Открытое море Тор Анника

Глава 5

Нелли не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок и слушала, как на своей кровати у противоположной стены тихо посапывает Эльза.

Мысли вихрем проносились в голове, взмывали, точно гребни волн, и снова падали.

Война закончилась.

Заберет ли их папа? Вернутся ли они домой в Вену?

Она попыталась представить папу, но в памяти всплывали лишь неясные очертания высокой фигуры и блеск стекол в очках. Белый докторский халат. Резкий запах больницы.

Лицо папы она помнила только по фотографии, стоявшей на комоде между ее кроватью и кроватью Эльзы. Она не помнила ни его рук, ни его голоса.

Маму она помнила лучше. Помнила, как мать сидела на краю кровати и пела колыбельную. Как, смеясь, будила по утрам дочек и звала их пить горячий шоколад.

Иногда мама с папой уходили вечером в ресторан или театр. Мама надевала перед трельяжем одно из своих лучших платьев. Алая помада. Аромат духов.

Сидя на маминой кровати, Нелли смотрела и не могла насмотреться на эту красоту. Перед уходом мама целовала Нелли, на щечке девочки оставался большой красный отпечаток, а маме приходилось снова подкрашивать губы.

Но теперь мама умерла и никогда не вернется.

Странно, что лишь после смерти мамы Нелли смогла вспомнить ее как следует. До этого она старалась не думать о матери. Кое-как прочитывала письма и неохотно на них отвечала.

После смерти мама стала ближе, чем была при жизни, когда они получали ее письма из Вены или того, другого, места. Терезиенштадта.

Если папа вернется, что будет тогда? Станут ли они снова семьей - папа, Штеффи и она сама? Но Штеффи уже взрослая девушка, ей скоро исполнится восемнадцать. Она может выйти замуж. Тогда Нелли останется одна с папой, которого совсем не знает.

Папа мог бы поселиться на острове, в собственном доме, или в Гётеборге. Нелли осталась бы у тети Альмы и часто навещала бы его, чтобы папа не чувствовал себя одиноким.

Если бы Штеффи позвонила, Нелли спросила бы ее совета. Но Штеффи не звонила.

Нелли прожила на острове почти половину своей жизни. Была приемной дочерью тети Альмы с дядей Сигурдом, старшей сестрой Эльзы и Йона, во всяком случае, почти сестрой. Она чувствовала, что ее дом - здесь.

Но внезапно в голову ее пришла мысль, от которой сдавило грудь и стало нечем дышать. Война заставила ее приехать сюда, война и нацисты. Теперь война закончилась, нацисты повержены. Вдруг ей не разрешат остаться? Вдруг приемные родители не захотят оставить ее? Ведь она им не родная, не как Эльза с Йоном.

А вдруг папа не приедет? Он мог умереть. Вот уже два года от него не было писем. Когда она спрашивала Штеффи, где папа, та давала странный ответ:

- Думаю, в Польше. В другом лагере. Нет, оттуда нельзя писать. Нет, я не знаю почему. Но у папы все хорошо, не беспокойся.

Нелли знала, что от нее что-то скрывают - Штеффи, тетя Альма и все остальные. Последние недели тетя Альма прятала от нее газеты. Иногда выключала радио прямо посреди программы новостей.

Все считают ее ребенком. Думают, что она ничего не понимает.

Нелли знала, что в Германии и Польше творятся страшные вещи. Настолько страшные, что ей нельзя этого знать. Она слышала слова: концентрационные лагеря, марши смерти.

Весенний вечер был светел. И все же Нелли казалось, что в сумраке скользят бесформенные тени. Они пугали ее. Но звать на помощь и кричать, что боишься темноты, не годится, ведь она уже взрослая.

Нужно думать о чем-то другом.

Завтра после обеда они поплывут на пароходе в Гётеборг: тетя Марта, тетя Альма, Эльза, Йон и Нелли. Сначала зайдут в обувной магазин и купят Йону новые ботинки. Затем - девочкам ткань на платье к выпускным экзаменам.

Нелли хотелось купить ткань с подсолнухами. Такое платье было в прошлом году на одной приезжей даме. Такой красоты Нелли не видела никогда. Крупные желтые цветки ярко выделялись на белом фоне.

Нелли представила, как она будет стоять в церкви с распущенными волосами, в платье с подсолнухами и петь! Если с вечера заплести из влажных волос много-много тугих косичек, волосы станут волнистыми, как у ангела.

Но тетя Альма не захочет покупать такую ткань.

-Слишком вычурно, - скажет она. - Возьмем эту, она лучше подходит.

И вместо золотых подсолнухов будет красный горошек или зеленая полоска.

Затем наступит самое прекрасное. В восемь часов они пойдут на площадь Гёта, на праздник. Будут речи и фейерверк. Наверняка Штеффи тоже придет туда. После парада они все переночуют у родственников тети Альмы в Гётеборге. Будет тесно, но на одну ночь это не страшно, так сказала тетя Альма. А вдруг Нелли отпустят к Штеффи, и она переночует у сестры? Они будут спать в одной кровати, как иногда спали у тети Марты, пока Штеффи не уехала в Гётеборг.

Нелли захотелось, чтобы Штеффи прямо сейчас оказалась рядом. Чтобы не было так одиноко. Эльза не в счет, она только дрыхнет и сопит.

Марши смерти.

Что рассказывала фрекен Бергстрём на уроке истории?

«Тысячи... умирали от лишений во время долгих переходов. Голод, холод, болезни...»

Но ведь это была другая война, давным-давно.

И ткань с желтыми подсолнухами.

«Завтра станет легче», - успела подумать Нелли и наконец заснула.

Глава 6

- Ты уедешь домой? - на следующее утро спросила Соня, когда они играли в школьном дворе. - Я имею в виду, в Вену?

Было заметно, что она долго размышляла над этим; ее лицо было серьезным, а голос слегка неуверенным.

- Наверное, - ответила Нелли. - Не знаю.

- Не уезжай, - попросила Соня. - Мне будет так скучно! Ты же не уедешь до экзаменов? А то кто будет петь соло?

Нет, до экзаменов она не уедет. Теперь, при свете дня, ее вчерашние мысли казались далекими. К чему беспокоиться о будущем? Впереди столько событий: поездка в Гётеборг, экзамены, летние каникулы...

Сегодня фрекен Бергстрём на всех уроках говорила об окончании войны. Она показала на карте Европы, как армии союзников наступали с востока, запада и юга, как были освобождены Польша, Чехословакия, Франция, Голландия, Дания, Италия, Австрия. Как один за другим пали немецкие города: Ганновер, Лейпциг, Нюрнберг и, наконец, Берлин. Она рассказала, как Гитлер совершил самоубийство в своем бункере, и прочитала вслух сообщение из газеты о капитуляции Германии.

Они пели норвежские и датские гимны, рисовали бумажные флажки и украшали ими класс.

- Хочешь нарисовать австрийский флаг? - спросила фрекен Бергстрём.

Нелли покачала головой. Она забыла, как выглядит флаг Австрии.

День в школе пролетел непривычно быстро. Когда уроки закончились, Нелли со всех ног бросилась домой. Ей хотелось поскорее отправиться в порт, но тетя Альма остудила ее пыл:

- Пароход отплывает в три. Ты еще успеешь съесть бутерброд и умыться.

Без десяти три они выстроились на пирсе. Тетя Альма с тетей Мартой нарядились для города в пальто и шляпки. Тетя Марта даже надела кружевные перчатки. Нелли с Эльзой были в светлых гольфах, а на шее Йона красовался галстук-бабочка.

- Ой-ой-ой, - хмыкнул шкипер, когда они поднялись на борт парохода. - В таком наряде вас, верно, позвали на ужин в королевскую резиденцию?

- Мы едем на праздник, - отбрила его тетя Марта.

Никогда она не посмеется, не пошутит, как другие люди! Нелли посочувствовала Штеффи: попала, бедная, к тете Марте, а не к тете Альме. А если бы Нелли стала приемным ребенком тети Марты? Нет, все же ей повезло!

Детям разрешили остаться на палубе: погода была чудесная. Тетушки сидели в салоне. Эльза с Йоном носились взад-вперед и кричали друг другу:

- Смотри! Иди сюда!

Нелли считала себя уже взрослой для такого ребячества. Она облокотилась на перила и смотрела, как проплывают за бортом острова и скалы.

В первый раз, когда она ехала на остров, Штеффи обещала, что там будут пальмы и песчаные пляжи, тенты от солнца и продавцы мороженого. Некоторое время Нелли сердилась на Штеффи за обман, потом поняла, что о том месте, куда они направлялись, сестра знала не больше нее самой.

Пароход пристал к Деревянному пирсу. Нелли огляделась. Она не была в Гётеборге с октября. В тот раз они с тетей Альмой ездили за новым зимним пальто.

Вокруг толпилось много людей, и было очень шумно. В Гётеборге Нелли всегда чувствовала себя скованно.

Они доехали на трамвае до остановки Кунгспортсплатсен и перешли площадь Кунгсторьет. Рыночная торговля шла полным ходом, правда, свежих овощей было еще мало. На прилавках громоздились горы прошлогоднего картофеля, моркови, брюквы и пастернака. В корзинах лежали темные и белые яйца.

Старушка продавала букетики ландышей.

- Ландыши! - обрадовалась тетя Альма. - Так рано! Чувствуете, как пахнут?

Нелли с Эльзой вдохнули цветочный аромат. Тетя Марта поджала губы. Она считала покупку цветов ненужной роскошью.

- Сколько стоит?

- Пятьдесят эре, - ответила старушка.

Улыбка сошла с лица тети Альмы.

- Так дорого? Нет, спасибо, не надо.

Сначала они зашли в обувной магазин. Йон примерил три пары, прежде чем тетя Альма осталась довольна и расплатилась, достав из кошелька деньги и талоны[ 5 ].

Затем пришла очередь девочек. Тетя Альма знала неплохой магазин тканей на Корсгатан.

Едва Нелли вошла в магазин, она увидела ткань, о которой мечтала. Конечно, не подсолнухи, но тоже красиво: мелкие желтые бутоны на белом фоне. Там и сям бутоны были собраны в маленькие букетики.

Но тетя Альма прямиком направилась к другой полке, где лежала ткань в крапинку разных цветов: красного, голубого, зеленого, розового.

- Может, вот эти, - сказала она. - Красный - для Нелли, голубой - для Эльзы. Или ты, Нелли, хочешь розовый?

Если Нелли в присутствии тети Марты объявит, что не хочет платье в крапинку, тетя Марта обязательно покажет всем своим видом, что Нелли избаловали. Или даже произнесет это вслух, да так, чтобы и продавец услышал.

- Не знаю, - пробормотала Нелли, чтобы выиграть время.

Тетя Альма взяла розовый рулон и приложила ткань к лицу Нелли.

- Ну, как? - спросила она у тети Марты и у продавца.

Тетя Марта сняла перчатку с правой руки и пощупала ткань. Затем кивнула.

- Розовый цвет освежает, - сказал продавец. - Дешевая и качественная ткань. С вискозой. Два семьдесят пять за метр.

- Ну как, девочки, берем? - спросила тетя Альма.

- Да, спасибо, - ответила Эльза. Она любила все голубое.

- По полтора метра каждой, - сказала тетя Альма.

Продавец принялся разматывать рулон голубой ткани и отмерять линейкой нужную длину.

Пора. Иначе будет поздно.

- Тетя Альма?

- Да?

- Мне не очень нравится розовый цвет.

- Хочешь красный?

- Нет.

Тетя Марта неодобрительно посмотрела на Нелли.

- Какой же цвет тебе нравится? Зеленый?

- Желтый, - прошептала она.

- Желтый? Но желтого нет.

- На другой полке. Вон там.

Продавец отрезал ткань для Эльзы и свернул ее. Теперь он принялся разворачивать на прилавке розовый рулон.

- Минуточку, - сказала тетя Альма. - Какая ткань, Нелли?

Нелли показала.

- Вот эта.

- Эта стоит девять крон за метр, - сказал продавец. - Хлопчатобумажный сатин, самого высокого качества.

Все замерли, словно в замке Спящей красавицы, когда принцесса укололась веретеном. Продавец держал в одной руке ткань, в другой - линейку. Тетя Марта собралась снять перчатку, но застыла на месте. Эльза молча смотрела на тетю Альму. Один Йон ничего не заметил. Он был занят: завязывал и развязывал шнурки на новых ботинках.

- Мы берем, - сказала тетя Альма. - Желтый - это ведь твой цвет, Нелли.

Продавец завернул оба куска ткани в бумагу и обвязал бечевкой. Сверток дали понести Нелли. Выходя из магазина, она услышала, как тетя Марта сказала тете Альме:

- Не стоит так баловать девочку. Тем более, твоя собственная дочь вынуждена довольствоваться тем, что дешевле.

- Эльзе нравится голубой цвет, - ответила тетя Альма.

И добавила тихим голосом, но Нелли все равно услышала:

- Может, это последнее платье, которое я ей шью.

Глава 7

Штеффи с трудом верилось, что это правда. Весь вчерашний вечер она провела со Свеном и его друзьями. Сегодня вечером они снова встретятся. Он сам предложил. Она едва осмеливалась думать о том, что это означает.

Узнав, что Штеффи собралась на праздник со Свеном, Май не расстроилась, а если и расстроилась, то виду не подала. Лишь кивнула и сказала, что пойдет с родителями и родственниками.

Однако она заметно беспокоилась, и, выходя из трамвая, по дороге в школу сказала Штеффи:

- Не бросайся в омут с головой. Действуй обдуманно. Ты знаешь, что я имею в виду.

Май была единственным человеком, знавшим правду об отношениях Штеффи и Свена. Если только он сам давным-давно, той весной, не рассказал обо всем Ирье.

Штеффи не могла сосредоточиться на уроке. Много раз она замечала, что не слушает, о чем говорит учитель. К счастью, большинство преподавателей тоже пребывали в эйфории. В этот день они не ждали от учеников особого усердия.

Штеффи решила не надевать вечером берет выпускника. Ей казалось, он ей не идет.

Зато она припудрила нос и слегка покусала губы, чтобы они стали ярче.

Штеффи и все члены семьи Карлссон сели в трамвай. Тетя Тюра, мама Май, надела красивое платье в цветочек и шляпку, не очень подходившую к ее полному лицу. Мальчики были тщательно причесаны. Шестилетней Нинни завязали большой красный бант. Особенно элегантно выглядела Бриттен, ей уже исполнилось шестнадцать, и она сама зарабатывала себе на жизнь. Бриттен была в светло-сером приталенном костюме, на голове - химическая завивка.

Штеффи вышла из трамвая раньше других. Родителям Май она сказала, что идет на встречу со старым другом, и никто не спросил, с кем.

Когда она подошла к скамейке в парке, Свена еще не было. Штеффи знала, что пришла рано, и все же почувствовала разочарование. Если бы Свен действительно хотел ее увидеть, разве не должен он был прийти заранее?

Штеффи села на скамейку. Часы на церкви Баса пробили один раз. Четверть восьмого.

Двадцать минут, двадцать пять. Штеффи уже решила уходить, но тут появился запыхавшийся Свен.

- Прости, - сказал он. - Тысячу раз прости! По пути я встретил столько знакомых, что думал, никогда сюда не доберусь.

Разумеется, Штеффи простила его. Быстрым шагом они прошли самым коротким путем к площади Гёта.

Весь город был там, по крайней мере, так казалось. Площадка у фонтана была заполнена, центральная улица Авеню битком забита людьми, некоторые находчивые горожане даже залезли на крыши домов по соседству с площадью Гёта.

Свен снова и снова встречал знакомых. Штеффи то и дело здоровалась с девочками из школы. Она представила Свена Хедвиг Бьёрк и ее английской подруге Дженис.

- Мы, кажется, не раз встречались в молочном магазине, - сказал Свен фрекен Бьёрк. - Должно быть, мы живем по соседству.

- Какие дни! - воскликнула Хедвиг Бьёрк. - Никто из нас никогда этого не забудет, я уверена. Стефания, а где же твой берет выпускника?

- Я испугалась, что потеряю его в давке, - солгала Штеффи. - Вчера его чуть не сдуло, когда я ехала в грузовике.

На высоких ступенях сменяли друг друга ораторы. Швед, норвежец, датчанин, чех. Штеффи и Свен тихо стояли и слушали. Толпа прижимала их друг к другу плечами.

«Вот бы он обнял меня, - думала Штеффи. - Не чтобы утешить. А чтобы мы были вместе».

В следующее мгновение Штеффи обрадовалась, что Свен этого не сделал. К ней протискивалась Нелли, за ней - тетя Марта, тетя Альма, Эльза и Йон.

- Вот это да! И вы здесь!

Нелли недоверчиво посмотрела на Свена. Она его не узнала. А вот тетя Марта узнала.

- Здравствуй, Свен, - сказала она и протянула руку в кружевной перчатке.

- Здравствуйте, госпожа Янсон, - вежливо ответил Свен.

- Штеффи, - сказала Нелли, - я вчера ждала, что ты позвонишь!

Штеффи почувствовала себя виноватой.

- Я собиралась, - сказала она, - но поблизости не оказалось телефона. Ты обиделась?

Нелли пожала плечами.

- Нет, ничего.

Но по лицу сестры было видно, что та расстроилась. А ведь она, Штеффи, старшая и отвечает за Нелли!

Они вместе посмотрели фейерверк. В заключение на сумеречно-синем небе зажглась огненная надпись «Да здравствует свобода и демократия!» На крышах виднелись темные силуэты людей.

Штеффи надеялась, что уйдет с праздника вместе со Свеном. В этот прекрасный весенний вечер можно было прогуляться. Посидеть на скамейке в парке.

Теперь это вряд ли возможно. Рядом с ней сестра и тетя Марта. Конечно, она рада встрече с ними, но жаль, что именно в этот вечер...

Люди рядом с ними принялись расходиться, а они все стояли и стояли. Зато попрощался Свен:

- Спасибо за вечер, Стефания, - сказал он. - Увидимся.

Увидимся. Когда? Как? Он же не дал ей своего адреса. Найти семью Карлссон в Сандарне будет нелегко. А спрашивать о чем-нибудь тетю Марту Свен никогда не осмелится. Штеффи поняла это по тому, как робко он с ней попрощался.

Значит, вот что это было. Случайная встреча старых знакомых. Приятно повидаться. До встречи. Пока.

- Можно? - спросила Нелли.

Штеффи не слушала.

- О чем ты?

- Можно мне переночевать у тебя?

- Конечно.

Штеффи обняла Нелли за плечи. Им надо держаться вместе.

Глава 8

Юдит замотала головой, и ее курчавые волосы облаком окутали лицо.

- Нет, я не ходила. Что мне там делать?

- Почему?

Штеффи догадывалась, что ответит Юдит, но не смогла удержаться от вопроса.

- Они радовались, что все станет как прежде, - сказала Юдит. - Датчане и норвежцы поедут домой. Шведам не придется больше покупать продукты по талонам, и появится настоящий кофе. Но для нас ничего не будет как прежде. Никогда. Зачем мне смотреть на их фейерверки?

Штеффи поняла, что имеет в виду Юдит. Она и сама думала об этом. Но все же...

- Как можно радоваться, если умерли миллионы людей? - продолжала Юдит. - Ты мне можешь ответить?

- Но если бы война не закончилась, умерло бы еще больше людей, - возразила Штеффи. - А вдруг немцы победили бы? И убили всех евреев в Европе?

- Разумеется, хорошо, что война закончилась, - вздохнула Юдит, - но я не могу радоваться.

Они сидели рядом на кровати в комнатке, которую снимала Юдит. Больше сидеть было не на чем, из всей мебели - конторка, шкаф и тумбочка у кровати. Юдит переехала из еврейского детского дома в комнату, которую снимала у вдовы на улице Экланд. Когда они молчали, за дверью слышалось шарканье госпожи Удельберг. Но в комнату Юдит был отдельный вход, поэтому Штеффи никогда не встречалась с пожилой хозяйкой.

- Она немного странная, - говорила Юдит. - Все ходит, ходит по квартире и вытирает с вещей пыль. Но плата невысокая, тетушка глуховата, поэтому никогда не жалуется на шум или на то, что я прихожу поздно. Если я хочу, могу готовить на кухне, хотя обычно ем на работе.

Юдит работала на шоколадной фабрике. Она экономила и откладывала деньги на поездку в Палестину, ждала, когда дадут разрешение на въезд. Кого туда впускать - решают англичане. Юдит рассказывала что-то про квоты и сертификаты. Ожидание затягивалось, но так как братья Юдит жили там еще с довоенных времен, она надеялась, что все в конце концов уладится.

- В любом случае, пока я не могу уехать, - говорила она. - Сначала узнаю, что с мамой, папой и Эдит. Живы ли они.

Эдит - старшая сестра Юдит. Ей было шестнадцать, когда Юдит эвакуировали в Швецию. Брали только детей, а Эдит была уже слишком взрослой.

- Можно провести расследование через еврейскую общину, - размышляла Юдит. - Как ты думаешь? Или через Красный Крест.

Но Штеффи ничего не знала об этом.

- Заполняешь анкету на того, кого ищешь, и посылаешь местным властям в разные города и в лагеря перемещенных лиц в Германии. Завтра я схожу в контору. Может, пойдешь со мной? Ты могла бы узнать о своем отце.

В душе у Штеффи проснулась надежда. Оказывается, все так просто, так хорошо организовано! Заполняешь анкету и получаешь ответ.

- С удовольствием.