Я смотрю на тебя издали Полякова Татьяна

– Ответь коротко и просто.

– Тогда хреново.

– Бедное сердце любовью томится?

– А это откуда? – удивилась я.

– Сам придумал, – махнул рукой Берсеньев.

– Сколько талантов в одном человеке. Им у тебя не тесно?

– Привыкли, научились уживаться. Это тачка Ломакина? – кивнул он на Димкину машину, мой ответ был излишним, Димка выпорхнул из своего джипа и теперь усердно скалил зубы, демонстрируя радость встречи.

– Скажи ему что-нибудь жизнеутверждающее, – посоветовала я. – Это он засек тебя возле костела и позвонил мне с намерением оказать поддержку. Кстати, он назвал тебя другом.

– Забавно, – кивнул Берсеньев. – Я успел обзавестись друзьями, так и до женитьбы недалеко…

Мы поравнялись с Димкой, мужчины пожали друг другу руки, а я сказала:

– У него все в порядке, он просто хотел стащить коврик.

Димка сначала нахмурился, досадуя на мою болтливость, а когда речь зашла о коврике, взглянул с недоумением.

– Не слушай ее, – засмеялся Сергей Львович.

– Скажешь, я это выдумала?

– Я просто цитировал классика. Что ж, если мы встретились, может, даме кофе, а мужчинам пиво?

– Хорошая идея, – кивнул Димка. – Куда поедем?

– Тут неподалеку театральное кафе, вполне приличное. – Берсеньев подхватил меня под руку, и мы направились в сторону переулка. Димка шел рядом и время от времени вопросительно поглядывал, я усердно делала вид, что этого не замечаю.

Кафе оказалось уютным, свободный столик для нас нашелся, мы сделали заказ, Берсеньев отправился в туалет, а Димка тут же полез с вопросами.

– Что он сказал?

– Классика цитировал.

– Какого классика?

– Омара Хайяма. – Когда я закончила четверостишье, Димка сурово нахмурился.

– И что? По-твоему, он в самом деле собирался свистнуть коврик?

– Вряд ли, – взглянув на него с большим интересом, ответила я. – Это не следует понимать буквально.

– Ты не могла просто поговорить с ним по-человечески? – зашипел Ломакин. – Без дурацких стихов и прочего?

– Я пыталась. Ты же знаешь его манеру прикалываться. Он обожает двусмысленности.

Тут появился Берсеньев, и нам пришлось сменить тему. Димка с ходу принялся травить анекдоты, решив, что это лучший способ достичь взаимопонимания, а я нет-нет да и поглядывала на Сергея Львовича. Задал он мне загадку этим костелом. Вот бы узнать, что за мысли обретаются в его голове. Выглядел он как обычно, как обычно сокрушительно, я имею в виду. Рядом с ним Димка проигрывал, казался простоватым, хотя в общем-то он у нас красавец. И рост, и стать, и физиономия не подкачала. Взгляд иногда бывает весьма неприятным, но в отношении меня сие большая редкость. Плюс голливудская улыбка. Злые языки болтали, что отвалил он за нее немалые деньги, но я точно знала: это брехня. И взгляд, и улыбка в точности, как у его отца.

Берсеньев ростом ниже, хоть и ненамного, в плечах у€же, и физиономию имел ничем особо не примечательную. Костюмы носил с шиком, но Димка в этом ему не уступал. И все же… Что ж такого особенного в Сергее Львовиче? Одна из тех загадок, которую не терпится разгадать. Неудивительно, что сестрица не может выпроводить его из сердца, я бы на ее месте тоже не смогла. Хотя мое место ничуть не лучше.

Пока я мысленно сравнивала этих двоих без особой надобности, Берсеньев весело ржал, а Димка продолжал сольное выступление. Но тот факт, что человека, которого он называл своим другом, вдруг потянуло в костел, все еще волновал его и даже беспокоил, оттого после второго бокала пива он с анекдотами завязал и ко мне полез.

– Фенька, а ты в церковь ходишь?

– Не хожу.

– Почему?

– Времени нет.

– А в бога веришь?

– Ага. – И я, желая блеснуть, начала декламировать, чтоб Берсеньев не зазнавался и мог быть уверен, у меня на все случаи жизни тоже цитатки найдутся. – Я верю в Иисуса Христа, я верю в Гаутаму Будду, я верю в пророка Мухаммеда, я верю в Кришну и верю в Гарeду.

– Правильно, – с серьезным видом кивнул Берсеньев. – На всякий случай разумнее дружить со всеми.

– С Мухаммедом у меня не задалось, – сказал Димка. – Сплошные терки с его почитателями, двигали б они к себе домой и Аллаха своего прихватили. Буддисты мне нравятся, у них все понятно, если туп как дерево, родишься баобабом… Кришнаиты – это те, кто босиком бродят и в барабаны бьют? И в армию им нельзя. По мне, так все дело в этой отмазке. А кто такой Гаруда?

– Птица, – ответила я.

– Глупость какая, – обиделся Димка. – Как можно верить в птицу?

– Ты сам-то во что веришь? – усмехнулась я.

– Я верю, что, если сделаешь пакость, за это обязательно придется отвечать, – сердито заявил Димка, а я вздохнула, поворачиваясь к Берсеньеву.

– Скажи ему, что ты делал в костеле, иначе он достанет богословскими спорами.

– В костеле я прятался от непогоды, – ответил Сергей Львович. – На тот момент это было гораздо лучше, чем кафе: не надо ни с кем разговаривать. Мне нужно было принять решение.

– Какие-то проблемы? – насторожился Димка.

– Никаких, – покачал головой Берсеньев. – Обычная штатная ситуация.

– И часто ты в костел заглядываешь? – серьезно спросил Ломакин.

– Иногда гуляю в лесу, – так же серьезно ответил Сергей Львович. – Но сейчас грязно. У меня полный порядок, – продолжил он. – И мне очень приятно, что вас беспокоит мое душевное состояние, а также мои дела. Ну, так что, выпьем за дружбу?

Мы, конечно, выпили, а я принялась гадать, какой процент правды содержался в словах Берсеньева. Наша дружба ему нужна, как собаке поводок, а вот насчет решения, возможно, и не врал. Интересно, что он затеял? Я углубилась в размышления на этот счет, и тут Берсеньев спросил, обращаясь ко мне:

– Что там с твоими делами?

– А что с ними? – удивилась я.

– Ты охарактеризовала их как хреновые.

– Я уж и забыла, что может быть по-другому.

– То есть они хреновые в обычном режиме, – не отставал Берсеньев. – Или появилось что-то новое?

– Стас нарисовался? – взглянув исподлобья, спросил Димка, у этого только одно на уме.

– Если б он, как ты выражаешься, нарисовался, я бы с вами не сидела и зря время не тратила. – Димка досадливо хмыкнул и отвернулся, а я продолжила: – У меня бомж.

– Какой бомж? – чуть не подпрыгнул Ломакин. – Только не говори, что теперь ты кормишь не бродячих собак, а бродячих мужиков.

– Кормить его без надобности, он умер.

– Слава богу, – скривился Димка, а Берсеньев спросил:

– Он сам умер или помог кто?

– Вообще-то сам и в больнице, но помогли, вне всякого сомнения.

Я принялась рассказывать свою историю, ее выслушали с интересом, но без одобрения.

– Оно тебе надо? – спросил Димка, когда я закончила свой рассказ. – Ясно, что мент при делах. Если не он бомжа сбил, так кто-то из его родни или знакомых. Сбили и уехали с перепугу. А он явился разобраться, что к чему. Тут вас нелегкая принесла…

– Интересная версия, – кивнула я, нахмурившись. – А зачем ему синяки бомжа скрывать?

– Да затем, чтоб дело не заводить. Закопают по-тихому, и нет проблем. А если начнется следствие, неизвестно, чем кончится.

Берсеньев помалкивал, хотя как раз его мнение очень меня интересовало.

– А ты что скажешь? – не выдержала я.

– Скажу, что у тебя мания попадать в истории, а эта скверно пахнет. Тачка мента в грязи была? И бомж из леса на дорогу выбрался. И эти двое на джипе. Они парня по лесу гоняли, а он надеялся от них уйти, вот и вышел на дорогу, заметив вашу машину.

– Зачем им бомж понадобился? – спросил Димка. – Боялись, он заяву накатает, что они ему ребра переломали? Вот уж глупость. Во-первых, до заявления бомжа всем по барабану, во-вторых, заяву все равно этому Шерифу пришлют, чтоб он со своими разбирался. Нечего было огород городить.

Димка, конечно, прав. Я вновь взглянула на Берсеньева.

– Ты сделала фотографии? Отдай их бывшему, уверен, твой бомж совсем не так прост.

Я-то думала, он, как обычно, предложит мне игру в сыщики, собственно, рассказывая свою историю, я именно на это и рассчитывала. Но Берсеньев, похоже, заниматься следствием на сей раз был не расположен. Своих услуг не предлагал, помолчал немного и добавил:

– Будь поосторожней, с ментами связываться не безопасно.

– У меня папа прокурор, – напомнила я.

Мы еще немного потрепались на эту тему, тут Берсеньев взглянул на часы, улыбнулся и произнес:

– Пожалуй, пора по домам.

– Время детское, – удивился Димка.

– У Сергея Львовича сегодня наверняка встреча с брюнеткой или блондинкой, – влезла я. – Он человек с разносторонними интересами.

– Она рыжая, – усмехнулся Берсеньев и расплатился, опережая Димку, оставив весьма щедрые чаевые. Впрочем, он никогда не жадничал. Как-то раз я сказала ему, если верить Карлу Марксу, Берсеньев должен быть кровопийцей и жмотом, как и положено богатеям. Берсеньев усмехнулся и ответил: вся прелесть богатства в том, что ты можешь тратить столько, сколько захочешь, при этом давая заработать другим, в этом случае денежки к тебе непременно вернутся. И что-то загнул насчет того, что деньги – это энергия, причем очень мощная. Уж на что я люблю поумничать, особенно не к месту, но этот даже меня переплюнул.

С Димкой они вечно соревновались в неслыханной щедрости, один предлагал купить мне машину, другой звал на Багамы бизнес-классом. Я, конечно, отказывалась, а надо бы для разнообразия согласиться, может, это отучит их от дурацкого выпендрежа. Хотя вряд ли. Денег и у того, и у другого так много, что они, похоже, просто не знают, что с ними делать.

Мы вышли из кафе и направились в сторону площади, Берсеньев справа, а Димка слева от меня, на этот раз под руку я держала его, а не Сергея Львовича, уже давно заметив, что Димка придает этому значение: вот и пусть радуется, а мне все равно на ком виснуть.

– Где твоя машина? – спросил Димка Берсеньева, поравнявшись со своим джипом.

– На парковке возле театра, – ответил тот.

– Отвезти?

– Пройдусь.

Он поцеловал меня, пожал руку Димке и заспешил на парковку. Димка проводил его хмурым взглядом.

– Чего? – вздохнула я.

– Что-то не так, – покачал он головой. – Я ж чувствую… И костел этот дурацкий.

– Костел нормальный, а будь у Берсеньева неприятности, связанные с бизнесом, ты бы об этом уже знал.

– Это да… – подумав, согласился Димка и выдвинул свежую идею: – Может, он влюбился? Хотя чего тогда переживать? Наоборот, радоваться надо.

– А если ей до Берсеньева дела нет? – съязвила я.

– Ага, – хмыкнул Димка. – Ты сама-то в это веришь?

– По-твоему, он неотразим?

– По-моему, если очень чего-то хочешь, то своего добьешься. Иначе что ты за мужик?

– Бабы вас вконец избаловали, – пробормотала я себе под нос.

– Чего?

– Обнаглел ваш брат, – рявкнула я и направилась к своей машине.

– Фенька! – заголосил Ломакин, а когда я досадливо оглянулась, сказал: – Помяни мое слово, у него проблемы.

Двигая в сторону своего дома, я пыталась решить, разыгралась у Димки фантазия или он все-таки прав? Бизнес для Сергея Львовича лишь прикрытие, вряд ли он всерьез станет из-за него переживать… хотя черт его знает, говорят, хорошо притворяться – значит, почти быть… Но о серьезных проблемах слух бы уже просочился, и Ломакин точно был бы в курсе, с бизнесменами он очень дружен, правда, на свой лад.

Подъезжая к родному подъезду, я уверила себя: дело либо в женщине, в которую Сергей Львович до сих пор влюблен, несмотря на то, что она предпочла ему другого (вот бы Димка удивился, узнай об этом), либо ответ надо искать в его прошлой жизни, мне совершенно неведомой, но, безусловно, далекой от мирных будней. И опасность исходит оттуда… Почему непременно опасность? Черт, я что, за него переживаю? Мне бы радоваться, что мерзавца выведут на чистую воду… я прислушалась к себе и ни радости, ни даже злорадства не обнаружила. А вот беспокойство точно было. Чудеса. Я ж сама хотела докопаться, что он за гусь такой… Предположим, докопалась… и что? Сдала бы его бывшему? Смотря до чего бы докопалась… Ну, дела… Двух убийств, в которых у меня есть все основания подозревать Берсеньева, уже мало? Это у меня с моралью проблемы или его обаяние поистине безгранично? Хотя мне ли его осуждать, у самой рыльце в пушку… И все-таки равнять себя с Берсеньевым не хотелось. Этому гаду начхать на то, что он сделал, а я до сих пор ем себя поедом, вот, собственно, вся разница между нами. Наличие и отсутствие раскаяния. Но факт совершенного деяния это не отменяет. Откуда мне знать, может, он тоже себя поедом ест, вот в костел и потащился… Ерунда. Не знаю, что у Берсеньева за проблемы, но в то, что его тревожит больная совесть, поверить невозможно, хотя бы потому, что в ее наличии я очень сомневалась. Приходилось признать: загадал он мне очередную загадку.

Я вошла в квартиру, побродила немного с потерянным видом и направилась к компьютеру. Думать о Берсеньеве мне надоело, слишком много чести, а заполнить мозг чем-то надо, не то непременно переключусь на Стаса и начну хандрить. А хандра не к лицу молодой, умной и, безусловно, красивой девушке, которая с оптимизмом смотрит в будущее и все такое… В общем, лучше вернуться к мыслям о бомже, точнее, к его загадочному появлению на лесной дороге. Который день мне не давала покоя наколка на руке мордастого типа «Он видит». Вариации на тему Большого брата? Для парня с его лицом выбор тату довольно неожиданный.

Я набрала в поисковой строке «он видит» и криво усмехнулась. Сносок пруд пруди, но уже через пять минут стало ясно: по большей части они совершенно бесполезны. А я чего ожидала? «Он видит» весьма распространенное словосочетание. Он «видит» то, он «видит» се…

Злясь на отсутствие везения, я просмотрела все ссылки, угробив на это часа полтора. Пока не наткнулась вот на что: «он видит, и видим мы, он знает, и открыл нам, он придет, и мы будем готовы».

– Абракадабра, – фыркнула я, прочитав эту фразу, в первое мгновение решив, что относится она к какому-нибудь опусу в жанре фэнтези. Ничего подобного. Это, оказывается, псалом или что-то вроде того. С робкой надеждой на удачу я открыла ссылку и оказалась на сайте «Братства знающих». Вот так, скромно и со вкусом. На главной странице заставка: глаз, как на американском долларе. Я, признаться, обалдела: неужто удача в самом деле соизволила меня посетить? От глаза исходило сияние, звучала музыка, что-то в стиле нью-эйдж, а приятный мужской голос вещал: «Дорогой друг, уверен, ты заглянул сюда не случайно, и эта наша встреча была предопределена на небесах, ты шел к ней осознанно или нет, и вот мы наконец встретились».

– Чистое шаманство, – вновь усмехнулась я, от музыки и сочного баритона понемногу впадая в транс. Баритону пришлось заткнуться, а я внимательнейшим образом изучила сайт. Что это за братство такое, через час понятнее не стало. Вроде секты, хотя на первый взгляд все благопристойно. Учат не пакостить, а если сие уж случилось, спешно покаяться. Подобных сайтов в Интернете пруд пруди. Тусуются всякие чудаки… Вскоре появилось кое-что интересное: знающие не просто так предлагали покаяться, а рекомендовали с этим поспешить, потому что топтать грешную землю нам недолго осталось: ожидается конец света. Дата хитро не называлась, но, без сомнения, это случится со дня на день. Тем, кто не хочет остаться в дураках, надлежит забросить свои грешные дела и срочно спасать свою душу, посвятив себя посту и молитве, желательно подальше от цивилизации. Где лучше спасаться и как, подробнее могли растолковать отцы-проповедники. Далее следовал столбик имен отцов: напротив каждого имени номер телефона. Всего было семь имен, не так уж мало для захудалой секты или кем они себя там считают. Судя по кодам перед номерами, представлены были семь областных центров, к своему удивлению я обнаружила и родной город, не зная, стоит ли этому радоваться или разумнее загрустить. Номер, кстати, начинался с пятерки, то есть отец-проповедник по имени Константин обретался где-то неподалеку, в одном со мной городском районе.

Следующая страница вызвала умиление: у тех, кто никак не мог оставить бренное и замаливать грехи в сельской местности, был шанс спастись, внеся посильную лепту в виде пожертвования в братство знающих. Само собой, чем больше пожертвований, тем больше шансов, что господь встретит тебя ласково. Господом у нас был Иисус, что, безусловно, порадовало бы Димку, не птица какая-то. В остальном полная белиберда из позаимствованных тут и там постулатов. Само собой, все вышеизложенное являлось истиной, чему сам господь свидетель, только знающим он открыл свои намерения. По этой причине они себя так и именовали. Об истории возникновения этого учения ничегошеньки сказано не было. Решив, что это одно из многочисленных протестантских новообразований, я попыталась разузнать о братстве из иных источников, к нему отношения не имеющих, но тут вышла незадача. Похоже, о братстве никто ничего не знал или попросту его игнорировал.

Потратив еще час, я убедилась, что в перечне протестантских церквей братство не значится. Вернулась на их сайт и заглянула на форум. И вновь удивилась: народу здесь тусовалось немало. Бегло просмотрев с десяток страниц, я начала зевать: вопросы и ответы грешили однообразием. Пару раз показалось, что граждане вообще изъясняются на каком-то своем наречии, мне недоступном. Встречались и занятные места. «Срочно надо покаяться», – писал тип под ником Тихон и получил ответ: «В обычное время». Да, прогресс не стоит на месте. Что ж, общее впечатление: в лучшем случае слегка чокнутые, в худшем – обычное жулье. Несите ваши денежки и все такое скорее свидетельствует в пользу последнего. Хотя ни одна церковь от пожертвований не отказывается, так что и эти не хуже других. Ждут конца света, пугая друг друга страшилками, поют псалмы под гитару (псалмы я обнаружила в специальном разделе), точное местонахождение головного офиса или храма (не знаю уж, как правильнее) не указано. Связь держат только через проповедников. Но ведь где-то они должны собираться? Или виртуального общения им более чем достаточно? Вполне в духе времени, кстати. Но если есть номера телефонов, значит, личные контакты предполагаются.

Я побрела в прихожую, где на стене висел телефон, и набрала номер. Время позднее, но истинный проповедник божий должен быть на связи с паствой двадцать четыре часа в сутки.

Длинные гудки, потом включился автоответчик. «Не знаю, кто ты, – елейно начал очередной сочный баритон, – но уверен, ты позвонил не просто так, ибо нет ничего случайного в этом мире. Если тебя привело к нам горе, мы утешим тебя, если радость – мы разделим ее». – И далее очень деловито: «Оставьте свое сообщение и номер телефона после сигнала, я вам обязательно перезвоню».

Дождавшись короткого гуда, я с чувством произнесла:

– Здравствуйте, меня зовут Ефимия. У меня тяжелая жизненная ситуация, я бы хотела поговорить… – Тут я дважды всхлипнула для драматизма, поспешно назвала номера своих телефонов и повесила трубку. Постояла в задумчивости, не исключая возможности, что мне перезвонят. Однако спасать мою душу никто не торопился. Я устроилась на банкетке, закинула ногу на ногу, разглядывая потолок.

Допустим, встреченный мною тип с татуировкой имеет отношение к братству, хотя это вилами на воде писано, и парню просто понравилась картинка в салоне тату, а словосочетание «он видит», по мнению мордастого, должно придать его простоватой внешности значительность и некую таинственность. Но если все-таки допустить, что мордастый сделал ее сознательно, являясь преданным приверженцем братства, то все остальное укладывается в очень простую схему. Подобные ему типы редко страдают избытком веры, и в братство его могло привести только одно: желание неплохо устроиться за чужой счет. Усердно оболванивая паству, не худо быть уверенным, что за это не последует наказание, причем дожидаться прихода Иисуса вовсе не обязательно, его вполне могут заменить люди в погонах. В общем, без мордастых в такой организации не обойтись. Они умеют воздействовать добрым словом на внезапно усомнившихся. Скорее всего, наш бомж был одним из таких бедолаг, потому и оказался в наручниках. Задурили парню голову, он внес пожертвование и оказался на лоне природы, возможно, в самом неприятном смысле, то есть без жилья, которое ушло на пожертвование. Очухался, начал возмущаться и нажил перелом ребер. Они могли поселить его в какой-нибудь деревеньке с нулевым количеством жителей – проверенный метод черных риелторов, но парень сбежал, и его бросились искать. Майор, само собой, в доле…

«Складно, – подумала я, меняя позу и переведя взгляд себе под ноги. – Даже слишком. Все проще простого… жаль только, что мои догадки строятся на очень хлипком фундаменте: татуировке, которая может и не иметь к братству никакого отношения. И все-таки «знающими» стоит заняться. А еще встретиться с бывшим, преодолев его сопротивление, и попросить проверить фотографию. Если удастся узнать, кто такой наш бомж, дела пойдут веселее».

Покосившись на телефон, я еще немного потосковала на банкетке и пошла спать.

Утром я отправилась в офис на своей машине и угодила в пробку. Что-то там у моих бывших коллег-коммунальщиков опять прорвало, проспект почти полностью перекрыт, пути отхода запружены страждущими вроде меня. Промучившись с полчаса, я решила бросить машину и добираться пешком. Идея так себе, но все лучше, чем томиться напрасным ожиданием, что вся эта масса сигналящих и истошно матерящихся граждан наконец-то сдвинется с места.

Зазвонил мобильный, я заподозрила, что сестрица меня потеряла, и поспешила ответить. Но звонила вовсе не она, а патологоанатом Юра.

– Привет, – радостно произнес он, а я ему позавидовала: пробок в Ремизове пока нет, и настроение у человека с утра отличное.

– Привет, – отозвалась я, сворачивая в ближайший переулок. К великому сожалению, та же мысль посетила еще с десяток граждан, машины и здесь едва двигались.

– А у меня новость, – сказал Юра. – Бомжа твоего хоронят.

– Когда? – слегка растерялась я.

– Думаю, как раз сейчас и предают земле.

– А почему вдруг такая спешка?

– Ночью в морге случилось короткое замыкание, ну, и как водится, пожар. Слава богу, живые не пострадали. Сторож оперативно среагировал, и пожарные примчались через десять минут. Но все равно уже вовсю полыхало. Пришел я на работу, а она частично выгорела.

– Труп бомжа пострадал?

– Не только он. У нас тут было еще два жмурика. Их спешно выдают родне для похорон, родня в возмущении от вида дорогих и любимых, начальство на нервах. Бомжа отправили на кладбище, потому что хранить его негде, да и, собственно, уже незачем. Вот такие новости.

– Замыкание, случайно, не произошло как раз в том месте, где наш бомж лежал? – спросила я, Юра хмыкнул:

– Догадливая.

– Что ж, не могу сказать, что меня это удивило, – подумав, заметила я.

– Да? А я вот голову ломаю, что происходит? Что это за бомж такой?

– Голову ломай на здоровье, но будь поосторожней, – посоветовала я. – Скажи-ка, ты ничего не слышал о «Братстве знающих»?

– Что за фигня?

– Значит, не слышал. Жаль. Я было подумала, они в вашем городе окопались.

– У нас только братство пьющих и отчаянно дерущихся, в основном в приступе белой горячки. Ладно, пока.

Юрка отключился, но почти сразу мобильный опять зазвонил. На этот раз беспокоила сестрица.

– Я в пробке торчу, – сказала я, предваряя вопрос, где меня черти носят.

– Вижу. Сама следом плетусь. – В зеркале заднего вида я поискала машину Агатки, безрезультатно. – Я видела, как ты в переулок свернула, а мне до него еще тащиться минут десять.

– Утро удачным не назовешь, – посетовала я.

– Попробуем дотянуть до супермаркета и бросим машины на парковке, – вздохнула Агатка, предложение показалось дельным.

Когда я наконец добралась до парковки, движение вдруг возобновилось, машины сновали туда-сюда, а я, прибившись к тротуару, ждала сестрицу. Она проехала мимо, махнув рукой, предлагая следовать за ней.

Минут через пять мы выходили на стоянке возле нашей конторы. Агатка была в белом пальто нараспашку, волосы, против обыкновения, рассыпаны по плечам, а не собраны в замысловатый узел на затылке. Минимум косметики и бездна обаяния.

– Классно выглядишь, – сказала я, когда мы поднимались на крыльцо.

– Единственный способ противостоять неприятностям – отправиться к косметологу и на полтора часа попросту на них забить, – хмыкнула она.

– Надо и мне попробовать.

Вера и Кристина уже были на своих местах, а вот Ирка задержалась, и это явилось единственным светлым событием утра. Ирка пунктуальна до идиотизма, а тех, кто подобной манией не страдал, считала людьми несерьезными и даже бесполезными, о чем заявляла неоднократно и приводила в пример меня. Тут Ирка влетела в приемную и завопила с порога:

– Агата Константиновна!

Сестрица махнула рукой:

– По всему городу пробки… – сняла пальто и кивнула в сторону своего кабинета, обращаясь ко мне: – Идем.

Верка принесла нам кофе, а я спросила:

– Что там с Тимохой?

Агатка досадливо нахмурилась, стало ясно: данной темы лучше не касаться.

– А у меня новости. Бомжа, похоже, похоронили. – Я рассказала о звонке Юры, сестрица слушала не перебивая, при этом вертела чашку в руках, явный признак дурного расположения духа.

– Если замыкание случайность, то из разряда своевременных, – заметила она. – А если нет… чего они пытаются скрыть?

– Чего-то пытаются, – пожала я плечами.

– Ты с бывшим виделась?

– Нет. Звонила пару раз, он ушел в подполье. Очень его задело наше предыдущее расследование.

– В принципе есть и без него к кому обратиться…

– Ну, так обратись. Фотки у тебя в компьютере. Кстати, о компьютере. Помнишь, я заметила у одного из типов татушку на руке?

– Ну… – кивнула Агатка. – Вроде глаз и надпись какая-то.

– «Он видит».

– Он видит? – подняла Агатка брови. – Кто он?

– Ты у меня спрашиваешь? Короче, вчера малость покопалась в Интернете и нашла похожий глаз на главной странице сайта «Братство знающих».

Чтобы особо не утруждать себя рассказом, я включила ноутбук и открыла нужную страницу. Глаз замерцал, баритон замурлыкал. Агатка слушала с завидным терпением.

– Разводилово чистой воды, – сделала она вывод, потратив на изучение сайта минут десять.

– Кто ж спорит.

– И наш бомж на это купился?

– Такое сплошь и рядом.

Агатка кивнула и задумалась.

– Все вроде бы ясно, – проворчала она. – Но эта ясность и смущает. Смерть не криминальная. Ну, выяснили бы, кто такой наш бомж, заодно узнали, что был в какой-то секте. Лишился кровных сбережений и начал бомжевать. Да кому до этого дело? Сектанты эти заявят, что ничегошеньки у него не просили, там, как правило, орудуют далеко не дураки.

– Он был для них чем-то опасен, – заметила я. – Оттого и оказался в кандалах. Мало того, после его кончины ничего не изменилось, то есть повод для беспокойства у них остался. Поэтому парня и поспешили похоронить. Уверена, опознать его сегодня утром было практически невозможно, и не удивлюсь, если выяснится, что никто из ментов запечатлеть его светлый образ до пожара не потрудился.

Агатка потерла нос:

– А ты не увлеклась? В конце концов, проводка могла замкнуть, знаю я эти районные больницы, проводку лет пятьдесят никто не менял, денег на это никогда не было и, как видно, не будет. И как, скажи на милость, могут быть связаны доморощенные деятели от религии и майор полиции?