Линия горизонта Миронов Сергей

Октябрь 1917-го, великий и трагический, как лакмусовая бумага проявляет, кто есть кто. Коммунисты твердят о нем в пафосной риторике учебников научного коммунизма. Либералы говорят об «исторической аномалии» и «заговоре кучки авантюристов». Национал-патриоты сетуют о «России, которую потеряли» и вспоминают о «вожде в пломбированном вагоне»….

А есть и такая идейная (или безыдейная?) позиция: с одной стороны – вроде бы, признавать День Октябрьской революции 1917 года официальным памятным днем России. С другой – проталкивать закон о снятии со Знамени Победы серпа и молота, пытаясь по-медвежьи неуклюже подправить несколько шероховатую, на чей-то взгляд, историю России.

Неудивительно, что нынешних хозяев жизни, сколотивших за время разгула «дикого капитализма» немалые состояния, а также старых и новых номенклатурщиков больше всего на свете волнует судьба элитных особняков, банковских счетов, «мерседесов» и яхт Их страшно раздражают все эти серпы и молоты, красные звезды и прочие напоминания о том, как однажды Россия взорвалась, и все трагически перемешалось. Им бы очень хотелось, чтобы общество забыло об Октябре 17-го или на худой конец отодвинуло эти факты, символы и воспоминания куда-нибудь на периферию общественного сознания. Но общество не хочет забывать об этих событиях. История – не записная книжка. Из нее так просто страницы не выдергиваются. Какими бы они ни были.

Когда-то Пушкин в письме Чаадаеву писал о том, что, хотя очень многое в российской жизни его огорчает и даже оскорбляет, он ни за что на свете не хотел бы «ни переменить отечество, ни иметь другой истории, чем история наших предков, как ее послал нам Бог». Не так ли и нам следует относиться к Октябрьской революции 1917 года и всему последующему советскому периоду? Что произошло, то произошло. Это данность. Ни изменить, ни тем более вычеркнуть ее никому не удастся. И потому пусть крейсер «Аврора» продолжает стоять на Неве, пусть красные звезды светят с кремлевских башен, а на Знамени Победы остаются символы, соответствующие исторической правде.

Заглянуть в зрачки «века-зверя»

Если говорить о моём отношении к Октябрьской революции 1917 года, то его можно выразить достаточно коротко и ясно: я за максимально объективный подход к этой важнейшей странице истории. Это был исторический урок для всего мира и тем более для нашего народа. Итоги Октября должны сегодня осмысливаться и нынешними политическими элитами, партиями, властью. Но чтобы сделать правильные выводы из этого урока, надо очистить наши знания и представления о событиях 1917 года и их последствиях от любых наслоений и искажений.

За минувшие годы сотворено грандиозное количество мифов. Начиная с выдумки об «историческом залпе “Авроры”» (хотя в действительности был произведен один холостой сигнальный выстрел) до объявления Октября «прологом мировой революции». От утопической иллюзии об «открытии новой эры в истории человечества» до многочисленных фальсификаций событий и круга действующих лиц. Вспомним, к примеру как запросто сталинские летописцы исключили из числа организаторов вооруженного восстания в Петрограде Льва Троцкого.

В годы сталинизма сложилась апологетическая концепция подготовки революции, ее причин и последующего развития страны, выраженная в «Кратком курсе истории КПСС». Тоталитарному режиму требовалась своя интерпретация, чтобы обосновывать поворот к жесткой форме единоличного правления. Поэтому все произошедшее представлялось в виде цепочки событий, совершавшихся исключительно по воле большевиков. В виде победного шествия от одного триумфа к другому под руководством сначала одного вождя – Ленина, потом другого – Сталина. Эта схема, в которой судьбы народа определялись «мудрыми» решениями вождей и партийных съездов, торжествовала в разных вариациях долгие годы, вылившись в тысячи книг, диссертаций, кинофильмов, а в конечном итоге – в брежневскую концепцию «развитого социализма». И сегодня старые клише в ходу у нынешней верхушки КПРФ, не делающей даже попыток хоть как-то модернизировать свои взгляды, приведя их в соответствие с реалиями.

Весьма характерно, что и ярые противники Октябрьской революции во многом сходятся со сталинистами. Только меняют плюсы на минусы. Они тоже считают Октябрь исключительно детищем большевиков. Но теории «случайно удавшегося переворота», суждения о том, что революции вообще не было, а большевики просто «подобрали власть, валявшуюся на мостовой», – тоже разновидность мифотворчества. Говорить, что революцию «сделал Ленин с соратниками» так же поверхностно и нелепо, как утверждать, что Великую Отечественную войну выиграл Сталин со своим окружением. Столь же далеки от объективности оценки, в которых семь десятилетий советской власти объявляют «черной дырой» российской истории, игнорируя все позитивное, что создано в этот период советским народом.

Октябрь 17-го и его наследие заслуживает серьезного осмысления, а не слепого осуждения или возвеличивания. Необходимо усиление исследовательских подходов, а не замена огульной апологетики столь же огульной обструкцией. Есть вопросы, которые и ныне чрезвычайно актуальны. Знать истинные ответы на них необходимо для видения закономерностей исторического процесса, и, стало быть, для лучшего понимания современной эпохи. «Век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки?» – писал в свое время поэт О. Мандельштам. Мы, образно говоря, должны суметь.

«Проклятие» России

Без всякого сомнения, все, что происходило в России в начале XX века, имело не субъективную, а совершенно объективную основу. Революционные потрясения в России не были изолированным событием, а являлись частью глобального мирового процесса. Октябрь 17-го оказался самым крупным из социальных катаклизмов, но подобные то и дело возникали и в других местах планеты. Революции и революционные выступления различных масштабов происходили в то время в Китае, Мексике, Венгрии, Индии, Турции, Монголии и других странах. Таков был мировой контекст, такова эпоха. Перед государствами и нациями, по разным причинам отставшими в развитии, вставали судьбоносные геополитические вызовы. Они оказывались перед выбором – либо находить способы догоняющего развития, форсированной модернизации и политической трансформации, либо смириться с проигрышем, со своей второстепенной ролью а, возможно, даже и с исчезновением с политической карты мира.

Россия по валовым показателям входила в шестерку ведущих мировых держав, но при этом оставалась отсталой, аграрной страной, в которой к тому же, несмотря на отмену крепостного права в 1861 году, так и не был решен земельный вопрос. Анахронизм самодержавного строя сдерживал развитие, мешал переустраивать общественную жизнь на началах социальной справедливости. Готовность к переменам, творческая и протестная энергия накапливались столетиями. Эффективно управлять гигантской империей становилось все труднее, но власть раз за разом оказывалась неадекватной требованиям времени. Даже если что и делалось, делалось половинчато. Столыпинскую реформу до конца не довели. Многопартийность находилась в зачаточном состоянии. Дума во многом оставалась декорацией. Гражданское общество, которое могло бы составить опору режиму в прорыве в новый, XX век, сформировать побоялись. Недостаточность реформ, – вот одна из главных предпосылок сначала Февральской, а затем и Октябрьской революции 1917 года.

Кроме того, в течение десятилетий царский режим не предлагал нации объединяющего идеала справедливого общества. А в результате идеалы предлагались другими. Хорошо этот процесс описал выдающийся русский философ В. Розанов. «У нас нет совсем мечты своей родины, – писал он. – И на голом месте выросла космополитическая мечтательность. У греков она есть. Была у римлян. У евреев есть. У французов – “прекрасная Франция”, у англичан – “старая Англия”, у немцев – “наш старый Фриц”. Только у прошедшего русскую гимназию и университет – “проклятая Россия”. Как же не удивляться, что всякий русский с шестнадцати лет пристает к партии “ниспровержения государственного строя”».

Еще одной предпосылкой революции стал колоссальный разрыв между тогдашней российской элитой, состоявшей из родовой аристократии, и людьми труда. Ленин точно бил в слабое место, говоря о наличии «двух наций в одной нации». Действительно, со времен Петра, прорубившего «окно в Европу», поляризация общества и национальной культуры постоянно нарастала. Представители правящего слоя чувствовали себя «европейцами в собственной стране» и глядели на свой народ, как на варваров. А сам народ жил традиционными представлениями, не ощущая духовного родства с властьимущими. Эти две «нации» долгое время даже говорили на разных языках: верхи – на французском, низы – на просторечном русском. Да и мыслили они в разных системах ценностей. Причем, даже появление с развитием капитализма деловой элиты не изменило положения. Снобизм русских аристократов оттолкнул и ее.

Октябрь как предостережение

Память об Октябре 17-го сегодня актуальна уже хотя бы как предостережение. Помнить о нем надо, чтобы не наступить в очередной раз на грабли, забытые в траве забвения. Прямые параллели, конечно, вряд ли уместны. Но ведь перед нами сегодня опять очень сложные вызовы. Мы вновь стоим перед необходимостью модернизации, на этот раз нацеленной уже на переход к современному постиндустриальному обществу. Великое благо, что в сложнейшей, кризисной ситуации руководству страны удалось сделать то, что не удалось в свое время Николаю II: удержать Россию от полного раздрая и анархии, остановить инерцию распада, набравшую ход после краха СССР и рыночных реформ 90-х, организованных «в режиме катастрофы». Политическая стабилизация, управляемость госструктур, эффективная работа законодательных органов и главное – консолидация общества на созидательной основе, – все это создает базу для нормального, эволюционного развития страны.

Впереди еще немало сложных, масштабных задач, в том числе и социального плана. И немало трудностей и испытаний. И мы не должны дать ни малейшего шанса тем, кто мечтал бы снова ввергнуть Россию в раскол и смуту.

Часто говорят о том, что Октябрьская революция 1917 года сыграла большую роль не только для России, но и для многих промышленноразвитых государств. И это правда. Она до смерти перепугала правящие круги и имущие классы стран Запада, заставила их всерьез браться за создание систем социального партнерства, формирование среднего класса. Усилилась роль государства в экономическом планировании, социальном регулировании, патронаже образования, медицинского обслуживания, науки, культуры и т. д. Можно вспомнить, как Ф. Рузвельт своим «Новым курсом» буквально спас американскую экономическую систему в годы Великой депрессии. Можно вспомнить выдающегося экономиста Джона Кейнса, который разработал реформистскую теорию «социализации капитализма» с весьма мощным инструментарием. То, что фактор Октябрьской революции сильно повлиял на «очеловечивание» экономики западных стран, признается на самом Западе, где издано немало книг и научных трудов по этому поводу.

Да и куда деться от того факта, что к 80-90-м годам прошлого столетия реального социализма, к примеру, в Швеции оказалось гораздо больше, чем в СССР?

Но вот вопрос: Запад-то многому научился на нашем примере, а кто научит тому же социальному партнерству наших новых нуворишей, не остывших от азарта первоначального накопления капиталов? Кто научит тех наших чиновников, для которых понятие общественная польза – пустой звук? Кто научит либеральных экономистов, взявших в привычку с гайдаровских реформ думать о народе и обществе с технократическим цинизмом? Подчас просто поражаешься, когда слышишь от иного высокопоставленного деятеля рассуждения о том, что в российское село вкладываться не надо. Там, дескать, много избыточного (?) населения. Или что пенсионеры – «балласт для страны», и поэтому надо повышать пенсионный возраст. Или что уровень минимальной оплаты труда повышать нежелательно, ибо это «отпугивает зарубежных инвесторов»…

В отличие от западных коллег, таких ничему не учит не то что чужой опыт, но даже собственная история.

«Ешь ананасы, рябчиков жуй…»

Один из историков подметил, что революции делают не нищие, революции делают униженные. Верное замечание. Многие шли в революцию, а потом и на фронты гражданской не только из-за материального неблагополучия, но и потому что надоело, когда тебя почитают за быдло. Кстати, ив 1991 году люди восстали уже против советской системы не только потому, что так уж страдали от нехватки колбасы, а потому, что их унизило ГКЧП через очередное подавление прав и свобод личности. В ельцинское время страну трясло от постоянных конфликтов и противоречий, и это вызывалось не только задержками выплат зарплат и пенсий, но и раболепством властных элит перед Западом, пораженческой внешней политикой, постоянным очернением прошлого.

В последние годы многие из этих «раздражителей» удалось снять. Вновь в цене государственнические подходы. Возвращается уважение к истории, к традициям отцов и дедов, к заслуженным людям, ветеранам. Появляется все больше хороших кинофильмов, телепередач, книг, работающих на это. Понятие «патриотизм», кажется, начинает сиять своими истинными красками. Но тем более отвратительно чуть ли не ежедневно видеть и в публичной жизни, и в СМИ примеры явного нежелания считаться с обычаями и нравами страны, с чувствами простых людей. Конечно, невозможно запретить миллиардеру приобретать зарубежные футбольные клубы, роскошные яхты, виллы, пускаться в куршевельские загулы и т. д. Но, в любом случае, можно добиться того, чтобы это делалось хотя бы без циничной саморекламы и демонстративного вызова обществу.

А взять странную тенденцию на нашем телевидении. Думают ли руководители некоторых телеканалов, когда из дня в день крутят передачи о том, как готовить салаты из авокадо с ананасами, что в данный момент на столе у среднестатистического россиянина? Думают ли они, пуская в эфир чуть не часовые репортажи об экскурсиях по загородным дворцам и гардеробным каких-нибудь богемных пустышек, о том, как живут и во что одеваются сегодня жители российской глубинки? Зачем нам без конца твердят о похождениях каких-то «светских львиц» с Рублевки, вся светскость которых лишь в наличии богатых родителей или мужей? И вообще уместна ли в нашем весьма еще бедном обществе пропаганда культа роскоши, идеи безудержного потребления и праздности?

Оговорюсь: отнюдь не собираюсь поддерживать ханжеские представления о том, что любое богатство безнравственно. Наоборот, полагаю, что в гражданах России надо воспитывать уважение к частной собственности. Но тогда тем более необходимо всячески создавать общественный климат, при котором приоритеты отдавались бы не тусовочной мишуре, а демонстрации созидательной роли российского капитала, возрождению традиций русского меценатства, культивированию «социальной роли» бизнеса. А еще более важно, чтобы в обществе, наконец-то, стало пропагандироваться уважение к людям труда и к созидательному труду, создающему национальные богатства. К истинному профессионализму, проявляемому в различных сферах. Чтобы поднимался престиж настоящих подвижников – от первоклассного рабочего до нобелевского лауреата. Кстати, в этом более всех должен быть заинтересован сам капитал, сами бизнес-элиты.

Христианство с топором

«Мир – народам!», «Земля – крестьянам!», «Хлеб – голодным!», «Свободу – угнетенным!» Кто может сказать, что сами по себе эти лозунги, отражавшие потребность широких слоев в коренных общественных переменах, недостаточно справедливы или нравственны? Октябрьская революция генерировала выброс общественной энергии, обладавшей и определенной разрушительной силой, и колоссальным созидательным, творческим потенциалом. Пружина, которую сжимали столетия, разжалась и резко ускорила ход общественных процессов. Изначальным вектором была назревшая модернизация страны и устремленность к ценностям справедливости, равенства, братства, издавна отвечавшим чаяниям масс.

Эту позитивную энергию Октября мы должны отделять от последующих преступлений режима. Сама по себе социалистическая идея не виновата, что во главе грандиозного социального эксперимента оказались в 1917-м деятели, которые по выражению Г. Плеханова, были «левее здравого смысла». Которые пришли к власти, будучи убежденными в возможности применения насилия во имя революционной целесообразности. С химерами мировой революции и всеобщей уравниловки. С ненавистью к частной собственности и демократическим свободам.

Надо признать, что массы были увлечены революционностью большевиков. Без их поддержки те не выиграли бы Гражданскую войну. Но отнюдь не тоталитарный режим был главным источником всех лучших достижений советской эпохи, которыми мы можем и должны гордиться сегодня. Этим источником была именно энергия «разжавшейся пружины», народного порыва к достойной и справедливой жизни. Благодаря этому порыву отсталая аграрная страна смогла вырваться в передовые индустриальные державы. В кратчайшие по историческим меркам сроки была побеждена неграмотность, созданы лучшие в мире системы бесплатного народного образования и здравоохранения. Наконец, была одержана великая Победа над фашизмом, покорены великие вершины в культуре и искусстве, науке и технике, освоении космоса.

Трагизм, однако, в том, что и цена всего этого в результате деятельности тоталитарного режима оказалась ужасной: миллионы людей, перемолотых в мясорубке репрессий и раскулачиваний, замученных в ГУЛАГе, погибших от голода, лишенных политических прав. «Христианство с топором», – так метко сказал о большевизме Уинстон Черчилль, имея в виду его способность с легкостью пятнать святую социальную идею кровью. В конечном счете, именно режим своей идеологической зашоренностью, тотальным контролем над и поступками и мыслями людей, подавлением любой экономической и политической инициативы завел страну в новые тупики, привел ее к геополитической катастрофе, к распаду.

Закономерен вопрос: можно ли вообще считать ту социальную конструкцию, что была создана в СССР, социализмом? Вернее было бы говорить о номенклатурном или казарменном квазисоциализме, искусственной, а потому заведомо проигрышной в исторической перспективе модели. Никто не спорит, что система на начальном этапе работала весьма эффективно. К 60-м годам XX века преимущество СССР перед капстранами по темпам роста было столь впечатляющим, что казалось еще чуть-чуть, и исход исторического соревнования будет ясен. Увы, кончилось «топливо» народного порыва, иссякла энергия. И тут выяснилось, что внутренних стимулов саморазвития нет. Конструкция перестала двигаться вперед, и новая эпоха отбросила ее прочь, подобно отработанной ракетной ступени.

Кто дискредитирует социалистический идеал?

За последние годы понятие «социализм» сильно дискредитировано.

А ведь действительно: на совести прошлых вождей КПСС и нынешних господ-товарищей из КПРФ, помимо прочего, лежит ответственность и за поистине преступную дискредитацию социалистического идеала! Опозориться перед всем миром, обанкротиться политически и морально, потерять великую страну, породить огромное количество предателей, которые с легкостью перекрасились из приверженцев социализма в его ярых врагов, и, несмотря на все, продолжать твердить о своих «заслугах перед народом». Что за совесть, что за нравственность у руководителей КПРФ? На деле многие из них давно и сами-то переродились, встроились в систему, превратились в нечто вроде редиски – сверху красненькие, а внутри беленькие. А все изображают твердокаменных сталинско-брежневских апологетов, словно сознательно превращая трагедию в фарс.

Это поистине преступление перед социализмом, который так созвучен русской душе и российскому менталитету! Именно из-за вопиющего искривления коммунистами вековой мечты о справедливом общественном устройстве многие наши соотечественники сегодня совершенно дезориентированы и лишены жизненной перспективы. Души-то россиян тоскуют по справедливости, солидарности, по равным возможностям, социально ориентированному государству, а боль незаживших исторических ран напоминает – туда нельзя, там ГУЛАГ, подавление прав и свобод и т. д. И надо теперь немало усилий приложить, чтобы доказать, что это не так. Если бездарный или хуже – обезумевший капитан завел корабль на рифы, это еще не значит, что в океане нет открытых и светлых горизонтов.

Общественное благо и насилие

У Максима Горького в публицистической книге «Несвоевременные мысли», которая в советское время вплоть до перестройки была под запретом, есть очень горькие и честные строки: «Народные комиссары относятся к России как к материалу для опыта, простой народ для них – та лошадь, которой учёные-бактериологи прививают тиф для того, чтобы лошадь выработала в своей крови противотифозную сыворотку Вот именно такой жестокий и заранее обречённый на неудачу опыт производят комиссары над русским народом».

В этих эмоциональных словах человека, который сам был страстным приверженцем и певцом революции, – беспощадный диагноз всему, что происходило. И в этом главный урок. Дело не в ущербности идеи социализма. Дело в том, что любую идею можно испохабить, доведя ее до абсурда. Ущербен сам метод, основанный на стремлении насильственно творить благо. Ущербно представление, что можно построить некое «чисто социалистическое общество», и оно будет справедливым при тотальном подчинении пусть благой, но одной-единственной идее.

Увы, но отказ от демократии и плюрализма, от таких общепризнанных достижений человечества, как рынок, частная собственность, свобода предпринимательства, соблюдение прав человека, многопартийная система, парламентаризм, неизбежно ведет к тоталитаризму. Никакую справедливую систему нельзя выстроить на одной идеологии. Любая жесткая модель, не предусматривающая конкуренцию идей, ведет к одному и тому же. К примеру, во что выливается тотальное господство либерализма, мы могли наблюдать в 90-е годы прошлого века.

Социализм XXI века – шанс для каждого

Так же как люди уживаются в одном обществе, должны уживаться и идеи. Путь к социалистическому идеалу лежит для нас не через «построение светлого будущего», а через настойчивую и последовательную борьбу за решение сегодняшних задач в духе социальной справедливости. Через постоянное совершенствование общественного устройства. Через длительную и упорную реформаторскую работу Это и есть путь к социализму XXI века. В том числе к тому что на деле реализовано уже во многих наиболее развитых в экономическом и социальном плане странах.

Россияне в массе своей, к сожалению, пока недостаточно знают о том богатстве идей, которое выработано мировой социалистической мыслью. В частности, о том, насколько отличны представления социалистов от взглядов коммунистов-ортодоксов. Представление о социализме как о некоей умозрительной конструкции, которую надо «строить», – это вчерашний день. Для достижения истинного успеха в социализации общественного устройства важна не абстрактная конечная цель, а творческий, созидательный процесс. По образному выражению одного из выдающихся представителей западной социал-демократии Вилли Брандта, «социалистический идеал представляет собой нечто вроде линии горизонта». Этот «горизонт» манит за собой, заставляет двигаться вперед, шаг за шагом создавая все более комфортные условия для всех слоев населения, обеспечивая шанс каждой личности для гармоничного развития и самореализации.

Нам всем нужно в первую очередь заниматься черновой конструктивной работой – ставить на повестку дня рутинные социальные вопросы, вырабатывать предложения, задавать нравственный камертон обществу Кто-то должен, фигурально выражаясь, зудеть в ухо представителям имущих классов о социальной ответственности и партнерстве, твердить работодателям о справедливом отношении к наемным работникам. Кто-то должен постоянно напоминать успешным и благополучным бизнесменам о пенсионерах, инвалидах, людях с малым достатком.

Сегодня труд россиянина – один из самых дешевых в мире. В нашей стране миллионы людей имеют доходы ниже прожиточного минимума. Пенсии – это не социальная подачка, и те 26 процентов от прежнего заработка на которые мы сажаем наших стариков (в то время как в странах ЕС – 60 процентов), это просто подлость. Отмечая эти и другие недостатки нашей современной системы, нужно предлагать конкретные меры решения проблем.

Нам нужно, как в развитых странах, создавать эффективные механизмы перераспределения общественных богатств. В частности, сделать основой проектирования бюджета страны социальные нормативы, ввести прогрессивную ставку налогообложения, зависящую от доходов, налог на предметы роскоши, перераспределить сверхдоходы, получаемые частными компаниями от распоряжения недрами страны, в пользу всех граждан России, разработать социальный стандарт потребления, установить минимальную почасовую ставку оплаты труда и многое другое.

Все лучшее из советского времени – достижения в сфере культуры, науки, образования, медицины – нам нужно обязательно сохранить и использовать. Ребенку из небогатой семьи нужно предоставить такие же возможности получить полноценное образование, как и отпрыску состоятельных родителей. Независимо от доходов людей, им должны быть одинаково доступны лекарства и высокотехнологичное медоборудование. У всех граждан должна быть реальная возможность тем или иным способом купить или получить комфортное жилье и т. д.

Не поле битвы, а поле памяти

Левый проект, не увязший в прошлых заблуждениях, основанный на современном понимании социализма, в новой возрождающейся России обречен на успех. Дело в том, что именно влево начинает идти маятник общественных настроений. Люди все меньше отождествляют истинную социалистическую идею с тем, что им предлагалось в Советском Союзе. Они ведь ныне часто ездят за рубеж. И видят, что социализм на деле может быть совсем другим: не в пропагандистской шелухе, а в реальном качестве жизни.

В России наступает время сосредоточиться на масштабных социальных задачах. Начало этому было положено нацпроектами. Но это ведь только первые ласточки.

Именно левый проект, который не является инструментом революции, а, наоборот, нацелен на предупреждение социальных потрясений, жизненно необходим стране, как своего рода встроенный стабилизатор, позволяющий достигать баланса интересов, социальных компромиссов, общественного мира.

Исторически обосновано, что на официальном уровне Октябрьскую революцию перестали называть «социалистической». Это определение не соответствовало действительности, и было, скорее, одним из атрибутов мифологии. А вот то, что ее перестали называть «великой», полагаю, зря. Французам-то ничто не мешает называть свою революцию Великой французской, хотя в современной Франции вряд ли так уж много поклонников якобинской диктатуры. А уж наш Октябрь и по масштабу, и по своему влиянию на мировые процессы никак не менее грандиозен.

Последнее дело – самим принижать свою собственную историю, стесняться заявлять о величии своих побед. Это тоже, между прочим, вопрос самоощущения и самоуважения нации, ее престижа в мире.

Пройдет время, и мы гораздо спокойнее и трезвее будем говорить о Великом Октябре. Улягутся страсти, затянутся свежие раны. Придут новые поколения, свободные от былых стереотипов. Поле битвы станет полем памяти. И если на поле битвы позволяется многое, то на поле памяти ни грохотать овациями, ни политиканствовать, ни митинговать, ни кощунствовать, ни проклинать, ни спекулировать не подобает. На поле памяти надо прикасаться умом и сердцем к Истории и делать выводы из нее.

И в первую очередь это относится к двум событиям, определившим судьбу нашей страны в XX веке: Октябрьской революции 1917 года и Великой Отечественной войне.

2 сентября 2010 года человечество отметило 65-летнюю годовщину окончания Второй мировой войны Эта круглая дата – повод задуматься о многом. Как случилось, что зародился и набрал огромную силу германский фашизм? В чем его корни? Почему он не был остановлен и смог развязать самую кровавую войну в истории человечества, в которой участвовало более 80 процентов населения Земли и которая унесла десятки миллионов людских жизней? В отличие от многих других войн это была война не только за территории и ресурсы. Это была битва с дьявольской, человеконенавистнической силой, грозившей уничтожением целых народов. Как ярко сказал в свое время великий русский писатель Леонид Леонов, война шла «за само звание человека».

Сегодня, когда перед человечеством вырастают новые глобальные угрозы, в частности, угроза распространения терроризма, по-особому актуально и поучительно вспомнить историю создания антигитлеровской коалиции. Этот уникальный союз, складывавшийся трудно и противоречиво, в конце концов доказал, что даже при наличии острых идеологических противоречий объединение наций во имя торжества добра над злом возможно, если есть на то общая воля и мудрая политика. Победный дух Эльбы, где встретились в 1945-м союзнические войска, и суровая правда Нюрнберга, где был вынесен приговор нацизму, – выстраданные общие ценности. Именно на их базе во многом зиждется современный миропорядок, кодекс поведения государств, важнейшие международные институты, начиная с ООН.

Причины, ход и результаты Второй мировой мы должны ныне рассматривать не с точки зрения старых конфликтов и обид, а с позиций политического мышления XXI века. Можно, к примеру, до бесконечности спорить о том, что более сыграло в пользу Гитлера: Мюнхенское соглашение западных держав с фашистским режимом или так называемый пакт Молотова – Риббентропа? Но если мыслить не в категориях перекладывания ответственности, а в духе извлечения уроков, имеющих универсальное значение, то понятно, что природа обоих этих договоров, как и многих других предвоенных ошибок, одна и та же. Пусть историки исследуют нюансы, но для современно мыслящего политика все это – результат атмосферы недоверия и подозрительности, мешавшей взаимопониманию объективных союзников в борьбе с нацизмом. Иллюзорные амбиции, потуги остаться в стороне, умиротворить агрессора за счет интересов других стран, конечно же, были фатально ошибочны и аморальны. И каждая из сторон тут должна признать свою долю вины. Кстати, в нашей стране правовая и моральная оценка пакту Молотова – Риббентропа дана еще в 1989 году. Это известно всем, в том числе и тем, кто до сих пор требует от России каких-то покаяний.

Кому выгодно «минировать» историю

Здравым выводам из уроков Второй мировой вредит наследие времен «холодной войны». В этот период история использовалась, как поле для установки идеологических «мин». «Холодна я война» закончилась, а неразминированное «минное поле» осталось. Более того, политиканствующие «минеры» все еще продолжают подбрасывать сюда очередные боезаряды. Есть силы на Западе, которые традиционно враждебно относились к СССР, а теперь автоматически переносят негативные стереотипы на нынешнюю Россию. В ряд с ними встали обуянные историческими и национальными комплексами деятели из некоторых стран Восточной Европы и бывших республик СССР, прежде всего Прибалтики. Им кажется, что переписав на свой лад какие-то страницы истории, можно выстроить прочную государственность. Но разве можно ее выстраивать на столь гнилой основе? Дело-то доходит до запредельных по своему цинизму вещей, когда, к примеру, латвийские власти преследуют бывшего партизана Василия Кононова и при этом привечают латышских легионеров из «Ваффен-СС». Когда в Эстонии убирают с глаз долой памятник Бронзовому солдату-освободителю и тут же открывают памятник эсэсовцам. Когда на Украине делают национальных героев из бандеровцев, замаранных кровью невинных людей.

Ярким примером желания не просто поменять отдельные трактовки, а кардинально переформатировать историю Второй мировой стала резолюция Парламентской ассамблеи ОБСЕ, в название которой словно в издевку вынесено понятие «воссоединение разделенной Европы». На самом деле данный документ направлен на раскол. Сделана попытка поставить на одну доску фашистскую Германию и СССР, возложить на них равную ответственность за развязывание войны и ее жертвы. 23 августа 1939 г. – день подписания пакта Молотова – Риббентропа – предлагается объявить «Общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма». Никто не собирается оправдывать преступления сталинизма. Но валить столь безответственно все в одну кучу совершенно неприемлемо.

О «скелетах» в шкафах и объединяющих датах

Тем, кто пытается сегодня поучать Россию, что и как ей оценивать в собственном прошлом, следовало бы не забывать о том, что грехи сталинизма оплачены кровью и подвигами советских солдат, дошедших до Берлина, а также – о собственных «скелетах в шкафу». Мы тоже можем напомнить некоторым «моралистам» весьма серьезные вещи. Например, то, что, помимо германского фашизма, был еще и фашизм итальянский, испанский, венгерский, румынский, хорватский и т. д. Война была страшной, в ней много всякого переплелось. Но весьма ущербна мораль тех, кто сегодня, безосновательно рядясь в белые одежды, бросает обвинения стране, положившей только на алтарь освобождения европейских стран от нацистской чумы более миллиона жизней своих сыновей.

Идея воссоединения разделенной Европы, как и идея консолидации мирового сообщества на принципах гуманизма и демократии, чрезвычайно актуальна. Но нужен искренний подход. Если уж искать символические даты для общих памятных дней, то чем плоха, к примеру, дата 1 октября 1941 г., когда на конференции в Москве была достигнута договоренность об английской и американской военной помощи СССР? Или, скажем, 1 января 1942 г., когда 26 государств, объявивших войну Германии и ее союзникам, выступили с Вашингтонской декларацией Объединенных Наций, официально оформив создание антигитлеровской коалиции? Или, наконец, 2 сентября 1945 г., – день окончания Второй мировой войны?

Защитить Победу – защитить Россию

К сожалению, речь идет не только об истории. Речь – о жесткой политической игре. Те, кто занимаются этим, хорошо знают, что они делают. Вторая мировая для россиян – тема крайне чувствительная. Для нас она была и будет Великой Отечественной войной. Ибо на полях сражений решалась не судьба сталинского режима, а шла, как в песне сказано, «война народная, священная война». Великая Победа в историческом сознании россиян занимает определяющее место. По некоторым соцопросам, 90 процентов россиян на вопрос «Чем в тысячелетней российской истории вы гордитесь более всего?» отвечают: «Победой в Великой Отечественной войне». Вот почему те, кто пытаются принизить это событие, лишить нас морального права народа-победителя, бьют в самое святое – в сердце России.

Возникает закономерный вопрос: как реагировать на целенаправленные провокации на исторической почве? Пока, к сожалению, с нашей стороны часто превалирует эмоциональная реакция, которая мало что дает. Скажем, вышел в Латвии нашумевший фильм The Soviet Story, в котором СССР изображен исчадием ада, страшнее нацистской Германии. Российская общественность возмутилась, был ряд резких комментариев в СМИ. А вот эффективных дипломатических шагов и внятных политических демаршей, по сути, не последовало.

И жесткий отпор, и «мягкая сила»

Против нас действуют целенаправленно, вероломно и агрессивно. А значит первое, что необходимо сделать, – осознать, что речь идет об угрозе национальной безопасности. Нужна выработка четкой, продуманной и наступательной государственной политики по отношению к фальсификациям истории, при которой каждый государственный орган, каждая политическая партия или общественная организация будут, говоря по-суворовски, знать свой маневр.

Настало время поставить во всех авторитетных международных организациях, включая ООН, вопрос об ответственности стран и государственных деятелей, требующих пересмотра итогов Второй мировой войны, очерняющих членов антигитлеровской коалиции, прямо или косвенно оправдывающих нацистов и их пособников. У России есть правовые и моральные основания требовать от бывших партнеров по коалиции согласованных действий по этим вопросам, вплоть до организации специального саммита глав государств, входивших в нее.

Ни в коем случае нельзя опускаться до примитивных исторических «перебранок»: мол, вы нам один ярлык налепили, мы вам другой. К сожалению, с российской стороны подобные ошибки периодически допускаются. Скажем, на сайте Минобороны России появился материал, в котором содержался пассаж о том, что Вторая мировая война, мол, началась «из-за отказа Польши удовлетворить весьма умеренные(?) германские претензии». Да, поляки сегодня часто выступают нашими жесткими оппонентами в исторических дискуссиях, и сами грешат нападками на Россию, но такая «псевдозащита» способна только дискредитировать наши аргументы. В интересах России не создавать поводы для новых конфронтаций на исторической почве, а наоборот – предлагать всем заинтересованным сторонам открытый международный диалог, в том числе по самым острым страницам Второй мировой. Надо пытаться переводить дискуссии в профессиональную плоскость, инициировать встречи историков, международные военно-исторические семинары, конференции. По неоднозначным эпизодам войны, которые вызывают серьезные расхождения в оценках разных стран, можно и нужно создавать совместные рабочие группы и экспертные комиссии, организовывать совместные научно-исторические центры или институты с теми, у кого действительно есть стремление к установлению объективной сути военных событий, а не к спекуляциям вокруг них.

Как можно активнее следует использовать возможности так называемой «мягкой силы» и народной дипломатии: встречи ветеранов, общественности, сотрудничество городов-побратимов, военно-исторических организаций, совместные культурные проекты т. д. И в США, и в Европе есть немало здравомыслящих людей, помнящих и высоко оценивающих роль СССР во Второй мировой войне, которых надо привлекать на свою сторону Не стоит забывать и о том, что хотя Российская Федерация является правопреемницей Советского Союза, в годы войны она была лишь одной из 15 союзных республик, в которой проживало только 55 процентов населения. В Красной Армии сражались представители всех народов, и все они вносили свой вклад в достижение Победы. Необходимо беречь эту общую память и всячески содействовать тому, чтобы сопричастность к Победе воспринималась в странах СНГ как часть их национальной истории, передавалась там от поколения к поколению и оставалась одной из духовных и моральных доминант в наших отношениях.

Пора кончать с «разрухой в головах»

Наглые попытки оспорить наше моральное и историческое право на Великую Победу во многом связаны с расчетами на то, что историческое сознание у некоторых россиян по ряду причин ослаблено и расшатано. И поводы для этого есть. К сожалению, даже у иных представителей российской политической элиты много «разрухи в головах». Ничем другим нельзя объяснить факты, когда из недр «партии власти» вдруг появился оскорбительный для ветеранов войны законопроект, предусматривающий искажение исторического облика Знамени Победы. Или возникли предложения соскабливать с крыльев и фюзеляжей боевых самолетов символы ратной славы – красные звезды.

В огромном долгу перед памятью фронтового поколения российские деятели культуры. Явно недостаточно выходит в свет новых, ярких произведений искусства о героических и трагических страницах Великой Отечественной. Ситуация несколько улучшилась в год 65-летия Победы, но это не столько заслуга деятелей культуры, сколько – государства, выделившего немалые средства на юбилейные мероприятия. Отпраздновали. И всё, похоже, возвращается на круги своя.

Чтобы Россию уважали в мире и признавали ее заслуги перед мировым сообществом, надо, прежде всего, уважать самих себя. И тут многое следует поправить и сделать. Пора, к примеру, по-настоящему взяться за кардинальное решение проблемы обустройства и содержания воинских захоронений, приняв для этого соответствующую федеральную целевую программу и обеспечив ее достойное финансирование. Надо активнее продолжить работу по созданию Всероссийской электронной Книги Памяти, ускорить подготовку многотомной фундаментальной истории «Великая Отечественная война 1941–1945 годов». Надо очень серьезно озаботиться тем, как преподается история войны в школах. Некоторые школьные учебники просто обескураживают. Вся грандиозная эпопея битвы с фашизмом излагается в них лишь в нескольких куцых абзацах, из которых школьникам практически невозможно понять, кто такие Георгий Жуков, Константин Рокоссовский, Николай Гастелло, Александр Матросов… Больше внимания следует уделить государственной поддержке военно-исторических исследований по актуальным темам. Не дело это, когда довольно значительная часть их финансируется не из российских источников, а за счет грантов различных зарубежных научно-исследовательских фондов. Кто платит, тот и заказывает музыку. В рамках подобного проекта, реализуемого на деньги американского фонда Д. и К. Макартуров, у сотрудников одного из санкт-петербургских институтов родился, например, тезис о том, что Великая Победа – всего лишь «сталинский заградительный миф», призванный «прикрыть преступления тоталитарного режима». Надо ли говорить, скольким людям, особенно молодым, способна отравить сознание такая ангажированная и коварная посылка, вброшенная в публичную сферу?

Современные технологии и семейные реликвии

Если собрать на едином интернет-ресурсе разнообразные семейные воспоминания о солдатах Великой Отечественной, может получиться очень своеобразный и яркий рассказ о войне. Не менее важна и своевременна попытка собрать и сохранить в электронном виде фотографии фронтовиков. Этим пожелтевшим, иногда уже ветхим семейным реликвиям, хранящимся во многих домашних фотоальбомах, можно и нужно дать новую жизнь с помощью интернет-технологий, сделав их вечными и нетленными.

У нас в семье тоже хранится несколько фотографий военной поры, на которых запечатлен мой отец – Михаил Емельянович Миронов. К этим реликвиям у меня с раннего детства благоговейное отношение. Такое же, как к отцовским фронтовым наградам. Отец – простой деревенский парень, выходец из большой крестьянской семьи (восьмой ребенок в семье!), был призван в армию в 1940 году. Начал войну рядовым, позже получил звание сержанта. Воевал на Ленинградском фронте. Защищал блокадный Ленинград.

Мне, как любому мальчишке, конечно, страшно хотелось, чтобы мой батя был самым лучшим, самым доблестным, самым боевым. Не раз приставал к нему с расспросами о фронтовых делах. Но отец все отнекивался. Не любил он вспоминать о войне: видимо, очень уж много в этих воспоминаниях было трагического и горького. Всякий раз он уводил разговор в сторону. Но однажды мне удалось-таки выбрать момент, когда отец был в хорошем расположении духа. И он поведал об одном боевом эпизоде, за который его наградили медалью «За отвагу». Дело было, судя по всему, где-то в районе Пулковских высот. Часть, в которой воевал отец, занимала позиции на склоне одного из холмов. Позиции были не очень удачными, ибо с них плохо просматривалось расположение вражеских войск. Поэтому пришлось на высотке, что находилась уже, по сути, вплотную к гитлеровским укреплениям, скрытно оборудовать выносной наблюдательный пункт. Туда протянули телефонный провод, и бойцы, сменяя друг друга, сидели в дозоре. Зима, мороз. Дежурить в снежном окопе надо было сутки. Шевелиться особо нельзя, курить – нельзя, а более всего – нельзя дремать. В любой момент можно было ждать вражеской атаки. В одну из зимних ночей настал черед сержанта Михаила Миронова. Сутки дежурства подходили к концу, начинало темнеть, оставалось дожидаться смены какие-то пару часов. И вдруг он увидел: в полутьме идет цепь немцев, одетых в маскхалаты: лыжники, разведка! Взял трубку, крутанул аппарат и, боясь выдать себя, негромко доложил: «Немцы идут». А с того конца орут в трубку: «Чего шепчешь? Громче говори!» Какой там громче! Тени вражеских лыжников проскальзывали буквально перед носом.

Помню: отец рассказывал обо всем этом с эдаким юморком, шутками-прибаутками. А я восхищенно глядел на него во все глаза и, затаив дыхание, слушал про то, как его доклад все-таки был понят и принят, как взметнулась красная ракета, как наши пошли в контратаку, как отбросили наступающих фашистов, как волна атакующих бойцов подхватила отца, и он оказался в передовой цепи…

Сколько раз потом эта история была уже мною с гордостью пересказана друзьям по школе. Сколько раз, уже позже, когда появились на свет мои дети – Ярослав и Ирина – я рассказывал ее им. Теперь уже рассказываю внукам. Понятно, что в масштабах грандиозной народной войны это был лишь маленький, крохотный эпизод, но для Мироновых это семейное предание, семейная легенда, которая, как мне хочется верить, будет передаваться из поколения в поколение.

После войны отец остался на сверхсрочную службу которую проходил в г. Пушкине под Ленинградом, в Пушкинском военном училище. Мы жили в бывших офицерских казармах: подъезд выходил на улицу, а окна – на училище. Отец никогда не рвался за чинами и должностями, вообще был, как большинство фронтовиков, весьма скромным и непритязательным человеком. Но в то же время он был личностью с прочным внутренним стержнем, с закаленными на фронте взглядами и убеждениями. Терпеть не мог никакой несправедливости, не выносил лжи и фальши. Мне памятно, к примеру, что когда по телевизору демонстрировался какой-нибудь фильм, где военные события изображались слишком уж парадно, лакировочно, он вставал и жестко говорил: «Не надо смотреть неправду!» Телевизор при этом безоговорочно выключался.

Фронтовики – это все-таки люди особого замеса. Они глядели в глаза смерти, видели и пережили такое, что не дай бог никому более пережить. Еще одно наше семейное предание было услышано мной не от отца, а от его сестер и моих тетушек (ныне уже, увы. покойных). Перед войной тетя Маша и тетя Фруза перебрались с родной Смоленщины в Ленинград и жили на улице Маяковского в типичной для той поры большой коммунальной квартире. В первую холодную военную зиму они, как и многие блокадники, были на грани голодной смерти. Отец знал о бедственном положении сестер, рвался помочь. Как-то удалось уговорить командиров, и его отпустили на побывку в блокадный город. Когда добрался до места, Маша и Фруза уже ничком лежали на кроватях, практически не в силах шевелиться от крайнего истощения. Отец принес хлеб и тушенку. сэкономленные из своего фронтового пайка. Поставил на огонь котелок с водой, вскипятил ее, накрошил туда хлеба, добавил немножко тушенки и дал чуть-чуть похлебать. Сестры умоляли дать побольше, но отец жестко пресек: «Если наброситесь сразу на еду – умрете». Когда настала пора уходить, строго наказал: «Два дня есть только баланду!» Измученные голодом женщины, увы, не смогли полностью соблюсти запрет, наелись-таки хлеба и тушенки, и им было очень плохо. Но тем, что отец все-таки продержал сестер какое-то время на жидкой пище, он, в сущности, их спас. Они пережили и эту зиму, и всю блокаду.

Сейчас, когда я вспоминаю об отце, жизнь которого оборвалась в 1979 году, досадую на себя, что мог бы быть более настойчивым и побольше узнать и о его боевой молодости, и о его фронтовых товарищах. Очень печально также, что сохранилась всего одна фотография, где я сам запечатлен рядом с ним. На ней мне всего-то четыре годика. Потом все как-то не складывалось. Тем дороже сегодня буквально каждая мелочь, каждая подробность, каждая черточка. Навсегда врезалось в память, что любимой отцовской песней была песня «Пора в путь-дорогу» из кинофильма «Небесный тихоход». Она стала и моей любимой. Я и сейчас ее нередко напеваю для души, а как-то даже пришлось и публично исполнить по просьбе одной радиостанции. Мой отец был на войне простым сержантом. Но это невысокое по армейским меркам звание было и остается для меня чем-то очень важным и знаковым. Во всяком случае, когда позже, во время службы в ВДВ, мне присвоили звание «сержант», я вспомнил, что «дорос» до батиного звания.

Что такое память о Великой Победе для всех нас? Это, конечно, в первую очередь память о великих сражениях и великих подвигах, о богатырском народном порыве, о величии духа, проявленном нацией в борьбе с врагом. Но есть и другое измерение – житейское. Это семейная память о наших родных и близких, жизнь которых опалил огненный смерч войны. Это фотоснимки рядовых участников войны и воспоминания о них, свидетельствующие о каких-то, быть может, совсем не великих, не грандиозных фактах и деталях, которые, тем не менее, очень дороги нам. Мы должны очень бережно относиться к этому пласту исторической памяти. Без него летопись Великой Победы будет неполной.

«И только правда ко двору…»

Указом президента России Д. А. Медведева создана Комиссия при президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Сам выход указа вызвал бурные дискуссии. В СМИ и на интернетфорумах некоторые высказывают опасения: не станет ли комиссия играть роль некоего идеологического цербера, не наставит ли барьеров для дискуссий по различным историческим эпизодам и личностям, в том числе связанным с Великой Отечественной войной? Полагаю, что эти опасения беспочвенны. Ведь цель вовсе не в том, чтобы выработать однозначные трактовки и формулировки и установить тотальный контроль над трактовками прошлого, как в Министерстве правды из известного романа «1984» Джорджа Оруэлла. Да и невозможно это в демократическом обществе. Плюрализм мнений – конституционный принцип. А вот отделять зерна от плевел, выявлять явную, провокационную ложь, которая идет из-за рубежа или генерируется внутри России, вырабатывать стратегию и меры противодействия фальсификаторам – это вполне возможно и нужно делать.

В свое время поэт Александр Твардовский в замечательной поэме «По праву памяти» сказал: «Одна неправда нам в убыток и только правда ко двору». И в самом деле! Разве есть нужда сегодня что-то приукрашивать и бояться честного разговора, скажем, о перипетиях отступлений 1941 и 1942 годов, страшной статистике людских потерь, о заградотрядах, штрафбатах и многом другом – черном, страшном, горьком? Надо честно говорить об этом, открывать архивные данные и, если что-то еще недосказано, как выразился тот же Твардовский, «домолвить былые недомолвки». Никакая информация о перенесенных ужасах и трагедиях не принижает народного подвига, а только делает представление о нем более объемным и пронзительным. Важно только, чтобы не было перекосов, чтобы черные страницы не заслоняли куда большее количество славных страниц, связанных с выигранными сражениями, с взлетами полководческого гения, подвигами героев фронта и тыла. Квинтэссенция правды в любом случае состоит в конечном результате в том, что наш народ, вынеся главную тяжесть битвы с фашизмом, вместе с союзниками выиграл войну и что Знамя Победы, водруженное над Рейхстагом, хранится ныне не где-то, а именно в Москве.

Целостность, комплексность оценок, диалектичное осознание героического и трагического и принятие того факта, что приговоры истории никаким «обжалованиям» не подлежат, – только на основе такой правды, осознанной всеми, можно действительно извлечь правильные уроки из событий Второй мировой. Только не уводя суть проблемы в сторону от главного виновника войны – фашизма, можно избежать его возрождения в новом обличье. Только беря из истории то, что работает на сближение, а не на разъединение народов, можно избежать ошибок прошлого, прийти к гармоничному и справедливому миру, свободному от войн, основанному на демократических ценностях, доверии и взаимопонимании.

Во время поездок по регионам меня часто спрашивают: «Вы говорите о поддержке социально-экономического курса руководства страны и в то же время часто выступаете с резкими критическими оценками по социально-экономическим вопросам. Почему?»

В начале 90-х годов, когда по воле апологетов «чистого рынка» произошел резкий отход государства от регулирования экономических процессов, дело закончилось массовым закрытием производств, деградацией целых отраслей и регионов. Последствия этого мы расхлебываем до сих пор, и даже спустя годы имеем противоречивую картину: с одной стороны удалось переломить ситуацию и добиться стабильного экономического роста, но с другой – крайне медленно преодолевается сырьевая направленность экономики и ее технологическая отсталость. Основной вклад в прирост доходов страны по-прежнему вносит не труд и не капитал, а рента от использования природно-ресурсного потенциала. И, увы, существенная часть рентных доходов все еще проходит мимо государственной казны, попадает в карман сырьевого бизнеса, питает коррупцию, вывозится за границу и т. д.

Есть политика Президента, Правительства и есть чиновничество. Есть то, что можно назвать силами торможения. Это категория людей, считающих, что в их персональном благополучии, в том «личном коммунизме», который построен ими для самих себя в лихие 90-е годы, и состоит высшая справедливость. Для этих деятелей отец родной – дикий рынок, а мама – коррупция. У них атрофировано социальное чувство и не болит сердце за чужую обездоленность. Их волнует одно – пусть все идет, как есть, и как можно дольше. И таких, к сожалению, много и в Парламенте, и в Правительстве, и в других госструктурах, и в рядах некоторых партий, и в бизнесе.

Именно эти силы несут ответственность за ошибки в монетизации льгот, бездарную пенсионную реформу, сбои в лекарственном обеспечении, попытки забюрократизировать дачную амнистию и многое другое, включая вопиющую беспомощность государственных структур во время недавних страшных пожаров. Именно из-за их сознательного противодействия или непрофессионализма очевидные успехи в экономическом развитии, достигнутые в последние годы, с таким трудом конвертируются в повышение уровня жизни людей. Куда ни приедешь, испытываешь двойственное чувство. С одной стороны – налицо позитивные перемены: развивается производство, люди строят планы, начинают новые проекты. С другой – звучит все больше недоуменных вопросов: почему у нас так обесценен труд и сохраняется такое позорнейшее явление, как бедность работающего населения? Почему при непрекращающемся нефтедолларовом дожде столь убоги пенсии и социальные пособия? Почему не сокращается более чем 15-кратный разрыв между бедными и богатыми?

Создается впечатление, что есть две разных России. В одной – Росстат радует приятными сообщениями: доходы населения растут, число тех, кто за чертой бедности, неуклонно сокращается, средняя зарплата уже перевалила за 13 тысяч рублей. В другой – живут реальные люди, чьи заботы и нужды не сопрягаются с официальным благополучием. Вот данные недавнего опроса ВЦИОМ: чтобы свести концы с концами, пятая часть россиян вынуждена регулярно отказываться от покупок необходимых продуктов питания. Треть из экономии откладывает поездки к родственникам или друзьям. Почти половина россиян не может съездить в отпуск, куда хочется. Особенно досадно, что по некоторым позициям даже наметилось ухудшение.

А взять такую проблему. По данным «Левада-центра», две трети россиян не имеют сбережений. Значит, не имеют возможности делать крупные покупки и отложить некую сумму «на черный день». Для сравнения: в США имеют накопления в банках более 70 процентов граждан, в Германии – более 90 процентов работающих к старости скапливают солидную сумму, обеспечивающую весомое дополнение к и без того солидной пенсии.

Радуясь, как в России растут инвестиции, как разворачиваются крупные нефтегазовые проекты, мы не должны забывать о человеческом измерении экономики. Правительство может сколько угодно рапортовать о «героической» борьбе с инфляцией. Но одного факта скачка цен на хлеб и гречку, другие продукты достаточно, чтобы перечеркнуть любые усилия.

Поражает, как цинично это оправдывается некоторыми высокопоставленными чиновниками: мол, многие подорожания и не заметят. Да, миллионеры не заметят. А вот для малообеспеченных – это целая драма. Неужели непонятно, что инфляция для богатых и инфляция для бедных – разные вещи? Как говорится, у одних жемчуг мелковат, у других щи пустые.

Пирог с казенной начинкой

Сложные и масштабные задачи по модернизации, встающие перед Россией, побуждают к критической оценке состояния всей нашей системы государственного управления. Надо откровенно признать: с нынешним уровнем бюрократизма и коррупции, с той степенью отчуждения чиновничества от интересов общества, какую мы имеем сегодня, добиваться кардинальных преобразований крайне проблематично. В свое время многим казалось: стоит, мол, вывести страну на демократический путь, покончить с всевластием номенклатурщиков КПСС, и облик государства сам собой очеловечится. Но вот уже почти два десятилетия мы живем в новой России. Изменилась страна, ее экономика, жизнь миллионов людей, а вот бастионы бюрократии не только не поколеблены, но скорее даже укрепились.

По официальным данным, к началу 2009 года в России насчитывалось 1,7 млн чиновников различных уровней. Это в два с лишним раза превышает показатели 1990 года. Если в последние годы существования СССР один чиновник приходился на 220 жителей, то ныне уже на каждые 100 россиян по чиновнику. Не странно ли? Ведь, казалось бы, государство активно избавлялось от избыточных функций, проводилась административная реформа, призванная упорядочить структуры управленческого аппарата, прошло множество аппаратных реорганизаций и сокращений. И к чему мы пришли?

Один гражданин, приславший в мою интернет-приемную жалобу на самоуправство местных начальников, с горечью написал: «Постсоветские бюрократы гораздо циничнее советских. У тех была какая-то острастка: они побаивались жалоб в ЦК, инспекторов из партгосконтроля, фельетона в газете. А чего боится нынешний чиновник? Ничего!» Сказано категорично. Но действительно: эффективной системы демократического контроля за деятельностью госаппарата пока не создано. А тем временем значительная часть бюрократии втянулась в процессы раздела и передела собственности. Многие чиновники превратились в теневых бизнесменов, повязанных круговой порукой. Новая ситуация, что называется, «снесла крышу» некоторым деятелям, побудила их уверовать в свою исключительность. «На языке – государство, а в мыслях – пирог с казенной начинкой», – метко характеризовал когда-то бюрократов своего времени М. Е. Салтыков-Щедрин. Увы, помыслы иных нынешних чиновников простираются куда дальше «пирогов» – к пакетам акций крупных компаний, крупным банковским счетам, роскошным виллам и яхтам. И более того – к экономическому и политическому господству в стране.

Здесь надо оговориться: давая негативные оценки российской бюрократической машине в целом, мы, разумеется, не должны огульно, чохом обвинять всех госслужащих. В системе госслужбы работают тысячи и тысячи добросовестных руководителей и специалистов, честно выполняющих свои служебные обязанности. Труд этого массового слоя госслужащих надо уважать и соответствующим образом оценивать. Никто не предлагает по-хунвэйбински объявлять «огонь по штабам». Речь о другом: о том, что надо видеть системные проблемы, извращающие суть и смысл государственного управления. Ведь даже порядочный и профессиональный человек, вынужденный работать в ущербной системе, может поневоле превратиться в «человека-функцию», действующего по бездушной логике бюрократического механизма.

Когда-то выдающийся немецкий социолог и экономист Макс Вебер создал теорию «рациональной бюрократии». К сожалению, мы в России пока часто имеем дело с иррациональной деятельностью как отдельных чиновников, так и целых ведомств. В том числе в тех случаях, когда назревшие и нужные стране преобразования подменяются бюрократическими эрзацами. Как тут не вспомнить навязанный обществу ЕГЭ, который осложнил жизнь всем, но зато позволил имитировать кипучую деятельность чиновникам от образования. А пресловутая монетизация льгот? Яркий образчик того, как отечественная бюрократия умеет пудрить людям мозги красивыми лозунгами и облегчать себе жизнь, сбрасывая ответственность за целые пласты социальных обязательств. Сюда же я отнес бы и нынешнюю попытку коммерциализации бюджетной сферы. Формальный, бюрократический подход к этой сомнительной реформации грозит аукнуться ущемлением интересов миллионов россиян.

Запомнился сюжет, который как-то довелось увидеть по ТВ. В приемную одного из начальников пришла группа граждан, ставших в свое время жертвами одной их мошеннических строительных пирамид. Учитывая, что местные чиновники многократно отфутболивали их обращения, обманутые дольщики на этот раз пригласили группу телевизионщиков. Надеялись, что хоть под оком телекамер их соблаговолят выслушать. Наивные! Кончилось все тем, что появился высокомерный, дородный начальник и просто вытолкал взашей и просителей, и тележурнал истов.

Чиновник, уверенный в безнаказанности, выбрасывающий граждан из приемной, по сути своей предназначенной для того, чтобы они сюда приходили и обращались, – это ли не абсурд? Это ли не символ неблагополучия? Увы, фактов подобной же твердолобости в избытке на самых разных уровнях. Взять, скажем, нашумевший конфликт вокруг поселка «Речник». Разве события, происшедшие там, не из того же ряда? А позорная история с генпланом Москвы, который был буквально продавлен чиновниками вопреки многочисленным протестам общественности? А чего стоит питерская ситуация вокруг пресловутой башни Охта-центра? В эпицентре спора о ней уже не столько архитектурные разногласия, сколько вопрос о том, имеет ли общественность Питера хоть какое-то право голоса при решении важнейших городских проблем? Судя по всему, функционерам наплевать на любые рациональные аргументы. Взгромоздить «кукурузину» над Невой для них стало делом самоутверждения, неким «сакральным» символом чиновного всевластия.

Трижды прав был В. В. Путин, когда в свое время сказал о том, что наше чиновничество в значительной степени представляет собой «замкнутую и надменную касту, понимающую государственную службу как разновидность бизнеса». Резко высказался по этому поводу и Президент России Д. А. Медведев, заявив, что государственный аппарат у нас зачастую выступает как «сам себе суд, сам себе партия и сам себе, в конечном счете, народ». То, что руководители страны занимают четкую позицию в этом вопросе, очень важно. Но одной политической воли первых лиц в таком деле недостаточно. Поставить бюрократию на место, заставить ее играть конструктивную роль можно лишь всем миром, создавая демократические противовесы, формируя среду, в которой труд честного госслужащего был бы престижен и уважаем, а у бездушных чинуш и мздоимцев, что называется, земля горела под ногами.

Крайне важна система ответственности. В последние годы у нас существенно выросли зарплаты чиновников. В принципе это правильно. Лучше платить чиновнику достойные деньги, чтобы он дорожил местом и честно выполнял обязанности, нежели держать его на нищенском пайке, подталкивая заниматься кормлением с должности. Во многих странах поступают именно по этой логике. Во время визита в Сингапур мне довелось ознакомиться с тамошним опытом борьбы с бюрократизмом и коррупцией, который признается одним из самых успешных в мире. Они не скупятся на высокие зарплаты сотрудникам госаппарата, но обязательно корреллируют их с экономическим ростом страны. Если же чиновник провинился, он получает по полной: разорительные штрафы, запрет на работу в госорганах, конфискация имущества, подробное разоблачение в СМИ и т. д. В общем, «правила игры» выстроены так, чтобы люди и не помышляли об «административной ренте» и осознавали выгоды честной и профессиональной работы.

А что у нас? Средний уровень зарплат граждан в стране из-за кризиса упал, а вот зарплаты чиновников, несмотря ни на что, выросли. Пусть немного (на 4,4 процента), но уже никак нельзя говорить о связи оценки труда госаппарата с конечными экономическими результатами, с уровнем жизни граждан. При этом, что характерно, рост официальных доходов не снижает чиновничьи аппетиты на поборы и взятки. Они тоже растут. Растет и давление на бизнес, сохраняются административные барьеры, не уменьшается поток жалоб на волокиту и самоуправство. Ясно, что одними пряниками госаппарат от бюрократизма не излечить. Нужен и кнут. Повышение зарплат чиновникам должно непременно сочетаться с повышением спроса с них. Партия «Справедливая Россия» выступает, в частности, за ужесточение наказаний за взяточничество и злоупотребления служебным положением, отказ от условных сроков за эти виды преступлений, введение обязательной конфискации имущества осужденного за коррупцию, а также имущества членов его семьи. Впрочем, это лишь одна сторона дела, связанная с уголовными деяниями. Не менее важно, чтобы принципиальный спрос с чиновника обеспечивался и при повседневном исполнении обязанностей.

Буквально каждый день на ТВ, в прессе, в Интернете предается гласности масса конкретных фактов неудовлетворительной работы различных органов власти и аппаратных структур: где-то местные бюрократы замотали решение квартирного вопроса ветерана войны, где-то химичат с земельными участками, где-то манипулируют с тарифами на ЖКХ и т. д. А часто ли мы видим реакцию на критические сигналы? В единичных случаях. Один из журналистов высказался по этому поводу так: «У нас в стране проблемы не со свободой слова, а со свободой слуха». И впрямь: захотят чиновники отреагировать на критику – отреагируют, а не захотят – просто «не услышат» ее. С этой «свободой слуха» пора кончать. Оперативное реагирование на критические выступления СМИ должно стать обязанностью соответствующих должностных лиц, регламентированной законодательством.

А взять такую грань проблемы. Анализируя почту, поступающую в мой адрес, прихожу к выводу: процентов 90 жалоб, идущих с мест, вызваны тем, что соответствующие руководители и чиновники просто не выполнили своих прямых обязанностей – не разъяснили людям их права, не разобрались в ситуации, неправомерно отказали в законной просьбе. Сколько это будет продолжаться? Видимо, до той поры, пока мы не введем четкую норму: мнение населения о работе конкретных чиновников должно быть определяющим критерием. Госслужащий, работа которого вызывает систематические нарекания граждан, который лишь плодит число жалобщиков, пуская их по бесконечному бюрократическому кругу, должен однозначно признаваться непригодным к госслужбе и увольняться с нее.

Безответственность бюрократии идет от ее аморфности, безликости, от размытости норм и правил. Вот почему нужно разработать и внедрить административные регламенты и стандарты оказания государственных услуг населению. Вплоть до конкретизации сроков тех или иных процедур. К примеру, я бы считал правильным установить такой норматив: ни к одному чиновнику человек не должен стоять в очереди более 20 минут.

Полагаю, в этом деле отнюдь не зазорно изучать и использовать лучший зарубежный опыт. Скажем, опыт Швеции, где сумели создать такую систему, при которой каждый гражданин может оперативно получить практически любую информацию из органов власти и проследить, как и кем принимаются решения по его обращению. Открытость госаппарата доведена до такой степени, что простой шведский обыватель при желании может без проблем ознакомиться со свежей почтой самого премьер-министра, причем порой даже раньше, чем сам премьер-министр. Нам сегодня это кажется невероятным. Но спрашивается: если шведы смогли это сделать, почему мы не можем?

Нет никаких оснований бояться раскрывать «внутреннюю кухню» работы чиновничьего аппарата. Это ведь не вопрос обороны и безопасности. Тут большей частью таятся «секреты» совсем иного рода. Вы посмотрите: стоило нам законодательно предписать структурам всех уровней обеспечивать открытость госзакупок, столько сразу интересного открылось в этой сфере! Во всяком случае общественности стало гораздо яснее: кто из чиновников распоряжается бюджетными средствами рачительно, а кто привык пускать их на дорогие авто, роскошную обстановку кабинетов и иные прихоти.

Считаю, что в плане утверждения принципа публичности власти весьма полезна внедряемая по инициативе Президента России практика публикации госслужащими высокого уровня и их ближайшими родственниками деклараций о доходах и имуществе. Конечно, кое-что тут пока неоднозначно. Судя по соцопросу, проведенному в апреле Левада-центром, 88 процентов граждан не верят, что в декларациях указаны все доходы чиновников. Еще примечательнее, что 84 процента опрошенных при ответе на вопрос «Почему жены многих высокопоставленных чиновников имеют доходы, многократно превышающие доходы мужей?», выразили убежденность: дело не в деловой хватке жен, а во властном ресурсе мужей, который используется для умножения супружеских доходов.

Тем не менее, уже сам факт, что все это вынесено на всеобщее обозрение и обсуждение, позитивен. Но, разумеется, ограничиваться только этим нельзя. Уровень доверия к нашему чиновничеству просто удручающе низок. И если мы хотим его повысить, надо обязательно запускать эффективные процедуры проверки соответствия заявленных сведений реальным фактам. Результаты проверок должны быть столь же открыты и подконтрольны общественности, как сами декларации. Кроме того, в дальнейшем надо законодательно расширить круг родственников чиновника, чьи доходы должны быть открыты и обнародованы. Я имею в виду взрослых детей, родителей, братьев и сестер. Картина сразу может оказаться куда более объективной и красноречивой.

Пока в борьбе с бюрократизмом и коррупцией мы сделали лишь первые шаги. Мы сказали «А», но следом надо говорить и «Б», и «В», и далее по всему алфавиту. Надо ускорять реализацию программы «Электронное правительство», а затем браться и за «Электронный парламент». Надо совершенствовать механизмы общественного контроля за деятельностью госструктур. Надо повышать независимость судебной системы и, в частности, развертывать систему административных судов, в которых граждане могли бы без затяжек и проволочек отстаивать права, нарушенные чиновниками. Но особо я бы подчеркнул важность такого демократического института, как многопартийность. Опыт многих стран убедительно доказывает, что атмосфера политической конкуренции – лучшая профилактика от бюрократического ожирения власти и госаппарата. К сожалению, политическая система России пока в полной мере эту функцию не выполняет.

Сами граждане и избиратели должны разобраться в истинной сути происходящих процессов, должны определиться: согласны ли отдать Россию в безраздельное владение бюрократии? Или все-таки хотят сами быть хозяевами собственной судьбы.

Говорят, что обсуждение путей борьбы с бюрократизмом и коррупцией непременно сопровождается некой фатальностью и безысходностью. Мол, это чуть ли не ментальная черта России, следствие особенностей ее исторического развития, тяги народа к «сильной руке» и т. д. Это неправда! Россия не хуже других стран, и она способна, модернизировав государственную машину на демократических началах, вывести ее на самый современный уровень.

Ну а если уж говорить о менталитете, есть смысл упомянуть об одном феномене российского общественного сознания, подмеченном социологами. У нас граждане (порой осознанно, а порой неосознанно) разделяют понятия «госслужащий» и «чиновник». То есть сама система госслужбы, как таковая, в общем-то вполне уважаема в обществе. Но при этом обобщенный образ чиновничества вызывает резкое неприятие. Почему? Да потому, что в умах россиян живет идеал государственного человека, увязанный с возвышающей идеей служения, с заботой о народных нуждах, с духовными и нравственными принципами. А вот то, что не соответствует этому идеалу, граждане отвергают, воспринимают как антипод государственности и совершенно чуждую им силу.

Вот почему в центр всей работы по совершенствованию системы управления надо ставить идею служения государства народу Сможем сделать это, – все у нас получится. Ибо истинная сила государства отнюдь не во всесилии бюрократии, озабоченной собственным благополучием. Сила его – в максимальной приближенности властных структур к населению, в профессиональной этике госслужащих, которые живут интересами общества и отнюдь не стремятся быть «замкнутой кастой». И главное – в том драгоценном самоощущении простого гражданина, когда он твердо знает, что небезразличен родному государству и имеет все основания ему доверять.

Нам все МРОТ, да МРОТ…

Значительная часть экономики у нас по-прежнему зиждется на обесцененном труде. Россия в разы отстает по оплате труда от западных стран, у нас существует такое позорное явление, как бедность работающего населения. Если вдуматься, то именно это во многом тормозит и структурную перестройку экономики, и инновации, и производительность труда, и потребительский спрос, и развитие многих отраслей. Понятно, что нынешняя кризисная пора – не лучшее время для того, чтобы заострять внимание на вопросе о переходе к почасовой оплате труда и других реформах в этой сфере. Но любые кризисы, как, кстати, и погодные аномалии – явление временное, преходящее. А есть еще и фундаментальная, стратегическая проблема. Хочется кому-то или нет, ее все равно придется решать.

Борьба с бедностью – ключевая проблема сегодняшней политической жизни России. Не случайно гуляет по России присказка: «Нам все МРОТ, да МРОТ, а народ все мрет, да мрет». Людям непонятна корявая аббревиатура и то, какое отношение она имеет к их благосостоянию. Нелишне напомнить, что и МРОТ, и нынешний прожиточный минимум – это порождение гайдаровской шоковой терапии, когда инфляция доходила до 1600 процентов. Они вводились как временная мера, чтобы обозначить границы физиологического выживания человека.

Сегодня ситуация принципиально иная. Этот инструментарий пора отбросить, как страшный сон. Я, к примеру, предлагаю ввести почасовую систему оплаты труда, как это сделано во многих странах. При этом позаботиться о гибкости ставок, предусмотрев региональную дифференциацию и повышающие коэффициенты в зависимости от режима работы, квалификации работников и т. д. Такая схема сразу повысит прозрачность заработной платы и в разы увеличит легальные доходы населения.

Речь не идет о легковесных подходах. Существует освященный авторитетом ООН стандарт – оплата менее 3 долларов в час недопустима. Но мы с учетом всех трудностей даже на этот уровень нужно выходить постепенно. Давайте начнем хотя бы с 100 рублей в час. Но, постоянно держа в уме, что в Германии платят намного больше – 29 евро в час, в Дании – 28, во Франции – 24… Почасовой расклад полезен, кроме прочего, тем, что очень уж наглядно показывает отставание и стимулирует его сокращение.

Еще одно предложение – сделать основой экономических расчетов не убогий и нечестный «прожиточный минимум», на который в действительности прожить невозможно, а социальный стандарт потребления, куда включены расходы на оплату услуг ЖКХ, образование, лечение, отдых, питание и т. д. Расходы на приобретение жилья тоже непременно должны войти сюда, ибо право на жилье каждому россиянину гарантирует Конституция.

В Европе, устанавливая минимальные стандарты потребления, берут среднедушевой доход, отсчитывают от него определенный процент (в разных странах – от 33 до 66 процентов). Это и есть планка, ниже которой общество ни одному из своих членов опуститься не даст. Российскую же черту бедности определяет не жизнь, а господин чиновник. Ее рассчитывают из неких «контрольных цифр». Фактически же все зачастую оборачивается манипуляциями с минимальным набором продуктов и услуг. Вот почему у многих россиян вызывают недоверие бодрые реляции о сокращении числа малоимущих. Ведь борьба идет зачастую не с бедностью, а с цифрами, свидетельствующими о ней.

Пора отказаться от лукавой «политики минимумов» и переходить к политике нормы, ориентироваться не на минимальное потребление, а на рациональное. Надо идти от нормальной жизни и подтягивать людей с низкими доходами до нее. Мы же пока идем от самого дна, от уровня нищеты и напрочь увязаем там.

Нужен «встроенный стабилизатор»

Я не сторонник слепого копирования и переноса на российскую почву западного опыта. Но есть вещи, которым у Запада совершенно не зазорно поучиться. Имеется в виду огромный опыт обеспечения высокого качества жизни в рыночных условиях. У них все расписано: то, что развитая система социальной защиты требует расходов не менее 20–25 процентов от ВВП, что доходы бедных и богатых не должны отличаться более, чем в 8-10 раз. Рассчитаны наиболее разумные доли государственных расходов на оплату труда, системы здравоохранения, образования и т. д.

Эти и другие принципы, стандарты для сбалансирования экономики не менее важны, чем макроэкономические показатели. К сожалению, у нас развелось слишком много политиков и экономистов, которые охотно говорят о дефицитах и профицитах, о мультипликаторах и индексах-дефляторах, но не способны видеть за всем этим простого человека с его нуждами. Это напоминает ситуацию в СССР, где поклонялись валовым объемам выплавки стали и чугуна, полагая, что вот еще немного выплавим, и наступит коммунизм.

Меня обвиняют в популизме. Но никто не предлагает повышать зарплаты и пенсии в один день. Но ясные и обязывающие социальные ориентиры для конкретной работы государство просто обязано поставить перед собой и перед работодателями.

Надо очень внимательно посмотреть, что реально, а что нереально. Почему, к примеру, Латвии и Литве оказались по силам европейские пенсионные стандарты, а России нет? Мы что не из одного СССР вышли? Или у них нет таких проблем со старением населения? Есть. А вот чего нет, так наших чиновников, которые цинично относятся к пенсионерам, считая их «балластом для экономики».

Неправда, что повышение зарплат, якобы, фатально вызывает рост цен и инфляцию. Этого не происходит, если одновременно идет работа по снижению издержек производства и перераспределяется предпринимательский доход. Кроме того, высокие зарплаты стимулируют экономический рост, увеличивая платежеспособный спрос. А вот низкие зарплаты сдерживают и рост, и новые технологии. Зачем их внедрять, если можно набрать побольше дешевой рабсилы? Другое дело, что проведение политики на повышение доли оплаты труда в ВВП требует гораздо более квалифицированной работы, нежели та, на которую способны нынешние Правительство и Госдума.

И, наконец, – главное. Нужно ратовать за кардинальное повышение зарплат и пенсий, за расширение социальных программ, указывая, за счет чего это можно и нужно делать. Нужно рассматривать предложения по трехступенчатому изъятию природной ренты. Это рыночный механизм, выгодный нефтяным компаниям и позволяющий дополнительно получить в бюджет до 1 трлн руб. Другая идея – госмонополия на производство и оборот этилового спирта. Это еще порядка 450–500 млрд руб. ежегодно.

Как важнейший акт социальной справедливости необходимо ввести прогрессивную шкалу налога на доходы физических лиц. Плоской шкалы, какая у нас сейчас, нет ни в одной развитой стране мира. Повсеместно богатые платят по более высоким ставкам. Нам говорят: единая 13-процентная ставка, мол, выводит доходы из тени. Но это спорный вопрос. А вот то, что она мощно работает на социальное расслоение, – факт, доказанный жизнью.

Существенно пополнить бюджет помогло бы и введение налога на предметы роскоши, налога на крупное наследство и дарение, а также многие другие меры. Неплохо бы сократить зарплаты и льготы депутатов и членов Совета Федерации.

Общество дошло до той черты, когда уже не обойтись без определенного перераспределения доходов от самой богатой и благополучной части общества к бедной. Для решений такого рода требуется гражданская позиция, честность и политическое мужество. Увы, ничего подобного у нынешнего парламентского большинства, которое бездумно блокирует подобные инициативы, нет. Может, в следующем составе Думы будет гораздо больше людей с иной нравственностью и иной психологией. Народные избранники должны понять, что нельзя бесконечно испытывать терпение народа, кормя его унизительными МРОТами и прожиточными минимумами. Попытки имитировать изменения, ничего не меняя по сути, сохраняя экономику обесцененного труда, сверхприбыли одних и нищету других, могут привести лишь к одному – к нарастанию протестной энергии в обществе. Это чрезвычайно опасно, и это Россия уже проходила.

Я говорю о необходимости социального партнерства между государством, бизнесом и гражданским обществом, предлагаю совершенно цивилизованные меры, опробованные в других странах и позволяющие достигать экономической и социальной сбалансированности. Все трезвомыслящие состоятельные люди понимают: это объективная необходимость. Времена дикого, разнузданного капитализма проходят. Стабильность нужна всем – и богатым, и бедным. И достичь ее можно, идя по пути социализации рыночной экономики, вживляя в общество «встроенный стабилизатор» в виде достойной оплаты за труд и развитых институтов социальной поддержки.

Ваучерицазия номер два

Жительница села Дуброво Псковской области Мария Федоровна Пиманова, одинокая пенсионерка, инвалид 1 группы, живет за чертой бедности. При этом бывшая телятница, владеет 5 гектарами земли. Такова земельная доля, положенная по закону. Увы, это не облегчает ее полунищенского существования. За долю в 5 га можно выручить от силы три тысячи рублей. Заняться же дорогостоящей и сложной процедурой выделения земельного участка в натуре 82-летней женщине не под силу.

Это типичная ситуация. В России насчитывается 12 млн собственников земельных долей – бывших работников колхозов и совхозов (включая пенсионеров и работников социальной сферы). С начала 90-х, когда прошла приватизация, выделили участки в натуре и организовали фермерские хозяйства немногим более 200 тысяч собственников. Некоторые смогли, выделив землю, распорядиться ею иным образом. Но в основном земельные доли находятся в аренде у агрохозяйств. При этом почти у 80 процентов селян арендные договора не оформлены в соответствии с Гражданским кодексом. Подчас земля используется вообще без договоров. Растет число невостребованных земельных паев. Многие пенсионеры уходят из жизни, так и не сумев реализовать свое право на земельную собственность.

Напрашивается вывод: справедливость в решении земельного вопроса в России так и не достигнута. Крестьянин в массе остался обманутым. Кто-то возразит, что, согласно Федеральному закону «Об обороте земель сельскохозяйственного значения», владельцы земельных долей имеют право распоряжаться ими – продавать, дарить, завещать. Формально так. Но фактически – это виртуальная собственность. Если называть вещи своими именами, это своеобразный аналог ваучеров начала 90-х. Ваучеры тоже можно было продавать и дарить. Единицы на этом нагрели руки. Но для большинства они остались ничего не значащей бумажкой.

Теоретически каждый может выделить свою земельную долю в натуре. В законе прописаны необходимые процедуры. Да только в жизни – все под жестким контролем чиновников и агроначальников. Они манипулируют общими собраниями дольщиков, всегда могут припугнуть перспективой получения участков где-нибудь в овраге. Они усложняют процедуры оформления участков, взвинчивают цены на межевание, составление кадастровых планов и т. д. Преодолевают бюрократические препоны лишь самые упорные. И никаких шансов для бабушки-пенсионерки, которую останавливает уже то, что для начала надо писать десятки (если не сотни!) уведомлений другим дольщикам о желании выделиться. А уж обивать пороги административных учреждений или судов в спорных ситуациях, как предлагает закон, для нее просто немыслимо.

Земельные спекулянты начинают и выигрывают

Ситуация с приватизацией сельхозземель – ненормальна и аморальна. Делать вид, что вопросы урегулированы и теперь, дескать, все в руках самих владельцев земельных долей – значит, не видеть реальной жизни и заниматься самообманом. К сожалению, именно так сегодня предпочитают поступать многие федеральные и региональные чиновники, ответственные за село. Такую «мудрую» позицию занимают и многие политики.

Почему, господа-товарищи, мы так не доверяем простому селянину? Боимся, что, получив не виртуальную долю, а конкретный участок, он бросится распродавать кормилицу-поилицу? Да полноте! Бесконтрольные земельные доли распродавать и скупать гораздо легче. А организованный выдел участков в натуре привел бы только к большей прозрачности и юридической четкости. Скорее всего, большинство участков так и осталось бы в аренде у агрохозяйств. Только в аренде цивилизованной, законно оформленной. Ну а если и дойдет дело до продажи земли по справедливым ценам, какая в этом катастрофа?

Катастрофа происходит сейчас. В нынешней ситуации, как рыба в воде, чувствуют себя земельные спекулянты и криминалитет. Множатся факты незаконного отчуждения земельных долей граждан и регистрации на них права собственности иных лиц путем обмана, злоупотребления доверием и подделки документов. В ход идут преднамеренные банкротства, иные манипуляции с земельными долями. Нельзя не видеть, что процесс активизируется в связи с развитием нацпроекта «Развитие АПК», т. к. привлекательность владения сельхозугодьями возрастает.

По некоторым данным около 60 процентов земель сельскохозяйственного назначения в Московской области уже находится в руках крупных частных собственников. Весьма драматично ситуация складывается в Южном федеральном округе, где форсированными темпами идет скупка сельскохозяйственных площадей, причем нередки случаи скупки земель иностранными гражданами.

Пора звать на помощь Столыпина

Что делать? Ответ был дан еще в начале XX века великим реформатором Петром Аркадьевичем Столыпиным. Задачи, стоявшие перед ним, – находить способы справедливого дележа общинных земель – идентичны нашим. И многие методы и подходы великого русского реформатора, при всей исторической обусловленности, вполне пригодны для современной ситуации.

Но судьба наследия Столыпина драматична. С одной стороны с началом рыночных реформ его фигуру и либералы, и центристы, и национал-патриоты пытались сделать своим знаменем. С другой – серьезного разговора о столыпинской реформе, желания применить ее опыт как не было, так и нет. Вспоминают про переселенческую политику, про отруба и хутора. Но это ведь частности, инструментарий. А стержень реформы был в непреклонной политической воле – дать крестьянину землю в конкретных границах, в максимально пригодном для эффективного земледелия виде.

Ради приоритетной задачи Столыпин проламывал сопротивление сельских общин и бюрократии, вплоть до принуждения к разделу земли. Максимально упрощал процедуры. Затраты на землеустройство несло государство. Земские начальники имели во многих случаях полномочия решать спорные вопросы без волокиты. В России была создана стройная и эффективная система землеустроительных комиссий. В отличие от нынешних спецов по земле, для которых главное – побольше содрать денег с владельца, те занимались поиском комплексных землеустроительных решений, позволяющих справедливо разделить землю и организовать ее эффективное использование.

Столыпин сумел прищемить хвост земельным спекулянтам. Крестьянский поземельный банк, сосредоточивший огромный земельный фонд, выполнял функцию ценового амортизатора. Если крестьянин, выделившийся из общины и получивший надел, решал продать землю – банк гарантировал покупку по справедливой цене. С другой стороны – сбивал цену при спекулятивных попытках необоснованно взвинчивать ее.

Не менее интересно, что к Крестьянскому банку на определенном этапе были прикомандированы землемеры, межевые техники, другие специалисты, которые занимались улучшением скупленных участков. Можно сказать, их предпродажной подготовкой, вплоть до устройства колодцев, запруд и осушения заболоченных мест. Тем самым и качество участков повышалось, и общая нарезка сельскохозяйственных угодий оптимизировалась.

Не надо пугать «взрывом деревни»

Чем глубже вникаешь в суть и логику реформ Столыпина, тем яснее видишь, насколько бездарна псевдоприватизация сельхозземель, проведенная современными реформаторами. Все пронизано страхом ответственности, стремлением отложить на потом самые острые проблемы. Ну а плюс к этому – корыстные, коррупционные интересы.

Хозяина на земле мы так и не вырастили. Появляющиеся «новые латифундисты» ничего хорошего селу не принесут. Это ясно хотя бы по тому, как стремительно уменьшается в ряде регионов количество земель сельскохозяйственного назначения, как они правдами и неправдами переводятся в другие категории, после чего вырастают элитные коттеджные поселки, гольф-клубы, развлекательные комплексы… Но большей частью поля просто-напросто зарастают. Кстати, это тоже одна из причин сильнейших пожаров, уничтоживших этим летом в России немало домов и целых деревень. Раньше вокруг деревень была пашня, и огню не удавалось подобраться к жилью. Сейчас там подлесок, который огонь легко преодолевал.

Село нуждается в зайдите! В том числе – правоохранительной. Прокуратуре, МВД надо очень серьезно заняться криминальной и коррупционной составляющей нашей земельной реформы. Пока тут творится самый настоящий беспредел.

Ну а политикам пора прекращать заниматься демагогией. Хватит выставлять крайним простого крестьянина. Некоторые деятели договариваются до того, что в бедственном положении российского села виновата инертность самих селян. Они, мол, годами не спешат получать регистрационные документы, не заботятся об оформлении и переоформлении арендных договоров. А чего вы хотите, если людей назвали собственниками, но стать ими реально так и не дали?

Я считаю необходимым инициировать на федеральном и региональном уровне поправки к законам об обороте земель сельскохозяйственного назначения и землеустройстве, радикально упрощающие процедуры выделения участков в натуре. Более того – стимулирующие селян к этому. Все собственники, желающие выделить землю в натуре, должны получить возможность сделать это, максимально быстро, просто и дешево. Государство, которое полтора десятка лет, морочило людям головы земельными долями, несет ответственность и теперь обязано помочь. В частности, взять на себя основную часть затрат на межевание, постановку на кадастровый учет участков, выделяемых в натуре. Пока, увы, работы по межеванию для субъектов коллективно-долевой собственности обходятся в десятки раз дешевле, чем для владельцев личных земельных участков. В первом случае разрешается описывать массивы земли без выезда в поле, по картографическому материалу. А вот если собственники хотят разделиться, – и требования, и сроки, и стоимость работ совсем иные. Плюс ко всему идет психологическое давление на селян: не выделяйтесь, проводите межевание и постановку на учет общим участком. Вот с такого рода бюрократическими хитростями надо кончать. Раз и навсегда.

Не надо пугать нас социальными взрывами деревни. Ничего не взорвется, если все делать продуманно и с заботой об интересах селян. Если мы, к примеру, создадим Государственный земельный банк, подобный столыпинскому, если на качественно иной уровень поднимем культуру и организацию землеустройства в стране, если добьемся честного отношения к земельной реформе со стороны муниципальных властей.

Особый вопрос – общественный контроль. Тут возможны совместные действия различных политических сил, озабоченных ситуацией на селе. В частности, по созданию общественных советов, которые бы брали «на зуб» решения исполнительной власти и руководителей агрохозяйств по земельным вопросам, помогали селянам противостоять манипуляциям с земельными долями и рейдерскими захватами земель. Необходимо организовать сеть выездных общественных приемных в деревнях и селах для оказания конкретной юридической и информационной помощи людям, желающим реализовать законное право на выделение земли в натуре.

Партия «Справедливая Россия» намерена предметно заниматься всем комплексом земельных вопросов. Я призываю и другие политические силы, которым небезразлична судьба российского села, объединить усилия в этой большой работе.

Оскорблённые несправедливостью

Кризис 2008–2009 годов по своей природе является финансово-экономическим. Но он обнажил и многие вопросы социально-политического и даже морально-нравственного характера. Мы видим, как напряженно работают президент России и правительство РФ, проводя в жизнь антикризисные меры. Видим, сколько проблем возникает на предприятиях, сокращающих объемы производства и персонал, с какими трудностями сталкиваются простые труженики, средний класс, получатели кредитов, участники ипотеки.

И в этой ситуации неприятно поражает то, как ведут себя некоторые представители так называемой элиты.

Каждые новогодние выпуски газет и журналов полны подробностей лихих новогодних гулянок наших бизнесменов и чиновников за границей. Широте их натуры, оказывается, никакой кризис не помеха. А в начале года СМИ нас «порадовали» сообщениями о презентации нового глянцевого журнала для мультимиллионеров, открытии элитарного концертного зала для богатых, выборах российской «Мисс Гламур» и прочих подобных же «ответах» российских толстосумов на тяготы мирового кризиса. С огромной помпой в Москве прошла выставка «Millionaire Fair», где помимо яхт, вертолетов и пентхаусов в Дубае продавалась, к примеру, и такая «необходимая» вещь, как холодильник, обтянутый… змеиной кожей.

Откровенно скажу: я с возмущением воспринимаю подобные факты, считаю, что в нынешних условиях они не просто аморальны и циничны, но и опасны, ибо являются открытым вызовом общественному мнению, провоцируют социальную напряженность. В качестве альтернативы той же «Millionaire Fair» активисты «Справедливой России» провели в Москве акцию «Пенсионер-fair», где была презентована «продовольственная корзина» среднего российского пенсионера.

Иногда можно услышать: в России у народа не воспитано уважение к чужому успеху, уважение к богатству. И это выдается чуть ли не за свойство национального менталитета: бедные, мол, завидуют богатым. Но, думается, виноваты тут, скорее, те, кто, охмелев в благополучные годы от сверхприбылей, забыл о народном благосостоянии и сделал своей жизненной идеологией не просто личное потребление, а потребление демонстративное, вызывающее, превышающее всякие разумные нормы и, если уж называть вещи своими именами, непристойное. У меня эти «денежные мешки» и завсегдатаи богатых тусовок ассоциируются с патрициями времен заката Римской империи. Теми, кто на обильных пирах павлиньими перьями щекотал свои глотки и исторгал из себя съеденное и выпитое, чтобы затем опять поглощать и поглощать.

Такого рода «элита» давно потеряла национальные корни, деньги хранит в офшорах, детей учит в Англии, сердцем где-нибудь во Флориде, а Россию рассматривает лишь как «территорию охоты». При этом, однако, и на Западе их не принимают за приличных людей. Вспомним хотя бы, какой шок вызывали там те же загулы российских богачей на альпийских курортах, безумно дорогие покупки роскошных вилл и замков, футбольных клубов.

Оно и понятно. Для Запада это дико. Там и общественное мнение, и определенный уровень культуры (в том числе, кстати, налоговой культуры), и сложившиеся критерии респектабельности определяют показное выпячивание своего достатка, как нечто дурно пахнущее. Богатый владелец «Феррари» ездит на нем в специализированный клуб, а по городу предпочтет поехать на достаточно скромном авто, причем зачастую будучи сам за рулем. Никого не удивляет, что хозяина предприятия по одежде и внешним атрибутам зачастую не отличить от его наемного сотрудника. В США прошёл Детройтский международный автосалон. В прежние годы он отличался блеском и размахом. Но ныне организаторы экономили даже на оформлении выставки и особо подчеркивали свою умеренность: «Никакого гламура и роскоши не будет. Мы считаем это неуместным».

Почему подобная этика недоступна многим представителям российского капитала – отдельный разговор. Видимо, слишком уж легко в 90-е годы делались в России многие крупные состояния. К тому же скачок «из грязи в князи», зачастую достигавшийся неправедными путями, привел в бизнес-элиту да и в государственные структуры немало случайных и недостойных людей.

Конечно, следует оговориться: нельзя огульно обвинять в эгоизме и безнравственности всех предпринимателей и чиновников. Большинство из них – это все-таки серьезные деловые люди, профессионалы и патриоты, которые и сегодня, в кризисную пору, буквально бьются за будущее нашей экономики, делают все возможное, чтобы сохранить рабочие места, ищут оптимальные финансово-экономические решения, чтобы Россия пережила трудности с минимальными потерями.

Само по себе обладание богатством, если им не кичатся, если его не выпячивают, – не есть прегрешение. Тем более когда человек, помимо собственного благополучия, не забывает и об общественной пользе, живет в согласии с совестью, ведет бизнес в духе социального партнерства, не жадничает, вкладывает средства в социальные проекты, постройку храмов, больниц, учреждений культуры и т. д. У нас в России немало тех, кто продолжает дело великих русских меценатов и благотворителей прошлого. Но проблема в том, что об этих позитивных примерах общество знает мало. Истинное благородство и милосердие скромны. Зато нахально лезут на первый план и изо всех сил пиарятся разного рода тусовщики, для которых богатство не столько капитал, сколько способ самовозвеличивания и удовлетворения амбиций.