Дабог Ливадный Андрей

Пролог

2606 год по летоисчислению Земли…

Невысокого роста человек стоял у панорамного окна, слушал доклад и размышлял, глядя на фасады высотных зданий, образующих знаменитую площадь Пяти Углов, – в неизменном виде она повторялась на множестве уровней урбанизированного муравейника.

Вечный город – Земля. Так теперь называли планету, где панцирь техносферы сомкнулся, объединив материки.

С тех пор, как с помощью абсорбентов удалось решить проблему промышленного тумана, прозрачные стены вновь вошли в моду, и оттого вздымающиеся к облакам мегакварталы напоминали исполинские террариумы, где миллионы человеческих фигурок спешили по своим делам.

Глядя на них, Джон Уинстон Хаммер испытывал острые, противоречивые чувства.

«А ведь все могло сложиться иначе», – невольно думалось ему в такие минуты.

Триста пятьдесят лет назад, когда завершился «Великий Исход», судьба человечества казалось предрешенной. Тысячи колониальных транспортов канули в неизвестность. Гиперкосмос бесследно поглотил их, и порыв экспансии угас: даже самые отчаянные оптимисты превратились в скептиков, теорию гиперсферы вновь подвергли сомнению, а десятки недостроенных межзвездных кораблей так и остались на стапелях лунных космических верфей.

Корпорация «Генезис» в ту далекую пору все еще пыталась обуздать пылевые шторма на Марсе, а земные города уже полностью поглотила токсичная атмосфера, – последнее поколение людей доживало свой век в инмодах.

Близился неотвратимый финал.

Джон Хаммер хорошо изучил те отчаянные времена, истинно показавшие роль личности в истории. Ульрих Фицджеральд, основатель корпорации «Генезис», ста двадцатилетний старик, так и не воплотивший свою мечту о полностью терраформированном Марсе, предотвратил окончательный коллапс цивилизации.

На Земле оставалось не более миллиарда человек, когда на орбитах планеты появились корабли Марсианской эскадры «Генезиса», сбросившие в отравленный токсинами мировой океан контейнеры, содержащие уникальные штаммы генетически сконструированных бактерий.

В течение года микроорганизмы бурно размножались, пожирая отходы и выделяя кислород, а затем в мутной от промышленного тумана атмосфере распылили абсорбенты, разработанные для борьбы с пылевыми штормами красной планеты.

Ульрих Фицджеральд прожил еще тридцать лет. Он оставил в покое Марс, но спас Землю. Возродив Всемирное Правительство, он провел радикальные реформы. Заблокировал Слой киберпространства. Насильно вывел людей из инмодов, – железной рукой Фицджеральд правил миром, подавляя любые проявления недовольства, закладывая основы золотого века цивилизации.

При нем панцирь техносферы окончательно сомкнулся. Океаны, закованные в сталь и стеклобетон, отныне служили источниками кислорода и органики, – во тьме холодных вод прекрасно чувствовали себя примитивные организмы, – их генетический код был создан во внеземных лабораториях «Генезиса» на основе древнейших форм жизни, обнаруженных в глубинах подледных морей Европы, – одного из спутников Юпитера.

Новые города выросли над океанами, а старые, исторически сложившиеся мегаполисы подверглись реконструкции.

Атмосфера Земли постепенно очистилась, теперь все опасные производства были вынесены за пределы планеты, в лунные и марсианские технопарки.

Однако эпоха технологического ренессанса, и наступивший вслед «золотой век» цивилизации продлились недолго. Жестокая реальность быстро отыгрывала свое. Население вновь начало расти, а поставки ресурсов существенно сократились. Жители Луны, Марса, Пояса астероидов, а затем и рудодобывающие колонии, основанные на спутниках Юпитера, объявили о своей независимости. Контролируя источники сырья, они полагали, что смогут диктовать условия обновленной прародине, и не ошиблись. Почти три столетия длилось их господство над метрополией.

Техносфера Земли за этот период стала огромной многоликой кибернетической системой, самостоятельно формирующей контролируемую среду обитания. Машины, объеденные в сеть, подменили загубленную природу, они создали и поддерживали на Земле приемлемые условия жизни, но потребляли колоссальное количество различных ресурсов. Малейший сбой, остановка или дефицит поставок влекли за собой тяжелейшие последствия – жизни миллиардов людей напрямую зависели от состояния техносферы.

Джон Уинстон Хаммер победил на выборах 2561 года, получив право сформировать очередное Всемирное Правительство.

Ему досталось поистине тяжелое наследство. В ту пору выходцы из внеземных поселений пинком открывали любую дверь, – царьки небольших лун, владельцы рудоносных астероидов, промышленные магнаты Марса и крупные космические перевозчики чувствовали себя на Земле полными хозяевами, нещадно эксплуатируя дефицит ресурсов и возрастающие потребности населения.

Никто из них не беспокоился по поводу очередной смены правительства, а зря.

…

Задолго до пришествия во власть, Джон Хаммер начинал карьеру торговым представителем Земли. Ему часто приходилось бывать на Марсе и в дальних космических поселениях, – он заводил знакомства, наблюдал, делал выводы.

Однажды в баре на орбитальной станции «Фобос» ему повстречался пилот, только что прибывший из пояса астероидов. Александр Нагумо коротал время в ожидании, пока примут его груз: тысячетонную глыбу льда. Рейс, которыми должен был лететь Хаммер, задерживали, и они разговорились, так о пустяках, пока на кибстек пилота не пришло сообщение.

– Фрайг побери! – выругался он, взглянув на цифры. – Совсем обнаглели!

– Что не дают нормальную цену? – поинтересовался Хаммер.

– Нет, – мрачно буркнул Нагумо. – Сам посмотри, сто кредитов за тонну. Это учитывая, что вода на Марсе в постоянном дефиците. Я израсходованное топливо едва окуплю! – зло добавил он.

– Марсианская рудодобывающая – монополист, – справедливости ради заметил Хаммер. – С ними особо не поспоришь.

Нагумо раздраженно отмахнулся.

– Еще как поспоришь! – запальчиво ответил он и вдруг добавил: – Знаешь, тому, кто дал бы мне пару боевых кораблей, я бы бросил к ногам всю Солнечную систему!

В глазах молодого пилота Хаммер подметил не только ярость. Фраза вырвалась не случайно. Похоже, тот знал, о чем говорил.

– И что бы ты потребовал взамен?

– Звание адмирала, – буркнул пилот, сводя разговор к шутке. – Ладно мне пора. Бывай.

…

Первые годы после избрания Джон Хаммер не проводил никаких реформ, – сырьевые магнаты Дальнего Внеземелья привычно диктовали метрополии свои условия, чувствуя себя полными хозяевами положения… пока в марте 2564 года на орбиты Марса не вышла эскадра из пяти боевых кораблей. На их потемневшей броне угадывались полустертые очертания логотипов «Генезиса», «Римп-кибертроник», «Мегапула» и «Крионики» – корпораций, правивших миром еще до «Великого Исхода».

Сбив немногочисленные спутники обороны, эскадра в стремительном атакующем броске уничтожила крейсер «Марсианской Рудодобывающей Компании», и пока обломки наиболее грозного корабля Солнечной системы сгорали в атмосфере, фрегаты, искусно маневрируя, подавили противокосмическую оборону станции «Фобос», высадив десант на борт орбитальной крепости.

Промышленная империя «Марсианской Рудодобывающей» пала в течении суток. Вслед, поспешно капитулировали Лунные поселения, – к спутнице Земли приближались еще одна эскадра, собранная из древних боевых кораблей.

После первых побед Джон Уинстон Хаммер объявил о создании Земного Альянса. Отныне все космические поселения были обязаны признать власть метрополии и подчинятся единым законам, однако, на пути встал Пояс астероидов, где каждый рудник был хорошо защищен.

Вспыхнувшая война стремительно пожирала драгоценные ресурсы, – на Луне и Марсе их осталось не так уж и много, но остановиться, не довершив начатого, Хаммер уже не мог. По его личному распоряжению вновь заработали космические верфи, – теперь на них строились боевые крейсера Земного Альянса.

Внутрисистемную войну он выиграл, но это не решило проблему нехватки ресурсов и перенаселения. Марс лежал в руинах, Луна была изъедена, как червивое яблоко, да и большинство месторождений Пояса астероидов на поверку оказались истощены за шесть столетий космической эры.

«Цивилизация, запертая в границах родной звездной системы, обречена на вымирание…» – эту фразу Джон Хаммер услышал еще в юности, но запомнил на всю жизнь.

Глядя на забранный в сталь и стекло человеческий муравейник, он не мнил себя богом, отнюдь. Джон Хаммер был реалистом и понимал: не стоит презирать общественную силу толпы.

Он сам когда-то вышел из недр урбанизированной клоаки, и с тех пор явственно ощущал нервный пульс клокочущей вокруг жизни, желая ей добра в той же степени, как и себе.

Любить, презирать, понимать и опасаться – что может быть мучительнее и слаще узкой тропы власти? Он отвечал за копошащееся вокруг Человечество, которое вновь вплотную подошло к черте самоуничтожения и теперь с нездоровым любопытством поглядывало в сторону пропасти.

Он отвернулся от окна, отмел воспоминания, мельком взглянул на седого адмирала Александра Нагумо. Старик внимательно слушал докладчика, а вот Тиберий Надыров и Макс Горнев, – молодая поросль, рожденная в накипи последних побед, сидели со скучающим видом.

В самый разгар битв за Пояс астероидов, Джон Хаммер поручил заново проверить теорию гиперсферы, – для этого пришлось сформировать отдельное научное подразделение ВКС, но конкретных результатов удалось добиться лишь недавно.

На голографических мониторах сейчас отображались уравнения, графики и принципиальные схемы силовых установок.

Неудивительно, что на лицах Надырова и Горнева появилось скучающее выражение.

– Короче, понятнее и по существу, – обронил Хаммер, заставив докладчика умолкнуть на полуслове.

– Но…

– Уберите это! – Хаммер раздраженно указал на уравнения. – Звездную карту крупным планом! – потребовал он. – А теперь излагайте суть! В остальном пусть разбираются конструктора и ученые.

– Разрешите мне, господин президент? – Эдуард Нечаев, глава разведывательного управления Земли встал с кресла. Дождавшись кивка, он сменил изображения и указал на объемную карту пространства, где звезды были соединены между собой тонкими линиями. – Теория гиперсферы нашла подтверждение, – начал он. – Гиперкосмос, в нашем понимании, является носителем всех гравитационных взаимосвязей Вселенной, но с сугубо практической точки зрения нас интересуют лишь объекты звездной величины, – именно они, обладая огромной массой, формируют устойчивые, доступные для обнаружения приборами силовые линии гиперсферы.

– И что это дает? – спросил Хаммер.

– После включения гиперпривода, корабль оказывается в ином пространстве. Там нет звезд, но существуют их гравитационные взаимосвязи, – на дополнительном экране отобразилась сетка тонких линий. – Вот это наше Солнце, – в центре изображения вспыхнул яркий маркер. – Как видите, от него ведут шестьдесят четыре силовые линии гиперкосмоса. Все звезды, доступные для прыжка к ним, расположены на удалении от пяти до пятнадцати световых лет, не более.

– Их разведали? – уточнил Нагумо.

– Безусловно. Большинство систем имеют планеты, но они непригодны для жизни.

– Подождите, – прервал его Хаммер. – Если от Солнечной системы к ближайшим звездам ведут лишь шестьдесят четыре силовые линии, то куда же подевались тысячи колониальных транспортов?

– Они стали жертвами «слепых рывков», – пояснил Нечаев. – Совершив прыжок к любой из окрестных звезд, мы увидим новые маршруты, новый участок внепространственной сети. Если вовремя не совершить «всплытие» в узловой точке, означающей звездную систему, тогда корабль может скользить по этой сетке, до тех пор, пока у него не иссякнет энергия. В эпоху «Великого Исхода» гиперсферная навигация не была изучена вообще и в итоге большинство кораблей стали жертвами обстоятельств.

– То есть, они могли оказаться и за сотни световых лет от Земли? – спросил Тиберий Надыров.

– Именно так.

– А если энергия закончится на отрезке пути между «узловыми точками»? – поинтересовался Горнев.

– Тогда корабль покинет гиперсферу где-то в межзвездной пустоте. Помня об этом, сложно недооценить значение силовых линий гиперкосмоса. Только они служат надежными путеводными нитями.

– Хорошо, – Хаммер был впечатлен, но у него появилось много вопросов. – Почему же за столько лет ни один колониальный транспорт не вернулся?

– Как я уже упомянул, в иной звездной системе открывается очередной участок гиперсферной сети. Количество новых маршрутов может варьироваться, в зависимости от плотности звездного окружения, но на экране масс-детектора, – единственного прибора, способного фиксировать и отображать силовые линии гиперсферы, все они выглядят одинаково. Уверен, попытки вернуться в Солнечную систему предпринимались и не раз, но безуспешно. Нам потребовалось четверть века, чтобы дополнить теорию Йогана Иванова-Шмидта практическими изысканиями. Мы потеряли двести семнадцать кораблей-разведчиков. Думаю, у колонистов не было шансов на подобные эксперименты.

– Я понял, – Хаммер сел в кресло. – А теперь поясните, почему прыжок ограничен пятнадцатью световыми годами? И как быть, если нужно двигаться дальше?

– Решающее значение имеет энергооснащенность корабля. Если бы мы имели неистощимый источник питания, то могли бы, не совершая «промежуточных всплытий», скользить по сети от одной звездной системы к другой. Теоретически так можно достичь любой из звезд нашей Галактики…

– Но? – прервал его Хаммер.

– Накопители быстро разряжаются. Сейчас мы работаем по двухреакторной схеме. Одна силовая установка обеспечивает работу гиперпривода, вторая предназначена для общего потребления другими системами корабля. За один прыжок мы расходуем практически всю энергию…

– Ну так сделайте сборку из десяти реакторов, – перебив его, вставил реплику Тиберий Надыров.

Нагумо криво усмехнулся.

– Лучше помолчи и послушай, – назидательно посоветовал он молодому адмиралу.

– А что? – вспылил тот.

– Ничего. Нечаев, объясни ему, каким станет корабль, при сборке из десяти реакторов?

– Очень большим и крайне уязвимым. Километров десять в длину. Все полезное пространство внутри займут накопители энергии и системы управления силовыми установками. Опыт показал, что двухреакторная схема оптимальна. Сразу поясню, – колониальные транспорты эпохи «Великого Исхода» решали лишь одну задачу: совершить прыжок. На них монтировались очень мощные силовые установки, обеспечивавшие работу криогенных камер. В ходе разведки мы нашли один транспорт, который не покинул гиперсферу в первой же узловой точке. Вся энергия была перенаправлена на гиперпривод. Итог – гибель экипажа и пассажиров. Мы же преследуем иную цель. Наша конструкция подразумевает успешный прыжок и стабильную работу бортовых систем корабля после выхода в «обычный» космос.

– Таким образом, – Джон Хаммер пытливо смотрел на звездную карту, – как мы можем организовать освоение других планет?

– Только в два этапа, господин президент. Сначала придется достичь одной из шестидесяти разведанных систем. Затем кораблю понадобятся сутки на перезарядку накопителей гиперпривода, а далее… – Нечаев замялся, – далее придется выбрать одну из навигационных линий, и совершить «слепой рывок».

– То есть, мы не знаем, в какой именно звездной системе окажется наш корабль? Есть ли там пригодные для жизни планеты, и не заселены ли они в период «Великого Исхода»?

– Верно, – ответил Нечаев.

– Сколько времени нужно на детальную разведку маршрутов?

– Лет десять не меньше. И пока – без гарантий. Мы еще не научились «маркировать» навигационные линии гиперсферы.

– А те системы, что доступны за один прыжок? – спросил Нагумо. – С ними-то разобрались?

– Да, – кивнул Нечаев. – Но миры, обращающиеся вокруг ближайших звезд, в большинстве непригодны для колонизации. Обнаружены только две планеты с кислородосодержащей атмосферой. Юнона, – там найдены обломки разбившегося при посадке транспорта «Юна», и Дабог, – развитая колония эпохи «Великого Исхода».

Джон Хаммер пристально смотрел в объем звездной карты, думая о проблемах дня сегодняшнего.

Несмотря на успехи Альянса, шестьдесят миллиардов человек, запертые в границах Солнечной системы, не могли быть обеспечены ресурсами, работой, да и сносными условиями жизни. Еще несколько лет и ситуация вновь начнет резко ухудшаться. Восемьдесят процентов населения прозябает сейчас на дотациях государства, – это «лишние люди», не приученные к труду, к достижению целей.

– Что удалось узнать о колониях? – сухо спросил он.

– Дабог, аграрная планета, – ответил Нечаев. – Мы разместили на дальних орбитах аппараты разведки, сканируем диапазоны связи, смогли внедриться в их информационную сеть.

– Они осваивают космос?

– Да. Кроме того, они поддерживают контакт с несколькими более развитыми колониями эпохи «Великого Исхода». Примерно раз в неделю в системе Дабога появляются грузопассажирские корабли из других миров. Мы пришли к выводу, что торговые отношения пока что носят эпизодический характер. Из перехваченных переговоров стало известно: еще как минимум четыре планетные цивилизации сумели вновь выйти в космос и активно осваивают гиперсферу, – продолжал Нечаев. – Сейчас мы ведем разведку, уточняем способы их навигации и пытаемся выяснить местоположение этих миров. Пока удалось узнать лишь их названия: «Элио», «Кьюиг», «Рори», а также некая «Луна Стеллар», предположительно, – безвоздушный спутник одной из перечисленных планет. Там совместными усилиями нескольких цивилизаций построена космическая верфь.

– Верфь? – встрепенулся Нагумо. – То есть, они конструируют и строят собственные корабли?! Но в предварительном отчете сказано: «все поселения на других планетах неизбежно должны пройти через века регресса», так откуда же, фрайг побери, у них вдруг взялись высокие технологии?!

– Вы правы, господин адмирал, большинство планетных цивилизаций, основанных в эпоху «Великого Исхода», либо погибли, либо находятся на низких ступенях развития, – ответил Нечаев. – Но есть и исключения. Мы выяснили, что на Дабог, – возьмем этот мир, как наиболее изученный пример, – совершил посадку транспорт «Беглец», на борту которого Землю покинул основной состав корпорации «Римп-кибертроник», включая саму Екатерину Римп, и ее ближайшее окружение, куда, между прочим, входил Ганс Гервет – известнейший конструктор той эпохи. Логично предположить, что многие технологии, считавшиеся утраченными, сохранились на этой планете.

Джон Хаммер нервно прошелся по кабинету.

– Как население колоний относится к Земле? – спросил он, вновь остановившись у окна. – Разведка изучила этот вопрос?

– Да, используя компьютерные сети нам удалось инициировать обсуждение такой темы.

– И?

– В случае контакта с прародиной, они готовы принять небольшое количество эмигрантов с Земли. Но только на конкурсной основе.

– Хотят получить лучших? – криво усмехнулся Нагумо. – А нам оставить откровенный сброд?

– Жителей колоний тоже можно понять. Их история, – это многовековая борьба за выживание, – неосторожно обронил Нечаев. – Вряд ли они согласятся принять, кого попало, и превратить свой мир в грязную ночлежку для бездельников.

– Вот, значит, каково мнение о Земле?! – Хаммер помрачнел. – Грязная ночлежка? – Коснувшись сенсора, он сформировал изображение планеты. Пульсирующие пятна различной яркости, отражали текущую плотность населения. В нижней части голографического экрана притаилась цифра, – чуть больше шестидесяти миллиардов. – Это тоже, между прочим, люди! – на миг потеряв самообладание, вспылил Хаммер. – И виноваты они лишь в том, что родились на свет! Ресурсы Солнечной системы окончательно исчерпаны. Так давайте будем думать о Человечестве, но прежде решим для себя, где оно?! Там или тут?!

Нечаев счел за благо промолчать, а Макс Горнев, глядя на изображение Дабога, произнес:

– Одна терраформированная планета послужит решением большинства наших проблем. Дабог в пределах досягаемости флота. По-моему, здесь не о чем спорить.

– Есть важный нюанс, который вы должны понимать, – Нечаеву вновь пришлось вступить в разговор. – Ни один из разведанных нами миров не соответствует «Земному Эталону». На Юноне все колонисты погибли от эпидемии неизвестного экзовируса.

– Но на Дабоге ведь выжили! – заметил Тиберий Надыров.

– Однако, планета терраформирована лишь частично. В результате колонизации там сейчас господствует гибридная биосфера. Скажу прямо и просто: минимум, что грозит человеку с Земли, – это сильнейший аллергический шок. Вынужден напомнить, для жителей современных городов понятие «Земной Эталон» – это контролируемая среда обитания.

Джон Хаммер насупился.

– Мы можем защитить хотя бы десантные подразделения? – спросил он.

– Да, безусловно. Нами разработан внешний метаболический имплантат, – Нечаев сформировал изображение небольшого устройства. – Крепится на ногу, подключается к бедренной артерии. Очищает кровь, ведет эвристический анализ биохимии и синтезирует антитела по мере необходимости. Технология апробирована, но это лишь временная мера защиты. Потребуются серьезные исследования…

– Достаточно, – прервал его Хаммер. – У нас есть технологии боевого терраформирования, доставшиеся в наследство от «Генезиса», – он вновь переключился на звездную карту. – Господа адмиралы, хочу услышать ваше мнение.

– Дабог – ключ ко всему, – твердо произнес Александр Нагумо. Он укрупнил соседние с Землей звездные системы, в радиусе одного «прыжка». Цепь мертвых миров образовала сферу. – Мы понятия не имеем кого встретим, двигаясь по сети силовых линий гиперкосмоса, – скупо и жестко продолжил адмирал. – Насколько развиты цивилизации, о которых мы сейчас не знаем? Поэтому нам нужна промышленная база в иной звездной системе. Дабог в этом смысле подходит идеально. Взять хотя бы бункерные зоны, где колонисты жили на протяжении веков. Если верить разведданным, там расположены заводы по производству планетарной техники. Их мы сможем модернизировать под нужды флота. Согласен с Горневым. Сомнения неуместны, – отрезал он. – Речь идет о выживании миллиардов.

– Мы можем начать переговоры с правительством Дабога, – возразил ему Дмитрий Столяров, советник президента по вопросам колониальной политики.

– Переговоры о чем?! – резко уточнил Нагумо. – О том, что их мир будет подвергнут боевому терраформированию?

– Нет конечно! В этом случае их биосфера – плод четырехсотлетних усилий, будет уничтожена. На такое никто не согласится!

– А мы не можем пойти на меньшее! – отрезал Нагумо. – Сырьевой кризис в разгаре. Техносфера не только занимает больше семидесяти процентов площади планеты, но и требует огромное количество ресурсов на поддержание контролируемой среды обитания. Сбой жизнеобеспечения в мегаполисах Земли – это уже не призрак грядущего, а назревшая проблема! Еще раз взгляните на звездную карту. Дабог – единственная планета, где в кратчайшие сроки можно начать боевое терраформирование. Через год эта колония примет жителей Земли. Оттуда мы начнем дальнейшее продвижение к иным мирам.

– То есть, мы уничтожим население Дабога? – напрямую спросил Столяров.

– Детали операции еще предстоит разработать. Но планета будет захвачена и терраформирована под Земной Эталон, – отрезал Нагумо. – Если промедлим, – получим еще одну внутрисистемную войну.

Советник подавлено промолчал, зато Тиберий Надыров вкинул голову:

– Не все согласятся с таким решением. Во время подавления восстания на Марсе мы столкнулись со случаями прямого неповиновения. Офицеры флота отказывались выполнять приказы, ведущие к массовым жертвам среди мирного населения.

– Мы учтем этот момент, – ответил Нагумо. – Произведем необходимые ротации, чтобы экипажи кораблей из состава ударной группы выполняли приказы, а не обсуждали их!

…

Джон Уинстон Хаммер считал себя человеком глубоко и прогрессивно мыслящим. В принципе он не ошибался в самооценке, но с вершины абсолютной власти многие проблемы выглядят проще и мельче, чем они есть на самом деле. Как человеческие фигурки сливаются в безликую, серую массу, так и отдельные судьбоносные решения теряют кричащую остроту, ведь их приходится принимать ежедневно.

Внутрисистемная война завершилась. Военная машина Земного Альянса простаивала, что в ближайшей перспективе могло привести к тяжелым последствиям. Молодые, энергичные корпорации, взращенные на ниве войны, рвались во власть, набирали силу, дышали в затылок, с жадностью поглядывая на звезды.

Он считал, что жизни миллиардов людей, заточенных в клоаках земных супермегаполисов, важнее, чем судьба горстки колонистов, рассеянных по Галактике злой прихотью гиперсферы.

Он знал, что будет проклят одними и вряд ли добьется любви тех, кому собирался открыть дорогу в бескрайний космос.

Теперь, после слов Нагумо, звездная карта предстала перед ним в ином свете: в рисунке крохотных серебристых пылинок Джон Хаммер видел призрак грядущих событий, – новой волны экспансии, великого движения народов, которое он собирался инициировать единоличным решением…

Часть 1

Акция устрашения