Звезды – холодные игрушки Лукьяненко Сергей

Глава 2

Самое сложное в космосе – это вовсе не полет. Самое сложное – ориентирование. Даже на околоземной орбите это очень ответственная процедура, что уж говорить о межзвездном пространстве.

Моя «птичка» ориентируется по шести звездам. Вначале я грубо навел датчик на Сириус – машина придирчиво сверила его спектр с эталонным и согласилась с моим мнением, что это именно Сириус. Потом несколькими толчками двигателей ориентации я нацелился на Фомальгаут. Дальше компьютер будет работать сам. Шесть ориентиров. И вычисления – миллионы, миллиарды операций, чтобы рассчитать ту цепь прыжков, что выведет «Спираль» к Солнечной системе, более того – именно к Земле.

Если мой челнок выскочит из джампа где-нибудь в районе Марса – меня, вероятно, спасут. Если в районе Плутона – придется уходить на повторный заход… такое бывает довольно часто. Но порой энергия или кислород кончается раньше, чем челнок выходит к Земле. А иногда от серии джампов пилоты впадают в гиперпространственную эйфорию. И начинают бесконечные прыжки в никуда – джамп ради джампа, пока не иссякнет энергия…

Я развернулся в кресле и посмотрел на рептилоида. Счетчик сидел на цилиндре джампера – жутковатая фигура, что-то вроде маленькой ожившей горгульи.

– Как мне тебя называть? – спросил я.

Наверное, он размышлял, но очень быстро. Казалось, что ответ был готов мгновенно.

– Зови меня Карел.

– Это человеческое имя.

– Да. Так звали первого… – Пауза, рептилоид втягивал воздух, чтобы продолжить фразу: – …представителя вашей расы… с кем мы наладили общение.

– И ты считаешь это достаточным основанием, чтобы позаимствовать его имя?

– Да. Я не прав?

– Какая разница. – Я пожал плечами.

Теплокровная яйцекладущая ящерица по имени Карел смотрела на меня прозрачными голубыми глазами. Ожидающе смотрела.

– Я – Петр.

– Это имя связано с твоими религиозными убеждениями?

– Чего? Да нет, это просто имя.

– Хорошо.

Шаттл снова задрожал, разворачиваясь. Делал он это медленно и неуклюже: что ни говори, а системе ориентации – полвека. Конечно, ее дорабатывали, улучшали, но при всем желании «жигули» в «мерседес» не превратишь.

– Требуется помощь? – с едва заметной вопросительной интонацией произнес рептилоид.

– Какая?

– В расчетах.

– Спасибо, обойдемся.

– Я хотел бы быть полезным.

Вот уж радость – нашелся второй пилот…

– Ты мне не нужен. Какого черта вообще залез в мой корабль?

Счетчик втянул треугольную голову, словно испытывая смущение.

– Петр, я несу важную информацию.

– Для кого?

– Для людей.

Я кивнул. Очень содержательно.

– А от кого?

– От Счетчиков.

– Только не надо меня держать за простофилю, ладно? Мы кое-что о вас знаем!

– Что? – прошелестел рептилоид.

– Вы не имеете решающего голоса в галактическом Конклаве. Ваша планета – коллективная опекаемая территория с преобладающим влиянием Хикси и Даэнло. Что вы можете сделать для человечества?

– Дать ему силу и власть.

Голосок у рептилоида был ровным и скучным – видимо, передача эмоций давалась ему с трудом.

– Ты врешь, счетчик.

– Карел.

– Хорошо. Ты врешь, Карел. Человечество не нуждается в помощи.

– Ваша планета имеет статус наблюдателя в Конклаве. Вы находитесь под консультативной опекой Хикси и Даэнло. Сильные расы сочли, что это проще, чем брать Землю под протекторат, и выгоднее, чем уничтожать. Вы имеете право основания колоний, но только после отказа от планеты всех рас с правом решающего голоса. За двадцать лет ни одна открытая людьми планета не была передана Земле.

– Нам пока хватает места.

– Пока. Вам никогда не позволят распространяться по галактике. Вы останетесь резервацией. Будете возить срочные грузы – до тех пор, пока не найдут альтернативы джампу.

Компьютер пискнул и мягким женским голосом произнес:

– Расчет джампа закончен. Жду указаний.

Под пристальным взглядом счетчика я протянул руку к пульту, набрал на парольной клавиатуре код. Одна из панелек на пульте сдвинулась, открывая маленькую нишу с тремя клавишами. Ниша была подсвечена красным светом.

– Что это? – спросил рептилоид.

– Это смерть-пульт, Карел.

Я осторожно провел пальцами по клавишам. Нажать их непросто, они тугие, на тренажере все курсанты в этом убедились.

– В нашей присяге, Карел, есть такая фраза… – Я искоса следил за ним, пытаясь уловить хоть какое-то движение. – Высшей ценностью будут для меня интересы человечества. Любой ценой я буду защищать его от угрозы, от кого бы она ни исходила.

– Это разумное обещание, – сообщил рептилоид.

– Я могу отправить шаттл в джамп-серию, сжечь джампер или подорвать топливные баки. В любом случае – это наша смерть.

– Зачем, Петр?

– Чтобы никто не узнал, что вы можете переносить джамп.

Я не то чтобы врал. Честно говоря, я просто не мог понять, готов ли надавить одну из клавиш. Но счетчик отнесся к моим словам абсолютно серьезно.

– В этом нет необходимости, Петр. В этом нет никакой необходимости. Абсолютно нет.

– Докажи. – Я опустил палец на клавишу джамп-серии.

– Иные расы не знают, что счетчики способны выдержать джамп.

– Они могут узнать.

– Это не поможет, Петр. Наш метод только для нас. Он уникален.

– И в чем он состоит?

– Я отвечу на Земле.

– Что ты хочешь предложить людям?

– Я отвечу на Земле.

– Почему?

– Мы мало о тебе знаем, Петр. Мы не решили, можно ли тебе доверять. Информация очень ценна, если Сильные расы узнают ее – будет потеряно слишком многое.

Я не сразу осмыслил его намек.

– Ты что, хочешь сказать, что я могу предать Землю и сообщить твои слова Чужим?

– Да.

А чему я, собственно, удивляюсь? Ведь даже на «Эксплорере» была Эвелин Ракш, «проклятие феминизма» и «позор афроамериканцев», чернокожая женщина-пилот, навязанная в экипаж показушниками из НАСА. Милая молодая женщина, без всяких пыток и угроз выложившая хиксоидам абсолютно все. И что такое джамп, и как управляется челнок, и где находится Земля… Конечно, и без ее помощи Чужие узнали бы это. Но факт остается фактом.

Я видел пленку с записью ее допросов на Земле. Она так и не смогла объяснить своего поступка. Поскольку адвокат строил защиту на непроверяемом утверждении о пси-воздействии хиксоидов на его подопечную, Эвелин была просто отстранена от космической программы. Ей пришлось сменить имя и перебраться куда-то в Канаду, где она и покончила с собой через полгода. Может быть, она и впрямь шагнула с балкона, может быть, ей помогли, не знаю…

– А кому ты мог бы довериться? Директору «Трансаэро»? Ассамблее ООН? Президенту России?

– Андрею Хрумову.

Я долго молчал. Счетчик сразил меня наповал.

– Ты знаешь, кто он?

– Психолог, участник первых контактных переговоров Земли и галактического Конклава. Автор «Манифеста обреченных».

– А еще?

– Твой предок по мужской линии.

– Мой дед.

– Дед, – согласился счетчик.

– Карел, дед тебя убьет, если сумеет догнать.

– Я передвигаюсь медленно.

– Он тоже не быстро, ему за семьдесят. Но он будет очень стараться. Ты потому и забрался в мой челнок, что хочешь встретиться с дедом?

– Один из факторов, – признал счетчик.

– Карел, никогда не думал, что ваша раса столь безумна. Искать помощи и сотрудничества у человека, который ненавидит все инопланетное, у самого отъявленного шовиниста…

– А кто тебе сказал, что мы не шовинисты?

Я посмотрел в глаза рептилоиду. Тот медленно разжал рот, изгибая его в улыбке. Надо же. У живых компьютеров есть чувство юмора.

– Не нравится мне это, – признался я. – Блин. Так я влип из-за деда? Вначале едва на курсах не завалили, потом брать на работу не хотели, теперь – в такой навоз вляпался?

– Что поделаешь. Это общая проблема тех рас, чьи граждане не могут выбирать своих родителей, – сказал счетчик.

Я закрыл панель смерть-пульта. Мне показалось, что счетчик облегченно вздохнул.

Навигационный расчет едва не пропал даром. Я слишком долго разговаривал со счетчиком, запугивал его смерть-пультом, а время принятия решения истекало. Звезды скользили по своим орбитам, и с каждым мгновением шансы на удачный джамп истекали.

– Приготовься, – сказал я счетчику. Тот понял и подобрался, цепляясь за кожух джампера, скользя коготками по металлу. Глаза рептилоида закатились.

Как же он выдерживает джамп?

За четыре секунды до автоматического сброса навигационных расчетов я нажал кнопку джампа, и пространство вывернулось наизнанку.

О-о-о!

Дольше, дольше, дольше…

Пусть этот миг не кончается, пусть корчится от ужаса счетчик, пусть тщетно добивается равноправия Земля, пусть Сильные расы играют в свои взрослые игры… Плевать, лишь бы продлить этот миг, превратить его в вечность…

Я открыл глаза.

Темнота и скулеж счетчика.

Как тяжело возвращаться в реальность.

Химический фонарик замерцал в моих руках. Я увидел тоненькую ниточку собственной слюны, плывущую в воздухе и медленно сворачивающуюся в шарик. Смахнул ее рукавом, поискал взглядом рептилоида. Как тяжело двигаться…

Счетчик дрейфовал у лобового иллюминатора, рядом с игрушечным мышонком. Кажется, этот джамп дался ему тяжелее – чешуйчатое тело тряслось в непрерывных мелких судорогах.

– Счетчик! – позвал я. – Карел!

Очень медленно рептилоид отвел от брюха голову и прошептал:

– Прошу прощения…

– Как ты это делаешь? – резко спросил я. – Как выдерживаешь джамп?

– Я… – Пауза. – Объясню позже…

Потянувшись, я схватил его за переднюю лапу и подтащил к пульту. Счетчик торопливо забрался на свой насест.

Он все готов объяснить, но позже. Может быть, когда станет слишком поздно. Одобрят ли на Земле мой поступок, или напомнят о присяге и смерть-пульте? Не знаю. Но вначале надо добраться домой.

Сбросив ремни, я скользнул к иллюминатору левого борта. Ничего интересного – только звезды. Вроде бы рисунок созвездий очень привычный, неискаженный.

– Мы прилетели? – полюбопытствовал счетчик.

– Да, вот только куда? – Я оттолкнулся, перелетая через кабину. Взглянул в другой иллюминатор – тоже ничего особенного. Ладно, придется потерпеть. Челнок медленно вращается вокруг оси, что-нибудь да увижу.

Пискнул компьютер – приборы оживали.

– Необходимо вставить носитель информации? – спросил счетчик. Я посмотрел на него – он уже перебрался в кресло, тянулся лапой под правый подлокотник. Хорошо подготовился, знает, где что лежит.

– Сумеешь?

– Вероятно, да.

С полминуты счетчик возился с замком – три длинных тонких пальца на лапах были достаточно подвижны, но им не хватало противостоящего. Наконец двумя лапами он открыл защелку и вытянул лазерный диск.

– Валяй… Карел, – буркнул я. Словарный запас у счетчика был отменный – он понял.

Пару минут я пялился в холодное сияние космоса, а рептилоид возился у пульта, тихо шипя, когда рассчитанные на людей кнопки не поддавались его усилиям.

– Могу ли я подключиться к системе напрямую? – спросил счетчик после особенно бурной схватки с сидиромом. Я не ответил, потому что очередной оборот челнока наградил меня действительно красивой картиной.

– Карел! – негромко позвал я. Рептилоид медленно подплыл ко мне.

– Гляди.

Сатурн выглядел как на фотографии в детской книжке. Кольцо было повернуто к нам плоскостью под небольшим углом, и солнечный свет вычерчивал его рельефно и предельно красочно. На фоне желто-коричневого шара планеты, какого-то плоского и не впечатляющего, кольцо казалось куда более вещественным и массивным… вьющаяся в космосе каменная река.

– Красиво? – спросил я, сам удивляясь своему вопросу. Что такое понятие красоты для чужой расы?

– Да. – Счетчик дышал тяжело и часто. – Это… похоже на дом.

– На твою планету?

– Да…

Здорово. В справочнике данные о родной планете Счетчиков полностью отсутствовали. Теперь можно смело записать: «окружена кольцом»…

– Это Сатурн? – спросил Счетчик. – Джамп оказался удачным?

– Сатурн. Но ничего хорошего в этом нет.

Рептилоид уставился на меня.

– Карел, на моем корабле жидкостные ракетные двигатели. Ты ведь знаешь, что это такое?

– Дрянь, – безжалостно сказал счетчик.

– Верно. И чтобы вернуться на Землю, челнок должен оказаться от нее на расстоянии не более пятисот тысяч километров, в плоскости эклиптики и со скоростью относительно планеты не более сорока километров в секунду.

– Дрянь… – повторил счетчик. – Вы часто гибнете?

Я не ответил, любуясь уплывающим из поля зрения Сатурном. На краю иллюминатора разгорался ослепительный блик – Солнце спешило заглянуть нам в глаза.

– Вам нужна помощь, человек, – сказал счетчик. – Вам очень нужна помощь…

– Будем уходить на повторный джамп.

Счетчик дернулся.

– Здесь нет человеческих поселений?

– На Сатурне? Шутник. На Ио… это спутник планеты, собираются открыть научную станцию. Может быть, года через два и смогут.

– У нас нет такого количества времени. – Счетчик отвернул голову от иллюминатора.

Я не стал напоминать ему, что в челноке нет запаса кислорода и на неделю. Помог ему добраться до пульта, вставил очередной диск.

– Работай. У меня дела.

Оставив рептилоида, я подплыл к шкафчику санитарных средств. Повернувшись спиной к счетчику, достал мягкий гофрированный шланг, расстегнул брюки.

– Потребность в удалении отходов?

Господи…

Отвечать я, конечно, не стал. Включил отсос и попытался забыть про любопытный взгляд рептилоида, буравящий спину. Ненавижу эти мелкие бытовые проблемы. Но что поделаешь, если у нас нет искусственной гравитации.

– Больше не комментируй мои потребности, ладно?

– Извини, – кротко сказал счетчик. – Я занимался ксенобиологией, это очень любопытный аспект…

– Лучше подумай о двух следующих джампах.