Мистическая Москва. Тайна дома на набережной Рождественская Ксения
– Этот же вопрос мы собираемся задать вам, – отозвалась Люда, выглядывая из-за Сашиного плеча.
– Я хозяин квартиры.
– Значит, вас зовут Ангелина Семеновна Шварц?
– Н…нет, – чуть сбавил тон нахал. – Но старухи больше нет, поэтому ее собственность перешла ко мне.
– А, так вы Евгений Шварц?
– Тоже нет, – огрызнулся молодой мужчина. – Чего вы ко мне пристали? Сами-то кто такие? Воры? Вот сейчас полицию вызову!
– Не стоит беспокоиться, – промурлыкала Люда, доставая из сумочки «корочки», – полиция уже здесь.
– Нет… – пробормотал парень и сделал пару шагов назад, словно желая убежать.
– Простите, что значит ваше «нет»? Может, еще и пистолет продемонстрировать? Для полноты картины, так сказать.
– Не надо, – помотал головой незнакомец. – Просто я не ожидал, что полицейские такие…
– Какие «такие»? – уточнила Людмила. – Продолжайте!
– Я хотел сказать – так выглядят.
– А что вас не устраивает?
– Ладно, проехали, – бросил наглец и быстро осмотрел Люду с головы до ног.
Та, насмешливо улыбаясь, прошла в комнату и уселась в кресло, закинув ногу на ногу. Парень по-прежнему смотрел на нее с недоверием и удивлением.
– Так как, будем знакомиться, хозяин квартиры? – поинтересовалась Людмила, видя, что собеседник не торопится продолжать разговор.
– Уже познакомились, – буркнул мужчина.
– Неужели? Вы не Ангелина Семеновна, не Евгений. Кто же вы, незнакомец?
– Иван. Иван Шварц.
– Ага! Значит, вы сын Евгения.
– Сын, – поморщился парень.
– А разве нет? Насколько я знаю, у него только один ребенок. Или ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. Но я не считаю этого человека своим отцом.
– Вот как? – Люда приподняла брови.
– Да, не считаю! – повысил голос Иван. – И не нужно на меня так смотреть. Я с самого детства чувствовал себя обузой для него. Ни ласки, ни добрых слов, ничего подобного не было. Только тычки, пинки да сожаление о том, что я родился.
– Вы не преувеличиваете?
– Да идите вы!.. – вспыхнул Иван. – Мама всегда говорила мне, что отец меня не любит, а воспитывает только из чувства долга.
– Между прочим, многие отцы вообще напрочь данного чувства лишены, – заметила Люда. – И за всю жизнь ни разу не вспоминают о том, что у них есть дети.
– Лучше так! – огрызнулся парень.
– Лучше? Чем же? Может, вас не кормили? Или вам приходилось донашивать чужие вещи? А может, вы скитались по улицам из-за того, что дома вас били и унижали?
– Послушайте, что вы мне по ушам ездите? Да, я не голодал, и у меня были хорошие игрушки. Но ведь не в этом счастье!
– Не в этом, – согласилась Людмила. – Счастье в том, что ты можешь подарить свою душу близкому тебе человеку.
– Что подарить? – уставился на нее Иван.
Она посверлила его взглядом и махнула рукой.
– Впрочем, не каждый ее имеет, ту самую душу. Так что вы делаете в квартире?
– Осматриваюсь.
– А откуда у вас ключи?
– Это допрос?
– Именно, – кивнула Людмила. – Но если вам неудобно разговаривать здесь, мы можем проехать в отделение. Возможно, там вам будет комфортнее.
– У отца взял, – поспешил ответить Иван, и в его глазах блеснула злость.
– И тот об этом знает?
– Нет, не знает! – рявкнул мужчина.
– Выходит, ключи вы взяли без спроса, – удовлетворенно отметила Люда.
– Я такой же наследник, как он, и имею право на квартиру.
– Интересно, с чего вы это взяли?
– Я внук Ангелины Семеновны!
– Обычно говорят – бабули или хотя бы бабушки. А у вас – Ангелина Семеновна.
– Бабушка – это та, которая рассказывает сказки, печет блины и забирает к себе на выходные. А у меня ничего подобного не было. Ангелина Семеновна нас с мамой не жаловала.
– Так вы ее не любили?
– Кого, маму?
– Бабушку вашу.
– А за что мне ее любить? У нее в голове всегда был только социальный статус и уровень образования. Простых людей она презирала.
– Может, не простых, а неблагодарных?
– Да что вы знаете о благодарности!
– А что вы знаете о любви? – парировала Людмила.
– Значит, так, – набычился Иван, – я не собираюсь обсуждать с вами нашу семью. Если у вас есть конкретные вопросы – спрашивайте.
– Хорошо. Зачем вы сюда пришли?
– Осмотреться. И заодно прицениться.
– Вы собираетесь продать квартиру?
– Собираюсь.
– И ваш отец согласится?
– Ему придется согласиться. Мы живем в однокомнатной хрущевке. Я сплю на кухне. Представляете, как здорово?
– Можно переехать сюда.
– Нет уж, спасибо! За свою жизнь я выслушал столько напыщенных речей, связанных с этой квартирой. О том, что здесь живут талантливые люди, что дом построен для элиты нашего общества, что абы кто никогда не дотянет до того уровня, на котором находится семья Шварц. Ну и все в таком роде. Короче, здесь я жить не буду.
– А я почему-то очень сомневаюсь, что ваш отец даст добро на вашу затею, – заявила Людмила.
– Сомневайтесь на здоровье. Но у него нет другого выхода. Жить вместе с нами он больше не хочет. Я знаю, у папочки есть женщина, и мой родитель просто мечтает, когда у него появится возможность жить собственной жизнью, в которой не будет меня с матерью… Кстати, мама его уже предупредила – или он покупает мне отдельную квартиру, или она оберет его до нитки. Да еще нервы потреплет будь здоров!
– Замечательная у вас маменька. Добрая, отзывчивая.
– Да что вы понимаете? – вновь вспыхнул Иван. – За свою жизнь она столько натерпелась. Знаете, каково это, когда супруг постоянно во всем укоряет? Да еще свекровь считает вторым сортом…
– А где ваша маменька работает?
– Нигде.
– Это как?
– А зачем ей работать? У нее муж есть. Тем более что честным трудом много не заработаешь, а горбатиться за копейки нет смысла.
– Простите, ради бога, за вопрос, который как-то внезапно созрел в моей голове, – усмехнулась Люда. – А сами-то вы кем трудитесь?
– Я пока еще ищу себя, – покраснел Иван. – Не так просто найти работу по душе.
– А вкалывать абы где не хочется, так?
– В целом да.
– В принципе мне все с вами понятно. Но вопрос с ключами по-прежнему остается открытым. Я должна позвонить вашему отцу и сообщить о проникновении в квартиру.
– Можете поступать, как считаете нужным.
– Тогда попрошу вас сдать ключи и покинуть помещение.
– С какой стати? – огрызнулся Иван.
– С такой, что идут следственные мероприятия, а вы им мешаете.
– Следственные мероприятия? – Шварц-младший быстро-быстро заморгал глазами. – Что вы хотите этим сказать?
– Мы пока еще разбираемся в обстоятельствах смерти вашей бабушки.
– А разве… – парень запнулся. – Разве с ней что-то не так?
– В данный момент ничего не могу сказать, – широко улыбнулась Люда. – Тайна следствия.
– Но ведь старая карга… то есть Ангелина Семеновна, – поправился Иван, – повесилась. Или я чего-то не понял?
– А вы у отца спросите. Думаю, он вам расскажет.
Иван вспыхнул, бросил ключи на столик и, резко развернувшись, выбежал из квартиры.
– Неприятный тип, – заметил Громов, когда за ним захлопнулась дверь.
– Пожалуй, я понимаю Евгения. Мне бы тоже не хотелось иметь такого сына.
– Скорее всего, он сам в этом виноват.
– Нет, Шурик. Как бы там ни было, его отпрыск – жуткий эгоист. Его никто не интересует, кроме собственной персоны.
– Обиды детства самые сильные, – возразил Саша. – В зрелом возрасте можно рассуждать о том, что правильно, а что нет, в детстве же хочется, чтобы нас просто любили.
– А тебя мама любила, когда ты был маленький?
– Конечно, любила.
– И посвящала тебе все свое время?
– Люда, ты прекрасно знаешь, что мамы рядом со мной почти никогда не было.
– Но ты на нее не в обиде?
– О какой обиде может идти речь? Я просто любил ее, вот и все!
– Тебе не кажется, что это и есть ответ на ту ситуацию, которая перед нами развернулась? – поинтересовалась Люда, откинувшись на спинку кресла. – Просто кто-то умеет любить, а кто-то является обычным потребителем. Ангелина Семеновна имела право недолюбливать невестку. Сначала та выбрала себе самую примитивную профессию, не пожелав учиться и чего-то добиваться в жизни, потом и вовсе бросила работу. А ведь женщина тоже должна реализоваться, даже несмотря на то, что муж неплохо зарабатывает. Тогда она сможет уважать себя, не превратится в вечно ноющую нахлебницу. Заметь, Марина и сыну Ване внушила те же самые мысли. А ведь он взрослый уже мужик. И должен сам зарабатывать. Знаешь, я не буду осуждать Шварца-старшего, если он разведется с женой и начнет новую жизнь. Хотя в принципе я против разводов.
– В общем, я с тобой согласен, – кивнул Александр. – Сидеть на шее родителей всю жизнь просто недостойно человека. А ты заметила, с каким видом Иван сообщил, что отец обязан купить ему квартиру?
– На месте Евгения я бы переселилась сюда, а парочку нахлебников – супругу и сыночка – оставила в хрущевке. По-моему, он имеет на это право.
– Если честно, не понимаю, почему бы ему так и не сделать.
– Потому что сынуля жить с мамулей не собирается, хочет иметь отдельные апартаменты. А на всех квартир не хватит. Если Марина останется в однушке, а Евгений переедет сюда, то Ванюша останется не у дел. Вот он и заговорил о продаже квартиры. За ту цену, которую можно выручить за нехилые квадратные метры в этом доме и в этом месте, можно купить две хорошие квартиры. Правда, уже не в центре, хотя последнее не столь важно.
– И все-таки я не понимаю… – начал Саша и остановился.
– Чего именно? – осведомилась Людмила.
– Если Иван так ненавидит отца и бабушку, зачем претендовать на наследство? Я бы никогда не потерпел подачек из рук человека, которого выносить не могу.
– Ты считаешь квартиру подачкой? – хмыкнула Люда. – Да многие за такую подачку готовы родную мать продать!
– Значит, чего-то в этой жизни я не понимаю.
– Все ты понимаешь, – нежно произнесла Людмила. – И если бы остальные понимали жизнь так же, она была бы прекрасна!
– Ты и правда так считаешь? – приподнял брови Александр.
– Не просто считаю – уверена!
– Спасибо, моя хорошая! Иногда мне кажется, что я не от мира сего, что мои мысли несут меня не в ту сторону. Но если ты говоришь, что все в порядке, тогда ладно.
– Вставай с дивана, философ, пойдем осматривать апартаменты, – хохотнула Людмила и выбралась из кресла.
Квартира оказалась трехкомнатной. Кроме жилых комнат, здесь имелось помещение, соединяющее гостиную с балконом, и Саша, как ни старался, так и не смог понять его предназначения. Помещение было пустым. Ни мебели, ни цветов вдоль стен, что позволило бы предположить, что здесь мог быть зимний сад. Зато остальные комнаты оказались битком набитыми старинной мебелью и разнообразными безделушками. И Александр подумал: если Иван все-таки доберется до всего этого, то неплохо нагреет руки. Жаль, конечно. Будь он, Саша, законодателем, непременно запретил бы подобным родственничкам наследовать добро.
Одна из комнат оказалась спальней Ангелины Семеновны. Люда долго рассматривала кровать из натурального дерева с причудливым узором, идущим по спинке, а затем любовалась комодом, принадлежащим, видимо, к тому же набору, что и кровать.
Следующая комната явно была столовой. Скорее всего, в былые времена хозяева устраивали здесь приемы, принимали гостей. Люда особенно тщательно осматривала стены на предмет обнаружения необычных рисунков, но, как ни старалась, так ничего и не нашла.
– Видимо, «наш» призрак предупредил о смерти Ангелины Семеновны только Маргариту, – наконец вынесла она свой вердикт.
– А может, привидение общалось со старушкой другим способом? – предположил Саша.
– Другим? – Людмила задумалась. – Что ж, вполне возможно. Вот только каким?
– Например, явилось ей в образе покойного мужа и призвало к себе. Сосед сверху говорил, что духи способны принимать любое обличье, покойники могут дать о себе знать самым неожиданным способом.
– М-да, – покачала головой Люда. – Попробуй тут разберись, кто к кому и зачем приходил. Что ж, нам здесь больше делать ничего. Ничего нового мы для себя не вынесли.
– Придется искать другой путь, как разобраться с Маргаритиным привидением, – вздохнул Александр.
– Найдем! – уверенно сказала Людмила. – А теперь я предлагаю сходить в театр.
– В театр? – изумился Громов. – Но у нас совсем нет времени…
– Мы идем в театр, и точка!
– Как скажешь, – пожал он плечами. – Куда поедем?
– Тут недалеко, вполне сможем дойти пешком.
– Подожди, ты хочешь пойти в театр, где работает госпожа Торова? – только сейчас догадался Саша.
– Иногда и на тебя снисходит озарение! – хмыкнула его любимая.
– А какова цель нашего похода?
– Мне очень хочется посмотреть на Маргариту.
– Ты хочешь оценить ее как актрису?
– Вот еще! Я хочу отследить призрака. Если ты помнишь, привидение преследует женщину не только дома, но и на улице. А иногда и в театре. Сегодня мы с тобой будем наблюдателями и, возможно, тоже сможем увидеть сию надоедливую сущность.
– Прекрасная идея! – воскликнул Саша.
– Я всегда полна идей, – улыбнулась Люда. – А вот с тобой что-то происходит. Кто из нас занимается поиском, я или ты?
– Просто ты немного опережаешь меня в полете мыслей, – улыбнулся Александр.
– Это потому что я умная.
– Это потому что ты лезешь не в свое дело. Вот если бы сидела у себя в отделе, а я посвятил себя поимке призрака, мог бы продвинуться гораздо дальше.
– Несомненно! – язвительно ответила Люда. И задумалась.
– О чем размышляешь?
– Обидеться или нет. С одной стороны, ты прав, дело твое. Но с другой… Говорить так – весьма невежливо.
– Вообще-то я пошутил. Пусть твои идеи оказываются проворнее моих, зато ты находишься рядом со мной.
– И, заметь, совершенно официально. – Она подняла вверх указательный палец. – Кстати, нужно будет сообщить Валентину Петровичу, что я еще не закончила разбираться со смертью Ангелины Семеновны. Пусть он пока на меня не рассчитывает.
– Я думаю, обычно он так и делает.
– Хам! – воскликнула Люда. – Но я все равно тебя люблю.
Глава 14
– Хороша! – шепнул Саша подруге.
Вот уже полчаса он не отрывал глаз от сцены. И хотя актриса Маргарита Торова сказала не более двадцати слов, образ, вылепленный ею, вызывал восхищение. Маленькая, испуганная, практически прозрачная… Самым ярким пятном на лице были васильковые глаза, и Саша видел, как они сверкали, даже с пятого ряда.
Если бы его спросили, о чем пьеса, Александр затруднился бы ответить. Да и, честно сказать, Громов не любил театральные спектакли, его всегда клонило в сон. Причем неважно, какая постановка разворачивалась на сцене. Однако сейчас он внимательно понаблюдал за Маргаритой и пытался определить, что та чувствует.
– Да, смотрится неплохо, – шепнула в ответ Люда. – Но с настроением у нее полный швах.
– С чего ты взяла?
– Неужели не видишь, что актриса буквально места себе не находит? Посмотри внимательнее! По-моему, еще немного, и она просто впадет в истерику.
Только сейчас до Саши дошло, что страх Маргариты, вернее героини, которую та изображает, вовсе не задумка режиссера. Женщина действительно находилась в состоянии панического ужаса. Ее взгляд то и дело перебегал к боковому входу, останавливался там, затем следовал судорожный вздох, который Александр угадывал, и Марго торопливо отводила глаза.
Он попытался разглядеть, что так пугало Торову, но, кроме неясных теней и тусклой лампочки, ничего не рассмотрел. Поэтому сосредоточился на спектакле, желая оценить игру Маргариты. Однако за оставшиеся несколько минут так и не смог понять, о чем была пьеса.
Действо закончилось, артисты взялись за руки, подошли к краю сцены и поклонились, что вызвало целый шквал аплодисментов. Саша вежливо похлопал, по-прежнему недоумевая, что здесь происходило и в чем смысл проведенных в театре полутора часов.
– Пошли, чего расселся! – прошипела ему в ухо Люда и, взяв за руку, потащила за собой.
Громов думал, что уж теперь-то они точно поедут домой, но любимая, миновав холл, направилась дальше.
– Где гримерка Маргариты Торовой? – спросила она у женщины в форменной одежде.
– Предпоследняя по коридору, – ответила та.
– Спасибо, – кивнула Люда и поторопилась в указанную сторону.
– А мы ей не помешаем? – засомневался Саша, в который раз удивляясь, как подруга умудряется столь быстро передвигаться на высоких каблуках. Сам-то он еле-еле за ней поспевал.
– Я думаю, Марго нам обрадуется. Видимо, что-то произошло. Иначе бы женщина вела себя совершенно по-другому.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь.
– А чем, по-твоему, вызван ее страх?
– Возможно, она просто прониклась ролью. Для трагической актрисы это вполне объяснимо.
– Для какой актрисы?
– Я имею в виду постановку с печальным концом.
– Значит, по-твоему, мы сейчас посмотрели трагедию?
– Наверное, – пожал он плечами. – Я не особо вникал в смысл.
– Шурик! Нам показывали комедию! Зал смеялся! Или ты не слышал?
– Видимо, слишком засмотрелся на Маргариту, – пробормотал Александр.
– Значит, так! – Люда остановилась посреди коридора и уперла руки в бока. – Слушай мою команду: с этого дня раз в месяц я буду выводить тебя в театры. И не спорь! Твое воспитание оставляет желать лучшего. Это ж надо, не отличить комедию от трагедии!
– Люда, я не люблю театры, – поморщился Громов. – Мне там скучно.
– А мы выберем такие, где будет весело.
Саша тяжело вздохнул. Спорить с Людмилой не имело никакого смысла, скорее, ее можно переубедить. Потом. Когда она немного остынет.
Девушка с минуту посверлила его глазами и, удовлетворенно вздохнув, направилась дальше.
В гримерке Маргарита была не одна. Возле стены сидела еще одна актриса, которая бросила на вошедших быстрый взгляд, но ничего не сказала, а продолжила снимать со своего лица грим.
Маргарита даже не посмотрела в сторону посетителей. Похоже, вовсе не заметила их. Женщина, не отрываясь, смотрела в зеркало и механически расчесывала волосы.
– Добрый вечер, – поздоровалась Люда и сделала по направлению к ней пару шагов.
Торова по-прежнему была погружена в себя.
– Добрый вечер! – повысила голос Людмила.
Только после этого Маргарита оторвалась от созерцания своего отражения и уставилась на нее.
– Как вы здесь оказались? – спросила она.
– Мы были на спектакле.
– Вот как? – В голосе актрисы не было никаких эмоций.
– Что происходит, Маргарита? – Люда села рядом с женщиной и взяла ее за руку. – К вам опять приходил призрак?
– Вы его тоже видели? – Маргарита неожиданно проявила заинтересованность.
– Мы – нет. Но с вами явно что-то происходило.
– Он снова в театре, – тихо сказала она и покосилась на соседку. – И снова меня мучает.
– Значит, вы видели привидение?
– Видела… – Рот женщины болезненно искривился. – Да оно не отходило от меня ни на шаг! Вернее, она. Это девушка в белом платье и с венком на голове.
– А теперь поподробнее, – попросила Люда и вся обратилась во внимание.
– Помните, я вам рассказывала, что во время одного из спектаклей на сцене появлялась тень?
Людмила с Александром кивнули.
– Когда ту постановку сняли из репертуара, тень пропала, но стала появляться на улице и в подъезде. А потом и до дома добралась.
– Да, мы все это помним, – кивнула Люда.
– Но на сцене она больше никогда не появлялась. Поэтому спектакли для меня были единственной отдушиной, в театре я ничего не боялась и позволяла себе раскрываться полностью.
Актриса замолчала.
– Но сегодня что-то произошло, да? – нарушил молчание Саша.
Читать бесплатно другие книги:
