Зло именем твоим Афанасьев Александр

Все только начнется.

– Лев! Лев, ты слышишь меня? Одиннадцатый!

Снайпер вдруг понял, что вызывают именно его.

– На приеме.

– Черт бы тебя побрал! Ты получил приказ, подтверди.

Приказ...

– Так точно. Отработать цель по готовности.

– Ты готов?

– Готов, начинаю работать.

Снайпер чуть подвигался – тело затекло от лежания в напряженной позе, приложился к большой, массивной винтовке, которую он с радостью поменял бы на «М21» с глушителем, не в пример более легкую. Цель было видно плохо – пацан занял позицию в какой-то промоине, была видна только голова, рука и часть бока.

Черт...

Снайпер чуть сдвинул перекрестье прицела – и выстрелил. Винтовка солидно и в то же время растянуто, плавно толкнула в плечо, и он увидел, как пацана отбросило пулей в промоину, а перед этим брызнула осколками голова и в сторону полетела часть руки, держащей что-то вроде бинокля. Снайпер предпочел бы этого не видеть и знал, что на Страшном суде с него спросят и за это.

– Цель поражена, – доложил он.

* * *

– Движение, – резко сказал один из снайперов, назначенных в группу подавления укрепленной позиции противника, – на двенадцать часов! Они что-то увидели!

– Цель поражена! – выдал эфир.

Похоже, что ночная, почти безветренная тишина сыграла с ними злую шутку. «Барретт», пусть и с глушителем, стреляет не так уж и бесшумно, слышен и сам приглушенный выстрел, и звук работающего механизма винтовки. Один из караульных что-то услышал, вероятно, какой-то звук, похожий на удар железа об железо. Он резко повернулся – и уставился как раз в ту сторону, где должен был находиться снайпер – Одиннадцатый по имени Лев. Причем в руке у него что-то было, бинокль, и скорее всего не обычный, а ночной. Ситуация выходила из-под контроля.

– Всем – огонь! – приказал снайпер.

Пять снайперских винтовок хлопнули в унисон, и следом за ними, отставанием на долю секунды – еще одна.

На позиции иранцев, которую ради маскировки не прикрыли бетонными плитами, все изменилось в одно мгновение. Того, кто поднес к глазам бинокль, едва не разорвала пуля, ударившая в середину груди, он начал валиться назад с того, на чем он сидел – и в этот же момент вторая пуля оторвала незадачливому наблюдателю голову, случайное попадание, но чертовски эффективное. Откинулся назад стрелок, который сидел за тяжелой снайперской винтовкой на сиденье, предназначенном для пулеметчика, и его отбросило назад, так что он исчез из поля зрения, стрелка на «диско», который похоже что дремал, навалившись на пулемет.

– Минус два.

– Минус три, – доложил один из снайперов, который увидел больше остальных.

Еще трое.

Один из иранцев вскочил – это было видно в ночном прицеле, резкое движение – и сразу был убит как минимум двумя пулями, прилетевшими из темноты.

Пули такого калибра клали раз и навсегда, не стоило даже задаваться вопросом – надежно ли поражена цель.

Еще один иранец вскочил и кинулся к пулемету. Ему надо было просто начать стрелять из пистолета, ночной воздух далеко разносит звуки – и поднялась бы тревога. Но он кинулся к пулемету – и не добежал...

– Минус пять.

– Наблюдаю шестого, – вдруг доложил снайпер, который «пас поляну» слева, – он пытается скрыться.

Последний из оставшихся в живых, видимо, понял, что происходит, и сейчас, каким-то образом выбравшийся из простреливаемого укрепления, быстро улепетывал на четырех костях, полуползком, полубегом на четвереньках.

– Цель уничтожить.

– Цель принял, веду, – доложил один из снайперов, – есть попадание. Он готов.

От удара пули калибра 50 басиджа перевернуло и грохнуло оземь. После такого – не живут.

Все? Или нет?

– Все цели поражены, – принял решение Игал, – мы выдвигаемся. Снайперам держать линию, докладывать по ситуации...

* * *

Дот был необычным, совсем не похожим на классические доты. Классический дот оставляет для стрельбы лишь узкие бойницы, а здесь был открыт весь лоб дота, больше это было похоже не на дот, а на пулеметную позицию афганских моджахедов, которые они делали во время войны с Советской армией. Позиция довольно открытая, можно стрелять во все стороны – но там же есть лаз в глубокую, хорошо укрепленную пещеру, в которой есть припасы и в которой можно отсидеться во время авианалета.

Игал и еще трое израильских коммандос, у одного из которых был пулемет «ПКМ», осторожно подобрались по узкому проходу, оставленному для них сапером, к самой позиции иранцев, начали обходить ее, потому что просто так забраться туда было невозможно, иранцы знали что делали, когда строили ее. Там могли оставаться еще боевики, в том числе смертники, они могли выбросить наружу гранату – в общем, следовало соблюдать осторожность. Сапер проверил подход, показал – чисто, после чего спецназовцы осторожно подобрались к самому бункеру. Два мощных фонаря со светофильтрами, отсекающими свет в видимом спектре, шарили по самому бункеру, по выставленному на позиции тяжелому вооружению, по трупам...

Один из спецназовцев показал на пальцах – готовы, чисто...

В бункер они спрыгнули одновременно двое, сверху, держа оружие наготове. Но оружие было не нужно.

На точке не было ничего и никого, кроме трупов.

Один из коммандос достал инфракрасный фонарик, отсигналил в темноту азбукой Морзе – все чисто. Второй сунулся в крысиный лаз, предварительно бросив туда гранату. Крысиный лаз почему-то был открыт, хотя у него был люк, и люк крепкий, задраивающийся изнутри...

Сверху спрыгнул еще один спецназовец:

– Сюда кто-то едет! С севера!

Ракетная база
Объект «Имам Али»
Саргорд Бешехти

Саргорд Бешехти предусмотрительно отпустил моторизованный отряд вперед, и отпустил на расстояние намного большее, чем обычно. Только поэтому он остался жив.

За то время, пока он командовал этим объектом – диверсант, занимающийся противодиверсионной обороной объекта, – он выучил местное плоскогорье, местные холмы и все их тропы так, что мог найти дорогу в любую точку охраняемого комплекса с закрытыми глазами. По его настоянию из системы обороны вывели лишние мины, потому что мины не только прикрывают объект – они сковывают и обороняющихся, лишают их инициативы и возможности маневрировать. Мины были сняты – и теперь можно было выбирать маршруты движения. Так он и сделал – он не просто ехал прямо за вторым патрулем, он следовал параллельной дорогой, не подставляясь под возможный удар.

Да, по сути, он бросил патруль на смерть только для того, чтобы проверить свои подозрения, – но разве мы живем не для того, чтобы в конце концов предстать перед Аллахом? И разве тот, кто погибнет на пути джихада против неверных, не есть шахид? А они здесь ведут именно джихад, вся страна ведет джихад против наступающей со всех сторон заразы, кто бы что ни говорил.

Выключив фару, он катил по холмам, привычно помогая легкому кроссовику ногами там, где удержаться в вертикальном положении было сложно. Он старался не выкручивать мотор до ограничителя оборотов, чтобы его звук не был слишком слышен.

Что-то не так...

Ныло плечо, ныл бок. Почему-то было холодно. Ночью в этих местах даже летом кажется, что холодно, большой перепад температуры, – но раньше он переносил это совершенно спокойно, не раз и не два ему приходилось целыми днями скрываться в иракских пустынях и болотах. Но тогда не было так холодно...

Гора. Даже не гора, а холм, большой и круглый, с него хорошо видно.

Лишь в последний момент, перед тем как взлететь на вершину, саргорд понял – он не слышит больше звука двигателя багги. Не слышит!

Упал на землю вместе с мотоциклом, больно ударился больным боком, чуть не взвыл. Извиваясь как ящерица, выполз, высвободил ногу, пополз вперед. Десять метров до вершины. Пять...

Метр...

Внедорожник стоял в нескольких сотнях метров от него, стоял мертво и безжизненно, без движения, и два человека – он отчетливо видел этих двоих, потому что глаз опытного человека может прекрасно видеть в темноте, – приближались к машине, держа на изготовку странное, но явно не иранское оружие.

Американцы!

Американцы пришли в Иран. Американцы пришли на их землю!

Враги!

Саргорд сдал назад, извиваясь, начал отползать – и тут буквально перед лицом вздыбилась земля, хлестанула по лицу мелкими камешками.

Снайперы! Американские снайперы, как тогда! Американские снайперы, умеющие убивать в тишине!

Саргорд перевернулся, вскочил на четвереньки и бросился назад, к мотоциклу.

Рация! Надо предупредить! Американцы здесь!

Рация была на мотоцикле, довольно большая и мощная, способная добить до казарм, до укреплений, до подземного комплекса, предупредить всех. Саргорд схватил трубку, переключил тангету на передачу.

– Я Зульфикар-один, я Зульфикар-один! «Гнев Аллаха», повторяю – «гнев Аллаха!» «Гнев Аллаха», действовать по первому варианту, действовать по первому варианту!

Ничего. Невидимая буря помех, зародившаяся в нескольких километрах от границы, ложилась на иранскую землю, укутывая ее плотным одеялом безмолвия.

Саргорд подхватил мотоцикл, скорчился от резкой боли – все-таки он уже не так силен, как раньше, не так, американцы что-то навсегда отняли у него. Дернул за стартер. Еще раз. Только бы успеть, только бы мотоцикл донес его до объекта, только бы он успел предупредить всех. Только бы успеть...

Мотоцикл взревел, трескуче, шумно – и саргорд, оседлав его, рванулся вниз по склону, петляя как безумец, как заяц, спасающийся от охотника, и в голове его была только одна мысль, только об одном он молил Аллаха.

Успеть!

* * *

Израильский пулеметчик взбежал по склону – он оказался там раньше снайперов. Грохнулся на землю, пытаясь установить пулемет на какую-то твердую поверхность, на сошки. Не получилось. Тогда он встал на колено, перехватил сошки рукой, прижал локтем к боку приклад, дал одну очередь, другую. Но было уже поздно.

Кто-то плюхнулся на колено рядом.

– Доклад, ефрейтор!

– Он ушел. Слишком поздно. Слишком поздно!

Аэродром
Остров Харк
Южная группа

Порт и аэродром на острове Харк были одними из ключевых точек в системе обороны, выстроенной иранцами для Персидского залива, здесь были сосредоточены силы, которые прикрывали Бушир с моря. Раньше, во времена шахиншаха, это было довольно процветающее торговое место, сейчас, в связи с санкциями, оно захирело и больше использовалось контрабандистами. И военными. Хотя и порт, и аэродром были построены властью шахиншаха – иранские аятоллы без стеснения заявляли, что только благодаря им Иран сделал громадный шаг вперед, превратившись из страны для избранных в страну для всех. Остров Харк был известен и как отправная точка для танкеров, вывозящих нефть и нефтепродукты из Ирана, там был построен крупный нефтеперегонный завод и нефтепровод, идущий с материка.

Поскольку нормально прикрыть остров от боевых пловцов было невозможно – нужно было оставить проходы для танкеров, тут и так мелководье, – прибрежные воды постоянно патрулировались легкими катерами, с них иногда сбрасывали в воду гранаты. Приходилось идти на риск...

Две большие лодки «RHIB», на каждой из которых было по два крупнокалиберных пулемета «М2» с глушителями[22], средним ходом держали курс на остров Харк, в каждой из лодок было по двенадцать человек. По разведывательным данным, гарнизон на острове насчитывал около восьмисот человек, это если считать персонал аэродрома, персонал базы легких катеров и силы безопасности, занимающиеся обороной ключевого порта и нефтяного терминала. В эти восемьсот человек не включалась полиция и силы сопротивления басидж, если брать и их, то цифру нужно было сразу увеличивать втрое. Таким образом, против восьмисот человек шли двадцать четыре человека из ударной группы десанта и восемь человек подводной секции. Тридцать два против восьмисот – нормальное соотношение сил для отряда специального назначения.

Несмотря на прогноз погоды, в эту ночь Персидский залив был неспокоен. Мелкая, но жесткая волна шла к берегу, била в резиновые борта, постоянно стараясь сбить катера с курса, заставить их промахнуться мимо острова. Обычно в таких случаях первыми на остров высаживаются передовые группы, устанавливают приводной маяк. В данном случае высадка на остров авангарда была признана опасной, шли по данным GPS и по компасу. Постоянно смотрели по сторонам – для легких судов такое волнение не сахар, иранцы в эту ночь вообще могли не выходить в море, но могли и выйти. На легких иранских катерах носовым стоит «ДШК», на средних – «ЗУ-23-2». Одной точной очереди хватит, чтобы растерзать лодку и всех, кто в ней.

В темноте, там, где небо смыкается с землей, полоснул прожекторный луч. Все-таки идут...

Лодки остановились. Открывать огонь сейчас израильтяне не собирались, можно было пройти и тихо. В Персидский залив из болот у Аль-Фао течением Евфрата выносит небольшие островки, состоящие из гниющих и живых водорослей. Накрытую маскировочной сетью, низко сидящую лодку можно принять как раз за такой островок.

Если нет – вспыхнет прожектор, совмещенный с пулеметным стволом, и рой полудюймовых пуль окатит иранский катер.

Иранский катер прошел стороной, его швыряло на волне почище, чем резиновую лодку с низкой осадкой, на носовой зенитной установке никто не стоял, луч прожектора был направлен в одну сторону и никем не управлялся, капитан был больше озабочен тем, чтобы не поставить лодку боком к волне. И здесь предпринимаемые Ираном меры безопасности оказались преувеличенными.

Пусть идут с Богом. Или с Аллахом...

* * *

Остров... Далеко выдающиеся в море причалы, часть из них свободна, часть – занята стоящими у них танкерами. Длинные жирные змеи трубопроводов уходят в море – там, в море, существуют стоянки для самых крупных, для супертанкеров, их осадка такова, что они подходят к берегу только дважды в жизни: во время постройки и когда настает время разделывать их на металлолом. Зловещие факелы попутного газа над нефтеперерабатывающим заводом, темнота на берегу – ночью в Иране не работают никакие увеселительные заведения, никакой ночной жизни нет. Вилайет аль-факих...[23]

– На час. Вышка...

Эта вышка хорошо видна на спутниковых снимках. Она с прожектором и с пулеметом, там постоянно двое солдат. Прикрывает акваторию порта, хотя единственная задача этих солдат – подать сигнал тревоги, а потом стать шахидами, вышка эта открыта для огня и ничем не защищена.

Одна из лодок выходит вперед. Самое сложное – это прожектор, ночью он засвечивает и обычный ночной, и термооптический прицел. Стрелять нужно, используя обычный прицел, в направлении света, причем стрелять ювелирно. Если, скажем, от пуль расколется и погаснет прожектор – это само по себе станет сигналом тревоги.

А если учесть, что стрелять надо с воды, когда лодку качает на волне, – задача и вовсе почти невыполнима.

– Носовое товсь!

– Есть готовность на носовом.

Носовое – всего лишь пулемет, калибра 12,7. Командир этой лодки начинал на ракетном фрегате, там носовое было куда солиднее – сорок миллиметров. Но здесь, в этой игре, пулемет полудюймового калибра с глушителем, лазерным прицелом и фонарем – козырь, почти что джокер.

Но стрелять будет не пулеметчик. Рядом с пулеметчиком занимает позицию снайпер, у него на плече – «Барретт М82А2», произведенный недавно для «неназываемого покупателя». Почти универсальная винтовка против легкой бронетехники, автомобилей, вертолетов, пулеметных вышек и гнезд – против всего. Ствол у этой модели винтовки короче, чем у той, которая предлагалась для вооружения британской армии, но на конце ствола приваренный глушитель.

Снайпер занимает позицию, оперев ствол винтовки о пулеметный щит. Остальные наваливаются на борта, чтобы хоть немного успокоить качку.

Выстрел, следом еще один и еще. Гильзы летят в воду, звук выстрела похож на хлопок пастушьего кнута, только более глухой и растянутый. Все остается точно так же, вот только луч прожектора замирает на темной, неспокойной поверхности воды и больше не двигается.

– Готово. Есть поражение цели.

* * *

Несколько человек в черном, похожем на полицейское снаряжение осторожно выбираются на причал. Причал плохо освещен, с высокого борта танкера сброшен трап, около него – одинокая фигура революционного гвардейца. Такие гвардейцы стоят около каждого из стоящих в порту судов, следят, чтобы с иностранных танкеров ночью не вышли в иранский город на промысел шпионы. Дикость безумная, но это так.

Красные точки лазерных прицелов замирают на спине и затылке иранца, хлопок – и революционный гвардеец падает вперед как подрубленный.

Черт, надо было просто арендовать или купить какой-нибудь танкер и просто прийти сюда. Напрасно опасались, что будет обыск судна, тут все либо сонные, либо полусонные.

Высадившиеся на берег израильтяне делятся на две группы, а те, в свою очередь, – еще раз на две. Впереди каждой идут трое, одетые в форму иранской армии, в каждой тройке у одного из боевиков пулемет Калашникова, глушители – только на скрытно носимых пистолетах. Это даст в случае неожиданного выхода на патруль или какого-либо офицера с бессонницей хотя какую-то возможность для маневра. Следом, стараясь не светиться, идет уже основной состав группы.

Плохо освещенные причалы, спасительная темнота. Дальше идет сам порт – выход из него преграждает караулка, шлагбаум, около шлагбаума только один солдат, еще сколько-то в караулке. Портовая зона огорожена забором из сетки-рабицы, высоким – по-видимому, местные власти озабочены больше не возможностью диверсии, а тем, чтобы не дать своим подданным проникнуть нелегально в порт и бежать из «исламского рая» в свободный мир. Солдат, можно сказать, спит на ходу...

Хлопок выстрела из темноты, придушенный глушителем, солдат падает. Черные тени появляются из темноты, кто-то бежит в караулку, кто-то оттаскивает убитого солдата в темноту. Автомат Калашникова местного производства лежит на бетоне, его поднимают и отстегивают магазин. Магазин летит в одну сторону, автомат в другую.

Склады. Ящики... пахнет почему-то гнильем. Грязь под ногами. Но для спецназовцев «Шаетет-13» важно не это – по левую руку прямо к порту примыкают казармы революционных гвардейцев, там есть небольшой мехпарк с какой-то бронетехникой. Ее можно, конечно, и взорвать, как планировалось взорвать легкие катера, стоящие у причала, заряды уже заложены.

Сетка-рабица, вездесущая здесь, проход на территорию мехпарка преграждает именно она, судя по натоптанной тропинке, ведется и обход, но сейчас никого не видно и даже освещения нет. Один из морских коммандос достает баллончик, начинает вырезать в заборе дыру. Легкое шипение – и проволока перерезается нить за нитью.

Взлетевшая за их спинами ракета и глухое бухтение «ДШК» говорят им о том, что вечер на сегодня перестает быть томным....

Объект «Имам Али»
Район Тебриза

– Иеремия, Иеремия, на связь! Иеремия, я Гад, прошу выйти на связь! У нас проблема, повторяю – у нас проблема. Концерт начался раньше, прием!

– Гад, я Иеремия, докладывай.

– Иеремия, концерт начался раньше, как понял, прием.

– Гад, понял тебя, понял. Птицы на подходе, повторяю – птицы на подходе, двадцать минут!

– Иеремия, какого черта, у меня нет и двадцати секунд! Они могут... черт!

Связь на какое-то время оборвалась – и на посту боевого управления сложилось такое впечатление, что группу «Гад» накрыли.

– Гад, ты цел? Гад, ты цел, ответь Иеремии!

– Иеремия, они бьют из ракетных установок, пытаются отрезать нас. Сейчас взлетит ракета, повторяю – сейчас взлетит ракета!

Центр боевого управления
Воздушное пространство Ирака

– У меня нет ни одной группы в пределах пятнадцати минут полета. Черт, мы не прошли контрольные точки.

– К черту контрольные точки! Есть только один вариант – вариант «Вспышка». Никто не успеет.

Вариант «Вспышка»... Flash, его так и называли на английском. Где-то в Израиле ждут своего часа баллистические шахтные ракеты «Иерихон-3» с ядерными боевыми частями в несколько десятков килотонн каждая. Если операция выйдет из-под контроля – не останется ничего, кроме как нанести превентивный ядерный удар по Ирану. Последствия этого – Израиль наносит по кому-то ядерный удар – трудно себе представить.

Не говоря уже о том, что шансов у группы «Гад» в этом случае нет никаких, она погибнет вместе с иранцами.

– Не пори горячку.

– А я и не порю, надо решать.

Полковник Иеремия Эгец взялся за микрофон.

– Иеремия – всем Львам, Иеремия – всем Львам! Перенацеливаю группу «Лев» – один на объект один-три, повторяю – перенацеливаю группу «Лев» один на объект один-три. Высший приоритет, повторяю – высший приоритет. Включить форсаж, но быть там через десять минут!

– Это не поможет, – мрачно сказал Миша.

– Нужно перенацелить туда ударные беспилотники. Хрен с ним, пусть ПВО не будет подавлена, но объект надо уничтожить любой ценой.

– Это еще пять минут.

– Так делаем! Время идет!

Объект «Имам Али»
Район Тебриза

Обездвиженный внедорожник – что-то похожее на американский «Ченоут», машину быстрого внедрения – но тут все посолиднее. Четыре места, машина довольно широкая, чтобы не переворачиваться при движении по холмам. Каркас безопасности, опоясывающий всю машину, и пулемет. Крупнокалиберный пулемет на кронштейне, Дегтярева-Шпагина крупнокалиберный, самый распространенный пулемет в третьем мире...

Один из израильтян поворачивает тумблер – и машина взревывает двигателем. Хвала Господу, движок цел, ни один из снайперов не попытался остановить машину выстрелом по движку.

– Пулеметчикам – ко мне!

Сам Игал садится за крупнокалиберный пулемет. Он должен командовать группой – но он понимает, что те, кто сядет в эту машину, отправляются на верную смерть, и сам хочет быть с ними. За крупнокалиберным должен быть именно он, потому что только он знает, когда открывать огонь. Только он и никто другой – он все уже решил.

– Натан, за старшего! Пробивайтесь к объекту.

– Есть!

– Пошли, пошли, пошли!

Внедорожник срывается с места.

Остров Харк
Южная группа

Несмотря на то что людей катастрофически мало, лодки приходится замаскировать и оставить на какое-то время вообще без прикрытия. Ими воспользуются бойцы из группы, которая проникла в порт под водой и установила заряды на легкие катера, чтобы не допустить выхода этого проклятого москитного флота в залив, внезапная атака десятков скоростных катеров может всем очень дорого обойтись. Пока все идет как нельзя лучше, заряды удалось установить тихо, в порт проникли почти идеально – и это значит только то, что дальше будет полное дерьмо...

Беда и пришла – когда всплывшие на поверхность спецназовцы переваливались через борта замаскированных лодок, они не были готовы стрелять и не вели наблюдение за акваторией. Это и стало роковым – из темноты вынырнул до времени прикрытый корпусом большого танкера патрульный катер. Луч света, как назло, светил именно в том направлении, в котором была одна из лодок, и, как назло, у пулемета стоял пулеметчик, который увидел что-то подозрительное и, недолго думая, врезал по катеру и по борту танкера, у которого он стоял, из пулемета.

Из экипажа – четыре человека, – который в этот момент пытался занять места в лодке, выжили только двое. У того коммандо, который уже перелез через борт, но не сделал главного, не занял место у пулемета, и у того, кто только переваливался через борт, шансов не было никаких, полудюймовые пули с расстояния не больше двухсот метров моментально выбили из них жизнь, разорвав на куски. Еще двое морских коммандос, поняв, что происходит что-то неладное – нырнули и этим спаслись.

Иранец что-то орал и стрелял из «ДШК», пули окончательно добивали лодку, искрил пробиваемый пулями борт танкера – и в этот момент вторая лодка, на которую успели забраться все четверо, резко сдала назад, разворачиваясь, чтобы открыть огонь одновременно из носового и кормового пулеметов. Боец на кормовом пулемете включил прожектор – и концентрированный луч света высветил рубку иранского катера и суетящихся в ней иранцев.

Иранские скоростные катера никогда не бронировались ради достижения еще больших скоростных возможностей, и поэтому огонь сразу двух пулеметов Браунинга, с небольшого расстояния обрушивших всю свою мощь на небольшой катер. Рубка сразу покрылась искрами, пулемет «ДШК» замолк – и через несколько секунд обстрела внутри скоростного катера что-то глухо грохнуло, корму охватило пламя. Огонь пулеметов был почти не слышен, хотя глушители на пулеметах сейчас дымились, краска слезала с них...

Лоцман дал катеру полный назад, кто-то активировал взрывные устройства – и серия хлопков раздалась под водой. У причала взрывались катера, которым так сегодня и не выйти на воду...

– Надо подобрать второй экипаж!

– Нет времени! – проорал лоцман. – Надо зачистить пирсы! На воде еще два катера! Второй выживет!

Когда они готовились к операции, им отдали страшный для израильской армии приказ – трупы своих не подбирать и помощь не оказывать до завершения операции. Для тех, кто знает израильтян и израильскую армию, не нужно рассказывать, что это такое. В Ливане и на территориях целые подразделения рисковали жизнью, порой и несли новые потери лишь для того, чтобы вывезти тела своих, раздавленные, разбросанные взрывом – на родину. Точно так же поступал русский спецназ – из боя возвращаются либо все, либо никто. Первый раз подобный приказ был отдан во время подготовки к штурму аэропорта Энтебе, где находились пассажиры с захваченного террористами самолета, тогда на бетонке аэропорта истек кровью командир спецгруппы Джонатан Нетаньяху, родной брат будущего премьер-министра Биньямина Нетаньяху. Второй раз этот приказ был отдан сейчас, и не все в душе решили, что будут его исполнять. Этот морской коммандос, по-видимому, решил, что все же исполнит приказ, как бы страшен он ни был.

Двигаясь задним ходом, он вывел лодку на воду и резко развернул. У пирсов тонули, ложились на бок катера с развороченными магнитными минами днищами, какие-то горели, какие-то просто тонули. По пирсу бежали басиджи и военные моряки, стреляя на ходу. Их было неожиданно много.

Носовой пулемет открыл огонь, пулеметчик бил короткими, каждая пуля, выпущенная им, сбивала в воду то одного, а то и двух иранцев, места на пирсе совсем не было, спрятаться было некуда и не за что, а прибор ночного видения и ЛЦУ позволяли вести исключительно точный огонь. Иранцы заметались по пирсу, безжалостно истребляемые, кое-кто начал прыгать в воду, кое-кто открыл беспорядочный огонь почему-то по кораблям – иранцы воспринимали команды судов, которые пришли за их нефтью, как врагов, и сейчас они думали, что в них стреляют именно с бортов кораблей. С гулким хлопком лопнул прожектор на вышке, у которого было два мертвых тела, – и в гавани стало намного темнее, чем было до этого.

Лоцман прибавил скорость – и лодка пошла в море. Настоящие враги были там – куда опаснее, чем те, что здесь.

– Готовность на носу и корме! Смотреть по сторонам!

* * *

Времени нет. Совсем!

Вырезавшие дыру в заборе из сетки-рабицы спецназовцы проскакивают в мехпарк. Ряды техники... минировать некогда. Легкие бронетранспортеры, похожие на русские, но трехосные, а не четырехосные, какие-то грузовые машины, но с пулеметами в кузове. А вот это уже интересно. Машина, размером с большой американский пикап или легкий грузовик – но на ней солидное вооружение, что-то типа легкой скорострельной пушки. Во время Второй мировой такие машины исполняли роль ПВО и вооружались германскими «Флак-системами» или сорокамиллиметровыми «Эрликонами», здесь, судя по виду, – русская пушка «2А42», производимая в Иране и переделанная под скорострельное зенитное орудие. Такой штукой можно остановить все, кроме танка. Интересно – если вести из нее огонь, она не перевернет машину, там отдача под пять тонн? Наверное, все же лучше стрелять короткими очередями...

Где-то совсем рядом глухо застучал «калашников».

Один из спецназовцев, подпрыгнув, перевалился через борт грузовика, свалившись рядом с турелью крупнокалиберного пулемета. Лента в пулемет не была заправлена, но рядом в держателях были закреплены тяжелые зеленые короба, и спецназовец понял, что это и есть патроны.

Он был плохо знаком с «КПВТ», и тем более с его северокорейской пехотной версией, которая стояла на этом автомобиле, но все армейское оружие делается так, чтобы его обслуживание и работа на нем были максимально простыми и доступными даже тем, кто только что был призван в армию. Особой простотой отличалось советское оружие и производные от него. Он сумел зарядить пулемет как раз тогда, когда машина двинулась вперед и выкатилась в проход между стоящей в два ряда техникой.

Впереди уже шел бой, спецназовцы пытались отсечь рвущихся вперед басиджей и национальных гвардейцев, не дать им прорваться к технике и завести ее, если хоть один бронетранспортер сумеют завести – за несколько минут расстреляют всех. Бой резко прекратился, когда автомобиль выкатился в проход, остановился – и грохот автоматов и пулеметов перекрыл раскатистый бас «КПВТ».

Израильтянин был знаком с «ДШК» и много стрелял из «М2», большое количество которых передали израильтянам американцы в рамках военной помощи – но все равно мощь северокорейского крупнокалиберного пулемета поразила его. Их него можно было стрелять только короткими очередями, иранцы вместо обычного воронкообразного пламегасителя сделали что-то типа дульного тормоза, как у пушки, – но теперь пламя при стрельбе было такое, что можно было стрелять и без прибора ночного видения. Несколько коротких очередей – и впереди что-то вспыхнуло, а уцелевшие иранцы бросились в бегство...

Коммандо перевел огонь на технику, короткими очередями выводя ее из строя. Он уже научился стрелять из этого монстра – тут был приклад в виде рогов, как у китайского «ДШК», на них нужно было наваливаться всем телом и целиться через зенитный ракурсный прицел. Опытным путем коммандо подобрал продолжительность нажатия на кнопку спуска так, чтобы при каждом нажатии из ствола вылетало ровно две пули, так экономно расходуется боезапас. А две пули такого калибра гарантированно выводят технику из строя, по крайней мере до серьезного ремонта...

Машина тронулась, разворачиваясь, – и в это время иранцы первый раз выстрелили из гранатомета, но граната миновала машину и подожгла одну из тех, что стояли в ряд в мехпарке...

Объект «Имам Али»
Вторая группа
Район Тебриза

– Слева! Слева!

Израильтяне, уже передвигающиеся бегом, чтобы быстрее занять позиции, не проверяя впереди ни на мины, ни на огневые точки, едва успевают упасть и занять позиции.

Истошный вой моторов в долине, свет фар.

– Готовность!

Со всех сторон в небо летят трассеры, какие-то наводчики бьют по наземным целям, заливая плоскогорье морем огня.

В долину одна за другой влетают машины, жесткая рама, четыре колеса, мотор сзади. Два человека – один скрючился впереди, у него руль, две педали, рычаг коробки и ничего больше. Второй – за пулеметом, это либо «ДШК», либо китайская или северокорейская копия «КПВТ». Больше все-таки «ДШК»...

Продвигаясь на скорости по долине, багги на удивление быстро находят израильтян и открывают по их позициям огонь из крупнокалиберных пулеметов. У израильтян остался только один пулемет из четырех, этого явно мало – но у них есть несколько бесшумных крупнокалиберных снайперских винтовок, которые и сами по себе – серьезный козырь в такой игре. У иранцев нет автоматических гранатометов – единственного, что могло нанести израильтянам быстрое и решительное поражение. Бухтят «ДШК», взрывается фонтанами земля – и навстречу маневрирующим багги летят пули, бесшумные пули. Останавливается одна машина, за ней другая. Еще одна вспыхивает ярким трескучим пламенем – рванул бензобак, теперь рвутся боеприпасы.

Израильский снайпер, взобравшийся на самый гребень холма, улучив момент, устанавливает винтовку. Спаренный «КПВТ» – советская зенитная горная установка – бьет по окрестностям, пытаясь нащупать огнем неуловимую израильскую группу, – они и не подозревают, что в пролетевшем мимо них легком внедорожнике были пятеро израильтян. Прицел плывет от вспышек выстрелов – но снайперу все же видно иранского басиджа в черном берете, сидящего на сиденье наводчика и жмущего на педаль. Двадцатипятимиллиметровый снаряд попадает точно в короб с боезапасом, второй – в механизм установки. Летят искры, зенитка замолкает – и в этот момент прямо перед снайпером встает красно-черный куст минометного разрыва...

Остров Харк
Прибрежные воды
Порт

– Внимание! Цели на берегу, справа!

На пирсе суетятся революционные гвардейцы, басиджи, кто-то, заметив знакомый силуэт катера, дает выстрел из ракетницы.

– Они принимают нас за своих.

– Правым бортом! «ПК» – огонь!

С правого борта начинает работать «ПК», рой светлячков летит к пирсу, сметая басиджей и гвардейцев, внося панику и заставляя залечь тех, кто остался в живых. У ангаров в панике мечутся люди, то ли гражданские, то ли военные – непонятно. Что-то горит...

Остров Харк
«Шаетет-13»

– Бронетранспортер! Амрам, бронетранспортер!

Бронетранспортер стоит в длинном ряду машин, угловатый, восьмиколесный, похожий на советский – но это не советский бронетранспортер. Странная башенка, в ней два «КПВТ», а не один.

– Заводи! Кадиш поедет за нами!

Внутри все надписи на табличках на иранском, то есть на фарси – чрезвычайно распространенном в этой части света языке, на фарси говорят не только в Иране, разные диалекты фарси являются языками таджиков и афганцев. Ничего ни черта не понятно, но во время учений на Украине они проходили БТР-80 как технику вероятного противника. Тут все точно так же, видно, что тот, кто делал эту машину, брал за основу именно БТР-80. Очень прямо стоящий руль, который упирается прямо тебе в грудь, старая панель приборов со стрелочными приборами и транспарантами, педали, узкий триплекс перед тобой, через который ни черта не видно.

Тумблер... ага, вот.

Бронетранспортер оживает, двигатель работает куда тише, чем тогда работал русский, – видимо, какой-то другой. Сцепление... здесь не автоматическая коробка передач, надо выжать сцепление.

За спиной кто-то, пыхтя и то и дело пиная механика-водителя то по спине, то по затылку, устраивается на подвесном месте пулеметчика.

– Дрор, показывай, куда ехать, я ни черта не вижу!

– Если на правое плечо наступлю – езжай вправо, если на левое – влево!

Басиджи и иранские военные из казармы, хоть их было и больше – против израильских морских коммандос продержались несколько минут, пока группа из четырех коммандос не зашла им во фланг и не перебила их с выгодной позиции. Остальные коммандос занимали места на трофейной технике, на броне бронетранспортера, в кузове зенитной установки и пикапа с крупнокалиберным пулеметом, который тоже решили взять. Им надо было доехать до аэродрома и сделать это за несколько минут...