Отраженная в тебе Дэй Сильвия

БЛАГОДАРНОСТИ

Я признательна Синди Хуан и Лесли Гелбман за их поддержку, ободрение и, что важнее всего, за любовь к истории Гидеона и Евы. Издание и распространение книг требует не меньше душевных сил, чем их написание. За что я им очень благодарна.

Наверное, чтобы в полной мере выразить благодарность своему агенту Кимберли Уэйлен, мне пришлось бы написать отдельную книгу. Издание серии предпринималось в разных странах и в различных форматах, но она ни разу не упустила из виду ни одной мелочи. А поскольку она всегда в курсе дела, я вольна сосредоточиться на своей части нашего сотрудничества — написании книги, за что ее просто обожаю.

Синди, Лесли, Ким, Клэр Пелли и Том Уилдон опираются на поддержку динамичных издательских коллективов «Pinguin» и «Trident». Мне бы очень хотелось назвать по имени каждого, но ведь их на самом деле набрался бы целый поселок. Неутомимость и энтузиазм множества сотрудников заслуживают самой искренней похвалы. Благодаря старанию и усердию коллективов «Pinguin» и «Trident» серия книг о Еве и Гидеоне распространяется по всему миру, и я просто обязана поблагодарить их за время, посвященное работе с моими произведениями.

Я глубоко признательна своему редактору Хилари Сайерс. Благодаря ее активным действиям эта серия стала тем, чем она является, а также агенту по печати и рекламе Грегу Салливану, во многих отношениях значительно облегчающему мою жизнь.

Кроме того, следует поблагодарить зарубежных издателей — на момент написания этих строк их насчитывается уже больше трех дюжин — за то, что пригласили Гидеона и Еву в свои страны, чтобы познакомить с ними своих читателей. Я тронута этим и высоко ценю сотрудничество с вами.

И уж само собой разумеется, огромное спасибо читателям из разных стран мира, принявшим и полюбившим историю Гидеона и Евы, ведь в ту пору, когда я работала над «Обнаженной для тебя», мне казалось, что, кроме меня, эта история вообще никого не заинтересует. То, что у нее нашлось столько доброжелательных читателей, трогает до глубины души. Так давайте же продолжим наше совместное путешествие с Гидеоном и Евой. По жарким, ухабистым дорогам лучше всего ездить с друзьями.

ГЛАВА 1

Я любила Нью-Йорк такой же страстной любовью, как и еще одно явление в своей жизни. Город представлял собой потрясающий микрокосм новых мировых возможностей и старых мировых традиций, место постоянного смешения консерваторов и богемы. Чудаковатые странности соседствовали с бесценными раритетами. Пульсирующая энергия города питала кровеносную систему международного бизнеса, привлекая сюда людей со всех концов света.

Осознание этой вибрирующей, неуемной целеустремленности и всемирно прославленной мощи вызывало у меня восхитительное ощущение, сопоставимое только с конвульсивным множественным оргазмом.

Направляясь к огромной гардеробной, я оглянулась на измятую в ходе наших сексуальных кувырканий постель Гидеона Кросса, и у меня заныло сердце от нахлынувших сладких воспоминаний. Волосы мои были еще мокрыми после душа, а сама я завернулась в полотенце. До начала рабочего дня оставалось еще полтора часа, что, разумеется, не могло не радовать. Ведь я намеревалась уделить часть этого чудесного утра сексу, иначе и быть не могло. Гидеон просыпался с намерением завоевать весь мир и любил начинать этот процесс с того, что овладевал мною.

Ну это ли не счастье?

Поскольку дело шло к июлю и было уже довольно жарко, я выбрала для себя слаксы из тонкого натурального льна и поплиновый топ мягкого серого цвета, идеально подходивший к моим глазам. Я не обладаю парикмахерским талантом, а потому собрала свои длинные светлые волосы в незатейливый конский хвост и занялась лицом. А когда сочла, что выгляжу прилично, покинула спальню.

Выйдя в коридор, я услышала голос Гидеона. Он тихо, но довольно резко с кем-то разговаривал, и я поняла, что он сердится. От этого у меня по спине побежали мурашки. Его не так-то просто было вывести из себя… если только дело не касалось меня. Уж мне-то удавалось доводить его до того, что он и голос повышал, и сыпал проклятиями, и в гневе запускал руки в свои изумительные иссиня-черные, ниспадавшие до плеч волосы.

Однако большую часть времени Гидеон представлял собой живое воплощение могучей, но сдержанной силы. Да и не было у него нужды срываться на крик, когда он запросто мог нагнать на людей страху одним лишь взглядом или короткой, рубленой фразой.

Я нашла Гидеона в его кабинете. Он стоял спиной к двери с приемником блютуз в ухе. Руки его были скрещены на груди, взгляд устремлен в окно, выходящее на Пятую авеню, и в целом он производил впечатление человека до крайности одинокого, индивидуалиста, отрешенного от окружающего мира, но вполне способного этим миром управлять.

Я прислонилась к дверному косяку и с восхищением стала разглядывать своего мужчину. И я была абсолютно уверена, что передо мной открывается куда более интересный вид, нежели перед ним. По той простой причине, что со своей выигрышной позиции я видела не только небоскребы, но и Гидеона на их фоне, который производил столь же сильное впечатление.

Гидеон успел принять душ еще до того, как я выбралась из постели, и его великолепное тело, вызывающее прямо-таки наркотическое привыкание, было сейчас скрыто под дорогим, шитым на заказ костюмом. Мне был виден обрисовывавшийся под брюками потрясающий зад и обтянутая жилетом мощная спина.

Стену кабинета украшал вставленный в раму коллаж из фотографий. В основном на них были запечатлены мы вдвоем, но одну, весьма интимную, Гидеон сделал сам, когда я спала. Большей частью снимков мы, разумеется, были обязаны папарацци, неотступно следовавшим за ним повсюду. Да и как могло быть иначе — Гидеон Кросс, глава «Кросс индастриз», сумел к двадцати восьми годам стать одним из двадцати пяти богатейших людей мира. Я имела все основания предполагать, что ему принадлежал внушительный кусок Манхэттена, ну а уж в том, что он самый крутой парень на планете, у меня не было ни малейших сомнений.

И где бы он ни работал, его рабочее место всегда украшали мои фотографии: похоже, ему было так же приятно смотреть на меня, как мне на него.

Грациозно повернувшись, Гидеон пригвоздил меня взглядом своих льдисто-голубых глаз. Разумеется, он уже знал, что я смотрю на него. Стоило нам оказаться поблизости друг от друга, и в воздухе между нами возникало потрескивающее энергетическое поле, подобное тому, что предшествует в грозу мощному раскату грома. Надо думать, он намеренно выдержал короткую паузу, прежде чем взглянул на меня, позволив мне насладиться его видом. А то, что это доставляет мне удовольствие, не было для него секретом.

Опасный Брюнет. И весь мой.

Боже… Его лицо производило столь ошеломляющее впечатление, что привыкнуть к нему казалось невозможным. Эти рельефно вылепленные скулы, разлет темных бровей, голубые глаза под сенью густых ресниц и губы… невероятно чувственные и в то же время суровые. Меня сводила с ума его манящая сексуальная улыбка и пробирала дрожь, если они сжимались в строгую линию. Ну а уж когда он припадал ими к моему телу, меня охватывал огонь желания.

«Господи, ты бы со стороны себя послушала».

Рот мой скривился при воспоминании о том, как раздражали меня, бывало, восторженные отзывы подружек о внешности их парней. И вот результат — я сама целиком и полностью без ума от великолепия этого непростого, обескураживающего, пугающего, сексуального, как сам грех, мужчины, в которого с каждым днем влюбляюсь все сильнее и сильнее.

Хоть теперь, когда мы смотрели друг на друга, он все еще продолжал хмуриться и сурово отчитывать какого-то бедолагу, устремленный на меня взгляд из холодного и раздраженного быстро преобразился в опаляющий и страстный.

Мне так и не удалось привыкнуть к тому, какие перемены происходят в нем всякий раз, стоит ему взглянуть на меня: сила воздействия его взгляда по-прежнему была такова, что меня чуть ли не сшибало с ног. Взгляд этот однозначно извещал о его сильном, страстном желании меня трахнуть — что он и делал при любой возможности, — но одновременно давал почувствовать неумолимую силу его воли. Все, чем занимался Гидеон в своей жизни, несло на себе отпечаток его властности и мощи.

— Увидимся в субботу, в восемь, — закончил он разговор, после чего вынул из уха гарнитуру и бросил на стол. — Иди сюда, Ева.

Я задрожала. В том, как он произнес мое имя, слышался отголосок приказного тона, которым он командовал: «Давай, Ева», когда я лежала под ним… наполненная им… полная желания кончить для него.

— Эй, сейчас не время.

Я попятилась в коридор, поскольку его заинтересованность делала меня слабой. Уже сама легкая хрипотца в его звучном, приятном голосе чуть ли не доводила меня до оргазма. А уж о том, что бывало, когда он прикасался ко мне, нечего было и говорить.

Я поспешила на кухню сделать для нас кофе.

Пробормотав что-то себе под нос, он двинулся следом, легко нагнал меня размашистым шагом, и я оказалась припечатанной к стене шестью футами двумя дюймами крепкого, жаркого мужского тела.

— Ты ведь знаешь, ангел мой, что бывает, когда ты сбегаешь. — Гидеон прихватил зубами мою нижнюю губу, но смягчил укус, облизав ее языком. — Я тебя ловлю.

Что-то всколыхнулось во мне счастливой волной, тело мое покорно и бессильно обмякло от наслаждения, порожденного тем, что оно так тесно прижато к его телу. Я желала его постоянно, желала так остро, что это отдавалось физической болью. Разумеется, то было вожделение, но за ним крылось и нечто иное, нечто гораздо большее. Нечто столь драгоценное и глубокое, что желание, вызываемое похотью Гидеона, не шло ни в какое сравнение с тем, которое мне приходилось испытывать с другими мужчинами. Вздумай кто-то иной попробовать подчинить меня, навалившись всем телом, я просто взбесилась бы, но с Гидеоном ничего подобного не происходило. Он нутром чуял, что мне нужно и как много я способна воспринять.

Внезапно его лицо озарила улыбка, и у меня замерло сердце.

Стоило мне увидеть его прекрасное лицо в обрамлении великолепных темных волос, как я ощутила некоторую слабость в коленях. Эти шелковистые пряди, контрастировавшие с элегантным деловым костюмом, придавали Гидеону особый, неповторимый шарм.

Он потерся своим носом о мой.

— Ты не можешь просто улыбнуться мне, а потом взять и уйти. Ну-ка выкладывай, о чем ты думала, пока я говорил по телефону.

Я скривила губы.

— Ясное дело, о том, как ты великолепен, — криво усмехнулась я. — Уже просто мутит от того, как часто это приходит мне на ум. Пора бы уже этим переболеть.

Гидеон прижал меня к себе еще сильнее, поддразнивая и возбуждая умелыми движениями бедер. В постели ему не было равных, и он прекрасно это знал.

— Черта с два я тебе позволю.

— Да?

По жилам моим уже струился огонь, тело буквально горело желанием слиться с ним воедино.

— Только попробуй сказать, будто хочешь, чтобы другая женщина с мечтательным взглядом вешалась тебе на шею, мистер Ненавистник Преувеличенных Ожиданий.

— Чего я хочу, — проурчал он, взяв меня за подбородок и поглаживая мою нижнюю губу подушечкой большого пальца, — так это того, чтобы ты была слишком занята мыслями обо мне и не могла забивать себе голову кем-то там еще.

Я медленно и потрясенно вздохнула, соблазненная его горящим взглядом, провоцирующим тоном голоса, жаром тела и запахом кожи. Он действовал на меня как наркотик, и у меня не было ни малейшего желания завязать с этим дурманом.

— Гидеон, — зачарованно выдохнула я.

С приглушенным стоном он припал к моим губам с вожделеющим, жадным поцелуем, который тут же заставил улетучиться все мысли о времени… поцелуем, который чуть было не заставил меня упустить из виду только что обнаруженную им уязвимость.

Запустив пальцы ему в волосы, я ответила на поцелуй: мой язык, поглаживая, заскользил по его языку.

Как пара мы с ним были вместе совсем недолго. Меньше месяца. Хуже того, никто из нас не знал, как поддерживать отношения того типа, который мы пытались выстроить: отношения, отвергающие притворство, стремление показать себя людьми без серьезного внутреннего надлома.

Его руки обхватили меня и собственнически сжали.

— Я подумывал провести с тобой выходные на Флорида-Кис — голышом.

— Хмм, звучит заманчиво.

Звучало более чем заманчиво. Хотя облаченный в костюм-тройку Гидеон повергал меня в полнейший восторг, я все равно предпочитала, когда на нем не было ничего. И мне очень не хотелось говорить о том, что как раз в эти выходные я буду занята…

— А дела, которыми мне следует заняться в эти выходные, могли бы и подождать, — пробормотал он, прижимаясь ко мне губами так, что я ощущала их шевеление.

— Ты откладываешь дела, чтобы побыть со мной?

Он уже отрывался от работы и раньше, чтобы провести время со мной, и я знала, что это оборачивалось для него потерями. Моя мать трижды побывала замужем, и все трое ее супругов были, каждый в своей области, успешными, богатыми и влиятельными особами. И мне ли было не знать, что платой за подобные амбиции является работа, которой приходится заниматься, не считаясь со временем.

— Я плачу своим сотрудникам достаточную зарплату, чтобы позволить себе побыть с тобой.

Звучало это приятно, но, уловив проблеск раздражения в его взгляде, я решила сменить тему:

— Спасибо на добром слове. Пойдем выпьем кофе, пока у нас еще есть время.

— Мне бы хотелось оторваться от земли завтра вечером, часов в восемь. Одевайся полегче. Аризона — место сухое и жаркое.

— Что? — Я растерянно заморгала, в то время как он отступил и снова исчез в своем рабочем кабинете. — Так это там у тебя дела, в Аризоне?

— К сожалению.

«Э… тпру!» Понимая, что могу остаться без кофе, я отложила возражения на потом и по его просторным, довоенной постройки апартаментам с высокими арочными окнами, постукивая каблучками по поблескивающему паркетному полу там, где стук не приглушали расстеленные абиссинские ковры, отправилась на кухню.

Отделанное панелями из темного дерева и неброскими тканями, это изысканное жилище потрясало сдержанным великолепием и вкусом. И пусть все здесь дышало роскошью, ему удавалось оставаться теплым, радушным и уютным местом, где можно было расслабиться и почувствовать себя свободно.

Добравшись до кухни, я, не теряя времени, заправила и включила кофеварку на одну чашку. Но тут появился Гидеон с наброшенным на одну руку пиджаком и сотовым телефоном в другой. Я поставила кофе и для него и подошла к холодильнику за смесью молока и сливок.

— Может, оно и к лучшему, что у тебя дела, — сказала я, повернувшись к нему, чтобы напомнить о ситуации, сложившейся в моей квартире. — Признаться, в эти выходные я планировала пободаться с Кэри.

Гидеон засунул телефон во внутренний карман пиджака, повесил пиджак на высокую спинку барного стула и заявил:

— Ева, ты летишь со мной.

Резко выдохнув, я разбавила свой кофе сливками.

— Зачем? Лежать поблизости голышом и ждать, когда ты закончишь работу и оттрахаешь меня?

Удерживая мой взгляд, он взял кружку, с нарочито неспешным спокойствием отпил дымящегося кофе и спросил:

— Собираешься спорить?

— А ты собираешься создавать трудности? Мы с тобой это уже обсуждали. Ты прекрасно знаешь, что я не могу покинуть Кэри после того, что случилось прошлой ночью.

Вернувшись домой, я наткнулась в гостиной на клубок обнаженных тел. Все происходившее там можно описать одним емким словом «групповуха».

Возвращая упаковку в холодильник, я почувствовала, как одна лишь сила его воли неудержимо притягивает меня к нему. Так было с самого начала. Когда Гидеон хотел, он мог без единого слова заставить меня физически ощутить его требования. И противиться им было очень сложно, поскольку какая-то часть меня просто умирала от желания дать ему все, чего бы он ни захотел.

— Ты собираешься позаботиться о своих делах, а я собираюсь позаботиться о своем лучшем друге. А потом ты вернешься, и мы позаботимся друг о друге.

— Ева, я вернусь только в воскресенье поздно вечером.

— Ох!.. — Я осеклась, но при мысли о столь долгой разлуке у меня скрутило живот.

Большинство пар вовсе не стремятся провести вместе каждую свободную минуту, но мы с Гидеоном явно не принадлежали к этому большинству. И у него, и у меня были свои заскоки, свои заморочки, к тому же наше взаимное влечение было чем-то вроде наркотической зависимости, и для поддержания отношений в норме мы нуждались в постоянном контакте. Я терпеть не могла разлучаться с ним, а если оставалась в одиночестве, то не проходило и пары часов, как я начинала думать о нем.

— Ты только представь, что это значит, — тихо произнес он, и по взгляду его было понятно, что он видит меня насквозь. — В кого мы с тобой превратимся к воскресному вечеру.

Я подула на свою кружку и быстро глотнула кофе. Да уж, мысль о том, чтобы провести все выходные без него, выбивала меня из колеи. Хуже того, мне ненавистна была сама мысль, что он весь этот уик-энд проведет без меня. Ведь ему всегда и повсюду будут сопутствовать неисчислимые возможности и богатейший выбор. Уж кого-кого, а женщин без таких проблем и заморочек, как у меня, повсюду хоть пруд пруди. Однако сказала я совсем другое:

— Гидеон, мы ведь с тобой оба знаем, что это не совсем нормально.

— Кто это говорит? Никто, кроме нас самих, не знает, каково это — быть нами.

Ну ладно. У меня найдется что на это ответить.

— Нам на работу пора, — заявила я, прекрасно сознавая, что из-за этой нерешенной проблемы мы оба будем не в себе весь день. В конечном счете, надо полагать, разберемся и все утрясем, но до той поры придется изрядно помучиться.

Гидеон, прислонившись к барной стойке и скрестив ноги, упрямо гнул свое:

— Что нам на самом деле нужно, так это чтобы ты отправилась со мной.

— Гидеон. — Моя нога начала непроизвольно постукивать по плитке пола. — Ну не могу я вот так просто взять и отказаться ради тебя от всей своей жизни. А если сделаю это, то превращусь в «конфетку» и быстро тебе надоем. Черт побери, да я себе надоем еще быстрее. Да и не убьет же нас, на самом-то деле, если мы разлучимся на некоторое время, чтобы подправить кое-что в других сторонах нашей жизни. Пусть даже сама мысль о разлуке нам ненавистна.

Его взгляд удержал мой.

— Ты слишком озабочена тем, чтобы не стать «конфеткой».

— Уж кто бы говорил: не сам ли ты «слишком озабочен».

Гидеон выпрямился, стряхивая свою задумчивую чувственность, и в сей же миг покорил меня своей настойчивой энергией. Такой деятельный — как я.

— Ева, в последнее время ты привлекла внимание прессы. То, что ты в Нью-Йорке, ни для кого не секрет. Я просто не могу уехать, оставив тебя здесь. Если считаешь нужным, можешь взять Кэри с собой: будешь бодаться с ним, пока я не переделаю все свои дела и не освобожусь, чтобы тебя трахать.

— Ха!

Даже признав и оценив его попытку уменьшить напряжение с помощью юмора, я поняла, что реальным препятствием, не позволяющим ему расставаться со мной надолго, является Натан. Похоже, Гидеон опасался, что бывший сводный брат, живой кошмар из моего прошлого, вполне способен проявиться вновь, уже в настоящем. И я со страхом вынуждена была согласиться с тем, что нельзя счесть его опасения вовсе уж лишенными оснований. Щит анонимности, надежно оберегавший меня годами, разлетелся вдребезги, как только наши отношения с Гидеоном оказались в центре общественного внимания.

Господи… у нас совершенно не было времени вникать еще и в это, но я знала, что в таком вопросе Гидеон от своего не отступится. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые требуют безраздельного обладания, суровы и безжалостны по отношению к возможным соперникам: он никогда не допустит, чтобы мне был причинен какой-либо вред.

Я была его прибежищем, в силу чего являлась для него уникальной и бесценной.

— Нам пора, ангел мой, — произнес Гидеон, бросив взгляд на часы, надел пиджак и жестом предложил мне пройти в роскошную гостиную.

Здесь я взяла сумочку и сумку с уличными туфлями и другими вещами. Затем мы на персональном лифте спустились на первый этаж и скользнули на заднее сиденье «бентли».

— Привет, Энгус, — поздоровалась я с водителем, который в ответ поднес пальцы к своей старомодной шоферской фуражке.

— Доброе утро, мисс Трэмелл, — с улыбкой ответил этот уже немолодой, с заметным проблеском седины в волосах джентльмен.

Он был симпатичен мне по множеству причин, и не в последнюю очередь потому, что возил Гидеона, когда тот был еще школьником, и всегда искренне о нем заботился.

Бросив быстрый взгляд на «Ролекс», подаренный мне мамой и отчимом, я убедилась, что успеваю на работу вовремя… если только мы не застрянем в пробке. Но стоило мне об этом подумать, как Энгус умело влился в непрерывный автомобильный поток. После напряженной тишины апартаментов Гидеона оживленный уличный шум Манхэттена придал мне бодрости, подействовав не хуже, чем хорошая порция кофеина. Звуки клаксонов и стук колес, подскакивавших на крышках люков, наполняли меня дополнительной энергией. По обе стороны запруженной машинами улицы стремительно текли пешеходные ручьи, а устремленные к небу здания отбрасывали на нас тень, несмотря на уже взошедшее солнце.

Господи, я чувствовала, что влюблена в Нью-Йорк не на шутку. И с каждым днем, все больше вбирая, впитывая его в себя, прикипала к нему душой еще сильнее.

Устроившись на кожаном сиденье, я потянулась к Гидеону и, сжав его руку, спросила:

— Тебе будет спокойнее, если мы с Кэри на выходные тоже свалим куда-нибудь из города? Скажем, смотаемся в Вегас?

Глаза Гидеона сузились.

— А я что, представляю собой угрозу для Кэри? Ты поэтому слышать не хочешь об Аризоне?

— Что? Нет. Я так не думаю. — Поерзав на сиденье, я взглянула ему в глаза. — Но порой, чтобы заставить его разоткровенничаться, требуются посиделки на всю ночь.

— Ты так не думаешь, — пробормотал он, повторяя мою фразу и, похоже, игнорируя все остальное.

— Представь себе ситуацию: Кэри уже готов поговорить по душам, но тут вспоминает, что ты рядом и мне не до него. — Мы подскочили на выбоине, и я схватила кружку двумя руками. — Послушай, ну избавься ты наконец от этой дурацкой ревности в отношении Кэри. Пойми, Гидеон, когда я говорю, что он мне как брат, это не прикол такой. Тебе не надо его любить, просто надо усвоить, что он представляет собой неотъемлемую часть моей жизни.

— А ты говорила ему то же самое насчет меня?

— В этом нет необходимости. Он и так все понимает. Я просто стараюсь достичь компромисса…

— Компромиссы не по моей части.

У меня поднялись брови.

— В бизнесе, не сомневаюсь, так оно и есть. Но это взаимоотношения, Гидеон. Предполагается, что обе стороны должны давать и…

Рык Гидеона не позволил мне закончить фразу.

— Мой самолет, мой отель — и куда бы вы оттуда ни сунулись, вас будет сопровождать охрана.

Его внезапная неохотная капитуляция поразила меня настолько, что на какое-то время я лишилась дара речи. Достаточно долгое для того, чтобы его брови вопросительно изогнулись над пронизывающими голубыми глазами.

— А тебе не кажется, что это уже некоторый перебор? — проворчала я. — Со мной ведь будет Кэри.

— Ты уж не обессудь, но после прошлой ночи я не могу доверить ему твою безопасность. — С этими словами он отпил кофе, всем своим видом давая понять, что для него обсуждение закончено. Он познакомил меня с приемлемым для него вариантом решения.

Я бы, наверное, возмутилась подобным произволом, если бы не понимала, что за всем этим стоит искренняя забота обо мне. В шкафах моего прошлого таились кошмарные скелеты, а поскольку, начав встречаться с Гидеоном, я невольно попала под прицел средств массовой информации, никто не мог исключить появления Натана Баркера прямо у моих дверей. Ну и кроме того, стремление контролировать все, имеющее к нему какое-либо отношение, было неотъемлемой частью натуры Гидеона. И если я собиралась иметь с ним дело, то мне следовало принимать его таким, каков он есть.

— Ладно, — согласилась я. — Ты там каким отелем владеешь?

— У меня их несколько. Сможешь выбрать по вкусу. — Он повернулся и выглянул в окно. — Скотт отправит тебе список электронной почтой. Когда решишь, сообщи ему, и он все организует. Мы вылетим вместе, вместе и вернемся.

Я откинулась на сиденье и, пригубив кофе, заметила, как лежавшая на колене его рука сжалась в кулак. Судя по отражению в стекле, лицо Гидеона было бесстрастным, но я физически ощущала его настроение.

— Спасибо, — проворковала я.

— Не за что. Меня, Ева, это вовсе не радует. То, что отмочил твой приятель, уже само по себе хреново, но из-за этого мне еще и выходные придется провести без тебя.

Расстроенная тем, что мне приходится его огорчать, я забрала у него кружку, сунула, как и свою, в держатель на спинке сиденья, а сама забралась к нему на колени и обхватила руками за плечи.

— Поверь, Гидеон, я ценю твое решение. Это много для меня значит.

Его пронизывающие голубые глаза поймали и удержали мой взгляд.

— Как только я увидел тебя, сразу понял, что ты сведешь меня с ума.

Припомнив, какова была наша первая встреча, я улыбнулась:

— Это что, когда я шлепнулась задницей на пол в холле Кроссфайра?

— Раньше. Снаружи.

Я нахмурилась и уточнила:

— Снаружи? Это где?

— На тротуаре.

Гидеон обхватил мои бедра и стиснул их в той властной хозяйской манере, что всегда пробуждала во мне болезненную тягу к нему.

— Я направлялся на встречу. Буквально минута — и мы бы разминулись. Я уже садился в машину, когда ты вдруг вышла из-за угла.

В тот день меня так потрясло великолепное здание, что я не видела ничего вокруг. Но вот когда я уже выходила из него, мое внимание привлек припаркованный у тротуара внедорожник «бентли».

— Ты меня сразила с первого взгляда, — проворчал Гидеон. — Я просто глаз оторвать не мог. Хотел тебя трахнуть, причем немедленно. Хотел так сильно, что можно было спятить. Готов был взять тебя силой.

Ну как могло случиться, что тогда, в нашу первую встречу, я ничего такого не заметила? Я искренне считала, что наше столкновение в фойе было чистой случайностью. Но он собирался уехать… то есть получается, намеренно вернулся обратно. Ради меня.

— Ты остановилась прямо возле «бентли», — продолжил он, — и запрокинула голову. Ты смотрела на здание, а мне представилось, что ты стоишь на коленях и точно так же смотришь на меня. — Гидеон издал низкий рык, заставивший меня изогнуться у него на коленях.

— «Так же» — это как? — шепотом спросила я, загипнотизированная пламенем в его глазах.

— С возбуждением. Отчасти восхищенная… отчасти устрашенная. — Он сильнее прижал меня к себе. — Я просто не мог не последовать за тобой внутрь. И надо же, войдя, увидел почти то, что хотел. Ты на полу, чуть ли не на коленях, смотришь на меня снизу вверх. Я за одно мгновение успел навоображать себе с полдюжины вариантов того, что бы с тобой проделал, окажись ты еще и голой.

Я сглотнула, памятуя о том, что моя реакция на него была схожей.

— Когда я увидела тебя впервые, на меня накатили мысли о сексе. Безумном, яростном сексе.

— Я это видел. — Его руки скользнули вверх по моей спине. — И я знаю, что ты тоже видела, что я… что у меня внутри. Видела меня насквозь.

Как раз это и сшибло меня на задницу — в буквальном смысле. Заглянув ему в глаза, я ощутила его скрытую силу, то, как обуздывает он свои порывы: ощутила мощь и вожделение, желание и самоконтроль. Где-то внутри я уже тогда знала, что он будет владеть мною. И мне было несказанно приятно узнать, что он, оказывается, испытывал похожие чувства.

Ладони Гидеона легли на мои лопатки, прижимая меня к нему.

— Никто и никогда не видел этого, Ева. Ты единственная.

У меня до боли перехватило горло. Гидеон был силен и суров, но со мной мог быть таким ласковым. Чуть ли не по-детски, что особенно трогало меня, поскольку эти порывы были чисты и неуправляемы. Ну что ж, если никто не удосужился заглянуть глубже, увидеть что-то помимо сногсшибательной внешности и обалденного банковского счета, значит они не заслуживают права по-настоящему его знать.

— Я тогда не врубалась. Ты был таким… таким крутым. Не думала, что вообще произведу на тебя хоть какое-то впечатление.

— Крутым?! — фыркнул он. — Оно и немудрено. Меня такой жар охватил; что недолго и вкрутую свариться. Я просто очумел с первого мгновения.

— Как это здорово. Спасибо.

— Ты заставила меня нуждаться в тебе, — прохрипел он. — Теперь одна мысль о том, что придется обходиться без тебя пару дней, для меня невыносима.

Взяв Гидеона за подбородок, я прижалась к его прекрасным губам нежным извиняющимся поцелуем и, не отрываясь от них, прошептала:

— Я тоже тебя люблю. И мне тоже тяжело с тобой разлучаться.

Его ответный поцелуй был жаждущим, алчным, хотя обнимал он меня мягко и бережно, словно сокровище.

Когда мы наконец разъединились, оба тяжело дышали.

— А ведь я даже не в твоем вкусе, — поддразнила я Гидеона, стараясь развеять его перед началом рабочего дня.

Его пристрастие к брюнеткам было широко известно и основательно задокументировано.

«Бентли» свернул, притормозил и остановился. Энгус, чтобы дать нам побыть наедине, вышел из машины, оставив двигатель и кондиционер работающими. Выглянув в окно, я увидела высившийся рядом Кроссфайр.

— Насчет моего вкуса, — начал Гидеон, откинувшись на спинку сиденья и глубоко вздохнув. — Коринн здорово удивилась, увидев тебя. Ты совершенно не похожа на то, что она ожидала увидеть.

При одном лишь упоминании бывшей нареченной Гидеона у меня напряглась челюсть. Даже зная, что с его стороны их отношения были скорее дружеской связью, подкреплявшейся одиночеством, а не настоящей любовью, я ничего не могла поделать. Меня тут же начали жестоко терзать когти ревности.

— Это потому что я блондинка?

— Потому… что ты не похожа не нее.

У меня перехватило дыхание. Я как-то не приняла во внимание, что Коринн установила для него своего рода стандарт. А ведь даже Магдалена Перес, которую связывала с Гидеоном дружба, хотя и мечтала о чем-то большем, говорила, что отрастила свои черные волосы такими длинными в подражание Коринн, но это показалось мне частностью. Боже мой… А ведь если все так и было, Коринн имела на Гидеона огромное влияние, чего я просто не могла вынести.

У меня участилось сердцебиение, желудок скрутило. Я испытывала к ней иррациональную ненависть: ненавидела за то, что ей принадлежала хоть какая-то частица Гидеона. Да что там говорить — моя ненависть распространялась на всех женщин, знавших, что такое его прикосновения… его желание… его восхитительное тело.

— Ева. — Гидеон привел меня в себя, посильнее сжав мои бедра. — Я не думаю, что она права.

Я посмотрела на его руки, и вид подаренного мною кольца на его пальце — символа моего обладания — несколько успокоил меня. Так же как и замеченное, когда я встретилась с ним глазами, смущение на его лице.

— Не думаешь?

— Я никогда, во всяком случае сознательно, не искал ее в других женщинах. Да и вообще не думаю, чтобы искал кого-то, пока не встретил тебя.

Я облегченно вздохнула. Быть может, он и вправду никогда сознательно не искал в других женщинах Коринн, но хотя бы и искал. Трудно было найти особу, менее похожую на Коринн и по внешности, и по темпераменту, чем я. Для него я была уникальной: женщина, отличавшаяся от всех прочих во всех отношениях.

Вот бы еще этих соображений хватило на то, чтобы убить мою ревность.

— Быть может, это было не предпочтение, а просто образец, — сказала я, разглаживая пальцем хмурую морщинку на его лбу. — Вечером надо будет спросить доктора Петерсена. После стольких лет терапии мне бы хотелось иметь больше ответов, но, к сожалению, их нет. И в наших отношениях много необъяснимого. Мне до сих пор непонятно, что ты во мне нашел такого, что тебя зацепило.

— Это то, что ты увидела во мне, ангел мой, — тихо ответил он, и черты его смягчились. — Разглядела, узнала, что во мне сокрыто, и по-прежнему желаешь меня так же, как я тебя. Каждую ночь я засыпаю со страхом, что, проснувшись, не увижу тебя рядом. Что напугал тебя… своими ночными кошмарами…

— Нет, Гидеон!

Господи, он каждый день разбивал мне сердце. Вдребезги.

— Да, в отличие от тебя я не говорил тебе о своих чувствах. Но я принадлежу тебе. И ты это знаешь.

— Да, Гидеон. Я знаю, что ты любишь меня.

Безумно. Яростно. Всепоглощающе.

Точно так же, как и я его.

— Ты поймала меня, Ева. — Гидеон откинул голову и наклонил меня к себе, чтобы одарить сладчайшими, нежнейшими поцелуями. — Я мог бы убить ради тебя, — прошептал он, — мог бы ради тебя отказаться от всего, чем владею… но только не от тебя. Два дня — это мой предел. Большего у меня не проси: я не смогу на это пойти.

Эти слова я не могла принять с легкостью. Богатство защищало его, давало ему силу и власть, похищенные у него в какой-то момент жизни. Ему явно довелось пережить жестокость и насилие, так же как и мне. И его признание в готовности поступиться ради меня своим внутренним покоем значило гораздо больше, чем просто слова «я тебя люблю».

— Мне правда нужны эти два дня, но я тебя за них отблагодарю.

Суровость в его взгляде вдруг сменилась сексуальным жаром.

— Вот как? Планируешь успокоить меня сексом, ангел?

— Да, — бесстыдно призналась я. — Много-много секса — это то, что нужно. В конце концов, мне кажется, с тобой эта тактика прекрасно срабатывает.

Губы его скривились, но взгляд оставался таким, что у меня просто дух захватывало. Взгляд, недвусмысленно напомнивший, если об этом вообще можно было забыть, что Гидеон — это мужчина, которого невозможно укротить или приручить.

— Ах, Ева, — проурчал он, потягиваясь на сиденье с хищной грацией леопарда, надежно спрятавшего добычу в своем логове.

Меня пробрала сладкая дрожь. Когда дело касалось Гидеона, я более чем желала оказаться добычей.

ГЛАВА 2

За миг до того, как я вышла из лифта на двадцатом этаже, где располагалось рекламное агентство «Уотерс, Филд и Лимэн», место моей работы, Гидеон, склонившись ко мне, шепнул на ухо:

— И смотри — чтобы весь день думала только обо мне.

Незаметно сжав ему руку в переполненном лифте, я шепнула в ответ:

— Всегда и везде.