Бора-Бора Васкес-Фигероа Альберто

– Теперь я вижу, что ты был прав, – тихо проговорил он, покачивая головой. – Прости меня за мою недоверчивость. Так это и есть тот человек, с которым ты сразился?

– Я никогда не сражался с ним, – признался Тапу Тетуануи откровенно. – Убежал как заяц, но я сделал так, чтобы он попался в мою ловушку.

Никто не удосужился даже ответить ему. Наклонившись, все рассматривали дикаря, а самые старые поселяне принялись очищать чужака от покрывавшей все его тело грязи, чтобы внимательно рассмотреть татуировку, по которой можно было бы сказать, откуда великан родом.

Кто-то притащил воды и плеснул ему в лицо. Звероподобный варвар мотнул головой, открыл глаза, посмотрел вокруг и, зарычав, в который раз оскалил свои острые желтые зубы. Все в страхе отступили на шаг.

– Кто ты? – спросил Хиро Таваеарии. – И откуда ты?

Тут произошло такое, чего Тапу не видел никогда в жизни. Похоже, что дикарь понял вопрос. Он неожиданно высунул изо рта язык и, со страшной силой сжав челюсти, откусил его. Язык скользнул по груди и скатился на землю.

Брызнув фонтаном, из его рта полилась кровь. Собравшиеся в храме, все от мала до велика, выдохнули в ужасе и будто бы окаменели. Они задавались вопросом: есть ли предел жестокости этого неведомого чудовища, отдаленно напоминающего человека?

К какому народу принадлежит это существо, которое, чтобы не выдать тайн своих соплеменников, предпочло лишить себя дара речи столь страшным образом? И на какие зверства может решиться этот дикарь в отношении своего противника, если так обращается сам с собой?

Поступок дикаря застал жителей Бора-Бора врасплох. Какое-то время они были не в состоянии осмыслить произошедшее и лишь стояли неподвижно, молча разглядывая чудовище, и только тогда, когда кровь полностью залила татуировку на груди дикаря, Хиро Таваеарии поднял руку и резким тоном приказал:

– Отнесите его в дом Хини Тефаатау. Пусть он раскаленным камнем остановит ему кровь. Он нам нужен живым.

После того как четыре воина вынесли отчаянно вырывающегося пленника из храма, старый учитель жестом пригласил сесть Тапу Тетуануи, Чиме из Фарепити и Ветеа Пито, которых прямо-таки распирало от гордости.

– Вы проявили немалое мужество, – сказал он, – и напомнили мне об одной древней мудрости, которую я уже успел позабыть. В трудные времена даже самая маленькая помощь должна быть принята, а самый скромный совет выслушан. – Он многозначительно улыбнулся. – В качестве награды я разрешаю вам присутствовать на Совете.

– Но ведь они еще вчера были детьми! – попытался возразить Роонуи-Роонуи, однако суровый взгляд старого правителя заставил его замолчать.

Тут Хиро Таваеарии сел у подножия трона, который в будущем могла занять только молодая принцесса Ануануа, и, обведя печальным взглядом всех присутствующих, произнес с тяжелым вздохом:

– Остров наш невелик, и это остров мирных людей, однако нам в течение долгого времени пришлось сопротивляться тирании мощного Раиратеа, но все-таки нам удалось завоевать уважение своих воинственных соседей… – Хиро Таваеарии ненадолго замолчал, так как был человеком очень преклонного возраста и ему нужно было перевести дыхание. Затем, устремив взгляд на солнечный диск, вот-вот готовый опуститься за горизонт, продолжил: – Теперь какие-то варвары лишили нас всего, чем мы всегда так гордились: справедливого короля Памау; его дочери, чей брак с принцем острова Раиратеа принес бы долгожданный мир на наши земли. Они украли пояс из желтых перьев – символ нашей независимости, всеми почитаемую Великую Черную Жемчужину и нескольких прекрасных дочерей нашего народа, и лишь боги ведают, где они все теперь…

У двоих убитых горем отцов из груди вырвался стон. Достопочтенный Хиро сделал новую паузу, на этот раз давая отчаявшимся людям прийти в себя и собраться с духом, а потом хриплым голосом продолжил:

– Мы можем сделать две вещи. Первая: зализать раны, восстановить жилища и попытаться забыть о произошедшем, поверя в то, что океан огромен и возвратить похищенное невозможно. – Он пристально посмотрел на собравшихся, ожидая реакции на свои слова, но никто не спешил соглашаться со сказанным. – Вторая: начиная с этого самого момента, мы бросим все наши силы на строительство большого корабля, чтобы на нем самые лучшие мореплаватели и самые мужественные воины вышли в море и не возвращались до тех пор, пока не отвоюют то, что является нашим по праву, заставив наших обидчиков расплатиться кровью за нанесенное нам оскорбление.

Наступила тишина. Все начали переглядываться. Первым заговорил Амо Тетуануи, отец Тапу. Он осмелился задать вопрос, интересовавший всех:

– А что думаешь ты? Ведь ты сейчас верховный правитель.

– Я стар, и стар давно, – последовал ответ. – Моя кровь уже не закипает при мысли о битве, думаю, я не доживу до возвращения корабля, если мы решим его построить. – Он несколько раз отрицательно помотал головой. – В этом случае не я должен принимать решение, а тот, кто станет его выполнять.

Тридцать пар глаз одновременно уставились на уважаемого всеми главного навигатора, на мужественного Мити Матаи, который, без сомнения, являлся самым главным авторитетом в деле мореплавания.

– Скажи, можем ли мы отыскать этих варваров? – поинтересовался Роонуи-Роонуи.

– Как хорошо некогда сказал достопочтенный Хиро Таваеарии, океан необозрим и в нем находятся тысячи и тысячи островов, – заметил Мити Мата. Голос его прерывался, как у человека, не привыкшего много говорить. – Однако выходит, если они смогли добраться сюда, значит, и мы тоже сможем добраться туда, где они скрываются.

– Возьмешься командовать кораблем?

– Конечно. Но победы… – он сделал паузу, – и даже возвращения гарантировать не могу.

– О победе позаботимся мы, воины, – ответил ему Роонуи-Роонуи. – Ты нас только доведи до этих пиратов, и я клянусь, что мы вернем свое.

– Решение пока еще не принято, – напомнил ему Хиро Таваеарии.

– Я знаю, – смиренно признал военачальник. – Я лишь прошу народ Бора-Бора: доверьтесь нам, и мы защитим вашу честь.

– Если лучшие воины ввяжутся в эту авантюру, которая грозит окончиться ничем, тогда наши женщины и дети останутся беззащитными, – послышался голос толстяка – человека-память, – который до этого молча сидел в темном углу и лишь внимательно слушал собравшихся. – Что, если они снова нападут на нас?

– В таком случае мы будем уничтожены, – последовал честный ответ.

– Слишком высокая цена за честь…

– Честь нельзя оценить, – сердито подытожил Роонуи-Роонуи. – Она либо есть, либо нет; либо мы готовы отдать за нее все, либо лишаемся ее.

Хиро Таваеарии жестом дал понять, что дискуссия окончена; когда он заговорил, голос его звучал строго и торжественно:

– Пусть поднимут руки те, кто считает, что мы должны забыть об оскорблении и потерях и лишь заново отстроить селение, словно его разрушили не жестокие дикари, а налетевший ураган.

Ни одной руки.

– А теперь пусть поднимут руки те, кто считает, что с рассветом мы должны начать строить самый быстрый и самый лучший из кораблей, когда-либо бороздивших океан.

Тапу Тетуануи был слишком молод, чтобы иметь право голоса, однако рука его инстинктивно взметнулась вверх, присоединившись к лесу уже поднятых рук.

Теве Сальмон – Лосось, – человек хилый, с маленькими глазками и лицом, похожим на черепашью морду, много лет назад был удостоен титула великого мастера-строителя Бора-Бора. Подобного ему человека, возможно, не существовало на всем архипелаге, на Тауматоу или в Австралии. Никто не мог сравниться с ним в в умении оснастить грозную военную паи тамаи, тяжелой тираируа, использовавшийся для перевозки товаров, или быструю пирогу с балансиром, предназначенную для ежегодных гонок в честь бога Тане.

Кода он не находился на своей любимой верфи, представляющей собой покрытый пальмовыми листьями навес и расположенной в глубине бухты Фарепити, Теве Сальмон без устали – только по одному ему знакомым тропинкам – обходил остров, запоминая каждое дерево, которое встречалось ему по пути. Используя их в нужный час и самым наилучшим образом, он всегда мог сказать, с какой скоростью вырастет то или иное дерево и каково будет качество древесины.

Он так же, как и его отец, дед и прадед, занимался посадкой молодых деревьев, и места для этого всегда выбирал самые подходящие. Он так же, как и его отец, дед и прадед, считал, что мудрость всего народа Бора-Бора, которая будет передана их детям и внукам, ничего не будет стоить, если в нужный момент у них не окажется необходимого материала для постройки лодки. И именно этим необходимым материалом обеспечивали народ Бора-Бора растущие на острове деревья.

Поэтому, когда он получил приказ от достопочтенного Хиро Таваеарии построить большой катамаран, на котором воины острова смогли бы пуститься в плавание и спасти девушек, принцессу, священную жемчужину и королевский пояс, первое что он сделал, так это посоветовался со старм учителем. Он желал выяснить, какой тип корабля требовался для столь долгого и опасного путешествия.

– Порядка тридцати метров в длину и десяти в ширину, – пояснил Мити Матаи. – Быстрый, когда это будет нужным, но в то же время с хорошим водоизмещением. Борта, для лучшей остойчивости, должны быть V-образной формы, к тому же так судно будет меньше сносить течениями. Две мачты с самыми большими парусами, но так, чтобы остойчивость при этом не нарушалась.

– Настилы?

– Два больших, но не высоких. Носовой должен использоваться как площадка для атаки. Мачты и борта должны легко сниматься и в нужный момент становиться невидимыми. Хочу также, чтобы кормовая и носовая части были низкими.

– Слишком низкий нос делает корабль уязвимым при высокой волне, – сделал замечание плотник. Однако, поразмыслив несколько мгновений, добавил: – Я постараюсь сделать нос таким, чтобы при высокой волне он мог подниматься.

– Постарайся сделать так, чтобы корабль был не слишком тяжел.

– Обязательно постараюсь. Может быть, какую-нибудь специальную древесину?

– Оставляю на твой выбор.

Этих указаний для Теве Сальмона было достаточно, чтобы приступить к делу. Несмотря на то что он не был знаком с письменностью, не обладал навыками математических расчетов и проектирования, все способы конструирования держались у него в голове.

Каждая линия, каждая деталь и каждое соединение корпуса были взяты из головы великого мастера-строителя. Он знал о кораблестроении почти все еще тогда, когда находился в утробе матери: какие выбрать формы и размеры; насколько упруги и тяжелы должны быть все те многочисленные элементы, что составляют полинезийский корабль. Все эти знания передались ему по наследству.

Наверное, это было единственной формой, когда столь изолированная и однородная социальная группа смогла стать самообеспечиваемой, так как перед каждым индивидуумом была поставлена строго определенная задача при выполнении общего задания, а каждый в отдельности обязан был уметь выполнять свою работу в совершенстве.

Так как мудрейший Хиро Таваеарии приказал всем до единого обитателям Бора-Бора выполнять указания великого мастера-строителя, Теве Сальмон неожиданно столкнулся с тем, что все жители острова с воодушевлением пошли под его начало.

Для киля он выбрал восемь стволов таману, которые специально высушивал более года. Раскладывал он их всегда в тени, дабы безжалостное тропическое солнце не пересушило драгоценный материал. Затем, обтесав их с одной стороны, он на плоскую поверхность клал тлеющие угли аито, которые постепенно прожигали древесину.

Двадцати малышам было поручено днем и ночью следить за углями. Они были обязаны раздувать их, когда угли угасали, или придавливать их камнем, если они начинали воспламеняться, всегда поддерживая нижнее горение так, чтобы толщина бортов постоянно оставалась в пределах десяти – двенадцати сантиметров.

Мальчишкам постарше он поручил затачивать камни.

К этим камням приделывались деревянные ручки, и они становились неким подобием топоров, которыми взрослые вытесывали широкие доски из толстых стволов деревьев. Эта работа была трудна и требовала большого внимания, так как один неосторожно нанесенный удар мог испортить четырехдневный труд семерых мужчин.

Когда длинная доска была отделена от ствола путем подрубки и обжига, группа женщин начинала шлифовать ее кораллами и камнями, затем песком и наконец акульей шкурой.

Получилась отличная, длиною в пять-шесть метров, шириной примерно в двадцать и толщиной в восемь сантиметров, доска.

Тут к работе присоединились Тапу Тетуануи и его друзья.

Не зная о существовании металла, жители Бора-Бора и большинства многочисленных островов южной части Тихого океана испытывали нужду в гвоздях и винтах, которыми можно было бы скреплять доски. А посему сшивание между собой различных элементов будущего судна было задачей сложной и трудоемкой, так как плохо сшитая пирога от резкого удара морской волны могла переломиться надвое где-нибудь в ста милях от ближайшего берега.

Чтобы избежать этого, Тапу Тетуануи и большинство юношей острова расселись вдоль одной из досок и с завидной выдержкой и аккуратностью начали сверлить маленькие симметричные отверстия в двух сантиметрах от края доски.

Работа была чрезвычайно сложной и требовала немалого умения, так как в качестве коловорота они вынуждены были использовать маленькую палочку, к кончику которой был прикреплен осколок ракушки. Столь примитивным инструментом они сверлили отверстия, которые никогда не превышали половины сантиметра в диаметре.

И пока мужчины и женщин, дети и старики, бедные и богатые работали, все они в унисон напевали «Песню Тане», песню, благодаря которой строящаяся пирога сможет пересечь океан, счастливо преодолев любые опасности.

И без всякого сомнения, бог Тане поведет тот корабль, на который все население острова возлагало столь много надежд. Но чтобы выйти в океан, каждый представитель маленького народа должен был вложить всю свою любовь в то, что делал, – без этого морскому богу будет непросто защитить путешественников.

Рассевшись под тенистыми пальмами на белом пляжном песке, старики часы проводили за плетением канатов из кокосового волокна. И до того у них это выходило ловко, и столь умело они работали, что, несмотря на примитивность технологии, у них получались длинные и крепкие канаты, не хуже пеньковых.

Пожилые женщин в свою очередь собирали листья хлебного дерева и из них плели тенты для навеса и паруса. Таким образом, на Бора-Бора не оставалось ни одного человека, кто бы не внес хоть маленькую толику своего труда в строительство большой пироги, каковой предстояло выдержать в течение долгих месяцев удары шквалистого ветра и волн.

Самые красивые девушки подносили работающим свежую воду и еду. Они вытирали им пот, когда те были заняты, одаривали их своими очаровательными улыбками, а уставших за день неженатых молодых ребят с наступлением темноты награждали объятиями и ласками.

Тапу Тетуануи все это время был на седьмом небе от счастья, гордясь совершенным подвигом, к тому же он стал замечать, что его любимая Майана стала обращать больше внимания на него, чем на других юношей, включая весельчака Ветеа Пито и силача Чиме из Фарепити.

– Я очень горжусь тобой, – прошептала она ему во время их последнего свидания, когда они на песчаном пляже предавались любовным утехам. – Ты проявил истинное мужество, вступив в схватку с таким страшным варваром. Мой отец уверяет, что менее чем через год тебе предложат стать ариои.

– Я не хочу быть ариои, – последовал ответ. – Я хочу, чтобы Мити Матаи научил меня делу великого навигатора.

– Мити Матаи уедет и, возможно, никогда больше не вернется, – нежно возразила девушка. – И чтобы стать великим навигатором, нужно знать и уметь очень и очень много… Слишком много!

– А ты выйдешь за меня, если я стану великим навигатором?

– К тому времени я превращусь в бесплодную старуху, – шутливо ответила она, не прекращая нежно целовать его в губы. – Но если Мити Матаи возьмет тебя в ученики, я соглашусь.

– Обещаешь?

– Конечно, – твердо заверила Майана. – Пусть по воле бога Таароа я растолстею как свинья, если не выполню своего обещания.

– И ты станешь хранить мне верность, пока я по нескольку месяцев буду плавать в океане?

– Ты знаешь, как наказывает бог Тане ту женщину, которая решится обмануть моряка? Он будет вечно водить ее по океанским глубинам, там, где всегда холод и темнота, где обитают самые страшные чудовища, которых можно только представить. – Она потрясла головой, словно избавляясь от ужасных видений. – То же самое он делает и с мужчиной, который осмелится лечь в постель с женою моряка. Нет! – добавила она убежденно. – Если когда-нибудь мой отец отдаст меня за тебя, я буду верна тебе всю жизнь.

Тапу Тетуануи какое-то время сидел молча, и чувство абсолютного счастья охватывало его при одной только мысли, что такое чудо могло свершиться. Затем он поднял руку и, указывая на группу звезд, находящихся как раз над их головами, сказал:

– Видишь те звезды? Это Семь Безумных Вдов. В эту пору года они появляются из-за горизонта точно там, где находятся острова Фау Хива, что в Маркизском архипелаге, и заходят над большим священным островом Раротонга… – Потом, немного помолчав, он добавил: – Кода я стану великим навигатором, я возьму тебя на большой праздник, который отмечается там раз в восемь лет. Хиро Таваеарии был там однажды и говорит, что на празднике этом собираются люди со всех концов света.

– Ты слишком размечтался, – перебила она его.

– Мне звезды помогают мечтать, – последовал ответ. – А ты знаешь, что островов столько же, сколько звезд на небе? И каждый остров отмечен звездой, которая оказывается над ним ровно в полночь в первый день года. Остается только узнать, какая из них оказывается в это время над каждым островом. Мити Матаи – он знает.

– И орипо тоже это знает, – заметила девушка.

– Нет, – возразил Тапу Тетуануи убежденно. – Человек-память лишь помнит, но не знает. Он знает название звезд, но он не может отличить их друг от друга. Только Мити Матаи может указать их на небе и показать их путь.

– Ты так восхищаешься Мити Матаи, смотри, не пожалей потом об этом, – с горечью возразила ему Майана, усаживаясь на песок и заглядывая ему в глаза. – У самых высоких пальм кокосы обычно бывают горькими.

– Сок горьких кокосов лучше всего утоляет жажду, – напомнил он ей. – Меня не привлекают ни сладкие кокосы, ни легкие дела. Я хочу стать великим навигатором и открыть земли, которые находятся там, за Четвертым Кругом.

– Я выйду замуж за тебя, – прошептала нежно девушка, усаживаясь к нему на колени.

Но на следующую ночь, несмотря на вырвавшееся признание, она уже развлекалась с Ветеа Пито. Тапу Тетуануи понял, что, пока не настанет день, когда великий Мити Матаи пригласит его в ученики, а отец Майаны не отдаст свою дочь ему в жены, взбалмошная девчонка не прекратит щедро раздавать свои ласки всем добивающимся ее руки претендентам.

Мити Матаи безгранично доверял Теве Сальмону и не считал нужным появляться в бухте Фарепити, подчеркивая тем самым, что его настоящее дело начнется только тогда, когда великий мастер-строитель решит спустить корабль на воду и передать пирогу ему в руки.

Сам же он полностью окунулся в изучение татуировки, покрывавшей тело неизвестного. Только благодаря ей можно было понять, откуда мог появиться этот дикарь.

Хиро Таваеарии, так же как и Мити Матаи, Роонуи-Роонуи и самые мудрые старики острова, большую часть дня проводил, изучая до мельчайших деталей каждый из омерзительных рисунков татуировки. Пленник был помещен в центре полуразрушенного марае. Подвесив чужака за руки к сохранившейся балке, а к ногам привязав пару увесистых камней, жители деревни могли ходить вокруг великана и поворачивать его так, как им было удобно, не боясь, что тот набросится на них.

Он же мог лишь рычать и плеваться, высовывая наполовину откушенный язык. Дикарь отказывался пить и принимать пищу, и они вынуждены были кормить его силком кашицей из фруктов.

В редкие минуты отдыха ребятня острова сбивалась в стайки, дабы посмотреть на чудовищного великана. Они почтительно стояли на расстоянии и старались лишний раз не шуметь, чтобы не отвлекать тех, кто пытался расшифровать не ведомые никому на острове иероглифы, покрывавшие тело распятого дикаря.

Чужак в основном спокойно относился к окружавшим его людям, но стоило только появиться Тапу Тетуануи, как он начинал отчаянно дергаться, устремляя на него убийственные взгляды.

– Он ненавидит тебя до смерти, – заметил Ветеа Пито. – Если ему однажды удастся вырваться, тебе будет лучше укрыться в земных недрах.

– Я его не боюсь, – возразил юноша, явно лицемеря. – Я его не испугался даже тогда, когда с ним встретился впервые.

– Но ведь тогда, на горе, мы чуть было в штаны не наложили, – честно признался Ветеа Пито. – Мне до сих пор иногда страшно становится.

Тапу Тетуануи хотел было признаться, что и ему тоже было страшно, но побоялся, что Ветеа Пито расскажет об этом Майане.

Поэтому он ограничился тем, что стал наблюдать за дикарем, держась на безопасном расстоянии и время от времени показывая ему язык, чтобы сильнее разозлить чужака.

– Он не моряк, так как на татуировке нет ни одной звезды, ни одного известного людям созвездия, – в конце концов уверенно заявил Мити Матаи. – Он также не является и человеком возвращения, потому что большинство татуировок очень старые, и я подозреваю, они скорее указывают на боевые заслуги дикаря, чем на совершенные им путешествия. Вот эта, например, без всяких сомнений говорит о победоносном нападении на один из островов, поселение на котором было сожжено подобному нашему.

– Я тоже думал об острове, объятом огнем, – заметил Хиро Таваеарии. – Но только об острове, на котором есть действующий вулкан, потому что пламя здесь начинается не с побережья, где есть жилища, а с центра горы.

Все присутствующие приблизились и стали внимательно рассматривать рисунок, нанесенный под левым соском пленника. Мити-Матаи, показав пальцем на другой расплывчатый рисунок вокруг пупка, предположил:

– Если, как мы предполагаем, здесь, у пупка, находится его родной остров, тогда, наверное, севернее его размещается остров с действующим вулканом, на который когда-то, возможно двенадцать или пятнадцать лет назад, напали его соплеменники. – Он утвердительно покачал головой и добавил: – Немного, однако. Но по меньшей мере мы узнали хоть что-то. Теперь необходимо попытаться определить местонахождение вулканического острова.

– Возможно, что за эти годы вулкан уже погас? – высказал свое мнение Роонуи-Роонуи.

– Конечно, может быть и такое, – согласился великий навигатор. – Но и в этом случае местные жители должны помнить о том, что когда-то, когда вулкан еще действовал, на их остров напали какие-то варвары.

При этих словах дикарь начал дергаться и бросать на окружающих многозначительные взгляды – похоже, он прекрасно понимал, о чем идет речь. Хиро Таваеарии, от чьего усталого взгляда не скрывалась ни одна деталь, тут же отметил:

– Забеспокоился. Думаю, что мы на правильном пути. Сколько же миль разделяет его родной остров и тот, вулканический, на который они напали?

Чуть задумавшись, Мити Матаи протянул руку к пленнику и приложил большой палец к пупку.

– Далеко, – произнес он наконец. – Возможно, он во Втором Круге, если только рисунок на пупке действительно символизирует его остров.

– Да, это так, – вмешался старый татуировщик. Он был вторым после Мити Матаи, кто дни напролет изучал тело пленника. – Это старый и довольно распространенный обычай среди народов северо-востока.

– Северо-востока? – удивился Хиро Таваеарии. – Как же тогда объяснить, что они прибыли с севера-востока в период, когда все время дует юго-восточный марааму?

– Да потому, что они очень хитры, – сказал Мити Матаи, чей мозг работал с удивительной быстротой, когда речь заходила о мореплавании. – Возможно, вначале они плыли по течению, сносившему их на восток. Потом на веслах пошли на юг. Таким образом они достигли точки, где доминируют марааму и дуют в сторону их дома. По пути же они грабят все встречающиеся им острова. – И похоже, убедившись в своих собственных словах, продолжил: – Они не нападают, когда плывут из дому. Нападают, когда возвращаются.

– Но такое плавание занимает месяцы! – воскликнул Хиро Таваеарии. – А может быть, и годы!

– Здесь, без всякого сомнения, речь идет о представителях народа пиратов, которые никогда не спешат.

– Это ужасно усложнило бы дело, – озабоченно нахмурившись, признался Роонуи-Роонуи. – Говорят, что в Пятом Круге на северо-востоке лежат тысячи островов. Как же мы найдем нужный?

– Если остров пиратов находится в Пятом Круге, то мы не сможем его найти, – сухо ответил Мити Матаи. – Но пусть так, мы все равно попытаемся.

Для жителей Бора-Бора, так же как и для большинства народов Полинезии, все, что находится за Пятым Кругом, размещается словно за пределами Вселенной. Впрочем, их восприятие мира и расстояний как отличались, так все еще и продолжают отличаться от представлений прочих народов нашей планеты.

С тех пор как ассирийцы, египтяне и древние греки начали неуверенно наносить на карты очертания окружающего их мира, у человека Европы, Азии и Африки, а позже и Америки мало-помалу складывалось современное представление о мире, в котором он обитал в тесной связи с другими народами.

Когда испанца, англичанина или китайца спросят о его родине, он в первую очередь назовет свое селение, провинцию или страну, в которой эта провинция находится. В крайнем случае, мы услышим название континента, на котором раскинулась его страна.

Если этого же человека попросят нарисовать место, в котором он родился, он изобразит примерную карту, где точкой отметит свое селение или город.

Таким же образом во время путешествий человек всегда мысленно рисует карту, связывая свои родные земли с остальным миром, частью которого себя и считает. Одним словом, он знает, что, совершая поездку из Испании в Германию, должен пересечь Францию. А если позже он надумает отправиться в Англию или Соединенные Штаты, ему придется пересечь пролив Ла-Манш или Атлантический океан.

Это значит, что он осознает, где живет, и передвигается по суше или по морю по заранее намеченным маршрутам. По истечении же определенного времени он возвращается к отправной точке, проделывая тот же путь, но только в обратном направлении.

Одним словом, место его рождения – не что иное, как точка в огромном, четко разграниченном пространстве.

Но жители тысяч островов южной части Тихого океана мир представляют себе по-другому.

Для многих мир остается таким же, каким представляли его себе их далекие предки, и лишь немногие, когда чуть более двухсот лет тому назад на их берега высадились европейские мореплаватели, осознали, что мир изменился.

Для полинезийцев все и всегда начиналось от «пупка» – от своего острова, который являлся для них центром Вселенной. Даже Млечный Путь – авеии’а, – проходящий над островом, в каждую пору года строго разграничивался.

За родным островом начинался Первый Круг. В нем разбросаны большие и малые острова, дойти до которых можно было за две недели плавания. Плавали на эти острова и возвращались назад, используя попутные ветры и течения, постоянно меняющиеся в зависимости от времени года.

Чтобы дойти до Третьего Круга, приходилось тратить уже месяц, а до Четвертого, и в их представлении последнего, – четыре месяца. Хотя и эти данные были неточны. Ну а о том, каким образом полинезийцы возвращались домой из столь отдаленных мест, ничего нельзя было сказать наверняка.

Выходя в открытое море, полинезийские моряки, не имея общей карты в нашем понимании этого слова, всегда ориентировались на расположение родного острова и рассчитывали только на звезды, течения и ветра, не всегда способствующие их возвращению.

В таком океане, как Тихий, где пассаты большую часть года дуют в одном и том же направлении, плавание под парусом было до крайности трудным делом. Именно поэтому полинезийцы постоянно совершенствовали свои знания в области навигации и астрономии, знания, которые и поныне остаются непостижимыми для остальной части человечества.

Почти на протяжении двух веков западные мореплаватели и астрономы отказывались признавать, что какие-то «бедные дикари», не знающие письменности, металла, секстанта, телескопа и даже компаса, могли знать намного больше их самих о море и небе. Однако в последнее время выяснилось, что дела обстояли именно так, иначе «дикари» эти никогда бы не смогли покорить столь обширное водное пространство: двадцать тысяч километров в длину – от Сингапура до Панамы, и еще столько же в ширину – от Алеутских остовов до острова Пасхи.

Тем не менее, несмотря на свои обширнейшие познания, для большинства полинезийских мореходов все, что находилось за призрачным Пятым Кругом, было недосягаемым, точно так же, как и Море Ужасов – Атлантический океан – для наших предков, которые в свое время считали Канарские острова «краем света».

Полинезийцы знали, что мир не кончается за пределами Четвертого Круга, но были убеждены, что зайти в Пятый – все равно что попасть в пустоту, из которой нет возврата.

И действительно, в памяти жителей Бора-Бора запечатлелся только один человек – мифический Мити Матаи, который оказался способен отыскать обратный путь из Пятого Круга.

Однако необходимо было учитывать, что он возвращался с юга. В то время как сейчас эти же ветры будут гнать путешественников за пределы Четвертого Круга на северо-восток, а оттуда не было попутных ветров, которые могли бы поспособствовать их возвращению.

«Пусть так, мы все равно попытаемся», – сказал Мити Матаи. А когда эти слова дошли до слуха Тапу Тетуануи, он вновь убедился, что единственное, о чем мечтал на этом свете, так это быть рядом с живым богом и перенять хоть малую толику его знаний и умений.

И вот с наступлением вечера следующего дня, когда Мити Матаи сидел на террасе своей хижины, нависающей, будто нос большой пироги, над лагуной, а тыльной стороной похожей на корму покоившейся на песке лодки, юноша предстал перед ним. Извинившись, что потревожил учителя в час раздумий, он нижайше попросил его оказать ему честь – Тапу хотел стать учеником Мити Матаи, если великий путешественник, конечно, захочет продемонстрировать ему свои способности.

– Я хочу стать великим навигатором, – сказал он. – Знай, что кто-то готов идти по курсу, проложенным твоим кораблем, где бы он ни находился.

Проницательный взгляд великого навигатора, чье имя было произнесено Тапу с безграничным уважением, устремился на светящееся надеждой лицо юноши, жизнь которого зависела от ответа старика. Тот, мгновение поразмыслив, жестом указал на длинную линию, прочерченную на полу его веранды, и твердо спросил:

– Какие звезды проследуют по этому пути в июне?

Тапу Тетуануи приблизился и наклонился почти до самой черты. Потом бросил взгляд на солнце, вот-вот готовое спрятаться за горизонтом, и, как никогда, постарался сосредоточиться: он знал, что от одного единственного ответа сейчас зависят исполнение его мечты и будущее счастье с Майаной. Поразмыслив как следует, он уверенно ответил:

– Великая Одинокая Дама. Позже за ней пройдут Влюбленный Малыш, Скромник, а тремя румбами севернее – Торговец Жемчугом.

– А где в это время будет находиться край Крючка Мауи? – поинтересовался великий навигатор.

– Ровно в полночь взойдет над Раиратеа.

От едва заметного утвердительного жеста старика сердце Тапу бешено заколотилось.

После короткой паузы Мити Матаи снова спросил:

– Какие ветры будут дуть в июле, если ты окажешься к северо-востоку от Первого Круга?

– До полудня никаких, – последовал ответ. – А с наступлением вечера должен подняться с востока слабый маоаи’а, который на закате солнца начнет дуть на юг, где столкнется, слегка штормя, с маоаи’a Тавара – и будет продолжаться так, пока Копье Бога Оро не скроется за горизонтом.

На губах Мити Матаи появилась легкая улыбка, и дрожащий Тапу Тетуануи понял, что он переступил через первый рубеж на дороге, ведущей в рай. Если уж этот великий, превосходящий всех жителей деревни своими знаниями и умениями человек готовился задать новый вопрос, значит, прежние ответы Тапу были верны.

– Итак, полдень, – продолжил Мити Матаи, – и у тебя над головой на юг пролетел фрегат. Какие выводы ты сделаешь из этого?

– Никаких. Он ищет отмель, где есть рыба, и ему все равно, куда летть – на юг или на север. – Тапу глубоко вздохнул и продолжил: – Но если я его увижу тремя часами позже, то это будет означать, что он возвращается к своему гнезду. Значит примерно в пятистах милях к югу есть остров.

– С теорией ты хорошо знаком, – согласился великий навигатор, жестом приглашая юношу сесть напротив себя. – Но ты должен иметь в виду, что теория – как бы это сказать? – меньше всего поможет тебе, если ты находишься в сердце океана. Самое главное – это интуиция и мужество, особенно мужество, когда ты сталкиваешься с опасностью. Ты уверен в собственной смелости?

– Ведь это я вступил с незваным гостем в схватку и захватил его в плен, – напомнил Тапу. – Я первый сын Амо Тетуануи, который много лет плавал с тобою рядом, плечом к плечу.

– Мужество – это такая вещь, что не всегда передается по наследству, подобно носу или пироге, – подчеркнул учитель. – Ну а вот то, что ты захватил в плен огромного дикаря, уже кое-что говорит о тебе. – С этими словами он снисходительно улыбнулся и продолжил: – Я подумаю над твоим предложением, и если вернусь из дальнего похода, то мы вновь поговорим на эту тему.

– Если вернешься из дальнего похода? – испуганно проговорил Тапу. – Да на это могут уйти годы, и я уже не смогу научиться новым вещам! – Он умоляюще протянул руки: – Ведь я хочу в этом плавании быть с тобой, чтобы ты меня учил.

– Со мной, в плавании?.. – удивился Мити Матаи. – Но ведь ты еще совсем юн.

– Я уже мужчина, – с горечью в голосе ответил паренек. – И хочу тебе напомнить, что этот поход состоится только благодаря мне – ведь это я захватил великана. Без него вы бы никогда не узнали, в какую сторону следует плыть.

– Ты совершил серьезный поступок, – с расстановкой произнес собеседник. – Я помню о нем. Однако я один не стану решать, достоин ты или нет отправиться в экспедицию. Пусть Совет определит, кто войдет в состав команды.

– Капитан всегда имеет право выбирать членов экипажа, – напомнил ему юноша. – Это часть его обязанностей.

– Не в этом случае, – ответил Мити Матаи. – Мы здесь многим рискуем. Я стану отдавать распоряжения только тогда, когда корабль пройдет пролив и выйдет в открытое море. До этого же момента моя обязанность подчиняться! – Он сделал паузу и, четко произнося слова, продолжил: – Как и твоя.

– Но…

Учитель остановил его резким жестом.

– А сейчас уходи, – промолвил он сухо. – Мне необходимо подумать. Если согласится Совет, буду согласен и я. Пока еще не знаю, на что ты годишься: станешь ли ты человеком-память или моряком? Главное, чему ты должен сначала научиться, – это подчиняться, потому что тот, кто не научится подчиняться, никогда не научится командовать.

Тапу Тетуануи, как и при столкновении с дикарем, уходил от старика по пляжу с трясущимися коленями. Но в душе его все пело от счастья. Ему хотелось прыгать и на радостях закричать так громко, чтобы его услышали во всем мире, закричать о том, что легендарный Мити Матаи согласился с тем, что он, Тапу может стать настоящим мореплавателем.

Он хорошо знал, что не будет человеком-памятью, знающим все о звездах и их пути, так как эти люди лишь повторяют то, что им рассказали другие, неспособные отличить созвездие Рака от Трех Пальм, в то время как он – Тапу Тетуануи – знал каждое созвездие так же хорошо, как соски несравненной Майаны.

Вот было бы здорово сбегать на мыс Рофау и рассказать ей подробно о своей встрече с великим мореплавателем!

В какое-то мгновение он уже был готов помчаться к пляжу, но вдруг подумал, что она, быть может, сейчас, как и пару дней назад, с кем-то занимается любовью, а ему было бы крайне неприятно снова увидеть ее в объятиях очередного любовника.

Одна только мысль об этом отбила у него всю охоту видеть Майану и испортила ему настроение на весь вечер.

Но по возвращении домой его ждала радостная весть.

– Если Мити Матаи сказал, что ты можешь стать мореплавателем, будь у тебя такое желание, – сказал отец, выслушав его, – то и я придерживаюсь того же мнения, потому что сам многому научил тебя и видел, как ты держишь руль, хотя иногда ты ошибаешься и вовремя не перекладываешь его при изменении курса. Но это умение придет с годами и опытом. – Отец ласково погладил его по плечу рядом с первой, еще незаконченной татуировкой. – Когда настанет день и я здесь увижу морскую звезду, смогу умереть спокойно.

– Ты ее увидишь, если я смогу убедить Совет в своих способностях и он разрешит мне отправиться в это путешествие.

– Но оно еще не началось, да и возраст тебе не позволяет просить об этом.

– Когда корабль вернется из плавания, мне будет больше, чем надо.

– Если только вернется… – с сомнением покачал головой Амо Тетуануи. – Плавание предстоит очень тяжелое, и Совет будет выбирать только лучших. И не больше тридцати человек. Я сомневаюсь, что Совет согласится удовлетворить желание какого-то ученика мореплавателя. – Еще немного помолчав, отец закончил: – Не строй иллюзий, сын. Я думаю, что в это путешествие тебе не отправиться.

– Ты смог бы мне помочь?

– Ты хочешь, чтобы твоя мать упрекала меня всю оставшуюся жизнь? – взмолился старик. – Что я ей скажу, толкнув тебя на столь рискованное приключение? Там, дальше Пятого Круга, – только смерть. Или же вы заплутаете в океане и будете приговорены плавать целую вечность, уже не надеясь вернуться домой.

– Нет, этого не случится, если кораблем будет командовать Мити Матаи.

– Никто за всю историю Бора-Бора не возвращался дважды из Пятого Круга. – В голосе Амо Тетуануи звучала непоколебимая уверенность. – И никто не вернется.

– Кто это сказал?

– Это закон бога Тане. Он хозяин волн и ветров. При некоторых обстоятельствах он позволяет одному из героев вернуться из Пятого Круга, но не может этого позволить сделать дважды, так как в этом случае герой превратится в полубога, которого нельзя будет свергнуть.

– И Мити Матаи об этом знает?

– Естественно.

– И несмотря на это, он выходит в море?

– Настоящий мореплаватель никогда не боится умереть в океане, сын, – заметил Амо. – Для настоящего моряка самое страшное – остаться не удел на берегу, как я теперь.

– Но если я не боюсь погибнуть в океане, что же может помешать Совету включить меня в состав команды? – привел последний довод Тапу Тетуануи.

– Многое, потому что, в конечном итоге, и трус, и отважный воин одинаковы, когда мертвы. – Отец нежно улыбнулся и продолжил: – Кроме всего прочего, тебе еще многого не хватает, чтобы стать мореплавателем, сын. Многого!

Как только Тапу и его друзья заканчивали сверлить отверстия в доске, лучшие люди Теве Сальмона подхватывали ее и тут же прикрепляли к предыдущей крепкими канатами, сплетенными стариками, а позже проконопачивали места соединений пастой, состоящей из кокосового волокна и смолы хлебного дерева.

Застывающая в течение недели паста делала конструкцию настолько крепкой, что ей не страшны уже были порывы ветра и океанские просторы. Рыбаки Бора-Бора утверждали, что пирога, сшитая на верфи Фарепити, сможет, не дрогнув, выдержать удар крутой волны в момент ее переката через риф.

Но этот корабль не был небольшой и компактной рыбацкой пирогой. Это был огромный, почти трехметровой высоты катамаран, каждый из корпусов которого достигал тридцати метров в длину и двух в ширину. Учитывая размеры досок и шпангоутов[5], он требовал сотен соединений и тысячи стежков.

Все это скреплялось изнутри распорками из крепчайшего дерева аито, которое на Бора-Бора считалось священным. Дерево это должно было сделать корабль неуязвимым. Но несмотря на то, что к работам было привлечено большинство жителей острова, строительство «Марара» – «Летучая рыба», как назвал корабль Совет, – продвигалось явно медленно.

Роонуи-Роонуи и его воины были обеспокоены тем, что теряют время и им не удастся настигнуть врагов. Но невозмутимый Мити Матаи относился к происходящему спокойно, заверяя участников экспедиции, что стоит только этот удивительный корабль спустить на воду, как он понесется по волнам, словно настоящая летучая рыба и их опасное путешествие непременно завершится успехом.

– Может, мы найдем остров великанов-пиратов, а может быть, и нет, – говорил он. – Может быть, мы спасем наших девушек и вернем украденные реликвии, что нам принадлежит по праву, а может быть, и нет, но одно я знаю точно – обратный путь будет трудным и нам потребуется намного больше сил, чем мы потратим на поиски острова. И только такой маневренный и остойчивый корабль, как этот, будет способен доставить нас обратно.

Тапу Тетуануи не желал так просто отступаться: он во что бы то ни стало решил принять участие в походе. Поразмыслив, Тапу решил обратиться за помощью к своему другу и учителю, достопочтенному Хиро Таваеарии. Однако старый учитель разочаровал его, сказав, что в сложившихся обстоятельствах его голос имеет не такое уж большое значение и он не может замолвить словечко за Тапу.

– В данный момент я представляю закон, – сказал он. – А закон гласит: юноша, не достигший совершеннолетия, не может воевать… Я ценю тебя, – добавил после небольшой паузы старик. – Я считаю тебя смелым, ловким и сильным. Такие качества не могут не вызывать уважения. Я считаю, что ты не станешь обузой для команды, более того, ты можешь быть превосходным гребцом. Однако даже ради тебя я не стану давить на Совет.

– Значит, я должен остаться на острове, в то время как есть люди, которые на самом деле не хотят пускаться в плавание! – парировал Тапу.

– В команде только добровольцы.

– Да. Добровольцы, – согласился Тапу. – Они согласились из страха, ведь в противном случае на острове их станут презирать за трусость. Ты хорошо знаешь, что почти половина команды предпочла бы остаться дома.

– Никто не может прочесть того, что творится в душах людей, – негромко вымолвил Хиро Таваеарии. – И тот, кто попытается это сделать, рискует ошибиться. Закон есть закон, – сказал он в заключение.

– Так значит, закон всегда превыше всего? – с подчеркнутой настойчивостью спросил Тапу.

– Без сомнений.

– Если даже закон несправедлив?