Битва с Непознаваемой Мзареулов Константин

Глава 19

Сокровище Дырявой Пустоши

Когда глубоко в кормовых отсеках заворчали двигатели и проснувшаяся сила стала наращивать импульс линкора, все вопросы о массе корабля и мощности двигателей отпали сами собой. Надвинув на брови форменное кепи, Харонов выстреливал команды и, едва выслушав ответ, отдавал следующее распоряжение.

— Борт-инженер, тестирование защитного поля… Навигатор, это не вручную делается, запустить программу компенсации сдвига…

— Командир, защита запущена на сорок процентов… виноват, уже полтинник.

— Ой, дяденька, никогда такой программы не видела! Можно скопировать?

— Механик, жду доклада! Навигатор, следи за сносом, эта программа на другом корабле не сработает. Гипермастер, рассчитать курс.

— Командир, двигатели старые, тяга растет медленно. Половину мощности должен выдать.

— Командир, есть расчет трассы на три отрезка.

— Дяденька, чуть-чуть все равно заносит, но я стараюсь.

— Командир, силовое поле достигло полной мощности. Осмелюсь доложить, что емкости заполнены на восемь процентов.

— Командир, на тяге в три четверти началась вибрация, сбросил до половины.

— Вибрацию почувствовал… Второй пилот, держи курс. Навигатор, запомни, что все дяденьки и дочки полчаса назад повешены на кронштейне верхнего лафета.

— Ой, правда повешены?

— Вика, разговаривать надо как на съемочной площадке: «Есть, командир», «Так точно», «Разрешите доложить». Поняла?

— Борт-инженер, прекратить лекцию по уставам! Какая в заднюю дюзу съемочная площадка? Ты еще кордебалет из оперетты вспомни! Ты не забыл, кто на борту канонир?

— Никак нет, командир, программа тестирования запущена, результаты слегка тухлые.

— Ой, то есть… командир! Мы идем прямо на звезду!

— Канонир, доложите подробнее.

— Три орудия главного калибра из четырех частично демонтированы, то есть сняты замки. Верхний бластер, на кронштейне лафета которого повешены дяденьки и тетеньки, также приведен в нефункциональное состояние, и еще много чего не работает. Торпедные аппараты можно привести в чувство, но торпед ни одной. У нас остались батареи ближней самообороны — семь из двадцати четырех установок. Также можем использовать одну гравимагнитную катапульту, три гамма-бластера и одну тахионную пушку большой мощности.

— Дядень… командир, отворачивайте, мы через две минуты врежемся в Августу!

— Экипаж, внимание, мы входим в корону звезды Августа. Борт-инженер и механик, организуйте заполнение топливных емкостей. Пилот-навигатор, закрой глаза и делай глубокие вдохи-выдохи. Гипермастер, я борт-инженеру доверяю, но ты все-таки прозвони пушки.

— Есть, командир!

На голограммах обзора клубились огненные завихрения звездной плазмы. Механизмы линейного корабля втягивали килотонны пламени в емкости, расположенные между внешним и промежуточным поясами брони. Капитан запаса Машукевич ошибся, рассказывая возлюбленной про массу линкора. На орбите Калиюги масса «Горгозавра» не превышала четырехсот тысяч тонн, поскольку топливные баки были практически пусты. Корабль почти час плавал в верхних слоях Августы, закачав почти сотню килотонн раскаленного ионизированного газа.

Деформаторы работали на малой мощности, защищая линкор коконом свернутых измерений. Впрочем, даже без деформированного пространства слой нейтрида вполне мог бы сдержать ярость звездных ураганов. Линкоры прежних поколений были чрезвычайно прочными машинами, потому как предназначались выдерживать удары куда более сильные, нежели природные катаклизмы.

— Командир, тахионная пушка и гамма-бластеры в порядке, катапульта потеряла мощность примерно на треть, синтезатор еле дышит.

— Механик, что скажете?

— Любимый, ты раньше был в звезде?

— Да, я тоже подумал… в звезде никогда.

— Командир, мы вместе проверяли. На синтезатор надежд мало. Делает около пяти граммов газа в час.

— Успокоили! Нам много и не надо.

— Командир, баки наполнятся через…

— Отставить, достаточно. Запускаю двигатели, всем держаться за кого-нибудь.

Вырвавшийся из солнечного океана корабль превысил световую скорость прежде, чем достиг орбиты Калиюги. Условную границу системы они пересекли на шести световых.

Для входа в гипер надо разогнаться и некоторое время держать постоянный вектор движения. Объяснить, почему так, а не иначе, навигаторы не пожелали. Лучше них понимавший в формулах Юджин, сильно морщась, рассказал про импульс трехмерного движения, который трансформируется в тензор псевдоимпульса для многомерного пространства-супервремени. Про теорию трансформации слышали все, она даже стала частью фольклора, наряду с теориями вероятности, относительности и безусловности, но понимали смысл этой математики лишь немногие.

После третьего вопроса — Андрей все-таки надеялся получить вразумительный ответ, но Юджин оказался посредственным популяризатором — командир не выдержал, приказал отставить, прокашлялся и бодро затянул древнюю песню про бегущую по снежной равнине волчью стаю. Поддерживая традицию, борт-инженер продолжил самодеятельность столь же палеонтологическим романсом — тоже про зимнюю дорогу и «динь-динь-динь» колокольчика, со свадьбой под занавес. Как ни удивительно, Виктория прочувствовала воцарившийся на борту дух высокой поэзии. Она пела что-то невероятно тоскливое — про измену милого, которого никогда больше не пустит на порог, как бы ни болело сердечко.

Под минорно-душещипательное музыкальное сопровождение угонщики музейной собственности преодолели первый, самый короткий отрезок трассы, покинув пределы Облака Зевса. Здесь, в пустынной части галактического рукава, их вежливо позвали по гиперсвязи, но сигналы диспетчерской службы утонули в помехах запущенного на полную мощь деформатора. Харонов быстро погасил остаточные импульсы, вышел на новый курс и опять врубил режим разгона. Андрей повидал немало, Виктория — и того поболе, но разворот под тупым углом на низком сверхсвете шокирует даже тех, кому кажется, будто ничто в этой Вселенной не сможет их удивить.

— Ой, — снова вырвалось у рыжей. — Это же насмерть запрещенный маневр. Нас еще на первом курсе дрессировали, чего никогда нельзя делать.

— В этом разница между дрессировкой в гражданских учебках и полноценным военным образованием, — рявкнул Харонов. — Не переживай, навигатор, такому только в академиях учат.

— Вот что значит военный корабль, — шепотом объяснил Андрей. — Любой грузовоз или лайнер давно бы рассыпался.

Они даже не сидели, но почти лежали в откинутых креслах. Тело и ноги затянуты фиксирующими ремнями, головы накрыты шлемами ментоинтерфейса, руки лежат на «птичках», перемещающих курсоры по трем осям голографических мониторов. Андрей привык работать руками по сенсорам, Викторию выдрессировали пользоваться мысленным управлением, но здесь и сейчас требовалось умение пользоваться обеими системами одновременно. Харонов это умел, причем умел виртуозно.

Минуты текли в бездну как выпущенные в темноту трассирующие пули, на терминалах менялись цифры и фигуры, деформаторы гудели неровно, временами захлебывались, но Харонов пренебрежительно назвал такие сбои обычным делом. Линкор устойчиво держался на курсе, направляясь к скоплению Посох, за который велись ожесточенные сражения в 7-й Галвойне, но который оказался глубоким тылом 9-й Галактической.

Монотонность полета разнообразили только редкие рапорты расставленных на посты угонщиков. Резкая перемена случилась, когда на мостик заглянул майор Гагиев, сообщивший:

— Командир, мы с Томом подкрутили синтезатор антивещества. Теперь в час почти двадцать граммов дает.

— Молодцы, но зря старались. Катапульта нам навряд ли понадобится… — Старик зевнул. — Устал я, пойду вздремну. Гипермастер, остаешься за старшего. Разбудишь за полчаса до маневра. Остальным советую снять сбрую и по возможности не прикасаться к приборам управления.

Расстегнув ремни, Харонов вылез из кресла, покряхтел и вразвалочку покинул рубку.

— Мог бы и раньше разрешить, — проворчала Виктория в задраенный бронированный люк.

Внезапно люк вновь раздвинулся, все настороженно притихли, но вошел всего лишь Савва.

— Что тут происходит? — осведомился связист. — Ходячий первоисточник армейского фольклора дал мне команду «вольно».

— Нам тоже, — обрадовал его младший брат. — Предлагаю подкрепиться, если оставленный за старшего капитан-лейтенант не будет возражать.

Юджин разминался, вращая верхнюю часть тела. Закончив упражнение, физик сделал страшные глаза, потом фыркнул и сказал:

— Я уже запряг роботов притащить пайки с кухни.

Саморазогревающиеся упаковки содержали типовой набор — питательный, но не слишком изысканный.

— На войне кормили лучше, — ностальгично резюмировал Андрей.

— Там роботов не было, — напомнил Тариэль.

Подозрительно посмотрев на мужчин, ожидавшая подвоха Виктория произнесла с укоризной: дескать, нельзя быть такими привередами. По ее словам, случалось такую порцию на целый день растягивать. Утром — мясо с макаронами, в обед — супчик, а на ужин — булочку с маслом и салат.

— У нас, красавица, нет твоих забот за фигурой следить, — хохотнул Юджин и, допив суп, взялся за второе. — Слыхали, братцы, как воронье раскаркалось про наши разработки в Алефе?

Урчанием и кивками все подтвердили, что слышали. Буквально на каждом видеоканале то и дело выступали профессора неведомых наук, включая филологов, и взволнованными голосами повествовали о кошмарных последствиях человеческого проникновения в черные дыры. Профессора по-разному рассказывали про выбросы «темной материи», меняющиеся параметры реликтовых излучений, вихри гравитационных деформаций. При этом доктора физики старались успокоить общественность, а гуманитарии стращали неизбежной катастрофой, сетуя на беспечность естественно-научных авантюристов.

— Ученые люди говорят, — жалобно всхлипнула Виктория. — Не все же они врут.

— Не все, — согласился Тариэль. — Достаточно купить десяток — еще сотня начнет подвывать, чтобы пробиться на большой экран. И вой будет оглушителен, и голоса разума потонут среди воплей продажных псевдоученых.

— Точно как у нас в общественных науках, — с отвращением произнес Андрей. — В прессу проникают лишь самые примитивные представления, далекие от правды. Потому что правда — слишком сложная и неприятная штука, широким обывательским массам она без надобности. Куда милее байки: дескать, такая-то война случилась из-за плохого пищеварения такого-то президента.

— Извини, родной, но достал ты рассказами про фальсификаторов истории, — признался Том и пояснил, обращаясь к Виктории: — Три недели мы на войне были, из них две недели твой парень об этом толковал. Я даже фамилии академиков-историков запомнил.

— Про историю мне тоже много выслушать пришлось, — отмахнулась рыжая. — Не только Андрюша рассказывал, я на конференции пострашнее доклады видела. Но там я понимаю — гуманитарии могут врать любую ересь, какая в голову забредет. А вот физика — точная наука, тут запросто не соврешь.

Захохотав, Юджин отбросил опустошенный пластиковый контейнер и заговорил угрюмо, как о наболевшем:

— Почему вы все недооцениваете точные науки? В нашей сфере врать гораздо проще. Вам покажут уравнения с интегралом и скажут: мол, из этих соотношений следует, что Вселенная вот-вот взорвется. И лишь один человек из миллиона поймет, что рожа в зомбоящике нагло всех обманывает.

Ему не поверили, но Андрей, припомнив прослушанный в университете курс истории науки и техники, привел многочисленные примеры досадных ошибок и сознательных фальсификаций.

Так, долгие века господствовали античные представления, будто небесные тела кружатся вокруг Земли по эпициклам, а брошенный камень летит по прямой, и лишь потом, исчерпав запас энергии, падает отвесно вниз. Сильно нашумела грандиозная афера, известная как «проблема 2000»: производители допотопных компьютеров и программ, подкупив прессу, внушили публике, что с наступлением очередного столетия все старые программы перестанут работать. Перепуганные пользователи покупали новые версии, а компьютерные корпорации получили грандиозные по тем временам прибыли. Примерно в те же времена медицинская мафия объявила об открытии страшной болезни — женской импотенции. Прежде, чем их разоблачили, врачи «вылечили» от несуществующего недуга многомиллионную армию пациенток.

— Ты прав, — кивнув, откликнулся Юджин. — Всякий раз аферы такого рода приносят кому-то невероятные прибыли. В начале двадцать третьего века большая группа маститых чиновников от науки объявила, что расширение Вселенной резко замедлилось и что вскоре начнется сжатие, которое неизбежно приведет к новому Большому Взрыву. Сотни лабораторий по всей Земле выдавали подтасованные данные, пресса и политики вопили о скорой гибели, требуя принять немедленные меры. Под эту истерию всемирное правительство выделило колоссальные средства на развернутые исследования, проворные коммерсанты наладили выпуск домашних детекторов, чтобы каждый гражданин мог узнать, сколько времени осталось до конца Вселенной.

— Пытались урезать ассигнования на космическую программу и разработку методики продления жизни, — подхватил Андрей. — Требовали прекратить колонизацию Парнаса и Венеры, а все деньги направить на строительство неведомых защитных устройств. Когда этих жуликов разоблачили, они сделали большие глаза и сказали: ну, извините, немножко ошиблись. Если мне память не изменяет, при Джангархане многие фальсификаторы были расстреляны.

— Расстрелов не было, — не без искреннего сожаления уточнил доктор. — И еще припоминаю, как дважды в столетие на разных планетах начинаются разговоры о глобальном изменении климата. Экологи предупреждают, что наступает глобальное похолодание, а через полвека кричат про скорое глобальное потепление.

В следующие минуты было произнесено немало грязных слов об алчных и бесчестных обладателях ученых степеней, журналистах, политологах и политиканах. Управляемый киберпилотом линкор мчался через гипер, штормов и завихрений в опасной близости не наблюдалось. Том и Тариэль ушли на свои посты в кормовых отсеках, Юджин и Виктория задремали в креслах перед пультами, поручив братьям растолкать их, если что-нибудь случится. Громко зевая, Савва подумал вслух: дескать, его работа начнется не скоро, поэтому можно поспать с комфортом в каюте.

Оставшись один на вахте, Андрей меланхолично разглядывал приборы, извещавшие о полном порядке. Мысли неторопливо вращались вокруг недавнего разговора, складываясь в неожиданный, но логически непротиворечивый вывод. Кто-то платит ученым аферистам и прессе за болтовню про фатальную деятельность людей в черных дырах. До сих пор в патриотических кругах считали по-простому: враждебные страны готовят общественность к агрессии против ССМ. Но могло случиться, что за новой кампанией против человечества стоят меркантильные надежды.

Командир появился неожиданно и очень вовремя. Андрей уже подумывал позвонить в каюту старика.

— Подъем, свистать всех наверх, — рявкнул Харонов.

Пока народ возвращался в состояние бодрствования, Андрей доложил, что за время дежурства ничего достойного внимания не произошло. Виктория спросонок брякнула:

— Мальчики такие смешные вещи рассказывали. Оказывается, в старину люди думали, что камень по прямым линиям летает.

Грозно глянув на рыжую, старик изрек:

— Насчет камней не знаю, но пушка стреляет сначала по параболе, а потом по инерции.

Затем он подумал и пояснил, что парабола — это половинка эллипса, а эллипс — это такой вытянутый круг, в который можно вписать квадрат двадцать пять на сорок.

Продолжая развлекать экипаж прибаутками, Харонов вывел корабль в трехмерное пространство, бегущее вдоль одномерной оси времени. Гипермастер уже приготовил данные для последнего броска к укрепрайону, пилот-навигатор потихоньку разворачивала махину линкора на новый курс, однако Харонов недовольно морщился.

— Что я неправильно делаю? — Виктория прищурилась, как обозленная кошка.

— Не в тебе дело. — Харонов отмахнулся. — Пацаны, загляните в архив навигационных программ. Должна быть «Маска», «Хамелеон» или что-то в таком роде.

Просто чудо, как эти программы в архиве помещаются, — ужаснулся Андрей, перебирая память линкора. Тут были программы для выполнения различных маневров, для расчета траекторий, для анализа тактической обстановки, для ведения боя в одиночестве и в составе соединения.

Раздражало, что прежние командиры «Горгозавра» сохраняли все, даже самые старые версии. Андрея позабавило, что полная смена боевых программ, судя по датам, произведена сразу после разгрома ресов тарогами. Вот оно влияние войны — тактика меняется по мере анализа недавних сражений. Однако еще через несколько месяцев появились новые версии, безусловно заточенные против ломов с их массированным применением дронов-камикадзе: земные стратеги собирались уничтожать боевых роботов облаками шрапнели из антивещества. Получалось, что флот готовился к войне против ломов, которые в конце войны считались почти союзниками людей!

На всякий случай Андрей переписал на видеофон краткие пояснения к программам — в диссертации таким данным самое место. Он уже собирался вновь заняться командирским заданием, но Юджин громко сообщил, что нашел пакеты «Хамелеон» с версиями от 7.38 до 9.12.

— Запусти последнюю версию, — распорядился Харонов. — В таком деле подстраховаться не зазорно. А после поищите программу для черных дыр — «Колодец», «Яма» или даже «Артезианский колодец».

В этот раз удача улыбнулась Андрею. Действительно, имелись в стандартной коллекции несколько версий программы «Артезианус», причем последняя версия, датированная 2481 годом, инсталлировалась автоматически, если датчики обнаружат поблизости черную дыру.

Харонов обрадовался, запустил двигатели на разгон и велел борт-инженеру вернуться к обязанностям второго пилота. Машинально выполняя нехитрые манипуляции, Андрей продолжал обдумывать открывшиеся факты, про которые не прочитаешь ни в каких мемуарах.

Его старые наработки подтверждались в полной мере: новое оружие диктует новые формы ведения войны, а это, в свою очередь, заставляет создавать еще более новое оружие, и так до бесконечности. Пусть не аспирант Машукевич первым открыл такую зависимость, но следует скорректировать название диссертации, подчеркнув, что оружие и тактика со стратегией эволюционируют совместно, причем оказывают сильное взаимное влияние. Взять хотя бы те же катапульты антивещества — как только был разгромлен Кьелтарогга, появился новый потенциальный противник в лице Ломандара, и земные корабли оснащаются средством против ломских дронов.

Он прямо с пилотского пульта раскрыл борт-журнал «Горгозавра», чтобы убедиться в правильности собственных выводов, нашел нужную запись и был потрясен, как боксер, пропустивший сильнейший хук в челюсть. Линкор «Горгозавр» отводился на завод для установки катапульт антивещества… в мае 2475 года. Значит, флот начал готовиться к войне с ломами еще за месяц до разгрома 7-й Республики, за два месяца до вступления в войну Союзных Звездных Скоплений. Андрей находил этому лишь одно-единственное объяснение: Порфирий Енисейский предвидел такое развитие событий, а потому заранее готовился к неизбежному.

К сожалению, Андрей давно уяснил для себя: если кажется, будто загадка имеет одно решение, то со временем наверняка найдется другая разгадка — правильная, но страшная. В данном случае следовало думать, что Порфирий готовил Солнечный Союз к продолжению войны, даже не предвидя скорого поражения Кьелтарогга. Означало ли это, что Енисейский предполагал неизбежность столкновения с Кордо или ломами — Андрей не знал ответа, поэтому собирался поговорить с Чармановым и другими дожившими до нынешних времен обитателями Красной Башни.

Каждый спел по несколько раз, даже Юджин, отнюдь не обладавший музыкальным слухом. Последний куплет выпал Андрею, и он с чувством поведал аудитории, как отдаст концы на дне чьих-то зеленых глаз. Принявшая на свой счет старую песню Виктория сентиментально прослезилась, а линкор покинул гиперпространство в безопасном отдалении от системы, прикрытой взбесившейся космической крепостью.

Название тусклой красной звезды, четверки планет и государства, которому они когда-то принадлежали, на земном языке не произносились — истребленные земноводные двоякодышащие разговаривали на ультразвуке. Крепость была частью оборонительной позиции: дюжина таких фортификационных систем прикрывала подступы к столице несуществующей ныне державы. В позапрошлом веке человечество поддерживало с этой страной тесные отношения, велась активная торговля, в портах погибшей цивилизации постоянно стояли сотни транспортов со всех концов обширного звездного сектора.

В разгар 7-й Галактической войны на двоякодышащих обрушилась вся мощь 6-й Республики, которая четверть века спустя станет именоваться 7-й Республикой. Намереваясь устрашить 10-ю Империю, которая ныне называется Двенадцатой, ресы бросили против земноводных огромные силы, но первые две атаки провалились, напоровшись на прочную оборону. За линией укрепрайонов уже концентрировались пришедшие на подмогу имперские эскадры, поэтому правители Республики решили завершить штурм одним эффектным ударом и применили гиперонные боеприпасы. Население девяти планет погибло от радиации, Галактика ужаснулась, Кьелтарогга, Даласули, Мрагвенд, Ломандар и ССМ объявили войну Республике, присоединились к имперцам. Ресов и перцев сильно потрепали, в галактическом секторе сложился новый баланс, для уточнения которого понадобились еще дюжина локальных и две большие войны.

Раса двоякодышащих погибла почти полностью, поэтому в дальнейших событиях участия не принимала. Миры, пораженные гиперонным излучением, становились безопасными с течением времени, некоторые планеты были колонизированы соседними странами. Исключение составляла эта система, в которой по-прежнему действовало несколько крепостей, не реагировавших на приказы отключиться. Глючный укрепрайон расстреливал из тяжелых орудий любые корабли, приближавшиеся через обычное пространство либо проникавшие в систему посредством гиперпрыжков. После нескольких трагических инцидентов попытки прекратились — в Галактике хватало неосвоенных звездных семейств.

— Вижу корабль, — вскрикнула Виктория. — Конкуренты, что ли?

— Лайнер «Соната», — уточнил Юджин. — Андрей, мы надеемся, что там твой приятель, а не подстава.

Вскоре лайнер вышел на связь и сообщил голосом Чаклыбина:

— Все документы в порядке. Нотариусы с адвокатами рядом со мной. Дело за вами.

— Вы нашли батискаф? — осведомился сгоравший от нетерпения Юджин.

— На космодроме второй планеты стоят корабли, которые могут быть носителями батискафа. Надо будет осмотреть каждый.

Савва, меньше других заинтересованный в астрофизических результатах экспедиции, спросил писателя, сколько всего кораблей осталось в системе. Услыхав, что кораблей даже больше, чем ожидалось, экипаж линкора сильно развеселился. Харонов изрек, язвительно посмеиваясь:

— Страховая компания локти кусает и клешни щупальцами выворачивает. — Он прокашлялся и рявкнул: — Разойтись по боевым постам! Борт-инженер, подать энергию на пушки, а потом превращайся в артиллериста!

Потерявший терпение Гагиев, не слишком логично назвав их авантюристами, потребовал:

— Объясните наконец, какая тут интрига за моей спиной замышляется!

— Ровным счетом ничего интересного, — фыркнул Андрей, уверенный, что доктор его бить не станет. — В системе осталось несколько десятков кораблей. Страховые компании давно заплатили прежним владельцам, право собственности за сотню лет многократно переходило из рук в руки. Мы нашли компанию, которой сегодня принадлежат корабли…

— Скинулись и выкупили по дешевке, — подхватил Юджин. — Страховщики были счастливы получить хоть какие-то деньги.

— Не меньше семидесяти транспортов и пассажирских лайнеров по две тысячи за штуку, — мечтательно произнес Аким Харонов. — Даже если просто сдать на лом, получим втрое-вчетверо больше, чем вложили.

Свирепо ухмыльнувшись, командир приказал отставить посторонние разговоры. Линкор приблизился к системе на дистанцию эффективного поражения — теперь экипаж подыгрывал братьям Машукевичам.

Савва колдовал с локаторами, выдавая на прицельный экран точное положение крепостей, Андрей наводил орудие, промерял дальность пристрелочными лучами. Тахионной пушке не нужны снаряды — импульс рождается в генераторе, поэтому Том, Юджин и Тариэль обеспечивали подачу энергии в зарядные устройства. Чтобы не сбивать прицел, Харонов и Виктория вели «Горгозавр», окруженный защитным коконом, по прямой.

Целиться было несложно: крепости укрепрайона крутились по рассчитанным орбитам, не маневрировали, так что вычисление данных для стрельбы не требовало заумной математики, которую зазубривают курсанты артиллерийских академий. Андрей начал бой с дистанции около десяти световых часов, ударив зарядом тахионов средней мощности. Постепенно расплываясь, импульс летел около шести минут и накрыл цель, но пораженная крепость ответила серией выстрелов, от которой Харонов легко увернулся.

— Я же попал! — возмутился Андрей.

— Нечестно играет старая машинка, — заржал капитан 2-го ранга. — Догадаешься, что случилось, или подсказать?

Раздраженно покосившись на развеселившегося ветерана, капитан запаса выпустил импульс полной мощности. Затем, подумав, выстрелил еще раз. Крепость тоже непрерывно била залпами, к ней присоединились еще четыре сооружения, прикрывавшие сектор. Уклоняться от огня такой плотности Харонов не стал, понадеявшись на силовые щиты.

Линкор получил не меньше дюжины попаданий, не причинивших заметных повреждений. Энергия слабых орудий укрепрайона не проникала сквозь область искривленного пространства. Выстрелы «Горгозавра» тоже накрыли мишень, но старая крепость продолжала сражаться.

— Из нейтрида сделана, что ли?! — заорал взбешенный Андрей.

Прекратив призывать красотку покататься на лодочке в штормовом океане-море, Харонов проговорил, ухмыляясь и хихикая:

— Сомневаюсь насчет нейтрида. Просто фортификация тоже силовыми полями защищена.

— Раньше надо было предупреждать, — буркнул пристыженный канонир. — Подойдем поближе?

Старик прочитал нотацию: дескать, неверно изучать тактику космического боя по идиотским фильмам, где каждый выстрел с любой дальности точно поражает цель, причем одного попадания достаточно, чтобы уничтожить любую, даже самую прочную мишень. Посетовав на молодежь, забывшую заветы предков, Харонов сжалился и велел стрелять сериями из трех импульсов.

— Лучше даже из четырех, — добавил он, поразмыслив.

— Наши зарядники обеспечивают не больше четырех выстрелов подряд, — напомнил Том Феррари. — Придется выпускать всю энергию в одну крепость, а потом почти полчаса ждать, пока накопится заряд для следующей серии.

— Одиннадцать станций по периметру и по дюжине вокруг двух планет. — Савва был искренне возмущен. — Что же нам, сутки воевать?

— Бывало, и по неделе из боя не выходили, — назидательно провозгласил Харонов. — Огонь.

Три последовательных импульса легли кучно, и крепость исчезла с экранов. Андрей проговорил неуверенно:

— Кажется, получилось…

— На поле боя раздавались крики и стоны мертвецов, — прокомментировал старый вояка. — Так держать.

В течение следующих трех часов они вывели из строя четыре ближайшие крепости и продвинулись на световой час. Управлявшие укрепрайоном программы, оценив ситуацию как опасную, запустили полсотни самонаводящихся торпед. Пока старинные боеприпасы разгонялись до субсвета, Андрей прикончил еще две крепости, а в перерыве, когда большая пушка перезаряжалась, выставил перед линкором облачко антигаза. Часть торпед аннигилировала, по другим открыли огонь гамма-бластеры.

К счастью для комендора, линкор был оснащен для войны лучше, чем «Собака Баскервилей». Андрею не пришлось вручную наводить орудия на каждую мишень. Компьютеры сами выбирали цели, сами наводили бластеры и стреляли. В силовой кокон «Горгозавра» угодили всего шесть боеголовок, созданных для поражения слабеньких крейсеров давней эпохи, когда не существовало нейтридовой брони, деформаторов пространства и других чудес военного прогресса. Взрывы торпед не причинили вреда линкору, защита которого поглотила разрушительную силу древнего оружия.

Штурм укрепрайона продолжался по скучному сценарию. Линкор выбрасывал потоки тахионов и отражал торпедные атаки, малым ходом маневрируя по Глючному укрепрайону. Уничтожив одну за другой все космические крепости, «Горгозавр» прошел мимо укрепленных планет, расстреливая орбитальные пушки, торпедные пускатели, системы наведения и управления. Несколько тахионных импульсов пришлось потратить, чтобы разгромить упрятанные глубоко под скалами командные пункты. В общей сложности сражение продолжалось чуть больше двенадцати стандартных земных часов.

Экипаж линкора был вымотан до последней степени. Засыпавшего командира увел в каюту Гагиев, остальные кое-как расползлись своим ходом. Упав на койку, Андрей отстраненно подумал, за каким дьяволом в систему вошла такая армада неизвестных кораблей. Проснувшись через много часов, он сумел пересчитать эти корабли: четыре гражданских и три военных, причем линкор «Маршал Даву» и крейсер «Лас-Навас-де-Толоса» носили эмблемы шоу-эскадры.

Добыча распределялась пропорционально вкладу каждого участника. Чаклыбин заплатил страховщикам больше всех, поэтому ему причиталась почти треть трофеев. Андрей наскреб поменьше и стал владельцем десяти кораблей. Освобожденная ими система переходила в собственность компании «Шоу-эскадра», потому что блокаду прорвал корабль этого соединения.

Сразу после ранней побудки экипаж «Горгозавра» собрался на планету — осматривать трофеи, но с «Даву» вежливо, почти без использования ненормативной лексики, посоветовали не высовываться.

— Мы арестованы? — у Виктории забегали глаза.

Харонов затеял скандал, но быстро успокоился. С облегчением переводя дыхание, старик объяснил:

— Там дезинфекционные команды работают. Все планеты — сплошное кладбище. Гипероны всех выкосили — животных, растения, насекомых.

— Радиация сохранилась? — Юджина интересовали только физические аспекты. — Другие планеты стали пригодны для жизни через полвека.

— Наверное, боятся биологической опасности, — предположил Андрей. — После бомбардировки там миллиарды трупов разлагались. Любые болезни могут быть. Или мутанты…

Наработанные в шоу-бизнесе навыки не теряются даже после перестрелки с последующим недосыпом. Он четко представил себе, какие кадры можно будет снять на космодроме убитого мира. На следующей неделе Паккарди как раз начнет работу над заключительными сериями нового сезона «Казармы». Пейзаж, заваленный скелетами, прекрасно вписывался в сцену высадки земного подразделения на планету-концлагерь…

Воспользовавшись задержкой, Андрей набросал скелет сценария. Он собирался тщательнее прописать апофеоз, но тут ворвалась Виктория с воплем — дескать, разрешили отправиться на планету, но злой дедушка не выпускает без скафандров.

Скафандры имелись в оружейном отсеке «Горгозавра» — боевые «Гоблины», модернизированные, с усиленной броней, навесным устройством для перемещения в космосе и оптимизированной системой жизнеобеспечения. Подобрав одежонку для Виктории, Андрей потуже затянул пояс и подкачал воздух в нагрудник и набедренники. Получилось весьма эротично, зрителям понравится.

Рыжая не сразу поняла, для чего ей таскать неудобный бластер, но все-таки прошлась по ангару, делая вид, будто спрятавшихся врагов ищет.

— Нормально, — сказал наконец Андрей. — Твое лицо под шлемом несколько раз попало в кадр. Жозефу придется снять тебя в этой серии, а то шикарные кадры пропадут.

Он был удивлен, когда Виктория буркнула без настроения:

— Может, не стоит?..

Впрочем, развивать эту тему она не стала, но шлюпку пилотировала с мрачной физиономией.

Вблизи стало понятно, что космодромные строения обветшали и потихоньку рушились. Останки валялись повсюду — гуманоидные, членистоногие, панцирные и всякие другие. Большинство скелетов было разрушено и разбросано дождями и ветрами, но некоторые сохранились целиком. Повсюду бродили вооруженные патрули с эмблемами шоу-эскадры на скафандрах.

— Мне казалось, что «Даву» — сравнительно новый корабль типа «Суворова» или «Веллингтона», — недоуменно заметил Андрей. — Неужели для представлений даже линкоры прошлой войны используют?

Переключившись на его волну, чтобы остальные не слышали, майор ответил:

— Думаю, вчера он был еще в резерве вооруженных сил. Значок на борту нарисовали мои коллеги — в связи с изменением обстановки.

— Военная разведка? — сообразил историк.

— Наверняка. Мало ли какие документы остались на мертвых кораблях и в наземных пунктах управления. Кроме того, их должны интересовать поражающие факторы гиперонного излучения.

Мужской разговор прервала Виктория, которая тоже настроилась на волну Андрея.

— Я все-таки не поняла — ты ревнуешь меня или в самом деле хотел мне подарок сделать?

— Конечно, ревную. — Он сказал это не совсем искренне. — И подумывал подарить один из этих корпусов. Может, найдется судно в приличном состоянии.

Остаток пути Виктория доставала Харонова расспросами на тему — могут ли быть пригодны для эксплуатации грузопассажирские корабли, простоявшие без присмотра полтора века.

Батискаф оказался в трюме тяжеловоза, построенного на верфях 10-й Империи. Осторожно, дрожащими пальцами, Юджин запустил программы тестирования. Часть приборов включилась, выдавая невразумительные показания. Выматерившись, физик открыл меню языков, нашел общеземной, но стало не намного лучше.

— Резервуар основы заполнения… — Юджин сорвался и заорал: — Что за бред?

— Все нормально, не переживай. — Савва встряхнул его, схватив за плечо. — Во-первых, общеземной с того времени заметно изменился. Вдобавок надо сделать скидку на слабое знание земного языка создателями батискафа. Вероятно, сообщение означает, что основной резервуар частично не заполнен. Надо загрузить современные драйверы. Или даже операционку.

— Современную старый процессор не потянет, — предупредил Тариэль. — Достаточно нормальных драйверов.

Немного успокоив нервы, физик сбросил в память батискафа какие-то программы со своего планшета. Система заработала заметно пристойнее, сообщения сделались внятными. После долгой возни Юджин объявил, что батискаф почти работоспособен, надо лишь кое-что подтянуть, перезарядить батарею, перепрограммировать антигравы, пополнить запас наномассы и заправить основной резервуар звездной плазмой. В общем, если дружно взяться, то работы — на сутки.

У входного люка их ждала возбужденная Виктория, радостно сообщившая, что вон тот кораблик в тридцать килотонн ей ужасно нравится. Строго шикнув, Харонов потребовал начать с дезинфекции батискафа, а потом отвлекаться на ерунду.

Это был невероятный аврал. Они ползали в скафандрах по батискафу, ремонтировали старые повреждения, заправляли воздушные баллоны, подтягивали гидравлику, перенастраивали давно разбалансированные антигравитаторы, чинили подгнившую энергопроводку. Попутно приходилось выяснять отношения с юристами, оформлявшими права собственности на спасенные корабли. При этом уже подтягивались эвакуаторы, готовые буксировать старинные корабли на свалки и аукционы, а командир «Сонаты» умолял забрать с его кораблика громоздкий гравибуксир.

Когда планета, сделав полный оборот, вновь подставила космодром лучам светила, батискаф был готов к работе, большая часть кораблей нашла новых хозяев, Юджин Плахо стал владельцем батискафа, Виктория получила сертификат на старый земной грузопассажирский транспорт, а Чаклыбин приобрел небольшой быстроходный клиппер.

Предвкушая шестизначную сумму, которая ляжет на его счет после продажи остальных находок, Андрей умиротворенно смотрел, как Юджин и Виктория малым ходом ведут батискаф к громоздившемуся на краю космодрома «Горгозавру». Сверхпрочный научный аппарат скрылся в ангаре линкора, и охотники за звездными сокровищами поспешили вернуться на борт. Путь до Черной Долины неблизок — хватит времени, чтобы отоспаться.

С каждым световым годом они наращивали мощность защитных полей. Антигравы спасали, но временами внутри линкора катались колебания тяготения.

В этом антисанитарном дискомфорте гравимастер два часа тянул с погружением, сканируя скопление локаторами «Горгозавра». Наконец, блаженно улыбаясь, Юджин объявил, что был прав. Гравитационные линзы и волноводы действительно собирают сигналы, переносимые фотонами, гравитонами и даже нейтрино, после чего информация направляется на вечное хранение в Чертово Колесо.

Рассуждения про скорое получение всех мыслимых премий возмутили Викторию. Рыжая спешила найти сокровище и чуть ли не за уши втащила физика в кабину батискафа. Третьим отправился Савва. Батискаф нырнул в кольцевую черную дыру и не выходил на связь уже седьмой час.

— Пообедал бы, — заботливо напомнил Харонов.

— Не могу, — Андрей дернул плечом. — Командир, что наука говорит про время в черной дыре?

— Вроде бы должно течь в десятки раз медленнее, — развел старик руками.

— Много погружений было, время действительно замедляется, — подтвердил майор. — В разы, даже в десятки раз. Но в такой массивной может иначе случиться.

— Юджин говорил, что разные теории по-разному описывают ход времени, — меланхолично произнес Том. — Может быть, даже смогут вернуться раньше, чем погрузились.

— Этот вариант отпал, — Харонов засмеялся. — Раньше отправки они не вернулись.

Понимая бесполезность этого занятия, борт-инженер, он же канонир и второй пилот, решил заглянуть через прицел большой тахионной пушки в Чертово Колесо, подсвеченное главным гравилокатором. Как ни странно, монитор показал движение теней в черной дыре. Пятно побольше размерами моргало с интервалом около двух минут. Капитан 2-го ранга провозгласил:

— Мы видим маяк батискафа, который посылает сигнал автоматически каждые десять секунд. То есть время для них замедлилось в десять — пятнадцать раз. Ты бы, канонир, включил запись — гипермастер потом спасибо скажет.

Видеозапись Андрей включил сразу, но вдобавок решил вручную замерить интервалы между сигналами. Получилась ерунда: 113 секунд, 101, 146, 108, 172… Не обнаружив никакой закономерности, он бросил это занятие. На экране между тем происходили загадочные события. Расплывчатая точка неторопливо приближалась к моргающему пятну, которое было, возможно, батискафом. Потом оба сигнала соединились.

— Форма жизни какая-нибудь, — предположил Тариэль. — Одна зверюга сожрала другую.

— Или хищник проглотил наш батискаф… — Андрей почувствовал, что его трясет, а руки тянутся к бластеру.

— Отставить панику, нестроевой состав! — прикрикнул Харонов. — Не позорьте флот. Мы только что видели, как батискаф втянул гравибуксир с добычей, а теперь возвращается.