Однажды в Хорс-тауне Бондарев Олег

— Меня зовут Малютка Джеки, — представился толстяк.

— Гарри Пидокку, — ляпнул Винс, не особенно задумываясь.

Называть первому встречному дурачку настоящее имя сыщик поостерегся.

— Сколько дашь за номерок жгучей брюнетки с охренительно длинными ногами и шикарной грудью? — поинтересовался толстяк.

— Пару десяток.

— Всего-то? — немного удивился собеседник.

— Я ведь ее еще не видел.

— Тебе мало моего слова? Малыш, это стопроцентный вариант. Она уже давно этим занимается и, поверь, свою работу знает на отлично. Черт, малыш, весь прошлый уик-энд мы провели с ней в кровати, прерываясь лишь изредка — чтобы перекусить или выпить пива. Она — нечто, круче телки я не имел. А имел я немало телок, сечешь?

Винс кивнул. Если девушка провела целый уик-энд, занимаясь сексом с этим свинтусом, она действительно самая настоящая нимфоманка.

— Хорошо. Я дам пятьдесят. Но на этом торг окончен.

— По рукам, — кивнул толстяк и, выудив из кармана блокнот с ручкой, положил их перед собой. Написав на листке имя и номер, боров сорвал его с пружины и протянул Винсу. — Деньги.

— Вот, — сыщик вложил Гранта в пухлую руку собеседника, а номер девушки спрятал в карман плаща.

— С тобой приятно иметь дело, малыш, — ухмыльнулся толстяк. — Если любишь с двумя, могу за одного мятого Франклина подкинуть номерок двух премилых близняшек.

— Да ладно, мне бы хоть с одной справиться, — разыграл смущение Винс.

Боров презрительно хмыкнул.

— В твои годы, малыш, я мог справиться с пятью такими за раз, — поучительно изрек он. — Молодость, бурная молодость…

Он допил свой бренди и попросил у бармена добавки. Винс понял, что разговор окончен, и оставил толстяка наедине с пустым стаканом.

И вот теперь выясняется, что раздобревший Майкл Корлеоне на деле оказался самым обычным мелким воришкой, который крадет драгоценности у пассий своего братца Курта.

Черт, и почему люди так любят врать?

Малютка Джеки будет и дальше рассказывать, как в юные годы удовлетворял по сто пятьдесят девушек за ночь, и собеседники будут смотреть на него с уважением и даже подобострастием. А потом в один прекрасный погожий день к нему домой нагрянет полиция и, ткнув жирной мордой в ковер, расскажет другую, не менее увлекательную историю про грядущий суд, тюрьму и замечательных сокамерников, которые только и ждут приезда такого клевого парня, как Джеки. Услышав об этом, Малютка Джеки, разумеется, громко зарыдает и сам поведает обо всех своих грехах, после чего его точно упекут надолго. В тюрьме боров забудет и про бары, и про задушевные истории за порцией бренди… Едва освободившись, он приедет домой, запрется на все замки и будет долго и нудно благодарить Бога за то, что тот спас его от расправы зэков. Белый плащ и шляпа отправятся на вешалку, как и не выдержавший проверки временем образ стареющего гангстера. На смену им придут безразмерный серый свитер и старые синие джинсы, «в которых выросла вся Америка».

Винс утер выступившие на глазах слезы и мотнул головой. Смех смехом, но у него остался еще один непроверенный номер. Поймав болтающуюся трубку, Винс снова прижал ее к уху и набрал номер Клары.

Долгое ожидание так ничем и не завершилось. Он набрал еще раз — тишина. Еще один — тот же эффект. Винс бросил трубку на рычаг и задумчиво хмыкнул.

Одна подозреваемая у него есть. Но что толку? Винсу не удалось разжиться ее адресом, иначе он нагрянул бы к ней прямо сейчас. Если Клара действительно стилфи, то до вечера она к телефону не подойдет, а там уже приедет Генри…

Короче, надо ждать Кребола и не калечить попусту мозги. Фривольных дамочек в Хорс-тауне — хоть отбавляй. Так что искать среди них стилфи «методом научного тыка» — полнейшее безумство. А та же Клара могла просто уйти на работу, а не скакать по городу в облике зеленокожего чудища.

— На всякий случай готовься, родная, — ласково сказал Винс, обращаясь к бумажке с именем.

Встав с пола, сыщик добрел до холодильника и, взяв с полки бутылку водки, выпил пару глотков.

«Бедная моя печень…» — подумал Винс, вытирая губы рукавом плаща.

Если бы у нее была возможность покинуть организм сыщика, она непременно переехала бы к более спокойному и рассудительному хозяину. Ей же приходилось, болезненно морщась, прогонять через себя невероятное количество алкоголя и даже не мечтать о смене обстановки.

Протяжная трель телефона заставила Винса подскочить и удивленно захлопать глазами. Выжидая время до вечера, он улегся на диван, где его предательски подстерег сон. Отключился детектив практически мгновенно — тех пяти-шести часов, которыми он побаловал себя после вчерашнего «пьяного тура», оказалось слишком мало.

Воспользовавшись слабостью противника, Морфей живо прибрал его к рукам, и, если бы не звонок, сыщик, вероятно, спал бы еще очень и очень долго.

— О, черт… — пробормотал Винс, взглянув на часы.

Без пяти восемь.

— Твою мать! — выругался Новал.

Телефон продолжал разрываться. Сыщик с трудом поднялся с дивана и, подойдя к столу, поднял трубку.

— Алло, Генри? — спросил он.

— Винс! — радостно воскликнула Аманда.

— Оу… Привет, — немного растерянно пробормотал сыщик.

— Чего не звонишь?

— Были некие… дела. Запарился вчера жутко.

— Ясно… А я уже думала… Что тебе не понравилось.

— Что ты, что ты! Понравилось, еще как. Только…

— Что?

— Я так и не понял, когда ты ушла?

— Под утро. Точно не помню.

— Но почему?

— Были срочные дела, которые лучше решать утром. Знаешь, я ведь недавно в городе, нужно кое-что оформить, кое-какие бумажки…

— А, понятно. Да никаких вопросов, просто немного удивился, когда не обнаружил тебя.

— Так как насчет сходить куда-нибудь сегодня вечером? — поинтересовалась Аманда.

— Можно. Через пару часов.

— Меня это вполне устраивает. Где?

— Давай возле парка? Позавчера мы ведь туда так и не попали.

— Ты расстроен, что мы не попали в парк? — с усмешкой спросила Аманда.

— Нет, нет! Но… Мы ведь собирались… Хотя, если ты не хочешь, можем…

— Я хочу, Винс. Очень.

— Тогда… Давай через два часа у западного входа в парк? Или за тобой зайти?

— Не стоит. Давай у западного входа.

— Отлично. Только… — он запнулся.

— Что?

— Ты позволишь тебя потом проводить?..

— Гм… Ну, если тебе так хочется меня проводить, то пожалуйста, — хмыкнула девушка.

— Отлично.

— Ну все, тогда через два часа у западного входа.

— Ага.

— До встречи.

— До встречи…

Она повесила трубку.

Винс тяжело выдохнул.

Черт. Она сама позвонила ему.

Черт.

И разрешила проводить ее до дома.

Черт.

Он медленно опустил трубку на рычаг и присел на спинку дивана, задумчиво глядя перед собой.

Возможно, это глупо — выделять подобные мелочи после бурной ночи, которую Аманда подарила ему после первого же свидания. Однако речь шла о другом, ведь на недостаток секса Винс не жаловался. А вот острая нехватка серьезных отношений с противоположным полом была его давней проблемой. Для секса можно снять проститутку, но не станешь же гулять с ней по парку или провожать ее домой! Шлюха сочтет тебя полным кретином, если ты предложишь ей отужинать в ресторане или сходить в кино. Возможно, за твое «джентльменство» тебе даже переломает ноги сутенер.

Сыщик был еще молод и до сих пор не потерял интереса к пьяным посиделкам в барах, однако на горизонте уже маячил очередной перевалочный пункт под названием «тридцатник». Многие ровесники Винса давно обженились, настрогали детишек; они вставали рано утром и шли в офис — возиться с бумагами, а по выходным ездили за город на пикник, или на рыбалку, или в луна-парк.

Но у такой жизни, как и у монеты, была и обратная, теневая сторона, и она пугала Винса. Он привык вставать, когда ему вздумается, и работать от случая к случаю. Если клиентов не было, выручал «волшебный час» — с семи до восьми Новал мог преспокойно отовариться в любом магазине, даже не притрагиваясь к бумажнику.

Кроме того, детектив был неопрятным, грубоватым, эгоистичным… Список можно продолжить. А женщин, готовых выйти замуж за подобное «чудо», в мире жило преступно мало. Только очень любвеобильная страхолюдина или полная идиотка позарилась бы на столь неприглядный кусок.

Стук в дверь отвлек Винса от размышлений о жизни и его роли в ней.

— Кто там еще?.. — проворчал сыщик, поднимаясь с дивана.

Повернув ключ в замке, он отворил дверь.

— Гилмор? — немного удивился детектив.

— А то кто? — фыркнул таксист и, продемонстрировав упаковку пива, подмигнул Винсу. — Да притом не один, а с шестью пузатыми подружками!

— Предусмотрительно, — хмыкнул Винс и жестом предложил Рисби входить.

— Что-то я не вижу особой радости на твоем лице, — заметил таксист, плюхнувшись на диван и вытянув ноги. Упаковку пива он поставил на стол, не забыв извлечь одну из банок.

— Да я в порядке. Просто размышлял кое о чем… — отмахнулся Винс. — Так все вроде бы неплохо…

— Нашел своего каннибала? — полюбопытствовал Рисби, хлебнув из банки.

— Каннибала… А, нет, пока нет. Знаешь ли, не до того было.

— А чем же ты занимался?

Винс коротко рассказал о налете «Дезмонд сотоварищи», не упоминая, правда, о Кёртисе Маклахоне и его предполагаемой роли спасителя.

— Плохо дело, мужик, — покачал головой Гилмор, когда сыщик закончил. — Если то, что ты говорил про него, правда, он вряд ли забрался бы в твою берлогу без особых причин.

— Причина тут лишь одна — его непроходимая тупость, — усмехнулся Винс, тоже взяв себе пиво. — Просто мы накрутили этого уродца своим трепом. Малыш, которого мы до смерти напугали пару дней назад, наверняка пересказал все в деталях и, вполне возможно, даже немного добавил от себя — в попытке сберечь шкуру.

— Правда, неправда… Сейчас, сам понимаешь, это неважно. Главное, что думает Новарро, а он, судя по всему, решил, что ты нарыл что-то серьезное.

— Даже самые серьезные улики против Новарро не позволят мне упрятать его за решетку. Однако ты прав: Дезмонд — параноик, бандит и зажравшийся папенькин сынок. Поэтому он не брезгует никакими способами в устранении свидетелей своих махинаций… Или сыщиков, решивших взяться за его скромную персону всерьез.

— Ладно, пустой треп, — отмахнулся Рисби. — Лучше скажи, что ты с этим собираешься делать?

— Перво-наперво мне следует покончить с моим последним заказом, а уж потом соображу, как отделаться от Дезмонда. В ближайшее время мне вряд ли что-то грозит — он, конечно, весь из себя неприкосновенный, но каждый проступок сынка-оболтуса обходится Новарро-старшему весьма недешево. Так что Дезмонд не станет частить, иначе папаша не вытерпит и попросту открутит его тупую голову.

— Что ж, тебе видней, — пожал плечами Гилмор. — Я не очень-то разбираюсь в мафиозных кланах и их делах с полицией.

— Давай отвлечемся от ерунды и просто посмотрим что-нибудь по телеку или видаку? — предложил Винс.

— Я только за, мужик.

Они прощелкали каналы и, в очередной раз убедившись, что кабельное — дрянь, переключились на видеокассеты. Фильмы отбросили сразу — все, имеющиеся у Винса, Рисби уже видел — поэтому выбирали среди записей НБА. Выбор пал на последний финал «великолепного Майкла» против «Юты Джаз».

Следующие полтора часа они неспешно поглощали пиво, наблюдая за полетами Джордана, сейвами Родмана и великолепными бросками Карла Мэлоуна.

— Да, потрясный был матч, — заметил Рисби, когда закончилась церемония награждения.

— Вся серия в целом отличная. Хотя, конечно, этот бросок Джордана против Рассела — главный шедевр.

— Который час? — спросил Гилмор.

— Без двадцати десять. А что?

— Да пора мне уже, наверное, до дома. А то жена решит, что я от нее сбежал.

— Ясно… — протянул Винс.

И тут он вспомнил.

— Твою мать! — воскликнул сыщик, вскакивая с дивана.

— В чем дело? — удивился Рисби.

— Мне через двадцать минут надо быть в парке!

— Нет проблем, давай подброшу, — предложил таксист.

— Это было бы просто здорово, — признался сыщик.

Они спешно покинули дом и забрались в машину.

— К какому входу? — спросил Гилмор, заводя мотор.

— Входу?

— Ну, к какому входу в парк?

— А, вот ты о чем! К западному надо.

На сей раз «бьюик» решил не испытывать терпение хозяина и его пассажира: завелся сразу.

— Черт, а моя колымага все еще на что-то способна, — гордо заявил таксист, трогаясь.

— Ну, конечно. В ней вполне можно жить. Если домовладелец вышвырнет меня на улицу, продашь своего монстра?

— Размечтался, — усмехнулся Гилмор. — Мы с семьей думаем сами в него переехать.

Черный «Бьюик», фыркая и скрипя, повернул на Лонг-стрит.

Аманда уже ждала его. Поблагодарив Гилмора, сыщик выскочил из машины и быстрым шагом направился к девушке.

— Задерживаешься, — хмыкнула она.

Винс хотел сказать что-то в свою защиту, но не успел — руки Аманды обвили его шею, а поцелуй, который она ему подарила, был поистине сногсшибательным. У детектива на мгновение помутнело в глазах.

— Пойдем? — спросила девушка, как ни в чем не бывало.

— Э-э-э… Да, — ответил сыщик немного заторможено.

Он все никак не мог спуститься с небес на землю. Аманда хихикнула и, взяв Винса за локоть, потянула в парк.

Они пошли по темным аллеям, вдоль которых изредка встречались одноногие пеликаны-фонари. На лавках отсутствовали обязательные парочки, навстречу не спешили дамы с колясками и угрюмыми кавалерами, которые отчего-то совсем не любят пешие прогулки в компании семьи. В парке Святого Августа было чересчур пусто, гнетущая тишина немного раздражала Винса.

С другой стороны, его за локоть держала чудесная девушка. Разве можно говорить, что вечер не удался?

— Мы, похоже, одни такие романтики, — сказала Аманда.

— Пожалуй.

— Странно. Мне казалось, тут будет не протолкнуться.

— Сейчас немодно гулять по паркам. Нужно обязательно сорить деньгами в центре — к примеру, наблюдать чертовски скучный спектакль, только чтобы потом выйти из театра и с апломбом заявить спутнице: «Это было божественно!».

Аманда усмехнулась:

— А ты, похоже, циник.

— Наверное. Хотя мне кажется, скорее мизантроп.

— Вот как? И почему?

— Потому что люди всегда стараются показаться лучше, чем они есть на самом деле.

— Разве это так плохо — стремиться стать лучше?

— Я не сказал «стать лучше». Показать, что ты лучше, — поправил сыщик. — Это разные вещи.

— А что если правда настолько ужасна, что ее не стоит показывать?

— Правда всегда лучше лжи, какой бы отвратной она не была. К тому же, все тайное рано или поздно становится явным. Лучше никаких надежд сразу, чем огромное разочарование потом.

— Ты так считаешь?

— Считаю. А ты?

— Сложно сказать, — после непродолжительной паузы ответила Аманда. — Я не могу судить всех. Иногда люди делают глупости, даже серьезные. Им приходится уезжать куда-то далеко, в другой город, где у них нет ни родных, ни друзей, ни даже знакомых. Они хотят начать все с чистого листа, стараются забыть прошлое и жить сегодняшним днем и завтрашним, но не вчерашним.

— И все же прятать скелеты по шкафам — не лучший выход из ситуации.

— Иные скелеты лучше держать взаперти.

Некоторое время они шли молча. Поднялся ветер.

Он разворошил листву, подняв красно-желтый вихрь. Винс закурил. Аманда прижалась к нему. Оба они наблюдали за безумной пляской листьев, покуда ветер не отправился на поиски другой, более многочисленной публики.

Новал думал о том, что он наконец-то преодолел ту робость, что испытывал раньше. Сыщик впервые говорил с Амандой спокойно, уверенно, он уже не раздумывал над каждой фразой, прежде чем ее произнести. Это было здорово. Никогда еще общение с противоположным полом не давалось ему так легко. Страх оттолкнуть девушку неосторожным словом улетучился, не оставив и следа.

— Как думаешь, зима в этом году будет холодной? — неожиданно спросила Аманда.

— Не знаю, — пожал плечами Винс. — Думаю, как обычно.

— А как — обычно? — усмехнулась девушка. — Я еще ни разу не зимовала в Хорс-тауне.

— Снежно, прохладно, но терпимо. Ближе к Рождеству, по старой традиции, на Арни и его клячу напялят огромные красные шапки. Все будет пестрить гирляндами и прочей мишурой, а продавцы повесят над дверями омелу и будут пускать слюни, наблюдая, как очередная парочка целуется под ней.

— Как это мило.

— Скорее глупо. Но и мило, конечно, тоже…

Они снова помолчали.

— Знаешь, Винс, мне кажется, ты тоже не показываешь себя, настоящего, — заметила Аманда.

— Да? — выгнул бровь детектив. — Почему ты так думаешь?

— Мне кажется, в то время, когда другие хотят выглядеть лучше, ты стремишься показаться хуже, чем есть на самом деле.

— Зачем это мне? — усмехнулся сыщик.

— Возможно, это твоя защита — от окружающего мира. Типа, презрительная усмешка в лицо всем.

— Раз ты так думаешь, наверное, так оно и есть, — хмыкнул Новал.

— Ты ведь на самом деле лучше, много лучше, Винс.

— Как пожелаешь.

— Почему же ты не хочешь это показывать?

— Потому что я не хочу быть как все. Если я действительно хорош, люди сами разглядят это, без всякой показухи с моей стороны.

— А ты не думал, что твое поведение отталкивает людей, и они уже не хотят видеть больше того, что ты даешь им увидеть?

Эти слова заставили сыщика призадуматься. Нет, он не решил следующим же утром стать добрым и приветливым горожанином, который, проснувшись, кричит в раскрытое окно: «О, какой сегодня прекрасный день!». Он не собирался завязывать с выпивкой, с барами и заменять привычные колкости в разговоре на дешевые комплименты.

Винс просто подумал, что он на самом деле не такой уж отвратительный персонаж. По крайне мере, если в этом уверена симпатичная девушка, почему бы этому не быть правдой?

Они гуляли до поздней ночи, смеялись, шутили, обсуждали всякую ерунду вроде погоды или нового фильма в «Сиянии», а потом он проводил ее до дома. Аманда часто клала ему голову на плечо, и это было чертовски приятно.

Впервые за несколько лет Винс чувствовал себя счастливым.

Трудно заметить маленькую тень, притаившуюся за углом ближайшего дома. Особенно, если в этот момент вы не на грешной земле, а на небе, среди облаков, где чудесные нимфы играют на арфах, а ангелы хором поют «Ай лав ю, бейби» Фрэнка Синатры.

Стоит заметить, даркеры от природы своей весьма любопытные существа. Увидев приятеля-сыщика целующимся с неизвестной девушкой, Нуб остановился, дабы понаблюдать за влюбленной парочкой. Потом, когда Винс, подмигнув на прощание, отправился в сторону Кэролайн-стрит, а девушка — к дверям ближайшего дома, даркер разочарованно зевнул: интересное продлилось слишком недолго…

Однако, как оказалось, интересное в тот момент только начиналось: входить подружка Винса не спешила, а стоило детективу скрыться из виду, как она отошла от двери и устремилась вниз по Баллевар-стрит.

Увиденное озадачило Нуба. Судя по всему, девушка жила в другом месте, но зачем тогда вся эта показуха? Всеми своими действиями она хотела показать Винсу, что живет именно в этом доме, однако, стоило детективу уйти — и она уже бежит прочь.

Происходящее донельзя заинтересовало Нуба, и теперь ему жутко хотелось узнать, куда же так спешит таинственная подруга Винса. Именно поэтому даркер решил проследить за ней. Девушка взяла неплохой темп. Нуб едва поспевал следом.

Дорогой незнакомка часто оглядывалась, словно опасаясь слежки, однако так и не заметила даркера, а если и заметила, вряд ли обратила на него внимание — по городу бродит достаточное количество бродяг, чтобы не заострять внимание на еще одном представителе этого никчемного сословия.

Подруга Винса так и шла по Баллевар-стрит, никуда не сворачивая, пока на горизонте не замаячила вывеска «Жасмина». Там она свернула и по Баттерфляй вышла на Хелпми.

Куда теперь? Снова — вниз. К городской свалке.

Даркер недоуменно поднял бровь. Что такая симпатичная, опрятная девушка забыла в царстве хлама и рухляди? Задачка была не из легких, но девушка уверенно вела его к разгадке.

Ворота городской свалки — естественно, по нелепому стечению обстоятельств — были открыты. Сторож вряд ли обременял себя ежевечерними прогулками и поворотами ключей в замках. Он прекрасно знал, что ночью на свалке ошиваются либо лишенные крова, либо лишенные мозгов — ловить там абсолютно нечего, кроме, разве что, чудесных ароматов всяческих отбросов цивилизации.

Тот, кто придумал миф, что, мол, в куче навоза можно отыскать нечто действительно стоящее, явно не был на хорс-таунской свалке. По личному опыту Нуб знал, что в кучах мусора нет ни золотых «Оскаров», ни шикарных диадем — в них есть только мусор, разный по форме и запаху, но весь одинаково бесполезный.

Тем более странным было то, что пассия Винса пришла именно сюда. Можно, конечно, предположить, что из-за бедности девушке приходится спать на дырявом матраце, укрывшись выцветшим пледом, однако бездомные не носят вечерних платьев, золотых сережек и дорогих ожерелий, а это значит, что причина тут не в скромных финансах.

Девушка уверенно лавировала между горами дерьма, из чего следовало, что это далеко не первый ее визит на свалку. Нуб старался держаться на почтительном расстоянии, однако шевелить ногами приходилось изрядно — уж слишком велик был риск потерять незнакомку из вида и попросту заплутать.

Наконец она вывела его ко входу в пещеру в чреве одной из гор. Нуб нахмурился: неужели его догадка с ночлегом была верной?

Внутри пещеры обнаружился и матрац, и плед, и даже старая масляная лампа, которая стояла в голове импровизированной койки. Девушка подошла к старой покосившейся вешалке, стоящей в углу. Стянув платье и повесив его на крючок, она принялась за белье.

Нуб удивленно хмыкнул. Значит, она действительно живет здесь? Но почему?

Даркер не знал всех законов человеческой жизни, но он всегда думал, что девушке, обладающей отличной фигурой и красивым лицом, найти себе достойное жилище легче легкого. Какой бы дурной характер у нее ни был, всегда найдется мужчина, способный дать ей все, что она захочет. И пусть чаще всего в роли таких мужчин выступают жирные толстосумы, единственным достоинством которых является набитый банкнотами кошелек, девушки согласны и на эту «малость».

Тем временем подруга Винса уже разделась догола и, нырнув под плед, закрыла глаза. Нуб поскреб затылок. Сомнений не осталось. Пещера в мусорной горе действительно была домом девушки. И, в принципе, не было ничего удивительного в том, что она скрывала от Винса этот факт — гордиться тут особо нечем, да и любимого разочаровывать не хочется. Любой бы на месте детектива поостерегся бы иметь близость с дамочкой, живущей на свалке — как минимум из страха подхватить какую-нибудь чертовски неприятную болячку. Но это уже дело Новала — с кем гулять и общаться. Тут ему даркер не советчик.

Казалось бы, загадка разгадана, и можно преспокойно идти домой. Однако Нуб почему-то не спешил уходить.

Любопытство сгубило многих достойных и не очень людей, но это была пустяковая цифра в сравнении с тем, сколько даркеров пало его жертвой. Проклятое «Хочу все знать» косило их ряды не хуже синтетического наркотика, и с той же холодной невозмутимостью. У ночного народца пользовалась популярностью байка про одного даркера, который, увидев, как его собрат провалился в яму, немедленно прыгнул следом, чтобы узнать, почему товарищ не спешит выскакивать обратно.

И Нуб прекрасно знал, что риск — дело вовсе не благородное, а донельзя глупое, однако противиться любопытству он не мог. Все призывы разума убраться подобру-поздорову разбивались о высеченные из камня слова. Я хочу знать!

Именно поэтому даркер плюхнулся на землю и стал наблюдать за пещерой через небольшое «окошко» в одной из мусорных куч. Он не знал, чего ждет, но проклятое любопытство шептало: «А что, если ты увидел не все?»

И Нуб верил ему и продолжал смотреть на спящую Аманду.

Винс только переступал порог квартиры, а телефон уже вовсю разрывался нетерпеливыми трелями.

— Черт побери, кому там не спится… — пробормотал Винс.

Сняв трубку, он нехотя бросил:

— Алло.

— Мистер Новал?