Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия Колотенко Владимир

Глава 11

В конце концов, думаю я, в мире есть правда жизни!..

– Не торопи меня, – просит Юля.

– Ты должна знать, что я дорожу каждой минутой, каждой долей минуты…

– Секундами…

– Да, каждым мгновением…

– Я это знаю, – говорит Юля.

– Так почему ты ничего не делаешь?

Ей уже нравится эта жизнь среди книг и цветов, хоть она, эта жизнь, и полна опасностей, хоть она и бывает порой впроголодь.

– А ты, ты собираешься что-то делать?!.

Теперь мы смеемся. И это тоже правда жизни.

– Слушай, – говорит Юля потом, – что если?..

– Я тоже об этом подумал.

Нам уже не нужны слова.

– Я никогда не поверю, – говорит Юля, – чтобы Бог враз создал из какой-то там глины человека со всеми его сверхъестественными сложностями и структурами, с ДНК, белками, рибосомами, триллионами клеток…

– Здесь нет ничего удивительного, если у тебя в голове есть план творения и пути его воплощения. Бизнес-план – это обычное дело. Главное – все должно быть продумано до мелочей. А у Бога, как известно, мелочей не бывает. Он присматривает за всем на свете, в том числе и за нами. И твоя глобализация – тоже творение Бога.

– Моя?!.

– Пирамида – это вызов глобализации!

Я забыл, что хотел позвонить. Да-да, думаю я, нужно кое-кому напомнить, что я жив и здоров, что у меня дела идут наилучшим образом, что…

– А ты, – спрашивает Юля, – ты сам бы хотел жить тысячу лет?

– Мне хотелось бы увидеть плоды наших усилий.

– Ни одно государство не устояло перед соблазнами похоти и животного накопительства.

Я так не считаю:

– Пирамиды стоят… 

– Каменные.

– Камни тоже говорят. Нужно учиться их слушать.

– А знаешь, – говорит Юля, – вот мы тут строим свою Пирамиду на новом витке развития, а ведь подобные проблемы человека интересовали с тех пор…

– Да, – говорю я, – человек сколько помнит себя, строит свою Пирамиду. Я уже рассказывал тебе о городе мудрецов, выстроенном где-то в глубине Анд.

Юля ест какой-то фрукт, названия которого я не могу запомнить.

– Этот новый виток начался с Гитлера, – продолжаю я, – с его «Аненербе», где выясняли не только чистоту рас, но и пытались аккумулировать магическую энергию…

Юля всегда с огромным интересом слушает мои рассказы о попытках людей искать пути совершенствования. Она не перестает восторгаться:

– Это так интересно!..

Облизывая свои прелестные пальчики.

И я не устаю восхищать ее. Я рассказываю о проделках практикующих магов и ученых, алхимиков, физиков и философов…

– Маркони, Линдини, Тесла…

Мне лень пересказывать все, что я знаю об этом городе и его обитателях. У меня же есть подборка информации на эту тему. Я просто беру и читаю: «По дошедшим отрывочным сведениям, таинственное обиталище ученых-отшельников находится на высоте свыше четырех тысяч метров в гористых джунглях. Скрытый зарослями густой растительности и расположенный в сотнях километров от асфальтированных шоссе, город практически невидим, а изобретенная гениальными учеными техника позволяет блокировать все способы его обнаружения с помощью любых приборов разведки и даже из космоса…».

– Как интересно!..

– А вкусно? – спрашиваю я.

– Пальчики оближешь!.. Хочешь?..

Я продолжаю читать:

– «По словам очевидцев, к таинственному городу ведут широкие подземные автострады, многие из которых совершенно непонятным образом проложены в толще Анд: ведь при нынешнем уровне дорожного строительства это практически невозможно. Притом любая попытка пробить в основании южноамериканских гор даже небольшой участок трассы с помощью известной сегодня техники была бы сразу же неминуемо обнаружена. Да и ни одна современная технология не дает мгновенного результата. Эта тайна напоминает загадку древнего города Тиауанако, построенного из гигантских блоков – как гласят легенды южноамериканских индейцев – „белыми богами-пришельцами“».

– Тиауанаку? Никак не могу выучить это слово, – говорит Юлия.

Я читаю:

– «С подобным строительством известная нам техника не справится… Но шоссе, ведущее к какому-то загадочному объекту, видели, по их словам, не только случайные туристы, но и местные индейцы. Они уверены в том, что там живут „другие люди“ – ведь обычные европейцы, да и сами местные жители в такую глушь не забираются. Для многих эти места вообще являются табу. При приближении к ним индейцы испытывают явный дискомфорт и, ссылаясь на свои верования, отказываются даже за большое вознаграждение быть проводниками…».

– Тиауанаку, – говорит Юля, – звучит как Вауанату. Тебе не кажется?

– Да, – говорю я, – Вануату. Мы с Джимом Алленом… Впрочем…

– Что?

– Во время подводных съемок на дне озера Титикака мы обнаружили развалины храмов и дворцов…

– И ты пытался туда проникнуть? – спрашивает Юлия.

– Еще нет, – говорю я.

Я не говорю ей всей правды. Когда мы с Жорой прилетели тогда в Чили… Это еще одна история… Тогда Пиночет чуть было не примазался к нам… Нет-нет, об этом – ни слова! Как-нибудь в другой раз я расскажу ей и об этом городе. А сегодня только то, что написано на распечатках.

– Ты возьмешь меня с собой?

– Это небезопасно…

– Что такое опасность? – спрашивает Юля.

Я и в самом деле забыл, что напоминать Юле о какой-то опасности – пустое, зряшное дело.

– Слушай дальше, – говорю я.

– Ara…

– «…косвенные „улики“ подтверждают реальность подземного города – ученые Чилийского НИИ биофизики Омар Хессе и Хорхе Миллстейн, проводя исследования в Андах, столкнулись с поразившими их аномальными явлениями. По словам побывавших в этом заповедном месте, его жители используют новые, пока неизвестные человечеству источники энергии, полученные на основе применения так и не опубликованных на „Большой земле“ теорий Маркони и Николы Теслы, создателей принципов и устройств, на которых держится вся современная электротехника».

– Невероятно! – восклицает Юля.

– Я же тебе об этом рассказывал.

– Об этом Омаре и как там его – ни слова.

– «Маркони, – читаю я дальше, – один из самых известных специалистов по передаче волн, лауреат Нобелевской премии по физике, разрабатывал и специальную аппаратуру, которая должна была улавливать не что иное, как голоса из прошлого. Еще в 1919 году он в интервью газете „Нью-Йорк Тайме“ заявил: „Если послания, которые были отправлены десять лет назад, еще не достигли ближайших звезд, то почему, когда они туда доберутся, должны вдруг исчезнуть?“. Маркони также разрабатывал теорию антигравитации и способы передачи энергии без проводов. Многие его идеи и разработки стали основой для секретного вооружения. Его мечтой, вызвавшей негодование неоднократно беседовавшего с ним Папы Римского Пия Двенадцатого, было желание услышать последние слова Христа на кресте. Ведь Маркони был уверен в том, что эфирные волны вечны. Маркони в июне 1936 года, незадолго до своей смерти-исчезновения, продемонстрировал правителю фашистской Италии Бенито Муссолини действие загадочного устройства – изобретенных им „лучей смерти“».

– Услышать слова Самого Иисуса…

– Да, – говорю я, – Самого! А сегодня новый виток: теперь должны сказать свое веское слово генетики… Власть гена…

– Всех интересует только власть. А, скажи, разве ты ни разу не?..

Она меня об этом уже спрашивала. Политическая власть меня никогда не интересовала. Все власти, считаю я, мне подчинятся, как только станут подвластны гены. Об этом не нужно даже думать.

– И Маркони, и Линдини в конце тридцатых тайно перебрались в Латинскую Америку, а вскоре к ним присоединилось и множество других выдающихся и богатых умов…

– И Фульканелли?..

– Это псевдоним Франсуа Леве. В его «Готических соборах» расписана вся технология трансмутации элементов.

– И ты считаешь, что из… из… можно сделать золото? – спрашивает Юля.

– Некий Нарсисо Дженевесе, физик из Калифорнии, если верить ему, сам жил в этом городе. Но потом таинственно исчез. А вскоре о «городе мудрецов» написал Роберт Шару в книжке «Тайна Анд».

– Ты читал?

– В ней собраны и проанализированы легенды о секретном городе.

– Ты читал? – снова спрашивает Юля.

– Книга бесследно исчезла… А выставленный на одном из нью-йоркских аукционов в 1998 году по стартовой цене 450 долларов экземпляр «Тайны Анд» был снят с торгов еще до начала аукциона.

– Все-таки богатство, – говорит Юля, – является неизменным атрибутом поиска нового.

Я нахожу ее величие и в том, что, говоря о богатстве, Юля не нуждается в таком светоносном явлении, как социальный успех. При этом она не кривит душой, не ёрничает, не выставляет напоказ свое пренебрежение к богатству. Она просто обожает эту жизнь среди роз и хризантем. Даже впроголодь, даже когда нет денег, чтобы выйти из дому.

Великая женщина!

– Они начали строительство внутри кратера потухшего вулкана.

– Пирамида вверх тормашками?

– Вот-вот…

– Они просто убежали, спрятались от мира…

– Мир жесток и, ты сама теперь знаешь, не прощает ничего нового. Он охотится за умами, как за куропатками…

– Ты веришь в существование этого города, во все эти россказни?

– Я строю свой город.

– Назови его.

– Хм! Ясно ведь – теополис! Град Божий! Или Город Неба, о котором мечтала даже Таис Афинская. Или Уранополис. А хочешь – Город Солнца! Красиво, не правда ли? 

Лена согласна:

– Правда! А что же Аненербе? Вы изучили их усилия по воплощению наследия атлантов и тех, других наших предков?..

– Война кончилась… К сожалению. Немцы уничтожили все наработки. И к счастью, конечно.

– Что «К счастью»?

– Война кончилась…

Теперь Юля, вымыв и вытерев руки, рассматривает свою линию жизни.

– Это хорошо, что войны кончаются, – говорит она, – ну, а ты… ты собираешься что-нибудь делать?

И своим розовым язычком облизывает свои малиновые губы.

Ей нравятся войны со мной! Хотя, какие же это войны?

Глава 12 

Это были первые люди Божьего Царствия. Во всяком случае, мы были полны желания видеть именно таких граждан, именно тех, кто даст миру первый пример совершенного человека. Иисус – первый, скажешь ты. Никто и не отрицает. Но Иисус один. Одинешенек! А здесь целый мир, целый свет людей, переполненных совершенством, как осенние соты медом.

– Как соты?

– Ага! Как соты медом! Собранный трудом ста тысяч неустанных тружеников, высветленный, вызревший, отяжелевший от беспрецедентной полноты и дурманящий запахами всех цветов мира, золотисто-жидкий янтарь… С мошками и букашками, с крапинками пыльцы, воска и дорожной пыли, поскрипывающей на зубах. Сладкий – как мед. В нем собрано все совершенство роя, утаилась вся, так сказать, биосоциальная целесообразность каждого члена сообщества. В нем – гармония, абсолютная гармония мира. Можно только мечтать: вот бы и нам такую! А ведь мы были на пути к этой гармонии. Наша Пирамида потихоньку наполнялась совершенством, как кружка пивом. И пусть наши дети пока только подрастали, росли как грибы, мы были вне себя от восторга: они же обязательно вырастут!..

А пока…

Ведь если говорить о жизни на нашей планете, то ее кристаллизующим центром, ее стержнем, краеугольным камнем и началом ее координат является Его Величество Ген! Можно спорить и навозные куры, добывающие из кучи знаний о жизни какие-то зримые зерна, будут, конечно, кудахтать, мол, а как же быть с этим, а как же быть с тем… На то они и куры, чтобы копаться в говне. Ген – это ген! Иисус бы сказал: «Вы, Ген, – соль жизни». Если бы в те времена были Мендели, Морганы, Уотсоны и Крики. Люди просто не знали слова такого – «ген». В ходу были только колена. Я не зря пропел гену гимн. Все остальное, что есть на Земле – его свита, сервис, обслуга. Как короля играет его окружение, так и все живое отражает активность гена. Все законы жизни от законов наследственности до самых лучших конституций государств обеспечивают работу гена. Гену подвластны не только законы желудка (есть, пить, метаболизировать), но и законы экономики, экологии, социума. Биологическая обратная связь, biofeedback – движущее колесо всех законов и всех экономик. Деньги? Деньги – эквивалент работоспособности гена, мера его труда. Вся феноменология жизни от какой-то там бледной спирохеты до геобиоценоза, вся-вся-вся – феноменология ее генофонда. Хочешь – спорь. От этого ничего не изменится.

Мы спрессовали историю так, что генам ее стало тесно. Она шла перед нашими глазами густыми рядами. Колонии клонов – как жар пожара… Когда численность населения нашей Пирамиды достигла критической массы, Жора нажал красную кнопку: стоп!

– Все, – сказал Стае, – это последний…

Веня облегченно вздохнул.

– Жор, шумит в голове, в ушах звенит…

– Выпей.

– Да нет, звон такой, что…

– Это уже не звон, а звоночек, – сказал Жора, – за тобой пришли.

Последним оказался Мунк со своим «Криком». Было и в самом деле о чем прокричать. Но это был не крик оголтелой толпы, не крик потерь и отчаяния, не крик, исказивший облик доведенного до крайности человека, и даже не последний вздох смертника, это был восторженный крик победителя. И клич Архимеда: «Эврика!». Да, мы нашли все то, что искали все колена планеты, ухватили Жар-птицу за хвост, отыскали свой «философский камень», изготовили эликсир бессмертия, вылепили из глины неверия своего Homo perfectus, высекли его из камня, что крепче Тунгусского метеорита. Крепче телом и особенно духом. Так нам казалось.

– О Гермесе так никто и не вспомнил? – спрашивает Лена.

– Куда там!.. Было уже не до него!..

– И, конечно же, не до Переметчика?

– Хм!.. Мы дали возможность природе отдохнуть от него.

– На его детях?

– Какие дети?! Он же голубой! Хоть и крайне активно пассивный, но и пронзительно голубой! Как… Медный купорос. Аж сияет, аж светится!!!

– И кастрат!

– И кастрат! Это – всенепременно! 

Каждый житель нашей чудной страны, мечтали мы, станет сильнее самого сильного и богаче самого богатого. Но никто не нарушит призыв: «Мы не должны быть сильнее самого слабого и богаче самого бедного».

Мы отправились в путешествие, значение которого трудно переоценить. Наконец-то! Настало время осознать наши принципы и приоритеты. Теперь увесистый том Бенджамина Спока «Разговор с матерью» стал нашей настольной книгой.

Глава 13

Не только ради любопытства, но и с необходимостью выяснения поведения человеческих генов в организме животных мы освоили технологию имплантации стволовых клеток человека разным там мышкам, крыскам, собакам и обезьянам. Это были химеры с человеческими качествами. Например, белые мышки… А морские свинки… Наши Тузики и Каштанки были так умны, что не всякому удавалось выиграть у них в шахматы, а белоснежный скакун Цинциннат поражал всех игрой на виолончели.

– То есть?

– Да, невероятно! Особенно радовала нас шимпанзе Глоба. Этот заросший цыганчонок запросто предсказывал будущее. 

Мы сотрудничали с Ирвингом Вейсманом из Института биологии рака в Стенфорде. Этот профессор сумел вырастить мышей с человеческой иммунной системой. Конечно, это был успех. Но в большей степени нас интересовал обратный процесс. Теперь наши усилия были направлены на реабилитацию иммунной системы людей, больных раком, СПИДом и многими другими заболеваниями при которых она страдает. Мы использовали геном собак и особенно акул, у которых самая совершенная из всех известных иммунная система. Помнишь, я рассказывал, как Гоша Гачичеладзе с Аленковым пытались получить катрекс из акульего хряща? Что-то там они получили, и был огромный спрос у людей на эту вытяжку, был, казалось, какой-то прорыв и даже, казалось, успех, но вскоре стало ясно, что эффект от применения этого препарата совсем незначителен. Их обвинили в шарлатанстве и чуть было не пришили дело. А вот иммунноактивные, так сказать, куски генома акулы, прицепленные к безвредному вирусу гриппа, или, скажем, вирусу табачной мозаики и внедренные в геном больных дают прекрасный оздоровительный эффект, и во многих случаях даже полное выздоровление. Мы ждем, что Нобелевский комитет вот-вот оценит и эти наши усилия. И дело вовсе не в том, что наши ребята вместе с Вейсманом разделят между собой какой-то миллион долларов, дело в другом: наша идея работает на благо людей. Не многие этим могут похвастать. А что делать со слепыми, глухими, кривыми и горбатыми, что делать с теми, у кого шалит сердце, раздута печень, ноет желудок и отказывают почки? Огромная проблема с мужиками и фригидными женщинами. Правда, Наташка вот на днях хвасталась, что добилась блестящих результатов с генами оргазма. Это ее первая большая победа и ее методика теперь идет нарасхват среди первых красавиц мира. Все эти шоу-менши и топ-модели, суперстары и супермалы бегают перед ней на цыпочках. Наташка рада.

– Звонил Тим, – сказала она, – если мы обеспечим ему достаточное финансирование…

– Спектор, что ли?

– Он самый. Так вот если вы дадите ему еще денег…

– Он вылечит всех фригидных женщин планеты, – сказал Юра.

– Именно, – сказала Ната, – он вот-вот прицепит ген оргазма к обезвреженным вирусам гриппа. Нужно дать ему денег на этот проект.

– Какая Ната, – спрашивает Лена, – Куликова ли Горелова?

– Хераськина…

– Ната, тебе нечего волноваться, – сказал Стае.

– Да я, собственно, и не волнуюсь. Тим просил передать…

– Вит, – сказал Жора, – это важный проект. Не жалей своих денег…

– Вы бы еще финансировали те-ечку козлов, – сказал Вит.

Мало-помалу скелет нашей мечты обрастал живым сочным мясом. Каждой твари по паре? Конечно! Никто не был обижен. Весь биогеоценоз Пирамиды был представлен в полном объеме и жил в полной гармонии с небесными законами. Каждой твари по паре? Конечно! Никто не был обижен. Это был сад сказок и сбывшихся желаний. Семирамиде такое не могло и присниться. Правда, в природе, как и принято, пока еще шла непримиримая борьба за существование среди растений и животных, да, львы еще не сосуществовали с косулями и крокодилы вовсю пожирали всех, кто зазевался на берегу. Даже людей. Да, были первые жертвы, прощания, похороны… Как у людей. Но люди были уже другими. Это еще не был Эдем, но уже не было и сборище людей, обуянных идеями строительства китайского капитализма, русского коммунизма или шведского социализма. Никаких «измов»!

Это были первые люди Божьего Царствия. Во всяком случае, мы были полны желания видеть именно таких граждан, именно тех, кто даст миру первый пример совершенного человека. Иисус – первый, скажешь ты. Никто и не отрицает. Но Иисус один. Одинешенек! А здесь целый мир, целый свет людей, переполненных совершенством, как осенние соты медом.

– Как соты?

– Ага! Как соты медом! Собранный трудом ста тысяч неустанных тружеников, высветленный, вызревший, отяжелевший от беспрецедентной полноты и дурманящий запахами всех цветов мира, золотисто-жидкий янтарь… С мошками и букашками, с крапинками пыльцы, воска и дорожной пыли, поскрипывающей на зубах. Сладкий – как мед. В нем собрано все совершенство роя, утаилась вся, так сказать, биосоциальная целесообразность каждого члена сообщества. В нем – гармония, абсолютная гармония мира. Можно только мечтать: вот бы и нам такую! А ведь мы были на пути к этой гармонии. Наша Пирамида потихоньку наполнялась совершенством, как кружка пивом. И пусть наши дети пока только подрастали, росли как грибы, мы были вне себя от восторга: они же обязательно вырастут!..

А пока…

Ведь если говорить о жизни на нашей планете, то ее кристаллизующим центром, ее стержнем, краеугольным камнем и началом ее координат является Его Величество Ген! Можно спорить и навозные куры, добывающие из кучи знаний о жизни какие-то зримые зерна, будут, конечно, кудахтать, мол, а как же быть с этим, а как же быть с тем… На то они и куры, чтобы копаться в говне. Ген – это ген! Иисус бы сказал: «Вы, Ген, – соль жизни». Если бы в те времена были Мендели, Морганы, Уотсоны и Крики. Люди просто не знали слова такого – «ген». В ходу были только колена. Я не зря пропел гену гимн. Все остальное, что есть на Земле – его свита, сервис, обслуга. Как короля играет его окружение, так и все живое отражает активность гена. Все законы жизни от законов наследственности до самых лучших конституций государств обеспечивают работу гена. Гену подвластны не только законы желудка (есть, пить, метаболизировать), но и законы экономики, экологии, социума. Простой пример: вода есть – воды нет. Вдруг не стало воды. Закричат, заорут, застонут все геномы земли. То же и с хлебом, с электричеством, нефтью и газом… Нет света – мир слепнет, нет нефти – мир цепенеет, нет газа – мир стынет. Вот и вся экономика. Биологическая обратная связь, biofeedback – движущее колесо всех законов и всех экономик. Деньги? Деньги – эквивалент работоспособности гена, мера его труда. Вся феноменология жизни от какой-то там бледной спирохеты до геобиоценоза, вся-вся-вся – феноменология ее генофонда. Хочешь – спорь. От этого ничего не изменится.

Мы спрессовали историю так, что генам ее стало тесно. Она шла перед нашими глазами густыми рядами. Колонии клонов – как жар пожара… Когда численность населения нашей Пирамиды достигла критической массы, Жора нажал красную кнопку: стоп!

– Все, – сказал Стае, – это последний…

Веня облегченно вздохнул.

– Жор, шумит в голове, в ушах звенит…

– Выпей.

– Да нет, звон такой, что…

– Это уже не звон, а звоночек, – сказал Жора, – за тобой пришли.

Последним оказался Мунк со своим «Криком». Было и в самом деле о чем прокричать. Но это был не крик оголтелой толпы, не крик потерь и отчаяния, не крик, исказивший облик доведенного до крайности человека, и даже не последний вздох смертника, это был восторженный крик победителя. И клич Архимеда: «Эврика!». Да, мы нашли все то, что искали все колена планеты, ухватили Жар-птицу за хвост, отыскали свой «философский камень», изготовили эликсир бессмертия, вылепили из глины неверия своего Homo perfectus, высекли его из камня, что крепче Тунгусского метеорита. Крепче телом и особенно духом. Так нам казалось.

– О Гермесе так никто и не вспомнил? – спрашивает Лена.

– Куда там!.. Было уже не до него!..

– И, конечно же, не до Переметчика?

– Хм!.. Мы дали возможность природе отдохнуть от него.

– На его детях?

– Какие дети?! Он же голубой! Хоть и крайне активно пассивный, но и пронзительно голубой! Как… Медный купорос. Аж сияет, аж светится!!!

– И кастрат!

– И кастрат! Это – всенепременно! 

Каждый житель нашей чудной страны, мечтали мы, станет сильнее самого сильного и богаче самого богатого. Но никто не нарушит призыв: «Мы не должны быть сильнее самого слабого и богаче самого бедного».

Мы отправились в путешествие, значение которого трудно переоценить. Наконец-то! Настало время осознать наши принципы и приоритеты. Теперь увесистый том Бенджамина Спока «Разговор с матерью» стал нашей настольной книгой.

Глава 14

Юлю огорчает лишь мысль о том, что какое-то время ей придется жить без телевизора и интернета. Телефон – вот спасение! Спасение от чего? Болтая с Вашингтоном (подруга замужем за афроамериканцем), она узнает, что в мире ничего существенного не происходит. В конце концов, сенсации не случаются каждый день. Даже в Америке, даже в Нью-Йорке… Разве что какой-то всемирный кризис…

– Кто, кто? – спрашивает она, – как ты сказала?..

И тут же, выслушав подругу:

– Обама? Ты сказала Обама? Твой муж что ли?!!

И тут же, повернувшись ко мне, прикрыв трубку рукой:

– Представляешь, президентом Америки стал-таки афроамериканец!.. Этот Барак!

И снова в трубку:

– Слушай, теперь мы с тобой…

Затем долго молчит, слушая подругу. Затем: