Волшебный свет Брюссоло Серж

1

Да, паршивое дело, раздраженно подумал Марк Уильямс, делая круговые вращения головой, чтобы хоть чуть размять затекшие мышцы шеи, потом подвигал плечами и поморщился от боли. Что-то в последнее время самочувствие ни к черту. И уставать стал как-то быстрее.

Опершись локтями о чертежный стол, Марк устремил взгляд в окно своего кабинета, расположенного на одиннадцатом этаже высотного здания в Сити, деловом центре Лондона. Летний закат раскрасил лондонское небо в золотисто-розовые тона, и диск заходящего солнца уже спрятался за крышами домов.

Интересно, думал Марк, много ли людей из тех, что спешат сейчас домой, обращают внимание на красоту заката и останавливаются хотя бы на мгновение, чтобы полюбоваться этим восхитительным зрелищем?

Почему-то он сомневался, что таких найдется много, во всяком случае здесь, в мегаполисе, где жизнь ни на минуту не замирает и все куда-то спешат и бегут, надеясь всюду успеть и никуда не успевая.

Он и сам такой же. Когда в последний раз он толком отдыхал, позволял себе расслабиться, забыть о работе? Когда выезжал за город на природу? Даже и не вспомнить. Круговерть, суета большого города захватила и не отпускает его, не оставляет ни единой свободной минутки, чтобы остановиться, оглядеться, полюбоваться закатом.

Когда же началась эта безумная гонка? — спросил он себя со вздохом. Когда пришло ощущение, что он изо дня в день отстает от общего ритма, не успевает сделать то, что сделать совершенно необходимо? Как давно он превратился в этакого робота, трудоголика, не знающего ничего, кроме своей работы? С каких пор работа стала единственным смыслом его жизни в ущерб всем остальным ее аспектам, в том числе и личному? И когда в последний раз он отрывал глаза от чертежного стола или монитора компьютера, чтобы поглядеть на небо?

Если бы кто-нибудь сейчас мог прочесть его мысли, подумал Марк, покачав головой, то решил бы, что он переполнен жалостью к себе, но это совсем не так. Он так упорно и напряженно работает только потому, что сам этого хочет. Он сам определяет свой ритм и скорость. Уже давно он поставил перед собой определенные цели, к которым и стремится упорно, не сворачивая с выбранного пути, и эти цели с каждым днем становятся все ближе, ибо конструкторское бюро «Пентворт и Уильямс» уже добилось значительных успехов, хотя Ларри Пентворта, его партнера, уже нет в живых.

— Так, ты опять засиживаешься допоздна в кабинете, да? — раздался ворчливый голос из дверей.

От неожиданности Марк вздрогнул и повернулся к двери, где на пороге вырисовывалась знакомая фигура. Если бы Марк Уильямс был суеверным, то мог бы подумать, что этот человек материализовался из его мыслей о Ларри — тот же рост, то же телосложение, те же черты, только волосы седые да лицо избороздили глубокие морщины. Марк улыбнулся, сбросив с себя оцепенение.

— Здравствуй, Джонатан, — поздоровался он с вошедшим. — Что ты делаешь здесь так поздно?

— Это я у тебя должен спросить, — проворчал Джонатан Пентворт. — Время уже позднее, все сотрудники давно разошлись по домам, чтобы отдохнуть и набраться сил к завтрашнему рабочему дню, а ты все еще корпишь над своими чертежами. Это никуда не годится, Марк.

Джонатан медленно прошел через просторный кабинет, обставленный недорогой, но функциональной мебелью, и, подойдя к большому окну, встал возле него и устремил взгляд вдаль на последние отблески солнечного света на вечернем небе над Лондоном.

— Ночь, — растягивая слова, начал он, — погружает этот город в совершенно иную жизнь. Зло встречается людям на каждом шагу и играет на человеческих слабостях.

Марк не знал, что на это ответить, поэтому промолчал, а Джонатан между тем продолжил:

— Впрочем, не думаю, чтобы ты нуждался в моих проповедях, Марк.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — проговорил Марк, — но будь же справедлив. Со злом можно столкнуться не только ночью, но и средь бела дня. Каждый человек сам делает свой выбор. Хочешь, назови это судьбой, но суть от этого не меняется. Ларри в ту ночь, когда погиб, крепко выпил и вел машину на чересчур высокой скорости. Не какая-нибудь темная, волшебная сила столкнула его с крутой насыпи. Это сделал алкоголь.

— Что бы это ни было, но моего сына больше нет, — вздохнул Джонатан, пристально вглядываясь в начинающие постепенно зажигаться огни города. — Бывают моменты, когда я просто не могу в это поверить. Не могу, и все тут. — Он стиснул руки в кулаки, потом медленно разжал. — Если бы он стал врачом, как я хотел, то в конце концов принял бы мою практику, отвечал бы за жизни других людей и не погубил бы свою. Я думаю, тогда все было бы по-другому. — Он снова помолчал. — Да, Ларри много раз говорил мне, что у него другое призвание, что он не хочет заниматься медициной. Но я считаю, что если б он послушался меня, то сейчас был бы жив.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — возразил Марк. — И, послушай, давай не будем говорить об этом. Что толку гадать, как могло бы быть, если б… Эти пустые рассуждения все равно не вернут нам Ларри, а только бередят душу. Прости, но ты и сам это прекрасно понимаешь.

— Да, конечно ты прав, это ты меня извини. На меня порой накатывает такая меланхолия… Но потерять единственного сына… это нелегко, очень нелегко. Ты ведь меня понимаешь, правда? — Он отвернулся от окна и посмотрел на Марка. Глаза отца Ларри блестели от непролитых слез.

— Да, конечно, Джонатан. Мне и самому бывает так тошно, что хоть волком вой, поверь.

Джонатан печально улыбнулся.

— Зато благодаря тебе у меня теперь есть цель в жизни. После смерти моей жены Кэтрин я перенес все свое внимание, всю любовь на единственного сына. Тогда Ларри был еще совсем маленьким. Я нашел в нем утешение и радость. Но после его гибели я перестал видеть смысл в своей работе. К чему мне было зарабатывать еще больше? Какой прок от наследства, если его некому передать? Но ты помог мне тогда, полтора года назад.

— Да, надеюсь. — Марк встал и снова покрутил головой и подвигал плечами, пытаясь расслабить напряженные мышцы. — Хочешь чаю или кофе?

— Нет, спасибо. Я зашел к тебе сообщить, что в последнее время меня очень беспокоит одна вещь.

— О… — Марк вскинул бровь. — И какая же? — Он подошел к бару, налил себе уже остывший кофе, затем повернулся к Джонатану. — Так что же тебя беспокоит?

— Как тебе хорошо известно, я являюсь корпоративным врачом нескольких фирм, разместившихся в этом здании. Одна из них — фирма «Уильямс и Пентворт». Так вот, всем сотрудникам полагается проходить медицинский осмотр. В этом году все служащие твоей фирмы в очередной раз успешно прошли его. Все, за исключением одного.

— Вот как? Кто же этот он или она, осмелившийся ослушаться самого доктора Пентворта? — пошутил Марк.

Джонатан усмехнулся.

— Это мужчина тридцати шести лет, высокий, подтянутый, некурящий и непьющий и тем не менее в последнее время у него налицо все признаки переутомления и стресса.

Марк прислонился спиной к бару и скрестил ноги в лодыжках.

— Продолжай, — прищурился Марк, — расскажи мне обо мне.

— Что ж, изволь, только помни, что ты сам попросил. Да, ты прав, я говорю о тебе. Как я уже сказал, у тебя налицо все признаки стресса: твои мышцы чересчур напряжены и тебе трудно их расслабить. У тебя время от времени, причем довольно часто, случается головная боль, и ты не способен расслабиться даже для того, чтобы как следует выспаться. Ты литрами поглощаешь кофе и редко питаешься нормально — почти всегда перекусываешь на ходу. У тебя появилась изжога, ты принимаешь лекарства, нейтрализующие кислоту, потому что твой желудок протестует против перегрузки организма. За последние несколько месяцев ты не использовал по назначению ни одного выходного дня и уже давно не наведывался в свой спортивный клуб для тренировок, поддерживающих здоровье. Все это чревато серьезными проблемами со здоровьем, Марк, и прошло время что-то предпринять, чтобы справиться с ними. Причем чем скорее, тем лучше.

— Хватит, Джонатан, — хмуро бросил Марк. — Не помню, чтобы я когда-нибудь жаловался тебе на головную боль. И медицинское обследование я прошел вполне благополучно, и ты это знаешь.

— Да, но с какими результатами? Все показания по сравнению с прошлым годом снижены, а давление, напротив, повышено. Помимо этого, я заметил в тебе нарастающее напряжение.

— Напряжение, — это еще не признак каких-то проблем со здоровьем, черт побери! — огрызнулся Марк. — Просто у меня много работы, отсюда и напряжение.

— Именно об этом я тебе и толкую. Ты слишком много и напряженно работаешь. Это не доведет до добра. К тому же в последнее время ты стал более раздражителен, а это еще один признак стресса. С этим не шутят, Марк. Твой организм просит пощады, просит обратить на него внимание. Тот факт, что ты молод и здоров, еще не означает, что можно так перегружать себя без последствий. Непрерывное перенапряжение рано или поздно дает о себе знать самым неприятным образом, поэтому, не дожидаясь этого, лучше вовремя принять меры.

Марк открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Отставил полупустую чашку с холодным кофе. Он подошел к окну и стал рассеянно глядеть на мелькающие внизу огоньки транспорта и неоновых витрин.

— Послушай, Джонатан, — сказал он, поворачиваясь к отцу Ларри. — Да, я много работаю. Я хочу, чтобы фирма процветала, и мы уже на пути к этому. Но само по себе, как ты прекрасно понимаешь, это не происходит. Я — глава бюро, и моя забота, мой долг сделать так, чтобы фирма поддерживала тот уровень, которого мы уже достигли, и выходила на более высокий. Именно я несу за все ответственность, потому что я руководитель.

— Но у тебя работают отличные специалисты. Почему же ты так мало доверяешь их инициативе? Ты не решаешься поручить им выполнить работу самостоятельно. И отказываешься взять нового партнера вместо Ларри. Пойми, что тот уровень стресса, которому ты себя подвергаешь, может убить тебя, Марк, ведь всему есть предел.

Марк сунул руки в карманы брюк и вскинул глаза к потолку, чувствуя, что его раздражение от этого разговора скоро достигнет критической точки, а в голове шумит, словно от похмелья.

— Ладно, — наконец проговорил он, заставив себя сдержать раздражение. — Ты жестко играешь, Джонатан, но я готов пойти тебе навстречу. Что, по-твоему, мне следует сделать?

Джонатан облегченно улыбнулся и, пошарив в кармане пиджака, достал визитную карточку и протянул Марку.

— Вот имя и адрес врача, психолога, который специализируется на диагностике и лечении стрессов.

— Ну это уж слишком, — бросил Марк. — Я пока еще не настолько плох, чтобы обращаться к психологу. Если ты утверждаешь, что у меня есть проблемы, то я вполне могу справиться с ними сам.

Джонатан нахмурился.

— Послушай, Марк, я сейчас прошу тебя не только как врач, но и как друг. Если ты не хочешь обращаться за помощью официально, то хотя бы зайди просто побеседуй. Пожалуйста, Марк, сделай это если не для себя, то хотя бы для моего спокойствия. Прошу тебя.

Марк взял карточку из рук Джонатана.

— Ладно, черт возьми, так и быть, я зайду. Но предупреждаю: не жди много от этого визита. Я сделаю это только ради тебя, мне это не нужно.

— Что ж, это уже кое-что. Значит, завтра, после работы ты заедешь к доктору и побеседуешь с ним.

— Заеду-заеду, — проворчал Марк, теряя терпение. — А теперь иди, мне еще нужно немного поработать.

— Ты сумасшедший, — покачал головой Джонатан, направляясь к двери. — Другого объяснения я не нахожу. — В дверях он остановился. — Да, чуть не забыл, мне звонил твой друг, ну, тот детектив, который занимался делом Леонсии Раскин-Боуэн.

— Фред Дорелли? Значит, он вернулся из Италии? Я рад. — Марк помолчал. — Леонсия Раскин-Боуэн — это мать той девушки, которая была в машине с Ларри, не так ли?

— Да, тебе, конечно, известно, что из-за гибели дочери она перенесла сильнейшее нервное потрясение. Ее психика совершенно расстроилась. Она угрожала убить меня, бармена, который обслуживал Ларри в ту ночь, Фреда Дорелли и многих других, даже отдаленно причастных к этому случаю. Все последнее время она находилась в больнице на лечении.

— Да, я об этом знаю.

— Ну так вот. Вчера ее выписали с чистым медицинским свидетельством. Фред позвонил мне потому, что не смог дозвониться до тебя. Возможно, сказал он, следует поверить специалистам, что Леонсия Раскин-Боуэн полностью поправилась и больше не представляет ни для кого из нас опасности, но мы имеем право знать, что она теперь не в больнице. Я пообещал, что передам эту новость тебе. Хотелось бы мне верить, что врачи в той клинике знают что делают. Спокойной ночи, Марк.

Когда за Джонатаном Пентвортом закрылась дверь, Марк перевернул карточку, которую все еще держал в руке, и прочел то, что на ней было написано.

— О черт! — выругался он. Вот старый пройдоха! Не сказал мне, что этот врач, с которым мне предстоит побеседовать, женщина!

Он свирепо воззрился на карточку, словно желая испепелить взглядом этот маленький кусочек картона.

«Доктор Тереза Осборн, психолог». Черт бы побрал все на свете! Ему только не хватает беседы по душам с какой-то заносчивой дамочкой, мнящей себя суперспециалистом в области человеческой психологии. И что она может ему сказать такого, чего он сам не знает? Посоветует поменьше работать, поменьше пить кофе и больше отдыхать? Это он и без всяких там психологов знает и ясно даст понять этой Терезе Осборн, что не намерен потратить больше десяти минут своего времени на какую-то дурацкую беседу.

Он удовлетворенно хмыкнул. Да, десять минут — это тот максимум, который он уделит беседе с этой докторшей.

Марк сунул визитку в карман рубашки и прошел к чертежному столу, чтобы еще немного поработать.

Тереза Осборн вышла из своего кабинета и по короткому коридору прошла в приемную. Комната была оформлена в приятных тонах нежно-персикового и бежевого цветов, меблирована удобным диваном, мягкими креслами для посетителей и письменным столом, за которым сидела девушка лет двадцати пяти и быстро клацала по клавишам компьютера, время от времени поглядывая на монитор. Ее пальцы, казалось, летали по клавишам, будто птицы, перепархивающие с ветки на ветку.

Когда Тереза подошла, она вскинула глаза и улыбнулась.

— Вот карточка миссис Донован, Лайма. Нужно занести новые данные в электронную картотеку. Сделаешь сегодня? — Тереза положила карточку на край стола.

— Конечно, мисс Осборн. Кстати, я перепечатала все ваши вчерашние записи и нашла то, о чем вы меня просили. — Лайма подала Терезе несколько скрепленных листков.

— Спасибо, Лайма. Что бы я без тебя делала! — пошутила Тереза. — Ты единственный человек, который без труда разбирает мой почерк. Я и сама порой не могу понять, что написала. Удивляюсь, как тебе это удается.

— У меня большой опыт, — усмехнулась Лайма. — Моя мама преподает английскую литературу в школе, и я часто помогаю ей проверять сочинения ее учеников. По сравнению с почерком некоторых из них ваш просто каллиграфический, уж поверьте мне.

Тереза рассмеялась.

— Не могу себе представить. Мне казалось, что хуже моего почерка уже и быть не может.

— Еще как может. Но если уж мы заговорили на эту тему, вам бы следовало дать мне прибавку к зарплате за то, что я порчу зрение, разбирая ваши каракули.

— Прибавку? — вскинула брови Тереза. — Помилосердствуй, Лайма, ты же получила прибавку всего два месяца назад.

— О, в самом деле? — изобразила невинность Лайма. — Ах да, я и забыла. Как-то выскочило из головы.

— Хорошенькое дело, милая. Не следует забывать такие вещи. — Тереза тепло улыбнулась. Несмотря на острый язычок, Лайма Перкинс была отличным секретарем и помощником, благодаря чему вся ее врачебная документация находилась в идеальном порядке.

Тереза взглянула на часы.

— С минуты на минуту ко мне должен прийти некий Марк Уильямс.

— Марк Уильямс? — Лайма сосредоточенно нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Нет, в вашей картотеке такого точно нет. Новый пациент? Но вы не давали мне указаний завести на него карточку.

Тереза покачала головой.

— Ну, не совсем пациент. Просто один наш общий знакомый, Джонатан Пентворт, попросил меня встретиться с ним и побеседовать. Со слов Джонатана, я поняла, что этот Марк Уильямс, мягко говоря, не в восторге от его просьбы зайти ко мне, так что, насколько я понимаю, беседа будет не из легких, если вообще получится. У меня сложилось впечатление, что мистер Уильямс согласился прийти на эту встречу исключительно из любви к Джонатану. В любом случае Марк Уильямс не тот пациент, который отправится к врачу, тем более к психологу, по собственной воле.

— Что ж, вам не привыкать и к таким, как этот мистер Уильямс, которых к врачу на аркане не затащишь. Впрочем, как и к таким, которые выдумывают себе болезни и потом ходят к врачам как на работу.

— Ох и язычок у тебя, Лайма, — усмехнулась Тереза. — Ну ладно, сегодня ты мне больше не понадобишься. Карточку можно и завтра напечатать. Это не срочно. Она будет нужна мне только к следующей среде.

— Нет уж, лучше я сделаю это сегодня, а уж потом пойду. А то с утра, сами знаете, сколько бывает работы.

— Ну смотри сама. А я пойду к себе дожидаться Марка Уильямса. Пока, Лайма.

— До свидания, мисс Осборн.

Тереза вернулась в свой кабинет. В его оформлении преобладали те же нежные персиковые тона, что и в приемной, — приятные и ненавязчивые. Вся мебель была светлого дерева и идеально подобрана по стилю. В целом комната ни в коей мере не производила впечатления врачебного кабинета, скорее напоминала комнату для отдыха и релаксации. Солнечный свет, вливающийся через большое окно напротив двери, делал комнату еще более привлекательной. Перед письменным столом располагались два мягких кресла, а слева, в обшитой кленовыми панелями стене — огромный встроенный аквариум, в котором лениво плавали яркие переливающиеся рыбки.

Тереза прошла по мягкому, приглушающему звук шагов ковру и остановилась перед аквариумом. Когда у нее выдавалась свободная минутка, она любила вот так постоять и полюбоваться на завораживающие плавные движения изящных рыбок, чье неспешное скольжение в воде всегда оказывало на нее благотворное, умиротворяющее воздействие.

— Привет, ребята, — сказала Тереза, слегка постучав пальцем по стеклу. — Как поживаете?

Марк прочитал уже знакомое имя на медной табличке, прибитой к солидной деревянной двери, и нахмурился.

«Доктор Тереза Осборн, психолог».

Просто замечательно. Пожалуй, он бы охотнее отправился к зубному врачу, хотя визиты к дантисту терпеть не мог и старался оттянуть их до последнего. Судя по роскоши этого здания на Парк-лейн, она, по-видимому, хороший специалист и ее почасовая оплата заоблачно высокая. Вестибюль на первом этаже красиво и богато обставлен. Лифт, быстро доставивший его на восьмой этаж, снабжен зеркалами, удобным сиденьем и устлан ковролином.

В этом здании, судя по табличкам и указателям в вестибюле, располагались офисы известных адвокатов, проектировщиков, врачей, а также солидных фирм и компаний. Марк подумал, что все они, должно быть, назначают за свои услуги непомерно высокую цену, чтобы платить за аренду своих шикарных кабинетов.

Пребывая в отвратительном расположении духа, Марк мысленно пожелал им всем поскорее обанкротиться и переехать в здание попроще. Да, это была низкая мысль, стоило признать, но в его теперешнем мерзком настроении ни на что другое он просто не был способен.

Десять минут — вот тот максимум, который он уделит беседе с этой дорогостоящей докторшей, снова подумал Марк.

Он открыл дверь и вошел, одним взглядом оценив дорогую обстановку приемной. Закончив беглый осмотр, он уперся взглядом в письменный стол, за которым сидела девица — по-видимому, секретарша — лет двадцати с небольшим, коротко подстриженная и в очках.

— Чем могу быть вам полезной? — спросила секретарша, вскинув на него глаза.

Марк медленно пересек приемную и остановился перед ее столом.

— Я Марк Уильямс. У меня назначена встреча с доктором Осборн. А вы кто?

— Лайма Перкинс, секретарь и помощник доктора Осборн.

— Интересно, зачем ей секретарь? — проворчал себе под нос Марк.

— Простите, что вы сказали? — переспросила Лайма.

— Я сказал, что не понимаю, зачем доктору нужен секретарь. Неужели у нее так много пациентов, что самой не справиться?

— У доктора Осборн обширная практика, потому что она блестящий специалист в своей области, — строго пояснила Лайма. — Среди ее пациентов много известных личностей. — Она сделала жест рукой в направлении дивана. — Присядьте, пожалуйста, мистер Уильямс, я сообщу доктору, что вы уже здесь.

Лайма протянула руку к внутреннему телефону.

— Подождите, — сказал Марк. — Какая она, эта доктор Осборн? Одна из тех высокомерных дамочек, которые считают себя умнее других и любят всех поучать, верно? Да еще к тому же наверняка феминистка. Ей и секретарь-то нужен, наверное, только для того, чтобы подчеркнуть, какая она крутая. Все еще хуже, чем я думал. Семи минут будет достаточно.

— Что вы сказали, простите? — не поняла Лайма.

— Не обращайте внимания, это я так, сам с собой. Давайте звоните, потому что я очень занятой человек и у меня нет времени на всякие глупости.

— Хорошо, сэр. — Лайма поднесла трубку к уху и нажала кнопку.

Услышав звонок, Тереза подошла к столу и ответила:

— Слушаю, Лайма.

— Пришел мистер Уильямс, мэм. Он ждет вас в приемной.

— Полагаю, он настроен враждебно.

— Гм.

— Понятно. Ну что ж, буду держаться мужественно, — пошутила Тереза. — Проводи мистера Уильямса в мой кабинет, пожалуйста.

— Хорошо, мисс Осборн. — Лайма положила трубку и встала. — Прошу вас, следуйте за мной, мистер Уильямс.

— Что? — Марк оторвался от картины, которую внимательно рассматривал. — А, ну да, конечно.

Эта Осборн и в самом деле получает баснословные гонорары, решил он, направляясь вслед за секретаршей по коридору. Картина, висевшая в приемной, явно подлинник. Большая часть ее пациентов, по всей вероятности, богатые скучающие дамочки, которые для разнообразия любят поболтать с подругами о своем психоаналитике, попивая коктейль через соломинку в баре какого-нибудь фешенебельного загородного клуба. Боже, какой фарс все это! На подобную белиберду жалко даже и пяти минут.

Лайма открыла дверь и отступила в сторону, пропуская Марка.

— Пожалуйста, мистер Уильямс.

— Спасибо, детка, — бросил Марк. Вообще-то он не имел обыкновения называть девушек детками и малышками, да и строгая внешность секретарши не располагала к этому, но если это словечко услышит доктор Осборн, то пусть удостоверится, что он вовсе не в том раздражительно-несносном настроении, которое свидетельствует о стрессе, и не нуждается в ее советах поменьше работать и побольше отдыхать.

2

Марк вошел в кабинет и услышал, как дверь за ним мягко закрылась. Его внимание сразу же привлек огромный аквариум, встроенный в стену слева от двери. Шикарно, подумал он. Тот, кто проектировал эту стену с аквариумом, хорошо знал свое дело. Впечатление, которое производит аквариум, было просто поразительное…

— Добрый день, мистер Уильямс.

Марк резко повернул голову на звук мягкого и приятного женского голоса. Быстрым взглядом он критически оглядел и оценил каждую черточку лица, каждый изгиб фигуры женщины, стоявшей возле стола. Совершенно неожиданно и не к месту его бросило в жар, а сердце заколотилось часто-часто. Первая мысль, которая пришла ему в голову: психоаналитик просто не может так выглядеть! Эта доктор Осборн просто потрясающе красива!

Среднего роста, стройная, но с довольно пышными, аппетитными формами, элегантная и изящная, безупречно красивое лицо с большими серыми глазами, опушенными густыми ресницами, лишь слегка тронутыми тушью. Светло-русые волосы, зачесанные назад и убранные в строгий узел на затылке.

Интересно, какой длины эти волосы, если их распустить? — промелькнуло в голове у Марка.

Оторвав глаза от лица женщины, он прошелся взглядом по ее фигуре — изящные прямые плечи, высокая грудь, тонкая талия, округлые бедра и изумительной формы длинные ноги. Она была одета в узкую серую юбку до середины колена, атласную серебристую блузку и широкий кожаный пояс, выгодно подчеркивающий узость талии и крутой изгиб бедер. Из украшений на ней были серебряные сережки в виде ракушек, серебряная цепочка с медальном в виде часов и узкий серебряный браслет с эмалью. На идеально ухоженных пальцах не было колец.

Подумать только, выходит, он понапрасну тратил хвалебные эпитеты на аквариум. Даже завораживающая красота аквариума блекла в сравнении с ослепительной, потрясающей красотой хозяйки кабинета.

Ему пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, дабы обуздать мгновенную реакцию тела при первом же взгляде на Терезу Осборн. Он уже и не помнил, когда в последний раз так быстро и остро реагировал на женщину.

— Мистер Уильямс? — произнесла она. — Прошу вас, присаживайтесь.

Он кивнул и направился к одному из мягких, удобных кресел, стоявших перед столом. Тереза отступила к вертящемуся рабочему креслу по другую его сторону. Почему она это сделала, трудно было сказать. Обычно она подходила и здоровалась за руку со своим новым пациентом, затем медленно отходила, стараясь определить по взгляду и выражению лица человека, куда ей сесть, чтобы он чувствовал себя как можно непринужденнее. Марк Уильямс даже не ее пациент, и, конечно, у нее не было никаких причин садиться от него как можно дальше, используя стол в качестве разделительного барьера.

Но что-то в этом человеке было такое, что заставило ее попятиться, как маленькому пугливому зверьку при приближении крупного опасного хищника. Без сомнения, это был самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо встречала. Высокий, широкоплечий и узкобедрый, он был одет в деловой костюм из дорогой серой шерсти, явно сшитый на заказ. Его строгий покрой не мог скрыть, а, напротив, лишь подчеркивал и широкий разворот плеч, и мускулистую силу длинных ног, и узость крепких бедер. Голубая рубашка прекрасно оттеняла яркость глаз на загорелом, мужественном лице, в котором не было и намека на приторную смазливость. Черты его лица отличались некоторой резковатостью, свойственной обычно людям сильным и волевым, каким, несомненно, и являлся Марк Уильямс.

Зато губы, в отличие от резких линий лица, были на вид невероятно чувственные. Губы, созданные для поцелуев, промелькнуло в голове у Терезы.

Отзвук сильно заколотившегося сердца эхом отозвался в ушах. Ничего подобного еще никогда не случалось с ней. Никогда прежде не приходилось ей реагировать так остро на совершенно незнакомого мужчину. Это просто невероятно, но Марк Уильямс с первых же мгновений своего появления у нее в кабинете нарушил ее душевный покой, и колотящееся в груди сердце и горячая лава, бегущая по жилам вместо крови, яркое тому свидетельство.

— Итак, — проговорила она несколько нервно, — насколько я понимаю, вам порекомендовал обратиться ко мне наш общий знакомый доктор Пентворт.

Марк откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.

— Да, это так, — ответил он, не вдаваясь в подробности. Ему нравилось слышать ее голос, такой глубокий, чуть хрипловатый. Он представил, как этот голос шепчет его имя в порыве страсти.

— Сын Джонатана Пентворта, Ларри, был моим партнером, но он погиб два года назад.

— Да, я знаю. Детьми мы часто играли с Ларри, но я не виделась с ним несколько лет до его смерти. Доктор Пентворт и мой отец были близкими друзьями, они вместе учились в университете. Джонатан был совершенно убит смертью единственного сына.

— Да, я знаю. Какой длины ваши волосы?

Она нахмурилась.

— Что, простите?

Марк положил руки на подлокотники кресел и побарабанил по ним пальцами.

— Я спросил, какой длины ваши волосы. Мне интересно.

Она выпрямилась.

— Не думаю, что вы пришли сюда, чтобы говорить о моих волосах. Поговорим лучше о деле. Итак…

— Меня зовут Марк, — проговорил он с ленивой усмешкой, сверкнув безупречными белыми зубами. — К тому же я не ваш пациент, доктор, так что, собственно, нет никакого дела, о котором нам нужно говорить. Может, лучше сходим куда-нибудь поужинать? А побеседовать можно и в ресторане, не так ли? Мне бы хотелось, чтобы мы поближе узнали друг друга, вы не против? Безусловно, можно поговорить и о стрессе, если это так необходимо, хотя бы для того, чтобы успокоить Джонатана, но пару минут, не больше. Ну как, вы согласны?

Это совсем не в ее правилах — ходить куда-то с пациентами. Разумеется, Марк Уильямс пока еще не ее пациент, но у него такая улыбка, что просто разит наповал, а чувственная реакция ее тела на него совершенно сбивает с толку. Нет, она не должна никуда с ним идти. Это будет неправильно и ни к чему хорошему не приведет.

— Благодарю вас, но мой ответ — нет, — ответила она твердо, глядя куда-то поверх его плеча. — Не люблю ужинать в ресторанах. К тому же, как вы справедливо заметили, нам следует, относясь со всем вниманием к Джонатану, поговорить о стрессе. Он сказал мне, что вы страдаете от переутомления.

— Я не страдаю ничем таким, с чем не мог бы справиться сам, без посторонней помощи. Мне бы хотелось, чтобы вы еще подумали насчет ресторана.

Вот черт, кажется, я попался, с досадой подумал Марк. Если мисс Осборн не пойдет со мной ужинать, мне придется сидеть здесь, по другую сторону стола от нее, но уходить я не собираюсь. Тереза Осборн — красивая, интригующая женщина, и, совершенно определенно, мне хочется провести с ней вечер. Но только не за разговорами на медицинскую тему. Это уж слишком. Надо попробовать увести ее от предмета стресса.

— Мне нравится ваш аквариум, — сказал он. — Кто его спроектировал?

— По-моему, вы совершенно не представляете себе, мистер Уильямс…

— Марк.

— Хорошо, пусть будет Марк. Так вот, вы не представляете себе, насколько коварен и опасен стресс. Это потенциальный убийца. Да-да, Именно так. К несчастью, большинство людей не считают это за болезнь и не подозревают о том пагубном воздействии, которое стресс оказывает на их тело и разум. Я специализируюсь по стрессам и разрабатываю индивидуальные программы с учетом особенностей личности и условий, в которых она живет и работает.

— Ну что я могу сказать… Вы просто молодец. Так как же насчет аквариума? Вы его сами спроектировали? Если да, то я просто поражен. Не возражаете, если я воспользуюсь вашей идеей?

Тереза стиснула зубы и призвала на помощь все свое терпение. Улыбка продолжала оставаться на ее лице. Но сделалась натянутой. Марк Уильямс не только лишал ее самообладания как мужчина, но и угрожал ее профессиональной выдержке. У нее вдруг возникло желание прикрикнуть на него, чего с ней раньше никогда не случалось. Каким бы трудным ни был пациент, она всегда оставалась на высоте профессии: выдержанная и спокойная. Марк Уильямс не первый, кто не воспринимает проблему стресса всерьез, но он делает это с такой нарочитой, даже оскорбительной небрежностью, что это уже начинает ее раздражать. Да, Марк Уильямс представляет для нее угрозу во всех отношениях.

— Марк, — проговорила она как можно спокойнее, стараясь не потерять терпения. — Если не ради вас, то хотя бы ради Джонатана Пентворта, давайте попытаемся сделать что-нибудь для вашего здоровья. Согласны? Джонатан очень беспокоится за вас, поймите. И, кажется, не напрасно. А вы, похоже, делаете все возможное, чтобы избежать разговоров о стрессе. Но почему? Вы же деловой человек и знаете, что, избегая проблемы, вы ее не решите.

Марк вначале хотел снова отшутиться, увильнуть от ответа, но не смог. Он довольно долго молча смотрел на Терезу, затем подался вперед и угрюмо сдвинул брови.

— Вы правы, — бросил он. — Я не желаю говорить на эту тему. Джонатан прав, и это злит меня. Но я не хочу ничего слышать о стрессе. У меня нет времени выслушивать ваши медицинские выкладки, тем более что я все равно не могу изменить свой образ жизни. Возможно, позже, но не теперь. Я согласился прийти к вам только для того, чтобы успокоить Джонатана и отделаться от него хотя бы на некоторое время. Но, увидев вас, я понял, что хочу… познакомиться с вами поближе. И только по этой причине я все еще здесь. — Он оперся руками о подлокотники и поднялся. — Я, пожалуй, пойду.

— Не уходите. — Тереза тоже встала. — Не уходите, Марк, прошу вас. Справиться со стрессом вовсе не трудно, нужно только понять причины и постараться ликвидировать их. Неужели работа для вас важнее вашего здоровья, а быть может, и жизни? Пожалуйста, останьтесь — и давайте обстоятельно поговорим об этом.

Взглянув в широко раскрытые серые глаза Терезы, Марк испытал какую-то странную смесь эмоций: волнения, возбуждения и даже какого-то непонятно откуда взявшегося радостного предвкушения, словно он стоял на пороге чего-то нового и прекрасного. Но со свойственным ему цинизмом он постарался не поддаваться ни эмоциям, ни тому жару, который обдавал его при взгляде на Терезу Осборн, и посмотреть на ситуацию трезвыми глазами прагматика.

Да, голос ее звучит умоляюще и искренне, во взгляде серых глаз застыла мольба, но действительно ли она переживает за него? Действительно ли ей небезразлично, что будет с ним? Или же это не более чем профессиональный прием? Один из огромного арсенала психологических уловок и приемчиков, доведенных до совершенства длительной практикой? Заставить пациента почувствовать себя особенным, необходимым, создать впечатление, что о нем заботятся не только на профессиональном, но и на человеческом уровне.

Наверняка, это так и есть, про себя решил Марк. Со мной сейчас разговаривает доктор, а вовсе не женщина. Эта мысль отчего-то принесла ему разочарование и даже как-то чувствительно кольнула.

Он нарочито медленным, оценивающим взглядом обвел кабинет, в конце концов остановив его на Терезе.

— Представляю, во сколько вам обходится весь этот неброский шик и элегантность. Наверняка недешево. Неудивительно, что вам необходимо иметь как можно больше пациентов, чтобы оправдать высокую арендную плату за помещение.

Тереза отвела от него взгляд и опустила его на свои руки, лежавшие на столешнице. Ей уже приходилось слышать подобное мнение, но почему-то высказанное Марком Уильямсом, оно причинило ей обиду, почти боль, тогда как раньше ничуть не задевало.

Когда она попросила Марка остаться, чтобы попытаться заставить его серьезно отнестись к проблеме стресса, ее просьба была искренней, шла от души и не имела ничего общего с профессиональными приемами психолога. В ней говорил не врач, а женщина.

Но почему? Обычно она не выходила из профессиональных рамок, беседуя со своими пациентами, но в случае с Марком… С первых же секунд своего появления в кабинете он задел в ней какую-то глубоко спрятанную струну, вызвал непонятное волнение, выбил из колеи, и дело было не только в его физической привлекательности и мощной сексуальности. Было в нем что-то еще, что-то глубинное, темное и таинственное, что бросало ей вызов не только как профессионалу, но и как женщине. И не сказать, что происходящее ей нравилось. Нельзя допустить, чтобы он догадался о чувствах, обуревающих ее.

Она подняла голову и увидела, что Марк очень внимательно смотрит на аквариум. Профиль его казался строгим и неприступным, под расстегнутыми полами пиджака вздымалась мощная грудь, натягивая ткань рубашки. Трепет возбуждения пробежал по ее телу.

— Простите, мне не следовало так говорить, — спокойно промолвил он, не отводя взгляда от аквариума. — О том, что вам требуется побольше пациентов для уплаты высокой арендной платы. Прошу меня извинить. Как профессионал профессионала я вас хорошо понимаю. Вы врач и обязаны выполнять свой врачебный долг и делать все возможное, чтобы люди получали ту помощь, в которой нуждаются.

Быть может, ее просьба остаться была просьбой не врача, но женщины? — подумал он. Как бы ему хотелось, чтобы это было именно так.

Он медленно повернулся и посмотрел на нее.

— Я прав?

— Да, безусловно, — ответила Тереза, кивнув, — но дело не только в этом. Я… — Что она может сказать? Что он пробудил в ней женщину и она заинтересована в нем не только как в пациенте, но и как в мужчине? Но это было бы верхом глупости и непрофессионализма. Тереза прикусила язык.

Он не должен догадаться, что сейчас она говорит с ним не только как психолог, но и как женщина. Даже в первую очередь как женщина. Ее потрясла такая ее реакция, и слава богу, что Марк ничего не заподозрил.

— Вы?.. — подсказал он.

— Нет-нет, ничего.

Черт! — разочарованно подумал Марк. Он так надеялся, что она скажет что-то большее. Например, что ее слова вовсе не были профессиональным приемом, который она не раз применяла к своим несговорчивым пациентам. Но почему это для него так важно? Едва ли он и сам мог бы ответить на этот вопрос. Рассеянно Марк потер виски кончиками пальцев.

— Болит голова? — участливо спросила Тереза.

Он поспешно опустил руку.

— Мне известно все, что вас беспокоит, Марк, все ваши болезненные ощущения. Джонатан рассказал мне о них. Вы совершенно определенно подвержены сильному стрессу. Ваше тело таким способом дает вам знать, что дошло до предела, что вы злоупотребляете его возможностями. Наступил момент, когда вы должны сделать выбор: остановиться и помочь себе или же продолжать в том же духе с риском для здоровья. Вы можете, конечно, не обращать внимания и делать вид, что все в порядке, но в конце концов придется расплачиваться за свое пренебрежение к здоровью, и очень дорого, поверьте. С другой стороны, вы можете воспользоваться преимуществами разумного, бережного подхода и исправить ситуацию, которая в противном случае станет неконтролируемой. Решать вам, Марк.

— Гм… — Он снова отвернулся и устремил внимательный взгляд на аквариум, словно ища там ответа на свои вопросы.

Куда подевалась его твердая решимость ограничить встречу десятью минутами? Что с ним случилось? Случилась Тереза Осборн, вот что.

Он сунул руки в карманы брюк, и пальцы его наткнулись на упаковку аспирина в одном кармане и на пакетик средства от изжоги в другом.

Итак, вынужден был признаться он себе, эти лекарства стали неотъемлемой частью его жизни. Он постоянно имеет их при себе и должен заботиться, что их у него достаточно и они всегда под рукой. Возможно, когда он будет меньше работать, они ему и не понадобятся, но сейчас… Сейчас он без них не может обойтись. Разумеется, это не слишком хорошо, но так ли уж страшно, как пытаются ему внушить?

Но если он сейчас откажется от услуг доктора Терезы Осборн, женщина Тереза Осборн совершенно определенно укажет ему на дверь, а он уже решил для себя, что не должен это допустить.

Он вытащил пакетики с лекарствами из карманов и положил их на стол.

— Что ж, я сдаюсь и признаю свое поражение, — сказал он, посмотрев на нее. — Я в вашем полном распоряжении, доктор Осборн.

Сердце Терезы радостно подпрыгнуло от слов Марка, но трудно было сказать, кто больше обрадовался — Тереза-врач или Тереза-женщина. Решив, что поразмыслит об этом позже, она искренне, тепло улыбнулась.

— Я очень рада, что вы все-таки приняли правильное решение. Значит, вы согласны следовать моим предписаниям по управлению стрессом?

Марк опустил взгляд на таблетки, лежащие на столе, потом вновь поднял глаза на нее.

— Не могу сказать, что в восторге от своего решения, но… да.

Повинуясь импульсу, Тереза обошла стол и встала перед Марком.

— Я в самом деле очень рада, Марк. — Она заглянула в его голубые глаза, и улыбка на ее губах растаяла. В его глазах она прочла тлеющее желание. Или это было отражение ее желания?

Марк почувствовал, как при ее приближении его тело еще больше напряглось, но не мог оторвать от нее взгляд.

— Вы рады, потому что у вас появилась возможность помочь еще одному пациенту? — спросил он чуть охрипшим голосом.

— Да, но не только поэтому. Еще я рада потому, что…

Потому что этот пациент, которому она надеется помочь, именно он, а не кто-то другой. Потому что она не может думать разумно, когда он вот так смотрит на нее. Потому что… о черт, она просто рада — и все.

Марк смотрел на Терезу и медленно сознавал, что сейчас перед ним не врач-психолог, а женщина. Просто женщина.

Он шагнул вплотную к ней, поднял руку и медленным легким движением скользнул большим пальцем по ее губам.

Страницы: 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Каково это – жить в мире устоявшихся догм, в мире, где давно за тебя решили, что правильно, а что не...
Бывший десантник Влад Самохин, оказавшись вместе с родным городком в мире Кладбища Богов, сумел не т...
Как можно попасть в фэнтезийную Нифигляндию? Разумеется, только прыгнув в унитаз, что и проделал сту...
Корни дерева Проклятия уходят глубоко в тьму веков. Их питает страх и ненависть поколений, и кажется...
Принц Джарвис - наследник престола Меналии, древнего островного государства долгоживущей расы, дикту...
«… Я был почти около дома, когда в кустах увидел что-то зеленое. Ну что может быть зеленым в кустах,...