Ангелы ада Томпсон Хантер

Глава 1

КАЛИФОРНИЯ. Уик-энд накануне Дня труда… Раннее утро, туман, приползший со стороны океана, все еще застилает улицы… во Фриско, Голливуде, Берду и Восточном Окленде мотоциклисты-беспредельщики, увешанные цепями, в темных очках и грязных джинсах «Левайс», выкатывают из промозглых гаражей, ночных забегаловок и заброшенных лачуг, где коротали время до рассвета, чтобы рвануть к полуострову Монтерей, к северу от Биг Сура.

… Джин выпущен из бутылки. Ангелы Ада – герои набранных жирным шрифтом заголовков скандальной хроники – с шумом и ревом проносятся на бешеной скорости с первыми лучами зари по фривэю, крепко сидя в своих седлах… Ни одной улыбки на их лицах… они с остервенением продираются сквозь транспортный поток, и на скорости девяносто миль в час выруливают вниз по центральной полосе, чудом избегая, казалось бы, неминуемых столкновений… подобно Чингиз-Хану на железной лошади, они восседают на своих монстрах-конях с огнедышащим анусом, отрывая с мясом крышки пивных банок и успевая пощупать за ляжку твою дочь, не рассчитывая на хороший прием, не моля о пощаде и не щадя никого; показывая цивилам своего рода класс, давая им слегка дернуть от запаха тех приколов, о которых они, цивилы, никогда не узнают… Ох, эти добродетельные, праведные парни – они обожают переворачивать все с ног на голову.

Малыш Иисус, Хромой, Слепой Боб, Пузо, Канюк, Зорро, Костлявый Зад, Чистяк, Тайни, Бродяга Терри, Френчи, Торпеда Марвин, Мать Майлз, Грязный Як Эд, Чак-Дак, Толстяк Фредди, Гнусный Фил, Жеребец Чарли-Совратитель Малолетних, Безумный Крест, Пых, Маго, Скотина и еще по крайней мере пара сотен таких же, у которых руки чешутся от безделья и которые жаждут приключений: длинные волосы развеваются по ветру, бороды и банданы – хлопают, отлетают туда же, в ушах – серьги… перчатки с обрезанными пальцами – устрашающая пародия на дамские митенки, свернутые цепи, свастики и отдраенные «харлеи», блистающие хромом… И в это же время на

101-й водители, нервничая, сворачивают с дороги, чтобы пропустить боевой отряд, пролетающий мимо, как шаровая молния, оставляющая позади лишь грязь и руины…

#

«Они называют себя Ангелами Ада. Они разъезжают по стране, насилуют и совершают набеги, словно конница мародеров – и хвастаются, что нет такой силы у полиции, которая смогла бы скрутить их преступное мотоциклетное братство» («Правда», «The Man`s Magazine», август, 1965).

«Каждый из них, сам по себе, не так уж плох. Вот что я вам скажу: я предпочел бы иметь дело даже с целой компанией Ангелов Ада, чем с этими борцами-демонстрантами за гражданские права. Уж если дело принимает совершенно неблагоприятный для нас оборот, то демонстранты гораздо хуже» (надзиратель, тюрьма города Сан-Франциско).

«Некоторые из них – настоящие животные. В любом обществе они были бы такими. Эти парни – тип отверженных, которым следовало бы родиться 100 лет назад, – тогда они были бы вольными стрелками или кем-то вроде этого» (Бирни Джарвис, один из основателей Ангелов Ада, который позже стал сотрудником отдела полицейской хроники, полицейским репортером в San Francisco Chronicle).

«Мы составляем один процент, мужик, один процент, который никуда не вписывается и который на все кладет. Так что не тренди мне по поводу счетов у доктора и о твоих штрафах за неправильную парковку. Значит, берешь свою бабу, и свой байк, и свое банджо – и скатертью дорожка. А свою тропу мы проложили себе через сотни разборок – и остались живы, благодаря нашим сапогам и кулакам. Мы, бэби, среди мотоциклистов-изгоев – парни королевских кровей» (Ангел Ада говорит для истории).

#

… Гонка продолжалась. Группы «отверженных» со всего штата катили по направлению к Монтерею: с севера от Сан-Бернардино и Лос-Анджелеса – по 101-й; с юга из Сакраменто – по 50-й; с юга из Окленда, Хэйуорда и Ричмонда – по 17-й, а также из Фриско – по Коуст Хайвэй. «Ядром», элитой неподвластных закону изгоев, были Ангелы Ада… с крылатыми черепами на спинах безрукавок, и мамочками, восседавшими позади них на мотоциклах с коляской, напоминавших хряка, разделанного ножом мясника. Они едут с выражением неподражаемого, нескрываемого высокомерия на лицах, лучшей защитой им служит репутация наиболее отвратительной и порочной мотоциклетной банды за всю историю существования христианского мира.

Из Сан-Франциско отдельной колонной движется «Цыганское Жулье», всего три дюжины байков, клуб номер два для мотобеспредельщиков в Калифорнии, изголодавшийся по скандальной газетной славе. Имея всего один филиал, «Жулье» по-прежнему может поглядывать с презрением на такую мелочь, как «Президенты», «Дорожные Крысы», «Ночные Ездоки» и «Знаки Вопроса» (также из Бей Эреа), на «Гоморру»… с «Содомом», гнездящихся за пять сотен миль к югу, в огромной безумной чаше Лос-Анджелеса, домашнем ипподроме «Рабов Сатаны». «Рабы Сатаны» – номер три в иерархии «отверженных», специалистов по серийным мотоциклам и любителей мяса молодых собак, с пижонскими вызывающими платками на голове и боготворящими их блондинками с глазами переживших лоботомию пациентов психушек.

«Рабы» были особой достопримечательностью Лос-Анджелеса, и их женщины вплотную льнут к кожаным спинам этих собакоедов, давящих вшей идиотов, пока те мчатся на север на свою ежегодную вечеринку с Ангелами Ада, которые даже там смотрят на «лос-анджелесскую свору» хоть и дружески, но с легким пренебрежением и снисходительностью, на которую «Рабам» начхать… Они могут безнаказанно отплатить той же монетой другим южным клубам – «Цинковым Очкам», «Железным Всадникам», «Охреневшим Гусям», «Команчерос», «Неприкаянным Чертям» и прочему бездомному элементу с окраин города, заселенных человеческими отбросами, настолько непотребными, что ими брезгуют не только клубы «отверженных» – с севера или юга: их могут призвать только для драки, когда лишняя цепь или пивная бутылка может решить исход баталии.

#

«Я уже неоднократно говорил, что из нынешнего тупика просто нет выхода. Если бы мы были действительно начеку, то давали бы себе отчет в том, что будем незамедлительно атакованы теми кошмарами, которые нас окружают со всех сторон… Мы смогли бы забросить наши орудия труда, поставить крест на своей работе, на наших обязательствах, не подчиняться каким-либо законам, и так далее. Есть ли хотя бы минимальная доля вероятности того, что кто-нибудь из мужчин или женщин, полностью стряхнувших с себя оцепенение, мог бы предаться тем безумным вещам, которые ожидают сейчас от него или от нее в каждое мгновение суток?» (Генри Миллер, «Мир Секса», 1000 экземпляров напечатаны Дж.Н.Х. для друзей Генри Миллера, 1941 г.).

«Люди просто должны научиться держаться от нас подальше и не путаться под ногами. Мы вырубим каждого, кто попытается встать у нас на пути» (из разговора Ангела Ада с полицейским).

«Лучше быть Царем в Аду, чем прислуживать в Раю» (Джон Мильтон, «Потерянный Рай»).

#

Утро Пробега на Монтерей. День труда 1964 года. Бродяга Терри проснулся совершенно голый и абсолютно измудоханный. Накануне ночью его избили и вырубили цепью у порога «Окленд-бара» девять «Диаблоз», из враждебного мотоклуба с Ист-Бей. «Я припечатал одного из их членов раньше, – объяснил Терри, – а они не оценили этого по достоинству. Сидел я там в баре с двумя другими Ангелами, но они благополучно свалили, и как только я остался один, эти ублюдочные „Диаблоз“ вышвырнули меня из бара на улицу. Они довольно здорово меня оприходовали, так что мы потом полночи их искали».

Поиски ни к чему не привели, и незадолго до рассвета Терри вернулся в маленький дом Скрэггса в Сан-Леандро, где жил со своей женой и двумя ребятишками. Скрэггс, бывший боксер 37 лет, дравшийся однажды с Бобо Ольсоном, был старейшим из Ангелов, который еще путешествовал на колесах. И у него была жена и тоже двое детей. Но когда Терри в поисках работы переехал тем летом из Сакраменто в Бей Эреа, Скрэггс предложил ему койку и стол. Их жены быстро нашли общий язык, дети скорешились, а Терри устроился на работу по соседству, на сборочном конвейере завода «Дженерал Моторз» – само по себе это было признанием того, что человеческая уступчивость по-прежнему остается в рабочем движении Америки бакалейным товаром. Но достаточно было бросить всего лишь один взгляд на Терри, чтобы понять, что он относится к категории людей, которые беспросветно обречены быть безработными. Он был совершенно бесполезным существом, неким гибридом Джо Палока и Вечного Жида.

Ростом он шесть футов и два дюйма, весом – 210 фунтов, с массивными, тяжелыми ручищами, окладистой бородой, черными волосами до плеч и дикой вызывающей манерой поведения, совершенно не предназначенной для умиротворения души любого квалифицированного специалиста на заводе. И кроме того, в свои двадцать семь лет Терри обзавелся длинным и скверным списком полицейских приводов: множество арестов по обвинению в мелких кражах, нанесении побоев, изнасиловании, правонарушениях, связанных с наркотиками, куннилингусе в общественном месте – но при всем при этом он умудрился не совершить ни одного тяжкого преступления! То есть официально он был виновен не более любого высокодуховного гражданина, который в любой момент может выкинуть что-нибудь эдакое в приступе животной слабости, подогретой алкоголем или жаждой насилия.

« Да-а, но этот список привлечений к уголовной ответственности в прошлом – полная хуйня, – настаивает он. – Большая часть обвинений – липа чистой воды. Я никогда не считал себя преступником. Я не лезу для этого из кожи вон, и для этого я недостаточно жаден. Все, что я делаю, – естественно, потому что мне просто надо так поступить».

И затем, помолчав немного, он добавляет:

«Но я понимаю, что даже если я не преступник, то слишком долго искушал судьбу. Довольно скоро они пришьют мне одну из этих чертовых мудней, и тогда – до свидания, Терри, на весь остаток дней твоей распрекрасной жизни! Думаю, приходит время рвать когти, поехать на Восток, может в Нью-Йорк или в Австралию. Помню, у меня в свое время была профсоюзная карточка актеров, когда я жил в Голливуде. Черт, да я смогу восстановить ее где угодно, даже если я полнейший мудозвон».

В любую другую субботу он мог бы спать до двух или трех дня, затем снова отправиться на улицу, с дюжиной-другой таких же братков, разыскать «Диаблоз» и метелить их до состояния желе. Но пробег в День Труда – самое большое событие в календаре Ангелов Ада; это ежегодное сборище всего клана «отверженных», тотальная трехдневная пьянка, которая почти всегда выливается в какое-то дикое, грубое и разнузданное действо, до глубины души шокирующее толстозадых «цивилов». Ни один из «Ангелов» не имеет права пропустить это действо, если, конечно, он только не угодил в тюрьму или не переломал себе все руки-ноги. Пробег в День Труда – ответ пасынков закона на хороводы вокруг новогодней елки; это самое время, чтобы распить с корешами кувшин вина, намять косточки старым друзьям, поблядствовать втихаря и при полном параде учинить безумие. Все зависит от погоды и количества сделанных за неделю междугородних звонков, но в любом случае от двухсот до тысячи «отверженных» нарисуются во время тусовки, причем добрая половина из них уже будет бухая, к тому времени как доберется до места сбора.

К девяти часам утра и Терри, и Скрэггс уже были на ногах. Месть беспредельщикам из «Диаблоз» может подождать. Сегодня – только пробег, и только он!

Терри закурил сигарету, любовно ощупал шишки и шрамы на своем теле, затем натянул на себя заскорузлые «левайс» (никакого нижнего белья),тяжелые черные сапоги, и красный бумажный засаленный спортивный свитер, пахнущий старым вином и крепким мужским потом. Скрэггс, пока его жена грела воду для растворимого кофе, «уговорил» банку пива. Детей еще вечером эвакуировали к родственникам. Снаружи уже нестерпимо наяривало солнце. Лениво рассеивающийся туман еще прикрывал залив и Сан-Франциско. Байки были надраены до блеска, бензобаки залиты горючим под завязку. Осталось лишь собрать всю свободную наличку, или марихуану, которая могла валяться рядом с матрацами, привязать спальные мешки к мотоциклам и надеть знаменитые преступные «цвета». «Цвета», имеющие первостепенное значение… единственную униформу, играющую роковую роль в определении принадлежности к клубу, которую Генеральный Прокурор Калифорнии достаточно точно описывал в сумбурном, но неоднократно цитируемом официальном документе, озаглавленном «Мотоциклетные клубы Ангелов Ада».

«Эмблема Ангелов Ада, так называемые „цвета“, состоит из нашивки с крылатым черепом, облаченным в мотоциклетный шлем. Сразу под крылом эмблемы есть буквы MC. А над всем этим – полоса с надписью „Ангелы Ада“. Под эмблемой есть другая нашивка с названием местного отделения, обычно это аббревиатура города или района. Такие нашивки, как правило, пришиваются на спину хлопчатобумажных рубашек без рукавов. Кроме того, членов этого сообщества видели с различными знаками отличия Люфтваффе и копиями немецких Железных Крестов. Многие предпочитают отпускать бороды, а их волосы – обычно длинные и нечесаные. Некоторые продевают одну серьгу в проколотую мочку уха. Очень часто они носят пояса, сделанные из полированных мотоциклетных приводных цепей, которые можно размотать и использовать в качестве оружия.

Ангелы Ада, похоже, отдают предпочтение огромным, тяжелого типа мотоциклам американского производства («Харли-Дэвидсонам»). Члены клуба обычно дают друг другу клички, производные от их «цивильных» имен, и под этими кличками они заносятся в клубные списки. Некоторые клубы делают татуировки при обряде инициации, цена за которые включается в плату за посвящение. Возможно, главным признаком при определении принадлежности к числу Ангелов Ада следует считать их обычное гнусное поведение. Офицеры полиции, ведущие дознание, то и дело сообщают, что этим людям, будь то сами члены клуба или же их подружки, не помешало бы как следует вымыться. Отпечатки пальцев очень полезны при установлении личности, т.к. многие Ангелы Ада имеют солидный криминальный послужной список.

Некоторые члены «Ангелов Ада», так же, как и члены других пользующихся дурной славой мотоциклетных клубов, принадлежат к группе, расцениваемой ими как элитная, так называемому «Одному Проценту» – которая каждый месяц устраивает сборы в различных местах в Калифорнии. Местные клубы «Ангелов Ада» обычно назначают встречу каждую неделю… Необходимые требования для вступления в клуб или условия для получения разрешения носить нашивку, свидетельствующую о твоей принадлежности к «1%», на данный момент неизвестны … На другой нашивке, которую носят некоторые члены, стоит номер «13». По имеющимся данным, здесь есть прямая связь с тринадцатой буквой алфавита – «M», с которой начинается слово «марихуана», и это в свою очередь указывает, что носящий такую нашивку человек, употребляет этот наркотик».

Это сжатое описание прогорклой, криминальной неряшливости в значительной степени отвечает действительности, за исключением лишь фокус-покуса с «одним процентом». Такую нашивку носят все Ангелы, как и большинство других «отверженных» – это означает, что они гордятся своей принадлежностью к части мнимого «одного процента» байк-райдеров, которых Американская Мотоциклетная Ассоциация отказывается признавать. А.М.А. – это корыстная лапа Motorcycle, Scooter and Allied Trades Association, быстро растущего мотоциклетного лобби, отчаянно пытающегося насадить в народе респектабельный имидж – тот самый имидж, который Ангелы Ада с удивительной последовательностью портили. «Мы осуждаем их, – говорит директор А.М.А. – Их бы осуждали, если бы они ездили на лошадях, мулах, занимались серфингом и скейтбордом, катались на велосипедах. Но, к величайшему сожалению, они взялись за мотоциклы».

А.М.А. утверждает, что говорит от имени всех благопристойных, добропорядочных мотоциклистов, тогда как где-то около пятидесяти тысяч ее членов (согласно материалам одного из специализированных журналов) составляют меньше пяти процентов от 1,500000 мотоциклистов, зарегистрированных в Штатах в 1965 году. При таком подсчете оставались неучтенными великое множество «беспредельщиков» – outlaws.

Терри и Скрэггс ушли из дома около десяти, без особого труда проехали через центр Окленда, сдерживая рычание моторов, прекрасно представляя себе те взгляды, которыми их одаривали из проезжавших мимо автомобилей или люди на углу улиц. Сначала они строго соблюдали правила остановки и ограничения скорости, но затем они ни с того ни с сего поддали газу за полквартала от дома Томми, вице-президента местного филиала, где их дожидались все остальные. Томми жил на спокойной, со следами вырождения жилой улице в Восточном Окленде… старом районе, с маленькими, когда-то выкрашенными белой краской домиками, сидящими близко друг к другу на крохотных участках земли, и редкими лужайками с подстриженной травой, истоптанными поколениями разносчиков газет, доставляющих сюда Oakland Tribunal. И сейчас, в это праздничное утро, его соседи уже выстроились у парадного входа своих домов или выглядывали из окон гостиных, наблюдая, как набирает обороты столь омерзительное, с их точки зрения, шоу. К одиннадцати часам здесь болталось уже около тридцати Ангелов Ада, наполовину перекрыв узкую улицу, крича, распивая пиво, раскрашивая зеленым свои бороды. Они то и дело заставляли реветь моторы своих байков, поправляя свои костюмы и тузя друг дружку, чтобы «войти в раж». Отдельной стайкой довольно мирно стояли девицы в узких облегающих брюках, голубых косынках, блузах без рукавов или свитерах, в сапогах и черных очках, с аппетитными грудями, выпирающими из лифчиков. Ярко накрашенные губы и пустое, настороженное выражения лиц, за которым все еще скрывается ожидание чего-то доброго и светлого, – это потом они становятся мелочными, злобными и неприветливыми от слишком горькой житейской мудрости, которой они успеют нахлебаться в будущем. Как и Ангелам, девушкам, в большинстве своем, было за двадцать – хотя некоторые были еще явно подростками, а парочка-другая выглядели вполне созревшими для сбора урожая блядями, предвкушавшими здоровый уик-энд на свежем воздухе.

Если собираются Ангелы, будь их хоть всего пятеро или же сто пятьдесят, – главный определяется среди них безошибочно: Ральф «Сонни» Баргер, Бесспорный Лидер, шести футов ростом, 170 фунтов веса, владелец склада из Восточного Окленда – самая светлая и клевая голова во всей обойме, крутой, быстро соображающий дилер, наметься лишь хоть какое-нибудь дельце. Он – то фанатик, то философ, то скандалист, то хитрый и тонкий соглашатель, то, наконец, судья в последней инстанции. Для Ангелов Окленда он – Ральф. Все остальные называют его «Сонни»… Хотя, когда вечеринка переходит в дикую, разнузданную стадию, он откликается и на такие клички, как През, Папа и Дэдди. Слово Баргера – закон, несмотря на то что многие в тусовке могли бы уделать его в два счета, если бы дело дошло до драки. Но такого никогда не случалось. Он редко повышает голос – разве только в ссоре с чужаками. Любые другие персонажи из табели о рангах стараются держаться тише воды, ниже травы на регулярных пятничных вечеринках, в противном случае их изображение просто-напросто исчезнет с экрана бытия и навсегда изменит их манеру поведения и образ мыслей, да так, что дорожки их никогда больше не пересекутся с Ангелами Ада.

Если сборище у дома Томми было несколько беспорядочным, то лишь потому, что Сонни парился в реабилитационном центре, отбывая там шестимесячный срок за хранение марихуаны. Когда Сонни упекли в тюрьму, остальные свели все действия до минимума – хотя Томми в своей спокойной, непритязательной манере весьма неплохо управлял байк-шоу. Он был на год младше Баргера: чисто выбритый двадцатишестилетний блондин, при жене и двоих детях, зарабатывал 180 долларов в неделю на стройке. Он давал себе отчет в том, что только замещает здесь Преза, но также осознавал, что Ангелы Окленда должны организовать мощное, полнокровное появление на Пробеге в День Труда. Если они дадут слабину, то духовное лидерство вернется назад в Южную Калифорнию, как то и было в незапамятные времена, в филиал в Сан-Бернардино (или в Берду) – к отцам-основателям, которые заварили всю эту кашу в 1950 году и создавали все новые и новые отделения братства на протяжении почти пятнадцати лет. Однако активность полицейских патрулей на юге вынудила многих Ангелов искать убежища в Бей Эреа. К 1965 году Окленду оставалось совсем немного, чтобы стать столицей мира Ангелов Ада.

До их оглушительного исхода было очень много разговоров о «Диаблоз» и о том, какая такая шизофрения или неизвестный наркотик заставили их совершить столь фатальную ошибку – напасть на Ангела-одиночку. Разумеется, это было обычное молотилово, отложенное в долгий ящик*, разговоры о котором продолжались, как только они двинулись по фривэю в простой двухчасовой пробег до Монтерея. Полуденное солнце жарило вовсю, многие райдеры сняли свои рубашки и расстегнули черные жилеты, и «цвета» развевались позади них по ветру, как плащи всадников, а из попадающихся навстречу машин можно было лицезреть их обнаженные торсы – впечатляющее зрелище на всю жизнь: мертвого из могилы подымет. Ведущие на юг дороги были забиты налогоплательщиками, собиравшимися весело провести уик-энд Дня Труда, и вдруг их безмятежное состояние неожиданно разбивается чувством жуткого страха, как только банда Ангелов проносится мимо – эта толпа животных на больших колесах, отправляющаяся куда-то работать на публику, со всем их адским шумом, волосами и разгульными инстинктами насильников… Многих автомобилистов охватывало искушение резко отвернуть влево, без предупреждения, и раздавить в лепешку этих надменных скорпионов.

В Сан-Хосе, в часе езды к югу от Окленда, строй Ангелов был остановлен двумя дорожными патрульными штата, что спровоцировало образование автомобильной пробки на сорок пять минут в направлении к 17-й и 101-й. Одни просто останавливали свои машины, чтобы поглазеть на происходящее. Другие сбрасывали скорость до десяти или пятнадцати миль в час. Как только поток машин увеличился, образовался жуткий затор, над которым нависло едкое облако выхлопных газов, моторы задымились от перегрева и начались мелкие стычки.

«Они выписали штрафы всем, кому могли, – говорит Терри. – Такая херня, как слишком низкие сидения, слишком высокие рули, отсутствие упора для пассажиров, – и как всегда они проверили нас на старые ордера на аресты, вызовы в суд или штрафы, которые мы никогда не оплачивали, или любую другую чертову штуку, какая им только могла придти в голову. Но движение действительно застопорилось, и все эти люди пялились на нас во все глаза, и, наконец, с Божьей Помощью, капитан Дорожного Патруля сдрейфил и пожелал этим выродкам всего хорошего „за создание угрозы дорожного инцидента“, или как там он высказался. Мы долго ржали, а потом снова тронулись в путь».

* В течение месяца «Диаблоз» развалились, зашуганные целой серией драк, избиений и маханий цепями; Ангелы отлавливали их по одному и делали из них котлету. «Подобные эксцессы случаются не так часто, – объяснял позже Терри. – Другие клубы обычно с нами не связываются, потому что такой конфликт означает для них одно – гроб с музыкой».

#

«Здесь, в Монтерее, к нам относятся неплохо. В большинстве других мест нас просто вышвыривают за пределы города» (из беседы Френчи из Берду с репортером всего за несколько часов до того, как Ангелов выгонят и отсюда).

#

Между Сан-Хосе и поворотом к Монтерею, 101-я изящно пролегает через богатые фермерские хозяйства в районе предгорья Санта-Круз. Кажется, что Ангелам Ада, едущим по двое в каждом ряду, не хватит места в маленьких городах типа Койот или Гилрой. Люди выбегали из закусочных и галантерейных магазинов поглазеть на этих легендарных Гуннов из Большого Города. На перекрестках нервно прохаживались местные копы, глубоко в душе лелея надежду, что Ангелы спокойно проедут и не доставят особых неприятностей. Это было равносильно неожиданному и глубокому прорыву в тыл колонны вьетконговских партизан, которая появилась бы здесь, сомкнув ряды, быстро прошествовала бы вниз по самой середине главной улицы, спеша на какое-то кровавое рандеву. Причем об этом рандеву в городе никто даже и не попытается узнать, пока эти грязные содомиты будут двигаться мимо.

Ангелы действительно стараются избежать неприятностей на дороге. Ведь даже мелкое происшествие, пустяковый арест в каком-нибудь провинциальном городке в самом начале праздничного уик-энда может означать три дня в тюрьме, отсутствие на вечеринке и максимум удовольствий, когда действие наконец переместится в здание суда. Они знают также, что вдобавок к первоначальному обвинению – обычно их обвиняют в нарушении правил движения или в мелком хулиганстве – они могут быть обвинены в оказании сопротивления при аресте, а это уже тянет на срок до 30 дней за решеткой, тюремную стрижку под ноль и штраф приблизительно в 150 долларов. Сегодня, после стольких полученных ими весьма чувствительных уроков, они приближаются к маленьким городам точно так же, как коммивояжер из Чикаго, приближается к известной ловушке «за превышение скорости» в Алабаме. В конечном счете идея проста как апельсин – без напрягов добраться до места назначения и не сигналить при виде деревенских копов, выстроившихся по всему пути движения колонны.

На этот раз целью путешествия была большая таверна «У Ника» – шумное место в основной точке под названием Дель Монте, рядом с Кэннери Роу в центре Монтерея. «Мы точнехонько проехали полгорода через все машины и прочее дерьмо, – вспоминает Терри. – Большинство парней, кроме меня самого, знали „У Ника“. Я был в тюряге, когда они туда захаживали. Раньше трех часов мы к нему не подъезжали, потому что должны были дождаться на бензоколонке на 101-й нескольких припозднившихся ребят. Нас было сорок или пятьдесят байков, когда мы туда добрались. Берду присоединился к нам с семьюдесятью пятью, и люди продолжали прибывать всю ночь. На следующее утро там было уже около трехсот байкеров, съехавшихся со всех сторон.

Официально считалось, что целью тусовки был сбор денег для отправки тела бывшего Ангела к своей матери в Северную Каролину. Кеннет «Кантри» Бимер, вице-президент филиала в Сан-Бернардино, был несколько дней назад раздавлен в лепешку грузовиком в пустыне у деревушки Якумба, неподалеку от Сан-Диего. Кантри погиб в лучших традициях «отверженных»: бездомный, без крыши над головой, без копейки и даже без хлебной крошки в кармане…Единственным его богатством были «цвета» на спине да огромный надраенный до блеска «харлей». Остальные видели катастрофу, но самое большее, что они могли сделать, так это подобрать его останки и отослать их назад в Каролину, в знак уважения и как дань памяти друга и его семье или дому, какими бы они ни были. «Это необходимо было сделать», – сказал Терри.

Недавняя смерть приятеля придала сходке 1964 года оттенок особой торжественности, над которой не могла подшучивать даже полиция. Копы считают, что подобное проявление чувств сомнению не подлежит: отдается последняя дань памяти павшего товарища, собираются деньги для матери и устраивается небольшое помпезное зрелище, с переодеванием в байкеровскую униформу, чтобы шоу выглядело по-настоящему. С почтительным уважением ко всему задуманному действию полиция Монтерея сделала заявление о том, что она может принять Ангелов, находясь в состоянии вооруженного перемирия, когда каждый держит ухо востро.

Первый раз за многие годы «отверженных» встречали даже с некоей видимостью гражданского гостеприимства – и на поверку этот раз оказался последним. Когда солнце взошло этим изумительным тихоокеанским субботним утром, до знаменитого Монтерейского изнасилования, которое займет умы представителей национальной прессы и выплеснется огромными заголовками на первые страницы газет, оставалось менее суток. Вся страна скоро узнает, кто такие Ангелы Ада, и вся страна будет дрожать от страха при одном только упоминании о них. Их кровавый, пьяный и запятнанный спермой образ станет узнаваемым для всех читателей The New York Times, Newsweek, The Nation, Time, True, Esquire и The Saturday Evening Post. В течение шести месяцев во всех небольших городишках, на всей территории от одного побережья к другому, при одном лишь слухе о возможном «вторжении» Ангелов Ада жители будут вооружаться до зубов. Все три главных телевизионных канала начнут охотиться на них со своими камерами, и их публично осудит в Сенате США бывший чечеточник Джордж Мерфи. Конечно, такая мысль может показаться странной, но создавалось впечатление, что эта банда разряженных хулиганов сошлась в Монтерее тем утром, заранее решив «раздуть из мухи слона», как говорят люди из шоу-бизнеса, и получить здоровый кусок пирога своего успеха за счет странной мании к насилию, что вгромоздилась на плечи американской журналистики, как какой-нибудь глумливый, мастурбирующий ворон. Ничто так не радует глаз редактора, как рассказ о хорошем изнасиловании. «На этот раз мы действительно сорвали им башню», – вот как объяснил происходившее один из Ангелов. Если верить газетным заголовкам, по крайней мере двадцать этих грязных наркоманов и пьяниц отбили двух девочек-тинейджеров, в возрасте четырнадцати и пятнадцати лет, у их до смерти запуганных приятелей, привезли в песчаные дюны, где «неоднократно изнасиловали», а иначе говоря – вставили «хоровой пистон».

НЕОДНОКРАТНО… ИЗНАСИЛОВАНЫ

В ВОЗРАСТЕ 14 И 15…

ВОНЮЧИМИ, ВОЛОСАТЫМИ ГОЛОВОРЕЗАМИ

Помощник шерифа, приглашенный одним из бывших ухажеров пострадавшей, заявил, что «приехал на пляж и увидел огромный костер, окруженный мотоциклистами обоих полов. Затем две захлебывающиеся от рыданий, на грани истерики, девушки выскочили из темноты, умоляя о помощи. Одна из них была совершенно раздета, а на другой оставался только разорванный свитер».

И здесь, дорогой Иисус, возникает безвкусный, пошлый и плоский образ, гарантирующий вскипание крови в жилах членов общества и приводящий в бешенство любое человеческое существо с женской плотью из-за скорбной участи, постигшей ему подобных. Двух невинных молодых девочек, гражданок Америки, уволокли в дюны и отодрали во все дыры, как уличных шлюх. Один из ухажеров сказал полиции, что они пытались спасти девушек, но физически не смогли помешать дикой сцене, которая разыгралась, как только с жертв сорвали одежды. Прямо здесь, на теплом песке, при голубом лунном свете, в кругу злобных хулиганов… их трахали снова и снова.

На следующее утро Бродяга Терри оказался в числе четырех Ангелов, арестованных за групповое изнасилование, что предусматривало наказание сроком от одного года до пятидесяти лет в исправительной колонии. Он пошел в несознанку и отверг все обвинения в совершении этого преступления, как сделали раньше Мать Майлз, Торпеда Марвин и Безумный Крест. И несколько часов спустя, после временного задержания в Салинасе, окружной тюрьме Монтерея, их выпустили под незначительный залог в 1,100 долларов за каждого, прямо там, в стране Стейнбека, в долине пряного латук-салата, принадлежащей по большей части проворным представителям «деревенщины» второго поколения, которым удалось выбраться из Аппалачей, пока прибыль была хороша. А теперь эти расторопные парни платят другим, менее сообразительным хиллбиллиз, надзирающим за работой мексиканских батраков, чья естественная привычка к поденному труду была так объяснена вездесущим сенатором Мерфи: «Они и на свет появились такими вот согнутыми, стелящимися по земле, – заявил он, – так что им проще гнуть спину на плантациях».

Именно. А так как сенатор Мерфи назвал Ангелов Ада также «низшей формой животных», из этого, вероятно, следует, что они лучше всего приспособлены к бессмысленному изнасилованию любой обессиленной женщины, которой они могут задрать юбку, пока несутся из одного места в другое с хуями, обвисшими, как прутик водоискателя. Что не так далеко от истины, да только по другой причине, нежели та, с помощью которой калифорнийский «экс-быстроногий» сенатор пытается заставить нас в эту истину поверить.

Никто, конечно, не знал, пока Ангелы собирались в ту субботу «У Ника», что они намеревались осуществить прорыв к всенародной известности на уровне Битлз и Боба Дилана с помощью изнасилования. В сумерках, когда оранжевое солнце быстро скатилось в океан за милю с небольшим от места происшествия, ставшее впоследствии главным событие вечера абсолютно не входило ни в чьи планы, и основные действующие лица – или жертвы – практически не привлекали внимание шумной толпы, заполнившей бар «У Ника», где яблоку негде было упасть, или предававшейся беспредельному пьянству на темной улице.

Терри сказал, что он воспринимал девиц и «ухажеров» лишь как часть общей картины. «Главная причина, по которой их запомнил: да я просто никак в толк не мог взять, что эта белая беременная девица делает в компании с цветными пижонами. Я врубался, что это ее личное дело, да и по любому не стал бы париться из-за этой киски. Со мной была моя старушка – сейчас-то мы расстались, но тогда все складывалось о`кей, и она бы не потерпела, чтобы я еще кого-то клеил, когда она рядом. Черт, да кроме того, когда видишь старых друзей, с которыми не виделся год или два, у тебя просто нет времени, чтобы прикалываться к незнакомцам».

Единственное, с чем соглашаются Терри и другие Ангелы, – в связи с первым появлением «жертв», – это то, что «им, как пить дать, не было ни четырнадцать, ни пятнадцать, старик; каждая из этих девиц тянула здорово за двадцать». (Позже полиция подтвердила возраст девушек, но вся другая информация о них – в том числе и имена – была засекречена в соответствии с политикой штата Калифорния по вопросу запрета на общение представителей прессы с жертвами изнасилования.)

« Я даже не могу сказать, где были ли эти девчонки, – продолжает Терри. – Просто не помню. Точно знаю одно – в баре „У Ника“ у нас никаких неприятностей не было. Копы там то и дело светились, но только лишь для того чтобы держать дистанцию между нами и ротозеями. Все та же старая история, как и в любом другом месте, куда бы мы ни направлялись: машины, образующие пробку на улице у бара, местные говнюки, рыскающие неподалеку, молодые девчонки в поисках приключений и орава обычных клиентов „У Ника“, просто разбавивших компанию на вечеринке. Легавые сделали правильно, что болтались рядом. Где бы мы ни появлялись, какой-нибудь местной урле обязательно неймется выяснить, насколько мы крутые. Если там нет копов, то тогда нам приходится кому-то оторвать, например, почку. Черт, да никому не нужны проблемы во время пробега. Все, что мы хотим, – это немного повеселиться и расслабиться».

Тем не менее, ходят слухи, что у Ангелов Ада есть какие-то странные и запредельные идеи относительно веселья и расслабухи. В том случае если Ангелы, помимо всего прочего, являются «низшей формой животных», не только сенатор Мерфи может предполагать, что они сольются в единой пьяной массе лишь для таких возвышенных развлечений, как пинг-понг, шафлборд и вист. Их пикники уже давно славились довольно зверскими видами развлечений, и любая молодая девчонка, которая покажется в лагере Ангелов Ада у огромного костра в два часа ночи, считается «отверженными» течной самкой. Так что вполне естественно, что две девицы привлекли больше внимания, когда приехали на пляж, а не когда они тусовались в компанейском бедламе «У Ника».

В большинстве газетных публикаций был опущен один аспект этого дела, который следовало бы рассмотреть, вооружившись элементарной логикой: каким образом эти две молодые девушки смогли оказаться на пустынном пляже за полночь с несколькими сотнями пьяных головорезов на мотоциклах? Их похитили из бара «У Ника»? И если так, то что они тогда делали в этом месте, в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет, болтаясь весь вечер в баре, забитом до отказа представителями наиболее одиозной мотоциклетной банды outlaws? Или их, истерично визжавших, схватили где-нибудь на улице, у светофора, перекинули через бензобак застоявшихся в стойлах «харлеев» и умчали в ночь, пока хилые свидетели каменели от ужаса?

Полицейские стратеги, думая, как бы изолировать Ангелов, зарезервировали для них кэмпинг в отдалении от города, на пустынном участке дюн между Монтерей Бей и Форт Ордом, Центром армейской строевой подготовки. Объяснение было вполне вразумительным: звери будут загнаны в место, где смогут сожрать друг друга в безумстве оргии, не представляя никакой опасности для благопристойных граждан.А если дела выйдут из-под контроля, рекруты через дорогу будут выдернуты из постелей и поставлены под ружье. Полиция выставила на хайвэе патрули, на тот случай, если Ангелов одолеет бессонница и они захотят вернуться в город. Однако возможности полностью перекрыть стоянку у копов не было, впрочем им трудно было предусмотреть все меры предосторожности для сдерживания местных девственниц, которые могли вляпаться в историю из-за собственного любопытства или по другим, более зловещим и темным причинам, о которых в полицейских учебниках не говорится ни слова.

Потерпевшие рассказали полиции, что они приехали на пляж, потому что «хотели посмотреть на мотоциклистов». Они просто умирали от любопытства – даже после нескольких часов, проведенных в баре «У Ника», который был так переполнен тем вечером, что большинство outlaws предпочитали облегчаться прямо на парковке, нежели сражаться за право попасть в клозет.

« Черт возьми, да эти манды приехали сюда не для того чтобы песенки петь, – говорит Терри. – Они здорово нагрузились и хотели залезть кому-нибудь в штаны, но там было слишком много парней… И от свободы выбора у них крыша поехала. Начнем с того, что для них все это было прикольно. Затем все больше и больше парней стали исчезать за дюнами… со словами „Yea, pussy“ – ну ты знаешь, с такими прибамбасами… а эти манды упорно не давали. Их хлыщи просто смылись, мы никогда их больше не видели. Я не знаю точно, чем все это закончилось. Я знаю только, что там, в дюнах, имели каких-то мамочек, но я и моя старушка довольно рано отправились на боковую. Я был настолько измотан, что вообще ничего не мог с ней сделать».

Все толстые газеты сочли бессмысленным приводить версию случившегося, выдвинутую самими Ангелами, однако шесть месяцев спустя, играя в пул в одном из баров Сан-Франциско, Френчи так вспоминал о том эпизоде: «Одна девица была белая и беременная, другая была цветной, и с ними было еще пять цветных жеребцов. Они ошивались „У Ника“ около трех часов в субботу вечером, выпивали и трепались с нашими райдерами, а затем отправились с нами на пляж – они и их пять бой-френдов. Все стояли вокруг костра, пили вино, и кое-кто из наших парней говорил с ними – клеили их, как водится, не без этого. И довольно скоро кто-то спросил двух телок, не хотят ли они подогреться: ну ты знаешь, не хотят ли они покурить немного шмали. Они согласились, и затем отправились с какими-то ребятами в дюны. Цветная пошла туда с несколькими парнями, а потом захотела уйти, но беременная слишком обдолбалась, чтобы сдвинуться с места; первых четырех или пятерых парней она действительно хватала своими лапами, но после ее тоже отпустило. А к тому времени один из ее бой-френдов чего-то испугался, и он отправился за легавыми – вот и вся история».

« На следующее утро, – рассказывал Терри, – я поехал вместе с кем-то – забыл правда, с кем точно – в один ресторан для автомобилистов на хайвее, где мы слегка перекусили. Когда мы вернулись на пляж, там на дороге были установлены заграждения, и эти две манды сидели в полицейской машине, разглядывая всех и каждого. Я не сразу врубился в то, что происходит, но затем коп сказал: „Ты – первый“ – и защелкнул у меня за спиной наручники. Эти чертовы девицы хихикали, прямо-таки заходились от смеха… ну, ты знаешь. „Ха-ха, вот один из них“. Так я угодил в корзину за изнасилование.

Когда нас привезли в тюрьму, я сказал: «Эй, я хочу, чтобы меня проверили. Позовите сюда доктора. Я ни с кем не трахался уже два дня». Но им это было не нужно. Марвин, Майлз и Безумный Крест уже были там, и мы врубались, что оказались по уши в дерьме, пока нам не сказали, что залог составит всего лишь одиннадцать сотен долларов. Тогда мы поняли, что они много не выжмут из этого дела, оно яйца выеденного не стоит».

Тем временем, прямо на Марина Бич, остальных Ангелов окружил полицейский эскорт и сопроводил на север по 156-му хайвею по направлению к границе округа. Медлительных основательно охаживали полицейскими дубинками по спинам и приказывали пошевеливаться. Окружные дороги были перекрыты подразделениями полиции штата, пока десятки помощников шерифа в шлемах – многие из окрестных округов – гнали «отверженных» сквозь строй. На целые мили образовались транспортные заторы, в то время как оборванная, лохматая орда медленно двигалась вдоль дороги, ревя моторами своих коняг и осыпая ругательствами всех, кто попадался им на пути. Стоял такой оглушительный шум, что было очень трудно представить себе, какой эффект этот спектакль сможет произвести на десятки припозднившихся летних туристов, которые сворачивали на обочину, уступая процессии дорогу. Близость Армейской базы сбивало их с толку, они поначалу полагали, что освобождают дорогу колонне танков или, по крайней мере, чему-то несомненно впечатляющему и военному, а уж потом их взору представлялась армия хулиганов, двигавшаяся по дороге, как стадо паршивых овец. Ох, вот настоящий кошмар для Калифорнийской Торговой Палаты!

На границе округа по 101-й дороге репортер из The San Francisco Chronicle взял интервью у Томми и у другого Ангела по имени Тайни, ростом 6,6 фута, весом 240 фунтов, outlaw с похожей на свиной хвостик косичкой до плеч. Тайни позже стал известен всей стране благодаря своему нападению в Беркли на демонстрацию, проходившую под лозунгом «Вон из Вьетнама!».

« Мы – обычные ребята, – сказал Томми. – Большинство из нас работают. Думаю, почти половина – женаты, а у некоторых есть собственные дома. Копы доставляют нам неприятности везде где только можно просто потому, что мы любим ездить на мотоциклах. Это обвинение в изнасиловании – полное фуфло, и в суде оно не прокатит. Все решалось добровольно и полюбовно».

« Все это – дерьмо собачье, да наш поручитель вытащит ребят на волю за два часа, – добавил Тайни. – Почему бы людям не оставить нас по любому в покое? Все, чего мы хотим сейчас, это иметь возможность собраться вместе и немного повеселиться – прямо как масоны или какая-либо другая организация».

Но пресса уже вошла в раж, и заголовки через все восемь полос истошно вопили: ИЗНАСИЛОВАНИЕ БАНДОЙ АНГЕЛОВ АДА. Масонам такая популярность не снилась с восемнадцатого века, когда Казанова забирался по веревочным лестницам в чужие окна, гарантируя братству дурную славу. Может, наступит время, и Ангелы вслед за Вольными Каменщиками отойдут в категорию буржуазного одряхления, но к этому моменту уже какая-нибудь другая организация займет их место на первых страницах газет, став героем скандальных заголовков: например банда парашютистов имени Эдгара Гувера или какая-нибудь другая, некогда стерильная и дружественно настроенная группа, которая уже сейчас вооружается и модернизируется, чтобы в будущем как следует распесочить бывших братьев по разуму.

Какие тенденции наметились в деятельности «Kiwanis»? В Окленде ходят слухи об очередном подъеме воинственного духа в этом образовании радикального толка, способного полностью изменить имидж клуба. Учитывая быстротечность нашего времени и направление развития нашего общества, довольно легко представить себе, как однажды воскресным утром, лет этак через десять-двадцать, группа мужчин средних лет, в черных блейзерах с гербами Ангелов Ада на карманах, будет вышагивать взад и вперед по своим заложенным и перезаложенным гостиным и печально бормотать себе под нос, читая очередной сенсационный заголовок: ИЗНАСИЛОВАНИЕ БАНДОЙ KIWANIS. ЧЕТВЕРО ЗАДЕРЖАНЫ, ОСТАЛЬНЫЕ СКРЫЛИСЬ, ГЛАВАРИ РАЗЫСКИВАЮТСЯ.

И в каком-то шокированном до глубины души американском городе шеф полиции скажет, повторяя высказывание шефа полиции Монтерея в 1964 году об Ангелах Ада: «Их возвращение нежелательно из-за той атмосферы, которую они сами создали».

Глава 2

«Ежедневная пресса – злая основа современного мира, и время только способствует обнажению этого факта со все большей ясностью. Способность газеты к дегенерации софистически безгранична, и с этого момента она может падать все ниже и ниже в выборе своих читателей. В конце концов она будет возбуждать нервные окончания всех этих отбросов человечества, которые ни государство, ни правительство не могут контролировать.» (Серен Кьеркегор. «Последние годы. Дневники 1853-5»).

«Самое лучшее среди Ангелов – то, что мы никогда не лжем друг другу. Разумеется, откровенность не канает в случае с чужаками, потому что мы должны отвечать ударом на удар. Черт, да от большинства людей, которых ты встречаешь на своем пути, правды вообще не дождешься» (Зорро, единственный Бразильский Ангел Ада) .

«Это было частью передовицы» (из объяснений Артура Шлезингера Младшего, почему он солгал представителям Прессы относительно Вторжения в Залив Свиней) .

*

Политики, как редакторы и копы, весьма падки на истории о грубом попрании закона, и Фред Фарр, сенатор штата от округа Монтерей, не является исключением. Он – путеводная звезда в кругах Кармел-Пеббл Бич, и ни разу в своей жизни не якшался с хулиганами, тем более с бандой насильников, которая вторглась на территорию его избирательного округа. Его реакция на заголовки газет по Монтерейскому делу была незамедлительной и громкой. Фарр потребовал немедленно провести расследование по Ангелам Ада и всем остальным негодяям подобного толка, отсутствие социального статуса у которых ставило их в один ряд с «прочим отребьем». В ограниченном мирке больших мотоциклов, продолжительных пробегов и разборок на классовой почве санкционированная штатом разработка нового пласта еще больше раздула величие Ангелов Ада. В результате они стали Номером Один – как и Джон Диллинджер.

Генеральный прокурор Томас К.Линч, тогда еще новое лицо на сцене правосудия, фантастическими темпами бросился выстраивать пирамиду полного расследования. Он разослал вопросники более сотни шерифов, окружным прокурорам и шефам полиции, запрашивая информацию по Ангелам Ада и другим «сомнительным элементам». Он также обратился с просьбой представлять ему предложения, как можно справиться с ними, не нарушая буквы Закона.

Прошло шесть месяцев, прежде чем все ответы приобрели вид 15-страничного доклада, читавшегося как сценарная разработка худших снов Мики Спиллэйна. Но сделать из этого материала какие-либо далеко идущие выводы было невозможно – фактура была слабовата. Штат собирался свести воедино всю информацию по этим головорезам, настоятельно потребовать более жесткого судебного преследования, категорично и бескомпромиссно контролировать их и надзирать за ними всеми доступными способами.

У внимательного читателя может создаться впечатление, что, даже если Ангелы и были такими монстрами, какими они казались на первый взгляд, возможности у копов были довольно ограничены. И уж, конечно, мистер Линч прекрасно осознавал, что, ввязавшись в такое дело по политическим причинам, он пошел по довольно ненадежному следу.

Доклад был красочный, интересный, изобиловал деталями и следовательно постоянно щекотал нервы, т.е. являл собой стопроцентно образцовый документ для поднятия оглушительной шумихи в национальной прессе. Там было перечислено множество безумных акций, приведена масса примеров бессмысленного вандализма, оргий, уличных драк, извращений и показана странная вереница невинных жертв – всего этого даже на бумаге, даже при изложении скупым полицейским языком, было достаточно, чтобы подвергнуть тягчайшему испытанию доверчивость самого скучного полицейского репортера. Спрос на этот доклад среди газетных и журнальных кругов был так велик, что офис Генерального прокурора был вынужден заказать второе издание. Даже Ангелы Ада получили один экземпляр; кто-то из Ангелов украл мой собственный. Большую часть доклада занимал раздел, озаглавленный «Хулиганская Деятельность», – краткий отчет о деятельности outlaws на протяжении последних десяти лет. А именно:

«2 апреля 1964 года группа из восьми Ангелов Ада ворвалась в дом одной женщины в Окленде, выставила ее сожителя на улицу, угрожая ему пистолетом, и изнасиловала ее в присутствии троих ее детей. Позже, тем же утром, подружки Ангелов пригрозили жертве, что располосуют бритвой ей лицо, если она обратиться в полицию…

Рано утром 2 июня 1964 года поступило сообщение о том, что три Ангела Ада схватили 19-летнюю девушку в небольшом баре в северной части Сакраменто, и пока двое из них держали ее распростертой на полу бара, третий сорвал с нее верхнюю одежду. У жертвы в то время была менструация; ее гигиеническая прокладка была сорвана, и третий индивид совершил с женщиной половой акт…

На рассвете 25 октября 1964 года девять Ангелов Ада и две их подружки были арестованы полицией Гардены и офицерами шерифа, после того как поступил звонок из одного бара города и было получено сообщение об учиненных там беспорядках. Полиция докладывала, что компания «стала крушить все вокруг», после того как некто пролил на одного из Ангелов кружку пива. Бар был превращен в руины, пол покрыт кровью, как на бойне, а столы для игры в пул залиты пивом и мочой…».

В докладе Линча были точно отмечены даты еще восемнадцати таких правонарушений, и высказывалось предположение, что подобных актов было совершено несколько сотен. Газеты всего штата заполнились состряпанными из этого добра передовицами, наряду с заверениями Генерального прокурора, что проблема будет искоренена с помощью полиции. Большинство редакторов калифорнийских изданий отводили этой истории видную роль примерно день или два, а затем спокойно переключилось на другие темы. Ангелы Ада и до этого фигурировали на страницах газет, и в докладе Линча – основанном на выжимках из старых полицейских досье – было не так уж много нового или ошеломляющего.

Ангелы, похоже, в очередной раз отошли на второй план, но застоявшуюся было воду опять взбаламутил корреспондент New York Times в Лос-Анджелесе, выдавший пространный и трагический комментарий к докладу Линча. Его сочинение появилось в Times 16-го марта, под заголовком, растянувшимся над двумя полосами. Оно послужило той самой искрой, которой требовала история; драка разгорелась с новой силой. Time продолжил начатое 16-го, и продолжение сопровождалось левым хуком, под названием «Бешенее самых бешеных». Newsweek нанес хук правой, опубликовав статью «Дикари». И к тому времени как улеглась поднятая всей этой возней пыль, национальные службы новостей получили гарантированный кусок жареного. Здесь были: секс, насилие, преступление, сумасшествие и разврат – все в одном флаконе. Приведу описание пробега в Портервилль в День Труда, случившегося за полтора года до этого, из Newsweek за 1965 год:

«Рычащая стая из 200 мотоциклистов в черных куртках съехалась в маленький, сонный, южный калифорнийский городок Портервилль. Они буйствовали в местных барах, выкрикивая непристойности. Они останавливали автомобили, открывали дверцы машин, пытаясь лапать ехавших в них женщин. Несколько их подружек, обутых в сапоги, разлеглись прямо на середине улицы и призывно выгибались, изображая удовольствие от полового акта. В одном баре полдюжины мотоциклистов жестоко избили 65-летнего мужчину и пытались похитить официантку. И лишь после того как к делу приступили около 70 полицейских из соседних городов, дорожный патруль, полицейские собаки и были пущены в ход водяные брандспойты, мотоциклисты вскочили в седла своих „харлей-дэвидсонов“ и с грохотом рванули из города».

Оба издания, Newsweek и Time, сравнивали «вторжение» 1963 года в Портервилль с фильмом «Дикарь», сюжет которого основан на подобном инциденте, имевшем место в 1947 году в Холлистере, штат Калифорния. В главной роли снялся Марлон Брандо…, а Time назвал фильм «ошметками жалкого, нездорового среза жизни банды разгульных, порочных и самодовольных мотоциклетных хулиганов, называвшихся „Черными Бунтарями"“. Однако, по утверждению Time, о „Дикаре“ довольно быстро забыли, потому что „типажи получились чересчур гротескными, а то насилие, которое эти персонажи чинили, было столь монотонно и однообразно, что не могло восприниматься аудиторией как настоящее“.

Кто, после всего этого, мог поверить, что банда гуннов на двух колесах может захватить и терроризировать целый калифорнийский город? Кто угодно, только не Time. И, по крайней мере, не в 1947 году, когда подобное случилось впервые; и не в 1953 году, когда вышел на экраны этот фильм; и даже не десять лет спустя, когда аналогичное событие, судя по всему, случилось снова, но в другом городе. Однако 26 марта 1965 года, восемнадцать лет спустя после первого так называемого мотоциклетного мятежа в Америке, Time окончательно и бесповоротно ввязалась в борьбу, и редакторы журнала забили тревогу. А гунны-то, оказывается, были настоящими! Восемнадцать лет они скрывались в какой-то дыре, полировали свои мотоциклы и смазывали приводные ремни, пока Генеральный прокурор штата Калифорния не решил показать их во всей красе Госпоже Прессе.

Представитель Time на Западном Побережье, не теряя времени даром, переправил ужасающие новости прямо в крепость Люце, где они немедленно превратились в две колонки, перегруженные всякими дешевыми эффектами и эмоциями, – в очередную чушь для раздела о внутренней жизни страны: «На прошлой неделе Он („Дикарь“) вернулся – и на этот раз по-настоящему!».

«Линч собрал гору свидетельских показаний против Ангелов Ада, – заявил Time, – …накал страстей в которых показывает, что это сообщество благодаря своим действиям зашло слишком далеко, даже по сравнению с собственным зловещим названием…

Именно дело об изнасиловании послужило толчком для расследования Линча. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, было то, что две девушки-подростка были грубо отбиты у их молодых людей и жестоко изнасилованы несколькими членами банды». Это было возмутительной клеветой, потому что и месяца не прошло после ареста Терри, Марвина, Матери Майлза и Безумного Креста, как все обвинения против них были сняты. В своем остервенелом желании побыстрее добраться в истории до «клубнички» толкователи из Time, очевидно, второпях пропустили первую страницу доклада Линча, где ясно говорилось, что « в ходе расследования были поставлены следующие вопросы: было ли вообще совершено групповое изнасилование и действительно ли имело силу опознание личности потерпевшими. В письме, датированном 25 сентября 1964 года, окружной прокурор из округа Монтерей потребовал снятия обвинений в Муниципальном суде Монтерей-Кармел, и это предложение совпало с мнением Большого Жюри Присяжных». В докладе не были приведены комментарии заместителя Окружного прокурора округа: «Врач, обследовавший девушек, не нашел никаких следов, чтобы поддержать обвинение в групповом изнасиловании, – сообщил он. – И, кроме того, одна из девушек отказалась давать показания, а другая была проверена на детекторе лжи, и оказалась свидетелем, совершенно не заслуживающим доверия». Все это было довольно скучно и неинтересно, и Time никак не удавалось найти место для этих материалов. Тем не менее, дальше в статье шел пронзительный скулеж по поводу данных липовой статистики:

«Число членов клуба, основанного в 1950 году в Фонтане, в сталелитейном городе в 50 милях к востоку от Лос-Анджелеса, сейчас достигает около 450 человек. Диапазон тем вахтенного журнала их приключений широк: он простирается от сексуальных извращений и наркомании до простых избиений и воровства. Между собой они похваляются 874 арестами за уголовные преступления, 300 приговорами за их совершение, 1 682 задержаниями за мелкие проступки и 1 023 признаниями виновными – и только 85 из них когда-либо отбывали срок в тюрьмах или исправительных заведениях.

Нет ни одного действия, которое бы считалось для банды слишком унизительным. Например ритуал их посвящения требует, чтобы любой новый член приводил женщину или девушку (так называемую «овцу»), которая согласна совершить половой акт с каждым членом клуба. Но их любимым занятием, похоже, является наведение страха и ужаса на целые города…».

Тогда Time поведал все ту же историю о вторжении в Портервилль, что одновременно появилась и в Newsweek. Статья продолжалась следующим пассажем:

«Если они не слишком заняты, Ангелы – иногда в сопровождении детей какого-либо члена или незамужних девиц легкого поведения, которые шатаются с клубом, – часто снимают полуразвалившиеся дома на окраине города, где одинаково легко и отвязно обмениваются партнершами, наркотиками и мотоциклами. В период между ступорами, вызванными приемами наркотиков, Ангелы совершают налеты и крадут мотоциклы, имея для этого даже грузовик с прицепом и специальным скатом, чтобы грузить на него краденые машины. После всего этого они могут помчаться на своих мотоциклах куда-нибудь в поисках очередного развлечения, подчиняясь своим мерзким инстинктам».

В Великом Обществе явно не было места для подобных вещей, и Time был категоричен в своих утверждениях: дескать, пришло время положить этому конец. Суровые и непреклонные фавориты-прихлебатели истеблишмента просто обязаны преподать урок этим мерзавцам. Статья заканчивалась ликующей нотой:

«Все местные ветви административной власти теперь обеспечены досье на каждого Ангела Ада и на подобные им банды. Также создана хорошо скоординированная разведывательная служба, которая будет пытаться выслеживать и ловить хулиганов, где бы они ни появились. „Им больше не позволят угрожать жизням, миру и безопасности честных граждан нашего штата“, – сказал он (Линч). И на это заявление, тысячи калифорнийцев, трепеща от радости, отвечают: „Да будет так!“…».

Несомненно, какая-то дрожь или судорога действительно прошлась в те дни по Калифорнии, но не всегда это было связано с чувством благодарности. Ангелы Ада, подобно старым извращенцам, содрогались от хохота, наслаждаясь теми невероятными помоями, которыми облили их писаки. Других беспредельщиков просто плющило от зависти – такой славы, которая неожиданно свалилась на Ангелов, им даже во сне не снилось. Нервный тик бил копов по всей Калифорнии при одной только мысли о той «радужной» перспективе, которая ждала их впереди, – со вкусом освещенная в прессе их очередная схватка с какой-нибудь шайкой мотоциклистов. А некоторых передергивало от сознания, что аудитория Time составляла 3,042,902 читателя *.

*Такое количество экземпляров было распространено, согласно статистике Time, в декабре 1964 года).

Главным моментом был не подход Time в стиле премудрого пескаря к теме Ангелов, а то воздействие на умы, которое оказала публикация. К началу марта 1965-го Ангелы Ада фактически не существовали. В главном округе, где базировался клуб, по спискам значилось примерно восемьдесят пять человек, и все они находились в Калифорнии. Постоянное внимание со стороны полицейских не давало возможности «отверженным» спокойно носить свои «цвета» во всех городах, кроме Окленда. Членство в отделении

Сан-Франциско значительно сократилось – некогда высокий показатель в семьдесят пять человек снизился до одиннадцати, всего при одном громком исключении из клуба. В стоявшем у истоков создания клуба филиале в Берду (включая Фонтану) оставалась горстка самых несгибаемых персонажей, которые твердо решили пойти на дно вместе с кораблем. В Сакраменто два человека – шериф Джон Мизерли и патрульный по имени Леонард Шатоян – устроили настоящую вендетту, которая настолько усложнила жизнь беспредельщикам, что Ангелы уже начали планировать Великое Переселение в Окленд, но и там по-настоящему запахло паленым. «Блядь, да мы никогда не знали, в какой момент они ворвутся в „Эль Эдоб“ и построят нас в линию у стойки бара под дулом пистолетов, – вспоминает Сонни Баргер. – Мы даже начали выпивать в Клубе „Синнерз“, потому что там был черный ход и окно, через которое мы могли бы выбраться. Я имею в виду, что легавые окончательно оборзели. На нас уже места живого не оставалось».

*

«Хороший репортер, если он найдет правильный подход, сможет договориться с кем угодно на их языке – хоть с кошками, хоть с арабами. Вся проблема – в правильном выборе, и если он подбирает неправильное слово, то может уйти с расцарапанной физиономией или совершенно сбитым с толку» (Эй. Джей. Либлинг).

*

В момент появления доклада Линча штат Калифорния, надо признаться, уже пятнадцать лет имел дело с криминальным заговором самого порочного толка. Но пока на пяти отдельно взятых страницах, посвященных хулиганской деятельности Ангелов Ада, – в большинстве чинимых безобразий было задействовано от десятка до сотни «отверженных», – в этом документе упоминается только шестнадцать серьезных арестов и два вынесенных приговора. И как это надо было понимать? В другой части доклада указывалось, что из 463 Ангелов Ада, личности которых были установлены, 151 были приговорены к различным срокам за совершение уголовных преступлений. Подобная статистика дает налогоплательщикам веру в силу служб правопорядка, и она была бы в два раза эффективнее, если бы эти 463 Ангела Ада действительно существовали в природе во время обнародования этой арифметики. К несчастью, их количество едва дотягивало до 100 человек. С 1960 года число активных членов ни разу не превысило 200, и треть из них была Ангелами Ада лишь формально, только по названию. Уцелевшая старая гвардия, опустилась до того, что все переженились и страдали от сопряженных с браком прелестей среднего возраста. Но они все еще надевали «цвета» один или два раза в год, ради какого-нибудь большого события, вроде Пробега в День труда.

Доклад Линча упоминает несколько из этих ежегодных событий, но их описания чересчур субъективны. В силу очевидных причин, полицейским редко удается быть свидетелями динамики самого преступления – развития криминального действия от начала до конца. Им приходится полагаться на других, которые рассказывают копам, что же все-таки произошло.

Версия налета на Портервилль, опубликованная в Newsweek, почти слово в слово повторяла доклад Линча. Другая версия этого события появилась 5 сентября 1963 года в Porterville Farm Tribune. Это был отчет очевидца – репортера Tribune Билла Роджерса, написанный несколько часов спустя после случившегося. Заголовок гласил:

ПРИШЛИ, УВИДЕЛИ, НЕ ПОБЕДИЛИ.

«В субботу утром полиция Портервилля узнала о возможном прорыве в выходные дни в город мотоциклетного клана Калифорнии.

К концу дня райдеры начали собираться на углу Главной улицы и улицы Олив, выбрав в качестве своего питейного центра клуб «Орел». Несколько райдеров оказались в Марри Парке. Все, кого мы видели, вели себя вполне прилично.

Ближе к вечеру начали прибывать целые полчища, и они сосредотачивались на Главной улице и улице Олив. Наш телефон раскалился от звонков, так как люди хотели знать, что городские власти собираются предпринять, чтобы справиться с этой ситуацией. Нас убеждали вызвать Национальную гвардию, отдать приказ о массовых арестах, собрать из граждан города ополчение и вооружить их топорами и дробовиками.

Около 6.30 вечера мы проверили Главную Улицу. Шоу началось. Около 200 человек из мотоциклетного клана, включая нескольких женщин и детей, стали дебоширить; некоторые толпились на улице, приставая к автомобилистам и пешеходам; сотня с лишним мотоциклов была припаркована на восточной стороне Главной улицы.

Мы возвратились в полицейский участок. Распоряжались там Ториджиан и Сирл, к ним присоединился Пораццо. Никаких вспышек насилия пока еще зарегистрировано не было, и не было серьезных причин, чтобы хоть кого-нибудь арестовать… Оставалось только ждать, как будет дальше развиваться ситуация. Было принято решение закрыть Марри Парк.

Около восьми вечера по рации поступило сообщение, что группа мотоциклистов тронулась с места, направляясь на восток. Существовала вероятность, что они останутся вне города. Но несколько минут спустя нам сообщили о драке и несчастном случае в черте города в «Дойл Колони» и что требовалось вызвать скорую помощь. Также нам доложили, что клан возвращается в город. Исходя из этого, было принято решение силой вынудить группу мотоциклистов покинуть город…

В течение вечера коммутатор городской полиции разрывался от звонков, одни из них были вполне законны и обоснованны, однако большинство поступало от анонимных абонентов, утверждающих, что они – граждане города, оскорбляющих полицейских, требующих защиты.

На Главной улице машины стояли бампер к бамперу; 1, 500 местных жителей собрались на углу Главной улицы и улицы Олив поглазеть, чем дело кончится. Мотоциклисты, насчитывающие к тому времени 300 человек, не обращали на зевак никакого внимания, беспробудно пьянствовали, мешали движению транспорта, били бутылки на улице, матерились и богохульничали – короче, устраивали то, что, с их точки зрения, и является шоу.

Действиям полиции мешали грузовой транспорт и масса зрителей. Мы проехали по этому месту в оборудованной громкоговорителем полицейской машине, призывая жителей Портервилля разойтись. Результат – нулевой, никто не двинулся с места, но зато подошли другие любопытные поглазеть, что же происходит. Мотоциклетный клан приветствовал их издевательским свистом.

Часть Главной улицы, от Гарден до Олив, затем от Оука, была закрыта для проезда транспорта; Дорожный патруль находился на юге, городская полиция -на севере. Площадь была быстро очищена от машин; и мотоциклисты решили, что это – их заслуга: полиция-де освободила для них часть Главной улицы.

К 9.30 вечера офицеры из группы взаимопомощи собрались в городском полицейском участке городской полиции. Ториджиан кратко ознакомил их с планом действий – двинуться к югу вниз по Главной улице на машинах; пройти последние полквартала пешком и разворачивать все мотоциклы к югу; ни одного не пропускать на север. Подразделения дорожного патруля должны были оставаться к югу от Олив и Главной. Не вступать в пререкания, но и не злоупотреблять властью; «отверженные» либо покидают город, либо прямиком отправляются в тюрьму.

Городская пожарная машина стояла наготове у Пенни Стор; полиция с приборами ночного видения и дробовиками выдвинулась вперед, сирен не было – только мигающие красные огни. Мотоциклетный клан сгрудился на середине улицы, некоторые из байкеров легли на землю. Ториджиан повел полицейских, говоря в мегафон: «У вас есть пять минут, чтобы покинуть город. Поторапливайтесь!». Демонстративное неповиновение плавно сошло на нет. Мотоциклисты стали трогаться с места. Кое-кто, правда, попробовал все-таки сопротивляться, и с полдюжины мотоциклистов пришлось арестовать. Городские пожарники двинулись по улице и направили брандспойт на клан. Один райдер попытался было рвануться на север, но был сбит со своего мотоцикла мощной струей воды, пущенной из пожарного шланга.

Многие райдеры отправились в южном направлении и дальше. Некоторые остановились в Спортивном Центре. Полиции было приказано очистить Марри Парк. Были проверены также все ночные забегаловки.

В полицейское управление для допроса были доставлены лидеры трех главных клубов, пока всех оставшихся райдеров держали в Спортивном Центре. От Ангелов Ада поступали угрозы, что если арестованные члены клуба не будут освобождены, то Ангелы придут сами и освободят своих.

Ториджиан заявил, что выпустить их можно лишь под залог. Офицеры с карабинами были приведены в полную боевую готовность, на тот случай, если задержанные попытаются совершить побег из тюрьмы.

Около 2.30 ночи несколько райдеров снова направились в Портервилль. Ториджиан остановил их на мосту Главной Улицы. Он приказал им поворачивать и убираться из города, в противном случае они будут арестованы, их мотоциклы конфискованы и скованы вместе цепью по шесть за раз. Инцидент был исчерпан.

Наутро оказалось, что лишь несколько райдеров-одиночек еще оставалось в черте города. Но угроза насилия и вандализма была встречена во всеоружии и уничтожена на корню».

*

«Человек, который сможет называть все вещи своими именами, едва ли будет спокойно расхаживать по улицам – его ликвидируют как Общего Врага». ( Лорд Галифакс).

*

Не столь ярким примером тех приемов, которыми пользуются полицейские репортеры для сверхдраматизации Ангелов, является отчет о пробеге в честь Четвертого Июля 1964 года в Уиллитс, в северо-калифорнийский городок с населением в тридцать пять сотен человек, где рубят и заготовляют лес. К официальной версии о произошедшем прилагался рассказ домохозяйки из Сан-Франциско, миссис Терри Уитрайт, чей муж – уроженец Уиллитса. Две версии не противоречат друг другу, но разница в точках зрения позволяет предположить, что реальность, в которой существуют Ангелы Ада, напрямую зависит от тех, кто их описывает.

В своем письме от 29 марта 1965 года миссис Уитрайт писала:

«Дорогой Хантер,

Впервые в жизни я увидела Ангелов Ада во время празднования 4 июля в Уиллитсе, штат Калифорния. Уиллитс – маленький городок, приблизительно сто миль к северу от С-Ф. Каждый раз на 4 июля у них проходит Празднование Дня Границы, включающий карнавал, парад, танцы и так далее… Мы отправились на этот праздник, и на Главной Улице городка Уиллитс Ангелы Ада заполонили полтора квартала, то выходя, то входя в каждый известный бар. Мы (Лори, Барби, Терри и я) шли вниз по улице, и один мужчина, в черной кожаной куртке, сапогах и грязной черной майке схватил Лори за руку и перебросился с ней парой слов, спросил ее имя, и все время оставался вежливым и очень милым. Это случилось днем, около 2.30. Позже тем вечером мы отправились в дом той пожилой женщины, у которой остановились на время праздника. У нее есть племянник по имени Ларри Джордон. Он – индеец из племени Уилаки, и ему около 27 или 28 лет. Он – брат Фила Джордона, профессионального баскетболиста, который играл за «Нью-Йорк Никербокерз» и за «Детройт Пистонз». Ну вот, как бы то ни было, возвращаясь к Ларри Джордону: около 7.30 того вечера какая-то девушка позвонила в дверь, рыдая и крича: «Эйлин, Эйлин, помоги мне». Я открыла дверь, и там стоял Ларри, кровь струилась у него по шее и из виска. Его тетя Эйлин упала в обморок, так что мне пришлось самой отвести его в ванную и привести в порядок. Его жестоко порезали бритвой или ножом Ангелы Ада. Сейчас уже трудно установить причину, по которой на него набросились шесть или семь Ангелов Ада, но Ларри относится к тому типу парней, которые выглядят так, будто думают, что они лучше всех. Хотя, может быть, на Ларри такое определение не распространяется полностью – он держится особняком, никогда не ищет неприятностей, но никогда от них и не бежит. Это довольно трудно объяснить, и я думаю, что просто надо его знать. Если у вас есть знакомые среди индейцев, может вы поймете что я имею в виду.

Вернулся Терри (он ходил в магазин), мы поговорили между собой, и после недолгих уговоров он посадил Ларри в машину и отвез в госпиталь. Конечно, все в тот день пили, и все они хотели собраться вместе одной командой и выбить Ангелов Ада из города, но в итоге ничего не сделали.

Ангелы избили еще одного нашего знакомого по имени Фритц Баччи. Он вернулся домой за ружьем, и местная полиция бросила его в тюрьму за попытку самосуда.

В целом, никакого особого ущерба городу причинено не было, но в воздухе чувствовалась тревога, и никто не знал, что произойдет в следующий раз, и никто не мог по-настоящему расслабиться и веселиться, как положено в дни празднования 4-го июля».

Генеральный прокурор изложил то же самое по-своему:

«Четвертого Июля 1965 года, по приглашению того же бармена, который раньше работал в месте сборищ Ангелов Ада в „Родео“ в Окленде, они предприняли „пробег“ до Уиллитса. Изначально группа насчитывала 30 человек, они приехали в город за день до празднования, а к полудню четвертого июля в местном баре собралось уже около 120 мотоциклистов и их подружек. Кроме клана из Оклэнда, там были Ангелы из Вальехо и Ричмонда, а также клуб „Мофо“ из Сан-Франциско. Между мотоциклистами и местными жителями периодически происходили драки, причем в качестве оружия использовались пивные бутылки, пояса, сделанные из мотоциклетных цепей, и металлические открывалки для пивных банок. Было замечено, что некоторые члены клуба выступали в качестве вооруженных охранников, они не пили, а все время внимательно наблюдали за группой. Когда вызывали полицию, эти люди убирали разбитые бутылки, пролитое пиво или чью-то кровь, оставшуюся на полу, то выгоняли членов клуба из бара, то опять их пускали туда, чтобы максимально затруднить полиции расследование. Когда один местный житель, рассердившись, окончательно вышел из себя и, взяв дома дробовик, вернулся с ним в бар, где собрались мотоциклисты, он был арестован. Помощь обеспечивал Дорожный Патруль Калифорнии и офис шерифа округа Мендочино. Затем шеф полиции приказал группе мотоциклистов выдвинуться к городской черте. После передислоцирования Ангелы несколько раз дрались между собой, но местные жители в этих драках не участвовали».

Детали дела, изложенные в отчете Линча-Newsweek о Портервилльском инциденте, были довольно туманны, но образ Ангелов Ада, представленный в нем, был предельно (даже брутально!) четок – это бандиты, врывающиеся в город и несущие умирающим от страха жителям разорение. По сравнению с этим отчетом версия очевидца была маловыразительной и затянутой, как и рассказ миссис Уитрайт об инциденте в Уиллитсе, который напрочь сбивал весь пыл и жар красочной полицейской версии. Особого спора основные факты не вызывали, но и между крупными заголовками, и подборкой мелких материалов, обычно заполняющих пустоты в газетах больших городов, разница все-таки чувствовалась: и в расстановке акцентов, и в самом содержании. «Захватывали» ли на самом деле Ангелы Ада город – в чем их довольно часто обвиняли – или же они просто перекрыли движение на главной улице и оглушили несколько местных кабаков пьяным шумом, оскорбляя тем самым лучшие чувства местных граждан?

А если посмотреть на происходящее еще шире – какую же все-таки угрозу представляют собой Ангелы Ада? И действительно ли они опасны для жизни и имущества проживающих в Калифорнии… или Айдахо, Аризоне, Мичигане, Нью-Йорке, Индиане, Нью-Гемпшире, Мэриленде, Флориде, Неваде, Канаде и всех других местах, чьи граждане время от времени испытывают перед ними дикий страх?

Глава 3

«Да, я действительно трепещу при мысли о моей стране, стоит лишь мне подумать, что Господь Бог справедлив и воздаст ей по заслугам» (Томас Джефферсон).

#

Согласно цифрам, приведенным лично Генеральным прокурором Линчем, на фоне общей картины преступлений в Калифорнии Ангелы выглядят просто бандой мелких кидал. Полиция насчитала 463 Ангела Ада: 205 человек в районе Лос-Анджелеса, 233 – в районе Окленда и Сан-Франциско, а остальных судьба рассеяла по всему штату. Подобное искажение действительности не дает возможности всерьез относиться к какой-либо другой полицейской статистике. В сомнительном перечне указаны приговоры, вынесенные Ангелам Ада по 1,023 мелким проступкам и 151 уголовному преступлению – в первую очередь по краже машин, ночным кражам со взломом и вооруженным нападениям. Эти данные приходятся на все годы существования их клуба и касаются всех предполагаемых членов, а ведь многие из них давно ушли в отставку.

Общие цифры по Калифорнии на 1963-й год показывали, что произошло 1,116 убийств, 12,448 нападений при отягчающих обстоятельствах, 6,257 преступлений на сексуальной почве и 24, 532 кражи со взломом. В 1962 году в штате погиб в дорожно-транспортных происшествиях 4,121 человек, в то время как в 1961 их число составляло 3,839. Данные по арестам, связанным с наркотиками, в 1964 году показывают рост количества задержаний среди молодежи за употребление марихуаны по сравнению с 1963-м. А на последней странице одного из номеров The San Francisco Examiner за 1965 год говорится: «За последние четыре года число венерических заболеваний среди (городских) тинейджеров от 15 до 19 лет выросло более чем вдвое». Даже если предположить, что ежегодно происходит резкий скачок рождаемости, количество арестов среди подростков по всем видам правонарушений каждый год увеличивалось более чем на 10 процентов. В конце 1965 года губернатора-демократа Эдмунда «Пэта» Брауна республиканцы начали поносить в законодательном органе штата за «равнодушное отношение» к угрозе роста числа преступлений, которое, как они утверждали, подскочило на 70 процентов за семь лет его правления.

На этом фоне трудно понять, каким способом, с точки зрения среднего калифорнийца, можно добиться обеспечения еще большей безопасности, если каждые 24 часа в штате душили по одному мотоциклисту-беспредельщику (всего их, по данным полиции, насчитывалось 901 человек).

Если «Сага Ангелов Ада» и доказывала что-то, так этим «что-то» была внушающая страх сила истеблишмента нью-йоркской прессы. Ангелы Ада, в том виде как они существуют сегодня, были фактически созданы Time, Newsweek и The New York Times. Последнее издание – чемпион американской журналистики в тяжелом весе. В девяти статьях из десяти газета обязана оправдывать свое доброе имя. Пока еще редакторы не требуют абсолютной непогрешимости, и время от времени будут выливать на головы читателей ушаты помоев. Бесполезно пытаться перечислить все ляпы, да и цель моих разглагольствований на эту тему состоит не в том, чтобы подколоть какую-либо газету или журнал, а в том, чтобы указать на потенциально мощный массовый эффект от любой истории, фабула которой одобрена и тиражируется не только Time и Newsweek, но и сверхпрестижной The New York Times. Последняя взяла доклад Линча, приняв его за чистую монету, и просто-напросто перепечатала его в очень сжатой форме. Заголовок гласил: КАЛИФОРНИЯ ПРЕДПРИНИМАЕТ ВСЕ МЕРЫ, ЧТОБЫ ОБУЗДАТЬ ТЕРРОРИЗМ РАСПОЯСАВШИХСЯ ХУЛИГАНСТВУЮЩИХ МОТОЦИКЛИСТОВ.

Основная часть статьи была написана в довольно сдержанном тоне, но главный эпизод являлся выдумкой чистой воды: «Бар на окраине маленького городка в глубине штата подвергся нападению банды мотоциклистов-хулиганов, которые схватили владелицу заведения и изнасиловали ее. Уезжая, негодяи размахивали оружием и угрожали случайным свидетелям страшной расправой, если те расскажут, что они видели. Властям было трудно найти свидетеля, который согласился бы дать показания, и возникали проблемы с арестами и возбуждением уголовных дел против преступников».

В действительности ничего подобного никогда не было. Этот инцидент был результатом выдумки журналиста, сделавшего монтаж. А изготовил его журналист в результате тщательного изучения доклада, просеивания его сквозь мелкое сито. Впрочем, материалы Times никогда не писались и не редактировались идиотами, и каждый, кто проработал в газете больше двух месяцев, знает, какие профессионально-технические приемы могут быть применены даже при создании самой дикой истории, без боязни потерять влияние на читательскую аудиторию. В основном то, чем они занимаются, можно считать настоящим искусством – искусством публикации какой-либо истории без возложения на себя какой бы то ни было юридической ответственности. Слово «предположительно» является ключевым для этого вида искусства. Другие слова-ключики: «такой-то-сякой-то сказал» (или «заявил»), «сообщают», «согласно тому-то» и «в соответствии с». В четырнадцати коротких газетных абзацах истории, напечатанной в Times, содержится около девяти таких выражений-нейтрализаторов. Два основных относятся к теме Голливуда и «предполагаемого группового изнасилования» в последний День труда 14-летней и 15-летней девочек, пятью или десятью членами банды Ангелов Ада на пляже в Монтерее» (курсив мой). Нигде в статье не сообщалось и даже намека не делалось на то, что обвинения с тех пор были давно сняты – что следовало из изложенного на первой странице упомянутого доклада. В итого появился образец нерадивой, перегруженной эмоциями, необъективной журналистики, довольно плохая, топорная работа, которая, появись она в большинстве американских газет, и легкого сквозняка не подняла бы… Но Times – прет как танк, даже тогда, когда издание печатает лажу, а эффектом от публикации этой статьи должна была стать «печать респектабельности» на истории, которая на самом деле была лишь случайностью, истерично раздутой по чисто политическим мотивам.

Eсли Time и Newsweek никогда не взялись бы терзать эту историю, гнездящиеся в Нью-Йорке масс-медиа так или иначе ухватились бы за нее. Раковые клетки, пожирающие общество, были обнаружены ведущей газетой нации. И затем… всего лишь неделю спустя наступило время двусмысленной перестрелки тандема Time-Newsweek, которая действительно вознесла Ангелов на вершину. То, что последовало за этой перепалкой, можно смело назвать «оргией паблисити». 18 лет своей долгой спячки Ангелы Ада наверстали за каких-нибудь 6 месяцев, и, естественно, такая встряска ударила им в голову.

До монтерейского изнасилования они были всего-навсего лигой неотесанных хулиганов без роду и племени, известных лишь Калифорнийским легавым и нескольким тысячам любителей мотоциклов. Они, если не вдаваться в долгие рассуждения, были самой большой и печально известной мотоциклетной бандой штата. Среди «отверженных» их главенство никем не оспаривалось, а всем остальным было на них наплевать.

Затем, в результате монтерейского инцидента, они угодили в передовицы каждой ежедневной газеты в Калифорнии, включая Лос-Анджелес, Сакраменто и Сан-Франциско, которые сканировались и вырезались каждый день «исследователями» из Time и Newsweek. В некоторых из этих историй говорилось, что потерпевшие мирно жарили на пляже сосиски со своими двумя молодыми людьми, которые сражались как тигры чтобы спасти своих подружек. Явившаяся туда компания в составе где-то около четырех тысяч Ангелов Ада ни с того ни с сего окружила костер и сказала им примерно следующее: «Не волнуйтесь, малыши, мы собираемся позабавиться с этими девушками вместо вас». (И затем, согласно написанному в одном отчете «один бородатый головорез буквально присосался к ней, путаясь в слюнях и волосах. Она закричала и попыталась сопротивляться. Бородач и еще один Ангел схватили ее, отчаянно визжавшую, и уволокли в темноту. Пронзительные вопли жертвы сопровождались громогласными, подзаборными ругательствами.»)

АНГЕЛЫ АДА НАСИЛУЮТ ПОДРОСТКОВ

4,000 МОТОЦИКЛИСТОВ ВТОРГАЮТСЯ В МОНТЕРЕЙ

Между тем, всего лишь два из восемнадцати возмутительных случаев, указанных в докладе Линча, произошли после Дня труда 1964 года: две обыкновенные драки в баре. Так что вся эта история могла оказаться в распоряжении прессы уже на следующий день после монтерейского изнасилования, точно так же, как и шесть месяцев спустя, когда Генеральный прокурор созвал пресс-конференцию и протянул эту историю, упакованную в чистую белую папку, по одной – каждому газетчику. До этого момента почему-то никто особенно этим инцидентом не интересовался. Может, у них просто времени не было, потому что в конце 1964-го Госпожа Пресса бросала талант каждого, мало-мальски прилично пишущего, журналиста на амбразуру летописи предвыборной кампании. А ведь эта тема была что надо! Как говорится, зонтик для любой погоды. Манера поведения основных изданий диктовалась принципом соблюдения равновесия, и при этом кто-то должен был еще держать руку на пульсе страны.

Даже не сенатор Голдуотер первым уцепился за дело Ангелов Ада. «Уличное Преступление» было для этого ястреба всего лишь выигрышной картой: миллионы людей чувствовали угрозу, исходящую от банд шпаны, слоняющихся по улицам в городских трущобах в непосредственной близости от их домов. Демократы называли это расистскими инсинуациями… Но что бы они сказали, если бы Голдуотер предупредил избирателей об армии порочных, обкуренных кавказских хулиганов, количество которых увеличивается с ошеломляющей скоростью, базирующихся в Калифорнии, но с филиалами, пустившими корни по всей стране и даже по всей планете так быстро, что нормальному человеку и уследить за этим невозможно?.. Да, что бы они сказали – если эта армия к тому же настолько сверхмобильна за счет своих монстроподобных машин, что огромные скопления этой саранчи могут появиться почти где угодно, в любой момент, грабя и разрушая сообщество?

#

«Отвратительные Гунны! Размножающиеся, как крысы, в Калифорнии и устремляющиеся на Восток. Прислушайтесь к реву их „харлеев“. Вы услышите его – далеко-далеко, как раскат грома. И потом, вместе с порывом ветра в ноздри ударит запах засохшей крови, спермы, человеческого жира и пота… шум будет нарастать, и затем на западном горизонте появятся они, с налитыми кровью выпученными глазами, пеной на губах, жуя какую-то корневую субстанцию, провезенную контрабандой из латиноамериканских джунглей… Они будут похищать ваших женщин, грабить ваши винные лавки и надругаются над вашим мэром на скамейке на деревенской площади…».

#

Теперь же этот вопрос был поставлен на повестку дня. Все эти пляски «мамбо джамбо» вокруг «уличных преступлений» были слишком неконкретными. Голдуотеру нужна была именно современная идея – типа «преступлений на автостраде», моторизованного преступления, в результате которого спасенных не бывает. И впервые, когда демократы бросили ему вызов, он мог, наконец, наштамповать фото самых грязных Ангелов Ада и зачитывать абзацы из газетных отчетов о монтерейском изнасиловании и цитировать другие истории: «… они утащили ее, визжащую, в темноту»; «… бармен, теряя сознание, пытался доползти до стойки, пока Ангелы выбивали ногами тату на его ребрах…».

К несчастью, ни один кандидат не поднял на щит монтерейскую историю, и не будучи востребованной другими пользователями, она быстро исчезла из поля зрения. С сентября 1964 года до марта следующего года Ангелы Ада проворачивали не освещенную в прессе серию мелких стычек с полицией и в Лос-Анджелесе, и в Бэй Эреа. Поистине всенародная известность, полученная Ангелами в результате монтерейского изнасилования, принесла им настолько дурную славу в Калифорнии, что о дальнейшем веселье и речи быть не могло. Для каждого человека, носящего куртку Ангелов Ада, появление на улице могло быть в любую минуту сопряжено с явным риском. Перевес другой стороны был просто подавляющим, и более жестоким, чем когда-либо, за исключением Окленда*, и наказание за то, что тебя все-таки поймали, обходилось слишком дорого. В самый разгар гонений бывший Ангел из Фриско сказал мне: «Если меня завтра вытурят с работы, и я снова начну ездить с Ангелами, я потеряю мою водительскую лицензию в течение месяца, сяду в тюрягу, выйду из тюряги, влезу в долги к поручителю, а легавые будут травить меня до тех пор, пока не свалю из этого района».

Тогда я решил, что он – безнадежный параноик. Потом купил себе большой мотоцикл и начал ездить на нем вокруг Сан-Франциско и Ист-Бэй. Мой байк был прилизанным, заводского типа «B.S.A.», и не имел никакого «эстетического» сходства с каким-либо из «харлеев» outlaws, а мой первый дорожный прикид состоял из рыжевато-коричневой ковбойской куртки, наипоследнейшей вещицы, которую мог бы надеть Ангел Ада. Не прошло и трех недель с момента покупки мотоцикла, как я уже три раза был арестован и заработал достаточно очков, чтобы распроститься с моей калифорнийской водительской лицензией, которую я сохранял благодаря моей каждодневной заботе, благодаря фанатичной настойчивости в отправке крупных сумм в качестве залога и казавшемуся бесконечным общению с судьями, судебными исполнителями, копами и адвокатами, которые продолжали говорить мне, что дело дрянь. До того, как я стал владельцем мотоцикла, я в течение двадцати лет водил машины во всех штатах нашей страны, кроме четырех, и имел всего лишь два нарушения: оба раза был наказан за превышение скорости – впервые в Пайквилле, Кентукки, и другой раз где-то неподалеку от Омахи. Так что когда я неожиданно столкнулся с перспективой потерять мою водительскую лицензию за нарушения, совершенные в течение трех недель, состояние мое было близко к шоковому.

* Между тем прессингом, который Ангелы испытывали на себе в Окленде, и тем давлением, которое на них оказывали в других местах, была существенная разница. В Окленде давление не носило политического характера, не было результатом действия каких-либо высокопоставленных лиц или принятия какого-либо решения полицией – скорее это было нечто более личное, вроде армрестлинга. Баргер и его люди довольно хорошо ладили с копами. В большинстве случаев, при кое-каких практически несущественных различиях, их эмоции совпадали. Копы, как и Ангелы, отрицают это. Само по себе предположение о такой совместимости отметается обеими группами и расценивается как некая разновидность коммунистической клеветы. Но вероятность существования такой ситуации совершенно очевидна для каждого, кто когда-либо видел ставшую обычной конфронтацию, или «линейку», во время дружеской полицейской проверки в одном из баров, где собирались Ангелы. Порознь они гневно проклинают друг друга, и хрупкое перемирие часто внезапно нарушается погоней на диких скоростях и короткими, жестокими стычками, которые редко фиксируются в отчетах. Пока еще за спиной не замолк рев моторов и не остыл гнев, они играют в одну и ту же игру, и обычно по одним и тем же правилам.

Беспредел со стороны властей был настолько очевиден, что даже респектабельные мотоциклисты жаловались на излишнюю раздражительность со стороны полицейских. Легавые официально это отрицали, но незадолго до Рождества в том году, о котором идет речь, один полицейский из Сан-Франциско сказал репортеру: «Мы доберемся до этих ребят. Это – война».

«Кого ты имеешь в виду?» – спросил репортер.

«Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду, – взорвался полицейский. – Ангелов Ада, этих хулиганов на мотоциклах».

«Ты имеешь в виду любого, кто ездит на мотоцикле?» – переспросил репортер.

«Невиновным придется пострадать наряду с виновными», – ответил ему коп.

«Когда я закончил статью, – вспоминает репортер, – то показал ее легавому, с которым столкнулся на улице напротив Дворца Правосудия. Он засмеялся и подозвал другого копа. „Взгляни-ка, – проговорил первый, – он опять наступил на те же грабли…“.

Единственным важным шагом вперед со стороны прессы во время этой бестолковой и безмазовой зимы 1964-65гг. была серия издевательских статей в The San Francisco Chronicle, написанных по следам нескольких вечеринок Ангелов в новом клубном заведении филиала во Фриско, которое почти немедленно после публикации этих заметок было обыскано и прикрыто.

Между тем, число Ангелов Окленда постоянно увеличивалось из-за притока беженцев. Из Берду, Хэйуорда, Сакраменто Ангелы передвигались в те немногочисленные места, где они пока еще чувствовали себя в безопасности. К декабрю отделение Баргера настолько разрослось и изголодалось по стычкам с врагами, что они начали переезжать мост и атаковать Ангелов из Фриско. Баргер чувствовал, что Фриско, где число членов клуба сократилось до одиннадцати человек, настолько обесчестило традиции Ангелов Ада, что они должны были конфисковать их «цвета». В соответствии с этим заявлением он объявил отделение во Фриско с этого момента ликвидированным, и послал своих людей собрать куртки. Ангелы из Фриско отказались подчиниться, но они здорово нервничали из-за рейдов-набегов бешеных псов из Окленда. «Представляешь, старик, сидим мы в баре, – рассказывал мне один. – Просто расслабляемся у стола в пул с несколькими стаканами пива – и тут, твою мать, дверь неожиданно вышибается ударом ноги, и, пиздец, они вваливают внутрь, цепи и все такое».

«Хотя мы, в конце концов, им вернули все по полной программе. Мы отправились к месту их постоянного зависалова и подожгли один из мотоциклов. Тебе надо было это видеть – мы сожгли его прямо на середине улицы, старик, затем завалились в их берлогу и отпиздили на хер. Ну и гасилово было, доложу я тебе! Да, старый, кое из кого мы сделали настоящий бифштекс».

Это случилось в декабре. За декабрем последовали еще два тихих месяца… А затем увидел свет доклад Генерального прокурора, дурная молва прокатилась от одного побережья к другому, и появилась уйма новых возможностей. Вся ситуация в целом изменилась за миг одной яркой вспышки. Еще вчера они были бандой бродяг, с трудом наскребающих по карманам несколько долларов, и вот двадцать четыре часа спустя они уже общаются с репортерами, фотографами, свободно зависающими авторами и всевозможными пройдохами из шоу-биза, болтающими о больших деньгах. К середине 1965 они твердо закрепили за собой репутацию Всеамериканского Пугала.

Помимо красования в сотнях газет и полудюжины журналов, моментально публикующих различные новости, они позировали для телевизионных камер и отвечали на вопросы в прямом радиоэфире. Они делали заявления для прессы, появлялись на различных гонках и торговались с голливудскими стукачами из отдела по борьбе с наркотиками и редакторами престижных журналов. Их разыскивали мистики и поэты, им устраивали овацию студенты-бунтари и приглашали на вечеринки, которые организовывали либералы и интеллектуалы. Вся эта возня в целом выглядела очень странно и произвела неизгладимое впечатление на тех немногих из Ангелов, кто все еще носил «"цвета"». Они развили в себе комплекс примадонны, требуя оплачивать наличными публикации своих фото и интервью (чтобы окончательно запутать Департамент Налогов и Сборов). The New York Times с трудом воспринимала все эти нововведения, а в официальном сообщении из Лос-Анджелеса от 2 июня 1965 года говорилось следующее: «Человек, представившийся как „агент (Ангелов) Ада по связям с общественностью“, вышел к представителям ежедневных изданий с предложением продать фоторепортажи „столкновений“, случившихся в этот уик-энд, по цене от 500 до 1000 долларов. Он также предложил организовать интервью с членами клуба по 100 долларов на человека, а если будут сделаны еще и фотографии, то эта цифра несколько увеличится. Этот представитель Ангелов сказал репортерам, что небезопасно отправляться в бар Сан-Бернардино, где обычно собирается группа, не внеся определенной платы за обеспечение собственной безопасности. „Один журнал, – заявил он, – заплатил 1000 долларов за то, чтобы получить разрешение для своего фотографа сопровождать группу в этот уик-энд…“.

Частично это сообщение было выдумкой, частично – правдой. Дело осложнялось тем фактом, что у лос-анджелесского корреспондента Times к тому времени развилась серьезная антипатия ко всему, что было связано с Ангелами Ада. Его доводы были потрясающими: они угрожали избить его, если он попытается написать рассказ об Ангелах, не заплатив сначала клубным казначеям. Не существует такого журналиста, которому нравилось бы сдерживать себя ожиданием выплаты каких-то наличных в порядке редакционной очереди, и нормальная реакция, или по крайней мере воображаемая реакция, – быстро принять решение и вцепиться в историю бульдожьей хваткой, не сожалея о деньгах.

Реакция же Times была более странной и таинственной. Они попытались принизить роль Ангелов, надеясь, что те, в конце концов, поймут свою никчемность и уберутся восвояси. Но все случилось с точностью до наоборот. История уже разрасталась как снежный ком, который мчится с горы, и монстры, которых сама Times помогла создать, вернулись на этот раз с пресс-агентом, ходившим за ними буквально по пятам. Здесь объявилась даже горсть «бесхозных» хулиганов из Сан-Бернардино, требовавших

1.000 баксов от каждого журналиста, который захочет провести с ними один-единственный уик-энд. Большинство Ангелов относилось ко всему происходящему с юмором, но даже на этом уровне игры среди них оказалось несколько человек, которые чувствовали, что они назначают справедливую цену за освещение своих действий, и их уверенность в собственной правоте была подтверждена материально, когда «один журнал» предложил им 1.000 баксов (согласно Times) или 1.200 (по словам самих Ангелов). Вопрос о таких выплатах был весьма щекотливым, потому что если редакторы и шли на такие расходы, автор и (или) фотограф, которые требовали передачи им таких денег, должны были делать все возможное, чтобы не «светиться», так же, как и тот, кто покупает их истории. Сначала Ангелы совершенно свободно болтали о деньгах, но позже начали все отрицать – сразу же после того как Сонни Баргер пустил слух, что такие разговоры могут втянуть их в неприятности с налоговыми службами. Тем не менее, факт остается фактом: нанятый Life фотограф провел достаточно много времени с Ангелами, работая над фоторепортажем, который, однако, так никогда и не был опубликован.

В случайно просочившейся информации о том, что за обеспечение безопасности требовали деньги, интересно то, что Ангелы позаимствовали эту идею у человека, который на всяких мимолетных увлечениях и причудах умудрялся выжимать более 100,000 долларов в год. Это именно тот хрен по связям с общественностью, на которого ссылается Times. Его знакомство с Ангелами началось в Берду на каких-то гонках, но он никогда не был их человеком (в полном смысле этого слова) по связям с общественностью – дело сводилось к шумному контакту, обмену телефонными номерами. Этот разводила был подлинным самозванцем, пытавшимся подоить прессу, как корову-рекордсменку. (К лету 1965 он выбросил на рынок майки фэн-клуба Ангелов Ада, которые довольно хорошо продавались, до тех пор пока Ангелы не объявили, что сожгут каждую майку, какую только увидят, даже если им придется срывать ее с людей.)

Потеряв чувство меры, самозванец-разводила здорово подпортил положение Ангелов Берду, требуя большие деньги от каждого, кто хотел их видеть. Из-за того, что никто (за исключением «одного журнала») не желал ему платить, а также потому, что никто в глаза не называл его обманщиком, он смог протянуть в роли хорошо осведомленного фронтмэна с неплохими связями почти полгода в деле, которое в принципе с самого момента его появления катилось под откос и вылетало в трубу. Ангелы Берду повторили классическую ошибку Утенка Никсона – ошибку мгновенного взлета на «пик славы». Известность в результате монтерейского изнасилования и две последующие местные драки повлекли за собой такой жестокий полицейский произвол, что даже тех немногих, кто упорно продолжал носить «"цвета"», заставили действовать скорее как беженцев, а не как outlaws-беспредельщиков. А репутация филиала была, соответственно, здорово подпорчена. К середине августа 1965 года – пока отголоски похождений в Окленде гремели на всю округу – The Los Angeles Times так живописала ситуацию в Берду: «АНГЕЛЫ АДА УВЯДАЮТ В ДОЛИНЕ, ЖЕСТОКИЕ ДЕЙСТВИЯ ПОЛИЦИИ УКРОЩАЮТ КЛУБЫ OUTLAWS».

В главном абзаце значилось: «Если в Долине (Сан-Фернандо) и остались какие-то мотоциклисты-outlaws, то они ушли в глубокое подполье, – заявляет полиция. – Они не высовываются и не причиняют особых неприятностей, беспорядков практически нет».

« Если пара этих типов сунет сюда свой нос и появится на улицах, – сказал полицейский сержант, – первая же заметившая их патрульная машина остановит парней для допроса. Если мы не сможем найти еще какого-либо повода для задержания, мы всегда в курсе, что на законном основании их можно обвинить в превышении скорости. Этого достаточно, чтобы убрать Ангелов с улицы, и это действительно выводит их из себя».*

« Мы устроили контрольно-пропускной пункт у Гормэна на Ридж Рут, чтобы останавливать Ангелов и препятствовать их движению, когда группы из Северной Калифорнии – где они весьма активны – пытаются проехать в Лос-Анджелес. Мы устраиваем другие контрольно-пропускные пункты вдоль Пасифик Коуст Хайвэй, в частности рядом с Малибу».

« Они превратились в очень маневренную ватагу. У нас есть список из двадцати пяти сотен (sic!) имен членов различных клубов, но мы не утруждаем себя поисками их адресов. Они постоянно передвигаются с места на место. Они меняют свои адреса, свои имена, они даже меняют цвет своих волос».

*Эта тактика быстро стала очень популярной у полиции в других частях штата и применялась в ситуациях, не имеющих никакого отношения к Ангелам Ада. Она включает в себя особо эффективные средства обеспечения контроля над толпой, и к середине 1966 года широко использовалась для расправы с участниками маршей протеста в Беркли. Полиция начала наудачу хватать людей и проверять их водительские права по радио. Спустя несколько секунд приходило сообщение из полицейской штаб-квартиры, и, если у человека оставался хотя бы один неоплаченный дорожный или парковочный штраф, его могли «убрать с улицы» – полицейский эвфемизм, означающий «отправить в тюрьму».

В Фонтане, центре тусовки отделения Берду, Ангелы особенно не бузят в общественных местах и не слишком часто устраивают бучу. «Если они собираются вместе вчетвером или впятером, я ничего не имею против, – говорит полицейский инспектор Ларри Уоллес. – А вот если явится вся орава, десять, двенадцать или того больше, то мы прикроем это сборище».

В своем личном кабинете Уоллес хранит один сувенир, напоминающий ему о том, что для него лично значат Ангелы. Это репродукция картины Модильяни – женщина в рамочке размером два на четыре, которую он конфисковал в одном из притонов Ангелов. У леди заспанный вид, длинная шея и жеманный маленький рот. На голове у нее намалеван железный крест, а волосы сплетены в косичку, и эта косичка уложена в виде слова «Помогите!». На шее у нее висит Звезда Давида с вклеенной по центру свастикой, в горле – дырка от пули, и изображена еще одна пуля, пробивающая ей затылок. Там и сям размашисто нацарапаны Ангельские лозунги момента:

В Берду Ангелы выжили, но им уже не удалось достичь своего величия конца пятидесятых начала шестидесятых. Когда слава, наконец-то, распахнула им свои объятия, им нечего было ей предложить, кроме своей ужасной репутации и пройдохи пресс-агента. Отто, президент филиала, не смог удерживать ситуацию под контролем – люди расползались как тараканы. Сэл Минео говорил о возможности получить 3,000 долларов за участие «отверженных» в съемках фильма, но Ангелы физически не могли собрать кворум: одни были в тюрьме, другие просто все бросили, а многие из лучших персонажей отправились на север, в Окленд, – или в «Страну Обетованную», как некоторые ее называли, – где Сонни Баргер закрутил гайки. Там вообще не было никакого базара по поводу того, что Ангелы рассыпались в пыль, как комья земли, которую кидают на крышку гроба. Однако Отто тоже жаждал какой-нибудь деятельности, и у него по-прежнему оставалась кучка верных ему людей, прикрывавших ему тылы. Несмотря на все трудности, своей компанией они сумели осуществить последний довольно удачный ход – шоу при полном прикиде для журналиста из The Saturday Evening Post.

Статья в Post появилась в ноябре 1965-го, и, хотя выраженная в ней точка зрения была весьма критической, Ангелов гораздо больше впечатлило количество написанного о них, нежели качество материала. В целом статья произвела на них сильное впечатление. Вопреки всему их цветные изображения украсили обложку The Saturday Evening Post – рядом с принцессой Маргарет. Они стали настоящими знаменитостями, и не покоренных ими миров больше на карте не оставалось. Раздражала их одна-единственная мелочь – такая популярность не приносила им денег. («Все эти монстры используют нас и обстряпывают с нашей помощью свои делишки, – заявил Баргер репортеру Post, – нам не обламывается от них ни единого чертового цента».) Что правда, то правда – Ангелы Окленда ни шиша не получили в результате лос-анджелесской сделки, но все-таки умудрились содрать почти 500 долларов за фото, проданные Post, так что едва ли их можно назвать абсолютно эксплуатируемым меньшинством…

*

«Мы – храбрая компания героев, И собрались здесь десять лет назад, И в городе нас знают Как Гренадеров Бауэри… Мы доброго старого племени С булыжником в руке, И длинной винтовкой в придачу. Мы можем надрать задницу Бруклинской Страже, Если только они сунут свое рыло не в свой огород, Мы можем промчаться, как мчится сам Дьявол, Когда земля плоская На целых четыреста ярдов. И девочки, маленькие крошки, Все влюбляются в нас по уши, Когда они видят наш стиль, И вдыхают бриолин Гренадеров Бауэри».

(Из «Гренадеров Бауэри» Джона Эллисона).

*

Мои контакты с Ангелами продолжались около года, и я по-настоящему их никогда не прерывал. С некоторыми из них вскоре я стал, как говорится, на короткой ноге, а с большинством был знаком ровно настолько, чтобы вместе расслабляться. Первое время – под влиянием многочисленных предупреждений – я нервничал даже тогда, когда выпивал с ними. В один прекрасный день я встретил полдюжины Ангелов из Фриско в баре захолустного ресторанчика «Отель ДеПа», находящегося в южной промышленной части портового Сан-Франциско, на границе Пойнт Гетто Хантера. Моим связником был Френчи*, самый маленький, злобный и практичный из «отверженных», совладелец гаража «Бокс Шоп» по ремонту коробок передач, расположенного через Эванс Авеню от обветшалого здания «ДеПа».

*Френчи из Фриско, а не Френчи из Берду.

Френчи – двадцать девять лет, он профессиональный механик, бывший подводник, служивший в ВМФ. Он – пяти футов пяти дюймов ростом, весом – 135 фунтов, но Ангелы говорят, что Френчи совершенно неизвестно чувство страха и он может драться с кем угодно. Его жена – тонкая и гибкая как тростинка, спокойная молодая блондинка, которой больше по вкусу фолк-музыка, а не драки и дикие вечеринки. Френчи играет на гитаре, банджо и любит устраивать бешеную пляску крепких горячительных напитков в горле.

В «Бокс Шопе» всегда полно машин, но далеко не все они принадлежат платежеспособным клиентам. Френчи и постоянно меняющийся персонал из трех или четырех Ангелов держат это место, большую часть времени вкалывая по-настоящему, от четырех до двенадцати часов в день, но бывает, что они срываются в путешествие на байках, на какую-нибудь нескончаемую вечеринку или в плаванье на парусной шлюпке у побережья.