Рыцари Короны Комарова Ирина

Вступление

«А не сходить ли мне сегодня вечером в театр?»

А.Линкольн

– Почему, собственно, ты считаешь, что день рождения можно отпраздновать только одним способом: устроив дома застолье? – спросила Олина мама, спрыгивая с табурета.

– Потому что все делают именно так, – Оля тщательно размешивала палочкой загустевшую краску в банке. – А у тебя есть идея, как устроить праздник, не приглашая гостей?

– Ну-у, когда мне исполнилось двадцать, мы с родителями были в Москве, так что гости оказались вне пределов досягаемости. Мне купили бусы, а вечером мы все пошли в театр.

– Это, которые бусы?

– Янтарные, те, что без замка, – мама окунула в банку кисть и внимательно смотрела, как стекает краска. – По-моему, нормально.

– Но мы же сейчас не в Москве, – Оля тоже взяла кисть и сделала пробный мазок на оконной раме. – Да, очень хорошо.

– Должна тебе сообщить, что пара-другая театров и у нас в городе найдется.

– Это ты с кукольным считаешь?

– А что, отметить день рождения культпоходом в кукольный театр будет вполне в духе вашей экстравагантной компании.

– Да ладно тебе. Сашку еще, может, удастся уговорить, но остальные… Господи, да я сама туда не пойду!

– Еще есть цирк.

– В цирк Андрей не захочет.

– Слушай, не морочь мне голову! Я считаю, что подала тебе прекрасную мысль. Все равно мы этот кошмарный ремонт к твоему дню рождения не закончим. И если ты не собираешься принимать гостей среди наших развалин, то пойти в театр – не самая безумная идея. Кстати, на открытие сезона все давали афиши на месяц, можешь посмотреть в газетах.

– Думаешь, найдется что-то подходящее?

– Ничего я не думаю, просто говорю, что надо посмотреть. Ладно, ты здесь крась, а я пошла на кухню. Иначе твой отец, когда придет, станет задавать бестактные вопросы.

– Ты имеешь в виду, спросит, что у нас на ужин?

– Разумеется, он же у нас так предсказуем! – засмеялась мама.

Когда с окном было покончено, а аромат жареной картошки и мяса растекся по всей квартире, перебивая запах краски, Оля тоже почувствовала желание задать бестактный вопрос, и заглянула на кухню.

– Проголодалась? Через пять минут будет готово. И папа вот-вот подойдет, у меня все точно рассчитано. – Мама аккуратно ворошила картошку деревянной лопаточкой. – Котлеты я уже пожарила.

Чтобы занять чем-нибудь время, Оля взяла стопку старых газет и стала их просматривать. Довольно быстро она нашла все, что искала и, хихикая, снова побежала на кухню.

– Мама, ты только послушай, чем меня театры балуют в день рождения! Начинаю, естественно, с кукольного. Там семнадцатого будет «Колобок». Знаешь, мне даже начинает нравиться твоя идея! Представляешь, растрезвонить потом в школе, что мы ходили на «Колобок», народ по всем коридорам будет в обмороке валяться!

– «Колобок» – это круто, – согласилась мама. – А что в драме?

– Островский, «Гроза». На это мы в прошлом году всем классом ходили, так что, я думаю, лучше «Колобок»…

– ТЮЗ?

– ТЮЗ… Где-то тут была их афишка, ага, вот она! Так, в ТЮЗе «Король Лир». Нет, ты как хочешь, я отказываюсь в свой четырнадцатый день рождения рыдать над Шекспиром… Я хочу что-нибудь веселенькое. «Колобок», однозначно!

– Нашла себе веселенькое… «Колобок» тоже, между прочим, вещь глубоко трагическая, не помнишь? Его лиса съела, – мама выключила огонь под сковородкой и сняла фартук. Лучше посмотри, что в оперном.

– Ты что, всерьез веришь, что Серега с Сашком согласятся пойти на какую-нибудь «Иоланту» или «Шопениану»? – Оля снова заглянула в газету.

– Ради такого святого дела, как твой день рождения…

– Ой, мама, знаешь, что в оперном семнадцатого? «Летучая мышь»! Вот это класс, разом всем угодили! И Аленка будет счастлива, и мальчишки с удовольствием пойдут… А потом будем с умным видом об этом всем рассказывать. Мам, мы точно новую моду в школе введем, все будут отмечать день рождения в театре!

– Вот и хорошо. Значит, завтра поезжай за билетами и приглашай народ, – мама была довольна. Ей очень хотелось, чтобы ремонт не помешал дочери с удовольствием отпраздновать день рождения.

Глава первая

«… а главное, день начинался совершенно обыкновенно!»

Фигаро

Семнадцатого числа, в шестнадцать сорок пять, Андрей, старший брат Аленки, Олиной одноклассницы и ближайшей подруги, был вполне готов к убийству означенной сестры. А Аленка, в свою очередь, разгонялась на самую грандиозную истерику в этом году.

Она вообще любила поплакать, точнее говоря, порыдать. Делала это со вкусом, с упоением. Слезы градом катились по Аленкиным щекам в три ручья, причем именно в три: это не было сказочным преувеличением. У нее из левого глаза слезинки катились по одной, а из правого – по две, оставляя две мокрые дорожки.

В детстве Аленка ревела по три-четыре раза за день, собирая большое количество зрителей. Со временем она прекратила публичные выступления. Частично потому, что повзрослела и несколько поумнела, частично из-за реакции одноклассников. Они просто смеялись и дразнили ее. Подобное отношение Аленка поощрять не собиралась.

Дома развернуться ей тоже, как правило, не удавалось. Родители, люди спокойные и крайне отрицательно относящиеся к истерикам, даже в исполнении родной дочери, отказывались вести с ней какие-либо разговоры, пока она не вытрет слезы и внятно не объяснит суть проблемы. Андрей же подходил к вопросу еще проще. Он брал тоненькую, легкую Аленку под мышку, уносил в ванную и закрывал там, проплакаться. В первый раз он, находясь в сильном раздражении, использовал для этой цели туалет, но такой вариант вызвал неодобрение остальных домашних. Они считали неразумным перекрывать доступ в столь необходимое в обыденной жизни помещение на тот неопределенный срок, который был необходим Аленке, чтобы восстановить душевное равновесие.

В результате суровых действий старшего брата, она настолько привыкла к тому, что оказывалась в ванной после первого же всхлипа, что сама направлялась туда, как только чувствовала потребность предаться печали.

Сегодня повод для слез был самый основательный. Аленка стояла перед разоренным шкафом с одеждой и трагически осознавала, что одеть ей на Олин день рождения совершенно нечего! Если бы это был просто день рождения, можно было бы отнестись к наряду проще, подумаешь, все свои… Но ведь они, кроме того, шли в оперный театр, это же, можно сказать, двойной праздник!

Андрей отказывался понимать ее страдания. Сам он, с полным пониманием торжественности момента, сменил привычные джинсы и футболку на строгий парадный костюм. Даже галстук нацепил, хотя и чувствовал себя не слишком комфортно. То, что Аленка заламывала руки над кучей платьев, вытащенных из шкафа и в беспорядке брошенных на кровать, причитая об отсутствии чего-нибудь, в чем можно выйти из дома, взбесило его.

– Что значит нечего надеть? Через пятнадцать минут нам выходить, надень синее платье!

– Синее старое, я уже в нем везде ходила…

– Белую кофточку с черной юбкой?

– Ты что, это же не школьное собрание!

– Ну, сарафанчик надень, вот этот, в подсолнушках, ты же его любишь…

– С ума сошел! Как ты себе это представляешь, я отправлюсь в оперный театр на вечерний спектакль в том же сарафане, что в булочную хожу?

– Так, – зарычал Андрей, – достала!

Он рванулся к кровати, моментально расшвырял всю кучу одежды, вытащил откуда-то снизу зеленый крепдешиновый костюмчик, очень миленький, сунул в руки сестре и рявкнул:

– Надевай! И если ты сейчас опять откроешь рот, то у меня станет на одну сестру меньше. Чтоб через семь минут была полностью готова!

Аленка, уже приготовившаяся снова что-то возразить, послушно закрыла рот и стала разглядывать костюмчик с таким интересом, словно никогда не подозревала о его существовании. Андрей вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Из коридора донесся его голос:

– Семь минут! Время пошло.

Аленка торопливо стала одеваться. Она вовсе не хотела доводить Андрея до такого состояния, просто действительно никак не могла сделать выбор. Так что вмешательство взбешенного брата оказалось даже, кстати. Подчиниться приказу было проще, чем принимать самостоятельное решение.

Она вообще, привыкла слушаться Андрея. Он же, как старший брат, с детства привык отвечать не только за себя, но и за младшую сестру. Их отношения, далекие от идиллических, были, тем не менее, вполне дружескими. Ребята не пытались друг друга перевоспитать, каждый считал, что другой имеет право на свои собственные взгляды и вкусы. Они выработали для себя свод правил, которых, в общем, придерживались, но не видели ничего страшного и в их нарушении. Например, существовало деление на мужскую и женскую работу – обязанностью Аленки было мыть посуду, а за Андреем было закреплено мусорное ведро. Но если брат был занят: никаких проблем! Аленка волокла мусор на помойку сама. Точно так же Андрей в случае необходимости надевал фартук и становился к раковине с грязной посудой.

Ссоры, конечно, случались, как же без этого. Грандиозные, с криками и хлопаньем дверями, с Аленкиными бурными рыданиями. Но они проходили довольно скоротечно. У ребят было счастливое свойство: даже в разгар самого бурного скандала, оба старались не только доказать, что другой неправ, но и слушали доводы этого другого. Что, как правило, позволяло достигнуть разумного компромисса.

Сегодня таким разумным компромиссом оказался зелененький костюмчик. Аленка вплела в свою роскошную косу зеленую, в тон костюму, ленту. Подумала и дополнила наряд нефритовым кулоном на тонкой цепочке, по выражению брата, «притворяющейся золотой». Ровно через семь минут Андрей внимательно осмотрел ее и одобрительно кивнул. Все-таки любил он эту девчонку.

У еще одной пары приглашенных, братьев Саши и Сергея, подобных проблем не возникло. Сергей учился в одном классе с Олей и Аленкой и, сколько себя помнил, дружил с ними и с Андреем. А Сашка… что ж, ему, конечно, было всего лишь двенадцать, и никто не принимал его всерьез, но куда от него было деваться? Во дворе все давно привыкли относиться к мальчишке, как к некой неотделимой от старшего брата части. Никто и не пытался пригласить куда-то одного Сергея. Впрочем, если такое вдруг случалось, Сашка, нисколько не задумываясь и не расстраиваясь, приглашал себя сам. Одним словом, умытые, отглаженные и причесанные братья зашли за Андреем с Аленкой и в пять часов все четверо стояли у дверей Ольги.

Оля выпорхнула к ним сказочной феей. При первом же взгляде на голубую синтетическую кофточку, облегающую фигурку, и такого же цвета, не просто пышную, а невообразимо пышную, наипышнейшую шифоновую юбку до самых щиколоток, Аленка почувствовала сильное желание удалиться. Уйти, вернуться домой, в свою привычную ванную, и там, на свободе, как следует всплакнуть. О том, что у нее нет такой кофточки и такой необъятной шифоновой юбки… и даже, если бы они у нее были, все равно нет такой фигурки! Но главное, конечно, юбка… Настроение портилось быстро и безнадежно. Впрочем, Ольга за долгие годы дружбы научилась легко справляться с Аленкиной печалью. Она привычно обняла ее за плечи, наклонила голову и, заглядывая в глаза, зашептала:

– Все по-честному! Сегодня мой день рождения, значит, мне и положено быть самой красивой.

Ход был беспроигрышный. Романтичная Аленка, воспитанная на классической литературе, с детства усвоившая, что добро всегда побеждает, обладала обостренным чувством справедливости. Она снова посмотрела на Олю и вздохнула. Да, сегодня Оля имела полное право быть самой красивой, и была такой. Золотистые, аккуратно завитые волосы рассыпаны по плечам, синие глаза блестят от удовольствия, а юбка… ну, о юбке лучше не думать.

– Извини, – Аленка тряхнула головой, прогоняя неприятные мысли. – Предупреждать надо, а то когда-нибудь я неожиданно погибну от приступа зависти.

– Ничего, побудь немного в моей шкуре, – легкомысленно отмахнулась Ольга. – Я твоей косе всю жизнь завидую.

– Что в ней, в той косе! Вот была бы у меня твоя фигурка…

– Глупая ты, просто у тебя сложение более хрупкое. Немного поправишься и будешь совсем как супермодель какая-нибудь. А у меня такая коса и через сто лет не вырастет! И вообще, я надеялась не на тебя, а на мальчишек впечатление произвести, – она хихикнула и стрельнула глазами в сторону ребят, терпеливо ожидавших в сторонке, когда девчонки нашепчутся и можно будет приступить к вручению подарков. – Как тебе результат? Ужасно, правда? Не стоило и стараться!

Результат, действительно, впечатлял не слишком. О чем бы они там, втроем, ни говорили, это явно не было обсуждением Олиного внешнего вида. Аленка немедленно обиделась за подругу и уже открыла рот, чтобы возмутиться и восстановить справедливость, но Оля остановила ее:

– Да ладно тебе, разглядят еще. А если нет, им же хуже, главное, что мы себе цену знаем, правда? И вообще, пора выходить…

Из-за того, что торопились в театр, церемония вручения подарков прошла быстро. По давно сложившейся традиции, их было два – один от Андрея с Аленкой, второй от Саши с Сергеем. Дарили, так же по традиции, всегда Андрей и Саша. Первым выступил Андрей. Он сделал торжественное лицо, протянул вперед небольшой сверток, аккуратно упакованный в блестящую, всю в необыкновенных цветах бумагу и произнес очень громко:

– Оля! Поздравляем тебя с днем рождения! – потом замолчал, нахмурился, почесал свертком щеку и неожиданно сунул его Оле в руки. – В общем, вот. Тебе как раз подойдет.

И покосился на пышную юбку. Ольга, довольная, что ее наряд все-таки замечен, быстро распаковала подарок и радостно взвизгнула. В руках у нее был веер. Не очень большой, из пушистых темно-синих перьев, почти такой же, какими томно обмахиваются дамы в фильмах из старинной жизни.

Кто знает почему, но эта современная девчонка так любила все, что напоминало о веке девятнадцатом! Половина ее гардероба состояла из самой разнообразной «джинсы», уроки она делала исключительно под тяжелый рок, не пропускала ни одной гонки «Формулы-1» и читала, в основном, зарубежную фэнтэзи. Откуда же взялась у нее эта любовь к длинным пышным юбкам, перчаткам, веерам, шкатулкам и прочим милым безделушкам? И куда бы, в любой другой день, она пошла бы с этим веером? Сидела бы дома и разглядывала изящную игрушку. Но сегодня, Андрей был прав, веер как раз подошел. Он дополнял Олин наряд, придавал ему изысканность и утонченность. Девочка продела кисть руки в шелковую петельку – разумеется, она пойдет в театр с веером, там же наверняка сегодня будет невыносимая жара. Да ей уже и сейчас жарко! Оля грациозным движением расправила веер и несколько раз взмахнула им.

Решив, что она уже достаточно наигралась, вперед выступил Сашка. Держа в левой руке сувенирную сумочку для подарков из плотной фольги с розовыми ручками-шнурками, правой он ловко раскрыл большую открытку и, заглянув в нее, придал лицу самое вдохновенное выражение. Потом абсолютно спокойным голосом очень обыденно произнес:

– Тут поздравление с днем рождения, в стихах, очень красивое. Я его из книжки переписал. Мама велела прочитать с выражением, но я думаю, ты и сама буквы еще не забыла, так что возьми, – он с галантным полупоклоном подал Оле открытку. Она приняла ее, присев в изящном реверансе.

– А это собственно подарок, – церемония вручения повторилась. Оля достала из сумочки черную лакированную шкатулку с сияющей жар-птицей на крышке, и снова раздался восторженный визг.

Еще пару минут Сашка, Сережа и Андрей сдержанно, с чисто мужской снисходительностью наблюдали, как девчонки разглядывают подарки, потом Андрей, как самый старший в компании, твердо заявил:

– Все, девочки, пора выходить. Глупо будет, если опоздаем…

Поскольку опаздывать действительно было глупо, Оля, с некоторым сожалением оставила в покое шкатулку и вся компания шустро выкатилась на улицу.

Праздник на день рождения Ольги состоялся: удовольствие от похода в театр получили все. Андрей с Аленкой, считающиеся в их компании специалистами в области музыки (Андрей уже окончил музыкальную школу по классу гитары, а Аленка последний год училась на фортепиано), наслаждались пением солистов, действительно очень хорошим. Сергей с Сашкой, отличающиеся прискорбным отсутствием слуха, хохотали над шутками. А виновница торжества находилась в состоянии такого радостного возбуждения, что была бы, пожалуй, в восторге даже от пресловутого «Колобка».

Ребята стояли на автобусной остановке и галдели так, что ничего вокруг уже не замечали. Ольга с Аленкой пробовали петь дуэтом «За что, за что, о, боже мой!», сбиваясь, время от времени, на арию Адели. Сергей с Андреем повторяли сцену в тюрьме: надзирателя и помощника. Причем понять, кто кого изображает, было совершенно невозможно, поскольку каждый пытался говорить за обоих. Сашка умудрялся подпевать и подыгрывать всем, время от времени вскрикивая: «Бедный Гектор, я так его любил!» или: «Было нас четырнадцать лакеев, а теперь пятнадцать с дробью!»

Из сгустившихся сумерек тихо вынырнул автобус и распахнул двери. Ребята гурьбой ввалились в салон, продолжая петь и хохотать. Двери бесшумно закрылись, и автобус тронулся. Все сиденья были свободны, но сидеть не хотелось. Они столпились на задней площадке и Сашка, кутаясь в воображаемую мантию, верещал: «У меня под мантией, кроме меня, ничего нет!»

Веселились, все еще не замечая ничего странного. Ни того, что в салоне, кроме них, не было ни единой души. Ни того, что ехал этот автобус без остановок, а за темными стеклами ничего не было видно. Ни фонарей, ни светящихся окон, ни огоньков рекламы, ни машин, вообще ничего.

Первым почувствовал неладное Сергей.

– Не понял… – процедил он, прижав лоб к стеклу. – Мы же не могли из города выехать, а темень, какая, ни огонька…

– Словно окна черной бумагой заклеены, – поддержал его брат, тоже силящийся разглядеть, хоть что-нибудь. Неожиданно голос его дрогнул: – Ребята, а звезд тоже не видно, ни одной!

Аленка на всякий случай привычно вцепилась в руку Андрея, который с недоумением вглядывался в соседнее окно. Ольга, все еще улыбаясь, вертела головой, потом встала коленками на одно из сидений и попробовала отодвинуть стекло.

– Наконец-то угомонились, – голос был тихий, немного ворчливый и печальный. – Девочка, не царапай стекло, оно не открывается. Это так… бутафория. Чтобы вас не пугать сильно.

Ребята, онемев, смотрели на существо, которое сидело… ну, будем считать, стояло в проходе между сиденьями. Метра полтора ростом, мордочка остренькая, небольшие забавные ушки, янтарно-желтые глаза и весь покрыт красивой серебристой шерсткой. Только за правым ухом торчит неожиданно яркий зеленый хохолок. Существо чуть шевельнулось, и стали видны небольшие, аккуратно сложенные на спине кожистые крылья. Оля нервно вскрикнула и одним прыжком оказалась за спиной Андрея, схватив его за свободную руку. Он очнулся и попытался сделать шаг вперед.

– Значит, чтобы сильно не пугать, только чуть-чуть… – двигаться с висящими на руках девчонками, оказалось очень неудобно.

– Разумеется. Мы ни в коем случае не хотели причинить вам вред, наоборот… Но об этом позже и не со мной.

– А с кем, собственно, имеем честь? – вылез вперед Сашка. Он совсем недавно прочитал «Три мушкетера» и теперь стоял в позе д`Артаньяна, положив правую ладонь на воображаемый эфес шпаги.

Существо с одобрением посмотрело на него, подобрало мохнатый животик и слегка поклонилось.

– Вагнер. Меня зовут Вагнер. Вообще-то, я дракон, – он немного расправил крылья, словно демонстрируя доказательство своих слов и снова, с тихим шорохом сложил их обратно.

Дракон Вагнер совершенно не походил на всем известных существ, которые доставляли столько неприятностей героям легенд. Он напоминал большую плюшевую игрушку.

– Какой пушистенький! – Аленка, с детства обожавшая все мягкое и пушистое, выпустила руку Андрея, подошла к Вагнеру и погладила его по мохнатому плечу.

– Ну и ни к чему это вовсе! – Дракон увернулся и отступил на шаг. Проворчал обиженно: – Если бы все, с кем вы встретитесь, стали без разрешения хватать вас и гладить, вам бы это понравилось?

– Не понравилось бы, – напряженно ответил Андрей. – Елена, три шага назад, быстро!

Она послушно выполнила команду и вернулась за спину брату. Когда Андрей называл сестру Еленой, это всегда означало, что от нее требуется послушание немедленное и безоговорочное.

– Абсурд… – теперь Оля протиснулась вперед. – Послушайте, Ва… господин Вагнер, меня зовут Ольга и у меня сегодня, к вашему сведению, день рождения!

– Барышня Ольга, – Вагнер поклонился ей гораздо ниже. – Счастлив принести свои поздравления, по случаю вашего праздника. Желаю всяческого благополучия и удачи в делах…

– А объяснить нам, что здесь происходит, вы не желаете?

– Э-э… Может быть, сначала вы представите мне своих благородных спутников?

Оля сердито дернула плечом и быстро назвала ребят, невежливо ткнув веером в каждого.

Вагнер с достоинством кланялся, повторяя:

– Сударь Сергей, сударь Сашка, барышня Аленка, сударь Андрей.

– А теперь рассказывайте, – потребовала Оля.

– К величайшему моему сожалению, не уполномочен, – он слегка раскрыл крылья и тут же сложил их снова, словно пожал плечами.

– А может, это мы спим, и нам просто снится кошмар? – с надеждой предположила Аленка.

– Хочешь, ущипну? – великодушно предложил Сашка и потянулся к ее руке. – Для чистоты эксперимента?

– Глупости, что мы, по-твоему, все здесь спим и друг другу снимся? – Сергей перехватил братца. – Отстань, экспериментатор! Знаю я, как ты щиплешься, без руки остаться можно.

– Заверяю вас, благородная барышня, это ни в коем случае не сон!

Аленка от такого обращения слегка оторопела.

– Это я, что ли, благородная барышня? – шепотом спросила она у Сашки, который по-прежнему стоял рядом. На всякий случай, вдруг она передумает и все-таки попросит ущипнуть ее.

– Ага, – подтвердил Сашка. – Даже интересно, как это он сразу догадался, что ты у нас именно «благородная барышня»?

– Потому что он очень умный и, в отличие от некоторых, воспитанный, – прошипела ему Аленка и бросила на дракона нежный взгляд. – И вообще, заткнись и не мешай че… благородному сударю Вагнеру говорить.

Благородный сударь Вагнер снова поклонился Аленке и продолжил печальным, мелодичным голоском:

– Как я уже заметил, вводить вас в курс дела, я не уполномочен. Однако спешу успокоить, вам ни в коем случае, не собираются причинять какой-либо вред! Наоборот, мне поручено максимально способствовать вашему благополучию во время этого небольшого путешествия.

– Чего? – Сергей не то чтобы был туповат, просто он, вроде Винни-Пуха, не любил длинные слова и сложные выражения. – Я не понял, чему это вы уполномочены способствовать?

– Сережа, – упрекнула его Аленка, – сударь Вагнер просто объяснил, что не может ничего нам рассказать, но будет заботиться о нас во время путешествия.

– Светлый разум благородной барышни не уступает сиянию ее красоты! – торжественно подтвердил правильность Аленкиного перевода Вагнер. Девочка тихо ахнула и покраснела. Никогда ей не доводилось слышать ничего подобного, ни про разум, ни про красоту. Тем более от дракона.

– Какое путешествие?! – голос Ольги звенел. – Это же бред какой-то, мы не можем отправляться ни в какое путешествие, нас дома ждут!

– Действительно! – поддержал ее Андрей. – Какие могут быть путешествия, какие могут быть драконы, да еще говорящие! Почему вы дракон?

Вагнер был несколько ошеломлен таким вопросом, но ответил с достоинством:

– Очевидно, я дракон, потому что драконами были и мои благородные родители. Согласитесь, что было бы странно, если бы у четы драконов сыном оказался, суслик, например?

– Да нет, сударь Вагнер, на суслике мы никак не настаиваем… – похоже Аленка единственная сумела найти верный тон. – Но нас волнует означенное путешествие. Его причины, продолжительность и…

– Одним словом, зачем вы нас похитили и куда везете? – ворвался в деликатный разговор Сашка.

– Ах, сударь Сашка! – Вагнер печально пошевелил крыльями. – Даже ваша несомненная юность не оправдывает такого бесцеремонного поведения! Перебить благородную барышню, разве в вашем мире такое принято?

– Подумаешь, – Сашка вообще не любил, когда обращали внимание на его «несомненную юность», а уж терпеть это от незнакомого дракона, который и ростом-то на полголовы ниже… – Лучше признавайтесь, вы что, выкуп за нас хотите получить? Вы бандит?

– Выкуп? – дракон, несомненно, был растерян. Крылья его наполовину развернулись, зеленый хохолок за правым ухом встал дыбом. – Боюсь, я не совсем… подготовлен… выкуп это что? И кто такой названный вами благородный сударь Бандит?

– Вы не знае…

– Подожди, Сашок, – слегка побледневший Андрей ловил взгляд желтых глаз дракона. – Что вы сейчас имели в виду, а?

– Когда именно… что? Я не совсем понимаю … – на Вагнера было жалко смотреть.

– Когда вы сказали, что в нашем мире так принято. Вы что, хотите сказать, что вы из другого мира?

– Ах, это! – дракон моментально успокоился. – Ну, естественно. Разумеется, мы с вами принадлежим к разным мирам, какие могут быть сомнения? Или вам приходилось встречать кого-либо, подобного мне, в вашем мире? – Вагнер кокетливо поправил зеленый хохолок.

– Я, пожалуй, сяду, – слабо пробормотала Ольга и опустилась на ближайшее сиденье.

Быстрее всех переварил новость Сергей.

– И что, все… обитатели вашего мира похожи на вас?

– Ну почему же? Ведь и вашем мире не все живые существа похожи на вас пятерых. Я лично имел возможность наблюдать несколько отличных от вас видов. Правда, в плане интеллектуального общения… – дракон вздохнул. – Я пробовал побеседовать с одним из существ. Видите ли, первый опыт, небольшая неточность настройки, сначала я попал в такое странное место. Там было довольно холодно и, как бы это точнее выразиться, однообразно. Сплошной белый цвет, ни одного яркого пятна, – Вагнер с отвращением передернул крыльями. – Но там были существа, с которыми я попытался вступить в диалог. Странные такие, черно-белые, ростом пониже меня. Довольно крикливые. Я пытался узнать у них, в какую сторону мне нужно направиться, но, увы… Мы так и не сумели найти общий язык.

– Пингвины, – Сашка зачарованно смотрел на Вагнера.

– Что?

– Я говорю, вы попали в Антарктиду и видели пингвинов. Это птички такие водоплавающие…

– Птички, – с сомнением повторил дракон. – Пусть будут водоплавающие птички. Мне не хотелось бы вас огорчать, но опыт общения с этими, как вы их назвали, сударь Сашка, пингви-на-ми, просто вынуждает меня сделать вывод, что обитатели нашего мира в массе своей гораздо более разумны.

– И зачем же вам, таким разумным, мы понадобились? – Андрей не собирался объявлять перемирие.

– Но поверьте, я действительно не уполномочен… и ехать осталось совсем недалеко, – Вагнер бросил быстрый взгляд в стекло.

Ребята тоже обернулись к окнам, но ничего, кроме глухой черноты, не увидели.

– Недалеко, это где? – пробурчал Сергей.

– Сейчас, сейчас, – рассеянно ответил ему дракон. Он сосредоточенно всматривался в темное окно, подняв левую лапку и насторожив ушки. – Одну секундочку, подъезжаем… четыре… три… два… один… стоп!

Автобус мягко остановился. Вагнер растопырил крылья, так что они зацепили ближайшие сиденья, и впервые за все время улыбнулся. Зубки у него были… одним словом, хорошо, что он не улыбался с самого начала. Заиграли фанфары. Не оглушительно, а на удивление нежно и мелодично. Дракон сложил крылья и провозгласил торжественно:

– Остановка Нечерная Башня! Счастлив приветствовать вас, дорогие гости, в наших краях!

Двери с легким шипением открылись и Вагнер первым, легко выпрыгнул из автобуса. Не слишком уверенно, ребята последовали за ним. А на улице было не так уж темно. Сумерки, конечно, но, в общем, все видно. Автобус остановился на опушке довольно густого леса. Вагнер сорвал с ближайшего куста веточку и начал с удовольствием жевать крупные темно-зеленые листья.

– Должен признаться, эти путешествия в другие миры так утомительны, – с набитым ртом невнятно пожаловался он.

– И куда это мы приехали? – поинтересовался Сашка, пока остальные молча оглядывались. – Обещали какую-то башню, а здесь, кроме деревьев, и нет ничего…

– Нечерная башня там, за лесом, – Вагнер махнул лапкой, – вас туда проводят.

Он дожевал последние листочки, облизнулся и, приложив лапки к мордочке, на манер рупора, заголосил:

– Пушок! Пушо-ок! Мы приехали! Пушо-о-ок!

– И зачем надо так орать? – под кустом, ветки которого с таким аппетитом объедал Вагнер, лениво шевельнулась тень.

– Ну, знаешь, Пушок, это уже переходит всякие границы! – мелодичный голосок Вагнера дрожал от возмущения. – Ты ведешь себя абсолютно некорректно, я буду вынужден принять меры…

– Пожалуешься, что ли? – тень выскользнула из-под куста.

Ребята, все пятеро, ахнули так слаженно, словно долгие месяцы репетировали это. Так ведь и было от чего ахнуть. В тусклом сумеречном свете перед ними стояло что-то громадное… Пожалуй, это все-таки был волк. Самый натуральный, покрытый густой, жесткой даже на взгляд, серебристо-серой шерстью. Теперь, когда он встал, его горящие рубиновым светом глаза смотрели прямо в лицо Андрею. На Сашку этот зверь смотрел сверху. Из разинутой пасти свешивался огромный красный язык. И опять же, зубы. Они были в пропорции ко всему остальному. Вагнер сразу показался им таким милым, таким родным! Это страшилище с нежным именем Пушок, оглядев всех пятерых, явно осталось довольным произведенным впечатлением.

– Пушок, не пытайся их напугать! Это исключительно храбрые молодые люди!

Если быть до конца откровенными, то нервно сбившиеся в кучку молодые люди впечатления таких уж особенных храбрецов не производили. Но слова Вагнера их немного подбодрили. Так что церемонию представления сударю Пушку они выдержали вполне прилично.

– Проводи наших гостей в Нечерную Башню и, пожалуйста, короткой дорогой, не отвлекаясь на охоту…

– Какой ты все-таки зануда, Вагнер, ты мне эти инструкции уже сто раз давал, не меньше, – демонстративно зевнул Пушок.

Сашка воспользовался моментом и заглянул в раскрытую пасть. Пушок щелкнул зубами и вопросительно посмотрел на него. Сергей попытался загородить брата от страшного взгляда, но тот, вынырнув из-под его руки, с искренним энтузиазмом выпалил:

– Обалдеть! Я бегемота в зоопарке видел, ему слабо так!

– Н-да-а? Ну что ж, можешь меня погладить… вот здесь, за ухом. Как тебя, говоришь, зовут, сударь Сашка? Ты, главное, не пытайся на меня верхом взобраться, тогда будем друзьями.

– Ни в жисть! – поклялся Сашка.

– Пушок, вам пора, не задерживайся!

Огромный волк повернулся и, склонив голову набок, спросил задумчиво:

– Слушай, Вагнер, а что это ты вдруг местами зеленеть начал? Никак, опять краску воровал? Полное ведро, небось, слямзил…

– И ничего подобного, – Вагнер торопливо прикрыл лапкой зеленый хохолок. – Никакого ведра, ну, макнул пару раз кисточку… И вообще, – он убрал лапку и гордо выпрямился, – я отправлялся в далекое путешествие, с важным поручением, надо же мне было привести себя в порядок! Я не то, что некоторые, я не привык выглядеть неряхой!

– Да мне-то что, – ухмыльнулся Пушок, – краска не моя. Можешь хоть с ног до головы раскраситься, будешь, как Нечерная Башня…

Вагнер что-то возмущенно забормотал в ответ, но Пушок его уже не слушал. Величественно повернувшись, он направился в лес, на ходу дав указание ребятам:

– Все за мной! А ты, малый, иди сюда. Что ты там за зверя у себя видел? Бегемота? Ну-ка, расскажи, как он выглядит…

Глава вторая

«Ко всему магическому следует относиться с особой осторожностью.»

Ученик чародея

Тропинка была узкая, но идти по ней было удобно. Минут десять ребята шли молча, только Сашка красочно описывал потрясающего зверя бегемота, у которого тоже пасть такая, что туда на велосипеде въехать можно. Пушок полюбопытствовал:

– А что такое велосипед?

– Ага, сейчас он скажет, что велосипед, это мотоцикл, только без мотора, и потом будет до скончания века объяснять технические подробности, – пробурчал Сергей.

– Что такое мотоцикл? Что такое мотор? – тут же ухмыльнулся Пушок.

– Между прочим, если бы кое-кто держал рот закрытым… – ядовито начал Сашка.

– Подожди, объяснишь ты ему еще всю механику, от тачки до паровоза, – перебила его Оля. – Меня другое интересует. Почему остановку Нечерная Башня, не сделали во дворе этой самой башни, а вынесли на опушку?

– Нечерная Башня со всех сторон окружена лесом. А по этим тропинкам автобус не пройдет. – Пушок умудрился на ходу пожать плечами. – Не рубить же деревья из-за этого. Здесь совсем недалеко, наслаждайтесь вечерней прогулкой. А что такое тачка и паровоз? Это едят?

– Сашка объяснит, – отмахнулась Ольга. – Я бы наслаждалась, если бы юбка так за кусты не цеплялась, и каблуки были сантиметров на пять пониже.

– А ты сними туфли и иди босиком, – предложил бессердечный Сашка. И юбку можешь снять, все равно уже темно совсем.

Оля ничего не успела ответить на бестактные Сашкины предложения, потому что Пушок обернулся и весело оскалил зубы:

– Пришли. Вот она, Нечерная Башня.

Перед ними вздымалась мрачная громадина, выделяющаяся своей темнотой на фоне ночного неба.

– И это называется Нечерная? – ахнула Аленка.

– А почему бы и нет? – удивленно повернулся к ней Пушок.

– Я думала, раз Нечерная, значит, будет какого-нибудь такого цвета… повеселее.

– А-а. Так это внутри, – хмыкнул Пушок, – зайдете, обхохочетесь. Пошли.

Вслед за ним, ребята прошли через маленькую дверцу и замерли на пороге просторного зала. Действительно, внутри башня сияла, переливаясь цветами, как павлинье перо.

Они машинально шли за Пушком, глазея по сторонам. На стенах не было никаких украшений, картин или чего-то подобного. Но при такой раскраске ничего и не было нужно. Коридор, по изумрудным стенам которого разбросаны сверкающие оранжевые звезды; лазоревого цвета лестница; снова коридор, теперь уже ярко малиновый с фиолетовыми и сиреневыми волнами; небольшая комната, стены которой так горели желто-алым, что ребятам показалось, будто они находятся внутри костра, и, наконец, просторная комната, со стенами, выкрашенными в спокойный бежевый цвет.

После того буйства красок, через которое им пришлось пройти, эта простота пугала. Пушок огромной серой тенью скользнул в угол.

– Добрый день, дорогие друзья! Рад, наконец, приветствовать вас лично!

Из-за огромного письменного стола, заваленного бумагами и заставленного самыми разнообразными приборами, поднялся невысокий, немного полноватый человек, с намечающейся лысиной. Полотняные брюки и легкая, песочного цвета рубашечка с короткими рукавами, придавали ему очень мирный, домашний вид.

– Я-то с вами давно знаком, – он крепко пожал руки всем пятерым, внимательно заглядывая каждому в глаза, – а вы меня не знаете. Позвольте представиться: я Хороший Волшебник этого мира.

– Не может быть! – ляпнул Сашка. – Вы на волшебника не похожи совсем.

– Неужели? – брови хозяина поползли вверх. – Вам уже приходилось встречать волшебников? И я именно на них не похож?

– Нет, просто… – Сашка неопределенно покрутил ладонью с растопыренными пальцами, – и одеты вы совсем не по волшебному…

– Да? – волшебник с сомнением посмотрел на свои брюки. – Вообще-то у нас одеваются совсем по-другому. Это я хотел выглядеть более, так сказать, привычно, чтобы вам было проще со мной разговаривать. Но если вы настаиваете, я могу переодеться.