5000 заговоров сибирской целительницы Степанова Наталья

– Нет, – ответила она совершенно спокойно. – Он меня не тронет. И близко не подойдет. У меня оберег такой, что, если он на меня руку поднимет, душа из него вон в тот же миг.

И вправду, он столько раз подходил к ее дому, но не входил». Возможно, мужчина и был виноват перед той женщиной, но я знахарь, а не судья, и я ему помогла, вылечила его. Теперь у них растет сын. Как убрать такой задел?

Нужно пойти к болотной кочке, помолиться на нее, а затем на трех осинах повесить красную тряпочку, затянув, чтобы ветром не снесло. Завязывая, говорят так:

Здравствуй, жаба-царица. Кочка – твой престол, осина – твоя мать, тебе и страдать. На ясно Солнце, на полную Луну, на 12 раз в году: по понедельникам и по вторникам, по средам и четвергам, по пятнице с субботой. В воскресенье Христос воскрес, иди, жабий

поддел, на лес, на болотную кочку, на жабы-царицы дочку. Слово мое ясное, зауза моя красная. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Есть еще подобный заговор, но прежде лучше прочитать молитву:

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Боже, милостив буди мне, грешному. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матери и всех святых, помилуй нас. Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.

А теперь заговор:

Господь, ты мне дал тело, и не ныло оно, не болело, прострелом не стреляло, гноем не загнивало. Кто эту порчу навязал, тот ее себе и забрал. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Надеюсь, что эти заговоры вам помогут снять это страшное заклятие.

«Муж мой был всегда умным, к нему все мужики шли за советом. Работал механиком. На слух мог определить, что в машине неисправно. У нас двое детей. Жили мы хорошо. Виновата во всем, наверно, я. Заболела моя мама, а жила она в другом городе. Я уехала к ней, чтобы поухаживать за ней. Врачи говорили: проживет от силы месяц. Прожила она полгода. Пришлось мне у нее полгода жить. За это время мой муж согрешил с одной женщиной. Я понимаю, он мужчина, всякое может быть. Опять же сама виновата, уехала так надолго. Но Любка (та женщина) вцепилась в него руками и зубами. Когда я приехала, стала с ней разбираться по-хорошему:

– Люба, – говорю, – оставь ты его, пожалуйста. У меня дети. Мы 30 лет вместе. Жила же ты без него. И дальше бы жила, если бы вы не согрешили. А мне-то теперь как? Отступись от нас.

Сначала все было по-хорошему, а потом пошли скандалы. И ведь извела она его, как и обещала: «Не мне, так и не тебе».

Стал он дурак дураком: калитка открыта, а он через забор лезет. Ночью встанет и на работу собирается. Днем на работу не идет, говорит, что сегодня воскресенье. Меня за свою мать принимает. Детей спрашивает: «Вы чьи, зачем пришли?» То поет, то плачет.

Схвачусь, а его нет, он сидит у нее на лавочке. Приведу, как малое дитя, а он хнычет: «Мне к Любке надо, она сегодня кисель варит».

Повела его к бабке, та мне и говорит: «Езжай к Наталье в Новосибирск. Тут надо через костер скакать, я этого не знаю. Она должна знать»».

Разводят костер из осины, чертят вокруг костра круг. Затем больной должен три раза перепрыгнуть через него. При этом мастер читает:

Огонь злющий, иди дымом, с болезнями, поуроками, с раба Божия (имя) поскоками. Злым чары и все болезни: наузы, угрузы, зашивания, узоры, уроки, скатитесь, свалитесь: с зашейной части, хребтовой кости, с головы, очей, с речей. Царю Небесному молюсь, Матушке Богородице поклонюсь. Век по веку, отныне и присно, во веки веков. Аминь.

Затем умойте больного, и после этого он долго спать будет, а затем пойдет на выздоровление.

Хорошо также в таких случаях обтереть спящего своими трусами. Когда больной спит, читайте молитву «О умножении любви…»

Союзом любве апостолы Твоя связавый, Христе, и нас, Твоих верных рабов, к себе тем крепко связав, творити Заповеди Твоя и друг друга любити нелицемерно сотвори, молитвами Богородицы, Едине Человеколюбче.

Вера П. жалуется на мужа:

«… что бы я ни делала, все ему не так. Хоть что приготовлю, все невкусно, тарелки швыряет, перед детьми стыдно, они уже понимают. Унижена я до предела. Просыпаюсь и от каждого утра жду скандала. И разводиться не хочет, говорит: «Удавлю, если что». Так и живу».

Возьмите стакан молока от козы, вскипятите ночью (после 12 часов). Поставьте стакан молока, чтобы край его был на уровне ваших губ. Дуйте на пар с молока и шепчите три раза:

Рога дьявола, рога козы, рога коровы, рога быка, пар с молока, иди на раба Божия (имя). Как ты, молоко, к утренней заре остынешь, парка не поднимешь, так и ты, раб Божий (имя), от зла остывай, рук на меня не поднимай. В воскресенье не пей, в понедельник не бей, при вторнике не кричи, при среде помолчи, в четверг рот закрой, в пятницу дай покой, в субботу не шуми, мой заговор на душу прими. Рога дьявола, рога козы, рога коровы, рога быка. Иди, пар, с молока на Божия раба (имя). Аминь.

«Наталья Ивановна, знаете, как меня муж зовет? Пропастина! В основном так. Конечно, есть у него для меня слова и похлеще, но это все матерки. Вы человек святой, не хочу этого повторять. Живем мы с ним больше 30 лет. Не могу вспомнить ни одного ласкового взгляда и ни одного доброго слова. Жизнь ушла. И не знает он, что потерял. Говорит, что не может себе представить, как иначе можно относиться к женщине, кроме как оскорбляя ее и унижая.

Спасибо Вам, наша дорогая Наталья Ивановна. Ваша книга не только учит многому, она как спасительный островок, где можно поговорить без утайки. Где все мы можем общаться, не зная ни имен, ни лиц, ни званий. Дети разных матерей, дети одной Земли. Спасибо Вам!»

Заговор (читают на воду или еду злобливому мужу):

Матушка-Богородица свечу зажигала, платком личико вытирала, постом трудилась, святой рученькой молилась. Платком рабу Божию (имя) покрывала, раба Божия, мужа ее, ругала. Рыба не говорит, не кричит, белорыбица молчит. Так бы ты, раб Божий (имя), не кричал, как та белорыбица, при жене молчал. Пусть бы она тебе стала мила, как та икона, что Матерь Божия людям дала. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

«Солнышко наше, Наталья Ивановна. Спасибо, что Вы есть. Помогите мне в горе моем.

С мужем живу 14 лет, детей нет. Муж не разрешал рожать, пока учился, потом хотел, чтоб на ноги встали. Все аборты делала, грешила ради него, чтоб угодить. Бог больше не дал детей, наверное, решил, что хватит души невинные губить. А как объявили мне, что детей больше не будет, мужу вынь да подай дитя. Опять же причина: «Детей нет, уйду».

Стал гулять открыто. Но, правда, не подолгу, месяц с одной, месяц с другой. Пока не нашел на себя узду. Прибежала я как-то с работы, готовлю обед, звонок, смотрю в глазок, стоит женщина.

Спрашиваю через дверь:

– Вам кого? Слышу:

– Люда, открой.

Раз имя назвали, открываю. Заходит молодая женщина, красивая, ничего не скажешь, и одета дорого, шуба норковая.

– Мне, – говорит, – поговорить нужно с вами. Села и начала мне душу мотать.

– Я, – говорит, – люблю Андрея, а он меня.

Я слушаю, не перебиваю. Она выговорилась и спрашивает:

– Вы почему молчите? Разве вас не трогает, что ваш муж меня любит, а я его? И фактически он от вас не сегодня, так завтра уйдет.

– Нет, – говорю по возможности спокойно. Хотя какой тут может быть покой. – Он у меня 14 лет гуляет, и не вы первая приходите ко мне с такими разговорами.

Надеюсь, даст Бог, и эта его любовь пройдет.

Тогда моя соперница встала и ушла. Дрожь меня била, и капли я пила. Вечером рассказала мужу, а он засмеялся и говорит:

– Нет, это не та женщина, из-за которой мы можем расстаться. Были ведь и лучше, правда? И вообще, как бы с тобой ни ссорились, все же вряд ли разойдемся.

А я ему говорю:

– Так ты же ребенка хочешь.

– В 45 уже нет особого желания, – сказал он. – Если честно тебе сказать, Люда, от меня уже было столько абортов, пока я гулял от тебя, если бы мне нужен был ребенок, то давно бы уже был бы. Никто из них твоего ногтя не стоит, вон ты какая у меня.

И он так хорошо, по-доброму на меня посмотрел, что я заплакала.

– Зачем же ты, милый, тогда гуляешь. Я ведь себе все здоровье испортила в переживаниях о тебе.

– А черт его знает. Мужик ведь я. Когда-нибудь прижму зад. Не плачь. Я люблю тебя.

Прошла неделя и вторая, и опять звонок в дверь.

Смотрю в глазок, она. Не хотела пускать, но женское взяло верх: зачем пришла и что скажет? Снова гостья села, а я в этот раз спокойная почему-то, все его слова в голове: «Не та это женщина, чтоб нас разлучить могла». А она удивленно меня разглядывает, видно, приметила, что расцвела я. Много ли нам женщинам надо, муж приголубил – мы и счастливы, и жизнь в радость.

– Ну вот что. Я ведь пришла по-хорошему последний раз поговорить. У меня дача от бабки осталась, так я ее мастеру подарила, взамен тебя и твоего мужа, – начала она.

– А я здесь при чем? – спросила я.

– А при том. Сделает она из тебя за мою дачку такую крокодилицу, что он рядом стоять не сможет, рвать его будет от отвращения, как будто глаза видят кучу говна с глистами. Не дай мне грех взять на душу, добром прошу. Зачем он тебе? Мало он тебе крови попортил? Найди себе мужика и живи.

– Мне и свой не надоел. Иди отсюда, – сказала я. Куда делось мое спокойствие? Я кричала и плакала. Уходя, она мне бросила:

– Неделю жду, слышь? Неделю!

Конечно, я не выгнала его и сама не ушла. Но через две недели заболел у меня бок. Отвезли на УЗИ, не поймут врачи, что у меня. Убрали аппендикс, приступы не ушли. Еле по дому двигаюсь, но все же стараюсь готовить, стирать, убирать. Пошла за хлебом, в почтовом ящике что-то лежит. Достала, смотрю – фото мое с проколами большой иглой на животе.

Муж пришел, я ему фото, вот, мол, смотри это она со мной творит. Он взял фото и ушел. Пришел злой, ты, говорит, сама фото проткнула, выставила меня на смех. Это твои, говорит, штучки, чтобы я туда не ходил. Видно, она ему что-то внушила; он такой лютый, лучше промолчать. Через несколько дней разболелись ноги: хрустят, ноют, ни сидеть, ни стоять, ни ходить – чисто инвалидка в 35 лет. Мысли меня привели к почтовому ящику: и вправду там фото, и на нем ноги проколоты. Кое-как поднялась в квартиру. От страха ни мыслей ни желания двигаться. И фото нет смысла ему показывать, не поверит, опять скандал будет. Еще через пару дней руки заболели, вроде мне их вывернули, подломили. К почтовому ящику не пошла, побоялась. Тут очередь подошла моей бедной головы, болит и колотит в висках. Вызвала «скорую». Давление нормальное. Кто в душу заглянет, кто прочувствует боль мою? Ведь не знает рядом сидящий, что болит у тебя, а с виду все ладно. Думала в аду так мучают, так больно было.

Пришла подруга, я плачу и все рассказываю, фото показываю. Она спустилась к почтовому ящику и приносит две фотокарточки, на одной проколы головы, на другой – рук. Пришел муж, подруга попыталась ему объяснить про фото, а он ей: «Что ты ей веришь, она сама фото истыкала. У нее уже крыша едет. И я, как дурак, ходил с фоткой разбираться, людей насмешил».

Через неделю меня было невозможно узнать. Лицо, руки, шея покрылись мокнущей экземой. Впечатление ошпаренного мяса, сочится сукровица и отслаивается кожа.

Муж ушел. Я езжу по бабкам и все без толку. Однажды не вытерпела и пришла к ней с поклоном. Сил моих не было. Тело зудит, платье присыхает, отдираю с мясом.

– Ты забрала моего мужа. Верни мне здоровье.

– Нет, не верну. Вдруг он опять к тебе вернется, когда выздоровеешь. А я ведь дорого за это заплатила. Дача-то моя 60 миллионов по оценке была. Я тебя добром просила, срок тебе, как добрая, давала. Ты же уперлась. Вот и получай свое. Я тебе Андрея не верну.

– Если не вернешь мне здоровье, наложу на себя руки, – сказала я. А она захохотала.

– Туда тебе и дорога, – говорит. – И чем быстрей, тем лучше, мне спокойней будет.

Еду от нее в транспорте, все, как от чумной, отодвигаются. Каждый ведь боится заразиться.

Однажды окликнул меня продавец книг и сказал:

– Женщина, возьмите вот эту книгу, она целительницы Степановой. Я по этой книге брата от наркомании вылечил.

Денег с меня не взял, наверное, решил, что я заразная.

Я решила, что если вы мне не сможете помочь, то и вправду пора уйти, чего так мучиться».

Людмила С. здорова. Муж Андрей вернулся к ней и, полагаю, навсегда. Сегодня я даю хороший заговор от измены. Делают его 21 октября, кроме високосного года. Откалывают щепки топором от сухого пня, кладут вместе с щепками мох и листья мертвого папоротника (найдите сухой). Зажигают костер, бросают в огонь мужнюю рубаху и читают на дым 7 раз.

Губы – мои замок, язык – мой ключ. Заговариваю я раба Божия (имя): от измены и от блуда по всяким молодицам, замужним и вдовицам, от ласковых рук, от жадных губ, от их призорки и приворотки, от зазывов и призывов, от постелей пуховых, подушек перовых, от кубков с вином, от женской крови, от золы четверговой, от всякой измены, от всякого блуда. Дело мое – замок, язык мой – ключ, камень – алтарь горюч. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

«Мой сын совсем запутался, разрывается между двумя женщинами. Женился в 25 лет, жена неплохая. Родила ему двух детей. И ту он «загулял». Парень видный, женщины к нему льнут, а жена терпит, боится совсем потерять.

Я с сыном говорила, плакала, уговаривала, стыдила. Он же отвечает, что он взрослый человек и что у самого есть голова. Обещал, что детей и жену не бросит.

Сноху жалко. Говорю ей: потерпи, перебесится. Бог даст, остепенится. Но то было полбеды. Пришла беда в образе голубоглазой белокурой женщины. Сама она врач, казалось бы, серьезный человек.

И так она вошла в душу моему сыну, что он всех отмел, а только ее и видит. Жену и детей не бросает и от этой не отходит. А тут и она родила ему дочь. Сноха ревет, грозит руки на себя наложить. И эта при разговоре со мной мягко, но твердо заявила, что любит моего сына и отказываться от него не собирается. И что вы думаете, Наталья Ивановна, сын мой, не видя выхода, однажды мне сказал:

– Мама, ну почему я такой несчастливый. Я сам себе не рад. И эту люблю и ту жалею, не могу забыть и бросить.

Мое мнение стариковское, что первая моя сноха права, а вторая нет. Зачем она лезла в семью, где дети, мои внучата. Зачем она все изломала. Я не оправдываю сына, но и женщины должны помнить, что на чужой беде счастья не построишь. Чем ее ребенок, хотя она и внучка мне, лучше тех двоих детей? Что им теперь, без отца расти?

А главное, дорогая Наталья Ивановна, мир наш как с ума сошел. Редко в какой семье лад. Бабы друг у дружки мужиков рвут, каждая себе, забывая о детях и матерях. Сколько слез я пролила уже. Слышала я, что есть молитва, чтобы обуздать гуляющего мужика. Если можно, научите».

Для этой работы возьмите уздечку конскую, опустите удила в воду и начитайте три раза:

Конь гнедой, конь вороной, конь старый, молодой, конь пегий и конь сивый, не кусай удила. Я, Божия раба (имя), узду взяла, в стойле закрыта, а ключ зарыла. Ты, раб Божий (имя), стой стоймя, лежи лежмя. Как мерину к кобылице не ходить, в поле вольно не бродить. Так и рабу Божию (имя) возле жены (имя) быть, к чужим бабам не ходить. Слово, дело, ключ. Аминь.

Этой водой нужно постирать белье гуляющего мужа, а воду вылить за ограду.

Еще вчера в глаза глядел и говорил, что лучше не бывает, чем его женушка, а нынче из дома бежит, глядит в сторону. Дети и то немилы. Переживает жена, через это и детям мало внимания. Женщина с лица спадает.

Поправляют свою семью так. Ломают семь веток с женского дерева и семь с мужского, говоря при этом:

На море-океане, на острове Буяне стоит дерево, на дереве том сидело 77 птиц, серых девиц, общипывали они ветки и бросали на сыру землю-мать.

Эти ветки стал черт хватать и уносить к черной сосне, к самому Сатане, к Сатане Сатановичу да к Сатане Сатановне.

Три черные свечи гашу, дьявольскую парочку попрошу:

«Окажите мне милость, зажгите вы сердце рабу Божию (имя) любовью ко мне неугасимой, жаждою неутолимой, тоскою непобедимой». И пусть мое слово крепче стали вечной станет. Аминь. Аминь. Аминь.

В пятницу берут новую метлу, ставят ее веником вверх, а палкой в таз. Для устойчивости прислоняют к углу. Три дня нужно на заре поливать метлу, так, чтобы вода с нее стекала в таз. Затем нужно, умываясь, говорить:

Господи, зову тебя в помощь. И вас – пятница, суббота, воскресенье, – вас также призываю. Пусть любовь ко мне течет такими же каплями, как вода с этого веника. Аминь.

Вода, которой поливают метлу, должна быть набрана на восходе солнца.

Ох, мати первая звезда, на небе высоко, от меня далеко, увидь раба Божия (имя), встреть его на дороге, на чужом огороде, на изменном пороге, в доме, в поле, посуху и в море. Наведи на него тоску, чтобы с чужими девками не засиживал, из чужих рук хлеба-соли не брал, в чужой постели не засыпал, про меня, свою жену (имя), ни на час не забывал. Возьми его, звезда, под узца, приведи его сюда, ко мне, Божией рабе (имя). Ако птица летит до своего гнезда, скотина до своего луга, лошадь до жеребяти, овца до ягняти, мать до своего дитяти. Так чтобы раб Божий (имя) бежал до меня, до рабы Божией (имя), до моих черных бровей, до моих ясных очей, до алых губ, до белого лица, до ретивого сердца, до моего дома, до супружеского порога. Аминь.

Это крепкий наговор. Моя бабушка говорила о нем: «Лютый наговор, на блудных мужей». Читают его на закате солнца три раза.

Читают на холодное, дают пить неверному в начале, середине и конце месяца.

Как домовой не может изменить своему дому, своему полу, своей стене, так и ни с одной рабой Божией – ни с красавицей, ни с рябой – мой милый не изменит мне, Божией рабе (имя). Аминь.

«Мой муж от меня так отдалился, что я ему на дух не нужна. Не видит – вроде скучает, а придет – снова ненавидит. И все это после одной бабенки из нашего села.

Что можно сделать?»

Сходите на реку с его рубахой (с рукавами). Возьмите за рукав, полощите в воде, наговаривая при этом:

Речка сыра вода, ползучи берега, смойте, сполощите с раба Божия (имя) притытку, заротку, устотку, бабью щекотку. Ее целования, всякие обнимания, ее шепоточки, поволочки, зазывки, примывки, прикормки и припитки. Шел бы он домой, был бы он со мной, с Божией рабой (имя). Аминь.

Если муж насмехается над женой, при людях позорит и оскорбляет, как говорят в народе, дуру из нее делает, наговорите на полотенце и повесьте его там, где оно обычно висит, чтоб он им вытерся. Или же подайте после бани. Будет как шелковый.

Наговор на полотенце:

Иду я печной трубой. Печь-матушка, топись, домовой-батюшка, поворотись. Встану я на свое крыльцо, поверну обручальное кольцо, чтобы муж мой не издевался, на людях не насмехался, надо мною не изгалялся. Рыба без воды дохнет, муж мой без меня сохнет. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Пишет Ирина Б. «Первый брак был столь неудачным, что решила никогда больше не выходить замуж. Прожила с детьми почти девять лет одна. За это время прочно встала на ноги. По профессии я экономист. Занявшись коммерцией, я открыла свое предприятие. Удача шла со мной всегда и везде. Однажды один молодой человек предложил себя в качестве водителя. Водитель мне был нужен, и я взяла его к себе на работу. Сергей был красив и молод, младше меня на 14 лет, но чуть ли не с первого дня смотрел на меня восторженными глазами. С радостью брался за любое поручение и делал все так, как будто не было для него ничего более приятного, чем услужить мне.

Однажды мы на работе, в кругу нашего небольшого коллектива, отмечали 8 Марта. Играла музыка, все танцевали. Сергей пригласил меня на танго, танцевал он классно. Нежно обнимая меня, он подпевал: «Ах, какая женщина, мне б такую». В общем, в этот вечер он объяснился мне в неземной любви. Не скрою, голова моя шла кругом. Столько лет без мужского внимания, и вдруг такой молодой, красивый и умный парень умоляет быть его женой. Помня разницу в возрасте, я стала ему объяснять, что это совершенно невозможно: ему 27, а мне больше сорока лет. Видит Бог, я не кокетничала, я и вправду считала, что такой брак невозможен. И хотя я выглядела очень молодо, я боялась будущего. Первый раз в жизни мне пришлось увидеть, как плачет мужчина. На другой день он не вышел на работу. В 12 часов дня я позвонила Сергею домой. Трубку взяла его мать, плача она сообщила, что ее сын пытался покончить с собой и что совершенно случайно она вернулась домой (забыла дома кошелек) и сумела его спасти. Через полчаса я сидела у его постели. В присутствии своей матери он сказал, что жить не будет, если я не выйду за него замуж. С его матерью стало плохо, мы ведь с ней почти одногодки. Выйдя меня провожать, она спросила, что я намерена делать дальше. Было видно, как она меня ненавидит. Понятно, она ведь наверняка считала, что я, опытная баба, заморочила ее сыну голову и готова разбить его жизнь. С другой стороны, она явно боялась повтора самоубийства сына, если я как-то не так поведу себя с ним. Более всего, наверное, ее устраивало бы, чтобы я служила ему утехой-игрушкой, не выходя за него замуж, а там, глядишь, надоест ребенку играть, и он найдет себе девушку – ровню. Я ей сказала, что не завлекала его и не спала с ним, более того, и не собираюсь с ним спать и дальше.

– Но ведь он наложит на себя руки, – стала она кричать.

– Странные у вас понятия, – говорю я ей. – Выходит, любой может подойти ко мне и сказать: или спи со мной, или же я задавлюсь. И под страхом этого я со всеми обязана буду спать?

Вечером пришел Сергей, он был бледен и слаб. Я впустила его и стала снова убеждать. Он слушал молча, губы у него кривились, как у человека, которому было невыносимо больно. Он старался при этом не плакать. А часом позже он пытался порезать себе вены у меня в ванной. Я начинала его бояться. По своей натуре я человек безвольный и мягкий, хотя и стараюсь быть другой. В общем, мы поженились. Год прожили, как в кино. За это время я не просто к нему привязалась, а полюбила до неприличия сильно. Сергей любил шик, и я баловала его, покупая ему всякие дорогие вещи. Теперь у него была машина, сотовый телефон, всякое шикарное барахло, которое он обожал. Так прошло несколько лет, и в его глазах уже не было былого обожания. Он не спешил меня приласкать, настаивал на любом своем решении. Я не могла ничем распоряжаться, хотя все то, что мы имели, имели благодаря мне. Он, естественно, уже не был моим водителем. Неизвестно где и с кем болтался. Его тон и слова всякий раз были издевательскими. Я мучительно страдала всякий раз, когда он не являлся или же являлся очень поздно. Была уверена, что он мне изменяет, так как совсем со мной не спал. Как-то в скандале он швырнул в меня графин, и нужно было видеть его лицо. Я собралась и уехала к подруге, рассказав ей все, что меня рвало на части и терзало все это время. Люся, выслушав и не перебив ни разу, вдруг спросила:

– А ты не боишься, что он тебя уберет и все будет его?

– Как это, убьет, что ли? Нет, не сможет, – опешила я.

– Сам не сможет, за деньги любой дурак поможет. Уходи от него, пока не поздно.

Не знает Люся, что я не могу без него жить, как когда-то он без меня. Обидно, что я тогда поверила ему, а теперь вся жизнь может быть разбитой».

Безусловно, нельзя так поступать, как поступил молодой муж со своей женой. Ведь нет ничего больнее, чем потеря веры в человека. Чем же можно обезопасить себя в такой ситуации?

Покупают три серебряные ложки, варят кутью, мешая ее сразу тремя ложками, начитывая приворот. Готовую кутью оставляют на могиле с именем мужа в ложке и, сделав так на трех могилках, уходят, не оглядываясь.

Приворот такой:

Господь, Боже мой, у меня есть муж молодой. Не дай ему надо мной смеяться, не дай, Господи, ему издеваться, с девками, бабами миловаться. Как ты, Господь, Адама с Евой слепил, так бы Ты, Господи, меня с мужем благословил. Чтобы муж мне не изменял, с девками, бабами не гулял: ни с черными, ни с седыми, ни со старыми, ни с молодыми. Как месяц к Солнцу не прильнет, так муж мой (имя) от меня ни к кому не уйдет: ни к черной, ни к седой, ни к старой, ни к молодой. Покрываюсь Богородицыной фатой, раб Божий (имя) навеки со мной, с Божией рабой (имя). Аминь.

Из письма: «Я вышла замуж по любви. После моего брака прошло всего два года. Удача оставила меня. Машина разбита, в работе крах, квартира заложена, денег нет. Есть только неприятности, и очень много. Муж говорит, что это он принес мне неудачу. Говорит, что он по жизни такой, где бы ни появился, везде беда. Сперва я говорила, чтобы он не выдумывал, что я его люблю и никогда с ним не расстанусь. Но все чаще думаю о разводе. Мать мужа тоже говорит: «Юрочка мой, как магнит, с детства к себе тянет всякие неприятности».

Наталия Ивановна, Вы мудрый человек, что делать, может, и вправду от греха подальше уйти?»

Совет могу дать такой. Пусть ваш муж в полнолуние пойдет в три часа ночи в баню. Идти нужно одному, желательно, чтобы, кроме вас, об этом никто не знал. Печь нужно истопить осиной и березой, нельзя добавлять хвойные породы, вымыться нужно девять раз. И всякий раз пусть моется, как в первый раз, и туловище и голову. Обмоется и снова начинает. Прежде чем вылить на себя последнюю воду, пусть скажет:

Кто на моей холке сидел, тот мою грязь выпил и неудачу съел.

После этого нужно сразу обмыться и уйти. До утра нельзя ни с кем ни говорить, ни есть, ни пить.

Как минет ровно месяц со дня свадьбы, пусть невеста выждет тот час, когда мужа не будет в доме. Оденется заново, как под венец (фату, платье и т. д.), поклонится 33 раза и скажет:

«Вечная слава Господу нашему, а при мне мой муж раб Божий (имя)».

Затем подойдет к супружеской постели и, не снимая свадебного наряда, взобьет руками подушки, перину. Муж всегда будет при жене до самой смерти. Если же кто в тот час в дверь будет стучать, открывать нельзя. Верная примета – жить молодые не будут.

Встать на колени в угол лицом, читать с поклоном заговор на приворот:

На море, на океане, на острове Буяне лежит бел-горюч камень, бел, как грудь жены, имя камню Алатырь, Алатырь, никем не ведомый. Встану я, раба Божия (имя), крестом благословлюсь, ключевой водой умоюсь со пестрых листьев, со торговых гостей, со попов, со дьяков, со молодых мужиков, со красных девиц, молодых молодиц, с белых грудей, с мужних мудей, с крови человеческой. Из-под того камня Алатыря выпущу я силу для приворота и пошлю ту силу могучую моему милому рабу Божию (имя) во все суставы, полусуставы, во все кости и полукости, во все жилы и полужилы, в очи ясные, щеки румяные, в грудь его, ретивое сердце, в утробу, в черную печень, в буйну голову, в руки сильным, в ноги резвые, кровь горячую. Чтобы кровь его кипела и шипела, сердце при мысли обо мне выскакивало, очам бы я застила белый свет. Чтобы раб Божий (имя) тосковал, горевал, в ночь спокою не видал, днем среди людей искал, не мог бы он жить, быть, часа часовать, минуты миновать без меня, рабы Божией (имя). Поднялась бы тоска-кручина из морской пучины, из морской травы-муравы, поднялось бы горе из-за синих гор, из темных лесов, частых ветвей, встань-восстань, печаль-сухота, страсть неугасимая, любовь неутолимая, накинься, набросься на раба Божия (имя), порази его, аки разбойник жертву, вострым ножом, чтобы ни лекарь, ни ведун, сильный мастер-колдун от болезни его этой не подняли, от груди его моей не отняли, чтобы раб Божий (имя) тосковал, горевал по мне, Божией рабе (имя), как мать по дитяти, овца по ягняти, кобыла по жеребяти. Запираю приворот три девяти тремя замками, три девяти тремя ключами. Слово мое крепко и лепко, как горюч камень Алатырь. Аминь.

Наговаривать на питье, на еду, чтобы полюбил молодец:

Вельзевул древний, дай мне перстень-ключ открыть дверь, где лежит страшный зверь. Звать его тоска. Отпущу его и пошлю его на раба Божия (имя). Пусть он по пятам за ним ходит, тяжелой тоской изводит. Вельзевул рогатый, ты главный Сатана, тебе сила зло творить дана, наклоню к тебе свои мощи, выпрошу у тебя помощи, отдай мне сердце раба Божия (имя). Аминь.

Стирайте его вещи, а последнюю воду заговорите, обмойте этой водой ноги и вылейте под женское дерево. Читают так:

Встану, благословясь, выйду, перекрестясь, из своего дома, из всех дверей, из последней двери к воротам и от всех ворот к синему морю, широкому приволью. Там стоят 12 братьев, у всех есть 12 жен. Выкрикну, вызову их имена: одна – тоска, вторая – сухота, третья жена – сердечная маята, четвертая – головная боль, пятая – душевная хворь, шестая – хотенье, седьмая – мученье, восьмая – стоячка, девятая – неспячка, десятая – скукота, одиннадцатая – горячая кровь, двенадцатая – ярая любовь. Ой вы, бесовы 12 жен, пусть рабБожий (имя) будет моей статью удивлен, моим умом уязвлен, заговорным словом этим покорен, пленен на ныне, навечно и бесконечно. Напустите вы, жены, ему печаль-тоску, чтобы он обо мне, Божией рабе (имя), тосковал, скучал, громким голосом кричал, не мог без меня минуты жить, секунды быть, ни дня дневать, ни одной ночи миновать: ни при Луне ясной, ни при Солнце красном. Утром бы чуть свет вставал, на ум-разум мое имя брал, скучал, тосковал, дурным голосом кричал. Пусть ему другая девица будет казаться страшной тигрицей, как огненные часты, сова головаста, а я была бы ему: в жаркий полдень – водой, в сильный голод – едой. Будьте же, все мои слова, сильны, крепки, прилипчивы. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Чего только в мире не происходит, чего только не бывает. От иных историй волосы дыбом встают.

Вот, например, какая история произошла с Машей Стрельченко (имена и фамилии изменены).

В семье Стрельченко Машенька была четвертым, но единственным ребенком, так как трое детей, родившиеся до нее, умерли еще в младенчестве, не дожив и до одного года.

Когда Маша родилась, все в доме над ней буквально тряслись. Все – это две няни, а впоследствии гувернантки-воспитательницы и, естественно, мама и папа.

Родители Маши были состоятельными и интеллигентными людьми. Отец Маши был академик, мама – приват-доцент. Девочку они страшно баловали, и ей абсолютно ни в чем не было отказа. К счастью, на нее это плохо не повлияло. Она училась только на пятерки, сперва в школе, а потом в престижном вузе, и выучила два иностранных языка, с удовольствием занималась музыкой и рисованием.

Родители безумно любили свою дочь и, естественно, видели ее в своих мечтах только благополучной. Поскольку финансовое благополучие они могли обеспечить своей дочери сами, оставалось подумать только о подходящей для нее партии, то есть о женихе.

Девушкой она была очень красивой, и вполне естественно, что парни обращали на нее внимание, но это, как казалось Амалии Петровне, было все не то. У Машеньки муж должен быть самый-самый!

Впрочем, сама Маша не любила, когда этот вопрос при ней обсуждали.

Шло время, и возможно, что в судьбе Маши все сложилось бы именно так, как мечтали ее родители, если бы судьба несколько не изменила свой ход событий.

У Стрельченко умерла повариха – тетя Капа, которая прослужила у них без малого сорок лет.

Амалия Петровна подала заявку на повара в сервисную службу, предоставляющую поваров, домработниц и садовников.

Хозяйка очень переживала, как бы ей не прислали ленивую, неумелую молодую вертихвостку. Однако пришла пожилая женщина, которая показалась ей спокойной и учтивой.

– Ваши рекомендации от фирмы, – попросила Амалия Петровна.

– А у меня их нет, – ответила, улыбаясь, женщина, – я сама по себе. Видите ли, я очень хорошо знала вашу повариху Капу: мы с ней жили в одном подъезде. Она всегда очень хорошо отзывалась о вас и вашей семье, вот я и подумала, что, возможно, смогу вам ее заменить. Конечно, у меня нет поварского образования, но готовить я могу хорошо, по-домашнему. Я не склочница, сплетнями не занимаюсь, чужого никогда не возьму. Повышения платы требовать не стану. Могу недельку поработать бесплатно, чтобы вы могли решить, подойду я вам или нет.

Говоря это, Шура (так назвалась новоявленная повариха) спокойно и вежливо улыбалась, и Амалия Петровна сразу почувствовала облегчение от того, что проблема решилась сама собой. И выходило-то все как гладко: во-первых, не молода и не вертихвостка, во-вторых, знала их прежнюю повариху, а это тоже как-то сближало. Да и ее готовность поработать бесплатно явно говорило о бескорыстии человека.

Так Шура вошла в их дом, а с ней вошла беда, о которой Амалия Петровна и не подозревала. Готовила Шура не просто хорошо, а изумительно. Шанешки, пироги, расстегаи, заварные крендели с миндалем и изюмом просто таяли во рту. Мясо всегда было сочным, с нежной, аппетитной корочкой. Супчики были прозрачны, с островками золотистого жира и пахли изумительно. Блюда в меню ни разу не повторялись.

У Шуры было какое-то природное чутье на желание и аппетит хозяев. В общем, она абсолютно всем в семье угодила. Хлеб в булочной не покупали, так как Шура пекла его сама, и все удивлялись, какой он душистый, ноздреватый и вкусный.

В гостях у Стрельченко всегда было много сановитых людей, но никогда еще их стол не был так обилен изысканной едой. Гости дивились невероятно вкусным пирожным и тортам.

А через четыре месяца Шура сказала, что она от них уходит. Амалия Петровна была в шоке и не знала, как уговорить Шуру остаться. Она предложила ей непомерно большой оклад, но та, покачав головой, сказала:

– Нет, хозяйка, я не из-за денег. У меня есть сын, и он нуждается в моем присмотре. Обычно моя старшая сестра за ним следила, а теперь вот отказалась. Я и сама не хотела бы от вас уходить, но не могу ведь я его с собой к вам на работу брать, это и для вас будет не совсем удобно. Да не переживайте вы так, найдется для вас хороший повар, а меня уж простите, что я вас так подвела.

Потом пришла новая повариха. После Шуры ее обеды показались убогими, как в нищенской студенческой столовой. Амалия Петровна, поговорив с домочадцами, решила выделить две специальные комнаты для Шуры и ее сына, которого они ни разу не видели.

За поварихой была отправлена машина, и в их большом доме прибавились еще два жильца. Впрочем, с сыном Щуры никто не виделся и не общался. А через месяц Маша заявила маме, что она любит сына поварихи. Амалия Петровна сочла речь своей дочери за обычную шутку, но потом до нее дошло, что ее дочь не шутит. Была неприятная сцена, о которой здесь не стоит рассказывать, ведь речь идет об интеллигентной семье с хорошей родословной.

Степенная Амалия Петровна вихрем влетела на третий этаж, туда, где проживали повариха и ее сын. Парень совершенно дебильного вида сидел возле трехлитровой банки с одиноко плавающей в ней рыбкой. Было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это не вполне нормальный человек. Следом за Амалией в комнату влетела дочь, боясь, что мать обидит ее обожаемого Петю.

Широко открыв глаза от изумления, мать с ужасом наблюдала, что ее единственная дочь, умница, красавица, золотая медалистка, вела себя как последняя идиотка. Впрочем, все это нужно было видеть собственными глазами.

Маша обняла парня, глаза ее увлажнились и стали восторженными, как будто она видела не дауна, а нечто неземное и прекрасное.

Она говорила ему нежные и ласковые слова, перебирая его грубые волосы своими тонкими пальчиками, а он отрывисто, грубо и утробно выдавливал из себя непонятные звуки и слова. Животный инстинкт его шел вразрез с приличием и разумными действиями.

Мать вскрикнула и стала тянуть дочь из комнаты. Ей казалось, что все, что происходит, – ужасный сон. Маша отталкивала мать и кричала, что все равно она уже его жена и что у них уже все было и вообще их никто и никогда не разлучит, а если и попытается, то она себя убьет.

Попытки выдворить из дома ненормального парня вместе с его матерью закончились тем, что Маша попыталась вскрыть себе вены.

Родители были в ужасе. С одной стороны, они боялись огласки, с другой – боялись потерять единственную дочь.

В конце концов родители решили временно никого не принимать, всячески избегать гостей.

Выхода не было, им только оставалось надеяться на то, что Маша одумается и поймет, что этот ненормальный парень ей абсолютно не ровня.

Дочь настояла на том, что ее муж (как она его считала) должен сидеть с ними за семейным столом. И он сидел рядом с ней. Она вытирала его рот салфеткой и глядела на него безумно влюбленными глазами.

Учебу дочь забросила, говоря, что не может оставить мужа одного, так как знает, что они его не любят и могут обидеть.

– Да и что толку в учении, – заявила она, – ведь у нас денег достаточно на три поколения. Я хочу жить для любимого человека. Вся моя жизнь будет посвящена Петечке!

Не выдержав, Амалия пошла на поклон к поварихе. Встав на колени, стала взывать к ее материнскому сердцу:

– Ведь ты сама, Шура, мать. Ты должна меня понять, не дай погубить мою девочку. Я дам тебе денег, много денег, уезжайте из моего дома, ради Бога!

Шура помолчала, а потом сказала:

– Да, я мать и поэтому я здесь. Кроме меня, никто о моем Петечке не подумает. Сколько бы ты ни дала мне денег, когда-нибудь они закончатся, а так он будет жить в сытости и достатке. Вон у вас какие хоромы, ваш коттедж – самый большой в Подмосковье. Не знаю я, чем наш род перед Богом провинился, почему мой мальчик родился такой. Но я его люблю и так же, как ты своей дочери, хочу ему счастья. Маша – красивая, богатая и вряд ли судьба пошлет мне такую удачу еще. Ты опрашиваешь: как случилось, что Маша его полюбила? Мы теперь свои, поэтому я скажу. Когда он был годовалым, я его возила в монастырь, думала, вылечат от дебилизма, ан нет, молитвы не помогли. От горя я хотела тогда на себя руки наложить вместе со своим несчастным Петечкой, но меня одна бабка уговорила: «Ты живи, а о сыне не переживай. Я дам тебе одну молитву. Когда он парнем станет, пригляди ему девку, да такую, чтобы богатая была, чтобы он жил без заботы, где рублик взять». Вот я о вас и подумала, когда моя соседка Капка умерла. Она ведь мне о вашем богатстве каждый день твердила. Да ты не психуй, смирись, все равно ничего не изменить. Да еще неизвестно: вышла бы она за умника, а он бы потом развелся с ней да все ваше богатство и оттяпал. А Петечка не понимает, богат он или нет. Главное для баб что? Чтобы в постели был силен, так этого у него навалом. Ему 14 было, а я еле от него отбилась.

Последние слова Шуры Амалия не слышала – она потеряла сознание. Через своих знакомых Амалия вышла на меня. Теперь в этой семье, слава Богу, все позади.

Маша вышла замуж за дипломата и счастливо живет за границей.

Издревле ущербные люди прибегали к сватовской оморочке. Справляли свадьбу, а браки были неравными как по положению, так и по внешнему и психическому уровню. Юная красавица становилась женой слепого или ненормального человека; умный, красивый парень женился на полуненормальной уродине и любил ее всю жизнь.

Сегодня я научу вас, как уберечься от оморочек и как ее снять, пусть даже после венца.

Если найдете в лесу молодняк любого дерева, достающего вам до пояса, сломайте его под корень и скажите:

Как это дерево сломаю, так и дела все сломаны у рабы Божией (имя любовницы). Как это дерево в этом году не зацветет, так ее дело на лад не пойдет. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Из письма: «Мой муж хороший добрый человек, прожили мы с ним 20 лет, ни разу меня не обозвал, детей любил, меня баловал. Но случилась беда. К нам на работу пришла женщина. Она старше меня на 14 лет. Мы с ней сдружились, и она стала ходить ко мне домой. Разглядела она моего Пашу, что он и варит, и мастер на все руки, и решила его забрать. Однажды иду мимо ее дома, гляжу, наша машина около ее подъезда стоит. Думаю, может, подвез ее, где-то с тяжелыми сумками встретил. Верите, нет, даже мысль плохая не промелькнула. Настолько я в нем и в ней уверена была. Захожу в подъезд, а она жила на пятом этаже, в пятиэтажке. Слышу спускаются и смеются. Думаю, сейчас я их испугаю. Знаете, как в детстве, спрячешься – и «Ав!». В общем, из озорства. Клянусь, и мысли не было подслушивать или еще что-то. Я ведь всегда была озорница, смешливая, веселая, может, потому всем и доверяла.

Встала под лестницей, притихла и приготовилась сказать «Ав!».

И тут слышу, она ему говорит:

– Никому тебя не отдам. Все вытерплю, люблю тебя. Я тебя всю жизнь ждала. Вроде негромко говорят, а все слышно, ведь в подъезде тихо.

Стою я в темноте под лестницей, обомлела, а они мимо меня – и в дверь. Слышу, машина зашумела и отъехала. Пришел он домой поздно. От еды отказывается, говорит, что не хочется, голова болит.

Ищу я в нем приметы вины или чувства неловкости и не вижу. Оказывается, что можно врать, да так, что и поверишь. Предупреждает тут меня мой милый, что завтра придет еще позже, а в среду поедет за деталями для машины в Бердск на барахолку, с ночевкой. Говорит, что там ночью подвозят эти детали. Говорит уверенно, спокойно.

Я молчу вроде как: надо так надо, какой разговор? На работе моя соперница как ни в чем не бывало болтает со мной. Когда подошел конец рабочего дня, она оделась и пошла. А я потихоньку слежу за ней. Благо, с завода толпой люди идут, и меня не видать. Смотрю, села в нашу машину, и они поехали. Но не в ее сторону, а в другую.

Стою я как пришитая около ее дома за деревьями и час, и два, и три, смотрю – подъезжают. Он ей сумки несет. Свет зажгли. Ушла я домой, силы меня покинули, тряпочной сделалась. Потом он не ночевал, на «барахолке» был.

Решилась я с ней объясниться. Подхожу к ней в обед и говорю:

– Пойдем потолкуем. Что же ты, подружка, мужа у меня забираешь?

– Там, где любовь, нет подруг и друзей. Если ты его любишь, отпусти. Ведь он меня любит, а не тебя. Зачем мучиться троим? – говорит она.

Я ей про детей, а она говорит, что дети тут вообще ни при чем, что они скоро вырастут, и отец им не нужен будет.

В общем, дело дошло до слез, до скандала. И тут она мне сказала, что думала, что я умная баба, а я добра не понимаю. И еще сказала, что через все перешагнет, а он ее будет. Предупредила, чтобы я не доводила ее до крайних мер. Я спросила, какие же у нее ко мне крайние меры будут.

– А такие и будут. Изведу тебя – и все, – заявила она.

Слово свое она сдержала: он, как пес к хозяину, к ней бежит. А со мной, как незрячий, не видит ни моих страданий, ни слез, ни детей.

Я стала болеть, пошла по бабушкам, никто не берется. Руками машут: нет, нет, не свяжемся, себе дороже будет. Он весь в земле, да и ты, девка, наполовину уже мертвая».

Сегодня я научу вас сильному отвороту. Делают его сорок раз. После этого у мужчин сходит пелена с глаз и они возвращаются к женам.

Перед отделкой присухи следует посадить три дерева. Сначала прочитайте «Молитвенное призывание святого, имя которого носите»:

Моли Бога о мне, святый угодниче Божий (имя), яко аз усердно к тебе прибегаю, скорому помощнику и молитвеннику о душе моей.

Деревья лучше посадить возле своего дома. Это может быть ранетка, яблоня, сирень. Растения можно купить в ботаническом саду. Не думаю, что кто-нибудь будет против ваших посадок. В городах не хватает зелени, и никто вас ругать не будет. Если у вашей соперницы и у вас одинаковые имена, то посадите вечнозеленые деревья. После этого сорок зорь читайте заговор, держа в руках горсточку земли, взятую из-под посаженного дерева. Собирайте эти горсти с каждого дня в один кулек. Затем землю бросают у дома, где живет соперница.

Еще одно: сажайте деревья по всем правилам, так, чтобы они прижились.

Итак, отворот:

Встала я на заре, крест мой святой на мне. Мать-земля передо мной, Спаситель Христос со мной. Иди, моя тоска-печаль, близко ли, в даль, найди моего раба Божия (имя), за леву ручку возьми, к моему порогу приведи. Ты, бес, не куй. Ты, раба Божия (имя соперницы), не ликуй. Господь со мной, земля предо мной. Пока мои саженцы будут жить, рабе Божией (имя) с рабом Божиим (имя) вместе не быть. Святая икона, Божия корона, мать сыра земля, а для раба Божия (имя) только я. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.

Если же женщина с этим заговором посадит семь деревьев, то муж ее семь лет в другую сторону не глянет. Земля имеет большую силу.

Читать утром и вечером, по 12 раз. Ходить в новом платье, сменить шторы на окнах и дверях.

Зори-зарницы, вас на небе три сестрицы. Вы, Божии помощницы: одна допека, другая зануда, третья притвора. Одна – запеки, другая – зануди, третья – приверни раба Божия (имя) ко мне, рабе Божией (имя). Чтобы его пекло ко мне, рабе Божией, чтобы его тягло ко мне, чтобы его притягало, душу его приворотило. Чтобы он ел, да не заедал, чтобы он пил, да не запивал, гулял бы не загуливал, пока бы меня по-доброму не встретил, добрым словом бы не приветил, в доме бы не нудел, соловьем бы вокруг меня пел. Не слушал бы ни старых, ни молодых, ни малых: ни первого, ни последнего. Чтобы я для него была, как он для меня один по всей жизни и до самой смерти. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Закрыла, зарыла и забыла.