Последняя жертва Розы Ветров Ефремова Наталья
– Постой, дай угадаю, сотовые здесь не работают.
– Угадала, – хмыкнул Логан. – Держи конфету.
– Тоже сломалась вышка? – выдвинула очередное предположение я, игнорируя протянутое угощение.
– Она не ломалась.
– Тогда в чем дело?
– Она и не начинала работать.
– То есть?
– То и есть, – Стив, не торопясь, развернул фантик и засунул в рот шоколадный шарик. Мне пришлось подождать, пока он его прожует, прежде чем ответить: – Она не проработала и дня.
Заметив мой озадаченный взгляд, он наконец-то улыбнулся и продолжил свои объяснения тоном, которым детям втолковывают очевидные вещи.
– Пару лет назад Ричард попытался установить вышку на острове, пригласил ребят из сотовой компании, они повозились несколько дней и собрали ее на Мертвом мысе.
– Где?
– На Мертвом мысе. Это самя высокая северная точка острова, оттуда сигнал должен был доходить до материка. Должен был, но почему-то не дошел.
– Не дошел? Что же сказали специалисты?
– А специалисты, посуетившись у вышки несколько дней, развели руками, демонтировали ее и вернулись на материк.
– Так и не выяснив, в чем причина?
Стив покачал головой.
– Нет. Вышка излучала сигнал, но он обрывался над водой, словно между ним и принимающей станцией на берегу стояла какая-то преграда. Короче, не знаю, но сотовой связи с побережьем у нас нет… Послушай, – он встал из-за стола. – Пока я был в библиотеке, за окнами начала твориться какая-то ерунда, похоже, Гордон прав, надвигается шторм. Думаю, нам не стоит сегодня высовываться на улицу, по крайней мере, до обеда. Вместо этого мы могли бы прогуляться по дому. Как тебе такой план?
– Как скажешь, я не против.
Мы поблагодарили Марию за завтрак, а я пообещала ей, что обязательно возьму у нее пару уроков по плетению ковриков. Польщенная старушка часто закивала и смущенно заулыбалась.
– Куда пойдем? – спросила я Стива, когда мы оказались в коридоре.
– А чего мудрить? Мы на первом этаже, давай отсюда и начнем.
Мы прошли мимо гостиной, столовой, библиотеки и кабинета Ричарда. Он так и не появился на завтраке, что вызывало во мне смешанные чувства: я и хотела его увидеть, и боялась того, как он себя поведет.
В холле Стив обратил мое внимание на великолепные витражи в высоких стрельчатых окнах, обрамлявших парадный вход.
– Эти витражи делали по рисункам мамы. Я говорил тебе, что она была художницей.
– И очень талантливой! – Я зачарованно рассматривала цветы и листья искусно выполненных витражей, которые до этого момента просто не замечала. Вчера мы прибыли довольно поздно, а утром, перед завтраком, я была слишком сосредоточена на Ричарде, чтобы внимательно рассмотреть холл.
Ричард.
Опять я подумала о нем, и от этого мне стало как-то не по себе.
Мои размышления прервал Стив:
– Да, мама была настоящей волшебницей. Смотри!
Он указал мне на правое окно, где были изображены морские птицы над волнами. Тусклый свет сумрачного утра слабо струился сквозь стекло, по небу стремительно летели облака, и казалось, что волны движутся, а птицы машут крыльями. Иллюзия была настолько полной, что я ахнула.
Довольный моей реакцией, Логан улыбнулся:
– В детстве я часто стоял здесь и смотрел на этот витраж, представляя, что плыву на корабле.
– Это потрясающе… – только и смогла выговорить я, не в силах оторвать взгляд от окна.
– Пойдем, я покажу тебе еще кое-что, – Стив взял меня за руку и потянул в коридор, идущий в противоположную сторону от библиотеки и кабинета, на который я бросила последний взгляд в надежде, что дверь откроется, и я увижу Ричарда.
Разумеется, дверь не открылась, и я, подавив вздох разочарования, последовала за Стивом.
Он привел меня в пристройку, опоясывающую дом с юго-востока. Здесь находилась оранжерея, разделенная на три секции, каждая из которых была укрыта двускатной стеклянной крышей на уровне второго этажа. Стены оранжереи тоже были полностью стеклянными. Под потолком и вдоль стеллажей тянулись конструкции из трубок разной толщины, а по углам я заметила обогреватели.
Первую, самую теплую, часть оранжереи наполняли тропические растения. Я не очень разбираюсь в тепличных цветах и декоративных кустарниках. Стив, как оказалось, тоже. Поэтому мы просто полюбовались густыми зарослями плюща, лиан и пальм в массивных кадках. В том углу, где сходились две стеклянные стены, в нише из многоярусных кашпо с разноцветными фрезиями и левкоем, была устроена беседка – круглый стол, два плетеных кресла и кушетка под высоким напольным торшером.
Наконец-то я обнаружила в Розе Ветров доказательство наличия электричества где-то, кроме ванных комнат! После каминов, свечей и истории о сотовой вышке мне уже начало казаться, что на острове придерживаются стиля жизни начала двадцатого века.
На мое замечание об этом Стив коротко хохотнул:
– Так и есть, не удивляйся. Ричарду все это нравится, а я не настаиваю на модернизации дома, поскольку это обитель брата, он волен создавать и обустраивать ее, как ему вздумается. Кстати, насколько я знаю, в начале двадцатого века широко применялось паровое отопление, которое есть и на Розе, так что ты попала в точку. Электричество, признаться, сейчас используют по минимуму, какие-то неполадки в генераторе, но тут я полный профан. Ричард собирался заняться им после дня рождения.
Вторая секция оранжереи привела меня в неописуемый восторг, поскольку вся, от пола до потолка, утопала в розах. Я насчитала более двух десятков сортов, а потом просто стала любоваться ими: махровыми и мраморными, кустовыми и ампельными, красными и желтыми, белоснежными и бордовыми, почти черными. Мои любимые кустовые розы тонкого сиреневого оттенка словно светились изнутри – до того они были хороши даже в мутном свете непогожего утра!
Довольный Стив молча следовал за мной между столами и полками. Я могла бы часами любоваться розами, но нас отвлек грохот из-за двери, ведущей в третью секцию оранжереи.
В отличие от первых двух помещений, здесь царил полный хаос. Кругом лежали кое-как свернутые бухты шлангов, под столами в кучах валялись лейки, тяпки и другой садовый инвентарь, весь пол был испачкан землей и покрыт лужицами воды. Вдоль окна висели несколько полок с душистым горошком, а на длинном узком столе стояли широкие горшки с хризантемами и календулой.
Над всем этим бардаком на стремянке возвышался Гордон, который очищал от земли и сухих веток подвесные кашпо, где, судя по увядшим стеблям, когда-то цвели лобелии и петунии.
На полу, у стремянки, среди комьев земли покачивался расколотый керамический шар.
Стив сложил ладони трубочкой, словно ему предстояло перекрыть пролив, и весело крикнул:
– Эй, Гордон, зачем ты швыряешься горшками? Между прочим, ты нас здорово напугал!
– Прошу прощения, мистер Логан. Оборвался крюк, а я не успел удержать кашпо, – прокомментировал Гордон, не отрываясь от своего занятия.
В своем черном рабочем халате он еще больше напоминал птицу. Грача или, скорее, тощую галку. Без высоких рыбацких сапог с отворотами, непромокаемых широких брюк и плотного плаща с капюшоном Гордон выглядел весьма сухопарым, если не сказать, болезненно худым, с небольшой лысеющей головой и неестественно прямой спиной, словно на голове он держал кувшин с водой и боялся его уронить.
– Можно узнать, чем вы занимаетесь, мистер Келлер? – спросила я скорее из вежливости, чем из интереса. Своей открытой неприязнью ко мне и привычкой отводить взгляд садовник пугал меня и не вызывал желания подружиться, в отличие от милой хлопотливой Марии.
– Выкапываю старые растения, мисс.
– А какие цветы росли в этих кашпо?
– Лобелии.
– Мой папа тоже любил работать в саду, правда, его больше привлекали декоративные кустарники.
Гордон ничего не ответил и продолжил яростно орудовать секатором, отрезая спутанную лозу. Мне стало ясно, что разговор продолжать не стоит: те дежурные фразы, которых нам удалось добиться от садовника, очевидно, исчерпали его утреннюю норму общения.
Стив понял меня без слов и кивнул в сторону выхода. Обходя стол с пустыми цветочными горшками, я обернулась, чтобы попрощаться с Гордоном, и вдруг заметила, как его стремянка сдвинулась в сторону окна.
Сама.
Самая дальняя комната
Я не поняла, как это произошло, стремянка прочно стояла на полу, колес на ее ножках не было, но я своими глазами видела, как она поехала и даже задела осколок разбитого кашпо.
Гордон досадливо крякнул, пытаясь зацепиться за поручень, и неловко перехватил секатор.
Я поняла, что сейчас произойдет, еще до того, как он ахнул и дернулся от боли. До того как глубокий порез на его левой ладони с идеально ровными белыми краями взбух кровью. До того, как обо всем догадался Стив.
И я успела.
Успела почувствовать, как все звуки сворачиваются в ушах в ватный непроницаемый кокон, как у меня перехватывает дыхание, начинает качаться двускатная крыша оранжереи, а шланги змеями подползают ко мне по зыбучему полу в сгущающейся перед глазами темноте.
Я успела прошептать: «Стив…» и понять, что он не даст мне упасть.
Не знаю, сколько я была без сознания, скорее всего, несколько минут. Почувствовав чье-то прикосновение, я вздохнула и увидела над собой встревоженные синие глаза.
Встревоженные, но не испуганные.
– Гордон, воды. Живо! – жестко потребовал Стив, и я сквозь затихающий шум в ушах услышала шаги, шорох, а потом ощутила на лице тысячи мельчайших капелек – это Стив брызнул на меня из пульверизатора, который ему подал садовник.
– Не надо… – с трудом прошептала я, стараясь не смотреть на Гордона, прятавшего за спину левую руку.
Перед глазами все еще плыл красный туман.
– Гордон, марш отсюда! – прежним тоном скомандовал Логан. – Скажи Марии, что Селене плохо, пусть принесет сюда крепкого сладкого чая. И позаботится о тебе.
Повернувшись ко мне и заметив, что я очнулась, он обронил одно-единственное слово:
– Гематофобия.
Это был не вопрос, а утверждение. Диагноз, который до сих пор мне удавалось скрывать от него.
Как, впрочем, и от большинства людей.
– Прости, – губы все еще не слушались. Я попробовала сесть, но у меня не вышло из-за сильной дрожи и слабости в руках: я их почти не чувствовала.
– Не вставай. Попробуй напрячь мышцы. Просто сожми ладони. Так… А теперь разожми. Еще раз. Хорошо.
Пока я послушно шевелила пальцами, Стив расстегнул воротник моего платья и положил ладонь на грудь, прислушиваясь к сердцебиению.
– Дыши, Селена. Дыши! Глубже. Молодец!
Его прикосновения и команды были быстрыми и профессиональными, так что вскоре я почувствовала себя довольно сносно и сообразила, что лежу на кушетке в первом зале оранжереи, у стены плюща.
– Что ж ты мне раньше не сказала? – укоризненно проговорил Логан, энергично растирая мне руки. – Ведь я должен был об этом знать!
– Прости, – повторила я, отметив, что мой голос уже окреп.
Стив тоже обратил на это внимание и спросил уже намного спокойнее и мягче:
– Как ты?
– Лучше, спасибо.
Кажется, он мне поверил, потому что облегченно вздохнул и выпрямился.
– Ну ты даешь! Я и подумать не мог, что у тебя такая серьезная фобия.
– С детства, – призналась я, послушно подставляя ему лицо. Он промокнул влагу на моих щеках салфеткой.
– Извини, если испортил макияж.
– Я не пользуюсь косметикой.
– Ну и славно, а то у меня под рукой оказалась только прыскалка для цветов. Однако я, по моему глубокому убеждению, применил ее как раз по назначению. До чего же ты хрупкий цветок, Спящая красавица!
Я наконец-то села прямо и поправила волосы.
– Поразительно! – Стив покачал головой. – Значит, ты боишься вида крови?
– Очень.
– Чужой или вообще? – уточнил он.
– Чужой. От вида своей крови мне просто неприятно. Иногда, правда, тошнит, но помогает мятная таблетка или стакан воды. А вот когда я вижу кровь другого человека, сразу начинает кружиться голова и становится нечем дышать. Все происходит настолько быстро, что я ничего не успеваю предпринять, например, сесть или позвать на помощь. Даже удивительно, что в этот раз получилось.
– Да уж. Я сразу понял, что ты сейчас потеряешь сознание. Никогда не видел, чтобы ты так резко бледнела. И в моей практике, признаться, такого еще не случалось. Скажи мне…
В оранжерею зашла Мария и поставила на стол поднос не с одной, а с двумя чашками черного чая.
– Как там Гордон? – поинтересовался Стив, щедро накладывая сахар в обе чашки.
– С ним все хорошо, мистер Логан. У него…
Стив вовремя сделал ей знак не продолжать, покосившись на меня, и Мария тихонько ушла.
Когда за ней закрылась дверь, я не удержалась:
– Так странно, что Гордон и Мария женаты.
– Почему?
– Они абсолютно разные!
– Разве это может помешать супружеской гармонии?
– Нет, я не об этом. Просто… Мария такая милая, разговорчивая, когда не стесняется, а Гордон постоянно молчит, и кажется, что он сердится на всех, но тщательно это скрывает.
Подавая мне чай, Стив ухмыльнулся:
– Для Гордона это нормально. Сдается мне, он вообще предпочел бы общаться жестами, но обстоятельства вынуждают его открывать рот.
– Если это так, то меня удивляет, как они могут быть вместе.
– Может, как раз благодаря этому, – пожал плечами Логан и кивнул на мою чашку: – пей давай, а то остынет… Кстати, они поженились еще до моего рождения, и я ни разу не слышал, чтобы они спорили, ругались или повышали друг на друга голос. Честно говоря, я вообще редко вижу их вместе: они все время заняты.
– А как же они общаются?
– Полагаю, телепатически. Или как еще там у супругов происходит? Откуда мне знать?
Уловив в словах Стива скрытый подтекст, я поспешила сменить тему:
– Я думаю, мы уже можем идти.
– Уверена? – глаза Логана все еще хранили настороженное выражение.
– Абсолютно.
– Ну давай попробуй. Только не смотри на пол, хорошо? Там… в общем, пока не уберут, тебе на пол смотреть не стоит. Хочешь, отведу тебя в спальню, чтобы ты прилегла?
– Нет, все нормально. Это… состояние быстро проходит.
Чтобы убедить Стива, я нарочито медленно поднялась с кушетки и прошлась вдоль кадок с пальмами, старательно глядя прямо перед собой.
– Видишь?
– Вижу, – нехотя подтвердил Логан и тут же упрямо добавил: – но ведь могло быть гораздо хуже! Ты ходила на терапию? Гематофобия, к твоему сведению, поддается лечению.
Я пожала плечами:
– Не было необходимости. Это случилось всего несколько раз.
– А сколько еще может случиться? – в голосе моего друга звучало неподдельное возмущение врача, которое он испытывает по отношению к нерадивому пациенту. – А если не будет рядом того, кто сможет помочь? Что тогда, ты об этом подумала?
– Нет.
– Это безответственно! – заявил он.
– Возможно, но согласись, терапия тоже не всегда помогает. Папа консультировался с врачами. Помню, водил меня к специалисту, мы беседовали с ним, он что-то пытался предпринять, но все его попытки ни к чему не привели. Поэтому, я думаю, не стоит…
– Все! – Стив хлопнул себя по коленям и рывком поднялся. – Значит так, как только мы вернемся домой, я тобой займусь.
– Стив, это лишнее, уверяю тебя.
– Это мне решать, – отрезал он.
– Почему тебе?
– Я врач. И я лучше представляю всю глубину проблемы.
– Хорошо. А сейчас мы можем больше об этом не говорить? Пожалуйста!
Стив с минуту молча смотрел на меня.
– Ладно. В таком случае что, пойдем?
– Пойдем.
Мы поднялись на второй этаж и начали его осмотр с северного нежилого крыла. Там находились никем не занятые комнаты, в основном спальни, но неожиданно мы обнаружили и пару гостиных. Для кого их устроили, непонятно, так как, по словам Стива, семья никогда не была большой, и здесь никогда не собиралось многочисленное общество. Как мне показалось, гостиные были сравнительно недавно отремонтированы. Мою догадку подтвердил и Логан, признавшийся, что не понимает избирательный подход Ричарда к ремонту, но никогда не сует нос в дела на острове, если только об этом его не просит брат.
Последняя комната, куда мы заглянули, скорее всего, не попала в план Ричарда по обновлению Розы Ветров. Это была маленькая мрачная спальня с узким окном, выходящим на север. Через пыльное стекло внутрь заглядывало несмелое солнце. Обветшалая мебель и истлевшие ткани обивки и покрывал усугубляли неприятное впечатление.
Здесь было так сыро и холодно, что я невольно поежилась.
– Ты замерзла? – тут же отреагировал Логан.
– Да, здесь как-то… странно, не могу иначе сказать.
– Да уж…
– Чья эта комната?
– Это бывшая спальня Розы Логан, – отозвался Стив, и я только теперь отметила, что, находясь здесь, мы с ним оба почему-то говорили вполголоса. – Честно сказать, я никогда не любил сюда заходить и сейчас заглянул из чистого интереса, узнать, переделал ее Ричард или нет. Выходит, не переделал.
– Какое унылое место, – я оглядывала небогатую обстановку, пытаясь представить себе, какой была обитательница столь скромного уголка такого просторного дома, которым она, собственно, владела.
Стоя здесь, я вновь ощутила уже знакомый, если не сказать привычный, холодок страха.
– Пойдем отсюда? – предложил Стив, словно прочитав мои мысли. – Я хотел показать тебе галерею, и думаю, до обеда мы больше ничего не успеем.
По пути к галерее мы миновали несколько комнат, куда он даже не предложил заглянуть.
– Как Мария умудряется содержать в порядке такой огромный дом? – спросила я его, насчитав пять дверей.
– Я же тебе говорил, она уникальная. На самом деле жилых помещений в доме осталось совсем немного, – как-то сразу погрустнев, пояснил Стив. – Западное крыло, например, вообще закрыто, и мы туда не пойдем. Ричард распорядился не трогать его во время ремонта, и о нем просто забыли, благо сообщающихся коммуникаций, от которых зависел бы комфорт всего остального дома, там нет. Отапливаемых и пригодных для проживания комнат для гостей всего две – твоя и моя спальни. И еще есть комнаты на первом этаже, где живут Мария с Гордоном. Все.
– Но дом кажется таким огромным!
– Да, так и есть, но большая его часть сейчас никому не нужна. Дед строил его для большой семьи, клана Логанов, как он любил повторять. А вышло так, что Ричард живет здесь один.
Из окон верхней галереи открывался потрясающий вид на океан, штормовой, недобрый, но все равно притягательный в своей грозной мощи. В простенках между оконными нишами висели картины, в основном это были сцены рыбацкой жизни и северные пейзажи – работы Анны, матери Стива. Она действительно была талантлива – все ее полотна напоминали фотографии, до того тщательно были прорисованы детали: лица людей, листва и облака.
Рассмотрев несколько картин, я обратила внимание на то, что здесь совсем нет портретов, как это принято в семьях с такой историей, как у Логанов.
– Роза ненавидела семейные портреты, – объяснил мне Стив, – и запрещала фотографировать или рисовать кого-либо из членов семьи.
– Странная прихоть.
– Согласен. Хотя один портрет у нас все-таки есть.
Он подвел меня к самому концу галереи, где у лестницы висел великолепный поясной портрет внушительного на вид мужчины лет сорока-сорока пяти. Он опирался рукой о камин, очень похожий на камин в гостиной, и смотрел в сторону источника света, скорее всего, окна.
– Это наш отец, – тихо прокомментировал Стив, но я бы и сама об этом догадалась. Несмотря на отсутствие явного сходства, несложно было предположить в нем ближайшего предка Стива. Гораздо меньше на него походил Ричард, вернее, совсем не походил, разве что их связывал какой-то особенный взгляд, но и только.
«В конечном итоге, у нас разные матери…»
Эта фраза многое объясняла, и я не стала задавать Стиву лишние вопросы.
«Пол Джейсон Логан» – гласила медная табличка на раме.
– Красивое имя. А как тебя зовут полностью? – спросила я, удивляясь, как мне раньше не пришло в голову поинтересоваться этим.
– Меня? – Стив ответил не сразу, как будто вспоминая свое полное имя. – Стивен Юджин Логан. Честно говоря, Юджин мне не нравится, поэтому я его не использую.
– А Ричард?
– Ричард Грегори Логан. Тогда и ты мне скажи, Спящая красавица, как зовут тебя?
– Селена Лилиан.
– Ну вот, значит, я не ошибся, когда сравнил тебя с цветком! – воскликнул Стив и, склонившись в церемонном поклоне, поцеловал мою руку. – Знакомство с вами – честь для меня, мисс Лилиан!
– Перестань! – я едва успела отнять пальцы, как на площадке галереи показался Гордон. То, как он умел бесшумно передвигаться по дому, для меня оставалось загадкой. Этим он напомнил мне Мартина, однако в отличие от садовника Логанов, официант «Касла» был приветливым и радушным, и с ним приятно было общаться.
– Прошу прощения, если помешал, мистер Логан, но вам опять звонят из Портленда, просят подойти как можно скорее.
– И зачем я только оставил этот номер? – обреченно покачал головой Стив.
– Значит, вопрос действительно серьезный. Пойдем, я подожду тебя внизу.
Мы спустились на первый этаж и, пройдя через один из боковых переходов, остановились у довольно ветхой на вид деревянной лестницы.
– Селена, я поговорю в библиотеке, хорошо? Подождешь меня в гостиной?
– Конечно, иди, не задерживайся.
Когда Стив скрылся за поворотом, я осмотрелась и заметила дверь наверху, на небольшой площадке, которой оканчивалась лестница.
Сама не знаю, что меня потянуло туда, может, подсознательный детский интерес к «самой дальней комнате в самой высокой башне», а может, я еще не до конца пришла в себя после обморока в оранжерее и не отдавала себе отчет в том, что делаю. Так или иначе, я начала подниматься наверх.
Ступени скрипели, перила угрожающе шатались, поэтому мне приходилось держаться не столько за ограждение лестницы, сколько за шершавые каменные стены. Где-то на середине пути я пожалела о том, что поддалась искушению и решила забраться в башню без Стива. Ведь дверь вполне может оказаться запертой, и тогда мое восхождение будет не просто рискованным, а еще и бессмысленным.
Ближе к цели подниматься стало труднее: ступени основательно рассохлись, а в верхней части лестницы двух штук вообще не хватало. Это показалось мне странным. С одной стороны, не такой уж и старый этот дом, чтобы основные конструкции так разрушились, а с другой – непонятно было, почему эту лестницу не починили во время ремонта, ведь его делали не более двух-трех лет назад. А в этом уголке дома все находилось в угнетающем взгляд запустении, словно никто не появлялся здесь в течение долгого времени. Сам воздух наверху казался обветшалым: тяжелым и пахнущим тленом.
Наконец мой непростой подъем закончился. Я осторожно толкнула дверь, и, на мое счастье (Боже, как же я ошибалась!), она поддалась.
Мне в лицо сразу пахнуло затхлой сыростью. Внутри было пусто и пыльно, но не составило большого труда догадаться, что это помещение когда-то служило студией Анны Логан. В дальнем углу к стене были прислонены старые рамы, потрескавшиеся и кое-где покрытые плесенью. Пол устилали потертые циновки. У огромного окна, выходящего на океан, стоял мольберт.
Все свидетельствовало о том, что сюда давным-давно не заходили: каждый мой шаг оставлял на полу отчетливый след, а звуки долго бродили меж обшарпанных стен.
Я подошла к незаконченной картине на мольберте и задумчиво провела кончиками пальцев по засохшим мазкам. Судя по выбору цветов, Анна начала рисовать грозу или шторм, а может, ночной дождь. Потускневшие краски осыпались и производили такое же гнетущее впечатление, как и сама студия.
Окно, рядом с которым я стояла, было закрыто занавеской, но, несмотря на это, комната казалась очень просторной и светлой. Не напрасно мать Стива выбрала эту башню для своих занятий живописью. Оконный проем смотрел на юг, благодаря чему свет заливал бледные стены большую часть дня, хотя из-за этого здесь было достаточно прохладно, ведь башня выдавалась вверх над особняком, и ничто не защищало ее от ветров с океана.
Должно быть, работая здесь, Анна забывала обо всем на свете. Я посмотрела вдаль, за потемневшие от времени и налипшей соли стекла. Из окна открывался потрясающий вид на водные просторы, и создавалось впечатление, что студия парит над океаном.
Я сдвинула занавеску в сторону, чтобы лучше рассмотреть панораму. То, что я увидела, заставило меня вскрикнуть от изумления: за пыльной тканью скрывалась дверь, ведущая на малюсенький балкончик, окруженный разрушенными от времени деревянными перилами с балясинами, похожими на кегли. На нем мог уместиться лишь один человек. Для чего придумали этот балкон, было непонятно.
Минуту я раздумывала над тем, стоит ли открывать дверь, но здравый смысл взял верх. В памяти всплыло предупреждение Ричарда о том, что на балконы выходить не стоит. А этот прямо крошился под напором стихий: все ветра обдували его, все ливни обрушивали на него свою неистовую силу. Постояв еще немного, я решила спуститься. Больше мне здесь делать было нечего, да и Стив наверняка уже закончил разговор и искал меня вбиблиотеке.
В последний раз окинув взглядом бескрайний океан, я отвернулась от окна.
В углу комнаты, рядом с грудой старых рам, стояла высокая худая девушка и смотрела прямо на меня.
Полуправда
Сдавленно вскрикнув, я схватилась рукой за горло. Не было слышно, чтобы кто-то поднимался в башню: скрипучая лестница выдала бы чужое присутствие, а другого входа в студию я не заметила.
Откуда же она взялась?
Девушка не двигалась и не отводила взгляд. Ее платье с круглым воротничком было несколько старомодным и потрепанным, длинные каштановые волосы волнами спадали на плечи и грудь. Молодое лицо поражало красотой форм и неестественной бледностью, но было пустым и лишенным эмоций, словно у мраморной статуи. Изящные руки безвольно висели вдоль тела.
Она стояла без движения, чуть склонив голову набок и, казалось, изучала меня. Несмотря на замешательство, я не могла не отметить ее потрясающее сходство со Стивом. Те же каштановые вьющиеся волосы, овал лица, тонкие крылья носа и даже родинка над губой.
Кто же она?
В голове мелькнул ответ, но его чудовищная неправдоподобность заставила меня отмахнуться от него.
Я попыталась собраться с мыслями и сделала шаг вперед, отнимая руку от шеи.
И тут произошло невероятное.
Стоило мне пошевелиться, фигура девушки стала меняться. За ее спиной начал сгущаться воздух, и я вдруг поняла, что отчетливо вижу угол комнаты прямо сквозь тело незнакомки. Я различала кусочки штукатурки, отошедшие от каменной кладки. Пыль, лениво танцующая в воздухе по воле сквозняка, беспрепятственно проходила в своем хаотичном движении через несуществующую оболочку призрачного тела, наполняя его невесомым содержанием. Опустив глаза, я увидела, что ноги девушки не касались пола: она просто парила в воздухе и потому казалась такой высокой.
Задыхаясь от охватившего меня дикого ужаса, я попятилась к двери, в то время как фигура приближалась ко мне, не делая ни единого различимого глазом движения. Пространство за ее спиной темнело и уплотнялось подобно грозовому облаку.
Читать бесплатно другие книги:
