Миллениум-мифы (сборник) Векшин Николай
Второй раз вешать было нельзя. Это было супротив всех норм и понятий. Но Голенищев-Кутузов воскликнул: «Вешайте, вешайте!» И этим восклицанием вошел в историю, но опозорил знаменитую фамилию.
«Проклятая земля, где не умеют ни составить заговора, ни судить, ни вешать», – обронил Муравьев-Апостол, тяжело подымаясь (с чужой помощью) после падения и обморока. И мрачно сплюнул себе под ноги. Он понимал, что и сам входит в чисто тех, кто не умеет составить заговора.
«Графьёв-то и князьёв не убивают. Простых вешают», – заметил шепотом какой-то солдатик. «На этих-то всё и списали», – поддакнул другой.
Император Николай этой казнью совершил роковую политическую ошибку. Из неудачников он сделал героев. Можно ли было этих пятерых помиловать? Отправить на каторгу или в тюрьму? Конечно. Но царь захотел произвести всенародное устрашение. Произвёл. И стал палачом, убийцей и душителем всех свобод. Переусердствовал.
Большинство декабристов были сосланы в Сибирь. Оставшиеся на свободе вольнодумцы, сочувствуя товарищам, испытывали некоторые угрызения совести. Пушкин, например, в 1827 году попытался публично реабилитироваться и сочинил послание «Во глубине сибирских руд…». Император ему этот стих простил, ибо понимал, что лучше позволить поэту выпустить пар, чем сделать из него врага.
В Сибири декабристов постоянно «тусовали», перевозя с места на место – чтобы исключить возможность возникновения тайного сибирского общества. Нескольких ссыльных разместил на бывшей Ситниковской заимке около Иркутска в 1833 году купец третьей гильдии А. А. Векшин, кержак – ссыльный раскольник, старовер. Он декабристам помогал, как мог. Ведь в царствование Николая Павловича все монастыри старообрядцев в Сибири были разгромлены и отобраны. Раскольник о декабристах подумал так: «Хорошие, однако, робяты. Но дюже далеки они от народа».
Хозяйский двор
«Все животные равны. Но некоторые животные более равны, чем другие»
(Джордж Оруэлл)
Жили-были когда-то в Хозяйском Дворе разнообразные животные. Туго им жилось, а главное – бесправно. Что хотели господа-хозяева, то с ними и делали. К примеру, на лошадках катались-ездили с утра до ночи, да ещё кнутом стегали. Коров доили до изнеможения, а телят отбирали. Свиней закалывали, на сало пускали. Гусей ощипывали, жарили и на стол подавали. Собак на цепи держали и матерщинно обзывали. Котят у кошек отнимали и топили. Многие люди были собой хуже животных, а некоторые – вообще звери.
Терпели животные, терпели, терпели, но как-то раз кончилось их безграничное терпение. А закончилось оно в тот момент, когда затеяли хозяева с соседями войну, чтобы отхапать себе соседские дворы. Дюже жадны были все господа и жестокосердны. Животных на войну отправили, а сами отсиживались в Хозяйском Доме, в тепле и достатке, да еще говорили про несчастных: «Скоты!» И посылали их на убой.
Не просто обидно, а аж невмоготу стало животным. Взбунтовались они, перестали господ слушаться. Тогда хозяева начали их палками бить и плётками стегать. Стали животные метаться, шуметь, вопить, блеять, рычать, мяукать. А толку никакого.
Тут на возникший шум вломился к ним из-за бугра Слон и заявил: «Пора объединиться и скинуть с себя господское ярмо эксплуатации. Пускай угнетенные станут хозяевами собственной жизни. Угнетенные всех дворов, объединяйтесь!» Сначала животные не поняли, что это за слово такое забугорное – «эксплуатация», но потом сообразили, что раз перед ним «ярмо», значит, точно что-то плохое. Стали животные вместе собираться, слушать речи умного Слона и обсуждать.
«Вот скоты! Митинговать вздумали!» – разгневались господа и стали из ружей свинцом стрелять по животным. Те озверели, бросились на хозяев. Одних убили, других покалечили, а третьих за бугор прогнали.
В бою за свободу и равенство много животных полегло. Очень скорбели животные о своих погибших товарищах. Особенно сокрушались они о гибели Слона, нещадно топтавшего господ и обеспечившего этим желанную победу, но застреленного вражеской отравленной пулей. Поместили они тело Слона посередь двора, прямо под навесом, и стали ходить к нему со своими мольбами, сетованиями и вопросами, как к живому. Но ничем не мог им помочь мёртвый Слон.
Животные пытались опираться друг на друга. Себя они начали товарищами и братьями называть. И это было правильно. Ведь нечего и незачем им было делить меж собой. Стали они жить по-товарищески и работать дружно. Лошади грузы возили, коровы молоком весь молодняк поили, куры на своих насестах неслись, овцы на лугах паслись и шерсть давали, коты ловили мышей-воришек, а собаки двор сторожили.
Радовались животные, что нет больше над ними ярма. Старались жить по божескому правилу: кто работает, тот ест, а кто не работает, тот не ест. Уж очень им хотелось, чтоб всё было по-честному да по справедливости.
Конечно, не всё у них было гладко и славно. По неразумению и излишнему энтузиазму сколько дров наломали! Сначала, когда господ прогнали, всю поленницу во дворе азартно в щепы разнесли, а потом, когда поуспокоились, поняли, что переборщили: дров-то на зиму не осталось; пришлось Дом, коровник и другие строения мелкой щепой отапливать. Засеяли сами первый раз поле пшеницей, а хлеб не уродился, так как по ошибке сев в сильную жару произвели. Хотели, чтобы кругом сады цвели, но забыли про удобрения; поэтому сады были жалкие и мало плодоносящие.
Но животные очень старались, работали в поте морд, тянулись из последних жил. И вот мало-помалу жизнь стала налаживаться. И пшеница заколосилась, и сады зацвели.
А за вожака, вместо погибшего Слона, стал у них Горный Козёл. Этот Козёл сначала на Кавказе жил, по кручам и горным тропам ловко прыгал; а как узнал, что заварушка в Хозяйском Дворе началась, резво прискакал и стал лягать и бодать всех господ без разбору. Кого – копытом в лоб, кого – на рога. За это своё боевое поведение понравился он домашним животным, приняли они его к себе.
Как только боевые страсти поутихли, Козёл рьяно взялся за возрождение Двора. При этом он так грозно обошелся с сомневающимися, яростно погрозив им рогами и копытами, что все, как один, его зауважали. Со временем многие стали его бояться: уж сильно хитер и грозен. Некоторые втихаря называли его Хозяином. Вроде бы хозяев прогнали, а с другой стороны – какой же Двор без Хозяина? Постепенно все привыкли, что Козёл – народный Хозяин, наш Хозяин. И даже полюбили его за то, что любые вопросы решал решительно, уверенно, без размышлений и колебаний, как это и подобает всем настоящим козлам.
Под руководством этого Хозяина в кратчайшие строки были произведены электрификация, мелиорация, индустриализация, интенсификация, политизация, военизация, а также избирательная кастрация. От этого Двор стал процветать. Особенно радовало животных, что вместо телег появились машины, вместо серпов – комбайны, вместо лучин и свечек – фонари и прожекторы, а вместо тесных тропинок – удобные дороги. Стали животные меньше надрываться, лучше кушать и больше думать. У них даже появилось свободное время. Начали они книжки читать и кино смотреть, ибо мозг у животных хоть и небольшой, но есть; и ему тоже пища нужна – духовная. И от этого (вот чудо!) многие животные стали походить на людей, в хорошем смысле этого слова.
И так неплохо зажили животные, так отъелись и просветились, что вызвали зависть серых волков из тёмного леса. Стали волки зубы точить и кругами ходить вокруг Двора. Испугались дворовые. А Козёл не испугался. «Мы всех волков перебьём!» – уверенно заявил он, запрыгнув на помост, который ему посередь Двора был специально сооружен. И все ему сразу поверили. А как же не верить? Будешь сомневаться – получишь копытом по башке.
Но тут волки напали на Двор. Перепугались животные, побежали толпой и стали прятаться по одному кто куда. Хищники очень быстро чуть не весь Двор захватили. Козёл сначала драпанул вместе со всеми, но потом одумался, ибо понял, что волки его самого уж никак не пощадят. Поэтому собрал всех, кто ещё мог хоть как-то сопротивляться, приставил к ним для острастки сторожевых собак и двинул всю колонну на врага. Много дворовых полегло в битве, ибо разношерстное неумелое войско возглавлялось в основном местными козлами (приятелями Горного Козла). А они особым умом не блистали. Брали в основном упёртостью. В конце концов одолели хищников.
И такая радость тут животных охватила! Ура! Победа! А кто её обеспечил? Ну, конечно – Главный Козёл! Слава ему и почёт! Целыми днями напролёт восхваляли дворовые своего Хозяина. Ах, как он мудр! Да какой герой! Особенно дружно блеяли об этом бараны. Они чувствовали в Козле родственную душу. Козёл гордо выпятил грудь и объявил себя вождём всех животных во всех дворах на всей планете.
Животные долго восстанавливали после войны своё разрушенное хозяйство. Но, поднапрягшись, всё-таки восстановили. И с каждым годом всё лучше и лучше жил Двор: почти сыто, почти радостно и почти дружно. А «почти» – потому что частенько желаемое выдавалось за действительное, как гулящая девка за богатого барина. Но Горный Козёл не замечал этого «почти». Он вообще заявил чрезвычайно оптимистично: «Жить стало интересней, товарищи! Жить стало веселей!» Да вдруг взял и помер. То ли состарился совсем, то ли в башке головокружение от успехов приключилось, то ли другие козлы ему по зависти какой-то ядовитой травы подсунули. Не известно. Горевали почти все: и кони, и коровы, и бараны, и свиньи, и кролики, и гуси, и куры, и индюки, и собаки, и коты, и даже тунеядствующие мыши. Положили Хозяина с высокими почестями под навесом, рядом с телом Слона.
Как не стало Главного Козла, так козлиная власть пошатнулась. Тут же вперед выдвинулись свиньи. Они давно к руководству подбирались, да побаивались козлиных рогов. А теперь обнаглели и захрюкали: «Плохой был у нас Хозяин! Слишком крутой. Надо нам другого вождя, без страшных рогов».
«Бе-бе! Да-да! Бе-да!», – одобрительно заблеяли бараны и овцы. Поскольку они были в подавляющем большинстве, то козлам пришлось ретироваться. Большинство есть большинство, хоть бы даже неразумное. Свиньи воспользовались этим и выдвинули в руководство жирного свина по кличке Хрущ. Этот Хрущ, пока Горный Козёл был жив, прыгал перед оным на задних ножках, трясясь от страха и взвизгивая в порывах подобострастия, а теперь осмелел и заявил, что тот был не народный вождь, а жестокий тиран. И крикнул Хрущ возмущенно: «Это же безобразие – устроить усыпальницу вонючему дохлому Козлу в центре Двора! Да еще рядом с нашим горячо любимым Слоном!» И приказал выкинуть прах Козла на помойку.
Так и было сделано. Очень послушные были животные и легковерные. Всё, что им начальством говорилось, принимали за истину. Всё, что им сверху приказывали, ревностно исполняли (и не надо их за это осуждать, дорогие читатели, ибо животные не виноваты, что умом не богаты). Но некоторые из них, особенно козлы, стали потихонечку роптать и подбивать товарищей на непослушание. Возникли случаи тунеядства и пофигизма.
«Что бы такое заявить, чтобы все меня уважали и беспрекословно слушались?» – подумал Хрущ. И придумал. Взгромоздился на помост и крикнул: «Мы, животные, самые умные животные во всём животном мире!» «Ура! Мы самые-самые!», – восторженно закричала толпа. Хрущ добавил: «А в доказательство, что наш Двор лучше других, давайте покорим не только пашни и лужи, но даже небо!» Решено было отправить на освоение неба двух дворовых собачек – Белку и Стрелку. «Мы полетим прямо к Солнцу!» – радостно прогавкали они.
Построили для дворняжек деревянную ракету. Когда с жутким грохотом и клубами дыма ракета устремилась вверх, все запрыгали в восторге и стали дружно обниматься. Но вдруг сверху на них стали падать доски и щепки. И тут же плюхнулись два трупика, в которых удалось распознать бедных дворняжек. Сильно огорчились животные, заплакали горючими слезами. И поставили памятник Белке и Стрелке.
Построили новую ракету – железную. Тут Хряк сообразил: «Надо товарищей своих поберечь. Давайте лучше вместо нас запустим в небо человека!» «А где ж его взять?!» – недоуменно спросили животные. Хряк ответил: «А вон, глядите, на крыше сарая спит сын столяра и плотника. Его родители – Гагаркины – тоже любили валяться там. Когда мы в своё время вытурили со Двора всех людей, то не заметили их, забыли! А вот теперь их сынуля нам пригодится. Пускай летит! Тем более что он, по-видимому, родственник гагарам, а значит – родня, пусть дальняя, нашим пернатым – уткам и гусям».
Взлетела ракета с человеком, совершила мощный пируэт вокруг всех дворов и упала точно в свой родной палисадник, обломав весь крыжовник. Вышел из ракеты сын столяра и плотника и воскликнул: «Как красив наш Двор с высоты!» Тогда животные стали новые ракеты строить и запускать, на зависть всем соседям.
Но свои дворовые козлы не дремали. Опять затеяли тихую бузу и скрытый саботаж, подбивая товарищей к недовольству и мятежу. Поэтому Хрущ начал стращать дворовых очередной войной: «Вот не станете меня слушаться, снова на вас хищники нападут! И это будут уже не серые волки, а мериканские тигры. Они страшней в тыщу раз!»
Сначала животные не поверили, что такая беда может приключиться, ибо тигры жили где-то очень далеко, за тридевять морей. Тогда Хрущ стал провокационно стучать задним левым копытцем по огромному барабану и громко кричать: «Эй, тигры! Мать-перемать! Щас покажу вам кузькину мать!» В ответ тигры, естественно, грозно зарычали и хищно высунули свои страшные звериные морды из мериканских джунглей. И чуть было не началась очередная война. Но тут Хрущ сообразил, что победить тигров вряд ли удастся, а кровищи будет много. К тому же цель-то ведь уже достигнута: дворовые перепугались и стали послушны аки голуби. Поэтому Хрущ тут же заявил, что он сам – за мир во всём мире и что с тиграми тоже можно дружить, особенно ежели не соваться к ним в джунгли.
Хрущ обожал хрумкать кукурузу. А посему распорядился засеять ею всю пашню. И объявил кукурузу королевой полей. Пшеницу и рожь не посеяли. Поэтому хлеб не уродился. Удивились животные такому казусу. Но что делать! Пришлось всем лопать королеву полей. От этого у петухов пропала яйценоскость, коты запаршивели, а лошади, коровы и другие парнокопытные, включая тупых овец и глупых баранов, заболели животами и дружно обдристались.
Тут все единогласно возмутились: «Долой Хруща с хозяйского места!»
Сразу выпрыгнул на помост резвый Конь, победно заржал и изящно зацокал подкованными копытами.
Этот Конь Леопольд был, вообще-то, забугорных кровей. По виду похож на арабского скакуна. Будучи жеребёнком, нарёкся Леонидом и гордо называл себя чистокровным рысаком. Для близких друзей он был просто Лео. Вроде свой простой парень, а вроде не совсем свой и не совсем простой; чем-то напоминал льва: и именем, и густой гривой, и бровями, и даже величавой повадкой. Конь Леонид на помосте смотрелся монументально. Мог торчать на нём часами, толкая бесконечные речи из «иго-го!» и «ого-го!». Он так умело и складно укладывал слова друг за другом, что все животные восхищались, кричали «браво!» и аплодировали, стоя на задних лапах.
Конь Леонид был добрый, никогда не грозил рогами и не хрюкал. При нём жизнь пошла сытая, тихая, мирная, размеренная, прерываемая только регулярными радостными фейерверками, весёлыми митингами, свадебными демонстрациями и удачными запусками баллистических ракет по тёмному лесу. Казалось, вот-вот ещё годик другой и наступит во Дворе полное изобилие и всеобщее счастье.
Годы шли, но долгожданные изобилие и счастье почему-то не наступало. Временами животных охватывало тоскливое чувство скуки. Временами хотелось рвануть за бугор – поглазеть на мериканские джунгли. Временами просто чего-то хотелось, не понятно чего и зачем.
Чтобы хоть как-то усмирить эти неясные, но опасные, туманные желания, Конь Леонид стал награждать дворовых (особенно – приближенных) знаками отличия, медалями, орденами, вымпелами, флагами, почётными грамотами, дипломами и свидетельствами о породистости. Вскоре дворовые стали щеголять друг перед другом нагрудными побрякушками и прочими знаками отличия. Ах, как им нравился звон и сверкание медалей! В этом было что-то волшебно сказочное. Себе Конь нацепил целый иконостас орденов, на пространстве от шеи до паха. И стал называться не просто Конём, а Генеральным Конём.
Совсем состарившись, Генеральный Конь утратил ораторское искусство, ибо при пережевывании одних и тех же словес растерял зубы и даже подвывихнул челюсть. Впадая в маразм, он стал зачитывать речи по бумажкам (которые ему подсовывали коварные козлы), где текст специально был написан мелкими неразборчивыми буковками. Поэтому вместо «товарищи» Генеральный Конь читал «товар и щи», заместо «труд» – «труп», а возглас «ура Двору!» звучал как «дрова вору!» При этом Конь от натуги и старания густо пускал ветры. Животные морщились и втихаря подсмеивались. Но ржать открыто не смели даже кони, ближайшие приятели Генерального Коня.
Генерального стали усиленно пичкать травяными снадобьями, мазать разнообразными целебными мазями и кормить маточным молочком пчелиных нектаров, собираемых с разноцветья заповедных лугов. Но это не помогло. Конь сдох.
Неблагодарный двор тут же с непонятной радостью вздохнул и подумал с надеждой: «Ну, таперича начнётся что-нибудь нескучное!»
И точно – началось. Генеральным Руководителем оказался Старый Индюк. Он так раздувался от начальственной гордости, что вскоре не выдержал и помер от натуги. Его сменил Другой Старый Индюк, похожий на первого как близнец. Он тоже сильно надувался и поэтому тоже быстро окочурился.
Животные сообразили, что старение живого организма предрасполагает к смертельному исходу, а высокая должность ускоряет слияние обоих процессов. Поэтому выдвинули в начальство еще не старого Сторожевого Пса, усердно охранявшего Двор от происков забугорных волков и тигров.
Сторожевой Пёс был не брехлив, надёжен и строг. Первым делом он взялся наводить порядок. А то ведь все совсем разболтались: коты разворовывали остатки кухонных припасов, петухи забывали кукарекать по утрам, кролики уклонялись от исполнения супружеских обязанностей, лошади без толку слонялись по кругу, козлы и бараны бодались целый день, а свиньи сожрали кусок забора.
Пёс грозно рявкнул и затем громко гавкнул, призывая товарищей к соблюдению законности и порядка. Животные тут же выстроились в шеренги и стали маршировать по Двору, как по плацу, чеканя шаг. А Пёс командовал: «Ать-два! Ать-два! Левой! Левой!» Этот левый марш пришелся всем по душе. Он дисциплинировал, объединял и давал правильное направление. Тот, кто пытался шагать правой ногой или правой лапой, рисковал попасть в кутузку. Сторожевой Пёс недвусмысленно напомнил животным о полузабытых временах всеобщего дружного трудового порыва под мудрым строгим взором Горного Козла.
К сожалению, произведенный рявк с громким гавком подорвал силы Пса. Он заболел и слёг. Дворовые облегченно вздохнули. Пёс долго болел, изо всех сил тянулся к жизни, но всё равно умер.
Нужен был новый руководитель. Но больше в начальники никто не хотел идти. Все подумали, что на начальство напал какой-то мор из-за некоего опасного вируса свинского начальственного типа. Но ведь кто-то должен руководить!
И тогда руководителем назначили Горбатого Осла. Кто назначил и почему, не понятно. Случилось это неожиданно и даже непредсказуемо. Вроде бы никто Осла в начальники не выбирал. Выбрать Осла! До такой глупости даже бараны с овцами не могли бы додуматься. Но в один прекрасный день животные с изумлением узнали, что именно Осёл будет теперь по-новому решать их дальнейшую бесперспективную судьбу.
Осёл был совсем еще не старый, а довольно-таки моложавый. На лбу у него красовалась большая кляксообразная отметина – клеймо, которое досталось ему от природы – чтобы все видели, что он не простой осёл, а особенный. А он действительно был особенным: наипервейшим ослом из всех ослов. В молодости Горбатый Осёл мечтал стать комбайнером. Но за ослиные мозги был к комбайну не допущен. И даже трактор ему не доверили. А то вдруг, не дай бог, загубит технику или сам под борону угодит. Зато был призван в руководители. Чтобы руководить, мозги не обязательны; но нужны упрямство, упорство и усердие – истинно ослиные качества.
Осёл, как и Конь, очень любил речи толкать. Но – на свой манер: «И-я! Перевосстановление. Я-и! Переустроение. И-я! Переобновление. Я-и! Переосмысление». Нравилось ему словотворчество с приставкой «пере». Он был уверен, что «пере» означает «сверх», т. е. супер. Его супер-словоизвержение звучало модно, современно и даже немного по западному. Забугорные волки с тиграми стали этим Ослом коварно восхищаться.
Осёл был женат на Пони. Она была умней мужа ровно настолько, чтоб он её обожал и беспрекословно слушался. Пони была игрива, смазлива и болтлива, причем, с претензией на высшее кулинарно-политическое образование. Поскольку её имя было Рая, то Осел решил устроить во Дворе райскую жизнь. Услыхав обещание о райской жизни, животные офонарели от восторга, перестроились в новые колонны и толпой ринулись по направлению к новой жизни.
Жизнь Пони с Ослом реально стала райской. Они оба вообще перестали работать и ударились в вояжи по забугорным магазинам. Вернувшись, они целыми днями красовались перед зеркалом, рассматривая на себе модные наряды. Горбатый дарил жене конфеты, вплетал в её гриву и хвост разноцветные ленточки и зачарованно любовался на её белозубо ослепительную лошадиную улыбку.
А вот у всех других животных жизнь не захотела быть райской. Наоборот. Урожай не уродился, закрома запасов сгрызли мыши, амбары опустели. Вследствие этого куры перестали нестись, у коров пропало молоко, лошади поразбежались, козлы и бараны стали бодать всех подряд, собаки начали вовсю кусаться, а коты наловчились воровать с кухни сметану, которая тут же быстро закончилась. Вскоре жрать стало совсем нечего и во Дворе начался большой пост, хотя все дворовые были поголовно атеисты. Животные отощали и запаршивели.
Тут приключилась ещё беда: рванул склад ядрёного ракетного топлива. Это произошло из-за рассеянности голодного Учёного Кота, который вместо дров сунул в дворовой отопительный котёл коробку с фейерверком. А поскольку котёл находился рядом со складом, произошла детонация. Взрывом были разрушены и склад, и котёл. Начался пожар.
Осёл от испуга сперва сделал вид, что ничего не произошло. Но потом сообразил, что умалчивать о взрыве – слишком глупо, даже для осла. Поэтому он взобрался на помост и заверил дворовых: «Спокойствие! Всё под контролем!» Но никто ему не поверил, ибо огонь стал уже охватывать амбары, сараи и другие постройки. Тушить было нечем, так как водопроводная система давно сгнила, а ручьи и лужи пересохли. Было принято решение тушить естественным способом. Животные стали усердно мочиться в огонь. И эта бесстрашная акция спасла Двор.
Осёл привычно влез на помост и крикнул: «И я! Ур-р-я-я!». Но дворовые негодующе возразили: «А ты то тут причём, ослиная башка!? Мы сами справились. А ты даже пустить свою струю на огонь не решился, только от страха обмочился. Трус!»
Обиделся Осёл, взбрыкнул задом и поскакал вмесите с Пони на юг – отдохнуть от обитателей Двора и бесконечных забот. Вместо себя он оставил заместителем Ишака, шепнув ему что-то на ушко.
И тут произошло нечто удивительное. Ишак, ошалев от власти, почувствовал себя вершителем судеб и Генеральным Генералиссимусом. Он захотел любой ценой спасти Двор от очередных перемен, явно и грозно назревавших. Поскольку у Ишака от бурного волнения тряслись поджилки, он приказал братьям-ишакам поддержать его власть силовыми актами: ввести бронетранспортёры, пальнуть из навозно-баллистических ракет и десантировать на Двор муравьиные полки специального назначения.
Когда всё было исполнено (с неимоверным стальным грохотом и бронебойным скрежетанием), Ишак, дрожа от страха и собственной смелости, залез на помост и прокричал: «Объявляется чрезвычайное происшествие! Двор в опасности! Все на борьбу! Да здравствует Комитет по спасению!»
Животные попервоначалу перепугались до смерти. Но потом, малость поуспокоившись, стали задавать вопросы: «А что случилось-то? Против кого будем воевать? Кто в Комитете главный – Горбатый или ты? Ты не самозванец ли? А когда дадут боекомплект? Хотелось бы – гранаты и миномёты!»
Ишак стал мучительно туго соображать, что бы этакое вразумительное ответить. Но не придумал и замер в ступоре. Не дождавшись ответа, дворовые жители стали вооружаться самостоятельно: кто схватился за дубину, кто за косу, кто за вилы, кто за серп с молотом.
Ишак вдруг очнулся и приказал полковнику Муравью разбрызгивать отравляющую жидкость. Муравьи, оккупировав Двор, начали брызгать во все стороны. От этого животные обозлились и стали яростно давить оккупантов лапами, копытами и даже задами, приговаривая: «Это вам – за применение боевых отравляющих веществ! Это вам – за болезненные укусы! А это вам – за нападение на наш прекрасный Двор!» Быстро расправившись с вооруженным противником, они накинулись на невооруженных ишаков, побивая тех камнями.
Ишаки от такого оборота дел перетрухнули и спрятались под помост. Но не тут то было! Дворовые выволокли их за шкирку и задали хорошую взбучку.
Особенно отличился в отпоре Комитету огромный мощный хряк Боров. Он раздавал увесистые тумаки направо, налево и кругом. Боров был силен, как лесной кабан, нахрапист, хитер, самоуверен, натренирован и импозантен. Поэтому метил в хозяева. Хотя сам был из простых, из свиней.
В свое время, когда Боров при Горбатом Осле не вовремя залез на помост и сдуру дерзко хрюкнул, то был осмеян – ржанием коней, гоготом гусей и даже блеянием баранов. Боров тогда прикинулся больным, свалив ответственность за свой наглый всхрюк на похмельную голову. И был великодушно прощен. Но для острастки был всё же с головы до ножек облит помоями. Такое оскорбление Боров стерпел кое-как, скрипя зубами и затаив свирепую обиду. Он умел, когда надо, на время обуздать свой зверский норов. Когда же Боров на что-нибудь решался, то чурался сомнений и размышлений, чем походил на козлов, а поэтому смог легко заручиться их поддержкой.
Хряк Боров влез на картофелеуборочный комбайн, как на танк, и крикнул: «Долой ишаков и ослов! Да здравствует свободная эксплуатация и новый порядок! Даешь, понимаешь, законную демонократию!»
Животные услышали звучное красивое слово «эксплуатация». Они давным-давно его не слыхали и поэтому забыли, что оно – синоним слова «ярмо». Их порадовало, что эта самая «плуатация» будет свободной, новой и порядочной. Еще они услышали – «демократия». Это слово было совсем ново и потому особенно привлекательно. Тем более, что будет охраняться законом. Толпа восторженно ответила Борову громогласным троекратным «ура!» и возгласами «да здравствует!» и «даёшь!»
Во главе Двора оказались свиньи, возглавляемые боровами, хряками и каплунами. Политическим предводителем стал хряк Боров, а экономическим – свин Даргай, который был самым толстым среди жирных. Оба провозгласили, что жить надо по-новому – по свински, а ещё лучше – по волчьи, на забугорный лад, и тогда, посередь конкуренции неограниченных свобод и рыночных состязаний, наступит полное всеобщее изобилие.
Началась радостная свинская жизнь. Каждый имел право ухватить себе жирный кусок общественного пирога. Хряк Боров был щедр: «Берите столько, сколько сможете унести! Забирайте всё, мне не жалко!» Возник ажиотаж расхищения общедворовой собственности. Каждый тащил себе нужное и ненужное, при этом яростно ссорясь, выхватывая у других и даже вступая в драку. Боролись за каждый колосок, за каждую корочку хлеба, за каждый глоток воды. Растащили по своим отдельным углам и закуткам все грабли, лопаты и даже веники.
Львиную долю отхватили себе свиньи (львы жили за бугром, а посему не имели права участвовать в дележе дворовой собственности). Пользуясь услугами ловкого Рыжего Кота по имени Байсуч и прикрываясь им, как шапкой-невидимкой, свиньи шустро приватизировали себе в собственность не только корыта и лужи, но также луг, пашню, речку, сенокосилку, тракторный парк, электростанцию, все дворовые постройки (включая Хозяйский Дом) и даже забор.
Теперь каждый, кто хотел пастись на лугу, был обязан платить свиньям дань. Каждый, кто собирался искупаться в речке или луже, должен был заплатить налог. Каждый, кто включал лампочку в коровнике или сарае, попадал в долговую кабалу.
Свиньи приказали называть себя не товарищами, а господами. «Хряк Гусю не товарищ, а господин», – такой транспарант появился однажды над огороженным загоном гусей.
Некоторые животные возмутились: «А почему только свиньи стали господами?! Мы тоже хотим!»
«Объявляю отныне господами всех!» – тут же милостиво отреагировал Боров. Резво подпрыгнув, он повернулся к толпе задом и заторопился скорей к большому корыту, опасаясь как бы сородичи, радостно хрюкая, не слопали без него весь питательный корм.
Стали все дворовые называться господами. Общались друг с другом примерно так: «Госпожа Свинья! Как Вам не противно кушать картофельную шелуху!» – «А Вам, госпожа Курица, не зазорно ли ковыряться в г@вне?» «Господин Конь! Почему Вы всё время ржёте, как мерин!?» – «Не гоготать же мне, госпожа Гусыня, как Вы!»
Многим животным не понравились свинские порядки. Они вспомнили те сытно-скучные времена, когда за главного был Конь Леонид. Теперь стало казаться, что тогда было гораздо лучше. Хотелось той же стабильности и защищенности. Но вокруг процветали вакханалия и разбой. Начался неуправляемый массовый бандитизм, сопровождающийся поножовщиной, кровопусканием и отстрелом. По ночам Двор вообще становился похож на скотобойню.
Кроме того, возник голод. О былом вынужденном большом посте (при Горбатом Осле) дворовые вспоминали с умилением. Кони, козлы, овцы, бараны и другие травоядные выживали кое-как, питаясь лебедой и крапивой. Пернатым стало совсем невмоготу: во Дворе не осталось ни единого зёрнышка, даже в навозе. Куры клевали собственные какашки, утки и гуси пытались вырыть из земли червяков, но из-за засухи червяки были дохлые и тухлые.
Вскоре многие животные стали недовольны чрезвычайно. Они воинственно построились в колонну, развернули транспаранты с надписью «Хотим взад!» и двинулись к помосту, чтобы устроить митинг несогласных.
Но Боров с Даргаем не дремали. Оказалось, что Даргай заранее собственноручно прикормил целую армию лебедей. Боров попросил Генерала Лебедя защитить народившуюся свободу от её душителей, среди которых особенно нагло вели себя гуси и утки – исконные враги лебедей. Генерал Лебедь крякнул афоризм: «Беспорядок – это одна из форм хорошо организованного порядка». И руководимые им бронесеялки дали прицельный залп импортным шрапнельным горохом по митингующим. Перепуганные утки и гуси тут же с кряканьем и гоготом разлетелись кто куда. Остальные животные разбежались.
Хряк Боров вообще обожал силовые методы воздействия. Когда Свин Зюзя, решивший, что имеет не меньше прав на руководство, подговорил Серого Кролика и Учёного Мула оказать сопротивление и засел вместе с ними в засаде в Хозяйском Доме, Боров сразу отверг идею о нудных переговорах и приказал своим соратникам дать залп по Хозяйскому Дому гнилыми помидорами, тухлыми яйцами и дихлофосными баллончиками. Сопротивленцы оказались изрядно помяты и побиты. Они униженно сдались на милость победителя. И ещё долго не могли отмыться от неприятной вони.
Торжествуя победу, Боров танцевал на помосте в присядку, а его свинская команда визжала от восторга и пускала в небо победный фейерверк.
Но далеко не все животные были обрадованы случившимися событиями. Они стали требовать от Борова соблюдения обещанного: демократии, свободы, законности и порядка. Боров, посовещавшись с семьей и соратниками, согласился провести выборы. «Пусть выберут самого лучшего, то есть меня!», – воскликнул он на очередном митинге.
Состоялись выборы. Это удивительное священнодейство случилось во Дворе, по сути дела, впервые. Раньше животные просто соглашались с тем, что им назначали руководителей. А теперь, оказалось, можно было их выбирать, причем, из самих себя. Это было ново, необычно и волнующе. Каждый заходил в деревянный сортир (наспех приспособленный для голосования), отрывал кусочек красной или белой бумажки с гвоздя и кидал этот бюллетень вниз, в чёрную дыру.
Когда все проголосовали, начался подсчет. Красных и белых бумажек оказалось в итоге ровно поровну: сколько было заготовлено бюллетеней, столько и насчитали при подсчёте. Животные стали чесать репу, размышляя о превратностях демократического выбора.
Хряк Боров решительно опроверг эти упаднические размышления: «Я победил! Ура!» Свин Зюзя недоуменно всхрюкнул: «То есть как!?» Боров заявил: «А так! Победил! И всё тут, понимаешь ли! Баста! А ежели ты будешь сейчас возмущенно визжать, то прикажу сделать из тебя курско-рязанский шпиг! Хочешь пойти на сало?» Свиные глазки Зюзи трусливо забегали. Он долго молчал, надеясь, что кто-нибудь вступится за попранную справедливость. Но никто не вступился. И Зюзя, жалко хрюкнув, понурил голову и поплёлся в дальний угол свинарника, откуда продолжил возмущенно (но тихонечко!) похрюкивать и повизгивать.
Боров и его семейная команда отпраздновали победу на широкую ногу. Состоялись праздничные гулянья, громкие салюты, концерты хорового подхрюкивания, а также торжественные банкеты с шампанским и самогоном. Наступило всеобщее веселье и безделье.
Когда через какое-то время животные протрезвели и опомнились, наступило тяжкое похмелье. Оказалось, что все запасы сожраты и выпиты, а новых источников питания не обнаруживается.
Боров с командой, опохмелившись, придумали блестящий выход из сложившейся ситуации и проинформировали голодающих животных, что забугорные волки и мериканские тигры обещают помочь в беде: дают в кредит сено и солому. Животные подумали, что «в кредит» это даром, и поэтому сильно обрадовались. Всё равно больше радоваться было уже нечему.
Вскоре во Двор стали захаживать волки и тигры. Они вели себя по хозяйски, скалили клыки и норовили резко уменьшить численность козлов, баранов и других обитателей Двора. С каждым днём становилось хуже и хуже: поголовье резко сокращалось, кредитные долги возрастали, беспредел процветал, разбой достиг апогея. А когда волки и тигры принялись за свиней, Боров осознал, что дело принимает опасный оборот. Поджилки у него затряслись, сердечко затрепетало, ножки ослабли, и он упал без чувств, чуть не окочурившись.
Соратники срочно реанимировали Борова, привели его в чувство и дали пожевать солёненький огурчик. «Что будем делать? Может, пора удирать со Двора?» – тревожно спросили они его. Тот, напрягши все пропитые извилины, принял решение: «Ухожу в отставку!» «Как!? Ой!» – испугались соратники, понимая, что с уходом Борова их самих за содеянное никто по шерстке не погладит. Нужно было срочно найти кого-то вместо Борова, того, кто смог бы справиться и с возмущенными дворовыми, и с обнаглевшими волками-тиграми. Ясное дело, это не сможет сделать простой обитатель Двора. Тут требовалось не дворовое животное. Тут нужен был зверь. Но такой, чтоб все приняли его за своего.
И такой зверь нашелся! Это был хитрый Енот Полоскун, который много лет жил по соседству с волками в соседнем лесу. Хитрый Енот был работником двойного невидимого фронта. Он дружил с волками, держал дипломатический нейтралитет с тиграми и регулярно осведомлял хозяев Двора о настроениях среди хищников. Сам он не был хищником. Но хорошо знал их повадки, достоинства и слабости. Енот Полоскун был крепок, боевит, энергичен, сообразителен, многозначителен, обаятелен и умел артистично полоскать мозги себе и окружающим.
Хряк Боров удалился на заслуженный отдых, сделавши своим преемником Енота. Тот первым делом объявил, забравшись на помост, что заслуги Борова перед Двором столь неоценимы, что никто не имеет права не только плохое слово вслед ему мяукнуть, кукарекнуть или хрюкнуть, но даже наоборот: каждый обязан оказывать Борову и его семье всяческие почести и кормить их до отвала бесплатно и во веки веков.
«Негоже лесному зверю нами руководить!» – встревожено закричали некоторые животные насчет Енота. Но другие им возразили: «Енот Полоскун очень хозяйственный, он не хищник и вообще почти ручной. Смотрите, какой симпатичный!» – «Ладно, пусть будет», – добродушно согласились встревоженные и перестали тревожиться.
Енот первым делом попытался навести порядок и обеспечить бесперебойное калорийное питание дворовых хозяев и своей свиты. Он выстроил из свиты гигантскую административно-управленческую вертикаль. Договорился с волками и тиграми о регулярных поставках из-за бугра овса и пшеницы в обмен на мясо крупного и мелкого рогатого скота. И пригрозил собственноручно мочить в сортире всех мелких воришек, крупных конокрадов и неумелых казнокрадов.
И, о чудо! Разоренный Двор постепенно стал возрождаться, хотя не везде, а местами: в основном – в Хозяйском Доме и ближайших окрестностях. Особенно разжирели свиньи. Они прибрали к своим рыльцам всё, что только можно прибрать, включая земные недра, моря-океаны и даже небо. Обзавелись пикантными козочками и кошечками, понастроили себе кучу шикарных дворцов, официально называемых хижинами, и заняли ключевые должности в харч-распределителе. Козлам тоже кое-что досталось, но это были в основном жалкие объедки с обильного свинского стола.
Что же касается других жителей Двора, то их существование было просто существованием, причём, в состоянии постоянного ожидания чего-нибудь. Кушали они что придётся. Жили, как придётся. И батрачили на кого придётся.
Енот Полоскун с утра до вечера полоскал им мозги обещаньями и завереньями о грядущей светлой жизни. Енот был убедителен и артистичен. В отличие от своих предшественников, он не чурался спуститься с высокого помоста на матушку-землю. Он демократично жал лапы псам, нырял в самую глубокую лужу вместе с хрюшками, целовал в нос новорожденных котят и совместно с кроликами бодро отстукивал на барабане «Гимн мериканских тигров». Кроме того, Енот демонстрировал чудеса показательного трудового энтузиазма. Например, он собственноручно доил коров, поил лошадей и кормил козлов. Особенно виртуозен он был в стрижке овец и баранов. С некоторых он даже снимал шкуру, но делал это так умело и ловко, что они даже не блеяли. А оставшиеся в своих шкурах были жутко довольны, что с них самих снята только шерсть.
Енот был вездесущ и неутомим. То он открывал спортивные состязания по дворовому тыквенному футболу или капустному регби, то самолично забивал гвозди в разваливающийся коровник, то давал ценные указания по ремонту сломанного картофелеуборочного комбайна. Таким прилежным хозяином, как Енот, можно было гордиться, гордиться и гордиться.
И животные гордились. Они даже забыли, что он зверь и стали именовать его «наш дворовый Полоскун».
Шли годы. Но жизнь животных счастьем не изобиловала. Процветали мздосвинство, куррупция, козлокрадство, кошечкотуция, кроликоразведение, домжевание, бараноблеяние и шкуроснимание. Многие животные стали чувствовать, что правление Енота явно затянулось. Кроме того, им надоело видеть много лет на помосте одну и ту же морду. Им вообще перманентно хотелось перемен. Поэтому пришлось объявить выборы.
Енот был демократичен и вовсе не настаивал на том, чтобы выбирать хозяина только из своей собственной однозначной кандидатуры. Он привёл из леса своего приятеля Медведя и объявил: «Вот кто будет Ваш новый хозяин! Выбирайте!» – «Так ведь он же хищник!» – в испуге воскликнули животные. «Ну, какой же он хищник?! Медведь – означает ведать мёд. Он мёдом питается. Посмотрите, какой он милый и смирный», – покровительственно улыбнулся Енот. В доказательство Енот попросил Медведя станцевать вальс. Медведь станцевал. Енот попросил его поклониться. Медведь поклонился. «Да, не так страшен Медведь, как его малюют», – решили животные. И единогласно проголосовали за этого зверя.
И действительно, Медведь вёл себя как ручной (по отношению к Еноту). Енот сначала водил его на поводке, а потом (когда все убедились в миролюбивом характере нового Хозяина) торжественно снял поводок. Зверюга, почувствовав себя, наконец, совсем свободным, взобрался на помост, приосанился, вытаращил глаза и грозно рявкнул.
Животные с перепугу чуть не разбежались со Двора. Но Енот вовремя их остановил: «Эй! Куда?! Если за бугор, то ведь там волки и тигры!» «И верно: бежать-то некуда», – осознали животные и стали приспосабливаться к медвежьему характеру. И приспособились. Иногда он порявкивал на них и грозно махал когтистой лапой, но они к этому привыкли и даже зауважали его за внушительные звериные повадки.
Особенно грозно он рычал на мелких хищников, рыскавших вокруг Двора. И не только рычал. Когда был не в настроении, мог решительно выйти за забор и задать трёпку какому-нибудь зарвавшемуся шакалу. И однажды он даже захватил часть шакальей территории, объявив её собственностью Двора. Шакал Шакашвил долго выл, истерично жевал собственный хвост и жалобно взывал к помощи мериканских тигров. Тигры высадили на шакалью территорию свой десант, демонстративно угрожая Двору. Медведь в ответ заявил, что готов шарахнуть по ним навозно-баллистическими ракетами, начиненными вирусом дворового гриппа. Тигры тут же отозвали свой десант назад. Проявленный патриотизм сыскал Медведю изрядное почтение со стороны животных.
Медведь грозно грозил врагам, но при этом не забывал сохранять с ними взаимовыгодные товарно-рыночные партнерские отношения. Он расширил бесперебойные поставки для волков и тигров дешевого дворового мяса (кроме мяса поставлять за бугор было нечего, ибо всё реальное дворовое сельскохозяйственное производство было давным давно похерено), вследствие чего заручился их безоговорочной поддержкой. В обмен волки и тигры обещали не нападать на Двор.
Медведь прекрасно понимал, чего стоят их обещания. Поэтому он принял меры предосторожности: было проведено умное инновационное нано-перевооружение. Правда, при этом армию пришлось многократно сократить, т. к. палок, дубинок и рогаток на всех армейских не хватило. Финансовые средства, вкладываемые в оборону, сильно разворовывались. Поскольку так и не удалось установить – кем разворовывались, решено было резко увеличить оборонные расходы, тем самым сделав поправку на неизбежное казнокрадство.
Медведь объявил казнокрадству войну (он вообще был довольно воинственен). Ему не нравилось, что слишком часто жратва и прочие жизненные блага растаскиваются не им самим, не Енотом, не свиньями, а какими-то вонючими козлами. Медведь пригрозил козлам, что сдерет с каждого три шкуры. Козлы перепугались и стали с ним делиться, причем, на законном основании. Были подписаны соответствующие меморандумы. На этом борьба с казнокрадством была успешно завершена.
Медведь очень любил играть с Енотом в чехарду под названием «Стань Хозяином». Они резво перепрыгивали друг через дружку, весело смеясь и резвясь, как дети. Когда Енот прыгал через своего друга, то на время становился Хозяином Двора. Затем Медведь перепрыгивал через друга. И тогда сам становился Хозяином. Получалось, что во Дворе как бы сразу два Хозяина. И оба умели умно пошутить. И это было прекрасно. Ведь, как известно, одна голова – хорошо, а две головы – лучше.
Медведь с Енотом дружили с утра до вечера. Они вместе играли в бадминтон, поддавки и выборы. Зимой они весело катались на салазках с горки, лепили пластилинового снеговика и азартно прыгали с водонапорной башни головой в сугроб. Летом они собирали букеты цветов, позировали перед своим отражением в лужах и ездили в горный Курщавель собирать щавель и ощипывать упитанных забугорных кур, с целью приобретения дешевых куриных окорочков. А однажды они прогарцевали вдвоём верхом на кукурузоуборочном комбайне! Как же радовали оба друга своей крепкой дружбой всех обитателей Двора!
Во время выборов они задабривали животных подачками с хозяйского стола. Животным нравилось, что в такие дни про них не забывают. И как-то раз они с наивной надеждой спросили, нельзя ли сделать выборы каждодневными или хотя бы ежегодными. Но Медведь заявил, что так наступит полное разорение дворовой казне. А казну надо беречь. Выборы – занятие слишком затратное. И приказал делать выборы наоборот пореже – раз в шесть лет.
Квартет недовольных животных (свин Зюзя, хряк Жирик, каплун Я-Блинский и суслик Мирный) пытался сыграть протестный концерт против енот-медведского дуэта, но меж четырьмя вдохновенными музыкантами не было согласия. И как они ни менялись местами и инструментами, всё равно звучала одна и та же жуткая какофония.
Енот с Медведем, поддерживаемые хомяком по прозвищу Грызун, заглушили конкурентов барабанным боем. Грохот и шум стояли во Дворе немалые.
Животные заткнули себе уши и приуныли. Но смирились. А что делать? Не выбирать же себе других хозяев. Вдруг к власти опять придут козлы?
Визит Президента
«Студенческие стипендии в России с 1 сентября 2011 года будут увеличены на 9 %» (из несбывшихся обещаний В.В.П.)
Ушел я с работы на два часа пораньше (поработав без обеда) и отправился на рыбалку (очень удобно, когда от работы до дома 10 минут пешком и от дома до речки – столько же). Только из дома вышел, а навстречу – знакомый электрик с радостной вестью: «Скоро к нам пожалует с визитом сам Президент Путин!» – «Скоро это когда? И куда это к нам? А разве он уже снова Президент?» – «К нам, в Пущино! А вот когда… Может, хоть сегодня, кто ж его знает! Путин он и есть Путин, считай, Президент» – «Тогда Медведев кто?» – «Генеральный секретарь!» – «И откуда ж Вам всё так доподлинно известно?» – «Да у меня зять работает в офисе управделами Путина». Тут я понял, что ирония не уместна и осознал, почему этот электрик всегда трезв и вхож во все кабинеты местной администрации.
Раскланялся я с ним и двинулся дальше, на речку, на ближайший пляж, на его дальний край. Пришел на берег, три удочки «на стук» забросил, а заодно бодренько искупался и лёг погреться на песочек. Загораю понемногу, книжку анекдотов почитываю. Народу – никого (как никак нынче самый конец августа). Тишина и красота. Хорошо! Вот только рыба, зараза, не клюёт: ни на геркулес, ни на горох, ни на сало, ни даже на червя. Видимо, у неё сегодня пост. Через пару часиков заскучал я и даже задремал.
Вдруг вижу: на пляж толпа народу человек полсотни вваливается. Толпа не простая, а вся при параде, в стильных пиджаках и при галстуках. В толпе – весь местный административный бомонд, включая мэра и его замов. А во главе толпы – кто? Не может быть! Ну, точно! В демократическом спортивном синем костюмчике и белых кроссовках – Путин, собственной персоной. Ни фига себе! А вокруг снуют журналисты, фоторепортеры и прочие любители информации. Фотографируют и интервьюируют. Толпа вдоль берега движется, причем, в мою сторону. Вот незадача! Места им мало что ли? Сейчас своим галдёжным шумом всю рыбу распугают.
Подходят они, берут меня в кольцо. Путин спрашивает, эдак по-свойски: «Есть рыба?» – «В реке есть», – отвечаю. «Х-м-м…», – сдержанно усмехается он. И вслед за ним все понимающе улыбаются. «Ленинградские катушки – это ж прошлый век!» – резонно замечает он, указывая на удочки. «Так ведь современная катушка тянет на полторы тысячи рублей. А зарплата у научных сотрудников сами знаете, какая», – вздыхаю я. «Подарить ему пять импортных катушек!», – щедрым тоном восклицает Путин, обращаясь к своей свите и кивая в мою сторону. И тут же поправляется: «Нет, пожалуй, пять ни к чему; удочки ведь три. Значит, три катушки». А я возьми и брякни: «Да не нужны мне Ваши катушки!» Путин переспрашивает строгим голосом: «Что значит не нужны?» Тут меня малость занесло: «Вы мне, Владимир Владимирович, лучше со студентами помогите. Университет у нас в Пущино в этом году закрыли из-за нехватки студентов, магистрантов и аспирантов. Беда у нас со студентами и молодыми кадрами. Просто беда. В лабораториях работать стало некому». – «Значит, отсталый был Университет. Правильно его закрыли», – уверенно констатирует Путин. «Конечно, отсталый: стипендия мизерная, причем, как у всех российских студентов. Вот молодежь в науку и не идёт», – отвечаю уныло. «Так мы ж только недавно прибавили стипендию!», – уверенно заявляет Президент. «Эта прибавка лишь инфляцию покрывает», – говорю я упрямо. «Ничего подобного. Инфляция в стране у нас всего 8 %, а стипендию мы прибавили на целых 9 %», – гордо восклицает Президент. «Ага, теперь стипендия не полторы тысячи рублей, а одна тысяча шестьсот пятьдесят», – упираю я на смешные цифры. «А Вы знаете, что в демократических странах не студентам дают стипендию, а сами они платят за своё обучение? И это правильно: у них повышается ответственность. И всякие раздолбаи, не желающие учиться, отсеиваются. Тем более что мы все деньги направили куда надо – в Сколково, на строительство наукограда нового типа. Поэтому российская наука скоро станет мировым лидером», – оптимистично резюмирует Путин.
Хотел было я ему многое на это возразить, но он уже развернулся и бодро двинулся на выход, сопровождаемый свитой и толпой. Вот такой у нас оптимистичный Президент, тьфу, то бишь Премьер. Только не странно ли: у него всё везде отлично, а у нас кругом – беда, беда, беда…
Когда я проснулся и поднялся с песка, то удивился: какой странный сон! А жаль, что Путин сюда на берег реально не приходил. Я бы ему еще покрепче, чем во сне, чего-нибудь сказал… Вздохнул я, собрал свои удочки и поплёлся домой.
P.S. Это мой реальный сон от 30 августа 2011.
Новый формат 23 февраля
23 февраля 2011 года в КДЦ «Молодость» состоялся праздничный концерт, посвященный Дню Защитника Отечества.
Сначала под тожественные звуки военного гимна на сцену выскочил ансамбль 17-летних девиц в ярких платьях со смелыми разрезами на платьях от ног до ушей. Вволю попрыгав, покувыркавшись и щедро продемонстрировав голые ляжки и попки в черных трусиках, танцовщицы под бурные овации удалились за кулисы.
Далее выпорхнули 7-летние девчушки, сперва в костюмах «а-ля-рюс плюс чебурашка», под народные частушки, а затем – в кокошниках, под фонограмму военного марша.
Затем в концерте принял участие некий жеманный певец, весь обтянутый в коричневую блестящую кожу. Он спел про голубой снег, на котором лежали солдаты; вокруг солдат летали снегири; а когда всех солдат поубивали, то снегири налетели на убитых и нежно облепили их. Кровь солдатская – вроде как красные снегири. Супер-поэтично, не правда ли?
Далее выступало несколько изрядно немолодых певичек традиционной городской концертной «обоймы». Они с энтузиазмом исполнили в духе «караоке по пущински» энное количество общеизвестных популярных хитов про побывку моряка, светлую горницу и прочее.
И – вновь на сцене ансамбль полуголых девиц, на этот раз в других платьях, с еще более смелыми разрезами и теперь уже в белых трусиках. Фонограммой служила трогательная песня про ветеранов. Не знаю, как отреагировали на девиц ветераны (кстати, их в зале было очень мало; видимо, позабыли пригласить), но юные защитники Отечества (тоже немногочисленные) радостно плотоядно ухмылялись.
Затем вышла тощая девица, тоже вся обтянутая кожей, и с замиранием и старанием спела пару песенок про несчастную любовь.
Только когда на сцену вышел ансамбль «Серебряный дождь» (бывшие воины-афганцы) и профессионально мощно бухнул пару военных песен, стало ясно, что всё-таки сегодня – День Защитника Отечества, а не шабаш или кабак. Когда этот ансамбль пел газмановскую «Господа офицеры», зал встал, хотя вроде это ведь пока не гимн России. Музыка высокая, сильная, слов нет. Но со словами в ней – заковыка: в армии нет такого обращения «господин офицер», не прижилось это нововведение. Если же Газманов имел ввиду белогвардейских офицеров (тех, кто хотел вернуть страну к монархии, к своему господству, тех, кто в гражданскую войну карал и вешал рабочих и крестьян), то не позорно ли такое сочинять и исполнять?
Апофеозом финала концерта был всё тот же танцевальный ансамбль полуголых девиц. Они, теперь уже в более строгих платьях, вновь резво задирали ножки, в такт ритма натужно-наглых слов фонограммы «Великая страна – Единая Россия», прославляющей партию единососов.
Во-первых, единым был Советский Союз, который был развален теми, кто на обломках КПСС сотворил свою новую державно-буржуазную партию. Россия нынче отнюдь не едина, а расколота на буржуев-олигархов и пролетариев, включая нищую интеллигенцию. Во-вторых, партия «Единая Россия» настолько коррумпирована, на столько себя дискредитировала, что хвалебные песни ничего, кроме отвращения, не должны были бы вызвать. Тем не менее, концерт прошел «на ура». Публика осталась весьма довольна.
Можно предположить, что на 9 мая под фонограмму «День Победы» несколькими ансамблями девиц будет устроен праздничный показательный танцевальный стриптиз. А если ещё под «Землянку» или «Смуглянку» выпустить на сцену жонглеров в трико, а под «Марш Славянки» – обнаженное руководство местной «Единой России» в стрингах да дать им поразмахивать знамёнами с криками Да здравствует! и «Всё путём!», то аншлаг обеспечен.
Спасибо партии!
Недавно выступал я с бардовским концертом в одном из клубов в нашем городке. И вдруг через полчаса, когда я приступил к блоку сатиры и спел две острые политические песенки, пропал звук, причем, в обоих микрофонах – и голосовом, и гитарном.
Поскольку звукооператор ещё в самом начале куда-то испарился, то пришлось мне без усилков и микрофонов дальше петь «в живую». Публика одобрила: «Так даже лучше!» По окончании выступления я принёс извинения за накладки с аппаратурой. «Да не надо извиняться! Это же администраторша звук вырубила!», – объяснили мне люди. А я-то не заметил, что во время выступления в полутёмный зал тихонько вошла администратор и направилась к аппаратуре, стоящей в углу.
Оказывается, она выполнила прямое распоряжение мэра и председателя регионального отделения партии «Единая Россия», сидевших в соседнем зале и через открытую дверь прекрасно слышавших мои песнопения. Причем, мэровская компания из шести собутыльников была, как выяснилось, изрядно под шафе.
Прошло несколько дней. Пиар случался колоссальный. По городку поползли слухи, что мне вообще не дали выступать и записали в новые диссиденты.
И вот иду я как-то по улице и вижу: навстречу мэр идёт, гуляет и ручкой мне машет. Я ему тоже помахал. Он радостно подходит, здоровается, с энтузиазмом жмёт мне руку и, лучезарно улыбаясь, говорит: «Как я рад снова Вас видеть!» На меня тут сомнение напало: может, он мне вовсе не пытался кислород перекрыть? Может, действительно просто случился сбой аппаратуры? Говорю в ответ: «Я тоже рад Вас видеть. Только, прошу прощения, не пойму, почему на моём концерте вдруг звук вырубился…» А мэр, ещё шире улыбаясь, резко разворачивается и деловито уходит, бросив в ответ такую фразу: «Это случайно! Случайно!»
Протонный коллайдер и черная дыра
Ровно год назад по местному телевидению показали сюжет об открытии в Пущино чудодейственного протонного коллайдера, позволяющего проводить полное излечение онкологических больных, с успехом в 90 % случаев даже на последних стадиях болезни.
Этот сюжет тут же показали и по центральному телевидению. Коллайдер – наш, российский, не импортный. Причем, и эффективней, и по цене в десять раз дешевле. Вот каковы успехи российской прикладной науки на службе народного здравоохранения! Знай наших!
На открытие коллайдера приехало высокое Московское начальство. Толкались речи, перерезалась красная ленточка… Скольким больным была дана надежда! Многие их тысячи намеревались ехать в Пущино. Несколько человек с просьбой поспособствовать попасть в чудесную клинику случайно обратились даже ко мне (хотя я живу в Пущино, но работаю в Институте, никакого отношения к коллайдеру не имеющего). Но, когда я стал выяснять для них этот вопрос, оказалось, что коллайдер в Пущино пока не запущен.
Итак, прошел год… А вчера по местному каналу показали на эту тему новый сюжет. Коллайдера в Пущино как не было так и нет! Хотя много миллионов за него уже давно заплачено, но он по прежнему находится в Протвино и используется для исследований, а не для лечения, так как за весь год фирма, изготовившая коллайдер, так и не сумела получить необходимые сертификаты и разрешения от чиновников.
Когда руководителя фирмы (член-корреспондента Российской академии наук) журналисты спросили, в чём причина, он ответствовал, что чиновникам почему-то нравится покупать дорогостоящие импортные приборы, а государственное финансирование производства российских протонных коллайдеров прекращено. И сколько он жалобных бумаг ни писал, сколько куда наверх ни обращался – нуль внимания.
Вот такая возникла для очередного российского изобретения очередная чиновничья черная дыра…
Этот день
Этот июньский день был пронзительно ясным, солнечным, тёплым. Он был необычным, особенным. Сегодня Леонид осуществил свою мечту: приехал сюда, в этот удивительный город. Он прибыл рано утром, оставил чемоданчик в камере хранения на вокзале, а сам рванул к морю.
Море открылось перед ним внезапно и мощно. Леонид, спускаясь к нему со склона вниз, не удержался от вздоха восхищения: «Ух ты!» О море он грезил с детства, но даже не мог представить, что в реальности оно еще более грандиозно, чем в мечтах: темно-синее, бескрайнее, с серебристой дорожкой солнечных бликов. Берег был песчаный, а местами покрыт светлой галькой.
Леонид выбрал место у самого края, где легкий прибой облизывал песок. Песок был чуть тёплый, еще не нагрелся. Леонид быстро скинул одежду и, разбежавшись, ринулся в воду. Она обожгла его холодом и солёностью. Она была прозрачна до дна. Да, море совсем не похоже на деревенское озерцо, в котором он привык купаться. Леонид нырнул, задержав дыхание, а вынырнул уже в десятке метров от берега. Он поплыл размашисто и быстро, вольным стилем, счастливо вдыхая свежесть и радуясь брызгам, попадающим при ветре в лицо.
Вволю поплавав, он вышел на берег и лег на песок. По животу приятно пошли мурашки, а спине постепенно стало тепло. Солнце всходило – медленно и величественно. Леонид лежал, прикрыв глаза от яркого света, и думал, что можно еще чуть-чуть полежать, а уж потом идти в училище. Он приехал сюда поступать в военно-морское училище. Он предвкушал, как ему вскоре выдадут матросскую форму с тельняшкой, бушлатом, ремнём и бескозыркой. И как она будет ловко сидеть на его крепкой ладной фигуре. И как он пойдет вальяжной матросской походкой по бульвару. И все девушки будут оборачиваться на него. Ах, девушки! У Леонида в его только что исполнившиеся 18 лет ещё не было девушки. Леонид мечтал, что встретит такую, от которой сердце сладко замрёт и выпрыгнет из груди. И будет счастье. Навсегда. И сколько еще будет в жизни замечательного! Как прекрасна жизнь!
Но пора идти. Училище, наверно, уже открыто. Надо забрать чемоданчик с вокзала и – скорей туда. Леонид, еще не до конца высохнув, быстро оделся, пригладил рукой на затылке темные гладкие волосы и стал взбираться вверх по склону, по узкой тропинке.
Поднявшись наверх, он оглянулся и восхищенно подумал: «Красотища! День сегодня просто блеск. Пусть и завтра будет так. И пусть будет много-много таких же чудесных дней! А пляж-то какой! Как в кино. Но странно, что на пляже никого нет…»
То, что пляж был пустынен, почему-то обеспокоило Леонида. Он прибавил шагу в направлении к городу. Напоследок он еще раз обернулся и подумал: «А хорошо бы завтра снова прийти сюда!»
Он не мог знать, что сюда он не вернётся никогда. И что вообще он уже не вернётся никуда и никогда, потому что через 45 дней останется навеки лежать под стенами этого города в братской матросской могиле. Потому что этот день был – 22 июня 1941 года.
Минаев and his «Духless»
Недавно попалась мне в руки книга Сергея Минаева «Духless». «Что за идиотское русско-нерусское название!» – сперва подумал я. Когда на первых же страницах узрел множество слов на английском и матерном, то брезгливо поморщился. Не люблю ни пижонство, ни грубость. Но всё-таки, из привычки доводить всё до конца, стал читать.
И не пожалел. Мне открылся мир московских офисов и тусовок, филигранно точно вскрытый автором, как гнойник хирургом.
По существу роман этот – разоблачительный памфлет современной дерьмократической жизни. Минаев в своём тексте абсолютно честен (на сколько это вообще возможно в литературе). Отвратительная атмосфера бездуховности, меркантильности, пошлости и глупости московской бизнес-элиты передана в книге столь безжалостно и выпукло, что я восхищенно воскликнул: «Ай да Минаев, ай да сукин сын!» Кстати, матерные слова, обильно сопровождающие словоизлияния всех героев, нисколько не огрубляют эту книгу, но вписываются в неё абсолютно органично. Слог Минаева, с одной стороны, это почти слэнг, эдакий тусовочно-офисный жаргон, пронизанный лозунгами и слоганами, но, с другой стороны, он лёгок и ироничен. Текст обильно приправлен юморными сентенциями и афоризмами.
При всей кажущейся несерьёзности и легкомысленности главного героя он – единственный персонаж, наделенный одновременно добротой и интеллектом. Вроде бы герой удачно вписался в бизнес, вроде бы он – типичный его представитель, но в том-то и дело, что это только «вроде бы». И не случайно в конце он уходит из привычной мерзкой среды, уходит как бы в никуда, вспоминая, как перед смертью, всю свою суетливую никчёмную жизнь. И только детство кажется ему настоящей жизнью, а не бонусной фальшивкой. Никакого хэппи энда. Наоборот: жуть и полная безнадёга. Безнадёга во всем: в бизнесе, культуре, дружбе, любви… Капиталистический тупик перепроизводства манекенов.
Даже те персонажи, которые на словах выступают против гнусностей капитализма, на деле легко покупаются. Автор показывает, что оппозиционеры, национал-большевики и прочие – всего лишь неудачники, лицемеры и демагоги. Но вот тут я бы поспорил с Минаевым. Если какие-то конкретные люди используют социалистические идеи для достижения личных целей, для самоутверждения и власти, то это вовсе не означает ошибочности этих идей. Ведь если эти идеи не будут воплощены в жизнь, то человечество ожидает катастрофа, ибо капитализм реально гниёт и гнилью своей заражает всю планету. И ещё. Каким бы ни был мир – воровским, грязным, продажным – таким его делают сами люди. И если есть люди, которые это понимают и которые готовы этому противостоять, то не всё ещё потеряно.
Свидание
(диалог в словах и мыслях)
– Здравствуйте! Вы – Виктор? Извините, я немного опоздала. Кругом такие пробки, такие пробки! (А он вроде ничего, не урод. Может, зря я не торопилась идти на эту встречу и долго валялась в постели? Вообще-то дома уютно и тепло, а на улице погода ужасная).
– Привет, Маша! Вы – класс! (Ничего себе «немного опоздала»: почти на час! А тёлка-то очень даже смазливенькая, и буфера в наличии, и ножки вроде вполне, и жопка… Надо чувиху вперед пропустить, получше рассмотреть).
– Какая мерзкая сегодня погода, не правда ли? Я даже тёплую шубку надела. Я вообще такая мерзлячка… (Ах, не про погоду надо было сначала, а узнать, не женат ли он. Ладно, еще успею. А вот про новую красивую шубку очень к месту получилось. И про мерзлячку тоже неплохо, с прозрачным намёком).
– Пошли ко мне, согреемся! Я тут недалеко живу. (И жена как раз в служебной командировке).
– Какой Вы прыткий! Сразу – в гости. За приглашение, конечно, мерси. Но мне как-то неудобно. Мы ведь с Вами совсем еще почти не знакомы. Надо сначала пообщаться, присмотреться друг другу, чтобы возникли чувства. И вообще я женщина строгих правил… (Эх, не переборщила ли я со строгими правилами? Мужчины не любят преодолевать препятствия. Им хочется получить всё сразу, задаром и без усилий. Вот Вадим, например, при нашем первом свидании… стоп. Надо пока про Вадима забыть, а то, не дай бог, этого Виктора Вадимом назову! Между прочим, с Владимиром у меня ведь на той неделе именно так и получилось… Ой! Он меня о чем-то спрашивает…).
– Машенька, о чём это Вы задумались? Не тормозите. Я просто Вас горячим чаем хотел напоить. (Тр@хнуться бы уж скорей! И чего она ломается?).
– К сожалению, я чай – не особенно; предпочитаю кофе. Больше всего мне нравится «Маккона». Это самый лучший сорт. В зарубежном журнале я читала, что кофе в умеренных дозах омолаживает женский организм и улучшает цвет лица. (И еще он сексуально бодрит. Это полезно, чтобы не заснуть до окончания полового акта. Ой, нет! О чём это я!? Это пока рановато. Секс можно только на третьем свидании, в крайнем случае – на втором, а то ухажер подумает, что я слишком доступная).
– Так у меня как раз дома есть «Маккона»! Причем, я завариваю кофе по своему спецрецепту! (Сдался ей этот «Маккона»! Вообще-то какая-то кофейная банка в шкафчике на кухне у меня вроде завалялась. Эх, пивка бы щас холодненького!).
– Интересно, а что это за рецепт? Наверно, какой-нибудь экзотический способ? Расскажите. Мне очень интересно. Вы такой увлекательный собеседник… (Вот сейчас я всё говорю правильно. И хорошо, что сделала утром макияж поярче. Интересно, моя родинка под губой ему нравится? Должна нравиться. Владимир говорил, что такую родинку… стоп, не нужно отвлекаться).
– Вам я готов раскрыть свой кофейный секрет. Пойдёмте скорей ко мне! Всё увидите и попробуете! (Кажется, тёлку удаётся уломать. А то зря я, что ли, час назад две таблетки виагры принял).
…………………………………
– Очень милая у Вас квартирка. Так чисто и ухожено. Ой, какие чудные занавесочки! Куда, Вы говорите, мне сесть? На диван? А этим пледиком можно укрыться, чтоб согреться? Кстати, вы обещали горячий кофе! Ну, идите готовьте, готовьте, я одна тут посижу, поскучаю без Вас. (Да, квартира – шик; площадь метров сто, не меньше. Судя по стильной мебели и прочей обстановочке, с ухажёром мне, кажется, повезло. Но что это он там где-то так долго возится? Неужели начал священнодействие с кофеварением? А, вот идёт сюда, наконец).
– Машенька, угощайтесь, шоколад. Кстати, тут еще конфеты и печенье. (Хорошо, что Ленка, когда неделю назад уезжала, всё сладкое с собой не прихватила). Позвольте я с Вами рядышком присяду. (Ещё бы она у меня дома не позволила мне сеть на собственный диван!). Пока не согрелись? Дайте я погрею Ваши ручки. Какие у Вас они нежные и красивые! (А ножки вообще класс. Фигурка что надо!).
– Ах, Виктор, не надо целовать мне руки, это уж слишком! Какой вы страстный мужчина! (Щекотные у него усики! А вот подбородок выбрит не очень тщательно. Как бы щетиной не исколол.).
– Маша, я люблю Вас! (Чёрт, виагра уже распирает).
– Виктор, а Вы женаты? (Интересно, соврёт, или нет).
– Мы с супругой расстались полгода назад. (Ёпрст! В самый ответственный момент спрашивает, не женат ли. Так она меня импотентом сделает!).
– А жена живёт отдельно? Вы её любили? У вас есть дети? Вы уже в разводе? Платите большие алименты? (Если он не врёт про полгода, то интересно – много ли женщин у него перебывало на этом диване? Кажется, он сильно взволнован. Может, правда влюбился? С первого взгляда. Почему бы и нет. Я себе цену знаю).
– Машенька, Машенька, я никогда в жизни не встречал такой красивой женщины, как Вы! Будьте моей женой! (Блин, чё я несу!?).
– Ах, Витя, дорогой мой человек, это так неожиданно. Я должна подумать. Вы, конечно, мужчина интересный, чрезвычайно умный и успешный… Но вот так сразу решить узаконить наши отношения… (Сказать ему сейчас про своих детей или нет? Пожалуй, рановато. А то если он спросит, например, сколько лет младшему, то цифра 19 может навести его на неприятные арифметические размышления).
– Машенька! Как Вы прекрасны! И у Вас высокая душа! (И грудь. Ух ты! Блин! Сколько тут пуговичек, чёрт бы их побрал!).
– Виктор, Витя, Витень-… (Ой, как он меня крепко в губы целует! Вот нахал! Даже не дал мысль досказать. Как же от него несёт табаком! Надо будет отучить его курить. И носки у него, кажется, печеньем пахнут. Или это печенье на тарелке такое ароматное? А подбородок и щёки действительно колючие. И рубашка не свежая. Ладно, придётся мне сейчас весь наборчик мужицких прэлестей потерпеть. О, господи, почему я не лесбиянка!?).
……………………..
– Витюшенька, просыпайся! Хватит бай-бай! Твоей кошечке пора уходить… (Во дрыхнет подлец! Сделал своё дело, а теперь до меня ему и дела нет. Невоспитанный, как все мужчины).
– Бр-р-рысь! Н-ненормальная! Дай человеку поспать! (Бр-р-рысь! Идиотка. Не даёт человеку поспать!)
– Милый, хочешь я сама сварю тебе кофе? У тебя есть «Маккона»? Я обожаю «Маккону»! Это самый оригинальный и полезный кофе среди всех кофеев… ой! среди всех к-… кофей! (Ох, дёрнуло же меня демонстрировать Виктору свою грамотность! Ладно, он спросонья всё равно ничего не понял); короче говоря, – среди всех видов кофе! Дорогой, а ты знаешь, что недавно Государственная Дума разрешила, чтобы кофе был среднего рода. Не знаешь? Вот теперь знай! Между прочим, кофе улучшает цвет лица… (Кажется, я ему об этом уже говорила. Или нет?).
– Да задолбала ты своим кофем! Дай поспать! Отдай подушку! И не сдирай с меня одеяло! (И вали быстрей отсюда, дура!).
– Фу, какой ты грубый и нелюбезный! Мог бы проявить к даме побольше внимания. Женщина раскрыла тебе своё сердце! Вверила тебе свою жизнь и судьбу! А ты ведёшь себя, как невоспитанный хам. Где твоя благодарность? (Вот гад! Убила бы его сейчас! Кстати, в постели он ничуть не лучше Вадима. А стоит ли мне менять шило на мыло? С другой стороны, этот мужчина вроде финансово обеспечен. Или нет?). Витюша, а каким бизнесом ты занимаешься? (Вдруг он банкир?).
– Я банкир. (Ну, менеджер в банковском филиале).
– Ой, как чудесно! Я так и знала, что ты – настоящий мужчина! Во всех отношениях! Я так рада, что мы поженимся и создадим полноценную семью! (А лентяй Вадим пускай теперь умоется! Мы с Виктором поженимся! Ирка с Риткой от зависти подохнут! Может, рановато я засобиралась сейчас уходить, зря так быстро оделась?).
– Поженимся? Ты это о чём? (Охренеть! Кажется, сгоряча я жениться действительно пообещал… Чёрт! Как-то надо выкручиваться). Извини, не получится, ведь я уже женат. (Блин! Как полезно иногда быть женатым!).
– То есть как это – женат!? Ты же говорил, что разведён! Я хотела с тобой строить серьёзные отношения! (Гад! Обманщик! Подлец! Мерзавец! Сволочь! Подонок! Дерьмо!..).
– Видишь ли, м-м-м… Маша… (Блин, она Маша или Даша? Забыл! Нет, секундочку, с Дашей я познакомился в пятницу… Ну, точно, эта – Маша!). Видишь ли, Машенька, с женой мы не живем вместе давно (А что – неделя это тоже срок!), а юридически пока развод не оформили.