Алиби для медведицы Макеев Алексей
Когда я шел к Татьяне, Гоша выходил от нее.
– Переживает, – доложил он мне. – Говорит, не надо было за дровами ездить.
Увидев меня наконец одного, Татьяна сразу поднялась, шагнула навстречу, я обнял ее, прижал к себе и почувствовал, что она плачет.
– Ты что, Таня, из-за чего?
Она только помотала головой, мол, ничего, сейчас пройдет.
– Давай заниматься грибами? Эти жулики не смогут сорвать нам корпоратив!
– Нам? – улыбнулась она.
– Тебе, – вздохнул я. – Ты ведь меня не пригласишь на ваш праздник?
– Может, и приглашу, – многообещающе сказала она и добавила: – Ты весь в грязи. Надо бы баню затопить, только воды принеси.
– Ну, с этим я легко управлюсь, – заверил я ее. – Ты начинай разбирать грибы, а я все сделаю и присоединюсь к тебе. Пока баня топится, мы управимся.
– Грибов много, – засомневалась хозяйка.
– Но и нас немало! Целых двое. К тому же мы – в тельняшках, – раздвинул я камуфлированную куртку на груди.
– Пойдем, я тебе все покажу, – сказала Татьяна, и я прошел за ней в сени. – Вот ведра, – показала она. Я тут же подхватил их. – Колодец ты знаешь где.
К бане через огород вела ухоженная дорожка. Таня включила свет в предбаннике и в парилке.
– Вот котел, а тут надо открыть заслонку.
– Я разберусь, – заверил я ее.
Она посмотрела мне в глаза, и я увидел знакомых чертей в двух омутах.
Чистка грибов прошла словно в забытьи. Я несколько раз ходил подкладывать дрова, следил за процессом. Татьяна вполне доверилась мне, только в последний раз пошла проверить сама. Вернувшись, сказала:
– Кажется, баня готова.
– Грибы – тоже, – сказал я, откладывая в сторону нож. – Я схожу за чистым бельем, пойду помоюсь и скоро вернусь.
А потом мы долго сидели в избе, выключив свет, за неимением камина – перед русской печью, в которой развели огонь просто так, чтобы смотреть на него, пока Татьяна не произнесла неуверенным голосом:
– Наверное, надо хоть немного поспать.
– Угу, – согласился я.
– Или просто полежать. – Она полезла на кровать, вытягиваясь поверх покрывала, не снимая одежды.
– Или полежать, – согласился я и с таким вариантом, пристраиваясь к ней.
Мне кажется, мы оба уснули мгновенно, словно новорожденные.
Тук-тук-тук. Еще настойчивее: тук-тук-тук!
– Андрюха, вставай! – раздалось следом. Вот ведь черт! И здесь нашли!
– Что это? – Татьяна тоже проснулась.
– Это та зараза, которая следом за мной пришла к тебе в дом. Мне еще ни разу не удалось проснуться здесь по своей воле.
– Откуда они узнали, что ты у меня?
– Деревня, – коротко объяснил я, – придется выйти.
На пороге стоял Гоша.
– Ну что ты с утра барабанишь, Игорь Николаевич? – спросил я с видом человека, у которого даже ругаться сил не осталось.
– Какое утро, Андрей? Половина третьего. Уже вечер почти!
– Да ты что? Ни фига себе, – я сделал вид, будто удивился. На самом деле мне было все равно, сколько сейчас времени и в каком мире я нахожусь.
– Хорошо вы спите… У нас опять беда! Никотиныча убили. Застрелили. Из ружья. Рома его нашел.
– Та-а-ак! – Я как стоял, так и сел на Татьянином крыльце на ступеньку.
– Хустову понадобилось столбы под кабель изготовить. Он попросил Рому съездить к Никотинычу. Тот рельсы-то откапывает на усу. Рома поехал и нашел его там… Уже и ментов вызвали, они туда отправились.
– Вот вам и продолжение! Которое следует, – пробормотал я себе под нос.
– Что случилось? – спросила Татьяна, выйдя к нам с Гошей.
– Убийство. Застрелили Никотиныча. Это уже третье убийство.
– Что значит третье? – не понял Гоша.
– Это значит, – терпеливо разъяснил я ему, – что уже в третий раз в новейшей истории у вас в Кувшине людям насильственным образом обрывают жизнь. Лишают их возможности дальше коптить небо, работать, бухать, любить…
– Спонсор же сам… – неуверенно перебил меня Гоша.
– Что сам? Сиганул с обрыва башкой о камень, чтобы потом захлебнуться?
– Его же медведь напугал… ударил…
– Странный какой-то был медведь, Гоша. Он там просто пешком ходил вдоль берега, никуда не прыгал, ни на кого не нападал, судя по следам. Ты спроси у Толика, он же охотник.
– Да он что, большой следопыт, что ли?
– Не знаю. Он – твой брат, тебе виднее. А только Толик, насколько я успел заметить, с недоверием рассматривал эти отпечатки на берегу. Он мне ничего не сказал, но я же видел.
– А ты как следы прочитал?
– Меня не следы, меня другое озадачило. Савроська со Спонсором курили на дороге, недалеко от моста, разговаривали. А медведица почему-то не ушла!
– Там же эксперт был, на месте…
– Эксперт? Мне дедушка Алекс звонил. Эксперт – парнишка молодой, недавно школу МВД окончил. Медведя только в цирке видел, по телевизору, а следы – в книжке.
– Ну а Савроська же был со Щербаковым. Он еще про медвежонка рассказывал… – Гоша осекся.
– Вот именно – был. И где он сейчас?.. Не было никакого медвежонка. Ни одного следа его не нашли. Проверял человек более опытный, чем я. Профессор.
– Так ты думаешь, и Савроську подожгли?
– Вот именно, Савроську. Напоминаю на минуточку, там еще две женщины погибли. Они, похоже, вообще ни за что. За компанию. Савроська все вечера торчал у них, иначе его было не достать.
– Они же с Никотинычем каждый день в лес ездили, за металлом. Никотиныч так не пил!
– Да, то пил, то не пил, говорят. Видно, убийца трусоват. Не рискнул на двух мужиков в лесу переть. Достал их поодиночке… Я считаю, все дело в том, что они оба знали точно, как именно погиб Спонсор. Возможно, сами же ему в этом и помогли. Кто-то заказал им Щербакова.
– Почему ты так уверен, что дом молдавашек подожгли? Могли ведь сами. Сколько таких случаев? – не хотел сдаваться Гоша.
– Потому что я нашел свою пивную бутылку, в которую из моей же канистры отлили солярку. Это случилось, когда я гостил у Александра Михайловича, по-тихому кто-то залез в дом, открыл дверь. Нашими ключами.
– А ключи где взял?
– Думаю, у твоей мамы, незаметно. Правда, я у Валерика еще не спрашивал…
– Так это что, кто-то из своих? – стало доходить до Гоши.
– А ты много приезжих в Кувшине видел?
– Как ты узнал, что в твой дом залезли по-тихому?
– А вот это мой секрет. Не скажу.
– Ой, Андрюха! – в первый раз улыбнулся Гоша. – Ловушки, что ли, расставляешь?
– В индейцев я в детстве наигрался, Гоша. Никаких ловушек нет. Не старайся, все равно не догадаешься.
Гоша махнул на меня рукой. Неудовлетворенное любопытство для деревенского хуже несварения желудка.
– Да, Андрюша, озадачил ты меня своим рассказом.
– Версией, – уточнил я, – это только моя версия.
– И когда ты обо всем догадался? – живо спросила меня Татьяна, стоявшая до этого истуканом.
– Я ни о чем не знаю достоверно, – смущенно ответил я. – Просто Игорь Николаевич потряс меня известием о гибели Никотиныча, вот я и обрушил на ваши головы ни за что ни про что все, что думал. Вы уж меня извините.
– А если ты прав? Что нам делать?
– Нам? Ничего. Мы-то здесь при чем? Все дело в заводе, я думаю.
– Почему? – вновь задал вопрос Гоша.
– Потому что Спонсор был спонсором. Кроме предприятия, которое еще возможно оживить, тут нет больше ничего интересного, кроме магазина. Но кто же покусится на святое?..
– Убийца подбирается к заводу?
– Да. Я так думаю. Это – хитрая сволочь… С Щербаковым и поджогом дома молдавашек он придумал так, что трудно подкопаться.
– А с Никотинычем что же?
– Думаю, время уже поджимало. Никотиныч мог со страху его в любой момент сдать.
– Чего же не сдал?
– Потому что Никотинычу пришлось бы каяться и в своих грехах тоже, а ему этого очень не хотелось.
– Ну, так сам бы заколбасил заказчика! – эмоционально воскликнул Гоша.
– Ты бы так и сделал, не сомневаюсь. А Никотиныч слаб в коленях оказался.
Гоша помолчал, но недолго, снова принялся бубнить:
– Да, Андрей, задал ты мне головоломку. Надо пойти, с братвой перетереть.
Мне вдруг стало жаль этого здорового мужика, который, в сущности, был как ребенок без своей «братвы», несмотря на то что являлся для нее авторитетом. Сердце подсказывало мне, что ни Гоша, ни его братва ни при чем в этой темной истории.
Я указал Татьяне на удаляющуюся ссутулившуюся спину Гоши:
– Пошел ставить на уши всю деревню. Слава Шерлока Холмса мне теперь обеспечена!
Татьяна прижалась ко мне, я обнял ее за плечи и поцеловал тихонечко в висок.
Поскольку Гоша скрылся из виду, мы вернулись в дом и как-то очень быстро снова оказались в постели, из которой раньше нас выдернул Гоша, только уже без одежды. И пошло оно все куда подальше!
Я чувствовал, что идиллия наша скоро прервется.
– Таня, давай переберемся ко мне? – предложил я ближе к вечеру. – Думаю, нас не оставят в покое. Братва пожалует в гости. Принимать их в охотничьем доме будет проще.
– Ты иди. Я приду позже. Немного займусь хозяйством.
В своем доме я отыскал в загашнике новые «уши» под замок, которые и приколотил, потом занялся готовкой. Нажарил грибов, картофана с неизменной тушенкой. Дичь-то теперь стрелять было не из чего! Конечно, надо будет съездить за другим ружьем, решил я, раз уж здесь придется задержаться, вот только когда?
Братва, как я и предполагал, долго себя ждать не заставила. Пришли Рома, Хустов, Саня-Паритет, отец покойного Славика-Чумы, и еще пара малознакомых мне мужиков, Петя и Миша. Разумеется, Петровы. Не братья, не дядя с племянником и тем более не отец с сыном. При виде такой толпы я, однако, не испугался за свой ужин. Надо отдать должное местным, они очень редко едят в гостях, чайку разве что выпьют, если водки нет. На худой конец – пива. Меня известили, что монтажники-зэки закончили работу. Хустов установил кабели, те, что были.
– Это ты нашел Никотиныча, Витя? – спросил я Хустова.
– Нет, это Рома.
– Ах да…
– Он прямо на дороге, на усу лежал, – встрял Рома. – Ментов вызвали, проводили.
– Как его убили?
– Из ружья, в шею. Позвоночник перебит, когда поднимать его стали, едва голова не оторвалась…
Меня аж передернуло от такого натурализма.
– Спасибо, Рома, можно без подробностей. А что следствие?
– Следствие здесь. Я и возил туда бригаду на Гошином «уазике». На «Волге» своей хрен проехали бы! Говорят, стреляли шагов с тридцати-сорока.
– Меткий выстрел, однако! – заметил я. – С такого расстояния в шею попасть…
Мое замечание никто не оспорил.
– Следак будет всех допрашивать, где кто был в момент убийства, то есть вчера утром.
После Роминых слов все кинулись вспоминать свое местонахождение, но вслух высказался только Хустов:
– Я на заводе торчал все эти дни… Надо кабели недостающие везти, – вспомнил он, смутившись.
Я не стал шутить про растрату при малознакомых Мише и Пете, да и Паритета я знал лишь в рамках двух пьянок, поэтому только напомнил Хустову, что надо обратиться к Флоре, не затягивать.
– Она про тебя спрашивала, – сказал Витя, – ждет схему поставки сырья.
– Да-да. – Теперь настала моя очередь смущаться. Устраивая свою личную жизнь, я даже не перезвонил Никитину. Решил немедленно, при всем честном народе, изобразить бурную деятельность. Достал сотовый и набрал нужный номер: – Серега, привет! Извини, что не звонил. Занят был. Грибы собирал.
– Ха-ха-ха! – засмеялся в трубку Никитин. – Мне бы такие занятия.
– Я тебе сразу сушеных банку привезу, – пообещал я.
– Спасибо, не откажусь, – поймал меня на слове цепкий коммерсант.
– Заметано! Что у нас по сырью для стекольного?
– Я отправил факс по тому номеру, что ты называл. Совсем недавно. И его приняли. Дама с приятным грудным голосом.
– А! Это Флора. Она как раз хозяйка завода, я тебя потом познакомлю… За факс спасибо, посмотрю.
Попрощавшись с надежным компаньоном, я сказал Хустову:
– Вот, в фирме определились, информация у Флоры. Так что вези, Витя, недостающие кабели, а мы с хозяйкой согласуем лучшую в мире схему поставок.
Мужики ушли, напившись чаю. Я разволновался из-за того, что Татьяны до сих пор нет, и сам отправился за ней. И вот ужас! У крыльца увидел небольшую серебристую иномарку. Вернулись тетя с дядей. Ох, напрасно тетя… Этого-то я и боялся. Правда, не больше всего на свете. Я – дядька взрослый, моя милая – тоже не школьница, разберемся! Я постучал в окошко. Татьяна догадалась, кто это, и вышла сама.
– Привет! – сказала она так, словно мы давно не виделись, и поцеловала меня. – Я к тебе заходила, но услышала голоса и решила, не стоит. А потом – вот! – кивнула она на серебристый автомобильчик.
– Я понял. Что, сильно они напуганы?
– Да нет, не очень. Они еще всего не знают, что в деревне творится.
– Сколько денег украли, выяснилось?
– Семьдесят тысяч из Тараса Бульбы, еще десять – из ящика.
– Чего они их с собой не взяли? Впрочем, как и я – ружье! Не бог весть какие деньги, но для деревни…
– Вот именно. Как моя зарплата врача за полгода.
– Погуляем, когда освободишься?
– Да я уже свободна.
– Тогда оденься теплее, сходим на речку.
– А что там?
– Там речка.
– Хорошо. Сапоги обувать?
– Не надо. Мы не пойдем через луговину. Пойдем в обход, как все нормальные герои. Я тебе покажу дорогу.
Татьяна ушла в дом и быстро вернулась. Я вывел ее за деревню по асфальту, затем по тропинке, за мостом через Шуду, мы спустились к переправе. Я показал ей на бревно, переброшенное с берега на берег довольно высоко над водой:
– Не испугаешься?
– Нет, – кивнула Татьяна и спокойно перешла по нему.
– Ловко! – Я перешел за ней следом и сразу указал на естественную скамью перед нами: – Смотри, какое классное дерево пропадает!
Я уселся на него, а Татьяна устроилась у меня на коленях. Мы замерли и долго молчали, слушая тихое журчание воды и думая каждый о своем. Было совсем темно, но глаза привыкли довольствоваться лунным светом. Надо было возвращаться, и я шепнул ей на ухо:
– Пойдем ко мне?..
До утра Татьяна не осталась, чтобы избежать лишних разговоров с родственниками.
Я успел открыть один глаз и только подумал, что мне делать дальше, подремать еще немного или вставать, как услышал:
– Андрей!
«Кто это?» – Я не узнал пришедшего по голосу и отдернул занавеску: Хустов. Ну, ладно, этого можно было простить. Кажется, он будил нас реже других. У меня вдруг блеснула искрометная идея по поводу этих побудок! Надо будет обязательно ее осуществить! Приберечь ее для Валерика взамен упущенного шанса с ужом, которому я подарил свободу, после того как у змеи внезапно появилась пара. Я надеялся, моя новая затея Валерику будет тоже приятна!
– Привет, Витя, заходи!
– Да нет, я на минутку. Сейчас у следака был, он просил тебя зайти, если сможешь.
– Вот оно что! Придется зайти, неудобно отказывать человеку. А где он обосновался?
– В акушерском пункте.
– Где?! Ха-ха-ха! – развеселился я. – Как это мудро! Где еще рожать гениальные идеи? Как он тебе, кстати, следователь?
– Бюрократ. Все пишет!
– Понятно. За кабелями когда поедешь? – наступил я Хустову на любимую мозоль.
– На завтра с Гошей договорились.
– Ты в фирму ту звонил? Телефон есть на накладной первой поставки. Сходи на завод, перепиши. И перечень кабелей прихвати. Пойдем вместе, нам по пути. Как от следователя выйду, сразу позвоним.
Витя покорно согласился. Если у деревенского нет хотя бы «мацикла», ему не привыкать километры пехом наматывать.
Следователь оказался худощавым мужчиной в очках с прямоугольным вытянутым подбородком и жилистой шеей.
– Извините, минуточку, – сказал он мне, не отрываясь от писанины.
– Ничего, – успокоил я его и решил пока осмотреться.
Видимо, от акушерского пункта осталось одно название. Мне не пришлось стыдливо отводить глаза от гинекологического кресла, его здесь просто не было. Как не было и кушетки, и вообще ничего из мебели, кроме стола, за которым сидел следователь, нескольких стульев да одежного шкафа, у которого одну из ножек заменяли два кирпича, положенные один на другой.
Почему-то именно эти кирпичи, как мне показалось, ярче всего иллюстрировали, насколько безнадежна в поселке демографическая ситуация, смертность превышает рождаемость. И неизвестные злодеи делают этот разрыв еще больше.
– Так, – произнес следователь, откладывая исписанный лист в сторону и укладывая перед собой чистые бланки. – Назовите, пожалуйста, вашу фамилию, имя, отчество.
– Купавин Андрей Владимирович.
Он записал.
– Число, месяц и год рождения?
«Вот скука!» – подумал я, исправно называя дату своего появления на свет. Когда мы добрались до семейного положения, я почувствовал, что настроение мое стало портиться. Наконец пошли вопросы ближе к теме: был ли я знаком с Виктором Петровым?
– С кем? – не сразу понял я, поскольку в памяти промелькнула целая плеяда Петровых, начиная с Гоши и кончая вчерашними Петей и Мишей. – А! С Никотинычем? Я видел его лишь несколько раз, да и то мельком, и никогда не общался.
Мне показалось, следователь сразу потерял ко мне интерес.
– Не видели ли вы что-нибудь подозрительное в то утро или накануне? Быть может, Петров с кем-то ссорился или конфликтовал?
Я не стал ему рассказывать о том, что, по моим сведениям, Петров-Никотиныч конфликтовал в разное время со всей деревней, а Рома до сих пор не мог его спокойно видеть. Решил, надо говорить только то, что хочет услышать следователь.
– Накануне я был в лесу два дня, собирал грибы, потом отсыпался, совсем никого не видел.
Мне стало досадно. Я понял, что формальная сторона дела, которую обязан блюсти сыщик, еще долго не позволит ему добраться до сути. Отыскать в лице следователя заинтересованного слушателя для своих версий у меня не было шанса.
Скоро я был отпущен «комиссаром Мегрэ» на волю и вышел от него с чувством неудовлетворенности в душе. Единственный, кому в данном случае повезло, был Хустов. Ему не пришлось долго ждать. Он успел сходить на завод и теперь курил цигарку на скамейке, благо осеннее утро было приятным.
– Ну что, пообщался со следователем? – спросил Витя.
– Ты был прав. Ему сейчас свои формуляры заполнить требуется. Пока гору макулатуры не испишет, не займется делом. С другой стороны, его можно понять, – оправдал я следователя. – Он только что приехал, никого не знает. Ему время требуется, чтобы разобраться, кто есть кто.
– А! – Витя махнул рукой, мол, безнадежное это дело. Дескать, сами-то не понимаем, кто да что, хоть и живем здесь, а ему-то где разобраться?
– Ладно, вернемся к нашим баранам, – предложил я. – Взял накладную? Давай!
– Тебе вот еще факс Флора передала.
– Чем она занимается? – просто так спросил я.
– Любовь с Джо крутит.
– Чего?!
– А ты не знал? Вернулась старая любовь! Джо только у нее и торчит. Она на завод, и он на завод!
– Надо же! Какая жаркая нынче осень! – невольно вырвалось у меня.
Я вернулся к бумагам, просмотр факса отложил на потом, нашел пока телефон на накладной и набрал его на своем мобильнике.
Через минуту сказал Вите, изобразив победителя:
– Вот видишь? Из десяти наименований на складе есть только три. И чего бы ты поехал? Я сейчас позвоню в свой офис, пацаны обзвонят всех кабельщиков, каких найдут в Нижнем Новгороде, и через два часа скажу тебе, куда стоит ехать.
Вернувшись домой, я сразу набрал Никитина, тот позвал мне одного из шустрых пацанов, не попавших у нас под сокращение в кризис благодаря как раз этому своему качеству, и «сам директор» поставил пареньку задачу встряхнуть всех кабельщиков города Нижнего Новгорода. Через пару часов я уже получил результат.
Теперь можно было идти к Хустову. Когда постучал к нему, Витя так резко распахнул дверь, что я едва увернулся!
– Андрюха, там фигня какая-то! – выпалил он в меня как из ружья.
– Там – это где? – уточнил я. По моему мнению, у них в Кувшине кругом была какая-то фигня, кроме Цветочной улицы, на которой, хвала Всевышнему, царил праздник, не считая досадных мелочей, типа кражи со взломом.
– Джо арестовали, и Флору тоже! За убийство Никотиныча!
– С какого перепоя, кому это в голову пришло?
– Я сам толком ничего не понял! Мне вот жена только что сказала.
– Да, в магазине бабы говорили, – вышла к нам Стася.
– Чушь какая-то! Да с какого хрена-то?!
Витя только пожал плечами и втянул голову в плечи.
– Ты же утром у Флоры был, там, на заводе?