Тайный орден Лукьянов Тимур

замке. Надеюсь, там меня не поджидают разбойники?

—Нет, сударь, замок сейчас совсем пуст. Можете ехать спокойно. Хоть иногда

разбойники и останавливаются в башне, но долго находиться здесь они не рискуют.

Люди графа Шампанского давно уже разыскивают их, а до столицы графства, сами

знаете, отсюда недалеко. Говорят, что разбойники прячутся в непроходимых чащах

Восточного бора, где их найти почти невозможно.

—А разве в замке нет стражи? Неужели новый граф Шампанский так плохо

охраняет свои земли?

—После кончины вашей матушки в башне несколько месяцев жили трое солдат и

прево[8], но их зарезали совсем недавно, перед Рождеством, а новых граф еще не

прислал. Поэтому башня сейчас пуста.

—А ты, случайно, не знаешь, кто они, эти дерзкие разбойники?

—Говорят, их вожак младший сын барона де Бовуар. Говорят, братья не ладили, а

когда умер их отец, старший брат не дал младшему ни крохи от наследства и прогнал

вон из своего замка. Молодец остался без средств, а времена сейчас тяжелые. Вот он и

взялся за мщение брату и разбой.

—Ну уж, Симона, не думаю я, что бедность для молодого рыцаря может

послужить поводом к разбою. Честный рыцарь, даже будучи бедным, всегда имеет

возможность поступить на военную службу или стать священником, или, скажем,

сделаться странствующим рыцарем или трубадуром. Да мало ли путей открыто перед

отпрыском такого знатного рода, как семейство Бовуар? Нет, скорее всего, этот

баронский сынок просто самый обычный негодяй.

—Наверное, так оно и есть, монсеньер. Сейчас я велю Аделии убрать верхнюю

комнату в башне, больше, боюсь, вам негде будет разместиться.

—Отлично, Симона. В башне я и остановлюсь. Но не называй меня монсеньером.

Какой уж из меня монсеньер. — С деланной улыбкой сказал Гуго де Пейн пожилой

женщине, хотя на душе у него, после рассказа Симоны о разбойниках, исчезли все

остатки спокойствия. Как любой человек хорошо знакомый с военным делом, он

вполне сознавал всю опасность внезапного появления превосходящих сил неприятеля.

Но, будучи рыцарем, считал недостойным этого звания как-либо выказывать внешне

свой страх.

—Не забывай, что ты теперь моя экономка! — Бросил напоследок де Пейн

Симоне, привычным легким движением запрыгнул в седло и поскакал к замку.

—Не беспокойтесь, сударь. Все ваши повеления я исполню! — Прокричала

Симона вслед всаднику и улыбнулась беззубым ртом. Было заметно, что пожилая

женщина очень рада приезду нового молодого хозяина поместья и весьма довольна

своим назначением.

Маленький замок Пейн являлся одним из тех многочисленных опорных пунктов,

которые в одиннадцатом веке во множестве возводились власть имущими Западной

Европы для поддержания порядка. В ту пору большинство подобных сооружений

строились по старинке на земляной насыпи и огораживались деревянным частоколом

с рвом перед ним, да и сами башни таких укреплений часто еще оставались

деревянными. Поэтому отец Гуго де Пейна очень гордился своими каменными

постройками: пусть и не слишком толстой, но достаточно высокой и массивной аркой

ворот с караульной площадкой наверху, единственной башней замка и новыми

палатами, возведенными из гладко обтесанных известковых глыб, взятых с развалин

какой-то древней римской постройки. А еще отец мечтал построить вокруг замка

каменную стену вместо старой деревянной, но так и не построил.

Теперь же взору де Пейна-младшего предстали одни лишь безрадостные руины

отцовского гнезда. Стены крепости, сделанные больше века назад из сосновых

стволов, обмазанных смолой и глиной, сильно обгорели и частично обвалились, а в

уцелевшей их части зияли пробитые топорами бреши — крестьяне постепенно

растаскивали не пострадавшее от огня дерево. Обуглившиеся доски разбитого

подъемного моста, словно черные не погребенные кости, торчали из засыпанного

почти до самого верха неглубокого рва. Проточную воду, которая поступала в этот

ров из маленького, впадающего в Сену, ручья, по-видимому, отвели перед осадой, и

теперь на дне рва образовалось дурно пахнущее болото, а по земляной насыпи,

сделанной штурмующими и перегородившей ров, можно было свободно подъехать к

воротам.

Каменная арка ворот сохранилась, но тяжелые, окованные железными полосами,

створки были сорваны. Правая слегка обгорела и лежала на земле, а левая сгорела

почти вся, железный каркас ее перекосился и висел на одной петле, чем-то напоминая

почерневший скелет. В тесном внутреннем дворике тоже виднелись следы

бушевавшего пламени. Повсюду валялись обгорелые остатки сломанной грубой

деревянной мебели и глиняные черепки разбитой нехитрой домашней утвари.

Гуго слез с лошади и вошел в зал замка через разрушенный дверной проем.

Похоже, парадную дверь вышибали тем самым тяжелым сучковатым бревном,

которое сейчас загораживало порог. Внутри было светло: при пожаре вся кровля

провалилась, и только две не догоревшие до конца дубовые балки еще каким-то чудом

держались, в любой момент, угрожая обрушиться. По углам закопченные каменные

стены поросли черной плесенью. Везде толстым слоем лежала зола. Остался цел

только огромный камин. Все остальное сгорело, либо было украдено или разбито. Не

лучше обстояло дело и с другими замковыми постройками и помещениями. Огонь не

пощадил ни конюшню, ни кухню, ни коморки прислуги, ни казарму маленького

гарнизона. Все эти деревянные сооружения сгорели дотла.

Более или менее уцелел только донжон — главная башня, которая была

единственной в этом маленьком замке. Эту башню на месте старой, деревянной,

двадцать лет назад построил отец Гуго де Пейна, и, если не считать того, что почти

целиком башня была сложена из камней, обтесанных еще рабами Великого Рима, и

взятых из каких-то развалин, она могла считаться довольно новым сооружением.

Правда, на первом ее этаже сейчас тоже царили запустение и разгром, но в верхнем

помещении, расположенном под самой дозорной площадкой, куда вела узкая

каменная лестница без перил, выложенная вдоль внутренней стены, сохранились

длинный стол, два тяжелых дубовых кресла, большой, хотя и опустошенный

грабителями, сундук и широкая скамья.

После того, как Симона с ее дочерью Аделией прибрали эту единственную

комнату, в ней действительно сделалось возможным разместиться. Особенно, если не

обращать внимания на бурые пятна от засохшей крови на полу и стенах, ведь именно

здесь, в башне, недавно разбойниками был убит прево, назначенный в Пейн графом

Шампанским.

Гуго снял большие кожаные сумки с поклажей, привязанные к седлам, и,

расседлав усталых лошадей, самостоятельно отнес все свое походное имущество и

оружие в башню. Ни оруженосцев, ни другой прислуги у молодого рыцаря не было, но

он с детства привык все делать сам и не нуждался ни в чьих услугах.

Вскоре Симона привела в замок седого длиннобородого кузнеца Норга. Гуго

тепло поздоровался со стариком, разделил с ним скудную трапезу, поговорил с

кузнецом о деревенских делах и передал на его попечение своих усталых лошадок.

Весь день де Пейн осматривал руины своего замка, пытаясь отыскать среди

пепелища хоть какие-нибудь уцелевшие, знакомые с детства, вещи. Но все было

тщетно. А когда начало темнеть, молодой рыцарь, приложив немало усилий, поднял с

пола и кое-как привалил к разбитому проему массивную, окованную железом дверь

башни, сорванную с петель грабителями, и подпер ее изнутри тяжелой доской. Только

после этого, освещая себе путь маленьким огоньком свечи, он поднялся наверх,

помолился Господу перед крестом рукояти своего меча, как привык это делать в

походах, расстелил на широкой деревянной скамье свой дорожный плащ, и, положив,

по возникшей за время опасных путешествий привычке, кинжал под голову, прилег

отдохнуть.

Снаружи опять шел дождь, холодный ветер свободно гулял между бойницами, но

долгое путешествие верхом настолько утомило Гуго де Пейна, что он быстро заснул.

Ему снова, уже в который раз, снился непонятный, повторяющийся сон.

Он скакал по песку. Воздух вокруг был пыльным, густым и невероятно горячим.

На западе за край горизонта в желто-серой песчаной дали садилось кроваво-красное

солнце. Его закатные лучи окрашивали необычным золотисто-огненным цветом

зловещего вида горы, торчащие повсюду. Впереди, вдали, там, куда скакал Гуго,

виднелись высокие стены хорошо укрепленного города на каменистом холме.

Гуго был не один. Множество других всадников неслись к городу слева и справа,

позади и немного впереди него. Вместе они составляли большое конное войско.

Всадники были закованы в тяжелые доспехи. Над их головами на высоко поднятых

копьях развивались узкие вымпелы и боевые знамена. И на всех знаменах

присутствовал знак креста. А на небе до горизонтов протянулись две пересекающиеся

гряды перистых облаков, тоже напоминая гигантский крест.

Ночью дождь прекратился, и утро оказалось ясным, но промозглым из-за

непрерывно дующего холодного ветра. Гуго проснулся рано и, закутавшись в плащ,

поднялся на смотровую площадку башни. Он с младенчества помнил, открывающийся

отсюда, прекрасный вид. Земли Шампани лежали перед взором молодого рыцаря. Под

ярким голубым весенним небом во все стороны от замка Пейн распростерлись земли

родной Шампани: поля, виноградники, дремучие вековые леса, озера и речки с

разбросанными то там, то здесь между ними пятнышками замков, деревушек и

маленьких городков. Но самая цветущая и плодородная провинция Франции теперь

отнюдь не выглядела таковой. Прошедшая по стране страшной косой смерти, чума

вместе с засухой и неурожаями последних лет опустошили эти, еще совсем недавно

такие богатые, угодья. Множество хозяйств разорились. И теперь во многих местах,

там, где еще пару лет назад были виноградники и поля, простирались никем не

обрабатываемые пустые пространства, на которые постепенно с востока наступал лес.

Гуго обратил взгляд на запад. Там, недалеко, всего в восьми милях, лежала

столица края — город Труа, где находился двор графа Шампанского, и куда молодому

рыцарю предстояло поехать в самое ближайшее время. Как и всякий дворянин,

вступающий в права наследства, Гуго де Пейн обязан был дать вассальную присягу

своему сюзерену. Только тогда он сможет рассчитывать на помощь и

покровительство.

Разглядывая эту панораму, Гуго пытался осознать себя в новой роли хозяина

Пейна. После смерти родителей он являлся единственным прямым наследником

феода: ни родных братьев, ни сестер у него не было. Правда, у отца был двоюродной

брат, но вряд ли он станет требовать какую-либо долю наследства: Гуго слышал, что

двоюродный дядя весьма преуспел при дворе герцога Нижней Лотарингии Готфрида

Бульонского. Так что дележа Пейна Гуго не опасался. В то же время, он не мог еще до

конца свыкнуться с тем, что опасные, но интересные странствия юности кончены, и

впереди его ждет обычная рутина владетеля небольшого, к тому же разоренного,

поместья.

Заботами о хозяйстве Гуго еще никогда не приходилось заниматься. Но он

отлично понимал, что положение унаследованного владения было весьма плачевным.

Многие крестьяне умерли в эпидемию, и земли почти никто не обрабатывал. Замок

был разграблен и выжжен, а продовольственные запасы отсутствовали.

Но самое главное, что вызывало наибольшее беспокойство молодого де Пейна, —

разбойники или просто какие-нибудь недоброжелательные соседи могли ворваться в

любой момент и захватить Пейн окончательно. Непонятно было, почему они не

сделали этого до сих пор: замок не охранялся. Противостоять злой силе здесь было

некому.

В своих путешествиях Гуго постоянно видел на живых примерах, какие злоба,

жестокость и грубость нравов свирепствуют в современном ему мире. Он вспомнил,

как всего три месяца назад в горах Арагона стал свидетелем захвата отрядом

мавританских грабителей маленького слабо укрепленного замка Ла Каталина. Мало

того, что захватчики разграбили и сожгли этот замок до основания и забрали в рабство

всех его жителей, выживших при штурме, они долго издевались над хозяином,

престарелым доном Раменсо. Выкололи ему глаза, отрубили ступни и кисти рук и так

бросили умирать. Когда с опозданием на помощь прискакал отряд рыцарей

арагонского короля, в котором тогда служил Гуго, дон Раменсо истекал кровью, но

был еще жив и умолял прибывших прервать его страдания быстрой смертью, что и

было сделано посредством мизерикордии, рыцарского кинжала с тонким клинком,

часто называемого милосердником. А грабители, тем временем, благополучно

скрылись в горах с добычей. От этого воспоминания Гуго внутренне содрогнулся.

А скольким еще зверствам он стал свидетелем за годы странствий! Он вспомнил и

совсем недавние стычки по дороге домой. Мрачный осадок в душе оставило

нападение рыцаря де Веро и последовавшая смерть задиры. Но вторая стычка на

дороге была гораздо опаснее, когда его, одинокого всадника, в землях герцогства

Аквитания окружила в лесу целая толпа разбойников. Только серьезный боевой опыт,

приобретенный в битвах с маврами, и решительность помогли Гуго де Пейну не

растеряться, вырваться из рук бандитов и пробиться вперед. Он и сейчас, вспоминая,

явственно ощущал удары стрел о свою кольчугу, слышал крики этих страшных людей

и видел брызги крови и мозга из разрубаемых лезвием его меча нечесаных,

засиженных вшами, голов. Как там говорил старый павликианин? Тьма, она всюду…

Гуго постарался отогнать неприятные воспоминания и начал мысленно

взвешивать несколько вариантов исправления своего положения. Самым простым

решением была бы продажа замка и земли, но де Пейну эта идея не нравилась. Во-

первых, замок находился в таком скверном состоянии, что на сколько-нибудь

приличную сумму при его продаже рассчитывать не приходилось. Во-вторых, сейчас

Гуго не был готов терять опору на родной земле: он только что вернулся из далеких

краев в место, где прошли первые одиннадцать лет его жизни, и где были похоронены

его родители.

Другой вариант предполагал восстановление хозяйства. Замок можно отстроить

заново, а землю отдать арендаторам. У де Пейна была довольно приличная денежная

сумма, заработанная за время службы, но для восстановления замка ее все-таки

недостаточно. К тому же, даже если бы удалось сдать землю в аренду, и, таким

образом изыскать еще какие-то средства на ремонт замка, то откуда взять деньги на

содержание дружины? Да и как найти надежных дружинников? А без дружины

владетелю поместья невозможно существовать в мире, где вокруг свирепствуют

столько жадных и коварных подданных Сатанаила, да и просто убогих и голодных

людей, падких на чужое добро.

Можно, конечно, попытаться занять некоторую сумму, но Гуго не любил брать в

долг. Или оставить все так, как есть, снова отправиться в рискованный поход,