Тайный орден Лукьянов Тимур

христианство, а зло — язычество. Дьявол есть павший ангел, а Господь Бог наш —

Иисус Христос.

После этих слов молодого рыцаря монах улыбнулся и проговорил:

—Что ж. Ты ответил так, как ответит, наверное, любой обычный христианин,

непосвященный в тайны устройства мира.

—О каких тайнах вы говорите, брат Мори?

—Я говорю о тех величайших тайнах, что сокрыты в седой глубине времени, о

тайнах, что спрятаны за словами Священного Писания, я говорю о вещах, давно

забытых людьми и недоступных, к сожалению, давно уже, пониманию большинства.

И причин тому много. — Страстно произнес монах, и в глазах его вновь сверкнули

огненные искры.

—Позвольте же узнать, что это за тайны.

—Всему свое время, друг мой. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе, как

зарождался этот мир, как произошло Разделение Сил, как впервые случилась Великая

Битва, как в огне минувших эпох бился Свет с Тьмою, как наступали полчища ужаса,

как падали ангелы, как погибали в страшных муках величайшие воители прошлого,

как уходили в пучину океанов Благословенные Земли.

—Но откуда вам известно все это?

—Из истории.

—Но меня тоже учил истории один пожилой отшельник, и он говорил, что

история началась с правителей Вавилонских и с фараонов Египта, а до этого у людей

не было ни знаний, ни государств.

—И твой учитель был прав. История нынешнего человечества начиналась именно

так. Но это не первое человечество на Земле. До него были и другие.

—Как же так?

—С тех пор, когда на Земле в первый раз появились люди, мир изменялся в

результате противостояния сил Света и Тьмы уже не однажды, и тьма, к сожалению,

победила в последней Великой Битве. И именно потому сейчас мы все живем в мире,

управляемом силами зла. А великое и светлое прошлое забыто, ибо память о светлом

мире тьма вытравляла тысячелетиями. И лишь единицы передавали из поколения в

поколение память о прошлом и пронесли крупицы светлого знания через века. И я

один из тех, кто еще кое-что помнит и знает. Возможно, даже, когда-нибудь я

расскажу тебе все, что знаю сам о тех далеких событиях, но сейчас время это еще не

пришло. Лучше поговорим о тебе.

—Да, что уж обо мне говорить! Я только что вернулся с войны, родители мои

мертвы, а замок разорен. И я даже не представляю, что делать дальше! — Воскликнул

Гуго.

—Вот об этом я и хочу сказать тебе. Ибо дано мне провидеть, что путь Рыцаря

Света лежит перед тобой. Но путь этот тернист и опасен. Ибо зло повсюду. Глаза и

уши властелина тьмы смотрят и слушают из мрака ночного, из коры деревьев, из

старых стен, сквозь тела недобрых тварей и злых людей. Смотрят и слушают

отовсюду, где есть почва для темных ростков. Ведь все сущее в нашем мире несет в

себе как Свет, так и Тьму, как добро, так и зло, как Господа, так и Дьявола. И там, где

того или иного больше, создается определенная почва, определенная атмосфера,

светлая или темная. И каждый человек в своей жизни обязательно делает выбор между

Богом и Дьяволом.

—Значит, и Дьявола можно выбрать?

—И многие, к сожалению, выбирают. Чаще неосознанно. Посмотри на тех, кто

убивает невинных, вероломствует, обирает себе подобных, развратничает и

богохульствует, издевается над слабостью и глумится над бедностью. Эти люди не

дают себе отчета в своих деяниях, они не ведают, что творят, тьма застилает им глаза.

Они думают, что выбрали свет и закон, а, на самом деле, ими, как марионетками,

напрямую руководит князь тьмы, и хаос разрушения является для них законом. И идут

такие люди прямо во врата ада. Душам их уже не спастись.

—Но даже самым закоренелым грешникам церковь отпускает грехи.

—Церковь отпускает грехи на земле. Но отпущены ли они на небе? Ты можешь

это проверить?

—Но Христос прощал даже тех, кто распинал его.

—Потому что те, кто делал это, лишь выполняли чужую волю. Но простил ли он

Каифу, простил ли Иуду? Можно простить многих, но не всех. Те, в душе коих не

осталось света и доброты, не могут быть прощены, и с таковыми нужно сражаться во

Имя Божие.

Так говорил странствующий монах Мори. И все, что он говорил, навсегда

запечатлевалось в памяти Гуго. Они беседовали долго. Речь пилигрима была

пропитана глубоким знанием Святого Писания и философии отцов церкви, но были в

ней и моменты, сильно напоминающие учения зороастрийцев, манихеев и катаров о

добре и зле, хотя в его устах все это звучало совсем по-другому и гораздо более

убедительно.

И в ту ночь молодой де Пейн впервые за долгое время спал спокойно. Он понял,

что каким-то необъяснимым образом монах знает о его, Гуго де Пейна, тайных

размышлениях и исканиях, но Гуго не удивлялся и не боялся этого. Он чувствовал, и

почему-то даже был уверен, что загадочному страннику можно полностью доверять.

Более того, с появлением монаха, Гуго не покидало странное чувство, что он

находится под защитой, и пока монах рядом, не может произойти ничего плохого.

Но следующий день, понедельник, начался с неожиданностей. Не успели Гуго с

монахом проснуться и спуститься вниз с башни по естественным надобностям, как

Симона принесла из деревни плохие вести.

—Сударь, — говорила старая женщина сквозь слезы, — в деревню вернулись

разбойники. Они сейчас забирают последнее добро у Норгов, и я боюсь, что скоро они

будут здесь.

—Сколько их? — Спросил Гуго, чувствуя, как неприятный холодок забирается

под одежду.

—Я видела семь всадников.

—Вы сможете обороняться, брат Мори? — Спросил де Пейн монаха. — Похоже,

нам придется сражаться за свою жизнь.

—Значит, будем сражаться, — спокойно ответил монах, так, как будто ничего не

случилось.

Гуго спешно поднялся обратно в башню, облачился в кольчугу, надел свой

простой стальной шлем, пристегнул к поясу кинжал и меч в черных кожаных ножнах.

Затем, взяв большой щит покойного Арчи де Веро, снова спустился во двор. Брат

Мори уже невозмутимо стоял посреди двора. Вместо оружия он держал за середину

так, как держат копье, свой увесистый деревянный посох. Гуго вышел из башни как

раз вовремя: четверо всадников уже подъезжали к развороченным воротам замка.

Две черные точки быстро спустились с небес и, обратясь двумя большими

старыми воронами, уселись на верхней кромке арки ворот. Де Пейн выхватил из

ножен клинок, поднял щит и приготовился к битве. Два ворона, сидящие наверху,

зловеще закаркали, словно предвещая скорую гибель молодого хозяина Пейна и

странствующего монаха.

Гуго знал, что шансов одолеть пешим четверых хорошо вооруженных всадников

свирепого вида, ухмыляющихся в предвкушении легкой победы, у него нет совсем

никаких, но сдаваться на милость злодеев рыцарь не собирался. К тому же, рядом был

брат Мори, хотя на его помощь молодой воин не слишком рассчитывал: ну что монах

сможет сделать деревянной палкой против мечей? Конечно, можно было бы остаться в

башне, попытаться завалить изнутри дверь, но без припасов осаду все равно не

выдержать. Гуго предпочитал погибнуть на поле боя.

Разбойники только что въехали под арку ворот, когда произошло неожиданное:

внезапно монах поднял над головой посох, закатил глаза и раскатисто, не своим

голосом, произнес какую-то короткую фразу, значение которой Гуго не понял. Но

результат был потрясающим: мгновенно поднялся ветер, из безоблачного неба грянул

гром, сверкнула ослепительная молния, дрогнула земля, и тяжелая каменная арка

рухнула прямо на головы проезжающих, полностью завалив всадников вместе с их

лошадьми. Причем, все случилось так быстро, что лошади даже не успели заржать

перед смертью.

Несколько мгновений обескураженный Гуго стоял в недоумении, глядя, как

оседает серая пыль над местом завала, и как, громко и истерично каркая, улетают

прочь две зловещие птицы.

—Как вам это удалось? — Наконец, обретя дар речи, спросил он монаха.

—Сила молитвы способна творить чудеса. Разве ты никогда не слышал об этом?

— Сказал странник, и глаза его сверкнули.

—И кому же вы помолились сейчас, брат Мори? На каком языке? Почему я не

понял ни слова? — С явным недоверием в голосе спросил де Пейн.

—Эта молитва на тайном языке нашего братства, и обращена к Господу Богу,

друг мой, ибо властен Он как создать, так и разрушить во имя добра. Как, например,

волею Его разрушились сейчас эти ворота ради спасения от слуг Дьявола нас с тобой.

—Ну вот, теперь и ворота, и арку над ними придется строить заново. —

Пробормотал, все еще не пришедший в себя, Гуго, первое, что пришло ему на ум.

Подождав, когда осядет пыль, они подошли к завалу. Из-под упавших камней

вытекала тонкими струйками еще горячая кровь поверженных врагов, и холодный

воздух над ней дымился.

—Женщина сказала, что разбойников семеро. Но пока Господь наказал только

четырех негодяев. — Сказал брат Мори, осторожно взбираясь на камни завала.

—Я почти уверен, что остальные трое все еще потрошат беднягу Норга. Кстати, у

него обе мои лошади. — Проговорил Гуго, бросив тяжелый щит и взбираясь на завал

следом за монахом.

—Так поспешим, ибо мой конь тоже остался у этого кузнеца. — Произнес

странник, проявивший неожиданное проворство при преодолении препятствия и

первым выбравшийся из замка через образовавшийся на месте ворот завал.

Чтобы не быть заранее обнаруженными, они быстро взяли в бок от дороги и

припустили почти бегом сквозь невысокий кустарник к усадьбе кузнеца.

Монах и рыцарь успели вовремя. Два дюжих молодца в кольчугах уже

нагружали награбленным добром пегих лошадок де Пейна и красивого белого

жеребца пилигрима. А третий ходил вокруг стен деревянного дома и поджигал

факелом аккуратно сложенные охапки хвороста.

На этот раз брат Мори не стал молиться. Он дал знак рыцарю, и они

одновременно выскочили из-за кустов. Атака монаха была стремительной. Одним

огромным прыжком он преодолел расстояние, отделяющее его от ближайшего

противника, и точным движением опустил свой тяжелый посох на голову грабителя.

После чего тот рухнул без сознания, не успев даже вскрикнуть. Не давая врагам

опомниться, монах бесстрашно кинулся на человека с факелом, и, несмотря на то, что

тот выставил впереди себя большой кинжал, ударом посоха поверг наземь и его.

Гуго повезло меньше. Выбираясь из кустов, он зацепился за ветку и чуть-чуть

замешкался, что дало его противнику время выхватить меч. С гулким металлическим

звоном клинки встретились. Рыжебородый грабитель был старше, выше и тяжелее де

Пейна. К тому же, он мастерски владел мечом, что выдавало благородное

происхождение этого человека, поскольку в те времена только люди из властвующего

сословия имели право носить оружие и могли позволить себе с детства серьезно

упражняться в боевых искусствах.

Но и Гуго, будучи потомком старого франкского рода, хорошо управлялся с

длинным обоюдоострым клинком. Сколько он себя помнил, его учили обращаться с

оружием. С шести лет с ним каждый день занимался Жофруа Олеран, старый солдат,

ветеран дружины отца. Сначала маленький Гуго освоил детский деревянный меч,

потом настоящий кинжал, потом маленький, почти игрушечный, лук. Когда же, к

девяти годам, мальчик научился уже уверенно ездить верхом, его стали приучать к

тяжести доспехов и к владению коротким копьем. С десяти лет он также начал

осваивать небольшую палицу. В одиннадцать у него появился новый учитель

Арнольд де Валиньи, настоящий, хотя и безземельный рыцарь, побывавший во многих

битвах.

Длинное копье, короткий меч и тяжелого боевого коня де Пейну доверили только

в четырнадцать лет, когда Гуго стал одним из оруженосцев старого графа Теобальда

Шампанского. Но настоящий рыцарский меч де Пейн получил, как и все рыцари,

вместе с поясом и золотыми шпорами в момент посвящения. Произошло это в его

семнадцать лет. А потом последовали годы приключений: походы с караванами в

Испанию, служба при дворе короля Арагона, да и много чего еще…

А противник, между тем, уверенно наступал, нанося своим тяжелым мечом

мощные рубящие удары, от которых Гуго, так же, как и в поединке на лесной дороге с

Арчи де Веро, едва успевал уворачиваться. Хотя у противника на этот раз и не было

щита, но, помимо роста, массы и мышечной силы, он обладал и другим заметным

преимуществом над Гуго де Пейном: у рыжебородого поверх кольчуги был надет

прочный панцирь в виде перехлестывающихся металлических пластин, пришитых на

прочную основу из грубой кожи. Такой панцирь пробить мечом было почти

невозможно.

Но, опыт, полученный в опасных приключениях, не пропал для де Пейна даром.

На войне с маврами он научился нескольким хитрым приемам мечного боя, один из

которых и применил. Улучив момент, Гуго сделал молниеносное круговое движение

своим мечом, результатом чего явилось выпадение оружия из руки противника. И

острие клинка рыцаря тут же уперлось в незащищенный доспехом кадык грабителя.

Кольчуги в то время еще делались, по большей части, без капюшона, панцири — без

защитного стального воротника, а многие шлемы изготавливались без забрала.

Поэтому рыцарь во время боя мог прикрывать лицо и шею только щитом.

—Сдавайся, разбойник, или отправишься в ад! — Сурово произнес де Пейн.

—Я не разбойник. Я такой же рыцарь, как и вы, сударь. Перед вами барон

Бертран де Бовуар, — хрипло проговорил побежденный.

—Грабить мирных людей недостойно рыцаря, а тем более барона. Вы опозорили

это звание. И будете наказаны. — Гуго говорил жестко, и в его голосе не

чувствовалось и тени жалости к этому закованному в доспехи верзиле, похожему на

огромного рыжего кабана.

—Надо их связать, — сказал подоспевший брат Мори, уже раздобыв где-то

длинную веревку.

Монах тут же заломил, стоящему перед де Пейном и с ненавистью глядящему на

него детине, руки за спину и туго стянул их несколькими узлами. В это время один из