Звезда среди ясного неба Жукова-Гладкова Мария

— Вроде нет.

— Она что, ревновала вашего отца к Аглае как к любимой дочери, несмотря на то что дочь взрослая и живет в другой стране?

— Не знаю.

— Она могла что-то унаследовать, если бы умерли и ваш отец, и Аглая?

— Она — нет.

— А кто мог?

— Ее подружка. Если бы умерли отец, Аглая и я.

— А подружка у нас кто?

— Бывшая жена моего отца. Третья. Именно после нее отец и решил, что больше никогда не женится. Но тут и я свою роль сыграл. Хотел отомстить отцу за мать.

Роберт усмехнулся.

— Отомстили?

— Ну, в общем, да. Но в конце концов все закончилось хорошо — у нас с ним. Не могу сказать, что мы любим друг друга. Но мы договорились. Я же вам уже объяснял. Все-таки мы отец и сын, моей матери нет в живых, матери Аглаи тоже нет в живых. Мы оба любим, то есть любили Аглаю. И мы оба — деловые люди. Зачем вредить друг другу, если можно получать прибыль, которая пойдет на пользу нашим общим детям?

Мне показалось странным выражение о детях.

— Ваши дети имеют какое-то отношение к делу? И как они могут быть общими у вас и вашего отца? Или я что-то не так поняла? Вы очень своеобразно выразились.

— А я решил несколько необычно отомстить отцу за мою мать.

Роберт опять усмехнулся. Я ждала продолжения. Как семейный психолог, я в своей жизни наслушалась много разных оригинальных историй взаимоотношений между родственниками.

— Я — отец детей, которых родила третья жена моего отца. Признаться, мне до нее не было никакого дела. Это совсем не мой тип женщины. Но очень хотелось отплатить отцу его же монетой.

Я считала, что это не совсем «его монета», но какое право я имею кого-то судить и высказывать свое мнение? Я просто слушала. Может, на самом деле потом статью напишу или в книгу об Аглае включу.

— Вероника родила близнецов — мальчика и девочку. Мальчик оказался копией моего отца, а девочка — копией моей матери.

Роберт довольно улыбнулся, потом засунул руку во внутренний карман, достал бумажник, оттуда вынул фотографию, на которой были изображены дети лет шести с двумя котами. Я посмотрела фотографию и вернула гордому отцу. Я никогда не видела родителей Роберта, поэтому не могла сказать, на кого похожи дети. Но я верила ему на слово.

— Как вы понимаете, Наташа, девочка могла получиться копией моей матери только в одном случае. И это понял мой отец. В общем, я не стал отрицать своего отцовства и сказал, что готов забрать детей, что в конце концов и сделал.

— Ваши дети живут в Питере?

— Да. У них есть няня, которой я полностью доверяю. Я не могу ими заниматься с утра до вечера. Я провожу с ними воскресенье, когда могу — укладываю спать и читаю сказку перед сном. И утром я иногда задерживаюсь. Когда они станут старше, я постараюсь проводить с ними больше времени. А сейчас им больше нужна женщина.

— А их мать?

— Живет в Лондоне с новым мужем. И дружит с Аленой, последней любовницей моего отца. Они с детства дружат, и отец, так сказать, перешел от Вероники к Алене как эстафетная палочка. У них это не первый случай. Да и у наших бизнесменов и чиновников теперь принято баб друг другу передавать.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Зачем вводить в свой круг каких-то женщин со стороны? Берут проверенных. Конечно, некоторых отсекают. Теперь даже говорят, что девушку нужно брать от хорошего любовника.

— А раньше брали из хорошей семьи… — задумчиво произнесла я.

— Так времена меняются, — пожал плечами Роберт. — И нравы меняются. Понимаете, Наташа, бывший любовник-олигарх теперь считается хорошим приданым.

— В смысле то, что он дает любовнице в виде выходного пособия?

— Нет. Хотя это тоже может играть роль. Но главное: он дает девушке статус.

— Какой статус?

— Бывшая любовница олигарха.

— Вообще-то у меня всегда было несколько иное представление о статусе, — призналась я.

— Да я сам в это слово совсем иной смысл вкладываю, но то, что я вам рассказал, — это факт. Бывшая любовница олигарха в определенных кругах ценится гораздо выше, чем…

— Я, например.

— Я не хотел этого говорить, но, в общем, да. И в особенности такие девушки привлекательны для, так сказать, следующей прослойки или, скорее, уровня. Первым был большой олигарх, потом олигарх-лайт или чиновник. И для самцов этой второй категории, то есть, скорее, второго уровня, очень важно, что их девушка раньше была девушкой самца самого высокого уровня.

— Да это просто зоопарк какой-то или обезьянья стая!

— А я о чем? Цирк, зоопарк и обезьяны в джунглях одновременно. Но давайте закончим про нашу семью. В общем, я забрал своих детей. Для Вероники они были бы только обузой. Все легально. Она подписала соответствующие бумаги. Я немало потратил на юристов. Мне не нужно, чтобы она потом заявилась с какими-то требованиями или стала меня шантажировать после того, как очередной муж даст ей пинок под тощий зад, а больше никого найти не удастся.

— Детям нужна мать!

— Но не такая. Кстати, вспомните свою.

— Это удар ниже пояса.

— Простите. Вырвалось.

— Но вы правы. Я всегда хотела жить с отцом. И отец всегда меня по-настоящему любил. А мать… любила Костеньку. Кстати, откуда вы все про меня знаете?

— Частный детектив, — пожал плечами Роберт. — И вообще, теперь же не проблема собрать информацию о человеке — при нынешнем-то уровне развития информационных технологий. Я вообще не представляю, как раньше люди жили без компьютеров, Интернета…

— Так ведь и без электричества жили, — рассмеялась я. — И создавали шедевры, которыми мы восторгаемся до сих пор. Общались, книги читали. А теперь все — или большинство — сидят по домам перед экранами мониторов и не живут, а существуют в виртуальной реальности. Знакомятся и общаются по Интернету, сообщают всему миру об изменениях в своей жизни в Твиттере, вывешивают интимные фотографии в социальных сетях, выставляя свою жизнь напоказ.

— Раньше тех, кто интимные части своего организма напоказ выставлял, именовали неприличными словами, а теперь это стало нормой.

— Выставляют душу, что, по-моему, еще хуже, — высказала свое мнение я. — И виртуальное общение, и мнение людей, которых ты никогда не видел в реале, никогда не заменят настоящее общение, когда смотришь человеку в глаза. Я по работе сталкиваюсь с тем, что некоторые дети теперь не умеют общаться вживую! То есть они не проходят того жизненного этапа, который проходили мы. А ведь виртуальное общение — неполное. Оно не дает полного представления о человеке, и дети не учатся его составлять. И есть еще одна проблема — инфантильность. Даже наше поколение было вынуждено быстро взрослеть, не говоря уже о наших родителях, бабушках и дедушках. А нынешние подростки — другие, совсем другие…

— Но в нынешнем мире все проще. Наверное, это и хорошо, и плохо одновременно. В общем, не нам судить. Это факт. Так что я, то есть нанятый мною частный детектив, без труда выяснил, кто вы, чем занимаетесь, ну и все остальное…

— Составили подробное досье?

— Нет, подробного не требовалось. Но давайте вернемся к теме нашего разговора.

— Их вообще-то несколько, — заметила я. — Давайте закончим с вашими женщинами. Или женщинами вашего отца. Или вашими общими.

Роберт усмехнулся.

— Вероника — третья жена моего отца и мать моих детей — прекрасно устроилась в Лондоне с мужиком, который старше ее вдвое. Да и отец мой тоже, конечно, был не моложе… У того мужика есть взрослые дети, сын старше Вероники, две дочери — младше. Ему больше детей не нужно, ему нужна молодая статусная жена.

— Про статус вы мне уже объяснили, — на этот раз усмехнулась я.

— Но я не исключаю, что Вероника на пару с Аленой, которую после Вероники взял в дом отец…

— Вы выражаетесь так, будто эта Алена — породистая собака.

— Да ведь так и есть. В этих кругах — к которым я, к счастью, себя не отношу — одинаковый подход и к выбору породистых собак, и к выбору женщин. Хорошо иметь в доме победительницу собачьих выставок с множеством медалей, и так же хорошо иметь победительницу конкурсов красоты. Между этими понятиями — знак равенства! И отношение одинаковое. Выгуливают их одинаково, в свет выводят одинаково, хвастаются одинаково. И они одинаково тявкают по команде, тапки приносят, и у тех, и у других есть условные рефлексы…

— Эк как вы о женщинах, — покачала головой я.

— Я так только об определенной породе. Вы к ней не относитесь. Няня моих детей, моя домработница к ним тоже не относятся. Женщины, которые у меня на производстве работают. А эти… Но у этих также есть еще один рефлекс. Или желание. В общем, оттяпать кусок побольше и пожирнее. Лучше всего удачно выйти замуж.

— У Вероники все получилось — как в вашей семье, так и в новой. Да и Алена, вероятно, кого-то найдет, если ваш отец не сдал ее в полицию. И наверное, он не станет направо и налево рассказывать о том, как она пыталась его отравить, чтобы потом спасти и заставить из чувства благодарности на себе жениться.

— Нет, не станет. Но тут есть одно «но». Девки, подобные Веронике и Алене, со временем начинают понимать, что красивая жизнь в один день может закончиться. И закончиться резко. Годы идут, подрастают следующие поколения таких же хищниц, есть примеры девок, оставшихся ни с чем. Процент самоубийств в этой среде весьма высок. То есть в какой-то момент они понимают, что надо обустраивать будущее.

— Вариант пойти работать, как я понимаю, даже не рассматривается.

— Естественно. Но надо что-то делать. Убийство — один из вариантов. И он использовался уже неоднократно.

Я в непонимании посмотрела на Роберта, который в это время поглощал еще один кусок торта. Неудивительно, что у него такой живот. И вообще-то с таким количеством сладкого и диабет можно легко заработать. Но это опять же не моя проблема и не мое дело. Сам взрослый мужик.

— Я думаю — и отец мой думает, — что эти две красотки — Вероника и Алена — вполне могли разработать план получения наследства. То есть всего имущества и капиталов нашей семьи.

— А у них мозгов на это хватит? — спросила я. — Судя по тому, что вы тут рассказывали…

— На такие комбинации у этих девок почему-то мозгов хватает. Иногда помогают новые любовники — те, которые из охранников, пришедших в охрану из спецслужб и горячих точек. И у той, и у другой такие знакомые есть. Сейчас этим вопросом занимается другой детектив, которого мой отец нанял в Лондоне. Но брат Вероники, он же — бывший любовник Алены, сейчас работает в Лондоне в службе безопасности еще одного выходца из России. Там же все друг друга знают! Или друг о друге. Мы с отцом подумали на этого типа. А у него тоже есть дружки. В общем, там еще выяснять надо — кто, что, с кем. Но вся эта компания вполне могла разработать многоходовую комбинацию. Или ее разработал брат Вероники. Признаться, я считаю, что он. У него точно в голове не опилки. И он мог задурить Алене голову — или поддержать ее идею травить моего отца, а потом его «спасти».

— А чего они могли добиться?! Все вместе? Алена, Вероника и ее брат?

— Опеки над моими детьми — и соответственно права распоряжаться деньгами до совершеннолетия детей. Правда, они не учли, что я — не полный идиот и не думаю, что проживу вечно. У меня оставлены четкие распоряжения насчет детей. Вероника их не получит ни при каких обстоятельствах. Над моим завещанием работали дорогие юристы.

— Так по вашему мнению, эта компания — или брат Вероники — хотела избавиться от вашего отца, а потом от Аглаи как возможной наследницы?

— Или одновременно, — вставил Роберт.

— Потом вы унаследовали бы имущество вашего отца и Аглаи… Хотя нет. У Аглаи же есть усыновленный ребенок.

— Вероятно, они предположили, что проблему с «маленьким узбеком» я как-нибудь решу. Не отдавать же ему все имущество Аглаи? Меня вполне могли назначить его опекуном. Я — единственный родственник, обеспеченный человек, у меня двое своих детей, которые живут в прекрасных условиях. Если бы я захотел, я бы получил опеку. И таким образом я оказываюсь единственным наследником и отца, и Аглаи. И тогда убрали бы меня. В смысле, после вступления в права наследства.

— Кстати, а что вы на самом деле думаете делать с наследством? Вы — наследник второй очереди. А к первой относятся ваш отец, который остался жив, и Никита. Насколько я понимаю, Бергман не претендует на наследство. Ему ребенок нужен.

— Я знаю, что Никита — его ребенок. Мне в свое время Аглая рассказывала, как ее продюсер ловко прикрыл свой грех. Но опять же, это не мое дело. Я думаю, что мы в обозримом будущем сядем с Бергманом за стол переговоров, подключим наших юристов, подпишем все бумаги — и разойдемся с миром. Он — обеспеченный человек, и он больше теряет, чем получает от смерти Аглаи, даже если унаследует имущество, которое на нее записано.

— Так, тут мне все понятно. Но каким образом чисто технически эта компания из Англии могла травить или отравить Аглаю?

— Во-первых, нужно провести экспертизу. После получения результатов анализов мы будем знать, делалось это или не делалось, а если травили, то чем. Во-вторых, нанятый мной частный детектив уже собирает информацию по всем лицам, с которыми Аглая регулярно общалась. Если мы будем точно знать, что ее травили и чем травили, то круг подозреваемых сузится.

— Но чисто технически…

— Еще есть круг знакомых, которых вы, Наташа, никогда в жизни не видели. Тусовка. Аглае там могли регулярно давать какие-то препараты.

— Подсыпать в вино?

— Нет, давать под видом усилителей сексуальных ощущений, просто кайфа. Похудение ей не требовалось. Это все, конечно, не способствует здоровью и само по себе, но в препараты, которые давали Аглае, могли включать и что-то еще, сделанное по спецзаказу. И она это принимала сама, добровольно. Вся тусовка знала, что она встречается с несколькими мужчинами одновременно. То есть вполне можно было просчитать, что препарат будет регулярно попадать ей в организм.

— Да у вас просто мания с перекосом в химию!

— Лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Но Аглаю-то это не вернет!

— Преступник должен сидеть в тюрьме. Может, другим будет неповадно.

— Я все равно считаю, что вы тут уж слишком загнули.

— Может быть. Но отца спасти удалось, а Аглаю — нет. И я виню себя в ее смерти.

«Надо было поменьше мужиков лбами сталкивать», — подумала я, но вслух ничего не сказала. Я считала версию Роберта бредовой. Аглаю ударили статуэткой по голове. В состоянии аффекта или — скорее — просто в ярости. Она кого-то довела, человек не смог сдержаться, схватил в руку первую попавшуюся вещь и стукнул. Да, слишком сильно.

Но травить планомерно, как отца Роберта и Аглаи? Навряд ли. И было бы странно, если бы у отца и дочери, проживающих в разных странах, вдруг появились одинаковые симптомы.

Или этот Роберт просто вешал мне лапшу на уши, преследуя какие-то свои цели? А вдруг он и меня подозревает?! Я же бывала у Аглаи раз в неделю.

— У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы, Наташа? — спросил Роберт, облизывая ложку так, как довольный кот облизывал бы блюдце, которое совсем недавно было полно сметаны, теперь оказавшейся у него в животе. Только в данном случае речь шла о торте, если точнее, то о половине торта. Интересно, как такое количество в него влезло? Хотя в такое пузо и вообще в такое тело…

— Давайте уж расставим все точки над «i». Раз вы решили рассказать мне о своей семье…

— Да, с нашими внутрисемейными отношениями не так просто разобраться, — усмехнулся сытый гость. То есть я надеюсь, что он был сыт.

— Почему вы мстили отцу за мать? Она очень страдала, что он на ней не женился? Вы страдали, что отец с вами не живет?

Все оказалось гораздо сложнее. Станислав Дубов был учеником матери своего старшего сына. Многие подростки вожделеют свою молодую учительницу. Уже играют гормоны, а тут молодая красивая женщина ходит между парт или стоит у доски. Подростки томятся за партами, пожирая учительницу глазами, и каждый из них мечтает увидеть ее голой, причем лично поучаствовать в процессе раздевания, ну и конечно, в том, что следует после раздевания мужчины и женщины.

— Вам это отец сам рассказывал?

— Кое-что мне рассказывала мать, а кое-что — отец. Да я и сам был подростком… Правда, у меня не было учительниц, которых я бы вожделел, да и мама в школе работала, уже завучем. Как бы я там кого-то повожделел? Тем более с маминым печальным опытом?

— Неужели связь между вашей матерью и вашим отцом случилась, пока он еще учился в школе?

— Нет, он уже учился в институте. Они встретились совершенно случайно. Мама была в расклеенном состоянии. Только что умерла ее мать — бабушка, которую я не видел. У отца — моего деда — случился инсульт. Она шла из больницы и плакала. И тут ей навстречу попался мой отец. В общем, он оказался в нужном месте и в нужное время. Хотя он ей оказал моральную поддержку и посочувствовал.

— Ваша мать была когда-нибудь замужем?

— Нет. И насколько я понимаю, мой отец был единственным ее мужчиной. То есть он к тому времени уже имел сексуальный опыт, а она — нет. Она училась, работала, подрабатывала… В особенности трудно стало, когда пришлось поднимать меня. Она из школы бежала по урокам. Ну а я рано научился сам себя обслуживать, потом тоже стал подрабатывать… Хотя, отдать отцу должное, деньжат он нам подкидывал. Да и я в люди вышел в основном благодаря тому, что хотел его уесть. Ну и чтобы мать мной гордилась, конечно. Чтобы не работала, хоть сколько-то пожила для себя… Но она быстро сгорела. Давайте не будем о ней. Мне до сих пор тяжело.

— Простите, я все равно не поняла, за что вы мстили отцу. Ваша мать была взрослой женщиной. Она явно сама приняла решение родить ребенка, чтобы не остаться вообще одной. Я понимаю, что ей было тяжело. Или она возненавидела вашего отца, и вы из-за этого…

Роберт покачал головой.

— Она любила его и только его до самой смерти. Она искренне радовалась его достижениям. Он приходил к ней делиться своими радостями и выплакивать горести. Она его выслушивала. Конечно, его женитьба была для нее сильным ударом, но потом она поняла, что он не любит жену, мать Аглаи, хотя Аглаю обожает.

— Он любил ее больше вас?

Роберт кивнул.

— Я ничего не могу с собой поделать, но я тоже люблю дочь больше сына, хотя всеми силами стараюсь этого не показывать. Моя дочь к тому же еще так похожа на мою мать… Я полюбил Аглаю после того, как с ней познакомился. Хотя мы тогда уже оба были в сознательном возрасте. Но все-таки — сестра, родная кровь. Родители уйдут, мы с ней останемся. То есть я так думал. Но ушли все женщины. Остались мы с отцом.

Роберт помолчал, глядя в темное окно, потом повернулся ко мне.

— А отцу я мстил за то, что он не давал свободы матери. Ладно, он в свое время сделал меня, но он держал ее на поводке. Он не оставался с ней, но и не отпускал ее. Он всю жизнь ею пользовался. Он, как вампир, подпитывался ее энергией, ее эмоциями, ее искренним сочувствием, ее любовью. Я хорошо помню, какой она бывала после его ухода. Она тихо плакала в подушку, чтобы я не слышал. А я слышал. Я не подходил к ней, потому что знал, что она этого не хочет. Она никогда не сказала ни одного дурного слова про отца. А если я говорил, то очень ругалась. Она его всегда оправдывала, защищала. Она его очень любила, а он…

— Он с ней спал?

— Да. И это еще одна причина, по которой я спал с его женами.

— Так вы не только с Вероникой?..

— Я и мать Аглаи успел трахнуть в свое время, потом у отца была еще одна жена.

— А с ней сейчас что?

— Тоже в Лондоне, опять замужем. То есть мой отец был у нее вторым мужем, от первого брака у нее сын. Первого мужа убили. Потом был мой отец, они прожили вместе лет пять. Общих детей нет, развелись мирно, я к их разводу не имею никакого отношения. Потом она снова вышла замуж, родила дочь в третьем браке. До сих пор живет с третьим мужем. Затем отец женился на Веронике — и вот тут свершилась моя давно задуманная месть… Ну а с Аленой мне уже не было смысла спать. Отец после развода с Вероникой сказал, что больше никогда не женится.

— А мать Аглаи он любил? Очень сильно переживал после ее смерти? Ее убили?

— Вообще не переживал. И никто ее не убивал. Сама умерла от рака.

Я моргнула. У меня сложилось совсем другое впечатление. Бергман говорил, что Станислав Дубов вроде бы чувствовал себя виноватым перед дочерью… Что вроде как мать Аглаи убили в устрашение отцу.

Я повторила то, что слышала от Бергмана.

— Да отец просто не хотел никому постороннему говорить, что на самом деле произошло. Бергман сделал свои выводы. Ошибочные.

Я вопросительно посмотрела на Роберта.

— Она выросла. В смысле, мать Аглаи. Была молоденькая девочка, которая влюбилась в молодого человека, с которым сотрудничал ее отец… В общем, они развелись, потому что она встретила другого мужчину, американца, и уехала с ним в Америку. Это был удар по самолюбию отца. Но за все в этом мире надо платить.

— Вы считаете это платой за отношение вашего отца к вашей матери?

— В общем, да. Отец не стал удерживать мать Аглаи, тем более что Аглая оставалась с ним. Она его тоже обожала, как и он ее, и заявила матери, что будет жить с ним. Это помогло отцу пережить уход жены к другому мужику. Отец стал баловать Аглаю. И как ее можно было не баловать?

На глаза Роберта навернулись слезы, но он быстро взял себя в руки.

Я только покачала головой. Хотя что особенного я услышала? И не такое доводилось слышать за годы практики.

— Что я могу включить в книгу об Аглае? То есть от имени Аглаи? Вы помните, что она будет от ее имени?

— Да. Все, что я вам рассказал. Только у меня одно пожелание: Аглая там должна быть представлена в благоприятном свете.

— Вообще-то о покойниках на Руси или хорошо, или никак. И если книга от ее имени, зачем же ей писать о себе плохое? Для человека естественно себя приукрашивать, представлять, что ты лучше, чем есть на самом деле.

— Вот и представьте, — как само собой разумеющееся сказал Роберт и встал, задумался на мгновение, достал из кармана бумажник.

Неужели деньги мне предложит?

Но он вынул визитку, потом ручку с золотым пером, написал на обороте номер личного мобильного телефона и вручил мне.

— Позвоните, если будут вопросы или появится какая-нибудь информация, которую вы посчитаете интересной для меня.

С этими словами Роберт ушел. Такси из моей квартиры не вызывал. Хотя и пьяным он не выглядел. Мы даже не допили вино. А что такому огромному дядьке какой-то бокал вина? Тем более с закуской, пусть и сладкой? Вполне может сам за руль сесть.

Но что же он все-таки от меня хотел? Он же меня почти ни о чем не спрашивал. Он сам рассказывал!

Зачем?

Глава 16

Утром (в моем понимании) я заехала в зоомагазин вместе с Джулией, где ей подобрали один комбинезон для прогулок (не выпендрежный — без страз, бантиков, рюшей и тем более без драгоценных камней), потом я вернула собаку домой, сама поехала в редакцию, где меня ждала папочка с распечаткой фотографий последних баб моего единоутробного братца. Я их еще и на флешку скачала — для размножения в случае необходимости и рассылки.

С фотографиями поехала к Пелагее Васильевне. У нее застала незнакомого мужчину лет сорока — неброско, но дорого одетого, худощавого, среднего роста, сероглазого, русого, но в общем и целом ничем не привлекающего внимания. Нельзя сказать, что он выглядел по-простецки или серым и невзрачным. При взгляде на него появлялась мысль: приличный мужчина, наверное, неплохо зарабатывает, но безнадежно женат, так как выглядел этот тип очень ухоженным. Нет, ни в коем случае не прилизанным, он просто был чисто, опрятно одет, гладко выбрит, аккуратно подстрижен, и пахло от него приятно.

— А у меня тут Интерпол, Наташа, — заявила Пелагея Васильевна, кивая на мужчину, который при моем появлении на кухне встал и слегка склонил голову.

Неужели иностранец? Вроде не похож, хотя…

— Меня зовут Андрей, — на чистом русском представился мужчина.

«А Интерпол-то тут с какой стати?» — подумала я, но при Пелагее спрашивать не стала. Мужик вполне мог вешать лапшу на уши бабке, чтобы та еще больше загордилась из-за своей значимости.

— Наташа, посмотри-ка и ты фотографии, которые мне тут Андрюша показывал. — Пелагея Васильевна тут же усадила меня за стол и налила чаю.

Я привезла ей остатки торта, переложив их в пластиковую коробку из-под печенья, а то неудобно везти полупустую коробку с тортом. Себя еще и сегодня искушать сладким не хотелось. Я говорила, что больше специально не худею, но все-таки стараюсь не перебарщивать со сладким. Дело не в похудении. Просто большое количество сладкого может привести к нежелательным изменениям в организме. Оно мне надо?

Андрей протянул мне пачку. Там были снимки в фас крупным планом двух мужчин и двух женщин, а также они все в полный рост. Я никогда не видела никого из четверых.

Может, этот Андрей тут совсем по другому делу, не имеющему никакого отношения к Аглае? Мало ли здесь еще народу живет? При Пелагее Васильевне этого спрашивать не хотелось. Да и мужика понять можно. К кому тут еще идти с такими вопросами, как не к ней? А она в последнее время прославилась на весь город. Ее же и по телевизору показали, и каким-то газетчикам она интервью давала, и в Интернет она попала. Что ж не воспользоваться таким ценным источником информации?

— А ты с чем пожаловала, Наташа? — обратилась ко мне Пелагея Васильевна.

Я протянула ей свою пачку. Бабка просматривала фотографии и передавала их Андрею. Он разглядывал их с ничего не выражающим лицом.

Пелагея, отдать ей должное, обладала феноменальной памятью. Мой единоутробный братец, как выяснилось, крутил любовь с коллегами по цеху, причем, как правило, старше себя по возрасту. Их Пелагея Васильевна узнала сразу же и сказала, в каких фильмах или сериалах снимались эти женщины. Еще в пачке имелись две фотографии бизнесвумен, которых бабка не знала. С ними мой братец появлялся на каких-то тусовках, где и попал в кадр. Эти тоже были старше по возрасту. В общем, молодой человек не разменивался на ровесниц, а спал только с женщинами, которые могли ему что-то дать. Пожалуй, Аглая получалась самой молодой из всех.

— Что это за набор баб? — спросила у меня Пелагея Васильевна. — Что у них общего?

Последней я выложила фотографию братца.

— А-а… — многозначительно произнесла бабка.

— Кто-то из этих женщин сюда приходил? — спросила я у нее.

— Я тут никого из них не видела. А ты думаешь, Наташа, что они могли Аглаю пристукнуть из-за этого молодого кобеля?

— Такую версию высказали в журнале, где я работаю. Да ведь и вы говорили, что Константина Липонина нужно искать у бабы.

Андрей, продолжавший перебирать снимки, усмехнулся и посмотрел на меня. Вслух ничего не сказал.

— Да, бабы теперь боевые пошли, — заявила Пелагея Васильевна. — И мужиков мало. У нас их как стало мало после войны, так и мало до сих пор. А те, кто есть, мнят о себе невесть что. Но мы сами виноваты: избаловали их, научили считать себя ценными призами. Вот бабы и борются всеми доступными им способами. Хотя соперниц на Руси во все века изводили… Так с ними и надо! За свое счастье биться нужно, Наташа, иначе ничего не получишь! А вот ты явно не борешься.

Я приготовилась к долгой лекции о том, как мне нужно устраивать личную жизнь, но меня спас Андрей.

— А вы знаете, что к свободным мужчинам теперь относятся подозрительно?

— Это почему же? — удивилась Пелагея Васильевна. — Это что же, теперь всех неженатых за голубых принимают? Ничего подобного!

— Я лично сталкивался с мнением, что раз мужчина живет один, то с ним что-то не так.

— Где это такие мужики есть? — тут же оживилась Пелагея Васильевна. — Знаешь, сколько девок незамужних мне пристраивать надо?

— Вы свахой подрабатываете?

— Не подрабатываю, а помогаю людям. У меня часто спрашивают, где тут есть мужики неоприходованные, характеристику просят дать. Спрашивают, не ходят ли к названным мужики подозрительные. Я-то тут в окрестностях всех знаю.

Кто бы сомневался…

— Нам с Натальей нужно теперь отвезти фотографии в следственное управление, — сказал Андрей, вероятно, желая побыстрее покинуть квартиру всезнающей бабки, пока его самого не начали сватать. — Раз вы не смогли помочь, Пелагея Васильевна, пусть органы работают. Им за это деньги платят.

— Но тебе же тоже платят, — заметила Пелагея.

— Я работаю по конкретному заданию, за выполнение которого и получаю деньги. Но зачем мне выполнять работу других людей, за которую мне не платят?

— Разумно, — согласилась Пелагея Васильевна.

Мы с Андреем выскочили из квартиры, которую можно было назвать дозорным пунктом. Таких бы стражей да на наши государственные границы…

— Спасибо вам, — поблагодарила я. — А то от нее бывает никак не отделаться.

— Давайте кофе выпьем или мороженого поедим, — предложил Андрей. — Поезжайте за мной.

Мы отъехали от дома, который стал мне даже слишком хорошо известен в последние дни, припарковались перед небольшим уютным кафе, одним из тех, что в нашем городе теперь растут как грибы. Андрей посоветовал взять мороженое со сливками, фруктами и шоколадом — фирменный десерт этого кафе. Я в очередной раз махнула на себя рукой и взяла.

— Вы на самом деле из Интерпола? — уточнила я.

Он протянул мне визитку. Андрей оказался частным детективом из «Интерсервиса» — вероятно, Пелагея Васильевна не так прочитала, или прочитала то, что хотела, или услышала то, что хотела.

— Вас нанял Роберт Станиславович?

— Наша компания давно работает на их семью. Головной офис у нас в Лондоне, есть подразделения в разных странах. Мои коллеги сейчас активно трудятся в Лондоне. Я знаю, что Роберт Станиславович вчера был у вас.

— Вы в самом деле рассматриваете версию отравления Аглаи?

— Рассматривать версии — не мое дело, — ответил Андрей. — Я собираю информацию по заказу и представляю ее клиенту, а он уже делает выводы.

— Но неужели вы считаете, что ее кто-то планомерно травил?! — не могла успокоиться я.

— Я такого в жизни насмотрелся, что не исключаю никаких вариантов, — улыбнулся Андрей. — Раз клиент считает, что это могло быть, я работаю по этой версии.

— На фотографиях, которые вы показывали Пелагее, бывшие женщины отца Роберта и Аглаи?

— Да, жена Вероника, любовница Алена, брат Вероники, он же в прошлом — любовник Алены, и нынешний любовник Алены.

— У Вероники же вроде бы еще и муж имеется?

— Он не выезжает из Лондона. По крайней мере российскую границу он после своих прошлых подвигов пересечь не может. И ему наследство не нужно. У него своих денег, то есть наворованных, хватит на несколько жизней. А вот этой компании, — Андрей похлопал себя по внутреннему карману, в который убрал конверт, — дополнительные средства очень не помешают.

— Ну и гадюшник! — покачала головой я.

Андрей только усмехнулся.

Глава 17

Вскоре мы с Андреем распрощались. Он оставил мне визитку, мои телефоны, как он сказал, у него и так есть. Когда мне говорят эту фразу (а говорят часто), мне всегда хочется обратиться к нашим законодателям с вопросом: что вы там напринимали насчет защиты персональных данных? Где эта защита? Почему мне на мобильный постоянно идет реклама каких-то организаций, про которые я даже не слышала? Тем более я не давала им свой номер телефона. Почему при заказе такси у оператора сразу же высвечивается мой домашний номер, и не потому, что у них стоит определитель номера, а потому, что в базу данных вместе с адресом введен и номер домашнего телефона? Почему базами всевозможных данных свободно торгуют? Почему я сама должна ехать в Росреестр, чтобы позаботиться о своей безопасности? Если кто еще не знает — наши законодатели приняли закон, в соответствии с которым собственникам квартир предлагается самим запретить проводить какие-либо регистрационные действия с принадлежащей им недвижимостью без их личного участия. С мошенничеством с квартирами справиться не могут, подлинность документов оценивается только на глазок (а иногда их просто закрывают за барашка в бумажке), техническая экспертиза не проводится. Давайте, граждане, сами действуйте. Может, поможет. Интересно, кто-то из законодателей лично стоял в очереди в Росреестре? Я при переводе квартиры на себя стояла девять часов.

У меня еще оставалось время до начала приема в кризисной службе, и я решила позвонить Петру Аркадьевичу, чтобы узнать его новости и сообщить свои. И вообще-то мне на самом деле нужно срочно начинать работать над книгой об Аглае, то есть от лица Аглаи. Вчера я опять рухнула спать, не в силах что-то написать.

Петр Аркадьевич оказался неподалеку от моего местонахождения и предложил быстренько перекусить в ресторане.

— Только ничего сладкого! — воскликнула я.

— Супчик и салатик, Наташа. Ты же обычно не ешь суп, а надо. Для желудка полезно. Приезжай.

В общем, после невероятно вкусного десерта я съела овощной супчик и овощной салатик и дала себе слово до вечера не брать в рот и маковой росинки. Хотя мы все знаем, куда благими намерениями вымощена дорога.

— Что с узбеками? — первым делом спросила я.

— Деток им нашли. Теперь предлагают добровольно-принудительно оформить усыновление. Они же предоставили информацию, где мамочки этих деток оставили. Дата рождения известна. Как раз нашлись три мальчика. Количество восточных детей в наших домах малютки хоть немного сократится.

— А что дальше будет с этими детьми?

— Тебя это волнует?

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

Илья Бояшов – писатель с двойным дном. Он умеет рассказать историю так, что судьба его героя, описан...
Предыдущие книги новой серии были посвящены детям – их проблемам, их эмоциям. В этом выпуске Юлия Бо...
В поэтический сборник Геннадия Ангелова вошли лирические стихотворения и песни разных лет. В них зву...
Печально знаменитый критик Джереми Гроув, успевший нажить за свою карьеру немало врагов, найден мерт...
«От Пилата до Филиппа II. История Европы и Америки в вопросах и ответах» – шестой по счету сборник с...
В сборник «Современные писатели – детям» вошли произведения победителей ежегодного литературного кон...