Торнсайдские хроники Куно Ольга

Толпа притихла, и, быть может, лишь за счет этого на месте казни стало возможным расслышать приближающийся цокот копыт. А несколько секунд спустя на площадь ворвались трое всадников на взмыленных лошадях. В одном из них многие узнали Кентона Алисдейра, местного дворянина, не так давно приговоренного к позорному столбу и объявленного опасным государственным преступником. Другие двое, вооруженные мужчины с сиреневыми нашивками на дорожной одежде, знакомы никому из собравшихся не были. Значение данных нашивок, свидетельствовавших о том, что это личные слуги короля, было также мало кому известно.

Всадники придержали лошадей, а затем принялись потихоньку пробираться к центру площади сквозь толпу.

– Именем короля, остановите казнь! – громко прокричал Алисдейр.

Граф выступил ему навстречу.

– Алисдейр, ты как раз вовремя, – крикнул он. – Понял, что бесконечно бегать все равно не удастся, и решил прийти сам? Хочешь разделить ее участь?

– Прочь с дороги, Рейвен, – процедил Кентон. – А ты, – крикнул он палачу, – немедленно потуши факел!

– Ты слишком нагло распоряжаешься в чужих владениях, – с угрозой в голосе заявил граф. – Хочешь снова вернуться в колодки, на этот раз на неделю?

– О колодках мы обязательно поговорим, – сухо заверил его Кентон. – Но не сейчас, а тогда, когда я этого захочу. Эй, ты что, глухой? – снова обратился он к палачу. – Еще один шаг – и будешь застрелен на месте за то, что ослушался королевского приказа.

Один из спутников Алисдейра уже держал палача под прицелом, и тот, еще немного поколебавшись, потушил факел, опустив его в специально приготовленную колоду с водой.

– Кто ты такой, чтобы распоряжаться именем короля? – жестко спросил Рейвен, судя по глазам, с трудом сдерживавший душившую его злость и не собиравшийся держать себя в руках намного дольше.

– Не волнуйтесь, граф, господин Алисдейр получил соответствующие полномочия, – раздался негромкий и очень спокойный голос.

Все обернулись. Разворачивавшиеся на площади события оказались столь драматичными, что мало кто заметил, как у спектакля появилось еще около двух дюжин зрителей, постепенно въехавших сюда с одной из прилегающих улиц. Во главе этого внушительного отряда в данный момент находились двое – мужчина и женщина. На плече у женщины восседал черный ворон – один из верных признаков статуса Говорящей, а также, к слову, одна из характеристик, приписывавшихся в свое время ведьмам. Одеяние же мужчины, равно как и тонкий золотой венец, украшавший голову, оставляли мало сомнений в его личности. Возглас: «Король!» – эхом прокатился по площади. Все присутствующие опустились на колени.

Рауль окинул площадь внимательным взглядом и, выдержав соответствующую случаю паузу, позволил подданным подняться на ноги.

– Ваше величество, я счастлив видеть вас в нашем графстве! – во всеуслышание объявил Рейвен, особо счастливым, однако, не выглядевший. – Весьма досадно, что обстоятельства оказались столь… малоприятными. Если бы я заранее знал о вашем приезде, то, поверьте, позаботился бы о более подобающей встрече.

– Отчего же, обстоятельства более чем подобающие, – возразил Рауль.

Тронув поводья, он неспешно приблизился к центру площади. Король терпеть не мог повышать голос для того, чтобы быть услышанным. Говорящая проследовала за правителем, отставая от короля не более чем на положенные пол-ярда.

– То, что здесь сейчас происходит, чрезвычайно любопытно, – продолжил Рауль. – Мне никогда не доводилось видеть, как сжигают ведьму. Исключительно читать в летописях. А вам, Говорящая?

– А я даже летописи читала невнимательно, – призналась Айрин. – Скажите, господин граф, вы вознамерились сжигать ведьм только выборочно или всех разом? Я могла бы вам немного поспособствовать. Может быть, у вас найдется для меня еще один столб?

Она тронула поводья, выдвигаясь немного вперед. Король как бы невзначай последовал ее примеру. Он едва заметно нахмурился, не вполне одобряя импульсивность поведения своей фаворитки, но был не намерен даже на секунду оставить ее без поддержки.

– Ваше величество, госпожа Говорящая, уверяю вас, что это событие – исключительное, – поспешил заявить Рейвен. – Мы вовсе не собирались возобновлять практику сожжения ведьм.

– И то, что мы видим, – яркое тому подтверждение, – усмехнулась Айрин.

Встретившись взглядом с королем, она прочитала в его глазах неодобрение. «Я сам разберусь с тем, что здесь происходит, – говорил его взгляд. – Для этого ты недостаточно хладнокровна и потому уязвима». «Ладно, как скажешь», – ответили глаза Айрин. Она смолкла, возвращая инициативу Раулю.

– Насколько я понимаю, практика заключения дворянина в колодки – тоже исключительное событие, – ровным голосом сказал он.

– Для этого были уважительные причины, – заверил Рейвен.

– Понимаю. Кажется, чья-то сломанная рука. Об этом мы поговорим позже, граф; не сомневайтесь, у нас будет достаточно много времени, – «обрадовал» Рейвена Рауль.

Если прежде Алан еще надеялся, что король оказался в Торнсайде всего лишь проездом, то теперь получил возможность убедиться в обратном.

– Ваше величество, вы же знаете, я всегда счастлив принимать вас в Торнсайдском замке. Совсем недавно я даже посылал вам приглашение в надежде, что вы окажете нам честь своим визитом.

– Да-да, я получил это приглашение, – кивнул король. – Чрезвычайно вежливое и написанное по всем правилам. Вам был отправлен столь же вежливый отказ. Как вы, несомненно, и ожидали с самого начала. Однако сожжение все же интересует меня сейчас значительно больше, – продолжил Рауль. – А почему у женщины завязан рот? Чтобы не травмировать наблюдателей криками? Или вы боялись, что она успеет произнести какое-нибудь заклинание?

По внешнему виду короля никак нельзя было определить, говорит ли он про заклинание всерьез или с иронией. Однако все, кто знал Рауля, были в курсе, что в мистику он не верил вовсе.

– Она мешала процедуре казни, – вынужденно пояснил Рейвен.

– Мешала процедуре казни? – повторил Рауль, как бы взвешивая произносимые им слова. – Могу я осведомиться, каким именно образом?

– Брала у палача интервью! – выкрикнул кто-то из присутствующих.

По толпе пробежала волна хохота, быстро нашедшая отзвуки и в королевском отряде. На губах короля заиграл легкий намек на усмешку.

– Надо было ехать быстрее, – расстроенно качнула головой Говорящая. – Мы все-таки пропустили все самое интересное.

– Заткнув осужденной рот, мы навели на площади порядок, – продолжал гнуть свою линию Рейвен.

– Ничего подобного, – жестко отрезал король. – Раз вы не сумели внушить своим подданным уважение к закону, никакого порядка вы не навели. И это крайне разочаровывает.

Между тем Кентон добрался наконец до места, где должно было состояться сожжение, и, спешившись, устремился к столбу. Трое охранников из людей Рейвена преградили ему дорогу, но, когда Алисдейр недвусмысленно извлек из ножен меч, вступать в бой в присутствии короля не решились.

– Он слишком торопится, – тихо сказал король, обращаясь к Айрин. – Еще минута – и они сами освободили бы ее, как шелковые.

– Мальчик хочет сделать это сам, Рауль, – улыбнулась Айрин. – Только не говори, что тебя это удивляет.

Оттолкнув одного из застывших на месте охранников плечом, Кентон поднялся на возвышение и, сменив меч на кинжал, перерезал связывавшие Абигайль веревки, а затем вытащил кляп. И молча прижал ее к себе.

– Невероятно. Ты все-таки успел, – прошептала она ему на ухо, с силой зажмурив глаза, чтобы побыстрее выдавить из них предательски набежавшие слезы.

До сих пор ей удавалось сдержать данное Рейвену обещание не плакать. Это было последним, на что она собиралась потратить оставшиеся силы, – после интервью.

– Ваше величество, вы же видите, эти двое в сговоре! – выступил вперед Рейвен. – Уверен, Кентон Алисдейр предоставил вам ложную информацию. Эта женщина не заслуживает помилования.

– Ну что же, – не стал возражать Рауль, – в таком случае огласите предъявляемые вами обвинения, граф. Только я настоятельно вам рекомендую обойтись без колдовства. Для страшных сказок еще слишком светло.

– Хорошо. – Рейвен немного растерялся, но поспешил взять себя в руки. – Я обвиняю эту женщину в покушении на убийство. Она пыталась лишить меня жизни, о чем свидетельствует шрам на моем лице.

– Это серьезное обвинение, – кивнул Рауль. – А что скажешь ты, Абигайль Аткинсон? Хочешь ли ты со своей стороны предъявить какие-либо обвинения Алану Рейвену?

– Хочу, ваше величество, – решительно произнесла газетчица, выдергивая свою руку из руки Кентона и тоже выступая вперед. Ее голос звучал громко и уверенно.

– Мы тебя слушаем, – спокойно кивнул Рауль.

– Я обвиняю Алана Рейвена в том, что он несколько раз пытался совершить надо мной насилие, – заявила Абигайль. – Кроме того, я обвиняю его в надругательстве над баронессой Клариндой ван Дрейк и в ее убийстве, в совершении тех же преступлений по отношению к Эмме Стрейт, любовнице его отца, а также в убийстве главы купеческой гильдии Торнсайда Бенсона Бриджа. Впрочем, существует небольшая вероятность того, что последний жив и заперт в застенках Торнсайдского замка.

– Это очень тяжкие преступления, – жестко сказал король. – Есть ли у тебя доказательства?

– Лишь немногие, – признала Абигайль. – Но я знаю, где можно найти остальные.

– Хорошо. – Какое-то время Рауль пристально смотрел ей в глаза, словно читая все то, что происходило в данный момент у нее в голове. Не пытаясь прочитать, а именно читая. – Раз уж так сложилось, что я вмешался во внутренние дела графства, я доведу это дело до конца. Мы останемся в замке до тех пор, пока не решим этот вопрос… и несколько других. Думаю, завтра мы поставим точку в этом деле. До тех пор обвиняемые останутся под стражей.

Рейвен беззвучно подозвал двух своих стражников.

– Уведите ее, – велел он, кивая головой на Абигайль.

Кентон выступил вперед, снова обнажая меч.

– Даже не думай, – покачал головой он.

– Ваше величество, – сказал Рейвен, – я ведь правильно понял ваши слова: с этой женщины не сняты обвинения?

– Вы поняли правильно, – кивнул Рауль. – Обвинения будут сняты либо подтверждены в ходе суда.

– В таком случае ее следует отконвоировать обратно в тюрьму.

Рейвен бросил в сторону Кентона победоносный взгляд. Король улыбнулся краешками губ.

– Разумеется, – кивнул он. – Если вы готовы провести эту ночь в тюрьме, граф, я не стану возражать.

– Простите, ваше величество?..

– Вы и эта девушка сейчас в одинаковом положении, Рейвен, – ровным голосом, но не без удовольствия пояснил Рауль. – Против каждого из вас выдвинуто обвинение в тяжком преступлении. И дело каждого из вас будет рассмотрено завтра лично мной. Поэтому до суда вы оба будете оставаться под стражей. А вот будете ли вы находиться при этом в гостевых комнатах замка или в тюрьме – это я предоставляю решать вам.

– Ваше величество, я прошу у вас права сопровождать госпожу Аткинсон, – склонив голову, обратился к королю Кентон.

– Даже если ее отправят в тюрьму? – осведомился король.

– Даже в этом случае.

Абигайль благодарно взяла Кентона за руку.

– Ваше величество, это возмутительно, – вмешался Рейвен. – По меньшей мере непристойно.

– Вы видите в его просьбе что-нибудь предосудительное, Айрин? – повернулся к фаворитке Рауль.

– Ровным счетом ничего, – развела руками Говорящая. – Если бы человек, заключенный под стражу, попросил разрешения выйти на свободу, тогда да, ему следовало бы это запретить. Но когда свободный человек просится под замок… я лично не вижу никаких причин, чтобы ему отказывать. А ты как считаешь, Юджин? Что говорит по этому поводу закон?

Личный секретарь короля тронул поводья и поравнялся с Говорящей.

– Закон молчит, – ответствовал он. – Точнее сказать, не существует законов, которые запрещали бы свободному человеку садиться в тюрьму – разумеется, если такова его воля. Прецедентов, насколько мне известно, пока не было, но положения вещей это не меняет.

Рейвен вынужденно кивнул. Он понимал, что эти трое только что попросту над ним посмеялись, но не смог бы найти тому ни одного конкретного подтверждения. Настал черед Кентона бросить на графа победоносный взгляд.

Сколь бы ни хотелось Рейвену досадить этому мальчишке, он не стал уподобляться человеку из притчи, который предпочел лишиться одного глаза, лишь бы его сосед остался без двух. Поэтому и Рейвен, и Абигайль с Кентоном были препровождены в предоставленные для них комнаты, у дверей которых расположилась охрана. Охрана была выделена королем: полагаться в этом вопросе на телохранителей Рейвена он, по понятным причинам, не стал. Кроме того, во избежание нежелательных сюрпризов, Рейвен был размещен не в своих покоях, а в комнате, выбранной для этой цели незаинтересованным лицом из королевской свиты.

Суд короля, в ходе которого должна была решиться судьба обоих обвиняемых, был назначен на следующий день.

Глава 15
Дневник репортера

Когда после всех улаженных дел и отданных распоряжений король наконец-то смог уединиться со своей фавориткой в отведенных для них покоях, он первым делом снял с головы корону и в сердцах швырнул ее на кровать.

– Отрекаешься от трона? – с усмешкой спросила Говорящая, скидывая обувь и с наслаждением вытягиваясь на постели.

– Ненавижу эту штуку, – заявил Рауль, усиленно потирая голову там, куда наиболее ощутимо впился царственный венец. – Какой садист ее изобрел? В жизни своей не носил ничего более неудобного!

– Я знаю по меньшей мере двух человек, которые с удовольствием бы тебе помогли, приняв эту ношу на себя.

– Перебьются.

– Не сомневаюсь, – с удовлетворенной улыбкой отозвалась Айрин. – Не беспокойся, скоро мы вернемся домой, и ты сможешь запрятать ее на самую дальнюю полку.

– Именно так я и поступлю.

Насчет дальней полки это, конечно, были мечты, однако в столичном королевском дворце Рауль и в самом деле мог себе позволить надевать корону лишь в наиболее торжественных случаях и на самые официальные встречи. В том, чтобы носить ее постоянно, потребности не было. Другое дело – в поездках, вдалеке от дворца: тут был особый этикет, заставляющий короля ежеминутно всем своим видом напоминать окружающим, кто перед ними находится.

– Почему нельзя было сделать ее из какой-нибудь ткани? – продолжал злиться он.

– А это для того, чтобы ты непрерывно ощущал, как бремя государственных забот давит на голову.

Фаворитка, как обычно, не полезла за словом в карман.

– Если такая умная, почему бы тебе самой не поносить ее пару недель? – едко спросил Рауль.

– Благодарю покорно, – отозвалась Айрин, брезгливо разглядывая корону. – Мне эта штука не по размеру и, к счастью, не по статусу. Так что страдай в одиночку.

– Что-то я смотрю, у тебя больно хорошее настроение, – заметил король, усаживаясь в кресло.

– Почему бы и нет? Мне надоели поездки. Два дня пути – это не так мало. Знаешь, между твоими графствами слишком большие расстояния, ты не мог бы что-нибудь предпринять по этому поводу? Ну вот, вчерашняя гостиница не в счет, она была ужасна. Мне, конечно, нравится дрессировать крыс, но у них же останавливаются не только Говорящие! А тут наконец-то нормальная комната и мягкая постель.

– Ты уверена, что она мягкая?

Айрин лукаво улыбнулась.

– Жду не дождусь, когда ты забудешь о неудобных регалиях и наконец надумаешь это проверить.

Рауль с ухмылкой перебрался на кровать. В течение некоторого времени в отведенной королю комнате не было места разговорам.

– Что ты собираешься делать? – спросила Айрин, принимаясь расчесывать волосы гребнем, который предусмотрительная горничная заранее выложила на низкий прикроватный столик.

Рауль ответил не сразу, с удовольствием наблюдая за ее действиями. Смотреть, как Айрин расчесывает свои длинные волосы, он мог до бесконечности; в этом плане данный процесс был сродни таким явлениям природы, как текущая вода и горящий огонь.

– Я еще не решил, – сказал он затем, отлично поняв, о чем именно из всех возможных тем был задан ее вопрос. – У них здесь все чересчур мутно. Придется разобраться как следует.

Накинув рубашку, он отбросил волосы со лба и подошел к окну.

– А мне показалось, ты поверил этому Алисдейру, – заметила Айрин.

– В то, что он – законный наследник Торнсайдов? Пожалуй. Я успел к нему присмотреться за эти два дня. Ты же именно с этой целью подсадила его в нашу карету?

– С чего ты взял?! – с деланым возмущением воскликнула Айрин. – Может, он мне просто понравился? Он симпатичный.

– В таком случае могу тебе только посочувствовать, – ехидно ответил Рауль. – Как на женщину он на тебя за все это время ни разу не взглянул.

– Ну как тебе не стыдно так сразу взять и испортить мне настроение, – протянула Айрин. – Не мог хотя бы сказать об этом как-нибудь поделикатнее? Бич всех королей – эгоцентризм. Почему ты решил, будто я хотела, чтобы к нему присмотрелся ты? Могли же у меня быть и другие меркантильные цели!

– Ладно, признаю, ты посадила его к нам еще по двум причинам, – пошел фаворитке навстречу Рауль. – Во-первых, ты хотела, чтобы он успел рассказать нам дополнительные подробности, сверх того, что обсуждалось на совещании. Во-вторых, ты просто-напросто пожалела его после той сумасшедшей скачки и решила предоставить ему возможность отдохнуть во время путешествия.

– Ты невыносим, – покачала головой Говорящая. – Как тебе не стыдно читать меня, как раскрытую книгу? Если хочешь знать, женщины этого не любят. Мог бы хоть немножко меня приревновать.

– Если бы я тебе не доверял, тебя бы сейчас здесь не было. И, между прочим, пытаясь заставить меня ревновать, ты оказываешь плохую услугу своему протеже.

– Верно, я об этом не подумала. Ладно, раз сцены ревности все равно не получится, продолжай. Ты говорил, что успел к нему присмотреться.

– Да, и он производит впечатление человека, который вполне устроил бы меня на этом месте. Младший Рейвен со своей функцией не справляется, это очевидно. Держать народ в ежовых рукавицах тоже надо уметь. Еще три-четыре серьезные выходки, от силы пять – и у него здесь начнется самый настоящий бунт, а мне только этого не хватало ко всей прочей головной боли.

Он снова приложил пальцы к натертому короной участку кожи.

– В таком случае почему ты говоришь, что ничего еще не решил?

– Алисдейру я в целом доверяю, – ответил Рауль. – А вот девчонке не верю ни на грош.

– Почему?

– Она же газетчица. Ты знаешь эту породу людей. Для них сенсация – это все. Они бесцеремонны и беспринципны, и, когда речь идет о поиске материала, забывают о границах разумного. Я думаю, она пришла к Рейвену сама, окрутила его, пытаясь добыть какую-то информацию, с этой же целью уложила его в постель, а потом вдруг решила, что не готова идти до конца. Или еще что-нибудь пошло не так, как ей хотелось.

– Если судить по словам Кентона, дело обстояло совсем не так.

– Большая часть того, что рассказывает Кентон, известна ему с ее слов. А в том, что касается этой девчонки, он неспособен сохранять объективность.

– Брось, ты же и сам не веришь в то, что она – ведьма!

– Не верю, – кивнул Рауль. – Именно поэтому я остановил тот фарс на площади. Но то, что она не ведьма, еще не означает, что она не заявилась к нему сама и не нарвалась на неприятности по собственной воле.

– Допустим. Но даже если она пришла к графу сама… Есть люди, к которым просто нельзя позволить себе не явиться.

– Ты на что-то намекаешь? – изогнул брови Рауль.

– Что уж там намекаю, говорю прямым текстом! – рассмеялась Говорящая. – Стала бы я тогда уродовать себя с таким остервенением, если бы к тебе можно было просто взять и не прийти.

– Представь себе, многие приходили вполне с удовольствием. И зачастую прыгали в кровать по собственной инициативе. Брать силой никого уж точно не приходилось.

– Тебе – нет, – перешла на серьезный тон Говорящая. – Но, судя по тому, что о нем рассказывают, граф – мастер на такие дела.

– Слухи могут оказаться беспочвенными. Хотя даже если и так, подмоченная репутация остается проблемой. Вывод один: этим делом надо будет заняться всерьез. И в Торнсайде придется задержаться… Лучше бы он провалился сквозь землю.

Рауль снова подошел к окну, из которого открывался вид на Стонридскую башню. Несмотря на то что уже смеркалось, очертания тюрьмы просматривались весьма отчетливо. Айрин тихонько приблизилась к королю и положила руки ему на плечи.

– Ты можешь быть спокоен, – сказала она. – О твоей безопасности позаботятся.

– Мне ничто не угрожает, – поморщился он. – Это так… воспоминания.

– Для этого у тебя есть я, – ответила Говорящая, разворачивая Рауля к окну спиной и проводя рукой по его щеке. – Чтобы обезопасить тебя от любых воспоминаний.

Улыбнувшись, Рауль перехватил ее руку и поцеловал запястье.

Дверь с громким стуком закрылась, оставляя нас с Кентоном одних в отведенной нам комнате. Нет, я не обольщалась. Конечно, это была тюрьма, просто значительно более комфортная и с той самой камерой на двоих, о которой мечтала светловолосая супруга зубодера. Снаружи то и дело раздавались голоса дежуривших у двери охранников. Но как минимум теперь у меня были хоть какие-то шансы выйти из тюрьмы в более перспективном направлении, чем на эшафот.

Кентон быстро обошел комнату, оглядел ее деловым взглядом, а затем, кивнув на широкую застеленную кровать, сказал мне:

– Ложись.

Сам он сел на край кровати и принялся стягивать с себя сапоги.

Я посмотрела на него напряженно, почти затравленно.

– Кентон, я сейчас не могу, – тихо проговорила я. – Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, правда, но я действительно не могу.

– Кому ты нужна! – фыркнул он, откидывая край одеяла. – Ложись, я тебе сказал!

Пожав плечами, я подошла к кровати и забралась под одеяло.

– Спокойной ночи! – снова фыркнул Кентон, а сам, как был, в одежде, лег рядом поверх одеяла.

Свое оружие он тоже оставил лежать рядом.

Долго уговаривать меня не пришлось: глаза закрывались сами собой. За три ночи в тюремной камере сильно не выспишься, особенно если в ней сидит чертова дюжина людей, из которых к тому же ты – единственная женщина. А уж сегодняшние приключения, скажем прямо, сил не прибавили.

Когда я проснулась, снаружи окончательно стемнело. В комнате тоже было не слишком светло: темноту разгоняла лишь парочка заглядывавших в окно звезд да хрупкий огонек одинокой свечки. Повернув голову, я увидела, что Кентон по-прежнему лежит рядом; глаза его были прикрыты, грудь поднималась и опускалась в такт ровному дыханию.

– Ты потрясающий, Кентон, – тихо сказала я, осторожно, чтобы не разбудить, кладя свою ладонь поверх его пальцев. – И, кажется, я тебя люблю.

– Знаю, – произнес он, не открывая глаз.

– Да неужели? – едко спросила я в ответ на эту наглость. – А кто еще недавно готов был придушить меня от ревности, когда прослышал, что я собираюсь идти в замок?

– Я и сейчас готов тебя за это придушить, – отозвался Кентон.

– Ну так за чем же дело стало? Приступай, я даже сопротивляться не буду, – грустно пообещала я.

– За кого ты меня принимаешь? За дверью стража. Я не хочу, чтобы меня осудили за убийство и вздернули на виселице.

– Тебе скорее отрубят голову, – рассудительно возразила я.

– Это в корне меняет дело.

Рука Кентона метнулась к моему горлу, хотя глаза по-прежнему оставались закрытыми.

– Я знаю, что ты все равно этого не сделаешь, – заявила я, даже не пытаясь увернуться. – Потому что тоже меня любишь.

– С чего ты взяла?

– Зачем бы иначе ты стал сидеть здесь со мной под стражей?

– Интересно, когда бы меня еще пригласили переночевать в графском замке, со всем возможным комфортом, на мягкой постели?

– Учитывая, что ты даже не снимаешь одежду и держишь меч на расстоянии вытянутой руки, очень убедительно.

– Скорее всего, это излишняя мера предосторожности, – серьезнее сказал Кентон. – Но мы по-прежнему в логове Рейвена, хоть сам он и под замком. Так что перестраховаться не повредит.

– Скажи, как тебе это удалось? Уговорить короля приехать в Торнсайд?

– Это не моя заслуга.

– А чья же?

– Говорящей.

– А как ты думаешь, – задумчиво проговорила я, – они дадут мне интервью? Король и Говорящая?

От такого вопроса Кентон даже открыл глаза.

– Абигайль, нет! – умоляюще воскликнул он. – Даже думать об этом забудь! Обратишься к королю с такой просьбой, и он самолично отправит тебя на эшафот.

Я вздохнула. Сказать по правде, интервью я упомянула просто так, чтобы разрядить обстановку. Приоритеты меняются под давлением обстоятельств. Сейчас из разговора с королем мне надо было вынести одно – право на собственную жизнь.

– Ладно, не буду… пока. А знаешь, в тюрьме мне очень пригодились твои уроки карточной игры.

– Что, ты сыграла с какой-то очень богатой дамой и стала миллионершей?

Я нахмурилась, встретив его взгляд.

– Не смотри на меня так, – заявила я.

– Как?

– Как будто собираешься на мне жениться в случае, если я действительно выиграла такие деньги.

– Почему? – изумился Кентон. – Не забывай: мое имущество конфисковано Рейвеном. Теперь надо как-то выкручиваться. Не идти же работать, честное слово! Женитьба на богатой женщине – прекрасный выход из положения. Так ты обыграла миллионершу?

– Нет.

– Жаль.

– Зато мне удалось раздеть донага почти всех заключенных мужского пола.

– Что?!

– Нет, ничего. Тебе послышалось. Но я ни с кем не играла на поцелуй, честное слово!

– Это утешает. Где ты вообще умудрилась играть с мужчинами, пока находилась в тюрьме?

– В мужской камере. Что ты на меня так смотришь? Я не виновата, это Рейвен меня туда засадил.

Я тут же пожалела, что об этом упомянула: даже при слабом освещении было видно, что Кентон переменился в лице.

– Он за это ответит, – процедил он сквозь зубы.

– Ему есть за что ответить и без того, – поспешила сказать я. – К тому же из его затеи ничего не вышло. Как оказалось, у меня хорошие связи даже в тюрьме. Да и вообще… Там, где графы – убийцы и насильники, заключенные оказываются вполне приличными людьми. Кентон… – Я села повыше и устремила на него беспокойный взгляд. – Мне страшно. Кто я для короля по сравнению с Рейвеном? Его слово все равно будет весить в тысячу раз больше моего. А обвинение в покушении на убийство графа – это очень серьезно.

Кентон накрыл своей рукой мою ладонь.

– Не бойся. Рауль, насколько я успел его узнать, – очень адекватный человек и разберется во всем досконально. Если бы он доверял Рейвену, то не поехал бы сюда. А кроме того, я здесь и не дам тебя в обиду. Даже королю.

– Хорошо сказано, – произнес насмешливый голос. – Уверена, королю бы понравилось. Но на всякий случай мы не станем этого ему передавать.

Говорящая вошла в комнату совершенно бесшумно и теперь стояла возле двери. Рядом с ней расположился огромный пес бело-коричневого окраса.

– Не хватайтесь за меч, Кентон, – добавила фаворитка, от внимания которой не укрылось быстрое движение руки дворянина. – Ваша скорость уже сыграла свою роль. Теперь вы можете расслабиться. Мне нужно поговорить с вашей девушкой наедине.

– Мое присутствие так уж сильно помешает? – спросил Кентон, не слишком довольный таким раскладом, но в то же время предпочитающий не идти откровенно наперекор Говорящей.

– Может помешать. Не тревожьтесь: я ее не съем. И Чак тоже. – Айрин положила руку на голову пса. Тот вполне добродушно вильнул хвостом. – Он, конечно, очень голоден, но обещал держать себя в руках. Кентон, вопрос безопасности вас может не беспокоить. Зубы у этого зверя не менее смертоносны, чем клинок, зато реакция значительно быстрее вашей. А вы пока можете со спокойной совестью подождать снаружи.

– Разве меня отсюда выпустят? – попытался выкрутиться Кентон.

– А вас никто здесь силой не держит, – хмыкнула Говорящая. – Вы вольны идти туда, куда вам вздумается.

– В таком случае я могу навестить Рейвена? – с невинным видом осведомился Кентон, уже понявший, что уходить придется и потому готовый говорить чуть менее серьезно.

– А вам что, мало одной сломанной руки в Торнсайде? – усмехнулась фаворитка. – Вы хотите сломать еще одну?

– Нет, я хочу сломать еще штук пять, – отозвался Кентон. – Но, к сожалению, у Рейвена только две.

– Боже, и такой кровожадный человек ехал с нами в одной карете?! – притворно ужаснулась Говорящая.

– Я ничуть не кровожаден: ломать кости можно совершенно бескровно, – нашелся Кентон.

– Ты ехал в одной карете с королем? – изумленно воскликнула я.

– Представь себе: да, – отозвалась Говорящая. – И, может быть, ты не в курсе, но перед этим он скакал целые сутки без остановки, чтобы успеть тебя спасти.

– Непременно обсудим эту животрепещущую тему во всех мельчайших деталях, но нельзя ли сделать это как-нибудь в другой раз? – едко отозвался Кентон.

– Господин Алисдейр, вы еще здесь? – нахмурилась Говорящая. – Вам же сказали, что вы будете мешать. Вот видите: вы уже начали. Там, где разговаривают две женщины, мужчина – третий лишний.