Грязная война Сильвен Доминик
– Нашли Антонию? Она…
– Нет, Кандишар.
– В чем дело?
– Он пустил себе пулю в лоб, Саша. Мне сообщили из районного отделения полиции.
– Что вы собираетесь делать?
– Поехать на авеню Боске, в квартиру Кандишара. Ты едешь со мной.
– Вряд ли стоит, шеф.
– К черту формальности. Я лучше соображаю, когда ты рядом. Карль – хороший полицейский, но она зануда. Она меня не вдохновляет.
Менар, привлеченный в качестве шофера, тепло приветствовал своего начальника, что немало того удивило. Молодой лейтенант водрузил сирену на крышу “рено”, по которой катились струи дождя, и с наслаждением домчался до площади Инвалидов, изо всех сил давя на газ.
В большой квартире со множеством безделушек и портьер – резиденции, предоставленной бывшему министру благосклонными друзьями, – Матильда Кандишар напоминала призрак, который бродит по родовому гнезду. Домашний доктор дал ей успокоительное, и она кое-как пришла себя. Марс рассыпался в соболезнованиях.
– Он всегда хорошо к вам относился, Арно. Помните прием в саду Елисейского дворца? Вы тогда и подружились.
– Я помню, Матильда. Вы можете рассказать, что произошло?
– Когда я вернулась, то нашла его мертвым. В кабинете.
– Он оставил записку?
– Да, просил у меня прощения за свой поступок. Она подавила рыдание. Марс спросил, можно ли было предположить нечто подобное.
– Когда Луи сегодня утром смешали с грязью во всех СМИ, он очень тяжело это воспринял. Он считал, что уже расплатился сполна, понимаете? Он все потерял. У него оставалась только честь. Эти записные книжки просто сровняли его с землей. Это гнусно. И бессмысленно.
Они вошли в кабинет. Эксперт-криминалис посторонился. Верх черепа снесло. Кровь и мозговая жидкость разбрызгались по потолку, запачкав внушительную хрустальную люстру.
Франклин был на сто процентов убежден, что это самоубийство: Кандишар зажал охотничью винтовку коленями и выстрелил себе в рот; время смерти соответствовало показаниям жены.
– Зачем убивать себя, когда уже нечего терять? – спросил Марс.
– Кроме чести. Вот в чем все дело. Некоторым очень тяжело терять лицо, – ответил Саша Дюген.
– Ага, поэтому они берут и разносят его вдребезги, ясно, – заметил Менар.
– Тот, кто отправил журналистам эти записи, наверняка предвидел реакцию Кандишара.
– Поверь мне, Саша, мы это выясним.
– Вы не говорили, что были знакомы с бывшим министром.
– Я много с кем знаком. Даже слишком много с кем. Иногда это мешает спокойно думать. Спасибо, что поехал…
Саша вновь оказался на улице Пети-Мюск около полуночи. Он вытер пятно краски на полу, расставил книги на некрашеных этажерках и купил кое-какую мебель. Однако ему казалось, что он в какой-то чужой квартире. Он разделся и голым вышел на балкон. Подняв голову к небу, Саша подставил тело под струи дождя и стоял так, пока не замерз, а напряжение не улеглось. Затем он принял горячий душ, лег на кровать и включил Джерри Маллигана. Джаз Западного побережья всегда его успокаивал. Но в этот раз чары не действовали.
Марс.
Ему вспомнились слова Лолы за столиком, в час временного затишья, на маленькой пощади вне времени, так напоминавшей Италию.
Он приберегает меня на тот случай, когда я смогу сыграть роль в какой-нибудь причудливой игре, где все средства хороши. Темные страсти требуют одиночества.
Ее глаза привыкли к темноте. Она проскользнула в комнату, прислушалась к ровному дыханию спящего, вытащила нож, пристегнутый к лодыжке, проверила твердость лезвия ладонью в резиновой перчатке.
Включила ночник, осторожно откинула одеяло, села верхом на спящего, на его мускулистое, притягательное тело. Как жаль. Прижала лезвие к горлу.
Вздрогнув, мужчина проснулся. Вскрикнул.
– Думал, удастся уйти от меня? Большая ошибка.
Одно неосторожное движение – и лезвие вонзится. Ей нравилось это ощущение власти, это острое сознание последних минут. Ей всегда это нравилось. До чего странно устроена наша душа…
Охваченный ужасом, он умолял ее, лепетал ее имя. Его тело источало запах страха, иначе не бывает.
Она полоснула его по горлу слева направо.
Кровь. Вспышка ярости.
Той, что до конца так и не угасла у нее в сердце.
Глава 30
В три сорок пять Карль разбудила Марса.
– Шеф, шофер только что прибыл. Собирается войти в здание.
– Вы готовы?
– Все на позициях.
– Антонии не видно?
– Нет.
– Отлично, Карль. Покажи, на что ты способна.
Марс повесил трубку. Карль приказала своим людям быть наготове. Оноре необходимо было взять на месте преступления. Когда он попытается проникнуть в квартиру. Лифт стал подниматься, остановился на шестом этаже, выпустил шофера, который присел у двери и стал ковыряться в замке отверткой. – Не двигаться! – крикнула Карль, нажав выключатель.
Оноре резко обернулся, бросился к лифту. Карль с полицейскими вцепились в него. Африканец был втрое сильнее каждого из них. Карль получила удар в лицо и рухнула на площадку В кармане ее джинсов завибрировал телефон.
Запыхавшийся голос Менара:
– Преследую велосипедистку… Она выходит из здания. В три утра, в этом тихом квартале.
– Задержи ее.
– Бегу к машине…
– Выкручивайся, как хочешь, Менар.
Карль вернулась к ожесточенной схватке, зажав в кулаке “зиг-зауэр”. Прижав дуло к голове Оноре, она пообещала выстрелить, если тот не уймется, что и положило конец драке. У Вотрона был сломан нос, Маркаде едва стоял на ногах. Стефани, который не пострадал, надел африканцу наручники и конвоировал его вниз по лестнице. Оноре больше не оказывал сопротивления.
Карль добежала до конца улицы. Посреди дороги стояла полицейская машина с открытыми дверями. Менар держал под прицелом девушку, рядом валялся велосипед. Она скрестила руки на затылке. Как положено.
Менар повел себя странно. Схватил девушку за волосы.
Парик. И лицо воскресшей покойницы. Черты искажены яростью. Антония Грасьен из страны дурных воспоминаний.
Карль бегом вернулась назад и приказала Маркаде следовать за ней. Они бросились к лестнице. Дверь в квартиру оказалась незапертой. Они осторожно вошли, держа оружие наготове. Почувствовали запах горелого пластика.
Когда они обнаружили покойного, его горло было сплошной зияющей раной. Кровь, хлынувшая из артерии фонтаном, превратила комнату в мясной прилавок. Маркаде выругался. Карль подавила тошноту. И невольно подумала о крахе своей карьеры.
Саша смотрел на нее через зеркало без амальгамы. Резкий свет был направлен на ее спокойное лицо. Остальная часть комнаты погружена в темноту. Кто бы мог подумать, что она только что перерезала человеку горло? Антония улыбалась.
– Она твоя, – сказал Марс.
В его голосе послышалась жесткость, какой Саша раньше никогда не слышал.
– Это незаконно, официально я вне игры.
– Плевать! Протокол подпишет Менар. Допросите ее вдвоем.
– На суде это обернется против нас, шеф. Попросите Карль.
– На сегодня Карль натворила достаточно глупостей. Мне нужен ты.
Саша вновь посмотрел на Антонию Грасьен, на то, как надменно она держится перед молодым лейтенантом, который походил сейчас на мальчишку еще больше, чем всегда. Правое запястье перевязано. Наверняка порезала его, чтобы залить ему кровью постель.
– Нам нельзя отступать, Саша. Только не сейчас. Максанс прижат к стенке. Несмотря на протесты его дружка Сертиса, ему ничего не остается, кроме как позволить нам предъявить обвинение Антонии Грасьен. Мы в выгодном положении.
– Шеф…
– Это приказ.
Начальник и подчиненный пристально посмотрели друг на друга.
Саша вошел в комнату для допросов. Лицо Антонии озарилось. Менар инстинктивно отступил и отодвинул стул в угол. Саша сел за стол напротив Антонии.
– Я уже думала, ты не придешь.
– Почему он?
– О чем ты говоришь?
– Не прикидывайся дурочкой, тебе это не идет.
– Спасибо.
– Я говорю об Оливье Фабере. У него перерезано горло, нож найден возле кровати. Почему Фабер?
– Я не знаю.
– Это ты его убила?
– Ты так хорош, Саша, даже забываешь, что ты полицейский.
– В ванной нашли сожженный полипропиленовый комбинезон. Ты надела его, чтобы не забрызгаться кровью.
– На сгоревшем комбинезоне невозможно обнаружить следы ДНК. Я ведь права, Саша?
– Это ты его сожгла, чтобы уничтожить следы ДНК?
– Ты не найдешь на нем ничьей ДНК. Ни моей, ни чьей-то еще.
– Что ты делала в доме?
– Я знала, что твои коллеги устроили там засаду. Я надеялась увидеть тебя. Ты прекрасно знаешь, что у меня бессонница. И что мне нравится твое общество. Я ищу его. Не притворяйся, что не знаешь этого.
– Это Грасьен велел тебе прикончить его?
– А, кстати, где мой муж?
– Он использует тебя. Ты не понимала, что он отправил тебя на убой? Тебе бы не удалось уйти.
– Ему сообщили? Он вытащит меня отсюда.
– На сей раз нет, Антония. Тебе будет предъявлено обвинение.
– Старик всегда сумеет найти выход.
– Ты обвела нас вокруг пальца. Ты пряталась в квартире. Дождалась ночи, чтобы напасть на спящего. У меня есть версия, как ты раздобыла ключи.
– Люблю слушать, как ты размышляешь вслух.
– Фабер бывал у вас. Нет ничего проще, чем сделать дубликат ключей, оставленных в кармане пальто. Ты знала, что за его домом ведется слежка. Сама только что сказала. Тебе нужно было как-то уйти, и Оноре должен был отвлечь внимание. Очень рискованный план. Но Грасьен приказал тебе убрать Фабера. А его приказов нельзя ослушаться. Ни при каких обстоятельствах. Не так ли?
– Старик суров, но ведь не настолько, правда?
– Ты перестаралась. Пошла на неоправданый риск, чтобы не разочаровать его.
– Мой муж не желает мне зла. Я ему дорога.
– Возможно.
– Абсолютно точно.
– Значит, это у тебя не все в порядке с мозгами. Ты считаешь себя неуязвимой. Думаешь, ты приручила Смерть. Она подошла к тебе слишком близко. И теперь ты воображаешь, что вы квиты.
– Ничего я не воображаю. Есть тайны, которых я не понимаю, Саша.
– Ты уже давно делаешь для него грязную работу, ведь так? И тебе до сих пор все сходило с рук. Но не в этот раз. Твое единственное спасение – рассказать нам все.
– Но я говорю с тобой, Саша. Только этим и занимаюсь. Я обожаю слушать тебя. Это правда.
– Или же это Грасьен потерял чувство реальности. Смерть Видаля сводит его с ума. Он уже не осознает, какому риску тебя подвергает.
– Как должно быть утомительно, Саша, пытаться залезть в чужую голову.
– Ты гибнешь, Антония. По его вине. Зачем тебе его защищать? Ты ничего ему не должна.
Их диалог затянулся. Саша пытался пробить ее броню, Антония жонглировала словами и умудрялась нигде не солгать. Грасьен будто вылепил ее из глины, и, подобно глине, она просачивалась между пальцев.
– Ты правда думаешь, что он тебя спас?
– Конечно.
– Он воспользовался твоей болью как оружием. Как все произошло с Банголе? Вас было двое?
– Двое?
– С Оноре? Кто разбил ему лицо молотком? Ты, Антония?
– Я не убивала Банголе.
– Значит, Оноре?
– Оноре не убивал Банголе.
Это было два первых признания. Краткие и ясные. После двух часов игры в слова. Про Эме Банголе Саша был готов ей поверить.
Антония потребовала врача. По закону она имела на это право. Ей вызвали терапевта. С ними остался Менар.
Ришар Грасьен, как простой смертный, ходил взад-вперед по коридору в сопровождении своего адвоката, мэтра Жозефа Робийяра, знаменитого специалиста по уголовному праву. Марс решил заставить их ждать. Антония была задержана. А присутствие адвоката имело смысл только до официального привлечения ее в качестве обвиняемой.
– Она устала, Саша. Врач для отвода глаз. Она выдохлась, но не настолько, чтобы сердце отказало. Продолжай, ты ее расколешь.
Саша ничего так не любил, как оперативную работу, скрупулезное следствие, ежедневное приближение к разгадке. Но все его коллеги, и Марс в первую очередь, утверждали, что у него дар добиваться признаний. Он знал это, но не испытывал ни малейшего удовольствия от обнажения чужих душ.
Он взял дрянной кофе из автомата и задумался над тем, где у Антонии слабое место. Оно почти на поверхности. Но как его обнаружить?
Саша возвращался в допросную, когда почувствовал запах табака. Он шел из женского туалета. Оттуда же доносились сдавленные рыдания. Он постучал и открыл дверь. Карль сидела, прислонившись к кафельной стенке. Безумные красные глаза, в руках дымится сигарета. Саша тронул ее за плечо. Она подскочила как от удара током.
– Не трогайте меня! Из-за вас весь этот бардак!
– Ты что говоришь? Мы все в одной лодке.
– Моей карьере конец. Это то, чего вы хотели, Марс и вы.
– Что за паранойя, Карль. И я, и любой мог так же попасться на твоем месте. Кому могло прийти в голову, что Антония с Оноре захотят поиграть в камикадзе?
Карль со злостью раздавила окурок о стену. Саша протянул ей руку.
– Не стоит беспокоиться, я справлюсь.
– Как хочешь.
Саша вышел, глубоко вдохнул, ослабил узел галстука и вошел в допросную. Антония Грасьен потягивалась с нездоровой улыбкой на губах, запустив руки в отливающую золотом шевелюру. Менар объяснял ей, что он главный свидетель. Железный свидетель для судьи Максанса. Он видел, как она выходила из здания через несколько минут после того, как Оливье Фабер был убит. Они найдут дубликат ключей. В мусоре, в сточных канавах, в канализации, полицейские ищут всюду То же самое с одеждой, которую она надевала, чтобы защититься от брызг крови. Она наверняка где-нибудь найдется. И как она объяснит этот след на щиколотке? След от скотча, на котором, возможно, крепился нож?
Саша занял свое место напротив Антонии. Менар отступил в угол.
– Я по тебе скучала, – улыбнулась она. – Но я не такой представляла нашу первую ночь…
Глава 31
В пять утра раздался звонок на мобильный. Люс Шеро. Она обнаружила “нечто потрясающее”. Он должен приехать к ней в финансовую полицию.
Саша попросил Менара сменить его и ушел под протесты Антонии. Несмотря на упадок сил, она переживала лучший момент своей жизни, ибо имела возможность поиздеваться сразу над двумя полицейскими вместо одного.
– Ты будешь любить меня до гроба. – Люс протянула ему копию нотариального акта. – Я прибегла к абсолютно незаконному способу. И все ради тебя.
Саша внимательно прочел документ и улыбнулся коллеге.
– И я тебя уверяю, Антония Грасьен ничего об этом не знает. Я хорошенько обработала нотариуса, использовала худшие приемы финансовой полиции. Короче, была омерзительна. Можешь мне поверить, он надолго меня запомнит. У тебя просто суперинтуиция, Саша. Иди, покажи им, ты это умеешь.
– С удовольствием.
– Знаешь, я сделала все, что в моих силах, когда узнала, какую мерзость Грасьены пытаются на тебя повесить.
– Спасибо.
– Не стоит. Мне хватит приглашения на ужин и постельной гимнастики потом. Или же два сеанса постельной гимнастики подряд. Я девушка скромная.
– И любишь одни и те же шутки. Кажется, ты мне это уже говорила.
– По крайней мере, я вижу, что ты слушаешь, о чем я тебе говорю. Что ж, и то хлеб.
Она подняла вверх большой палец в знак победы, и Саша ответил ей тем же.
Вернувшись на набережную Орфевр, он подумал о том, что Марс говорил ему насчет Карль. Старый хитрец был прав. Никогда бы Карль не добилась от Люс Шеро, чтобы та раздобыла важные документы сомнительным путем. “Карль, или любовь к прямому пути и неукоснительное соблюдение правил”. А что он говорил другим о нем самом? “Дюген, или на войне как на войне”.
Он вошел в допросную и положил документ перед Антонией.
– Этот нотариальный акт составлен два месяца назад мэтром Гарнье по просьбе твоего мужа. Это дарственная. Даритель Ришар Грасьен. Получатель Флориан Видаль, а в данном случае его наследники. В дар – согласно гражданскому кодексу безвозвратный – приносится семьдесят процентов собственности твоего мужа.
Антония выпрямилась как натянутая тетива.
– Надин Видаль уже несколько лет требовала от мужа, чтобы он бросил Грасьена и уехал с ней за границу. Последнее время Флориан Видаль прислушивался к словам жены. Грасьен почувствовал перемену. Тогда он решил показать Видалю, что действительно считает его своим наследником.
– Это ложь…
– Ты этого не знала? Что ж, теперь знаешь, кем ты была для старика! Он спас тебя, обещал, что всю жизнь будет тебя защищать. Но любил он Видаля. Как сына. Безраздельно. И доказал ему это. Ты же скорее была орудием в его руках. Теперь ты понимаешь, как обстоит дело, Антония?
Лицо ее изменилось. Одинокая женщина, обманутая женщина, сухие глаза, дрожащие губы.
Саша сделал знак лейтенанту. Он не собирался увиливать, но ему не хотелось копаться в унижениях Антонии в одиночку.
– Как ты проникла в квартиру Фабера? – спросил Менар.
Антония перевела взгляд с одного на другого. Ее глаза казались какими-то размытыми. Она долго сидела молча. Полицейские ждали.
– Я сделала дубликат ключей, – произнесла она бесцветным голосом.
– Где эти ключи?
– В раме велосипеда.
– Когда ты пришла?
– Утром, в костюме доставщика пиццы. Дождалась ночи. И напала на Фабера во сне.
– Ты надела комбинезон, чтобы не забрызгаться кровью?
– Костюм из полипропилена.
– Это ты его сожгла?
– Да.
– Чтобы не обнаружили твою ДНК?
– Да.
– Кто заказал это убийство?
– Грасьен.
– Зачем?
– Он думал, что Фабер убил Видаля.
– Откуда он это узнал?
– От осведомленных друзей.
Саша почувствовал укол в солнечное сплетение. Тактика Марса сработала. Слишком хорошо сработала. Но зачем вы указали ему на Фабера? Чтобы знать, куда он нанесет ответный удар? – Конечно, Саша.
– Зачем Фаберу убивать Видаля?
– Чтобы забрать записные книжки Грасьена.
– У Видаля был к ним доступ?
– Нет. Грасьен считал, что Фабер убил Видаля впустую.
– Существует копия этих записей.
– Конечно, раз отрывки просочились в прессу.
– Кто их слил?
– Не знаю.
Саша переглянулся с Менаром, который, конечно, воображал, что Кандишара отдал на растерзание СМИ Грасьен или Фабер. Плохой диагност.
– Эти записи были впервые украдены у твоего мужа пять лет назад?
– Да.
– Где?
– В нашем доме в Киншасе.
– Кем?
– Норбером Конатой.
– Кто убил Конату?
– Боевики, нанятые моим мужем.
– Они забрали записи?
– Нет, Коната передал их своему другу-полицейскому.
– Кому именно?
– Лейтенанту Туссену Киджо.
– Это ты его убила?
– Я завлекла его в ловушку. Оноре пытал его. Киджо рассказал ему, где спрятал записи. Я подожгла покрышку.