Кровь и железо Аберкромби Джо
— Мастер Байяз, — пробормотал он, и в голосе его звучало глубочайшее почтение.
Ну конечно! Вот почему Джезалю почудилось, что он знает старика: тот имел определенное сходство со статуей Байяза из аллеи Королей. Той самой статуей, мимо которой Джезаль столько раз пробегал. Может быть, гость оказался немного полнее, но выражение его лица — суровое, мудрое, спокойное и властное — было тем же самым. Джезаль нахмурился. Значит, старика называют Байязом? Капитану это не понравилось. Ему не понравился и вид тощего юнца с посохом. А еще меньше — третий чужеземец.
Вест часто говорил Джезалю, что северяне, которых можно встретить в Адуе (как правило, грязные оборванцы, шныряющие возле доков или валяющиеся пьяными в канавах), ни в коей мере не являются образцом своего народа. Северяне с далекого Севера, где они живут на свободе, сражаются, враждуют, пируют и делают все прочее, им присущее, принадлежат к совершенно иному типу. Джезаль представлял их высокими, свирепыми и красивыми людьми, имеющими в своем облике нечто романтическое. Сильные, но изящные. Дикие, но благородные. Жестокие, но искусные. Люди, чьи глаза всегда устремлены вдаль.
Этот третий выглядел совсем по-другому.
Никогда в жизни Джезаль не встречал человека столь зверского вида. Даже Фенрис Наводящий Ужас по сравнению с ним казался относительно цивилизованным. Лицо северянина, словно исхлестанную кнутом спину, крест-накрест покрывали рваные шрамы; сломанный нос смотрел немного в сторону; одно ухо было искалечено; один глаз, под которым проходил полумесяц шрама, располагался чуть выше второго. Словом, физиономия великана была помятой, изломанной, кособокой, как у профессионального кулачного бойца, выдержавшего слишком много схваток. Выражение лица тоже рождало подозрения, что северянин повредил голову в бою. Он глазел на сторожевую башню, разинув рот и наморщив лоб, и озирался вокруг с каким-то звериным любопытством.
Он был одет в длинный меховой плащ и кожаную тунику, вышитую золотом. Эта вершина варварского великолепия лишь придавала ему еще больше дикости. Бросался в глаза длинный тяжелый меч у него на поясе. Запрокинув голову и глядя на высокие стены башни, великан поскреб сквозь щетину большой розовый шрам на щеке, и Джезаль заметил, что у северянина не хватает одного пальца — лишнее доказательство того, что жизнь его переполнена насилием.
Позволить такому здоровенному дикарю пройти в Агрионт, когда идет война с Севером? Это немыслимо! Однако Морроу уже пробрался вперед.
— Лорд-камергер ожидает вас, господа. — Он разливался соловьем, кланяясь и подбираясь поближе к старику. — Если вам будет угодно пройти со мной…
— Минутку! — Джезаль схватил заместителя за локоть и оттащил в сторону. — И он тоже? — недоверчиво спросил он, кивая на дикаря в плаще. — Мы же с ними воюем!
— Лорд Хофф высказался в высшей степени определенно! — Морроу вырвал руку, сверкнув на капитана очками. — Можете задержать его, если хотите, но вам придется объяснить это лорд-камергеру!
Джезаль занервничал. Подобная идея совсем не привлекала его. Он посмотрел на старика, но не смог долго выдержать его взгляд. Гостя окружала атмосфера тайны, словно он знал нечто такое, о чем никто другой даже не догадывался. И именно это внушало тревогу.
— Вы… должны… оставить… оружие… здесь! — проговорил Джезаль, стараясь произносить слова как можно медленнее и отчетливее.
— С радостью.
Северянин вытащил из-за пояса меч и протянул ему. Оружие тяжелым грузом легло в руку Джезаля: огромное, примитивное, жестокое. Северянин прибавил к мечу длинный нож, затем опустился на колено и вытащил второй из сапога. Потом достал третий нож из-за поясницы и четвертый — с тонким лезвием — из рукава. Он свалил их грудой в протянутые руки Джезаля и широко улыбнулся. Это была отвратительная улыбка: рваные шрамы сморщились и кожа пошла складками, отчего лицо сделалось еще более асимметричным, чем прежде.
— Ножей никогда не бывает слишком много, — проворчал он низким, скрежещущим голосом.
Никто не засмеялся, но ему, по-видимому, было все равно.
— Ну что, идем? — спросил старик.
— Без промедления, — отвечал Морроу и повернулся, чтобы двинуться в обратный путь.
— Я пойду с вами, — заявил Джезаль и сгрузил оружие на руки Каспы.
— Вряд ли это необходимо, капитан, — протянул Морроу.
— Я настаиваю!
Когда они явятся к лорд-камергеру, северянин может убивать кого вздумается, это Джезаля уже не касается. Но пока гости не добрались туда, он отвечает за любую дикарскую выходку. Будь он проклят, если позволит такому случиться.
Стражники расступились, и странная процессия прошла в ворота. Первым шагал Морроу, шепча через плечо подобострастную чушь старику в великолепном одеянии. Бледный юноша шел вторым, за ним следовал Сульфур. Девятипалый северянин тяжело топал позади.
Джезаль двинулся следом. Он заткнул большой палец за пояс поближе к эфесу шпаги, чтобы быстро вытащить ее при необходимости, и неотрывно наблюдал за северянином. Однако вскоре он должен был признать, что великан не замышляет убийство. На изрубленном лице отражались лишь любопытство, изумление и даже некоторое смущение; северянин то и дело замедлял шаг, задирал голову, разглядывая здания, тряс головой, скреб щетину и бормотал что-то себе под нос. Время от времени он пугал прохожих своей улыбкой, но в остальном не казался опасным. Джезаль понемногу успокоился — пока они не дошли до площади Маршалов.
Там северянин внезапно остановился. Джезаль схватился за шпагу, но глаза дикаря были устремлены вперед. Не отрываясь, он глядел на фонтан. Потом медленно двинулся вперед, осторожно поднес к нему толстый палец и ткнул им в сверкающую струю. Вода брызнула в лицо северянина, и он отскочил прочь, едва не сбив Джезаля с ног.
— Родник? — прошептал он. — Но как?..
Господи помилуй! Этот человек — сущее дитя. Дитя шести с половиной футов ростом, с лицом изрубленным, словно колода мясника.
— Там трубы! — Джезаль топнул ногой по булыжной мостовой. — Трубы… под… землей!
— Трубы, — тихо отозвался дикарь, не отрывая глаз от пенящейся воды.
Остальные шагали вперед и уже приблизились к величественному зданию, где Хофф разместил свою канцелярию. Джезаль потихоньку отошел от фонтана, надеясь, что безмозглый дикарь последует за ним. К его облегчению, тот так и поступил, покачивая головой и без конца бормоча себе под нос:
— Трубы…
Они вошли в прохладный сумрак приемной лорд-камергера. На скамьях вдоль стен сидели люди, причем некоторые, судя по их виду, ждали здесь довольно долго. Все подняли головы, когда Морроу провел странную компанию мимо просителей, прямиком к кабинету Хоффа. Очкастый заместитель отворил перед ними тяжелую двустворчатую дверь и встал рядом, ожидая, пока пройдут один за другим: сначала лысый старик, затем его прихвостень с посохом, за ним безумный Сульфур и, наконец, девятипалый дикарь-северянин. Джезаль собрался войти следом, но Морроу встал на пороге, преградив путь.
— Премного благодарен вам за помощь, капитан, — сказал он, холодно улыбаясь. — Теперь вы можете возвратиться к воротам.
Джезаль глянул через его плечо в кабинет и увидел мрачного лорд-камергера, сидевшего за длинным столом. Рядом расположился архилектор Сульт, смотревший угрюмо и подозрительно. Верховный судья Маровия тоже был там, и на его морщинистом лице сияла улыбка. Три члена закрытого совета!
Но тут Морроу закрыл перед Джезалем дверь.
Что дальше
— Я вижу, у вас новый секретарь, — заметил Глокта как бы между прочим.
Архилектор улыбнулся:
— О да. Старый оказался не совсем в моем вкусе. Он, знаете ли, имел слишком длинный язык.
Глокта застыл, не донеся бокал с вином до рта.
— Он передавал наши секреты торговцам шелком, — небрежно продолжал Сульт, словно это было общеизвестно. — Я понял это довольно давно. Но вы можете не волноваться: он не сообщил им ничего такого, что я хотел бы утаить.
«Значит… Ты знал предателя! Ты знал его с самого начала!»
Глокта принялся перебирать в уме события последних нескольких недель, разбирать их на части и складывать вместе в свете этого нового знания. Он поворачивал их так и сяк до тех пор, пока они не совпадали, при этом старался скрыть удивление.
«Ты оставил запись признания Реуса там, где твой секретарь не мог не увидеть ее. Ты не сомневался, что торговцы шелком узнают имена из списка, и догадывался, что они сделают после. Ты понимал, что этим они сыграют тебе на руку: дадут прямо в руки заступ, которым ты сумеешь их закопать. И все это время ты подогревал мои подозрения насчет Калина, хотя прекрасно знал, через кого происходила утечка. Дело разворачивалось в точности по твоему плану».
Архилектор глядел на него с понимающей улыбкой.
«Могу поклясться, ты и сейчас прекрасно знаешь, о чем я думаю. Я был пешкой в твоей игре, как и этот червяк-секретарь. — Глокта подавил смешок. — Мое счастье, что я был пешкой на выигрышной стороне. Я ни минуты не подозревал, что здесь что-то не так».
— Он продал нас за оскорбительно низкую цену, — продолжал Сульт, неприязненно скривив губы. — Осмелюсь предположить, что Каулт мог дать в десять раз больше, если бы у него хватило ума попросить. У молодого поколения совершенно нет честолюбия. Они почитают себя значительно умнее, чем есть на самом деле.
Он внимательно рассматривал Глокту своими холодными голубыми глазами.
«Я ведь тоже принадлежу к молодому поколению, более или менее. Мое унижение заслуженно».
— Ваш секретарь понес наказание?
Архилектор аккуратно поставил бокал на стол, не произведя почти никакого шума, когда ножка соприкоснулась с деревянной поверхностью.
— О да. Самое суровое. И больше нам не стоит тратить время на разговоры о нем.
«Ручаюсь, что так. Тело, найденное плавающим возле доков…»
— Должен признаться, я был немало удивлен, когда вы указали на наставника Калина как на источник утечки сведений. Этот человек принадлежит к старой гвардии. Конечно, ему случалось пару раз проявлять снисходительность — отводить глаза, когда дело касалось пустяковых вопросов. Но предать инквизицию? Продавать наши секреты торговцам шелком? — Сульт фыркнул. — Никогда в жизни! Вы же в ваших суждениях позволили себе исходить из личной неприязни к этому человеку.
— Мне казалось, что Калин — единственно возможный вариант, — пробормотал Глокта и тут же пожалел об этом: «Глупо, глупо! Ошибка сделана, и ее не исправить. Лучше держать рот на замке».
— Казалось? — Архилектор пощелкал языком с видом глубочайшего неодобрения. — Нет-нет, инквизитор. Того, что кажется, для нас недостаточно. В будущем мы будем строго придерживаться фактов, если вы позволите. Но не стоит слишком расстраиваться из-за этого — я позволил вам положиться на инстинкт, и вышло так, что ваш просчет лишь укрепил нашу позицию. Калин удален со своего поста… — «Тело, найденное плавающим…» — В настоящий момент наставник Гойл уже покинул Инглию и движется сюда, чтобы вступить в должность наставника Адуи.
«Гойл? Гойл едет сюда? Этот подонок — новый наставник Адуи?» Глокта не смог сдержать презрительной гримасы.
— Вы с ним не самые лучшие друзья, не так ли, Глокта?
— Он тюремщик, но никак не следователь. Его не интересует, виновен человек или невиновен. Его не интересует истина. Он пытает людей просто ради удовольствия.
— Бросьте, Глокта. Не хотите ли вы сказать, что не испытываете возбуждения, когда узники открывают свои секреты? Когда они называют имена? Когда они подписывают признания?
— Это не доставляет мне удовольствия. — «Мне ничто не доставляет удовольствия».
— Однако вы прекрасно справляетесь со своим делом. Так или иначе, Гойл вызван сюда, и, что бы вы о нем ни думали, он один из нас. Он весьма опытен и достоин доверия, предан интересам короны и государства. Знаете, когда-то он был моим учеником.
— Вот как?
— Да. Он занимал ту же должность, какую сейчас занимаете вы… Значит, она все-таки сулит вам определенную перспективу! — Архилектор засмеялся собственной шутке, Глокта тоже принужденно улыбнулся. — В любом случае, все сложилось наилучшим образом, и вас можно поздравить: вы успешно сыграли роль в этом деле. Вы хорошо поработали.
«Достаточно хорошо, чтобы до сих пор остаться в живых».
Сульт поднял бокал, и они выпили без всякой радости, настороженно глядя друг на друга поверх кубков.
Глокта откашлялся:
— Магистр Каулт перед своей прискорбной кончиной упомянул кое-какие интересные вещи.
— А именно?
— У торговцев шелком имелся партнер. Возможно, старший партнер. Банк.
— Хм. Переверни купца, и наверняка найдешь банкира. И что с того?
— Я подозреваю, что банкиры знали обо всем — о контрабанде, о мошенничествах, об убийствах. Я подозреваю, что именно они вдохновляли дело. Может быть, даже отдавали распоряжения в расчете получить больший доход со своих ссуд. Могу ли я начать расследование, ваше преосвященство?
— Что за банк?
— Валинт и Балк.
Архилектор погрузился в размышления, разглядывая Глокту жесткими голубыми глазами.
«Может быть, он уже знает про банкиров? Может быть, знает гораздо больше, чем я? Как там сказал Каулт: ты хочешь найти предателей, Глокта, так ищи их в Допросном доме…»
— Нет, — отрывисто сказал Сульт. — У этого банка слишком большие связи. Им очень многие обязаны, а без Каулта будет затруднительно что-либо доказать. От торговцев шелком мы получили все, что нужно, и у меня есть для вас более насущная задача.
Глокта поднял голову: «Новая задача?»
— Я рассчитывал допросить тех, кого мы арестовали в здании гильдии, ваше преосвященство. Может оказаться, что…
Архилектор отмахнулся от Глокты затянутой в перчатку рукой.
— Нет. Так дело затянется на месяцы. Я поручу Гойлу разбираться с ними. — Он нахмурился. — Или, может быть, вы возражаете?
«То есть я вспахал поле, посеял семена, поливал всходы, а Гойл будет собирать урожай? Справедливо, ничего не скажешь».
Глокта смиренно склонил голову:
— Разумеется, нет, ваше преосвященство.
— Это хорошо. Вы, возможно, осведомлены о необычных визитерах, прибывших к нам вчера?
«Визитеры?»
Всю последнюю неделю Глокту ужасно мучила спина. Накануне он кое-как выбрался из постели, чтобы посмотреть на выступление этого кретина Луфара, и больше не выходил из своей крошечной комнатушки. Он был в буквальном смысле не способен передвигаться.
— Я ничего не заметил, — откровенно признался он.
— Нас посетил Байяз, первый из магов.
Глокта снова изобразил натянутую улыбку, но архилектор не смеялся.
— Вы, разумеется, шутите? — спросил инквизитор.
— Если бы!
— Шарлатан, ваше преосвященство?
— А что же еще? Но шарлатан выдающийся. Здравомыслящий, рассудительный, умный. Его обман разработан до мельчайших подробностей.
— Вы говорили с ним?
— Говорил. Он весьма убедителен. Ему известны многие вещи — то, о чем он не может знать. От такого нельзя просто отмахнуться. Кем бы он ни был, он имеет хорошее финансирование и источники информации. — Архилектор сдвинул брови. — При нем какой-то звероподобный перебежчик-северянин.
Глокта нахмурился.
— Северянин? Это совсем не похоже на них. Северяне всегда были очень прямолинейными людьми.
— Ты читаешь мои мысли.
— Тогда, возможно, императорский шпион? Гурки?
— Возможно. Кантийцы тоже любят хорошую интригу, но они стремятся оставаться в тени. Не думаю, чтобы наши ряженые гости имели к ним отношение. Подозреваю, ответ лежит где-то ближе к дому.
— Дворяне, ваше преосвященство? Брок? Ишер? Хайген?
— Возможно, — задумчиво повторил Сульт, — возможно. Они достаточно раздражены для этого. Или же наш старый друг верховный судья. Мне показалось, он как-то чересчур обрадовался происходящему. Сразу видно, он что-то замышляет.
«Дворяне, верховный судья, северяне, гурки. Это может быть кто угодно из них или кто угодно другой. Но зачем?»
— Я не понимаю, архилектор. Если они шпионы, зачем такие хлопоты? Наверняка есть более простые способы пробраться в Агрионт.
— В том-то и дело. — На лице Сульта появилась самая мрачная гримаса, какую только видел Глокта. — В закрытом совете пустует одно кресло. Оно пустовало всегда. Бессмысленная традиция, дань этикету: кресло оставлено для мифической фигуры, мертвой на протяжении уже нескольких сотен лет. Никто никогда не предполагал, что появится человек, который заявит на это кресло свои права.
— И он это сделал?
— Именно! Он потребовал этого! — Архилектор поднялся на ноги и зашагал вокруг стола. — По-моему, это немыслимо! Какой-то шпион, невесть откуда взявшийся мошенник будет причастен к самым секретным делам нашего правительства! Он раздобыл какие-то древние документы, и теперь мы должны опровергнуть его. Вы можете в такое поверить?
Глокта не мог.
«Но вряд ли стоит говорить об этом».
— Я попросил дать мне время для расследования, — продолжал Сульт, — однако заседание закрытого совета нельзя откладывать до бесконечности. У нас есть лишь пара недель, чтобы разоблачить самозваного мага и доказать, что он мошенник. А пока он со своими компаньонами расположился как дома в превосходных покоях Цепной башни, и мы никак не можем запретить им бродить по Агрионту и творить любые бесчинства, какие вздумается!
«Ну, сделать кое-что все же можно…»
— Цепная башня очень высокая. Если кто-нибудь случайно упадет…
— Нет. Еще не время. Мы уже и так превысили свои полномочия. Надо действовать осторожно.
— Но мы могли бы арестовать и допросить их. Я бы быстро выяснил, на кого они работают…
— Действовать осторожно, я сказал! Я хочу, чтобы вы пригляделись к этому магу и его компаньонам. Выясните, кто они, откуда взялись, что им нужно. А прежде всего выясните, кто за ними стоит и почему. Мы должны разоблачить самозваного Байяза, прежде чем он причинит какой-либо вред. Потом можете использовать любые средства по вашему усмотрению.
Сульт повернулся и отошел к окну. Глокта, преодолевая боль, поднялся с кресла.
— С чего мне начать? — спросил он.
— Установите за ними слежку! Наблюдайте! Проследите, с кем они разговаривают, чего добиваются. Вы же инквизитор, Глокта! — нетерпеливо вскричал Сульт, даже не обернувшись. — Задавайте вопросы!
Лучше, чем смерть
— Мы ищем женщину, — сказал офицер, с подозрением поглядывая на них. — Сбежавшую рабыню, убийцу. Она очень опасна.
— Женщину, господин? — переспросил Юлвей, в замешательстве сморщив лоб. — Опасную, господин?
— Да, женщину! — Офицер нетерпеливо махнул рукой. — Высокая, на лице шрам, волосы коротко острижены. Она хорошо вооружена. Скорее всего, имеет при себе лук.
Ферро стояла прямо перед ним — высокая, со шрамом, с коротко остриженными волосами, с луком через плечо — и глядела себе под ноги на пыльную землю.
— Ее разыскивают очень, очень большие люди! Она виновна в многочисленных кражах и убийствах.
Юлвей смиренно улыбнулся и широко развел руками.
— Мы не видели никого похожего на нее, господин. Мы с сыном не вооружены, вы сами видите.
Ферро тревожно глянула вниз, на кривой клинок меча, заткнутый за ее пояс: он сверкал на ярком солнце. Однако офицер ничего не замечал. Он прихлопнул муху, пока Юлвей продолжал болтать:
— Ни я, ни он и знать бы не знали, что делать с такой штукой, как лук, уверяю вас. Мы верим, что бог защитит нас, господин, а также несравненные солдаты нашего императора!
Офицер фыркнул:
— Очень мудро с вашей стороны, старик. Зачем вы пришли сюда?
— Я купец. Направляюсь в Дагоску, чтобы закупить пряности. — Он склонился в почтительном поклоне. — С вашего благосклоннейшего разрешения.
— А, ты торгуешь с розовыми? Черт бы драл этот Союз! — Офицер сплюнул в пыль. — Ну что ж, человек должен добывать себе пропитание, даже таким постыдным способом. Торгуй, пока можешь. Розовых скоро не станет, их утопят в море! — Он выпятил грудь, наливаясь гордостью. — Наш император Уфман-уль-Дошт поклялся, что будет так! Что ты об этом думаешь, старик?
— О, это будет великий день, великий день! — отозвался Юлвей, снова низко кланяясь. — Да приблизит его бог, господин!
Офицер смерил Ферро взглядом сверху донизу.
— Твой сын выглядит крепким парнем. Пожалуй, из него вышел бы хороший солдат. — Он сделал шаг вперед и схватил девушку за обнаженное предплечье. — Рука у него сильная. Такая рука сможет натянуть лук, сказал бы я, если мальчишку обучить. Ну-ка, что скажешь, малец? Вот работа для мужчины — сражаться во имя бога и нашего императора! Это получше, чем копаться в земле в поисках пропитания!
Ферро напряглась, как только к ней прикоснулись пальцы офицера. Другая ее рука незаметно подвинулась к кинжалу.
— Увы, — быстро проговорил Юлвей, — к сожалению, мой сын от рождения… простоват. Он почти не разговаривает.
— А-а, вот как. Что ж, жаль! Возможно, придет время, когда нам понадобится каждый. Может быть, эти розовые и дикари, но драться они умеют. — Офицер повернулся, и Ферро мрачно взглянула ему в спину. — Хорошо, можете проходить!
Он махнул рукой. Солдаты, развалившиеся в тени пальм по обе стороны дороги, проводили их взглядами, но без особого интереса.
Ферро молчала до тех пор, пока лагерь за их спинами не стал совсем маленьким. Затем она обернулась к Юлвею и спросила:
— Мы идем в Дагоску?
— Да, для начала, — ответил старик, глядя вдаль на поросшую низкорослыми кустами равнину. — А оттуда на Север.
— На Север?
— Да, через круг Морей в Адую.
Плыть через море? Она остановилась посреди дороги.
— Я не пойду туда, черт побери!
— Неужели необходимо все усложнять, Ферро? Разве ты счастлива здесь, в Гуркхуле?
— Да северяне все сумасшедшие, это каждый знает! Эти розовые, этот Союз, или как их там еще! Они психи! Безбожники!
Юлвей поднял бровь:
— Не знал, что тебя настолько интересует бог, Ферро.
— По крайней мере, я знаю, что он есть! — выкрикнула она, показывая на небо. — А розовые думают не так, как мы, настоящие люди! Нам нечего делать рядом с ними! Лучше уж я останусь с гурками! Кроме того, мне здесь еще нужно свести кое-какие счеты.
— Какие счеты? Собираешься убить Уфмана?
Она нахмурилась.
— Может быть, и так.
— Ха! — Юлвей повернулся и зашагал прочь по дороге. — Тебя ищут, Ферро, если ты еще не заметила. Без моей помощи ты не пройдешь и десяти шагов. Та клетка все еще ждет, ты не забыла? На площади перед дворцом. Они очень хотят заполнить ее.
Ферро скрипнула зубами.
— Уфман теперь император, — продолжал старик. — «Уль-Дошт», так его называют. Могучий! Безжалостный! Величайший император за сотню лет, и так говорят уже сейчас. Убить императора! — Юлвей тихо хохотнул. — Да, ты та еще штучка. Та еще штучка…
Ферро хмуро поглядывала на старика, следуя за ним вверх по холму. Ей не нравилось быть какой-то «штучкой». Юлвей мог заставить солдат видеть все, что он захочет, и это, конечно, ловкий фокус, но будь она проклята, если пойдет на Север! Что она забыла среди безбожников розовых?
Юлвей все еще посмеивался, когда она нагнала его.
— Убить императора! — Старик покачал головой. — Да он ждет не дождется, когда ты вернешься. Ты моя должница, помнишь?
Ферро схватила его жилистую руку и воскликнула:
— Ты не говорил мне о том, что мы поплывем через море!
— А ты не спрашивала, Малджин! И радуйся, что не сделала этого. — Он мягко оторвал ее пальцы от своей руки. — Не то твой труп уже жарился бы на солнце в пустыне, и никто не нудил бы сейчас мне в уши. Подумай об этом.
Слова Юлвея ненадолго заставили ее стихнуть. Ферро в молчании шла рядом и мрачно оглядывала поросший кустарником ландшафт, хрустя сандалиями по высохшей грязи на дороге. Она искоса взглянула на старика. Юлвей спас ей жизнь своими фокусами, этого нельзя отрицать.
Но будь она проклята, если пойдет на Север!
Крепость пряталась в узкой бухте среди скал, но оттуда, где они находились — высоко на крутом утесе, где яростное солнце палило им в спину, — Ферро отлично видела ее. Высокая стена окружала аккуратные ряды зданий, которых было вполне достаточно для небольшого города. Позади, в воде, тянулись длинные пристани, а рядом на якоре стояли корабли.
Огромные корабли.
Башни из дерева, настоящие плавучие крепости. Ферро никогда не видела кораблей такого размера. Их мачты темным лесом вздымались на фоне светлой воды. Десять стояли на приколе прямо под ногами Ферро и старика, а дальше, в бухте, медленно рассекали волны еще два судна с огромными парусами и десятками крошечных фигурок, копошившихся на палубах и в паутине снастей.
— Я вижу двенадцать кораблей, — вполголоса сказал Юлвей, — но твои глаза острее моих.
Ферро вгляделась в морскую даль. За изгибом берега, возможно милях в двадцати отсюда, она рассмотрела еще одну крепость и еще один ряд пристаней.
— Там есть и другие, — сказала она. — Восемь или девять, и они еще больше.
— Больше этих?
— Гораздо больше.
— Дыхание господне! — пробормотал Юлвей. — Гурки никогда прежде не строили таких больших кораблей. Таких больших и так много. На всем Юге не хватит дерева, чтобы выстроить этот флот! Должно быть, они покупали лес на Севере. Может быть, у стирийцев.
Ферро никогда не интересовалась ни кораблями, ни деревом, ни северянами.
— И что?
— С таким флотом гурки могут захватить власть на море. Они сумеют взять Дагоску со стороны бухты и даже вторгнуться в Вестпорт.
Эти названия ни о чем не говорили ей — какие-то неизвестные далекие места.
— И что?
— Ты не понимаешь, Ферро! Я должен предупредить об этом. Мы должны поторопиться, скорее!
Он встал и поспешно зашагал обратно к дороге. Ферро хмыкнула. Еще мгновение она смотрела на огромные деревянные лохани, движущиеся в бухте взад-вперед, затем поднялась и последовала за Юлвеем. Большие корабли, маленькие корабли — это ничего не значит для нее. Пускай гурки захватят в рабство хоть всех розовых в мире.
Если после этого они оставят в покое настоящих людей.
— Прочь с дороги!
Солдат пришпорил коня, направив его прямо на Ферро со стариком, и поднял кнут.
— Тысяча извинений, господин! — заныл Юлвей.
Он приник к земле и поспешно убрался в придорожную траву, таща упиравшуюся Ферро за локоть. Она стояла в низком кустарнике и наблюдала за вереницей людей, медленно тащившихся мимо нее. Тощие, оборванные, грязные, безжизненные; руки крепко связаны, пустые глаза глядят в землю. Мужчины и женщины всех возрастов, даже дети. Сотня или больше. Шестеро верховых охранников ехали вдоль колонны. Они свободно сидели в высоких седлах с кнутами в руках.
— Рабы. — Ферро облизнула сухие губы.
— Народ Кадира восстал, — сказал Юлвей, провожая хмурым взором эту жалкую процессию. — Они больше не хотели быть частью славной нации Гуркхула. Они решили, что смерть императора освободит их. Видимо, они ошибались. Новый император превосходит жестокостью предыдущего, не так ли, Ферро? Восстание уже подавлено. Похоже, твой друг Уфман продал их в рабство в качестве наказания.
Ферро смотрела на костлявую девочку: она медленно хромала мимо, с трудом волоча босые ноги по пыльной дороге. Сколько ей лет, тринадцать? Трудно понять. Лицо девочки было грязным и безразличным, поперек лба проходил затянувшийся шрам и еще несколько — на внешней стороне предплечья. Отметины от кнута. Ферро почувствовала комок в горле, глядя на то, как маленькая рабыня плетется вперед. Какой-то старик, шедший прямо перед девочкой, споткнулся, упал лицом вниз и заставил колонну приостановиться.
— Вперед! — гаркнул один из всадников, пришпоривая коня и подъезжая к упавшему. — А ну вставай на ноги, живо!
Тот бессильно шевелился в пыли.
— Давай, давай! — Кнут солдата щелкнул и оставил длинную красную полосу на костлявой спине старика.
Ферро дернулась и съежилась, услышав этот звук. Ее собственная спина заныла.
Там, где были рубцы.
Словно ее саму хлестнули кнутом.
Никто не может хлестнуть Ферро Малджин кнутом и остаться после этого в живых. Больше никогда. Она скинула с плеча лук.
— Спокойно, Ферро! — прошипел Юлвей, хватая ее за руку. — Ты ничем не можешь им помочь!
Девочка нагнулась и помогла старому рабу подняться на ноги. Кнут щелкнул снова, хлестнув по ним обоим. Раздался вопль боли. Кто это кричал — девочка или старик?
Или сама Ферро?
Читать бесплатно другие книги:
