Мое прекрасное несчастье Макгвайр Джейми
— Что ж, дай знать, если понадобится помощь.
Я ждала, что он засмеется или как-то еще покажет, что шутит, но выражение его лица оставалось искренним.
— Вот как! Ты собираешься помочь мне с докладом! — Я удивленно подняла брови.
— По этому предмету у меня «отлично», — сказал Трэвис, слегка оскорбленный моим недоверием.
— У него «отлично» по всем предметам, — заметил Шепли, ведя Америку в гостиную. — Чертов гений. Ненавижу его.
Я с подозрением посмотрела на Трэвиса.
— Что? — Его брови взмыли. — Думала, парень с татуировками, зарабатывающий себе на жизнь кулаками, не может получать отличные отметки? Я учусь не потому, что мне больше нечем заняться.
— Зачем тогда участвуешь в боях? — спросила я. — Почему не попробуешь получить стипендию?
— Пробовал. Мне оплатили половину стоимости обучения. Но еще есть учебники, плата за жилье, и как-то надо выплачивать вторую часть. Так что, Гулька, я вполне серьезно. Если понадобится помощь, обращайся.
— Не нужна мне твоя помощь. Я сама могу написать доклад. — На этом мне стоило бы замолчать, но совершенно новая сторона личности Трэвиса разжигала мое любопытство. — Почему бы не решить проблему как-нибудь иначе? Не знаю, не таким садистским способом, что ли?..
Трэвис пожал плечами.
— Это легкий способ срубить бабла. В магазине я столько не заработаю.
— Я бы не сказала, что такой уж легкий, если тебя бьют по физиономии.
— Что я слышу! Ты переживаешь за меня? — Трэвис подмигнул, я состроила рожицу, и он хмыкнул. — Меня бьют не слишком часто. Если они мешкают, я нападаю. Не так уж сложно.
— Будто никто больше до этого не додумался, — усмехнулась я.
— Когда я наношу удар, они принимают его и пытаются дать сдачи. А это вряд ли поможет победить.
Я закатила глаза.
— Ты что… киношный малыш-каратист? Где ты научился так драться?
Шепли и Америка переглянулись, а затем и вовсе уставились в пол. Я тут же поняла, что ляпнула невпопад.
Трэвис и глазом не моргнул.
— У моего отца были проблемы с алкоголем и приступы агрессии. А еще четыре старших брата с той же паршивой наследственностью.
— Ох… — У меня загорелись уши.
— Не стоит смущаться, Гулька. Пить отец бросил, братья повзрослели.
— Я вовсе не смутилась. — Сначала я теребила выбившиеся пряди, а затем решила распустить волосы и забрать их в новый пучок, чтобы как-то скрасить неловкую паузу.
— Мне нравится твоя естественность. Девчонки обычно не приходят сюда в таком виде.
— Меня вынудили прийти. Я не собиралась производить на тебя впечатление, — мрачно сказала я, поняв, что мой план рухнул.
Трэвис по-мальчишески улыбнулся. Я позволила злости еще больше овладеть мною, надеясь скрыть этим неуверенность. Я не знала, что испытывают рядом с ним другие девушки, но их поведение было очень красноречивым. Вместо беззаботной влюбленности я испытывала головокружение и тошноту. Чем больше Трэвис пытался развеселить меня, тем сильнее я нервничала.
— Я уже впечатлен, — сказал он. — Обычно я не умоляю девушек зайти ко мне в гости.
— Не сомневаюсь.
Я поморщилась. Его самоуверенность выходила за всякие рамки. Он не стыдясь признавал собственную привлекательность, к тому же настолько привык к женскому вниманию, что расценил мое прохладное с ним обращение как глоток свежего воздуха, а не как оскорбление. Придется сменить стратегию.
Америка включила телик.
— Сегодня идет хороший фильм. Кому-нибудь интересно, где Бэби Джейн?[2]
Трэвис поднялся с дивана.
— Я собирался где-нибудь поужинать. Ты голодна, Гулька?
— Я уже поела, — пожала я плечами.
— Неправда, — сказала Америка прежде, чем поняла свою ошибку. — Э… да, точно, я забыла. Ты ведь съела… пиццу, до того как мы ушли.
Я поморщилась от ее жалкой попытки сгладить свою вину и посмотрела на Трэвиса, ожидая его реакции.
Он пересек комнату и открыл дверь.
— Идем. Ты, наверное, проголодалась.
— Куда собираешься пойти?
— Куда захочешь. Можем заехать в пиццерию.
Я взглянула на свой наряд.
— Но я не совсем подходяще одета.
Трэвис бросил на меня оценивающий взгляд и заулыбался.
— Отлично выглядишь. Пойдем, я умираю с голоду.
Я поднялась, помахала рукой Америке и последовала по ступенькам за Трэвисом. На парковке я остановилась, с ужасом наблюдая, как он оседлал матово-черный мотоцикл.
— А… — Я замолчала, пошевелив пальцами в шлепках.
Трэвис нетерпеливо взглянул на меня.
— Забирайся скорей. Я поеду медленно.
— Это что? — спросила я, слишком поздно заметив надпись на бензобаке.
— «Харлей Найт Род». Любовь всей моей жизни, так что не поцарапай краску, когда будешь забираться.
— Но я же в шлепках!
Трэвис глянул на меня так, будто я говорила на незнакомом ему языке.
— А я в ботинках. Залезай.
Трэвис надел очки. Зарычал мотор. Я вскарабкалась на мотоцикл и завела руки за спину, ища, за что уцепиться. Пальцы соскользнули с кожаного сиденья на пластиковый корпус задней фары.
Трэвис взял меня за запястья и положил мои руки себе на талию.
— Гулька, кроме меня, здесь не за что держаться. Не отпускай. — Он оттолкнулся ногой от земли, и мотоцикл покатился вперед.
Резко дернув кистью, Трэвис выехал на улицу и помчался как ракета. Выбившиеся пряди волос хлестали мне по лицу. Я вжалась в спину Трэвиса, зная, что если гляну через плечо, то содержимое желудка полезет наружу.
Около ресторана Трэвис резко затормозил, и как только мотоцикл остановился, я тут же спрыгнула на асфальт и ощутила себя в безопасности.
— Да ты псих!
Трэвис усмехнулся, ставя мотоцикл на подножку и слезая с него.
— Я соблюдал скоростные режимы.
— Ага, как если бы мы неслись по автомагистрали! — сказала я, распуская волосы и пальцами приводя в порядок взлохмаченные пряди.
Трэвис смотрел, как я расчесываюсь, отводя волосы от лица, а потом направился к двери, открыл ее и придержал для меня.
— Голубка, я бы не допустил, чтобы с тобой случилось плохое.
Я пронеслась мимо и влетела внутрь ресторана. Мои голова и ноги будто жили разными жизнями. Нос тут же заполнился запахами масла и пряностей. Я проследовала за Трэвисом по красному, покрытому крошками ковру до столика в углу, стоявшего вдалеке от студенческих компаний и семеек. Трэвис заказал два пива. Я покрутила головой, наблюдая, как родители уговаривают своих шумных деток съесть что-нибудь, и отворачиваясь от любопытных взглядов студентов «Истерна».
— Конечно, Трэвис, — сказала официантка, записывая напитки.
Возвращаясь на кухню, она выглядела слегка взбудораженной из-за его присутствия.
Я спрятала за уши спутанные волосы, внезапно испытав неловкость за свою внешность.
— Часто здесь бываешь? — кисло спросила я.
Трэвис облокотился на стол и устремил на меня взор карих глаз.
— Давай, Гулька, расскажи про себя. Ты в принципе мужененавистница или только ко мне так относишься?
— Думаю, только к тебе, — проворчала я.
Он издал смешок, явно позабавленный моим настроением.
— Никак не могу раскусить тебя. Ты первая девушка, которая испытывает ко мне отвращение, заметь, до секса. Разговаривая со мной, ты не впадаешь в экстаз и не пытаешься привлечь мое внимание.
— Я не нарочно. Ты мне просто не нравишься.
— Будь это так, ты бы здесь не сидела.
Я непроизвольно перестала хмуриться и вздохнула.
— Я же не говорю, что ты плохой человек. Мне лишь не нравится быть объектом внимания только потому, что у меня есть вагина, — сказала я, уставившись на крупицы соли, разбросанные по столу.
Трэвис ухмыльнулся и округлил глаза.
— Боже! — расхохотался он. — Ты просто убиваешь меня! Решено. Мы обязаны стать друзьями. «Нет» в качестве ответа не принимаю.
— Стать друзьями я не против, но не пытайся каждые пять секунд залезть ко мне в трусы.
— Ты не собираешься спать со мной. Усек.
Я хотела сдержать улыбку, но ничего не получилось.
Глаза Трэвиса засияли.
— Обещаю, я даже думать не буду о твоих трусиках… пока ты сама этого не захочешь.
Я уперлась локтями в стол и подалась вперед.
— А этого не случится, так что можем дружить.
Трэвис придвинулся ко мне с озорной улыбкой на губах.
— Никогда не говори «никогда».
— Что расскажешь про себя? — спросила я. — Тебя всегда звали Трэвис Мэддокс Бешеный Пес или это только здесь? — Озвучивая его прозвище, я изобразила в воздухе кавычки.
Впервые за все это время Трэвис выглядел неуверенно и слегка смущенно.
— Нет. Все начал Адам после моего первого боя.
Короткие ответы уже бесили меня.
— И все? Больше ничего о себе не расскажешь?
— А что ты хочешь узнать?
— Все, что обычно говорят. Откуда ты, кем хочешь стать, когда повзрослеешь… и все в таком духе.
— Родился и вырос здесь. Мой профиль — уголовное правосудие.
Трэвис вздохнул, развернул столовые приборы и положил рядом с тарелкой. За два столика от нас заржали футболисты «Истерна». Трэвис обернулся и напрягся. Причина их смеха явно его задевала.
— Ты шутишь, — с неверием произнесла я.
— Нет, я местный, — рассеянно ответил он.
— Я о твоем профиле. Ты совсем не похож на специалиста по уголовному праву.
Трэвис свел брови на переносице, опять сосредоточившись на нашем разговоре.
— Это еще почему?
Я пристально посмотрела на татуировки, покрывавшие его руки.
— Ты скорее похож на уголовника, чем на блюстителя закона.
— Я не встреваю в неприятности… по большей части. Отец был строгий.
— А мама?
— Она умерла, когда я был маленьким, — ровным голосом произнес Трэвис.
— Ой… извини.
Я тряхнула головой. Его ответ застал меня врасплох.
Трэвис отмахнулся от моего сочувствия.
— В отличие от братьев я ее не помню. Мне было всего три года, когда она умерла.
— Значит, четыре брата? Ну и как ты держал всех в узде? — поддразнила его я.
— Кто бил сильнее, тот и держал всех в узде. Обычно старшие младших. Томас, близнецы Тэйлор и Тайлер, потом Трентон. С Тэйлором и Таем в комнате лучше было не оставаться. Половине того, что делаю на арене, я научился у них. Трентон был самым мелким, но шустрым. Сейчас только он сможет ударить меня.
Я покачала головой, представив пятерых Трэвисов, бегающих по дому.
— И у всех татуировки?
— Почти. За исключением Томаса. Он генеральный директор рекламного агентства в Калифорнии.
— А твой отец? Где он?
— Здесь, в городе. — И Трэвис снова стиснул зубы.
Футбольная команда его явно раздражала.
— Над чем они смеются? — указала я на шумный столик.
Трэвис покачал головой, видимо не желая со мной делиться. Я скрестила руки на груди и нервно заерзала, недоумевая, что могло его так разозлить.
— Скажи мне.
— Они смеются, потому что я повел тебя ужинать… для начала. Обычно это не в моих правилах.
— Для начала? — Когда на моем лице появилось понимание, Трэвис поморщился, а я проворчала, даже не успев подумать: — Я уж боялась, они смеются, потому что увидели меня с тобой в таком виде и думают, будто я собираюсь прыгнуть к тебе в койку.
— А почему меня не могут увидеть с тобой?
— Так о чем мы говорили? — спросила я, пытаясь совладать с румянцем.
— О тебе. Какой профиль у тебя? — спросил он.
— Э… пока что общая подготовка. Я еще не решила, но склоняюсь к бухучету.
— И ты не местная, а переехала сюда.
— Из Уичито. Вместе с Америкой.
— Канзас? Как же ты здесь-то оказалась?
Я подцепила этикетку на пивной бутылке.
— Нам нужно было сбежать.
— От чего?
— От моих родителей.
— Вот как… У Америки тоже проблемы с родителями?
— Нет, Марк и Пэм замечательные. Можно сказать, они воспитали меня. Америка потащилась за мной, не хотела отпускать одну.
Трэвис кивнул.
— А почему «Истерн»?
— Это допрос с пристрастием? — поинтересовалась я.
Вопросы из общих превратились в личные, это напрягало.
Загромыхали стулья, футболисты покинули свои места. Они бросили в нашу сторону последнюю шуточку и вальяжной походкой направились к двери. Как только из-за стола поднялся Трэвис, парни ускорили шаг. Те, что сзади, стали подталкивать идущих впереди, чтобы поскорее смыться. Трэвис опустился, пытаясь перебороть раздражение.
— Ты собиралась рассказать, почему выбрала «Истерн», — напомнил он.
— Сложно объяснить, — пожала я плечами. — Просто это показалось мне правильным.
Трэвис улыбнулся и открыл меню.
— Понимаю.
Глава 2
СВИНЬЯ
За нашим излюбленным столиком появились знакомые лица. Америка села по одну сторону от меня, Финч — по другую, а остальные места занял Шепли со своими «братьями» из «Сигмы Тау». Из-за общего галдежа в столовой ничего слышно не было, к тому же, похоже, опять сломался кондиционер. В воздухе повисли густые запахи жареной пищи и пота, но все присутствующие казались даже более энергичными, чем обычно.
— Привет, Брэзил, — кивнул Шепли парню, сидящему напротив меня: смуглая кожа, глаза шоколадного цвета, почти скрытые белой бейсболкой футбольной команды университета «Истерн».
— Жаль, Шеп, что ты не остался с нами после субботней игры. Мне пришлось выпить за тебя бутылочку пива, даже все шесть, — сказал Брэзил с широкой белозубой улыбкой.
— Польщен. Я ужинал с Мерикой, — ответил Шепли, целуя Америку в макушку.
— Брэзил, ты сидишь на моем месте.
Парень повернулся и увидел Трэвиса, стоящего за его спиной.
Затем он посмотрел на меня и с удивлением спросил:
— Трэв, так она одна из твоих девчонок?
— Вовсе нет, — замотала я головой.
Парень взглянул на Трэвиса, тот в ответ пялился на него. Пожав плечами, Брэзил передвинул свой поднос в конец стола.
Трэвис улыбнулся мне, усаживаясь напротив.
— Что-то не так, Гулька?
— А это что? — спросила я, уставившись на поднос.
Загадочная еда на тарелке Трэвиса напоминала экспонат музея восковых фигур.
Трэвис усмехнулся и глотнул воды.
— В этой столовой ужасные повара. Даже не хочу критиковать их кулинарные способности.
Я не упустила из виду оценивающие взгляды сидящих за столиком. Поведение Трэвиса вызывало всеобщее любопытство. Я подавила улыбку. Надо же, оказалась единственной девушкой, к которой Трэвис подсаживается сам!
— О-о-о… после обеда тест по биоложке, — застонала Америка.
— Ты готовилась? — спросила я.
— Нет, конечно. Мне всю ночь пришлось убеждать своего парня, что ты не станешь спать с Трэвисом.
Футболисты, сидевшие в конце стола, перестали ржать и прислушались, делая знаки другим студентам. Я сердито глянула на Америку, но та не испытывала угрызений совести, плечом подталкивая Шепли.
— Черт возьми, Шеп, неужто все так плохо? — спросил Трэвис, бросая в кузена пачку кетчупа.
Шепли не ответил, а я признательно улыбнулась Трэвису за его попытку отвлечь от меня внимание. Америка похлопала своего парня по спине.
— Он придет в норму. Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что Эбби невосприимчива к твоему обаянию.
— Я еще даже не пытался очаровать ее, — обиженно фыркнул Трэвис. — Она мой друг.
Я взглянула на Шепли.
— Ну что, я же говорила. Тебе не о чем волноваться.
Шепли увидел в моем взгляде искренность и слегка взбодрился.
— А ты подготовилась? — спросил меня Трэвис.
— Сколько бы я ни готовилась, с биологией мне это не поможет. — Я нахмурилась. — Мой мозг не способен постичь ее.
Трэвис поднялся из-за стола.
— Идем.
— Что?
— Пойдем возьмем твои конспекты. Я помогу тебе подготовиться.
— Трэвис…
— Гулька, оторви свой зад от стула. Ты сдашь тест на «отлично».
Проходя мимо Америки, я дернула за длинную прядь белокурых волос.
— Увидимся в классе, Мерик.
— Я займу тебе место, — улыбнулась она. — Мне понадобится любая помощь.
Трэвис сопроводил меня до комнаты. Я достала методичку, а он открыл учебник и принялся беспощадно гонять меня по вопросам. Затем разъяснил несколько непонятных моментов. Ему с легкостью удавалось растолковывать сложные понятия, превращая их в очевидные.
— …Тканевые клетки используют митоз для репродукции. Вот здесь наступает этап разных фаз. Они звучат как женское имя: Промета Анатела.
— Промета Анатела? — засмеялась я.
— Профаза, метафаза, анафаза и телофаза.
— Промета Анатела, — повторила я, кивая.
Трэвис похлопал распечатками по моей голове.
— Вот. Теперь ты знаешь эту методичку вдоль и поперек.
— Что ж… посмотрим, — вздохнула я.
— Я провожу тебя до класса и еще немного поспрашиваю по пути.
— Но ты не станешь беситься, если я завалю тест? — спросила я, запирая за нами дверь.
— Гулька, ты его не завалишь. Но нам уже пора готовиться к следующему, — сказал Трэвис, идя со мной к научному корпусу.