Пенджаб и часть Северной Индии он считал законным владением Тимуридов, а так как Тимур был его предком, свои притязания Бабур решил распространить и на всю Индию. С 1518 по 1526 г. войска Бабура преодолевали Хайберский перевал пять раз, вторгались в Индию, нападая на ее города и долины. Решающее сражение с силами делийского султана Ибрахим-шаха Лоди произошло в 1526 г. Несмотря на свое численное превосходство, войско султана, насчитывавшее, по разным данным, от 40 до 100 тысяч человек, было наголову разбито 12-тысячной армией Бабура. Сказалось его преимущество в артиллерии. Историки отмечают, что десятки тысяч людей султана Дели остались лежать на поле битвы. Бежавших индусов воины Бабура сбрасывали с коней и тут же убивали.

Древневосточный ковер

Среди множества трупов опознали и Ибрахим-шаха. Его отрубленную голову доставили победителю. «Великий господь, по своей воле и благоговению, сделал легким для нас это трудное дело; столь многочисленное войско он в полдня сровнял с землей», – писал Бабур. На пути ему пришлось преодолеть сопротивление и отчаянных храбрецов, воинов Раджпута, но и они не смогли противостоять Тигру, хотя и изрубили насмерть всех своих женщин и красивых девушек и ринулись на него с отчаянием обреченных. По словам самого Бабура, настоящей битвы ему так и не пришлось начинать. Только к северо-западу от Чандири «воздвигли башню из голов нечестивых». Путь на Дели был ему открыт. Победа поставила точку в истории одного из самых крупных государств Индии – Делийского султаната.

Женщины Средней Азии (туркменки)

Бабур правил три года. Он был скорее военачальником, чем правителем. Однако иные из его решений говорят о том, что это был не только разумный, но и в высшей степени демократичный правитель (если можно так говорить о владыке восточной страны). Во-первых, он подорвал мощь местных феодальных князей (султанов Лоди и царей Раджупта). Во-вторых, он сделал все, чтобы прекратить конфликты на религиозной почве. В-третьих, он восстановил единовластие, в котором всегда нуждалась как Индия, так и Россия и Китай. Тут масса национальностей и столько князьков, что только мысль о палаче может привести их в управляемое состояние. Бабур строил экономику и государство с прицелом на будущее, но не забывал при этом о сохранении традиций народного волеизъявления. Подданные могли обратиться к нему прямо через головы министров, до которых, как он прекрасно знал, простому человеку не добраться. Народ мог оспорить решения этих местных правителей, ибо в его лице видел царя-каландара. Любопытно, что на его приемах довольно редко можно было видеть министров или первых лиц Хиндустана. Зато он любил оказывать почести людям труда, ученым, изобретателям, поэтам. Среди приглашенных на приемы были видны простые плотогоны, строители мостов, канониры, мушкетеры, одним словом, те, кто приносил ему победу, а не та разряженная сволочь, что протирает штаны в роскошных дворцах и проводит дни и ночи за увеселениями среди толп девиц и фокусников. Он вспоминал своих друзей детства, простых таджиков-горцев из Ферганской долины. В воспоминаниях он часто подчеркивал, что «его народом» были высокие и низкие, знатные и простые. С особой теплотой и глубоким уважением относился он к группе высокомудрых ходжей, к советникам, которые доносили до него мудрость познания. Это было просто невероятно для Хиндустана, где между знатными и простыми людьми всегда лежала непреодолимая пропасть. Исламу, кстати, была абсолютно чужда кастовая система, утвердившаяся в Индии. Свойственные Бабуру терпимость и гуманизм являли собой разительный контраст с индийскими порядками – заносчивостью султана Ибрахима, фанатизмом султана Сикандера, гордыней Рана Санги. Поистине многим индусам он мог казаться каким-то немыслимым царем-дервишем, спустившимся то ли с гор, то ли с неба.

Некоторые из его размышлений стоило бы принять во внимание и правителю России… В одном из писем 1529 г. он дает четкие указания относительно того, как следует управлять сложной и трудной для руководства страной: «Мне писали о неустройствах в Кабуле. Обдумав этот вопрос, я в конце концов пришел к такой мысли: если в одной области семь или восемь правителей, откуда (же) может быть в ней порядок, благоустройство и хорошее управление? Поэтому я вызвал мою сестру и жен в Хиндустан и объявил все области и селения Кабула государевым уделом… Теперь (уже) не остается никаких оправданий и отговорок касательно управления и благоустройства этих областей. Отныне, если крепость останется неукрепленной и народ в небрежении, если не окажется запасов и казна не будет полна, это должно будет приписать нераспорядительности Опоры власти». Далее следуют четкие указания, что нужно сделать в первую, что во вторую очереди, и особое внимание обращено на то, чтобы средства тратили законно и по делу. В случае нарушения приказа – голову долой (в прямом, а не в фигуральном смысле слова). Эта четкость, действенность властной вертикали, как у нас ныне говорят, оказалась эффективной… Если казнить проворовавшихся мэров или губернаторов, если вздернуть десяток министров, депутатов, судей, генералов и адмиралов, какая любовь к народу сразу же проснется, какой удивительный демократизм обуяет всех.

Бабур часто вспоминал свою дивную родину, в Средней Азии. «Фиалки так прекрасны в Фергане, – писал Бабур в воспоминаниях, – там масса тюльпанов и роз». О нем говорят как об одном из культурнейших людей времени. Не забывайте, что его отцом был правитель Ферганы, Омар Шейх-мирза, покровительствовавший ученым и поэтам. Он увлекался искусством и литературой, писал стихи на персидском языке, любил сады и цветы. Г. Лэмб говорит: «С приходом Бабура Индия узнала отличавшую Тимуридов любовь к музыке и поэзии, а также и к вину; из-за страсти к устройству садов в самых неожиданных местах народ наградил его прозвищем Царь-Садовник. Однако в память о нем остались не только тенистые сады Агры. Там, где проходили Моголы, поднимались выстроенные из красного и белого камня дворцы. Величественные мечети и усыпальницы. Бабуру удалось построить в Индии новый Самарканд, хотя это случилось уже после его смерти». Похоронят его на окраине Кабула, у скалы, в саду… Это место, называемое Могилой Бабура, станет любимым местом отдыха людей.

Бабуру Индия понравилась, но он сразу же увидел, сколь сильны тут кастовые и клановые разногласия, религиозный фанатизм. Интереснейшее свидетельство отношения к индийской жизни правителя Бабура приводит и Дж. Неру, цитируя слова завоевателя: «Это замечательно красивая страна. Она представляет совершенно другой мир по сравнению с нашими странами». Но тут же резким контрастом и даже дисонансом звучат следующие откровенные строки завоевателя.

«Страна Индостан доставляет мало удовольствий, заслуживающих упоминания. Народ там некрасив. Людям чужды радости дружеского обхождения, взаимное общение и посещения им неизвестны. От природы они не одарены способностями, не наделены понятливым умом, не обладают вежливыми манерами, добротой и чувством товарищества, они не проявляют ни воображения, ни изобретательности в ремесле, которым занимаются, не обладают ни искусством, ни познаниями в строительном деле; на их базарах не найти ни хороших лошадей, ни хорошего мяса, ни винограда, ни мускусных дынь, ни хороших фруктов, ни люда, ни холодной воды, ни хорошей пищи, ни хорошего хлеба; у них нет ни бань, ни школ, ни свечей, ни факелов и ни одного подсвечника». Зато, говорит он, тут «в изобилии имеется золото и серебро». Оставим без комментариев эти характеристики… Но, видимо, все же отмеченные моменты присутствовали в тогдашней Индии. Неру пишет: «Бабур был весьма наблюдателен, и, если даже допустить, что как чужеземец он был пристрастен, его повествование показывает, что Сев. Индия находилась в это время в жалком состоянии».

Позолоченная верхушка башни над святилищем храма Ранганатха

Дальнейшие шаги в реформаторском направлении были предприняты Шер-шахом (1540–1545 гг.) и его главным чиновником, Ахмад-ханом Таги, как говорили, «не знавшим себе равных в делах управления». Программу реформ тот разрабатывал при помощи «способных и ученых брахманов». По словам историка, Шер-шах не раз призывал чиновников и приближенных не чинить насилия и произвола простому народу. Он говорил им: «Если я нанесу обиду крестьянам – они разорятся; тогда разорится государство и понадобится время, чтобы оно вновь стало процветать». Шах не только взывал к совести чиновников, но и сурово наказывал их.

И все же самый длительный период истории Моголов был связан с именем Акбара (1556–1605). «Великим воплощением старого индийского идеала – синтеза различных элементов и слияния в одну национальность – стал Акбар. Он отождествлял себя с Индией, и Индия полюбила его, хоть он и был пришелец; благодаря этому он успешно правил и заложил фундамент блестящей империи. Пока его преемники держались этой политики и уважали дух народа, их империя существовала. Когда же они оторвались и противопоставили себя всему ходу национального развития, они ослабели и их империя распалась на куски». Его империя просуществовала сто лет, а могла просуществовать и гораздо дольше, если бы он более способствовал социальным сдвигам, если бы смотрел в будущее, а не направлял все свои усилия на то, чтобы укрепить империю в рамках исламской традиции. Национального единства ему достичь так и не удалось, тем более что с его уходом исчезла и созданная им «атмосфера стремления к переменам и умственным исканиям», а Аурангзеб выступал уже прежде всего как мусульманский, а не индийский правитель. Синтеза культур не произошло.

Император Акбар на ловле слонов

Подобно тому как индийский национальный флаг увенчан колесом жизни Ашоки (символ вечного движения), так культура индусов – символ вечной памяти благодарных потомков. Индийцы умели чтить предков. Один путешественник писал: «В Сикандре покоятся останки Акбара, которого индийская история именует великим, и не только потому, что в результате многочисленных военных походов он создал обширное и могущественное государство. Во время его правления страна достигла расцвета. Он уменьшил налог на землю; будучи мусульманином, уравнял индусов в правах со своими единоверцами, собрал при дворе лучших художников страны и оставил после себя ценную библиотеку из 24 тысяч рукописей. Гробница Акбара прославилась не только своеобразным обаянием стиля мусульманской архитектуры, но прежде всего Кохинуром – самым красивым и крупным бриллиантом в мире. Но не пытайтесь сейчас различить его искристый блеск в полумраке гробницы. Кохинур постигла участь многих индийских сокровищ – он был увезен в Англию». К началу XVIII в. в ходе войн шах Аурангзеб (1658–1707), правитель жестокий и коварный, присоединил к владениям Моголов султанаты Биджапур и Голконду. Недостойный сын шаха Джахана и Мумтаз-и-Махал («Жемчужины дворца») сделал всё, чтобы очернить отца и мать, чья любовь стала легендой и нашла выражение в знаменитом Тадж-Махале, одном из чудес света.

Падишах Аурангзеб

Это был жестокий правитель… Он залил кровью престол, убивая братьев, их детей, своих советников, придворных и полководцев. Благородство и отцовские чувства ему были неведомы. Взойдя на престол, родного отца он заточил в темницу, окна которой смотрели на воздвигнутый отцом чудесный дворец в Агре («белый сон, застывший над водою»). Видимо, чтобы и во сне тот не мог найти покоя. Отец там и умер. Фанатичный мусульманин, Аурангзеб был нетерпим к любой иной вере. Он разрушил множество прекрасных храмов, превратил в прах немало изумительных шедевров индийской культуры. Он преследовал и отважных сикхов, казнив их девятого гуру, престарелого Тегх Бахадура, приказав распилить его пилой (живого) посреди улицы старого Дели. В состав Могольского государства тогда вошла почти что вся Индия, кроме крайнего юга Индостана. Ф. Бернье (1625–1688), проживший в Индии 12 лет в качестве придворного врача Аурангзеба (главы огромной империи), отмечал: сюда, в Бенарес (Афины Индии), направлялись многочисленные брамины и монахи, интересовавшиеся различными науками. В этом городе, считавшемся тогда в Индии религиозным и образовательным центром, учебных заведений, подобных европейским университетам, однако, не было, а учебный процесс напоминал скорее занятия в школах древних. Учителя обычно жили в частных домах богатых купцов. Занятия велись небольшими группами (от 4 до 12–15 человек). Ученики оставались с учителем в течение 10–12 лет. Обучение шло в вольной манере, без программ и твердо установленных курсов. Учились индусы с прохладцей (по словам Бернье). Никто ни с кем не соревновался, не стремился создать себе высокое положение с помощью знаний. В школах обучали санскриту, не очень-то похожему на разговорный язык. Затем приступали к изучению пуран (сокращенных вед). Иные шли дальше и изучали науку философию. Правда, он ценил знания. Аурангзеб собрал тайный совет из самых ученых людей, дабы выбрать учителя своему третьему сыну. Властитель обнаружил искреннее желание, чтобы принц получил хорошее образование и самые приличные познания. Иные особо отмечают, что в этот же период в Индии велось активное строительство.

Воины империи Великих Моголов

Со временем интерес к Индии возрос, особенно с XVIII в., когда Англия и Франция стали проводить колониальную политику. Их религиозная литература стала известна в Европе. Вдохновившись идеалами индийского мудреца, отрешенного от забот мира, Упанишады перевел Дюперрон. По фолиантам «Упнекхат» их изучал Шопенгауэр. Ученые брахманы под руководством англичан составили «Кодекс индусского права» (в переводе Халкеда), а затем опубликовали один из почитаемых памятников индуизма «Бхагавад-гиту». В Индию прокладывали дорогу и другие европейцы – от Р. Нобили и Б. Цигенбальга до Ф. Бернье и А. Никитина. Следует отметить заслуги христианских миссионеров, подолгу живших в Азии и сумевших понять культуру и традиции народов Индии. Р. де Нобили (1577–1656) старался не только соблюдать все нормы благочестия, принятые у индусов, но и называл себя учителем-гуру. Он вернул индийцам учение утерянной ими веды, за что его прозвали «иезуит-брахман». Нобили свободно говорил по-тамильски и выучил санскрит, дабы было сподручнее обращать индусов в их же веру. Он считал, что вера индусов близка христианской и выражал восхищение их моралью. Другой заметной фигурой в истории изучения Индии стал Б. Цигенбальг (1682–1717), основавший миссию в Южной Индии, хотя церковь не очень-то приветствовала ученые «затеи» миссионеров, говоря, что послала их для искоренения язычества, а не для его насаждения среди туземцев (по поводу книги Б. Цигенбальга «Генеалогия малабарских богов»). В 1785 г. англичанин У. Джонс (1746–1794), друг Э. Гиббона, Д. Рейнольдса, Р. Шеридана, филолог-классик и правовед, бесконечно влюбленный в Восток, составит знаменитый «Меморандум», содержавший план изучения истории, языков, природных богатств и культуры стран Востока, в том числе Индии. В 1785 г. им было основано в Калькутте Азиатское общество – первая в истории страны организация ученых-востоковедов.

Строительство в эпоху Великих Моголов

Изучив санскрит, он приступил к переводу драмы Калидасы «Шакунтала», «Законов Ману», поэмы «Гитаговинда». Показательны его слова в отношении санскрита: «Какова бы ни была его древность, этот язык обладает чудесным строением, он совершеннее греческого, точнее латинского и утонченнее любого другого». У. Джонс сочинял гимны индийским богам, ставшие одними из образцов англо-индской литературы. Безусловно, многое из того, что тут делали культурные европейцы, было достойно похвал: создание У. Хастингсом санскритских колледжей в Калькутте и Бенаресе, основание У. Джонсом в Калькутте Азиатского общества (1785), дешифровка Дж. Принсепом письменности брахми, труды Г. Кольбрука по древнеиндийской астрономии, математике и философии. Пионерами индологии выступили англичане Ч. Уилкинс и В. Джонс. В 1789 г. вышел английский текст драмы Калидаса «Шакунтала», переведенной с санскрита, а в 1791 г. Г. Форстер переложил «Шакунталу» с английского на немецкий. Гёте напишет четверостишие, где высоко оценивает красоты древнеиндийской поэзии. К анализу культурного наследия Индии подключились и философы Шеллинг и Шлегель. Последний даже пошел на выучку к членам калькуттского общества, изучал санскрит, списки древних текстов, а затем и сам перевел отрывки из Рамаяны, Законов Ману, Бхагавадгиты и Махабхараты. Индийская мысль и культура стала важным фактором в общей сокровищнице мировой и европейской культуры.

Двор индийского раджи

Затем за дело основательно взялся Гегель. Описывая нравы и обычаи индусов, он писал в «Эстетике» о состоянии их искусства и наук. Говоря, что подробное изучение культуры индийцев увело бы его уж очень далеко, тем не менее он все-таки утверждает, что более точное познание ценности оной якобы «значительно умерило разговоры о мудрости индийцев».

Согласно индийскому принципу чистой, отрешенно-бескорыстной идеальности, а также чувственных различий, Гегель обнаруживает, что у индийцев преимущественно могут быть развиты лишь абстрактное мышление и фантазия. Так, например, грамматика развилась до очень большой четкости. Но если речь вдруг заходит о субстанциальном материале в науках и произведениях искусства, его не следует искать. Важнее всего изначальные основные книги индийцев, особенно Веды. Они содержат множество разделов, четвертый из них – позднейшего происхождения. Содержание их состоит отчасти из молитв, отчасти из предписаний о том, что следует наблюдать людям. Отдельные рукописи Вед попали в Европу, но полностью они встречаются необычайно редко. Письмо нанесено на пальмовые листья иглой. Веды трудно понять, ибо они восходят к глубочайшей древности и написаны на очень древнем санскрите… Две великие эпические поэмы – Рамаяна и Махабхарата – также попали в Европу… Помимо этих трудов особо следует отметить пураны, что говорят об истории какого-либо бога или храма. Истории эти совершенно фантастичны. Далее, основной книгой индийцев является книга законов Ману. Этого индийского законодателя сравнивали с критским Миносом, имя которого встречается и у египтян, что, конечно же, не случайно и весьма примечательно. Книга законов Ману… составляет основу индийского законодательства… Время, когда возникла книга законов Ману, весьма неопределенно. Индийская традиция возводит ее появление к двадцать третьему веку до Рождества Христова: говорится о династии детей Солнца, после которых была династия детей Луны. Так или иначе несомненно, что книга этих законов восходит к глубокой древности. Знание ее крайне важно и для англичан, ибо от этого зависит понимание ими местного права.

Бенарес. Берег Ганга

Знаменитый индолог XIX в. Макс Мюллер с помощью коллег издал за 25 лет (1849–1874) шесть огромных фолиантов «Ригведы» тиражом 500 экземпляров. Он написал и «Историю санскритской литературы», где посчитал Индию прародиной людей. Он говорил: «Изучая Ригведу, мы чувствуем себя так же, как американцы, если бы они совершенно забыли о своем происхождении и вдруг посетили бы Англию». Огромное впечатление произвела на европейцев и «Сакунтала» Калидасы, о которой В. Гумбольдт написал: «Во всей античной Греции нет изображения женственности и прекрасной любви, которое хотя бы отдаленно приближалось к Сакунтале». Патриарх немецкой литературы И. – В. Гёте сказал о ней так:

  • Хочешь цветенье весны и плоды
  • осенние, хочешь
  • Всё, что пленяет нам взор, всё,
  • что питает нам плоть,
  • Хочешь и землю и небо объять
  • единым лишь словом?
  • Молви: Сакунтала. Так все будет
  • сказано вмиг.

Влияние индийской драмы ощущается у Ф. Шиллера, в «Вильгельме Телле» и «Марии Стюарт». К началу XIX в. индология и санскрит стали триумфально распространяться по Европе. Фр. Шлегель сообщал своему другу: «Всё вытеснил санскрит, здесь действительно источник всех языков, всей поэзии, всей истории человеческого духа – все, все происходит из Индии без исключения». Он же публикует книгу «О языке и мудрости индийцев» (1808). Некоторое сходство между санс-критскими и немецкими словами немало способствовало тому, что немцы, переживавшие в то время муки романтизма, искали на Востоке корни немецкого духа. Возникла необходимость обучения и преподавания древнейшего языка в университетах Европы. В 1815 г. в Коллеж де Франс была организована первая в Европе кафедра санскрита, наряду с кафедрой изучения Китая. В. Гумбольдт способствовал созданию такой же кафедры в Бонне (он и сам изучал санскрит). Бонн стал «Бенаресом на Рейне». Г. Гейне, наблюдая за процессом «открытия Индии», писал: «Португальцы, голландцы и англичане на своих больших кораблях вывозят богатства Индии – нам же, немцам, уготована лишь роль наблюдателей. Но сокровища индийского духа не уйдут от нас, наши купцы Ост-Индской компании – это Шлегель, Гумбольдт и Бопп». Если немцы относились к Индии с восхищением, то англичане взирали скорее под углом зрения утилитаризма и прагматизма.

Южноиндийские храмы

По мнению Дж. Милля, автора официально признанной «Истории Британской Индии», Индия не имеет истории в строгом смысле этого слова, она часть «естественной истории». Ни о каких достижениях не может быть и речи. Поэтому Индия нуждается не в серьезном изучении ее культуры, а во власти и распространении на нее европейской образованности. Другой историк (и британский администратор), Т. Маколей, говорил, что вся литература Востока не стоит одной скромной полки европейских классиков. Хотя у англичан, захвативших Индию, было больше, чем у кого-либо, возможностей для сбора источников по Индии.

Два брахмана

В Индии с давних времен создавалась литература дхармашастр. Она представляет собой нечто вроде морально-этических, правовых установлений, по которым должен жить народ и правители. Ученые, однако, отмечают, что слова «дхарма» означает скорее «праведность», чем «право». И по содержанию, и по значимости их тексты сравнивают скорее с Законом, с Пятикнижием, чем с римскими юридическими «Дигестами». Согласно концепции Р. Ленга в дхармашастрах излагаются некие вечные истины, которые высказаны мудрецами и которыми должны руководствоваться в повседневной жизни индийцы. В Индии царского законодательства как такового не было. Все регулировалось неписаными обычаями или в тех или иных конкретных случаях указами. Попытки установить по шастрам действующее право того или иного периода вряд ли были бы эффективны. Тем более что не сохранились дхармашастры Брихаспати и Катьяяны, которые более или менее подробно все же освещали юридическую проблематику. Тем не менее все хорошо понимали, сколь важное значение имели эти документы. Даже англичане справедливо рассматривали их как законодательные сборники, фиксировавшие сакральное и светское право Индии. Поэтому, скажем, уже в 1794 г. ими в Калькутте был опубликован перевод наиболее авторитетной из дхармашастр – «Ману-смрити».

Название раскрывало содержательно-смысловую часть текста: «Институции индийского права, или Установления Ману в соответствии с комментариями Куллуки, заключающие индийскую систему религиозных и гражданских обязанностей, дословно переведенные с санскритского подлинника сэром Уильямом Джонсом». В предисловии к книге англичанин (основоположник европейской санскритологии) справедливо отметил: «Не может быть удачным законодательство, не учитывающее обычаев народа, особенно если эти обычаи народ считает данными свыше. Поэтому британская администрация нуждается в изучении индийских обычаев и права, изложенного в сборниках, подобных «Законам Ману»… Как бы ни относились к «Законам Ману» в стране просвещенной философии и единственно истинного Откровения, они считаются священными среди миллионов индийцев, чье трудолюбие способствует богатству Британии».

Воины на индийских картинах

У. Джонс проделал огромную работу, сводя вместе знания многих поколений индийских учителей, упоминаемых в ведийских текстах (по его мнению, Веды были созданы ок. 1580 г. до н. э.). Британские колониальные власти признали за индийцами право судиться по законам и обычаям предков, составив свод цитат из дхармашастр и держа при судах их знатоков-шастринов. Можно сказать, что под позолотой английских колониальных установлений скрывается подлинный дух народа.

Военные сцены на стенах храма в Мадура

Для более глубокого понимания устройства индийского общества неплохо ознакомиться и с «Артхашастрой», уникальнейшим памятником истории. В нем в единый свод собраны законы и установления, веками складывавшиеся в индийском обществе. В книге уделяется внимание всему, что наиболее важно для государства и человека: устройству городов и сел, взаимоотношениям между различными слоями общества, правам и обязанностям каст, религии, политике, обязанностям членов семьи, а также структуре армии, задачам военных и разведчиков. Верховная каста – брахманы, т. е. жрецы, советники царей и наставники (белый цвет). Затем идут воины-кшатрии, в состав которых входят цари, правители, военачальники всех категорий и солдаты (красный цвет). Затем идут прочие – крестьяне, пастухи-скотоводы, ремесленники, торговцы (желтый цвет). Наконец, следуют шудры, что заняты нечистым трудом, тяжелой наемной работой. Сюда входили скоморохи, плясуны, артисты, проститутки (черный цвет). Древнеиндийский город обычно изобиловал бедняцким людом. Тут обитала чернь, люди, находящиеся в услужении, – ремесленники, грузчики, носильщики, поденщики, землекопы, батраки, прислуга. В названии глав «Артхашастры» Чанакьи, посвященных наемным работникам, часто употребляют термин «кармакара» (karmakara), означающий «делающий работу». Они примыкали к шудрам или низким кастам, и соответственно глубоко презирались высшими варнами. Сюда примыкали и гетеры, хотя иные из них были довольно богаты и сами владели рабами, фактически оставаясь рабынями.

Воинственные сикхи

Помимо описания огромной армии Чандрагупты, в «Артхашастре» говорится о необходимости сильной и эффективной системы управления, без нее и без сильной дисциплины и армия станет обузой. Военачальники должны быть не только лично храбры, но иметь хорошую подготовку и умных советников, ибо лишь та армия непобедима, что «вооружена в соответствии с науками». Царь обязан назначать министров, обладающих честностью, мужеством, преданностью и умом, ибо пригодность людей создается из их пригодности к делу и их профессиональных навыков. Отметим любопытные особенности воспитания знати. Индийская политическая культура, признавая социально-политическое неравенство (каст), требует от всей власти соблюдения высокой нравственной планки. Так, в «Законах Ману» подчеркивается, что царь, не соблюдающий правил поведения, жадный, губящий подданных, а не охраняющий их, неверующий в добро и справедливость, прямой дорогой «идет в преисподнюю». В «Артхашастре» представлен образ идеального правителя, с мощным умом, сильной волей, честного, правдивого, щедрого, благородного. Он умеет ценить умных людей, не оставит без внимания советы мудрых и знающих, старается «все удерживать в памяти», а также постоянно думает и учится, размышляя по поводу того, как отвергнуть «негодное и проникнуть в истину». Характерно, что в тех же «Законах» особо подчеркивается, что и в тяжелой ситуации, в опасности, возможно, даже перед лицом смерти, царь не должен брать налогов со знатоков Веды, с ученых – столь велик был в Индии престиж мудрецов и ученых людей. Да и вообще в счастье подданных, гласил закон, «заключено и его счастье; радея о их благе, он будет считать хорошим не то, что нужно ему, а то, что нужно его подданным». Царь дал клятву народу: «Пусть я буду лишен неба, жизни и потомства, если буду угнетать вас». Фразой этой можно было бы завершить послание президенту или клятву губернатора.

Логику мышления правящей элиты помогает понять трактат Васубандху «Энциклопедия Абхидхармы» (IV–V вв. н. э.). Сей документ стал настольной книгой многих поколений буддийских учителей и наставников (не только в Индии, но в странах Дальнего Востока или в Тибете). В труде обозначена некая совокупность черт древнеиндийского общества. Интересно, что согласно установкам данного трактата институт царской власти должен создаваться и работать на выборной основе. Имя первого царя индийцев – Махасаммата – в буквальном переводе означало: «Тот, относительно которого большинство людей пришло к согласию». Царями в Индии становились те, кто демократическим путем облечен общественным доверием.

Боевой петух

Но появление царя – вовсе не фактор прогресса, а непосредственное выражение упадка человечества. Цари необходимы, ибо люди глупы, вороваты, злы и несовершенны. Автор прямо говорит о том, что представляют они собой: «Злоба их настолько сильна, что, когда они видят друг друга, как охотник – лесную антилопу, их быстро охватывает чувство ненависти и отвращения. Все, что ни попадается им под руку, – палка, комья земли и т. п. – становится для них оружием, с помощью которого они лишают себя жизни» (карика 99). Таким образом, морально и физически выродившиеся люди будут обречены на гибель от трех бедствий – «оружия, болезней и голода» (карика 98). Таких людей, увы, большинство.

Однако существуют совершенные люди, ведущие праведный образ жизни. К ним относят монахов, монахинь и почтенных религиозных мирян. Чтобы жить праведной жизнью, надо соблюдать самодисциплину или дисциплину (samvara). Любопытно, что при определении правил поведения для монаха существует 250 правил, а для монахини – 500, ибо считается, что женщина более подвержена аффектам, чем мужчина, и ее труднее сдержать. Как это принято, при следовании по пути самоусовершенствования человеку следует воздержаться от: убийств, воровства, лжи, распутства, гедонистической лени, расхлябанности, чревоугодия, пьянства, от всяких видов увеселений (танцев, пения, музицирования) и даже от получения в дар серебра и золота.

Все беды в мире, считает Васубандху, происходят от «отсутствия дисциплины». Этим страдают все люди. Нас особенно заинтересовало то, что индийский философ относит к тем, кто «укоренен в отсутствии дисциплины», и самих царей, ибо те отдают приказы убивать и вообще управляют государством зачастую как бог на душу положит. К не ведающим дисциплины (asamvarika) автор относит массу чиновников и судей – исполнителей законов и царских указов. Очевидно, он с глубоким пессимизмом взирал на действия индийской элиты того времени. Та живет вне дисциплины, исключительно для самой себя. На благо всех остальных им наплевать. Порядки эти достойны осуждения. Однако царь не ставит перед собой задачу ни идеального конструирования общества будущего, ни его воплощения.

Возвращение Кришны

Но как же тогда добиться гармонии социального порядка? «В основе всех наших схем и планов, наших идей о воспитании, о социальной и политической организации лежат поиски единства и гармонии» (Неру). Но как достичь мудрости, единства и гармонии? С помощью знания, совершенства, красоты. Прекрасно. Каким образом обрести все это? Где обитает эта гармоничная душа? Как ощутить ее сладостное дыхание? Прежде всего народу необходимо проснуться, пробудиться к духовной, нравственной жизни (т. е. заново родиться). В учении Шри Чаитанйи сказано: «Суть в том, что человек должен встать на определенный путь и не отклоняться от него, подчиняясь всем правилам и ограничениям, необходимым для того, чтобы достичь успеха в духовной жизни». Прекрасно, но укажите же нам сей путь.

Все сказанное может вызвать у вас впечатление, что вы находитесь в каком-то сказочном царстве, где не действуют законы силы и насилия, подлости и коварства. Будто совсем на другой планете происходили и захваты Рима, походы Кира или Александра Македонского. Гармоничные общественные отношения, о которых будто бы говорится в «Рамаяне» («И не было там над собой не имеющих власти»), конечно же, сплошной вымысел, фикция. Столь же ненадежны и советы индийских мудрецов и философов. При таком богатстве мыслей Индия должна была бы давным-давно прийти к самой эффективной и разумной политической системе. Но и в индийской политической жизни ад вымощен благими намерениями. Похоже, целые поколения мудрецов, стремясь к подлинному знанию и совершенству, пришли к мысли об иллюзорности мирского знания и вообще всего мирского опыта. И даже «великий учитель» Гаудапада, один из наиболее почитаемых мудрецов в ранней ведантистской традиции, живший, вероятнее всего, около 500 г. н. э., не открыл нам ничего такого, что не было бы всего лишь хитрой игрой слов. Согласно его установкам, «все сущности во сне ложны» (это еще можно понять), но оказывается, что и «сущности яви, подобно сущностям во сне», также «считаются ложными». Тогда чему же верить, что брать в основу вероучений и философии? Быть может, обратиться к знанию и духу предков? Но и они «ускользают от восприятия и вывода». Мудрецы – тоже плохие помощники. «Даже тогда, когда нечто ценой огромных усилий логически выводится мудрецами, поднаторевшими в рассуждениях, оно может быть опровергнуто другими (мудрецами), еще более искусными». Тогда, может, лучше следовать собственной логике? Оказывается, и это не поможет: «тот, кто полагается на логическое рассуждение, вполне может упасть, – совсем как слепой, идущий трудной дорогой на ощупь». Одним словом, невозможно не только «совершенство для тех, кто вечно бродит среди различий», но получается: невозможно ни движение, ни постижение, ни откровение.

Индийское божество

В политике всегда должны иметь место разведка и сыск. Словно слуги бога Варуны, но уже не с небес, пусть к тебе спешат соглядатаи, «обозревая мир тысячью глаз». Даются советы, как легче добиться возмущения населения правящим режимом. Нужно делать все, чтоб народ жил хуже и хуже, а для этого надо утвердить у власти «низкого царя», ибо «низкий царь и полезен только низким». Сразу вспомнились СССР и Россия, где к власти в стране пришли подобные «низкие цари», окружившие себя людьми мелкими и низменными. Чтобы этого не было, все держи под контролем, будь бдительным и суровым, или подданные отобьются от рук и царь станет жертвой врагов («одолевается ненавидящими его»).

Человеческие жертвоприношения

Описываются и методы, с которыми враждебные ему силы могут нарушить безопасность страны. Шпионы и агенты в этом случае обычно стремятся к тому, чтобы не дать сплотиться здоровым и патриотическим силам в стране, которую их хозяева хотят уничтожить, для чего они и поощряют разногласия, вражду и ссоры. Враги подрывают единство страны, сплоченность армии, спаянность, дружбу народов. Чтобы ускорить развал, стараются привести в расстройство механизм управления государством и экономику, «привести в расстройство какое-нибудь уже налаженное дело путем создания таких условий, которые не соответствуют данному делу». Абсолютно откровенно говорится о том, как надо подкупать корыстных политиков и партии. Индусы учат: для того «чтобы завоевать расположение той партии, которую необходимо привлечь на свою сторону, следует послать ей военную помощь и деньги».

Культ змей

Следует также «разжигать страсти главарей объединений» при помощи денег или же змей-любовниц, то есть женщин-агентов, «отличающихся красотой и молодостью». Против противника или врага «Артхашастра» разрешает использовать любые средства – шантаж, подкуп, подлость, растление, интриги. Так, в конце 163-го раздела, именуемого «Война при помощи интриг», дан прямой совет: «тайные агенты должны сжигать внутренние хоромы, городские ворота и зернохранилища и убивать охранявших их людей». А затем надо заявить, что убитые и являлись виновниками поджога или преступлений. Эти средства с успехом используют во всех странах преступные элементы или же пособники бандитов. Читая подобные наставления, не приходится удивляться, что на протяжении многих веков индийские князьки и махараджи, словно демоны, расчленяли страну и вели ее к гибели.

Политический деятель Индии Неру, возможно, в чем-то прав, говоря, что в доколониальной Индии (при всей старомодности ее воспитания) уровень грамотности в XVII в. «был выше, чем в Англии и в других европейских странах», но это скорее желаемое. Подобное высказывание можно принять условно и, откровенно, в него верится с трудом. При всех наших симпатиях к индийскому народу, дебри, пещеры, джунгли Индостана – безусловно не лучшее место для прогресса цивилизации. Раскол страны обрекал ее на запустение. К примеру, в Индии в XIX в. насчитывалось 560 княжеств, возглавляемых махараджами. Правители и царьки XVII в., от Акбара до Ауренгзеба, с раджами, эмирами и магараджами, везде насаждали архаично-первобытный строй. Армии пожирали без того мизерные доходы народа (армия Великого Могола состояла из 200–300 тыс. человек). Нужды крестьян отступали на задний план перед тягой царей к роскоши и наслаждениям. К примеру, на строительство дворца Могола в Дели или Тадж-Махала ушли средства, на которые можно построить 60–90 водных каналов. Бремя простых индусов было тяжким. Прежде всего, собственники взимали с крестьян огромные суммы за пользование арендуемой землей. По законам Ману, действующим тысячу лет до новой эры, можно было брать с них половину урожая и более. В итоге у крестьян Индии оставалась едва горстка зерна для будущих посевов. Во Франции аналогичная выплата равнялась трети, в Англии и Шотландии – четверти дохода, в США – еще ниже. Грабительским был процент на денежные ссуды – от 36 до 60 процентов.

В. Верещагин. Индийский бродячий аскет

Такое прошлое не позволяет нам идеализировать систему общин в Индии и те порядки, что лежали в основе любой восточной деспотии. Однако не станем повторять фраз Бернье о превосходстве европейцев. В адрес индийских мудрецов, педагогов, ученых он бросает презрительные высказывания типа: они пускаются в пустые беседы, от которых «не пахнет философией», а от иных из них «так и несет невежеством и пустословием». Хотя Бернье признает и то, что индийский народ исключительно талантлив. Он пишет: «Было бы также напрасно искать в Дели мастерские с искусными ремесленниками. Этим город не может похвастаться не потому, что индийцы не способны успешно заниматься ремеслами. Они в них даже преуспевают, и в Индии можно видеть людей, имеющих склонность к этому делу, которые сами, без учителей и инструментов, делают очень красивые вещи. Они так ловко подражают европейским изделиям, что с трудом заметишь разницу. Даже, например, наши ружья делают здесь очень красиво и прочно. Я видел здесь такие золотые изделия, что вряд ли их исполнили бы лучше европейские золотых дел мастера. Я часто также восхищался красотой, приятными красками и тонким рисунком их картин и миниатюр. Особенно меня поразило изображение сражений Акбара, сделанное одним известным художником на щите. Говорят, что он семь лет работал над этим замечательным произведением. Отсюда видно, что индийским художникам нужны только хорошие учителя и знакомство с правилами искусства, чтобы усвоить надлежащие пропорции и уменье передавать выражение лица…» Кстати, и отношение властей к хорошим ремесленникам в Индии никак не отвечало духу прогресса. Рабочих презирали, с ними обращались грубо, за их труд платили гроши.

Чеканный сосуд из серебра – сцена из Рамаяны

В XIX в. индийский народ, по словам А. Гхоша, продолжал цепляться за эти внешние формы, за оболочку и лохмотья прошлого. Образно говоря, в век стремительного развития науки и промышленности Индия оставалась «нагим факиром». Прямое следствие этого – застой в образовании, науке, технике, бесплодие и слабость в искусстве, умственная лень, праздность и неподвижность масс. Честерфилд правильно смотрел на праздность как на самоубийство. Не очень-то понятны современному «цивилизованному гражданину» были и некоторые обычаи индусов. Европеец тогда еще не «обожествлял животных». Ему был мало понятен человек, владыка природы, что «благоговейно падает на колени перед обезьяной Ханумани и перед коровой Сабалой». Но сегодня законы защиты животных действуют во многих странах, а та же Великобритания трепетно обхаживает своих кошек и собак. Конечно, достойны были осуждения случаи жертвоприношений, самоубийств, истязаний в пылу религиозного фанатизма. Они раздирают Индию и сегодня, оставляя на ее теле кровавые раны. Уже не говоря о таких чудовищных явлениях, как существование в Индии касты безжалостных убийц-душителей, поклонявшихся многорукой богине Кали. В отношении этих крайних форм религиозного экстремизма, как и в отношении ваххабизма, можно сказать как о наиболее враждебных миру формах религиозной морали и философии. Таким образом нередко за внешне мирными и улыбчивыми обликами сект и медитациями мог скрываться страшный и губительный оскал безжалостной богини смерти – Кали.

Чернокожая богиня смерти Кали

От рук этих убийц в Индии погибло два миллиона человек. Служившие тут английские офицеры убежденно говорили: «В Индии хуже холеры и сипаев только древние секты». Невольно вспоминается одно из изречений Будды, который бросил однажды такую фразу: «Если идя по дороге встретишь своего хозяина – убей его». Символично, что эта богиня едва не привела к гибели одного из самых ярких мыслителей – Рамакришны. В конце XIX в. он был полуграмотным гуру в храме богини Кали, жрецом которой стал в 19 лет. Ромен Роллан описывал, как он, как и прочие «божьи безумцы» (монахи, пилигримы, факиры), под влиянием исступленных толп и грез чуть не наложил на себя руки. Он уходил в мрачный лес, туда, где было кладбище, и всю ночь призывал там богиню Кали. Он утратил интерес к окружающему, почти перестал спать и есть. Наконец, схватив меч, висевший в святилище богини, Рамакришна едва не покончил счеты с жизнью. Ощущения юноши описал Роллан: «…Все исчезло. Передо мной простирался океан духа, безбрежный, ослепительный. Куда бы я ни обращал взор, насколько хватало зрения, я видел вздымавшиеся огромные волны этого сияющего океана. Они яростно устремлялись на меня, с ужасающим шумом, точно готовились меня поглотить. В одно мгновение они подступили, обрушились, захватили меня… Я потерял сознание и упал… Внутри меня переливался океан несказанной радости. И до самой глубины моего существа я чувствовал присутствие божественной Матери». Чаша сия миновала.

Английские войска в Юго-Восточной Азии

Откровенно говоря, я не верю в существование «золотого века Индостана», как не верю и в «золотой век» Греции, Рима или любой иной страны, включая Россию. Не оправдывая никоим образом колониализма, признаем, что Англии (в случае с Индией) выпала судьба стать бессознательным орудием истории. История редко позволяет себе такую вольность и роскошь, как случайность при выборе судьбы нации. Несомненно, религиозно-общинная рознь, столь острая, позволила Англии захватить ее и держать в рабстве. Англия стала для Индии не только Гогом и Магогом. «Капитализм привел к империализму, – отмечал Дж. Неру, – воздействие западной капиталистической промышленности на давно сложившиеся традиционные экономические условия в странах Востока вызвало там разрушения». Тот же капитализм, несмотря на ужасные бедствия, по его словам, «заставил мир встряхнуться» и сопутствовал великому материальному прогрессу и огромному повышению уровня жизни людей. Ведь то, что им порождалось (в экономике, науке, технике, культуре, образовании), было благотворным, и не только «особенно для Запада», но прежде всего и для Востока.

Крепость на горах Раджастана

История господства англичан такова. Елизавета выдала Ост-Индийской компании хартию на право свободной торговли в Индии (1600 г.), затем они монополизировали Индию как собственное генерал-губернаторство. С чем пришла в Индию эта самая передовая держава мира, страна Шекспира и Мильтона, свобод парламента, научного Королевского общества, страна Локка, Гоббса, Ньютона, Байрона, страна самой прогрессивной промышленности? С тем же лозунгом, что когда-то провозгласил Рим. Англия правила с помощью насилия, страха и девиза времен Калигулы: «Oderint, dum metuant!» (лат. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись»). Кстати, Англия довольно умело сохраняла там принцип «Разделяй и властвуй!». Индию раздробили на 562 государства махараджей. Княжества эти заняли четвертую часть всех индийских владений английской короны (с населением в 100 миллионов человек). Размеры их были различны – от размера небольшого поместья до масштабов Хайдарабада, площадь этого владения равнялась территории всей Италии. Властитель Хайдарабада был крупнейшим землевладельцем. Его обслуживали тысячи слуг, состояние оценивалось в 2 миллиарда долларов, а его личный поезд был украшен золотыми пластинами и покрыт броней. Князья расходовали на свои гаремы тысячи рупий. Во время празднеств фонтаны наполнялись французскими духами, а обнаженные танцовщицы изображали ему сцены из «Тысячи и одной ночи». Одним словом, эти пиршества и празднества оплачивал из своих карманов народ. При этом англичане всячески способствовали разложению высшего правящего слоя, как это они с янки делали в отношении ельцинской вороватой и пьяной камарильи (в России).

Портрет раджпутского князя (XVI в.)

Блаватская отмечает, как на ее глазах «благодаря своим английским воспитателям» уже с младых ногтей встают на путь разложения и «ранней гибели от разврата и пьянства» все эти индийские раджи. «Молодой раджа Куч-Бехарский, которого я встречаю каждое лето в Симле, в Даржелинге и на холмах миссурских, сделался теперь чистокровным англичанином; пьет шампанское бочками, одаривает всех belles de la saison – «мэм-сааб» и миси-биби, – которые ему делают великую честь провальсировать с ним, – драгоценными браслетами, колье и брошками, разоряется на спорт и кутежи, делая все это не только с согласия, но с одобрения не отходящего от него ни на шаг воспитателя, полковника Х… А ему нет еще и двадцати лет! Даже юные девицы не стыдятся принимать от него дорогие подарки. Понятно, какой будет правитель Куч-Бехарский раджа. А сломит он себе голову или допьется до чертиков, благодушные правители тотчас, под тем предлогом, что они законные опекуны, сперва заберут все управление в свои руки, а затем и аннексируют потихоньку его царство. Тепло и сыто, и приличия соблюдены». Заметьте, сколь типичны и однообразны методы подчинения и порабощения правящих элит всех зависимых стран.

Сцена из жизни англичан в Индии

Возрождения Индии не произошло. В течение двухсот лет Англия осуществляла в Индии неприкрытый грабеж, вывозя оттуда в огромных количествах золото, серебро, украшения, пряности, ткани. Шло «поедание белою породою цветных – самое тяжкое из преступлений века, самое неизгладимое» (М. Меньшиков). Одновременно с уничтожением индийской культуры британская экономика и техника неизбежно уничтожала ручной ткацкий станок и ручную прялку. В итоге Индия из экспортирующей страны стала импортирующей, попав в прямую зависимость от английских капиталов и производства (с 1818 г. по 1836 г. экспорт пряжи из Великобритании в Индию возрос в отношении 1 к 5200, с 1824 г. по 1837 г. ввоз английского муслина вырос в 64 раза). Последовало фатальное разорение индийской экономики. Погибли замечательные ремесла. За тот период население Дакки сократилось с 150 000 до 20 000 жителей (плата за превращение страны в аграрно-сырьевой придаток). Индусов вынудят, как говорят англичане о таких операциях, to take eggs for money (то есть быть обманутыми).

Охота на крокодилов

В 1858 г. королева Виктория скрепила своей подписью парламентское постановление, назначившее в Индии преемником Ост-индской компании Британское государство. С 1 сентября 1858 г. Индия вошла в состав британской короны, а в 1876 г. стала империей. Включение индийских царств в состав Британской империи, конечно, больно ударило по самолюбию индусов. Народ не желал подчиняться чужакам и не мог сразу освоиться с чуждыми культурными установками и правилами. В каком-то смысле ему было легче подчиняться и терпеть гнет людей, связанных с ним традициями и верой, нежели видеть, как бесцеремонно и нагло хозяйничают в их стране англичане. Британцы не щадили веры, не обращая внимания на законы и обычаи индусов. Они смещали их царей и властителей, грабили сокровища, конфисковали казенные земли и передавали их во власть британской короны. Англичане вывезли редчайшие сокровища, включая знаменитый алмаз Кохинур («гора света»), с 1850 г. он украшает сокровищницу британской короны, и многое другое.

Индия была страной вопиющих социальных контрастов. Бокль в «Истории цивилизаций» писал: «Просматривая самые ранние из сохранившихся сведений об Индии – сведениям этим от двух до трех тысяч лет, – мы находим (в них) следы порядка вещей, подобного существующему в настоящее время, – порядка, который – мы можем быть в том уверены – всегда существовал, с самого того времени, как началось настоящее накопление богатства. Мы находим, что высшие классы непомерно богаты, а низшие жалко бедны; находим, что те, чьим трудом производится богатство, получают возможно меньшую долю его, остальная же часть поглощается высшими классами в виде ренты или в виде прибыли. А так как богатство составляет после ума самый постоянный источник силы, то естественным образом такое неравномерное распределение богатства сопровождалось столь же неравномерным распределением общественного и политического влияния».

Неудивительно, что в Индии с самых ранних времен, к каким восходят наши сведения о ней, – продолжает Г. Бокль, – огромное большинство народа, угнетенное жесточайшей бедностью и перебивающееся, так сказать, со дня на день, всегда оставалось в состоянии бессмысленного унижения, совершенно изнемогая под бременем беспрерывных несчастий, пресмыкаясь в гнусной покорности перед сильными мира сего и проявляя способность только к тому, «чтобы или самим быть рабами, или служить на войне орудием порабощения других». Но тогда что же изменилось с приходом англичан? Р. Киплинг в стихотворении «Общий итог» подвел итог колониальному господству Англии в индийской земле, ею ограбленной и разоренной:

  • Так что все, что я спою
  • Вам про Индию мою,
  • Тыщу лет не удивляет никого, —
  • Так уж сделан человек.
  • Ныне, присно и вовек
  • Царствует над миром воровство.

В сознании европейца индус представлялся мирным, покорным судьбе и воле хозяев, устанавливавших для него, как они говорили, «сострадательные законы». Ш. Монтескье писал в классическом труде «О духе законов»: «Индийский народ, напротив, кроток, нежен и сострадателен, поэтому его законодатели выказали к нему большое доверие. Они установили немного наказаний, и притом не очень строгих и не со всей строгостью применяемых. Они поручили племянников дядям и сирот – опекунам, как у других поручают детей их отцам: они основали право наследования на признании наследника достойным. Кажется, что они думали, что каждый гражданин должен полагаться на природные качества прочих граждан. Они охотно отпускают на волю своих рабов, они женят их, они обращаются с ними как со своими детьми. Счастливый климат, который порождает чистые нравы и производит кроткие законы!» Чистые нравы и кроткие законы?! Какая лживая идиллия!

Толпы паломников

Вряд ли подобные сусальные картинки сколь-либо соответствовали реалиям индийской жизни. История Индии, ее мифы и литература полны сцен жестокой борьбы. Хотя героев в индийской скульптуре, живописи и изображают обычно не в образе мускулистых атлетов, как у греков, но внешне мягкими, имеющими пухлые формы, подобные женским, тем не менее тут всегда было немало по-настоящему смелых и отважных воинов. Индия всегда была местом ожесточенных сражений и кровавых битв. Сюда часто устремлялись персидские, афганские, среднеазиатские, греческие, монгольские, арабские войска. Обычно войска захватчиков шли через земли Пенджаба. Тут и родился основоположник сикхизма Нанак (1469–1538).

Путешествующий гуру Нанак

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

« ...Увиденное автором поражает своей точностью, пронзительностью. Галерея женских портретов, как го...
Андрей Корф – автор, изумляющий замечательным русским языком, которым он описывает потаенную и намер...
Рассказ вошел в антологию «Вся неправда Вселенной» (2002)....
«Коли зверь какой в тебе есть – изгоняй его! Да поскорее открой в себе мужество и стойкость! Собери ...
Андрей Корф – автор, изумляющий замечательным русским языком, которым он описывает потаенную и намер...