Очаровательные глазки. Обрученная со смертью Руссо Виктория

— Что ж, спрошу у Хлебного рыла, что он думает о том, чтобы делиться с тобой заработком! — пожав плечами, ответила на угрозу Акулина. Она вышла из ночлежки и огляделась. Падал первый снег. В нескольких местах полыхали костры, пожирающие человеческие отходы. Она знала, что возле одного из очагов тепла можно было найти Хлебное рыло. Он любил смотреть на пламя, его оно успокаивало.

Возле самого высокого костра послышался громкий смех. Молодой человек что-то красочно рассказывал нескольким бродягам, вызывая гогот у своих зрителей.

— А мамзель припала к фонарю, глазки закатила и оттопырила зад, как наживку, вроде как ловит на него! Я, не будь дураком, подхватил ее под локоток, усадил в пролетку да и повез к себе поразвлечься… А там баба Аксинья, царствие ей небесное, говорит: помыть барыньку для начала надо бы…

Все захохотали, требуя подробностей. На подошедшую Акулину никто не обратил внимания. После того как парень произнес слова «баба Аксинья» ее словно пронзило током, она вспомнила милую старушку с теплым взглядом и себя в красивом голубом платье с саквояжем в руках, держащуюся за столб и почти теряющую сознание от голода, а также лицо молодого человека, которого она окрестила ангелом, посланным с небес. Почувствовав приятное озарение, она вдруг воскликнула:

— Саша Князев!

Он воровато оглянулся, побледнел при виде героини своего рассказа, большая часть которого была выдумана и искажена, затем объявил, что концерт окончен и пошел прочь.

— Постой, — окликнула его Акулина, но Артист не оборачивался, он торопливо шагал, не желая беседовать с ней. — Я прошу тебя, удели мне немного времени… Ты можешь мне помочь!

— Однажды я тебя помог, и вот во что превратилась моя жизнь. Ниже опускаться некуда, разве только в ад. Я не хочу! Ты приносишь несчастья!

— У меня есть немного денег! — воскликнула Акулина, зная, что это — весомый аргумент для жителей «Горячего поля». — Я могу накормить тебя, и мы поговорим.

— Я люблю поесть! — воскликнул гордо Артист и остановился.

Она кивнула, пообещав предоставить ему вкуснейшие блюда, и они договорились встретиться утром на крыльце польской столовой, находящейся в паре кварталов от ночлежки, там готовили нежные зразы, так обожаемые Сашей. Акулина предвкушала интересную беседу, которая, возможно, могла бы пролить свет на ее темное прошлое.

Глава 18

Новая глава жизни

Акулина опасалась, что Артист может не появиться в назначенном месте, он немного опоздал, но все же пришел. Щеки его были румяные, волосы расчесаны, что свидетельствовало о посещении бани. В общественных местах он предпочитал появляться в «человеческом обличии». Собеседница терпеливо ждала, пока юноша опустошит тарелки с едой и начнет говорить. Ел он медленно, тщательно разжевывая пищу, словно издевался над ней. Отодвинув пустую емкость, молодой человек положил перед собой руки, сделал очень серьезное лицо и довольно выдохнул:

— Спрашивай!

— Почему ты тогда мне помог? Возле фонарного столба? — перешла к делу Акулина.

— У тебя был саквояж, и ты была хорошо одета. Это была часть нашего плана.

— Вашего?

— Да, все придумала Шанита! — произнес Саша, немного разозлившись. — Я был марионеткой в ее руках и делал самую грязную работу: знакомился с жертвами, входил в доверие… Она появлялась почти перед занавесом, чтобы сорвать финальные аплодисменты!

— Я тебя понимаю, — задумчиво произнесла Акулина. Имя Шанита ей было знакомо, вдруг она вспомнила лицо красивой цыганки, обещающей избавить ее от печалей и горестей.

— Откуда я шла? — с волнением уточнила Акулина, надеясь, что Артист поделится хоть какими-то фактами из забытой части ее жизни.

— Не знаю, откуда ты шла. Главное — что никуда! — рассмеялся юноша. Он похвастался тем, как легко может вычислить в толпе несчастного отчаявшегося человека, готового принять помощь хоть от самого дьявола. Везение всегда сопутствовало ему и до встречи с Акулиной «дела» проходили гладко, никаких накладок в их с Шанитой многочисленных аферах не происходило. Затем вспомнил о чудесной бабе Аксиньи, помогающей им с цыганкой облапошивать простачков. Он печально вздохнул, сообщив, что добрая и старательная старушка, которая за годы знакомства стала ему, как родственница, умерла, перепугавшись попасть в тюрьму за многочисленные злодеяния. Это была недлинная и странная исповедь юного афериста, однажды выбравшего на улице Петербурга не того «клиента».

— Я что-нибудь рассказывала о себе? Своем прошлом? — уточнила Акулина.

— Ты ничего не помнила. Шанита сказала после сеанса гадания, будто у тебя есть какая нехорошая тайна… Но я не вникал. Чужие тайны знать опасно. Как бы со своими разобраться!

— Ты привез меня в какую-то квартиру… Верно? И там нас встретила баба Аксинья… Пахло выпечкой… я была очень голодна…

— Эта квартира была пустая, и мы ее заняли на пару дней для дела. Баба Аксинья притворялась матерью хозяина, чтобы соседи не вызвали полицию. Кто подумает на старушку, что она грабит людей?! — рассмеялся молодой человек. — А потом я нашел тебя… И ты все испортила!

— Что я испортила? Как?

— В твоем саквояже были проклятые деньги! — злился юноша. — Когда мы их взяли, беду было не отвратить! Так сказала Шанита.

Акулина растерялась и посмотрела по сторонам, будто ища поддержки в равнодушных окружающих, сосредоточенных только на том, что лежит в их тарелках.

— Проклятые деньги, — задумчиво выдохнула Акулина. — Но откуда они у меня появились?

— Не знаю! Может ты заключила сделку с чертом!

Одно за другое не цеплялось, и молодая женщина никак не могла понять причину — корень этого сумбура. Все было путано и непонятно.

— Я бы хотела встретиться с цыганкой! — заявила она, разглядывая вдруг заскучавшего юношу.

— Я тебе в этом не помощник. Но ты можешь обратиться к Хлебному рылу, он часто навещает Шаниту.

После этих слов Саша встал из-за стола, чуть поклонился и, поблагодарив за еду, пошел прочь. У него было много планов на этот день, главный из которых — проникнуть без билета в Александринку и в очередной раз посмотреть на любимого актера Варламова, которого он боготворил.

— Обычно в это время моя лавка уже открыта, — с улыбкой произнесла Шанита, дождавшись, когда проснется Василий. Он резко подскочил на ее кровати и растеряно посмотрел по сторонам. О случившемся накануне он помнил мало.

— Ты мне что-то подсыпала, когда мы сидели в кабаке? — произнес Василий, заглянув под простыню и обнаружив, что он голый.

— У цыган есть пословица: «сначала умом прожуй, потом слово выпусти». Ты хотел посмотреть, как я живу. Я тебя насильно не тащила в свой дом.

Голова Василия отозвалась болью, он откинулся на подушку и сосредоточился, желая вспомнить в какой момент решился направиться к женщине, которую до этого утра считал своим другом. В последнее время он слишком много думал об Акулине и о том, что она счастлива в объятиях доктора, молодой мужчина пытался смыть эти мысли спиртным и, конечно же, перестарался. Почему Василий влез в постель к Шаните, было понятно — он приглушил свою боль, стараясь отвлечься от тягостных мыслей о бывшей спутнице, но для чего цыганка впустила его под свое одеяло?.. Этот вопрос не давал ему покоя.

— Мне кажется, я знаю, о чем ты думаешь, — усмехнулась Шанита. — Я всего лишь желала показать тебе, что жизнь продолжается. Наступает новый день и снова всходит солнце. Ты мне нравишься, и я ничего от тебя не требую. Будь рядом и уважай меня.

Шанита поднялась с кровати, где двоим было немного тесновато и отошла к окну. Она все время соревновалась с тенью женщины, которая крепко держала сердце Василия в своих ледяных руках. У цыганки были знания и некоторая власть над обыденностью, и она могла подчинить себе мужчину, избавившись от его воспоминаний раз и навсегда, но оставив в его судьбе пустоту, она не могла гарантировать себе его расположение в дальнейшем. Именно поэтому храбрая женщина решила сражаться с его вчерашним днем, не применяя «опасного оружия». Жертвенность прежде не была знакома цыганке, живущей лишь своими интересами, впервые она почувствовала желание заслужить чью-то искреннюю любовь.

— Что нам теперь делать? — удивился Василий, понимая, что больше не хочет страдать в одиночестве и возвращаться в маленькую коморку.

— Нам нужно придумать план, чтобы стать счастливыми, — усмехнулась Шанита, обернувшись к нему. Сквозь хмурые зимние тучи вырвался солнечный луч и осветил ее. Длинные темные волосы рассыпались по плечам, в глазах горели искорки азарта. Безумно красивая женщина стояла перед ним обнаженная во всех смыслах этого слова. Конечно, она не заменяла ему Акулину, но помогала начать следующую главу жизни.

Хлебное рыло приходил к цыганке раз в неделю, он желал бы и чаще бывать в лавке, но та ему не позволяла злоупотреблять ее добротой. Перед деловым свиданием с женщиной, которую он боготворил, ему было необходимо провести серию ограблений, дабы было, что предоставить на продажу. Он тащил все подряд, желая разнообразить выбор товаров и почти все Шанита принимала. Договоренность была одна: не обворовывать жителей района, в котором находился ее магазинчик, чтобы не возникали перипетии связанные с похищенными вещами, ведь бывшие владельцы могли заметить свое имущество в витрине. И еще не приносить слишком дорогое барахло — то, что не по карману работягам. Узнав, что Акулина желает пойти с ним в табачную лавку Хлебное рыло занервничал.

— Ей не понравиться это, — пробурчал он с волнением. — Шанита запретит мне приходить.

— Я не буду мешать вашим отношениям! — заверила молодая женщина. — Я слышала, что эта цыганка предсказывает судьбу. Может и мне чего хорошего нагадает! Жениха приличного, к примеру! Не жить же мне до старости на «Горячем поле»!

После недолгих уговоров здоровяк согласился, но при условии, что Акулина принесет что-нибудь на продажу. Ей пришлось провернуть одно сомнительное дельце: прикинуться гувернанткой и сделать вид, что она теряет сознание возле дома молодого купца, его семья была в отъезде и очаровательная дама гостеприимного и влюбчивого мужчины стала его гостьей. Он принес ее в шикарную гостиную, безвкусно обставленную дорогой мебелью, которая совсем не сочеталась между собой. Казалось, что это было не жилое помещение, а магазин, где выставлены самые дорогие экземпляры. В углу стояла статуя в виде полуобнаженной девицы, и Акулина вспомнила рассказы бывшей соседки по нарам ночлежки, которую все называли Графиня, о ее приключении в спальне пожилого старика, заставлявшего ее притворяться греческой богиней и украшать собой помещение.

— Я приехать учить говорить на немецкий язык глупых детей! Меня выписать из мой родной страна, и я получить работу! Но эти дети лгать родители, что я их бить! Я даже не грозить им порка! Я чувствовать отчаянье! — задыхаясь от горя, жаловалась Акулина. Этот спектакль ей удался, потому как молодой мужчина, попросивший называть его просто по имени, — Сережа, был готов оказать ей всяческую поддержку.

— Плохое воспитание — это порок. Вы так красивы, что вам не обязательно учить детей! — воскликнул молодой щеголь, придвинувшись к ней поближе. Они расположились на диванчике, стоящем прямо посередине комнаты. От него пахло благополучием и дорогим одеколоном, этот самовлюбленный человек был уверен в своей неотразимости, предвосхищая победу над милой гувернанткой, которую ему так хотелось отвести в свою спальню.

— Что мне делать? — воскликнула Акулина, достаточно громко, чтобы привлечь внимание находящейся в доме прислуги, чем немного остудила пыл самца.

— Вы такая изящная и утонченная, вы созданы для любви! — выдохнул мужчина.

Его настырность раздражала Акулину. Хотелось отвесить женатому холостяку пару оплеух и обругать его мерзкими словами, которые часто извергались изо рта Таньки-Тыквы. Она попросила пощады и пояснила, что не готова сразу вступать в любовную связь.

— Мое воспитание не позволять. Мне нужно вас узнать. И только после я могу вам принадлежать! — произнесла она и сделала вид, что смутилась.

— Что ж, я вижу, что вы женщина… рассудительная, — заметил Сережа и торопливо достал из кармашка жилетки часы на золотой цепочке. Он опаздывал на встречу и не знал, как поступить с миловидной гостьей, которая слишком ему нравилась, чтобы просто отпустить ее. «Акулина!» — неожиданно громко рыкнул он, перепугав сидящую на диване притворщицу. Через мгновение в гостиной появилась смешная рыжая девица, она чуть пританцовывала на месте, торопясь угодить хозяину.

— Мне нужно встретиться с моим товарищем, — пренебрежительным тоном произнес владелец дома и, указав на оробевшую обманщицу, сидящую рядом с ним, добавил: — А это — гувернантка детей моего приятеля. Он был у нас в прошлые выходные. Ей стало нехорошо, проводи ее в комнату для гостей, пусть отдохнет. Я приеду через пару часов.

Прислужница закивала и отвесила поклон в пол. Незаметно для нее Сережа подмигнул гостье, и прежде чем поспешить к выходу, учтиво произнес:

— Я вернусь, и мы обсудим наше дальнейшее сотрудничество. Я бы тоже не прочь овладеть вашим языком.

— Прошу вас, мадам, пойти за мной, — учтиво произнесла рыжая девица и после того, как Сережа исчез, ехидно заявила: — Наш барин сильно добрый. Всегда готов откликнуться на нужды хорошеньких женщин.

«Гувернантка» поднялась следом за служанкой на второй этаж. Акулины прошли мимо двух хозяйских спален — двери в них были открыты, затем оказались у комнаты для гостей.

— Если вам предложат место в этом доме — отказывайтесь! — посоветовала рыжая девица. — Наша барыня очень ревнива и не терпит красоток в доме. Если вы устроитесь к нам, она вас сживет со свету. Здесь работала Мария — хорошенькая такая, присматривала за детьми. Барин ей оказывал внимание, и однажды жена застала его выходящим из комнаты Марии посреди ночи. Уж не знаю, что случилось, но только бедную девушку нашли мертвой в собственной кровати. Никто не знает, почему она умерла.

Мошенница поблагодарила Акулину за честность и пообещала не устраиваться в эту семью потому что, как заметил хозяин дома, уже воспитывает детей в другой семье. На тот момент ее интересовал лишь недолгий отдых, после чего она поспешит исчезнуть, словно ее никогда и не существовало.

В доме было тихо. Сердце Акулины билось от страха, она опасалась быть застигнутой врасплох кем-нибудь из прислуги в спальне хозяина дома. Она искала такие вещи, которые легко могла унести, не привлекая к себе нежелательного внимания и еще важно было то, чтобы украденного не хватились сразу. У Сережи «гувернантка» стащила запонки, серебряные часы и портсигар, а из спальни хозяйки она взяла скромное жемчужное ожерелье, одну из расчесок и маленькую брошь. Дом ей удалось покинуть незамеченной, чему Акулина была несказанно рада.

Хлебное рыло довольно кивнул, рассматривая добычу притворщицы-воровки. Он понимал, что за красивые вещи их ждет хорошая награда и потребовал половину от полученной выручки. Вечером они направились в табачную лавку.

Шанита негромко напевала старую цыганскую песню о любви. Она была счастлива, и ей казалось, что все идет чудесно. Василий перебрался к ней в комнату и понемногу начал оттаивать, казалось, в его жизнь пришла весна после долгой зимней стужи. Взвизгнул колокольчик, и хозяйка лавки обернулась, увидев на пороге здоровяка Хлебное рыло, его глаза светились детской радостью и восторгом, вызванным встречей с объектом обожания. Через мгновение улыбка спала с лица Шаниты, из-за широкой спины вора появилась худышка с огромными глазами, в которых был страх.

— Снова ты! — воскликнула Шанита, всплеснув руками. — Только у меня все начало налаживаться, как ты снова появилась, чтобы спутать карты счастливого расклада!

— Я хочу получить то, что вы у меня украли! — с вызовом произнесла незваная гостья.

— Деньги? — усмехнулась цыганка, мельком взглянув на стоящий в стороне саквояж, когда-то принадлежавший Акулине.

— Воспоминания! — выдохнула молодая женщина. — Я хочу получить их назад!

Глава 19

Ложный след

Шанита сидела напротив Акулины в маленькой комнатке, в которой еще недавно проживал Василий. Теперь помещение снова предназначалось для гаданий, в нем стоял низенький стол для раскладки карт и два деревянных стула. Возле стены находилась кровать, другая мебель в крохотный закуток просто не поместилась бы.

Цыганка не могла представить, что снова встретится лицом к лицу с женщиной, вызывающей у нее неприязнь и, как она считала, похитившей у нее удачу. Во всех своих бедах, последовавших после их последней встречи, она винила именно Акулину.

— Я не знаю, чем тебе помочь, — призналась Шанита, затягиваясь папиросой. — Ты забыла то, что сама пожелала забыть! Кроме тебя твои воспоминания никто не вернет! — размышляла гадалка.

— Но что мне делать?! Мне некуда идти и незачем жить, — хныкнула Акулина. — Я все время слышу голос, который твердит: «Езжай в те места — найди тот склеп! Принеси жертву — уйдет проклятье! Кто-то должен лечь в гроб!». Но не могу понять, что это значит!

Шанита заметно оживилась, потому что придумала, наконец, как избавиться от горемычной Акулины. В жизни гадалки было огромное количество сеансов, и часто она сочиняла разные глупости, дабы припугнуть своих «клиентов». Люди боялись смерти и отождествляли ее с осязаемым всесильным злом, которое можно «умаслить», приложив небольшие усилия. Фразу, которую запомнила Акулина, цыганка сделала «ключом», с помощью которого заплутавшая в лабиринтах сомнений молодая женщина могла бы отпереть нужную дверь. По сути, старый склеп, в котором был обокраден покойник, стал причиной несчастий мошенницы, и для того чтобы залатать брешь и вернуть солнечную погоду в свои будни, наполненные ненастьем, необходимо обратиться к истоку всех проблем.

— Тебе просто нужно вернуть то, что ты взяла! — фантазировала цыганка.

— Рубины? То проклятое колье… Но его невозможно найти! Жизни не хватит на поиски иголки в стогу.

— Есть еще один путь: задобрить мертвых духов — принести им жертву и тем самым искупить свою вину.

— Жертву? — испуганно переспросила Акулина.

— Так поступали наши предки на протяжении многих веков.

— Кто-то должен лечь в гроб, — прошептала молодая женщина, чувствуя, как по ее коже прошелся неприятный холодок, подгоняемый страхом. Акулина не знала, где находился злосчастный склеп. Рассказать ей мог об этом только один человек — Василий, место нахождения которого ей тоже не было известно.

На «Горячее поле» бродяжка вернулась ни с чем. Она долго стояла у костра и безнадежно смотрела на пламя. Ее окликнул Хлебное рыло и попросил больше не ходить к цыганке, он заметил, что Акулина нехорошо повлияла на самочувствие хозяйки табачной лавки, и опасался, что объект его вожделения перестанет поддерживать отношения с ним (ведь он надеялся, что рано или поздно темноволосая красавица-гадалка ответит на его чувства).

— По-моему, я везде лишняя, — выдохнула Акулина, осознавая свою бесполезность, ненужность. У нее было достаточно денег, чтобы провести несколько дней в приличной гостинице, после чего снова вернуться прозябать в ночлежку. «Почувствовать себя человеком», — подумала она, вспомнив лицо Василия.

Акулина долго гуляла по петербургским улицам, которые с каждым месяцем все труднее было узнавать, город стремительно видоизменялся — застраивался каменными постройками. Казалось, молчаливые дома-истуканы, похищая былой простор, ограничивали не только движение, но и чувства, и мысли людей. Она ощущала себя брошенной бродячей собакой, погибающей без хозяйской ласки. В какой-то момент молодая женщина оказалась на Боровском мосту, перевесившись через перила, она уставилась на темные воды Обводного канала, ей вдруг почудилось, как кто-то прошептал ее имя. Сделав несколько глубоких вдохов, она подала тело вперед и уже через мгновение почувствовала острую боль не столько от удара о поверхность воды, сколько от холода. «Кто-то должен лечь в гроб!» — пронеслось в голове барахтающейся Акулины, и она размякла, больше не сопротивляясь сковывающей движения ледяной влаге, приготовившись к свиданию с Богом.

Когда мошенница снова открыла глаза, она вскрикнула от неожиданности, увидев перед собой лицо Андрея Кирилловича. Доктор нависал на ней, присев на краю кровати. Увидев, что утопленница пришла в себя, он резко встал и замер по стойке смирно, будто солдат в присутствии генерала.

— Можно подумать, в Петербурге только одна больница и единственный врач! — просипела Акулина. Из-за холодной воды, которой она хлебнула с лихвой, ее связки сильно пострадали.

— Ты знаешь, я никогда не был верующим, но после того, как… ты вернулась в мою жизнь…

— Уверовал? — с трудом выговорила молодая женщина, не скрывая иронии.

— Я попросил Бога, чтобы он вернул тебя, потому что очень хотел извиниться перед тобой. У жены я уже попросил прощения на кладбище…

Акулина отвернулась, будучи не в силах слушать его болтовню, и, чтобы заглушить речь мужчины, тихо мурлыкала любимый романс:

— Я опущусь на дно морское… И поднимусь на облака… Я все отдам тебе земное…

— Все, что я делал, было неправильно и нехорошо, — не унимался доктор. — Надеюсь, ты сможешь простить меня…

Кто-то тревожно выкрикнул его имя, и Андрей Кириллович, не скрывая облегчения, поспешил покинуть палату, находиться рядом с пациенткой ему было невыносимо. Он рассчитывал на более «теплый» прием со стороны пострадавшей и на содержательную беседу, за которой бы последовало безоговорочное прощение и капитуляция. «Нельзя было допускать слабости!» — мысленно бичевал себя доктор, со стыдом вспоминая, как после страстной ночи прогнал красивую молодую женщину прочь. — Если бы я только мог наплевать на мнение окружающих и жить в свое удовольствие или если бы располагал средствами, чтобы перебраться за границу».

Акулина тоже почувствовала облегчение, оставшись в палате в одиночестве. Она вспомнила мост и холодную воду, чьи-то цепкие руки и мужской голос, ругающий ее за глупый поступок. Первый зимний месяц не был очень холодным, но не располагал к купанию. Лицо своего спасителя отчаявшаяся женщина не видела, да и ей, собственно, было наплевать на него. Героем этого человека было сложно назвать, потому как нырнул он не за ней, а за деньгами, которые поплыли по воде, когда Акулина бултыхалась в канале. В ее размышления прервал знакомый голос медсестры:

— Снова ты здесь! Такое ощущение, что эта палата теперь твоя!

Вошедшая женщина в белом халате помогла больной приподняться, чтобы та смогла принять отвратительную на вкус микстуру. Тело отозвалось болью, и Акулина застонала, откинувшись обратно на подушки.

— Спи, горемычная! Закрывай свои очаровательные глазки! — сочувственно выдохнула медсестра в белом халате и поспешила покинуть палату.

Василий плохо спал ночью, ему снился странный сон: будто он снова влез в склеп и, открыв крышку каменного саркофага, обнаружил там мертвую Акулину в старом подвенечном платье и поблескивающем рубиновом колье. Проснулся он в холодном поту и даже вскрикнул от ужаса. Шаниты рядом не было, она стояла у окна, дымя папиросой и кутаясь в мужской бархатный халат, в котором она утопала.

— Я тоже не могу спать, — произнесла она с печальной улыбкой, услышав, что Василий ворочается.

— Почему?

— Кажется, я впервые чувствую, как больно кусает собака-совесть…

— Слишком темно, чтобы понять, шутишь ты или нет, я почти не вижу твоего лица, — усмехнулся Василий, сев на кровати. — Что стряслось? Ты обнадежила во время гадания какую-нибудь уродливую дуреху, что ее ждет свадьба в ближайшем будущем с красивым и богатым мужчиной?

Цыганка помолчала, колеблясь, стоит ли быть откровенной со своим сожителем, но ее мучила история лишившейся надежды женщины, к беспамятству которой гадалка приложила руку и она решилась поведать о странном случае, навредившем ее существованию.

— Я отправила одного человека по ложному следу, — произнесла Шанита осторожно, не оглядываясь на собеседника.

— Не понимаю…

— Одна молодая женщина однажды обратилась ко мне за помощью… У нее было разбито сердце, и ей хотелось забыть человека, который причинил ей боль…

— Разве есть способ заставить забыть человека, которого любишь? — удивился Василий, но тут же вспомнил об Акулине и «прикусил язык».

— Можно повлиять на голову определенными отварами, но чтобы отнять выборочные воспоминания — я не думала, что такое возможно. Видимо, тот мужчина очень насолил девице… Она умоляла о помощи! Моей целью было лишь временно обезвредить ее для безопасности, чтобы мы могли провернуть свое дельце. Ее привел ко мне мой помощник — Саша, я его пригрела еще беспризорником… Он мне напоминал моего сына. Я даже себя убедила, что он является моим когда-то умершим сыном. Мы придумали хороший способ разбогатеть, почти безобидный и отчасти честный. Если кто-то попадал в нашу ловушку, то лишь по собственному желанию… Все хотят чудес — чтобы кто-то исправил поломку в их судьбе, но глупцы не понимают: никто не в состоянии повернуть время вспять…

Шанита выбросила окурок в открытую форточку и приблизилась к кровати и некоторое время любовалась Василием. Ее вдруг захлестнуло щемящее чувство тоски и предвкушение болезненной потери, несмотря на то, что причин к волнению не было. Женщина села рядом с ним и положила голову на его плечо. Она чувствовала себя уютно рядом с Василием и была уверена: ее честность принесет плоды, и урожаем будет любовь человека, который с каждым днем становился все нежнее и дороже.

— Та женщина была несчастна, и я хотела помочь, — продолжила исповедь гадалка. — У нее был саквояж и в нем лежали деньги, которые она получила за драгоценности. Но эти деньги оказались фальшивкой!

Шанита содрогнулась при воспоминании о разочаровании, внезапно постигшем ее прямо в банке при попытке положить деньги на сохранение. Маленький кораблик, удерживающий аферистов долгое время на плаву, пошел ко дну и, чтобы закрыть появившуюся брешь и избежать тюрьмы, цыганке пришлось отдать все, что у нее было.

— Сохранить удалось лишь табачную лавку, — продолжила рассказ Шанита. — Я злилась на эту женщину, потому что считала ее причиной моих несчастий! Она все твердила про проклятье, и я тоже поверила в него, казалось, что-то темное вошло и в мою жизнь! Сашу я потеряла… умер человек, который мне был очень дорог — баба Аксинья…

Василия ее история начала беспокоить. Он почувствовал легкую дрожь в организме и, преодолевая волнение, уточнил о каком проклятии идет речь.

— Она говорила о склепе и об обезглавленной невесте, — посмеялась Шанита, но не успела продолжить, потому что в следующее мгновение руки потерявшего над собой контроль Василия плотно сжали ее горло.

— Это ты отняла ее у меня! Как ты посмела?! Ты — чудовище, растоптавшее мою жизнь, лишив ее всякого смысла, — прорычал он, будто дикий зверь.

Ошеломленная гадалка захрипела, не понимая, чем вызвала гнев, и беспомощно взмахивала руками, ударяя ими Василия словно плетьми. Временное помутнение прошло, и мужчина разжал руки. Шанита прокашлялась и зарыдала, свернувшись калачиком на кровати.

— Кто бы мог подумать?! — выдохнула она, — Акулина и есть та женщина, в цепких когтях которой находится твое сердце?!

— Когда ты последний раз видела Акулину?

Василий снова ей пригрозил, и Шанита торопливо призналась, что его возлюбленная посетила табачную лавку совсем недавно.

— Ты сказала, что направила ее по ложному следу… Что ты имела в виду? — спросил Василий, стремительно одеваясь.

— Я сказала ей, что нужно вернуться туда, где начало беды, — произнесла едва слышно Шанита, наблюдая, как мужчина торопится исчезнуть из ее жизни. — Но я зря ее обнадежила! Выхода из этого кошмара нет!

— Это мы еще посмотрим! — бросил Василий и, не оглядываясь, торопливо направился к выходу. Он не мог больше оставаться возле Шаниты, чувствуя отвращение к этой женщине, и ругал себя за то, что был слепцом. Молодой мужчина принял решение во что бы то ни стало вернуть Акулину в свою жизнь. Необходимо было понять, куда она направилась после разговора с цыганкой. «Возможно, вернулась снова к доктору! Или послушав бредни гадалки, поспешила в склеп», — размышлял Василий, решив начать поиски с больницы.

Глава 20

Все возвращается на круги своя

Василий долгое время стоял на крыльце, кутаясь в легкое пальто, совсем непригодное для зимы. Андрея Кирилловича ждали в больнице не раньше восьми часов, но в это утро пунктуальный доктор опаздывал, что казалось подозрительным сотрудникам медицинского учреждения.

— Он себе никогда такого не позволял, — проскрипела медсестра настолько преклонного возраста, что Василию в голову пришли забавные мысли: «Она наверняка видела войну двенадцатого года».

Подъехала пролетка, из нее вышел небритый человек, еще не протрезвевший после «праздника» накануне. Увидев Василия, мужчина рассмеялся, произнеся:

— Только вашей «братской» рожи мне и не хватало для полного счастья! Вы пришли за ней? Ее здесь нет! Она сбежала и оставила письмо. Уверяю вас, оно вам понравится!

Андрей Кириллович достал из кармана смятый лист бумаги и отдал его стоящему напротив и ничего не понимающему человеку, когда-то притворяющемуся братом Акулины. После этого доктор поклонился, будто закончил концертный номер и, слегка пошатываясь, направился в больницу. Оставшись наедине с письмом посреди улицы, молодой мужчина некоторое время смотрел на бумагу, почему-то не решаясь ее развернуть. Он боялся найти между строк что-то безнадежное, лишающее всяческой надежды на счастливое будущее рядом с прекрасной Акулиной. Спустя четверть часа он сидел за столом в чайной, находившейся неподалеку от заведения, лечащего от всех болезней, кроме душевных. Утром посетителей было немного, несколько возниц отогревались горячим чаем. Василий забрался в угол и, отказавшись от услуг полового, поспешно развернул письмо.

«Андрей Кириллович, я должна извиниться перед вами! Временно помутнение рассудка сбило меня с истинного пути. То, что произошло между нами ночью, я вспоминаю со стыдом и отвращением, потому что должна вас заверить: я не принадлежала сама себе! Я благодарю вас от всего сердца за то, что вы прогнали меня прочь, после того, как сделали непристойное предложение стать вашей преданной содержанкой, а точнее любовницей — унизительней участи я и представить себе не могу. Вы оттолкнули меня, и я долго шла по скользкому льду в поисках истины, пока он не проломился подо мной. Оказавшись в водовороте неприятных событий, я захлебнулась отчаянием и решила подвести черту под своим никчемным существованием. Вы, видимо, решили, что падение с моста как-то связано с вами, но я вас разочарую: нет, вы тут совсем не причем. Теперь, когда мои драгоценные воспоминания снова со мной, я чувствую безграничную любовь к единственному в моей жизни мужчине, без которого я жить не в состоянии. Раз уж Богу было угодно оставить меня на земле и вернуть мне те чудесные моменты, связанные с милым сердцу человеком, я, наконец, осознаю, куда мне двигаться и знаю, где окончится мой путь. Вы желали моего прощения — оно у вас есть. Берегите себя».

Василий прочитал письмо несколько раз.

— Благодаря этим строчкам ты так близко и так далеко, — прошептал он, разглядывая быстрый, но аккуратный почерк. — Где же кончается твой путь, милая моя? Куда мне бежать, ехать, мчаться, чтобы вновь увидеть тебя?!

— Вам принести чай? Или кофе? — недовольно поинтересовался половой. Хозяин ругал сотрудников, если кто-то из посетителей занимал пустой стол, ничего при этом не заказывая.

— Я уже ухожу! — пробурчал Василий, аккуратно свернув письмо и запрятав в потайной карман, где у него хранилось немного денег и документы. Он резко встал и воскликнул на весь зал, глядя на возниц: — Мне нужно на вокзал!

Прокручивая в голове разговор с Шанитой, молодой мужчина пришел к выводу, что его возлюбленная благодаря восстановленным событиям минувших дней, могла отправиться в склеп к мертвой «рубиновой невесте». Именно с того случая в их судьбе все пошло под откос. Он вспомнил, как Акулина умоляла его остановиться и, отказавшись от «темных делишек», начать новую жизнь, наполненную обыденными человеческими радостями, которыми в прежние времена самовлюбленный мужчина пренебрегал, и, лишь оставшись в одиночестве, Василий понял, насколько бесценна истинная любовь. Он верил, что не все потеряно, и их воссоединение с Акулиной неминуемо, потому как пока бьется ее сердце, у него есть смысл существования.

В окнах гас тусклый свет от керосинок — маленькая деревня готовилась ко сну. За годы отсутствия Акулины в ней мало что изменилось: кое-кто обновил ворота, появились дополнительные пристройки для скота возле некоторых изб, но серьезных новшеств она не заметила. Молодая женщина пробиралась к отчему дому, словно воровка — бесшумно, стараясь не привлечь внимания и молясь, чтобы не встретить никого из знакомых.

— Ты ли это, подруга моя?! — настороженный голос Насти, заставил молодую женщину вздрогнуть. — Неужто возвратилась?

Перед Акулиной появилась круглолицая баба с коромыслом и пустыми ведрами, в ней с трудом узнавалась прежняя молодая девица, собравшаяся когда-то замуж за самого красивого парня в деревне — Мишку.

— А мы-то тебя схоронили еще тогда! — задорно произнесла Настя, с любопытством разглядывая почти не изменившуюся приятельницу, которую когда-то бросила в яме на верную смерть. — Похороны, слезы, поминки…

— Приятно слышать, — холодно откликнулась Акулина и, глядя в конец улицы, торопливо добавила: — Я не могу сейчас говорить, мне нужно…

— Изба пустует, — перебила жительница деревеньки. — Отец твой умер еще прошлым летом. Схоронили подле мамки вашей. И подле тебя…

Сердце Акулины сжалось от тоски. Вдруг ей показалось, что теперь она по-настоящему мертва. «Кто-то должен лечь в гроб? — вопрос в своих мыслях она адресовала цыганке. — Зачем? Я уже там!».

Отчий дом напоминал старого ссутулившегося старичка, всеми брошенного и позабытого. Ставни были закрыты, двери плотно заперты. Вихрем кружились в голове молодой женщины картинки из детства, где ее дни были наполнены заботой о несчастном отце.

— Не протопить тебе печку в заброшенной хате! Да еще и ночью! Айда к нам, — мягко произнесла Настя, которая никак не отставала от расчувствовавшейся Акулины. — Не вороти от меня нос! Что было — то было! Ведь неизвестно кто из нас получил от жизни больше!

— Но похоронили в результате не тебя…

Анастасия с шестью детьми жила в большом доме умерших родителей. При входе в избу взгляд невольно падал на красный угол. Над обеденным столом висела божница, которой привычно поклонилась Настя, а следом и Акулина.

— Митька, брысь с печи! Тетеньку положим в тепло место! — скомандовала строгим голосом мать, и семилетний парнишка недовольно слез с облюбованного местечка.

— Мне только ночь скоротать, а утром я вернусь в свой дом! — обеспокоилась смущенная гостья.

— Не спорь, Акулинка, я твой кашель за версту услышала. Гавканье — будто собака голодная с цепи рвалась!

Здоровье недавней утопленницы было слабое, купание в ледяной воде серьезно навредило организму. До своей деревни Акулина добралась с огромным трудом, боялась не добраться и умереть по пути. Настя заставила ее выпить горячего молока с краюшкой хлеба и загнала на самое теплое место — печь, дабы та «прогрела косточки».

— К утру будешь как новенькая! — приободрила ее мать семейства и ушла в свою спальню.

Изба у Насти была в несколько комнат — самая большая в деревне, да еще и с трубой. В остальных постройках печи топили «по-черному», дым уходил в маленькое окошко под потолком, со временем стены внутри коптились, и стоял стойкий запах гари.

Для детей была целая комнатка, отдельная от родительской спальни и помещения, где находилась печь и длинный стол. Акулина заснула сразу же, как только ее голова соприкоснулась с огромной перьевой подушкой. Утром ее не смогли разбудить горластые петухи, но громкий выкрик «Акулинка» поднял в считанные секунды. Сидящие за столом дети, увидев перепугавшуюся спросонья гостью, рассмеялись. Оказалось, что самая младшая четырехлетняя дочь тоже была Акулиной, и строгий материнский рык предназначался именно ей, это дитя было неспокойное, и с трудом засиживалась на одном месте.

— Садись, давай, за стол. Мои ребята уже поели, — произнесла Настя, глядя на подругу, а после скомандовала детям: — Марш во двор! Дел невпроворот. Егорка, Николашка, Митька — за дровами. Машка, Акулинку одень, пусть помогает вам с Марфой!

Ребятня бросилась в свою комнатку на сборы, а Настя торопливо убрала лишнюю посуду, оставив только деревянную плошку для гостьи. Акулина умыла лицо у рукомойника и поспешила к столу. Чувствовала она себя намного лучше и впервые за несколько дней ощущала голод. Ей оставили вареное яичко и кашу, которые были съедены с огромным удовольствием.

— А Мишка где? — поинтересовалась Акулина, вспоминая первого красавца на деревне.

— Соскучилась? — усмехнулась Настя, затем помрачнела и уныло произнесла: — Мишка… шесть детей нажили, а ни одного слова ласкового после свадьбы от него не слышала. Отцу все в ноги кланялся. Работать не хотел, только дурака валял. Помер он… Прошлым летом, сразу апосля отца твоего.

— Отчего твой муж умер?

— Напился, да шею себе свернул. Прибрал Бог лентяя!

— И… как ты одна справляешься?

— Почему ж одна?! У меня вон — шестеро помощников! Родители умерли, так все наследство поделили. Братья-сестры разъехались кто куда, а я тут осталась… Вроде как где родился, там и пригодился.

— Твой старший сын очень похож на Мишку.

— Егорка! Ему тринадцать. Одно радует: не лентяй, как отец.

— Тринадцать, — выдохнула Акулина, удивившись, какая это большая цифра. На год больше прошло с того момента, как они с Настей угодили в яму и с ее похорон.

— Я все время рассказываю детям, про мою подругу, которая мечтала выйти замуж за барина и все время ждала, пока он приедет за ней. Ты помнишь?

— Вся деревня потешалась надо мной.

— Но где ты была все это время? — любопытствовала Настя, подсев поближе.

— Я путешествовала. Ездила по разным… местам. Бывала в разных… домах. Жила в Петербурге.

— В Петербурге? Ух ты! — восхитилась Настя, и, понизив тон, уточнила: — А царя видела?

Акулина отрицательно покачала головой, чем разочаровала свою подругу. Путешественница замешкалась, придумывая новую тему для дружеской беседы, ей не хотелось больше отвечать на вопросы о прошлом.

— Одна из твоих дочерей Акулина? — уточнила гостья, просияв.

— Да, — безрадостно произнесла Настя. — Мишка ее так назвал. Больше всех ее и любил. Все с ней возился, пока не помер.

Акулина понимала подстрочник этих слов и не желала продолжения разговора про Михаила. Она снова перевела тему, вспомнив времена, когда они были девчонками: походы на речку с купанием нагишом и сбор трав для приворотного зелья, которое оказалось бесполезным, споры по всяким глупостям и мечты поскорее повзрослеть…

Когда парение в облаках ностальгии закончилось, они снова окунулись в насущные дела. Настя нашла старый тулуп и пару валенок для подруги, дабы та не замерзла в разгар холодной зимы и направились с ней в дом ее родителей, чтобы сделать его хоть немного пригодным для жилья. Главной трудностью являлась печь, которую предстояло растопить, ведь огонь в ней не горел больше года. День обещал быть долгим, но с него начинался новый период в жизни Акулины. Все, о чем теперь она мечтала, — душевное спокойствие и отсутствие мыслей о Василии.

Глава 21

Все тайное становится явным

Возле склепа Василий простоял долго, не решаясь войти внутрь. Сердце отчаянно билось, молодой мужчина опасался, что его недавний сон станет явью, и он найдет в саркофаге тело Акулины, героически закрывшей своим хрупким телом пробоину-проклятье в корабле-судьбе. Пробравшись в гробницу, он зажег лампадку слева у входа и поторопился сдвинуть каменную крышку, которая словно приросла и никак не поддавалась.

— Бог в помощь! — проскрипел чей-то голос. От неожиданности Василий вскрикнул и со страхом посмотрел в сторону выхода из тесного неопрятного помещения, там стоял старик с керосинкой. Мошенник быстро сориентировался, предположив, что перед ним — вездесущий Степаныч, благодаря которому они несколько дней не могли встретиться с Акулиной, планируя хищение возле Кривого озера неподалеку, дабы обговорить план действий. Ограбление данного поместья было последним в длинном списке и в каком-то смысле роковым, поэтому детали восстановились в памяти без труда.

— А я смотрю к нашей невестушке гость! — иронизировал седобородый мужичок, поправив старую бобровую шапку и не новое чуть большеватое пальто с барского плеча. — Не удержалси, поспешил поздоровкаться!

Необходимо было срочно выкручиваться из столь неприятной ситуации, и Василий решил блефовать, он сложил руки на холодный камень и трагическим голосом произнес:

— Даже в этот скорбный момент возникает препятствие, и я не в состоянии выполнить последнюю волю моего отца, который слал своей матушке горячий привет и заверения в вечной сыновей любви.

— Ты чего это? — опешил Степаныч. — Какой еще матушке?!

— Я внук той женщины, что покоится в гробу. Мой отец перед смертью рассказал мне об ее скорбной участи, — произнес Василий, пряча глаза, будто боялся расплакаться, он снова обратился к саркофагу: — Вашего сына отдали на воспитание в хорошую семью и поверьте, свою жизнь он прожил достойно.

— Ты мели языком-то, да думай сперва! — воскликнул старик, отступив назад. Происходящее его пугало своей несуразностью.

— Я хотел бы взглянуть на нее! Помогите отодвинуть крышку, а после я все вам объясню!

Степаныч помешкал, после чего поставил керосинку наземь и кинулся на помощь. К счастью для Василия внутри каменного ложа Акулины не оказалось, голова невесты была на месте, а на груди красовалось рубиновое ожерелье.

— О, как она красива, — прошептал молодой мужчина, зачаровано глядя на зловещие рубины. Как они снова оказались на шее мертвой «родственницы» для него было загадкой, которую он намерен был разгадать. Степаныч смиренно ждал, пока странный посетитель гробницы попрощается с усопшей, а затем они задвинули плиту обратно. Василий не знал, что делать дальше, но ответ пришел сам собой.

— А ну, артист, айда-ка со мной к барину! — произнес старик, лукаво глядя на мужчину, достоверно изображающего печаль.

— Никифор Иванович еще жив? — уточнил Василий.

— Типун тебе на язык! Жив и здоров! Шагай за мной!

Хозяин поместья сидел в кабинете за столом.

В этой комнате он проводил большую часть времени. Как правило, читал или играл в шахматы с самим собой. Это было единственное место, в котором его жена почти не бывала. После смерти Анны Павловны ему везде было тоскливо, потому что каждый угол дома напоминал о ней. В дверь постучали, и с дозволения Никифора Ивановича вошел Степаныч, коротко он пояснил, что застал возле гроба невесты человека, уверяющего, что он является родственником усопшей.

— Ерунда какая! — проворчал пожилой мужчина, кутаясь в старый плед. — Родственник? Ты ему веришь?

— Я подозреваю, что это очередной воришка, пришедший за нашими камушками, — шепотом произнес старик. Двери были приоткрыты, поэтому Василий слышал их разговор и, не дожидаясь, пока его пригласят, он вошел, широко распахнув руки и улыбаясь.

— Дядя, — произнес мошенник, — как же я счастлив вас видеть в добром здравии.

Никифор Иванович недоверчиво всматривался в лицо, после чего попросил Степаныча постоять за дверью, пока он побеседует с невесть откуда взявшимся «племянником». Хозяин дома указал на кресло, стоящее напротив столика с шахматами, и предложил сыграть партию, к его великой радости Василию понравилась эта идея, и он охотно потер замерзшие руки, предвкушая нескучное времяпрепровождение.

— Мой отец учил меня этой игре, — многозначительно произнес молодой мужчина, устраивалась напротив соперника.

— Отец, который по невероятной случайности приходится мне братом? — не скрывая иронии, произнес Никифор Иванович, расставляя шахматные фигуры по местам.

— Как раз по вероятной случайности! — весело воскликнул Василий.

— Итак, поспешите объясниться.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга откроет для вас необычные и оригинальные рецепты, казалось бы, давно знакомых блюд из тест...
Каждый хоть раз в жизни сталкивался с неправомерными действиями сотрудников ГИБДД. Чаще всего такие ...
Известно, что пчелиный мед обладает уникальными лечебными свойствами. Он содержит глюкозу, фруктозу,...
«Обратная сторона луны» – трилогия, охватывающая более двадцати лет жизни обычной девушки из небольш...
«Не знаю, где как, а в Подмосковье весной рыбалка, с некоторыми оговорками, фактически запрещена, жд...
История удивительных приключений сокровищ, затерянных где-то в Молдавии и невероятных авантюр, на ко...