Колесо войны Сахаров Василий

Глава 8

Северные пустоши. 7.12.1405

Наш отряд оторвался от противника, ушёл в сторону, и нанхасы проскочили мимо. Как я и предполагал, они торопились и рванули по следам соединения полковника Нии-Фонта. А мы с Хиссаром и Богучем наблюдали за ними от ближайшего речного поворота, и, когда тыловой дозор северян перешёл Эйску и скрылся в лесу, наша радость была безмерна. Однако выражать её криками или словами мы не стали. Всё сказали наши взгляды. Повернувшись к кеметцам и ветеранам Хиссара, которые были готовы дать врагу бой, наверняка последний в своей жизни, я отдал приказ начать движение на запад.

Следовало поторапливаться и не расслабляться, это понимали все, так как глупцов среди нас не было. Взяв в руки повод лошадей, по лесным тропам мы снова пустились в путь. Порядок движения простой. Впереди – головной дозор из кеметцев. В центре – основные силы, с находящимися в бессознательном состоянии чародеями, для которых из брезента смастерили конные носилки. В прикрытии ещё десяток воинов, и в отдалении – оборотень Рольф Южмариг, которого мы всё же показали идущим вместе с моей сотней воинам. Боковых дозоров не было, поскольку троп вокруг немного, а ломиться по заснеженной чащобе и бурелому – значит надрывать людей. Единственная угроза для нас вблизи горы Анхат – это нанхасы, а они увлечены погоней. Так что день-два, может, три наш отряд мог позволить себе относительно спокойное путешествие, в котором основная ставка – на скорость.

Итак, мы вошли в лес, и началось наше возвращение к границам империи. Зима всё больше вступала в свои права. С тёмно-серых небес постоянно сыпал укутывающий землю густой снег. Мороз крепчал, а резкий пронзительный ветер качал верхушки потемневших деревьев и проникал под одежду. Кругом, куда ни посмотри, запустение. Мы в дикой глуши, в краю суровых людей, и всё здесь было пропитано какой-то своей особой, неповторимой красотой. Крупных животных нет, их выбили северяне, а из пушных зверьков только вездесущие белки, которые замирали на ветках и с любопытством смотрели на идущих внизу людей и лошадей. Хорошо!

Так прошёл первый день. За ним своим чередом минули второй и третий. Мы отмахали от горы Анхат более ста километров, всё было по-прежнему. Враг до сих пор нас не нашёл, и была надежда, что снежное покрывало надёжно спрячет наши следы. Но здравый смысл и понимание того, что шаманы северян сильны и находятся в более выгодном, чем наш отряд, положении, говорили, что просто так нас не выпустят. Поэтому пустыми надеждами я себя не тешил и не позволял этого своим воинам, а барон Хиссар следовал моему примеру.

И вот наступил четвёртый день нашего похода на запад. Ночь прошла тихо, нас никто не беспокоил. Однако где-то за полночь я проснулся оттого, что душу раздирало беспокойство, и это был верный знак, что неприятности рядом. В дополнение к этому я опять ощутил на себе чей-то пристальный взгляд, который пытался проникнуть в мою голову. Но опять-таки, лишь только я хотел выслать в лес Рольфа Южмарига и боевое охранение из партизан, которые должны были осмотреться, как ощущение взгляда пропало. Что это было и кто на меня смотрел магическим взором, гадать было бесполезно. А значит, дёргать людей и оборотня не стоило, ибо наблюдатель, который меня отслеживал, мог находиться где угодно, может, в ближайшем лесу, а может, и в дольнем мире. Главное, что зла от него нет, оно не ощущалось, у меня на этот счёт сразу бы тревожный звоночек прозвенел, а любопытство – это не порок.

Сон не шёл. Вокруг – темнота небольшой походной палатки, где помимо меня отдыхали Хиссар и пара сержантов. Время позднее. До рассвета ещё три-четыре часа. Поворочавшись с боку на бок, я вылез из спального мешка, накинул куртку, взял ирут и вышел наружу.

На поляну, где мы остановились, так же как и в минувшие дни, с небес сыпался густой снег, и это хорошо, мороз не так сильно чувствуется. Вобрав в грудь прохладный воздух, а затем выдохнув, я зачерпнул руками горсть снега, обтёр лицо, окончательно проснулся и направился к дежурному костру. Пока шёл, оглядывался по сторонам и видел, что в нашем лагере всё спокойно. Лошади напоены слегка подогретой водой со специальными укрепляющими снадобьями, накормлены, накрыты попонами и стоят под деревьями. Кому положено спать, тот спит, а кто должен бодрствовать, тот на страже, бережёт покой своих товарищей, и можно быть уверенным, что неожиданного нападения не случится. Всё в норме. Но мне по-прежнему неспокойно. И чтобы как-то отвлечься, я присел на бревно у костра, принял доклад сержанта Амата, который этой ночью был начальником караула, и сделал себе большую кружку слегка сладковатого малинового взвара. Прихлебывая напиток, засмотрелся на языки пламени, постарался отрешиться от всех забот и задумался о своём житье-бытье.

Когда-то я был человеком из мира Земля. И что бы меня ждало там, на моей родине, если бы я не оказался в теле умирающего графского сына? Пожалуй, ничего особенного. Служба подошла бы к завершению, продлять контракт в армии, где солдата считают расходным материалом, скорее всего, я не стал бы. Так что, уволившись в запас, я вернулся бы домой и стал бы жить, как большинство обычных людей. Дом. Работа. Семья. Свои трудности, радости, заботы и планы на будущее. Телевизор. Пиво. Футбол. Болел бы, естественно, за своих. За «Черноморец» или «Кубань». Женитьба и рождение детей. Всё как у всех, и, наверное, Алексей Киреев из Новороссийска, человек, с которого были сняты слепки души и разума, ставшие новым Урквартом Ройхо, именно так сейчас и живёт.

Что же касается меня, то я стал плотью от плоти мира Кама-Нио. Дороги обратно нет. Но я об этом ничуть не жалею. И хотя жизнь постоянно подкидывает мне новые испытания и врагов у меня немало, я своим бытием вполне доволен. Да, вокруг средневековье с магическим уклоном. Однако я принимаю мир таким, каков он есть, и не стремлюсь его изменить. Да, я не прогрессор и не реформатор. И это нормально, ибо на хрена козе баян? Так и у меня. Замок есть. Земли имеются. Рядом со мной верные соратники и любимая женщина, которая ждёт от меня ребёнка. А что ещё надо? Пожалуй, спокойствия и возможности развиваться. Вот только пока это невозможно. Империя истекает кровью, а на север остверских земель нацелились нанхасы, которым мы загнали под рёбра штырь и ослабили их, но в том, что основные сражения впереди, сомневаться не приходится.

Кстати, о нанхасах. Где они? Непонятно. Мы ждали их появления ещё вчера, но противника всё нет и нет, и даже намёка, что северяне рядом, не имеется. Правда, есть предчувствие, не только моё, но и Хиссара, в жилах которого тоже течёт непростая кровь древнего рода, и это само по себе уже серьёзно. Так что нам остаётся только двигаться намеченным маршрутом и ждать появления противника, которому после выбывания из строя наших чародеев мы можем противопоставить очень и очень немногое.

Во-первых, это клинки и арбалеты воинов. Во-вторых, энергокапсулы. В-третьих, мои кмиты. Вроде бы немало. Однако против шаманов, которые в обязательном порядке будут сопровождать вражеских воинов, этого недостаточно. И как бы я поступил на месте вражеского командира, когда он нас нагонит? Очень просто. Его бойцы станут биться с нашими воинами, а шаманы будут выполнять роль артиллерии и наносить по нас свои магические удары, на которые мы ответить не сможем, поскольку гранату далеко не метнёшь, а кмиты работают на дистанцию в полсотни метров. Хотя основа шаманизма – это работа с духами, а моя сотня, точно так же как дружинники Хиссара и шевалье покойного Анхеле, имеет против существ дольнего мира дополнительную защиту, чародеи северян могут применять стандартные огне-шары или что-то из разряда артефактной магии. Что же получается? Мы проиграем? Хм! Выходит, что так. Однако по понятным причинам подобный вариант никого из нас и лично меня не устраивает. Поэтому надо думать над тем, как навалять северянам, а самим уцелеть. Но сколько я голову ни ломал, ничего, кроме засады и наглого ночного нападения на вражескую стоянку, вроде того, какое я в одиночку совершил на горных пехотинцев из Ассира в Маирских горах, мне на ум не приходило. Вот только в этот раз я буду действовать вместе с кеметцами и оборотнем, так как они – наиболее подготовленная часть нашего отряда и могут не только нанести быстрый и неожиданный удар по противнику, но и вовремя отступить.

Впрочем, всё это будет потом, да и то лишь в том случае, если предчувствия меня не обманули. А пока – скоро рассвет, значит, пора поднимать людей. Время пять утра. Выйдем в шесть. Если всё будет хорошо, к вечеру отряд достигнет разрушенной деревушки племени иркитин, которое несколько месяцев назад было истреблено карательным отрядом Океанских Ястребов. Если Мак Ойкерен не врал, а он этого сделать не мог, место там доброе, тихое и спокойное, подходы хорошие, есть источник с чистой водой, и расположенную на вершине небольшого лесистого взгорка сожжённую деревушку легко оборонять. Так ли это на самом деле, посмотрим.

– Командуй подъём! – вставая с бревна, приказал я сержанту Амату.

– Есть! – Десятник кивнул и направился будить людей, а я направился к офицерской палатке и стал собираться в дорогу.

Подъём проходит чётко. Воины встают, привычно поминают недобрым словом погоду, завтракают и пакуют свои вещи. Затем собираются палатки, скатывается брезент и седлаются лошади. Я за всем этим наблюдаю, отмечаю, что всё происходит без излишней поспешности, но и без промедления. Отряд работает слаженно, и это понятно. Сейчас мы все заодно, мои кеметцы, ветераны барона Хиссара и немногочисленные оставшиеся от отряда Анхеле безземельные шевалье, которые хоть и полные отморозки, но жить хотят, и сейчас их выживание зависит от того, насколько хорошо они будут работать в команде. Сборы идут своим чередом. Пока в запасе было немного времени, я снова прошёлся по лагерю, навестил наших чародеев, которые лишь изредка приходили в себя, и отдал несколько приказов.

Ко мне подошёл барон Хиссар, который поёжился, плотнее закутался в старый чёрный плащ с белым крестом Анхо, видимо память о гвардии, и спросил:

– Уркварт, почему так рано людей поднимаешь?

– На сердце неспокойно, – ответил я.

На краткий миг барон прикрыл глаза и замер, видимо, прислушивался к себе, а когда вновь посмотрел на меня, то сказал:

– Да, что-то есть. Думаешь, опасность исходит от нанхасов?

– Конечно.

– И что?

– Ничего, Алекс. Идём куда шли и походный строй не меняем. Если прикрытие и оборотень обнаружат погоню, постараемся добраться до деревушки иркитинов и провести ночное нападение на противника.

– А если они нас раньше нагонят?

– Я останусь в прикрытии и задержу их.

– В героя решил поиграть?

– Нет. Просто у меня есть пара артефактов, которые я могу использовать, а у тебя они отсутствуют.

Естественно, никаких боевых магических талисманов, которые были бы настроены конкретно на меня, не существовало. Но сказать барону о кмитах я не мог. Легенда же об артефактах, которыми владеет граф Ройхо, уже давно гуляет среди рядовых воинов, так что отставной лейтенант гвардии и по умолчанию внештатный сотрудник «Имперского союза» моим словам не удивился и принял моё решение как должное.

Пока разговаривали, отряд собрался. На стоянке осталось прикрытие, оборотень умчался назад, а мы выступили. Вокруг нас – дубовый лес. Понемногу светает. Видимость неплохая. С неба вновь посыпал снег, пока ещё редкий. Мы идём, как привыкли, где пешком, а где в седле. Всё тихо. Так продолжается до днёвки, которую, как обычно, мы сделали ровно в полдень. Лошади остановились, а люди начали перешучиваться и собирать хворост. И тут появился Рольф Южмариг в своём зверином обличье.

«Сотня демонов! – глядя на Рольфа, который длинными грациозными прыжками пересекал просторную поляну, подумал я. – Предчувствия в очередной раз меня не обманули. Враг рядом!»

Ирбис нёсся прямо ко мне и Хиссару с Богучем, которые его тоже заметили и приблизились. И вот он рядом. Сержант Квист, помощник оборотня на добровольных началах и хранитель его вещей, бросил в сторону скатку из полушубка. Оборотень быстро перекинулся в человека, натянул на себя одежду и, подбежав, доложил:

– Северяне! Не очень далеко! Отсюда, наверное, уже в трёх километрах. Двигаются осторожно, но быстро. Идут по нашему следу.

– Много их? – спросил я у Рольфа.

– Сотни две, все оленеводы, с ними шаманы, я видел четверых.

– Как шаманов определил?

– Оленеводы пахнут потом, металлом, дымом костров и кожаной одеждой, а шаманы нет, от них всегда травами и зельями несёт.

– Что наш тыловой дозор?

– Сержант Нерех меня понял и отходит.

Оборотень замолчал, а Хиссар спросил:

– Что будем делать, Ройхо?

– Драться. Здесь они будут минут через двадцать пять – тридцать, тропа, где мы шли, слишком узкая. Ты уводи отряд, а я дикарей здесь встречу и из арбалетов их поприветствую. Со мной Рольф и два десятка дружинников, воины Нереха и Квиста. Помотаем противнику нервы, придержим его и откатимся. Дальше, до самого посёлка иркитинов, тропа опять узкая, так что нас не обойдут. И мы будем северян тормозить.

– Как?

– Просто. Гранату под деревом взорвал – и тропу перегородил. Пока они через завал переберутся, мы десять минут отыграем. Жаль, что нельзя энергокапсулу на замедлитель ставить, а то бы весело было. Но чего нет, того нет. Да и шаманы не идиоты, магический заряд на своём пути по-любому почуют и обойдут его.

– А может, тебе моих воинов оставить?

– Нет. Большая группа по тропе быстро не уйдёт, крайних всё равно зацепят, да и на поляне особо не развернёшься. – Я повернулся к Богучу: – Ты за старшего, готовь наших людей к тому, что ночью мы пощупаем северян за подбрюшье.

– Понял! – Богуч согласно кивнул.

– Тогда всё. Уходите!

Звучат команды сержантов. Отряд удаляется. Оборотень затаился между деревьями, наверное, зарылся в снег по самые глаза и наблюдает. Ему в драку вмешиваться не стоит, пусть разведку ведёт. А мы с Квистом, облачившись в кольчуги и натянув на голову конусовидные шлемы со стрелкой вдоль носа, пешком обошли поляну, посмотрели, что здесь и к чему, прикинули, как станем действовать и отступать, и дождались Нереха.

– По коням! – скомандовал я, когда тыловой дозор оказался рядом.

Через пару минут, разъяснив Нереху, что должно произойти, мы сгруппировались перед западным выходом с поляны.

Мой план прост. Дождёмся передовых северян, которые станут сбиваться в кулак на восточной окраине. Галопом вперёд! Залп из арбалетов! Остановка! Кмиты в бой! Разворот! Отход! Как получится в реальности, не знаю, но мы должны встретить врага достойно, и как минимум десяток диких нанхасов украсят своими трупами окрестный пейзаж.

Шум крыльев! Стая лесных птах перед нами взлетает в небо. Наверняка их вспугнули северяне. А вот и они, собственной персоной. Между голыми серыми деревьями мелькнул всадник на крупном олене, который сильнее, тяжелее и выносливей своего обычного собрата – это одна из древних боевых пород, которая использовалась нанхасами ещё до лосей. За первым оленеводом появился второй, третий и так далее. Северяне заметили нас, но назад не сдали. Они нас не боятся, готовы к бою и даже жаждут его, потому что поторапливают своих боевых животных. И вот они выезжают на открытое пространство, то есть делают всё так, как мы с Квистом и думали. Как только их становится больше десятка, я командую:

– Вперёд!

– А-а-а! – слышится рёв дружинников, и я бью своего жеребца повёрнутым плашмя клинком.

С места перейдя в галоп, мой конь мчится на противника, словно выпущенная из моного лука стрела. Тугой холодный ветер стегает и бьёт по моему лицу. Внутри меня царит смесь из самых разных чувств. Это азарт, ярость, предчувствие схватки, бесшабашное веселье и некоторое удовлетворение оттого, что враг наконец объявился и я могу не нагнетать себя ожиданием, а действовать. Справа и слева от меня дружинники, вот-вот начнётся кровавая круговерть, которая оборвёт человеческие жизни и отправит их души в дольний мир. Северяне, с некоторым опозданием понимая, что стоять нельзя, а достать из чехлов свои луки они уже не успевают, рванули нам навстречу. Но кто первым начал и набрал скорость, у того и преимущество. Тут как в любой драке. Кто ударил первым, тот красавчик и скорее всего победитель. Однако мы в конный бой ввязываться не станем, и, если бы нанхасов было всего два-три десятка, мы бы их всех положили. Но за передовой группой идёт основная и шаманы, которые вот-вот будут здесь. Так что у нас в запасе всего три-четыре минуты, а затем придётся делать то, к чему я уже начинаю привыкать, то есть драпать со всех ног.

До противника остаётся полсотни метров. Сорок. Тридцать. И я даю новую команду:

– Стоп!

Одновременно, словно мы на учениях вблизи замка Ройхо, воины останавливают боевых лошадей, которые не боятся набирающих скорость оленей и замирают как вкопанные.

– Бей!

Дружинники вскидывают арбалеты и дают дружный залп. Короткие болты стремительными чёрными росчерками проносятся по воздуху и бьют дикарей в упор. Передо мной полная картинка всего происходящего, и я всё подмечаю. Вот падает поражённый в глаз воин. Рядом ещё один. Третьего прикрыл прочный ламеллярный доспех из светлой кости, и болт, дав рикошет, улетает ввысь. А у другого вражеского бойца свалился олень, и всадник покатился в снег. «Чтобы ты, курва твоя мать, шею себе сломал!» – машинально пожелал я ему, вложил ирут в ножны, перехватил поводья правой рукой и стал действовать.

Левая рука, которая уже налилась готовой выплеснуться в мир смертельной силой кмита, поднимается вверх. Вблизи меня только четыре всадника и несколько оленей без седоков, которые замерли над своими погибшими хозяевами. Всё происходит очень быстро. Когда до продолжающих атаку северян остаётся пять-шесть метров, энергетические зелёные плети метнулись им навстречу. Захват! Фиксация шейных позвонков! Резко сжатая ладонь! И уже мёртвые люди и, что удивительно, даже пара оленей валятся на землю. Видимо, заклятие посчитало, что животные опасны и могут причинить мне вред, и потому уничтожило оленей самостоятельно. Так-то! Никакого особого контроля не понадобилось. Полное самонаведение на цель, покруче, чем у какой-нибудь компьютеризованной боевой системы из мира Земля. И чем чаще я применяю кмиты, тем быстрее и резче они реагируют. Класс! Однако пора отходить, а не то мы отхватим по полной. Вон между деревьями всадник появился, серая шуба и спускающиеся на плечи длинные седые волосы. Наверняка это шаман, тут и думать нечего. И мне его не достать, расстояние метров девяносто, а значит, «Чёрная петля» этого гада не возьмёт.

– Все назад!

Мой новый выкрик разносится над полем боя. Я кидаю взгляды по сторонам и вижу, что многие дружинники ещё даже не успели убрать своё стрелковое оружие и сменить его на мечи и сабли. Всего полторы-две минуты назад мы начали скачку на врага и уже завалили тринадцать или четырнадцать врагов. Можно сказать, это успех, но ввязаться в драку – это только полдела, надо ещё и уйти. Поэтому я без промедления развернул жеребца на запад. И в этот момент своё веское слово сказал старый шаман, который вскинул над головой какой-то предмет.

Конь подо мной делает рывок вперёд, а я смотрю назад, прямо на вражеского чародея, и вижу, как из его рук в мою сторону устремился тёмно-красный толстый кровавый жгут. С виду это заклятие чем-то похоже на «Плющ», который я только что применил. Однако моё заклятие нейтрально, его можно использовать по-разному, даже для простого захвата противника в плен. А то, что я видел, было злом в чистом виде, наверняка одним из боевых приёмов некромантии. Ещё рывок! Конь делает резкий скачок, но мой взгляд по-прежнему направлен на энергоплеть, которая летит прямо на меня. Она всё ближе и ближе. Я явно попадаю под удар и понимаю, что необходимо что-то сделать, а что, не знаю.

Время словно растягивается. Моя левая рука с двумя серебряными браслетами медленно поднимается и прикрывает лицо. Но откуда-то из глубины души приходит знание, что здесь и сейчас магическая защита браслетов меня не прикроет. И неосознанно я разрядил кмит с «Иглами света», видимо, сработала ассоциация, что злу и мертвечине необходимо противопоставить именно этот древний боевой магический приём. И я всё сделал правильно.

Светло-голубой свет вырвался из моей ладони. На долю секунды он сделал сумрачное дневное освещение мягче и теплее, а затем столкнулся с кровавым жгутом, который вонзился в магическое облако и продолжил свой полёт на меня. Однако, пролетев немного, замедлился, застыл и рассеялся. Это всё заняло мгновения. Снова скорость восприятия всего происходящего вокруг меня становится нормальной.

Мой конь несётся по поляне. Мне хочется смеяться, и это легко объяснить: ведь я только что снова избежал гибели. Глядя на шамана, лицо которого приобрело недоумённое выражение, я подумал: а не показать ли ему средний палец правой руки. Но не сделал это, так как именно правая рука держала поводья и подобный жест – просто ребячество. К тому же рядом со стариком появился ещё один северный чародей, знакомая мне морда по имени Вервель Семикар, тот самый гадёныш, с которым я уже сталкивался в Мёртвой Пересыпи. У него в руках тоже был какой-то амулет, который он явно собирался применить.

Семикар вскинул артефакт и что-то выкрикнул. Смотреть на него мне было некогда. Мы уже пересекли поляну и готовы были уйти в лес. Но сделать это без потерь не получилось. На пути десятка Нереха возникла тёмно-серая десятиметровая пелена, очередная некромантская дрянь. Три дружинника на полной скорости влетели в неё и погибли ужасной смертью, которую я видел собственными глазами. Магический барьер действовал, словно сильнейшая кислота, которая мгновенно разъедает органику и металл. Только что справа от меня скакал всадник в кольчуге, а спустя всего секунду – это два разбухших мясных куска, с которых стекают жидкие ручейки железа и стали. Человек и лошадь, которые не успели издать ни одного крика или стона, уже были мертвы, а ещё через секунду на чистый снег упали розовые пузырящиеся куски плоти. Поганая смерть для трёх воинов и трёх лошадей. Смерть наших товарищей увидел не только я, но и многие дружинники. Это на них так подействовало, что некоторые стали придерживать лошадей, и мне пришлось их взбодрить:

– Не останавливаться! Отступаем! Живее!

Меня услышали. Нерех и Квист разразились криками, как правило матерными. Воины пришли в себя. И один за другим влетали на лесную тропу. Я уходил предпоследним. Бросил взгляд на полянку, где нам так и не удалось отдохнуть, увидел, что оленеводов уже не меньше сорока всадников и они гонятся за нами, а шаманы (козлы!) подстёгивают их выкриками. Но хрен они нас догонят. Позади был Нерех, который кинул под мощное старое дерево слева от себя гранату и, нагоняя меня, стал нахлёстывать свою полукровную кобылку.

Мысленно я повёл отсчёт. Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Взрыв! Меня и скачущего следом Нереха обдало тугой ударной волной. С деревьев на нас обрушился снег, а в кольчугу ударилось несколько острых щепок, одна из которых вонзилась моему жеребцу в круп, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать его под контролем.

– Потерпи, дружок! – Я похлопал коня по шее и направил его дальше по тропе. Посмотрел на Нереха и увидел, что он как-то слишком бледен. – Что с тобой, сержант?

Десятник сглотнул и просипел:

– Нога! Что-то под колено попало! Наверное, крупный сучок откололся!

– До привала дотянешь?

– Да!

– Хорошо! Продержись десять минут!

Нерех молча кивнул. Упавшее позади нас дерево более или менее надёжно перегородило тропу. Сколько-то времени мы отыграли.

Через десять минут, удалившись от поляны на два километра, мы были вынуждены спуститься с коней. Дальше тропа сужалась, петляла из стороны в сторону, а ветки нависали над снежным покровом всего в полутора метрах. Чтобы не выколоть себе глаза, нам пришлось двигаться пешком. Здесь же оказали помощь Нереху, которого пришлось напоить целебным эликсиром и перекинуть через седло.

Прежде чем мы продолжили своё путешествие, сержант Квист посмотрел на тёмно-свинцовые облака над головой и сказал:

– Будет буря, господин граф. С утра всё тихо было, а сейчас что-то непонятное творится. По всем приметам день должен был быть спокойным, а тут что-то серьёзное. Раз! – и непогода собирается. Так не бывает.

– Это север, сержант. Кто его знает, возможно, здесь законы природы несколько иные.

– Может, вы и правы, господин граф. Но всё равно это странно.

Сказав это, Квист занял место в строю, и мы опять встали на тропу. А спустя всего пять минут началась мощная буря. Странная, в этом бывалый сержант и следопыт был полностью прав, и я с ним согласился. Потому что перед нами всё чисто, даже снег перестал идти, и мы движемся на соединение с отрядом, словно на прогулку вышли. А вот позади – форменный ураган. Мощный ветер, который дул непонятно откуда, со всех сторон одновременно, собрал в единую массу все облака вокруг и обрушил их как раз в то место, где находились северяне, шквал из снега, который, не долетая до земли, превращался в вихри, крушил кустарник и ломал деревья. Ярость и напор природных сил на трёх-четырёх квадратных километрах. Это сильно! Мои дружинники, видя буйство стихии, даже на время позабыли ужасную смерть друзей, и над тропой разнеслись весёлые шутки относительно того, как туго сейчас приходится северянам. Квист кинул на меня уважительный взгляд и громко, так, чтобы его все слышали, произнёс:

– Боги и духи предков любят нашего графа и помогают ему. Такому человеку можно служить. Правильно я говорю, мужики?!

Как и ожидалось, его слова одобрили все:

– Да!

– Слава нашему графу!

– Смерть врагам!

– Да здравствует род Ройхо!

Пришлось прервать воинов, хотя похвалы были приятны, этого не скроешь:

– Тихо! Вот доберёмся домой, тогда и будете меня славить! А пока – шире шаг!

Ураган позади нас продолжался. Из него вынырнул Рольф Южмариг, от него я узнал, что нанхасам в самом деле нелегко. А старый шаман, к которому все дикари и Вервель Семикар обращались как Риаль Катур, потрясал кулаками и, повернувшись к лесу, требовал от какой-то Отири прекратить бурю и не мешать ему.

Кто такая Отири, я знал. Это ламия, которая сопровождала род Океанских Ястребов во время миграции от самого Форкума. По словам Мака Ойкерена, она была прекрасна, сильна, жестока и непредсказуема. Но если ведьма здесь, то почему остановила продвижение нанхасов? Вопрос из вопросов. Дилемма. Пока что неразрешимая. Ведь по идее ламия должна была помочь северянам и верховному шаману Катуру, а выручает нас. С чего бы это?

«Да-а-а, – подумал я, вглядываясь в лес вокруг нас. – Что происходит, непонятно. Но вещи творятся необъяснимые, по крайней мере пока, и это факт. А значит, надо быть настороже вдвойне. Хотя куда уже?! И так смотрим в оба глаза и каждой тени шугаемся, так что будь что будет. Появится ведьма, придётся биться. А нет, так и не надо. Мне знакомство с Отири не нужно. Да и вообще, здесь ли она? Может, старый шаман мозгом тронулся и теперь орёт в метель, что ему в голову взбредёт?»

Вторя моим мыслям, в лесу раздался шум, словно кто-то громко засмеялся и почти сразу замолчал. Воины нацелили на звук арбалеты, а я приготовил «Чёрную петлю». Но опасности не было. Мы пошли дальше и к вечеру достигли развалин посёлка, где нас ждали товарищи, которые готовились к бою с погоней. Однако тревожная ночь минула, а враги так и не появились. Буря позади нас неистовствовала почти до самого утра, так что, наверное, северяне были не в состоянии вести преследование. Ну, нам их и не жалко, а даже наоборот, мы были рады, что нанхасам досталось и наш отряд смог продолжить свое возвращение домой.

Глава 9

Северные пустоши. 8.12.1405

Поджав под себя ноги, верховный шаман рода Океанских Ястребов старый Риаль Катур сидел в небольшом тёплом шатре, прислушивался к завыванию ветра за полотнищем и ждал прихода ламии Отири, приближение которой он чувствовал. Тело мудрого и много повидавшего на своём жизненном пути чародея было расслаблено. Его глаза были полуприкрыты. Из-за света тусклого магического светильника изрезанное глубокими морщинами лицо казалось маской. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что старик отдыхает и вот-вот заснёт. Но это было не так. В душе Риаль Катур был напряжён, словно тугая струна, а его разум искал ответ на один вопрос: почему ведьма остановила его отряд и не дала ему уничтожить наглых остверов? Но ответа он так и не нашёл. Один вариант сменял другой, а толку не было.

«Может, ламия просто шалит? – спрашивал себя Ка-тур и тут же сам себе отвечал: – Вряд ли. Отири уже тридцать два года, и, хотя она – вечное дитя природы, которое живёт по своим законам, период детства у неё уже закончился. Тогда, возможно, сказывается её личная неприязнь ко мне, Риалю Катуру? Тоже сомнительно. Я всегда поддерживал ламию, ни в чём ей не препятствовал, помогал в обрядах, щедро делился эликсирами и артефактами и предельно честно отвечал на любые её вопросы». А если предположить, что ведьма намеревается лично уничтожить имперцев? Хм! Ламия в состоянии сделать это. Однако для неё войны людей и борьба между народами – всего лишь забава и игра. Если она захочет, то сыграет в неё, а посчитает, что это скучно, – просто посмотрит на всё происходящее со стороны. Да-а-а! Трудно объяснить поступки существа, в крови которого течёт кровь богини и демона. Однако ответ необходим, слишком он важен, потому что ламия обладает огромной силой и запасом знаний, которые получает из памяти своей крови, и в войне против южан на неё делался расчёт как на тысячу воинов или два десятка хороших шаманов. Кроме того, хоть ламия и не признаёт своё родство с людьми, не оглашая этого, верховный чародей Океанских Ястребов считал её своей родственницей. Ибо отцом Отири был его старший брат, сто-двадцатилетний Юша Катур, который остался на берегах Форкума вместе с той, кто семьдесят пять лет назад выбрала его в спутники жизни.

Именно по этим причинам, после того как на отряд северян налетела снежная буря и продолжать погоню за имперцами не было уже никакой возможности, старый шаман вызвал Отири на разговор и приказал воинам и своим ученикам ставить походные шатры. Люди его приказ выполнили. С огромными трудностями, падая и снова поднимаясь, на поляне, где произошёл скоротечный бой с остверами, они ставили кожаные убежища и укладывали в снег привычных к метелям и морозам боевых оленей. Спустя полчаса Риаль Катур забрался в шатёр, зажёг трофейный артефакт – имперский светильник и погрузился в размышления. Но вот ламия уже рядом. Она у входа. Открыв глаза, Катур поднял голову и твёрдым прямым взглядом встретил вошедшую Отири, которая не прятала от него своей истинной сути.

Ламия, как всегда, выглядела замечательно. На теле ладный утеплённый комбинезон. На ногах высокие мягкие сапожки выше колен. На голове, вместо шапки, закрывающие уши перетянутые кожаным шнуром длинные белоснежные волосы, от которых пахло весенними цветами. В походке ведьмы лёгкость и уверенность в себе и своих силах. Она королева в любом месте, где находится. Для неё нет преград. И она может очень многое из того, о чём Катур даже не догадывается. Такова юная по меркам своего народа ламия, дочь древней ведьмы Каити, которая наверняка внешне ничем не отличается от Отири, и некогда сильнейшего шамана Океанских Ястребов Юши Катура.

На миг ведьма замерла на входе. После чего сделала полшага вперёд. Полог за её спиной закрылся. Ламия села напротив Катура, следуя примеру верховного шамана, поджав под себя ноги. В шатре повисла тишина, старик отметил, что с приходом Отири буря начинает утихать, завывания ветра стали тише, стенки шатра уже не содрогаются от его яростного напора, и, слегка кивнув, он сказал только одно слово:

– Почему?

В глазах ламии забегали весёлые искорки, и она ответила вопросом на вопрос:

– А ты, мудрый Риаль, не догадался?

– Нет. Поэтому и спрашиваю.

– Я сделала Выбор.

Что такое Выбор, шаман знал. Это слово с большой буквы означало, что ведьма выбрала себе мужчину. Одного до самой смерти, своей или её избранника. И теперь вся жизнь этой маленькой прекрасной женщины с непомерной колдовской мощью будет направлена на приручение и защиту интересов будущего мужа, а также на рост его силы, чтобы он мог соответствовать своей подруге. Это было плохо. Очень плохо. Потому что после Выбора мощь ведьмы вырастала на порядок, это был дар Кама-Нио дочерям, дабы они выжили. И ради своего избранника ламии способны выжигать города и сметать с лика планеты целые племена и народы. Но обычно ведьмы выбирали себе пару среди нанхасов. А тут случай особый, избранник – оствер.

– Кто он? – спросил верховный шаман.

– Граф Уркварт Ройхо.

– Он имперец. Враг. Проклятый оствер и убийца наших людей.

– В первую очередь он прямой наследник Рунного рода Справедливость.

– И давно ты узнала, кто тебе предназначен?

– Шестнадцать месяцев назад. Мой избранник вошёл в одно из Мёртвых озёр, рядом с которым находится Её статуя, и Кама-Нио показала мне его.

– И поэтому ты прикрыла своего мужчину?

– Конечно.

– Ладно, это понятно. Но отдай нам его отряд. Забери графа и уходи куда хочешь, а остальных брось.

– Нет, и ты знаешь почему, Риаль Катур. Пока избранник и мой будущий супруг не достиг определённого порога силы, а это может занять не один год, а то и десятилетие, я не могу его контролировать. Мне нужен человек, который станет моей опорой в жизни и исполнителем воли богини в реальном мире, а не безвольная кукла-марионетка. Значит, я не посмею принуждать его к чему-либо. А сам он, по доброй воле, своих воинов не бросит.

Старик покивал, помедлил и задал новый вопрос:

– Выходит, теперь ты покинешь наш род и мы станем врагами?

– Род я покину. Но врагами мы не будем. Мне безразличны остверы, и я не стану помогать им, точно так же как и вам. Для меня важен только один человек. Поэтому вместе с его отрядом я уйду в империю и буду рядом с ним.

– Ты – ламия, а остверы ненавидят вас и считают тварями бездны, которые даже хуже, чем вампиры, а храмы Кама-Нио, вашей матери, давным-давно стали святилищами заштатной богини Улле Ракойны.

– Ну и что? Богиня, как и её дочери, многолика, и нам всё равно, как зовут нашу мать и покровительницу, Кама-Нио или Улле Ракойна. И разве я не могу менять своё обличье? Легко. И это решит проблему.

– А если у этого графа, который тебе приглянулся, уже есть женщина и он её любит?

– Она не помеха. Когда придёт час, Уркварт станет моим. Пока он может жить как хочет. Но в конце концов всё сложится так, как это необходимо мне.

– Ладно, это твои заботы. Ты вольна поступать, как пожелаешь. А мы, выходит, должны вернуться без победы и не отомстив?

– Да.

– А если мы ослушаемся тебя?

– Вы только потеряете время, а возможно, и умрёте, уважаемый Риаль. Или ты забыл, кто я? Так можно напомнить. Я – ламия, потомок и жрица богини, которая даёт жизнь всему сущему, ибо она воплощение природных сил. Поэтому я даже не стану с вами биться и, если вы проявите упрямство, нашлю на вас новую бурю. После неё нити ваших жизней оборвутся, и вы все умрёте. Ты это понимаешь и не ослушаешься меня.

– Я могу бросить тебе вызов. – Губы шамана крепко сжались и превратились в еле заметную кривую линию.

– Ха-ха! – засмеялась ведьма. – Вот были бы с тобой рядом лучшие ученики, человек двадцать – тридцать с артефактами, наверняка ты решил бы со мной побороться. Но их нет, так что поворачивай назад.

Глаза ламии стали подобны двум острым кинжалам, которые проникали своими невидимыми лезвиями в душу шамана. В них была решимость убивать, и в этот момент ведьма больше походила не на прекрасную женщину, а на дикого зверя. На безжалостную хищницу. Машинально, чувствуя угрозу, Риаль Катур потянулся к висящему на груди боевому артефакту. Но в то же мгновение почувствовал, что его сердце остановилось. Только что оно билось, и вдруг полная остановка. Миг! Сердечная мышца снова заработала и опять погнала по венам кровь. Это было предупреждение. Понимая, что при повторной угрозе ведьма просто-напросто убьёт его, верховный шаман осторожно опустил правую ладонь обратно на ногу, вдохнул-выдохнул, успокоился и спросил:

– Что мне передать Фэрри Ойкерену и не надо ли переслать весточку твоей матери?

– Мать уже обо всём знает. Она одобряет все мои действия и благословила меня. А вождю скажи, что пусть не повторяет ошибок своего сына, а иначе его ждёт та же самая участь – смерть от меча родственника.

– А разве Мак Ойкерен был убит сородичем?

Ламия мотнула головой в сторону выхода:

– Там Вервель Семикар. Спроси его, как и при каких обстоятельствах погиб Мак, и он тебе всё расскажет.

Отири встала, шаман тоже. В шатре сразу же стало тесно, и, когда ведьма повернулась к Катуру спиной, чтобы уйти, он сказал:

– До свидания, Отири.

– Прощай, шаман. Готовься к переселению в дольний мир. Время твоей смерти приближается, и мы больше никогда не встретимся. А жаль, ты хороший человек и похож на моего отца, твоего старшего брата.

Полог шатра вздрогнул, и ламия исчезла, а шаман поёжился – не от холода, а от слов ведьмы, которая сказала их так, словно точно знала, когда и как он умрёт. Впрочем, смерти древний старик не боялся, пожил хорошо, есть внуки, правнуки и продолжатели дела, ученики. Однако ему было неприятно, что кто-то знает о нём нечто, чего не знает он сам. Но с этим ничего не поделаешь. Усевшись обратно, шаман послал мысленный зов: «Вервель!»

Семикар появился практически сразу, видимо, охранял покой верховного шамана. Поклонившись, он с ходу выпалил:

– Учитель, погода настраивается. Мы продолжаем погоню?

– Нет, Вервель. Мы идём к горе Анхат. Между нами и остверами ламия, и её не одолеть.

– Понял. Мне отдать приказ, чтобы воины седлали оленей?

– Да. Но перед этим ты расскажешь мне, как погиб Мак Ойкерен.

Семикар было открыл рот и хотел сказать, что он про это ничего не знает. Но верховный шаман недаром был самым сильным чародеем рода и его учителем, а значит, соврать ему было нельзя. Поэтому спустя три минуты Риаль Катур уже знал, как и от чьих рук принял смерть бывший сотник разведчиков и сын вождя. При этом он полностью одобрил действия старшего Ойкерена и велел своему ученику по-прежнему хранить тайну.

А через час хмурые воины и хранившие напускное спокойствие шаманы, оставив в покое подлых остверов, которым повезло, повернули своих оленей к горе Анхат.

Северные пустоши. 17.12.1405

Спустя несколько дней после того, как мы оторвались от северян, наш отряд покинул леса и вышел на испещрённую рощами и оврагами равнину севернее горы Юххо, возле которой этой осенью я «прихватизировал» золото гвардейцев Квинта Первого Анхо. Вдали появились заснеженные вершины, западные отроги Аста-Малаша. Погода – как на заказ. Светит солнышко. Видимость превосходная. Мороз несильный. Под копытами наших исхудавших, но всё ещё крепких лошадей, для которых заканчивался овёс, неглубокий свежий снежок. Настроение у всех превосходное, скоро мы достигнем гор, перевалим через хребты и выйдем к морю, а там до моего родного замка рукой подать. В дополнение к этому ещё одна добрая весть: наши маги, которые получили не излечимые даже «Полным восстановлением» магические повреждения, с каждым днём чувствовали себя всё лучше, а сегодня даже смогли сесть на лошадей и самостоятельно проехать десять километров. Правда, Алай Грач до сих пор ещё не поднялся и продолжал оставаться пассажиром брезентовых носилок, но уже в сознании, и это отлично. Хотя жрецу, по жизни весомому и солидному человеку, не нравилось, что за ним ухаживают, словно за малым ребёнком, кормят его, помогают справить нужду и обмывают, он скрепя сердце принимал заботу дружинников и старался не ворчать. Кремень человек. Не ломается и держит себя в руках. Вот что значит служитель культа, воспитанный на староимперских традициях. Уважаю!

Сегодняшний день мало чем отличался от вчерашнего. Движение идёт нормально. Троллей, нечисти или ещё каких-либо опасных тварей, подлежащих немедленному уничтожению, нигде не наблюдается. Всё как обычно. Так продолжалось до часу дня, когда сначала дозорные, а затем и все остальные воины увидели впереди чёрный клуб дыма. Расстояние до пожарища было небольшое, всего пара-тройка километров. По-хорошему следовало бы обойти это место стороной. Однако после боя за переправу через Эйску и последней драки с северянами, в которой основная тяжесть легла на меня и моих дружинников, барон Хиссар чувствовал себя несколько некомфортно, так как считал, что должен был помогать мне. Как следствие, отставной лейтенант гвардии рвался показать себя в деле и пожелал отправиться на разведку в сторону пожара. Я ему не возражал. Тем более что, по словам моего основного проводника в этих местах, Рольфа Южмарига, где-то неподалеку находилась небольшая деревушка одичавших ишимибарцев, а нам требовался провиант для людей и корм для лошадей. Достать припасы негде – зима и вокруг пустоши, так что как вариант мы заранее рассматривали возможность потрусить местных жителей на мясо, сено, зерно и овощи. Но Рольф не знал, где они проживают, и налёт на дикарей планировалось осуществить лишь в том случае, если мы на них напоремся, а специально тратить время на их поиск отряд не мог. И вот впереди дым, а значит, там разумные существа, с которыми, возможно, предстоит бой.

Мы с Хиссаром отдаём команды своим воинам. Дружинники облачаются в доспехи и кольчуги, надевают шлемы, заряжают арбалеты и готовят энергокапсулы, и после этого начинается движение. Вперёд уходит сотня барона, за ними следует моя и остатки отряда Анхеле. Люди напряжены, но после всех приключений и схваток с противником, который остался за нашими плечами, драка с дикарями или с троллями никого не пугала, особенно после того, как стали оживать чародеи. Что касается меня, то, видя уверенность людей, чувствуя их молчаливую поддержку и не ощущая никаких тревожных посылов от предков из дольнего мира, я не напрягался и излишне не нервничал. Как показали дальнейшие события, вёл я себя вполне адекватно.

Проблем в районе пожара не было. Когда жеребец вынес меня на небольшой лесистый холмик, вершина которого была усеяна мелкими осинками и берёзками, я увидел внизу следующую картину: заснеженное поле, на окраине которого догорает огороженная низким частоколом бревенчатая изба и пара амбаров, а рядом с ними идёт бой. Пятеро гоцев, по виду молодняк, размахивая здоровенными дубинами, пытаются достать кого-то из всадников Хиссара, а ветераны, как и положено, под удар не подставляются и в переговоры с мутантами не вступают. Конная карусель вокруг противника. Выстрел из арбалета. Отход и перезарядка. Грамотная тактика, которую я в своё время уже обкатал в Тенистой долине герцогства Григ. Через пару минут, отметив, что помимо боевой группы, которая уже добивает гоцев, барон озаботился разведкой и прикрытием и моя помощь ему не требуется, я приказал своей сотне сделать привал, а сам с десятком сержанта Амата спустился с холмика и подъехал к Хиссару.

– Видел, как мы их сделали? – спросил меня улыбающийся барон и кивнул на мутантов, тела которых лежали на снегу и кровянили своей рудой его чистую белизну.

– Да, – согласился я, – видел. А ты чего так радуешься?

– Это же гоцы?! – удивился барон. – А мы их вчистую сделали. Про этих тварей столько страшных историй рассказывали, и я, когда их увидел, подумал, что нам тяжко придётся. Однако всё получилось легко. Вспомнились твои рассказы, и я всё сделал, как ты говорил.

– Это правильно. – Я указал рукой на горящие постройки и спросил: – Трупов не было?

– Нет. – Хиссар отрицательно помотал головой. – Только гоцы, которые вокруг избы приплясывали.

– А следы?

– Была одна пара следов маленького размера, которые в лес вели.

– Погоню послал?

– Само собой.

Только он это сказал, как из лесной чащобы вышла тройка его дружинников, один из которых тянул на плече какой-то мешок. Когда дружинники приблизились, стало заметно, что это человек, только маленький, может, карлик или ребёнок, пока определить было невозможно.

Воины остановились перед нами. Тот, кто нёс на себе груз, крупный кряжистый мужик лет сорока, скинул его на снег и доложился Хиссару:

– Господин барон, приказание выполнено. Прошли по следам и нашли девчонку. Пока поймали, намаялись, шустрая больно, а когда её схватили, она меня укусила.

В доказательство своих слов мужик приподнял правую ладонь, внешняя сторона которой была украшена двумя красными полукружьями.

– Она человеческий язык понимает? – спросил у него Хиссар.

– Вроде бы… – Воин улыбнулся. – Девчонка на нас ругалась, но как-то непонятно. Одно слово разбираем, а два нет.

Добыча дружинников Хиссара пошевелилась, встала, и теперь можно было её разглядеть: худое истощённое создание, облачённое в потёртую куртку и рваные штаны из оленьих шкур. Из обуви – что-то отдалённо напоминающее сапоги. На вид лет тринадцать, а там кто её знает, при такой худосочности не разберёшь, волосы чёрные и в колтунах. Натуральная дикарка, у которой наверняка всё тело и голова в блохах и вшах. Однако сама по себе она нас не интересует, нам нужна информация, где её деревня и есть ли там припасы. Поэтому мы с Хиссаром оглядели пленницу, сделали выводы о том, как здесь живут люди, и барон, обратившись к девчонке, начал допрос:

– Ты кто? Как тебя звать?

Дикарка, словно ожидая неминуемого удара, сжалась в комок, оглянулась по сторонам и промолчала. Барон кивнул одному из своих воинов, тот угрожающе надвинулся на неё, и пленница заговорила:

– Мини звать Никки.

Акцент был ужасный, но что сказала дикарка, мы поняли. Воин, услуги которого не понадобились, отступил, а Хиссар продолжил:

– Где твоя деревня?

– Та-тама. – Девчушка кивнула за лесок, из которого её приволокли. – Но живых никого нетути. Был первый листопад, и гор-гоцы всех убили. Одна Никки спаслася и сюда прибежать. Здесь дом знахаря быть, дедушки. Он тоже умереть, но давно. И потом здесь только мужчины жить, зверя бить и за местность смотреть.

– Значит, ваша деревня была захвачена гоцами, люди погибли, а ты уцелела и в доме своего дедушки жила? – уточнил Хиссар.

– Да-да. Так есть.

– Далеко деревня?

– Ногами с утра до половины дни идтить. А на кониках рядом.

– Гоцы деревню сжигали?

– Не знать. Не видеть.

– Покажешь, где вы жили?

– Показать? Да.

– А гоцев на вашу деревню много напало?

– Ай, многовато. – Девчонка вскинула перед собой грязные узкие ладошки и три раза их сжала, тем самым обозначая три десятка.

Барон засыпал пленницу вопросами, но основная информация уже была получена. По словам дикарки, кое-что в деревеньке после осеннего налёта мутантов могло уцелеть: немного продовольствия в лесных схронах, которые Никки была готова показать, луговое сено в стогах, которым местные жители кормили стадо общинных коров, и ещё кое-что по мелочи.

– И что станем делать? – вполголоса спросил Хиссар.

– Направимся в сторону деревни. Гоцев рядом нет, наверное, мы с охотничьей партией столкнулись. Так что организуем лагерь, посмотрим схроны дикарей, лошадей покормим и дадим людям отдых. Дозоры и охрану, естественно, удвоим, и я оборотня в разведку пошлю, пусть следы гоцев посмотрит.