Трое в Песках Никитин Юрий
Человек в красном тюрбане высунулся из шатра, орал, брызгал слюной.
– Хоть лопни теперь, – процедил Мрак сквозь зубы. – Кто зарится на чужую шерсть, вертается стриженым. Тарх, имай коня!.. Имай, говорю, а не…
Таргитай с раскаленным до оранжевости Мечом гонялся за конями с опустевшими седлами. Те пугались крови на руках человека и хищного металла, храпели дико, увертывались.
Мрак ругнулся бессильно: ошалевший волхв бежал прямо на кучку воинов, что окружили хозяина каравана!
– Сюда, дурень! – заорал Мрак. – Сюда!
Таргитай выпустил из рук узду – поймал-таки одного, оглянулся с недоумением и готовностью выполнять. Мрак разъяренно отмахнулся: не ты один дурень, еще один, только мудрый дурень, а ученый дурень хуже неученого, –стоеросо–вого…
Олег то ли услышал, то ли сообразил – на бегу круто свернул прямо перед воинами, те даже сделали шажок вперед, ожидая удара грудь в грудь. Волхв подбежал к Мраку, по дороге стоптал смуглолицего, тот пытался укрыться за щитом.
Весь караван заколыхался. Там заорали, защелкали бичи. Верблюды сдвинулись, пошли, все ускоряя шаг, пока не ударились в бег. Тяжелые тюки раскачивали их из стороны в сторону. Уцелевшие всадники щелкали бичами, орали, кололи верблюдов сзади мечами.
Мрак подобрал свой лук, наложил стрелу, долго целился. Когда белое перо со свистом ушло, задний на верблюде вскинул руки, словно пытался взлететь, соскочил, но в песке остался недвижим. Стрела торчала между лопаток. Еще один вскинул руки, на этот раз взывал к небесам.
– В спину, – бросил Таргитай с укоризной. – Я думал, в спину не бьешь.
– Пусть и другие так думают, – огрызнулся Мрак. – Они тоже… Когда оравой на троих, бедных и жалобных, рази не в спину?
Верблюд под ним взревел, пустился за убегающими. Мрак осторожно свесился, зацепившись ногами, ухватил заднего зверя за узду. Рука по локоть оказалась в липкой зеленой слюне. Мрак отдернул руку, выругался, вытер о лохматый бок своего зверя, такого же слюнявого, ударил, погнался, на этот раз поймал, со злостью огрел вислогубого слюнтяя по хитрой морде.
– С людьми жить – по-людски выть, – объяснил Мрак, не надеясь, что услышат. – На нашем месте даже боги на кражу пойдут.
Таргитай так и не изловил коней: упустил так упустил, в отчаянии изловчился хватануть за узду горбатого зверя. Верблюд в страхе взревел, руки чужака были по локоть в крови, оплевал с головы до ног, но Таргитай на этот раз не отпустил, страшась гнева Мрака.
Мрак подъехал, второго верблюда вел в поводу.
– Олег! Мы добрые – и для тебя конячку пымали. Правда, горбатую.
Олег подбежал, жадно хватая ртом воздух, с разбега ухватился за верблюда Мрака. Волхв был белым, губы тряслись, глаза лезли на лоб.
– Чего это они? За что?
– Не можешь опомниться? – брезгливо удивился Мрак. – Не сторговались, только и всего.
– Но мы даже не спорили…
– А за что ты его палкой по темечку? Звеpь. Мозги на версту брызнули.
– Мрак, – простонал Олег, побледнел еще больше, дернулся, словно удерживал тошноту. – Не надо… Я отмахивался. Мрак, ты зря грешил на старого Гольша. Мы все-таки в седлах!
– Твой Гольш коня от верблюда не отличает? Заработался. Скоро и ты таким станешь.
Таргитай проговорил недоумевающе:
– Да и купили как-то чудно… Все деньги при нас.
Обвел взглядом песчаную пустыню. Песок взрыхлен, истоптан, пламенел пятнами крови. Около десятка людей лежали в страшных позах, два убитых коня и один умирающий верблюд, разбросанные тюки – уцелевшие и разбитые. Ветерок разматывал красный и синий шелк, катил коробочки.
– Да нет, – решил Мрак, злая улыбка осветила хмурое лицо. – Сторговались. Если еще вывернуть карманы, пошарить по тюкам и всяким шкатулкам…
Похлопал по седельной сумке, прислушался, сорвал веревочку и сунул руку в раздутый мешочек. Олег напрягся, сперва бы проверил, мало ли что там, вдруг гадюка, но Мрак вытащил горсть серебряных монет, сказал убежденно:
– Будем считать, что мудрый Гольш все предвидел. Мы купили, а это на сдачу. Тарх, откуда на тебе столько соплей?
Олег все еще с недоверием глядел на огромного верблюда. Подойти боязно, не то что влезть, Мрак сказал подозрительно:
– Мудрый волхв… а где твоя девка?
Далеко по дороге в клубах пыли удалялись остатки каравана. Всадники нещадно нахлестывали горбатых зверей, тыкали мечами. Ослики приотстали, их тащили за узду, били палками, подталкивали. Женщины с огненными волосами там не мелькнуло, наверняка где-то в голове отряда. А то и в шатре хозяина.
– Как теперь отыщем дорогу? – спросил Таргитай упавшим голосом. – Кругом Пески…
Мрак соскользнул с верблюда. Лицо оборотня землистого цвета. Окровавленная секира с размаху вошла в песок до середины рукояти. Сел на землю, уронил голову. Капли крови свернулись в темные шарики, под палящим солнцем сразу иссохли, окаменели. Окаменел и Мрак, уперев кулаки в подбородок. Глаза смотрели невидяще поверх застывших волн раскаленного песка.
Ноги Олега дрожали, но сесть боялся – вдруг да кровь хлынет в голову так, что разнесет ее вдребезги? И дикий жар раскалывает череп. Грудь ходит ходуном, в глазах мельтешат красные мухи. Голос Мрака донесся как из дальнего Леса. Жаркое отчаяние все же подломило ноги. Олег рухнул на песок, плотно зажмурился. Столько мук – и все зря?
Таргитай обыскивал мертвых, снимал фляги и тряс подле уха. В одном тюке обнаружил бурдюк, где булькало. С торжеством приволок – он, как птаха небесная, не заглядывал в день завтрашний.
– Конец дороги? – произнес Мрак горько. – Что скажешь, волхв?
Тупо смотрел перед собой. В его сгорбленной фигуре столько безнадежности, что Олег поспешно отвел взгляд. Оборотня еще не видел таким. Железный Мрак выдыхается?
Таргитай принес бурдюк. Олег жадно глотнул, в раскаленном горле почти зашипело. Пусть вино – это всего лишь перебродивший виноградный сок, в походе через Степь пили даже собственную мочу.
– Мы еще не погибли, – сказал потому, что Мрак в отчаянности вперил взгляд в оранжевый песок под ногами, а Таргитай смотрит с ожиданием. – Мы еще можем двигаться…
– Куда? – спросил Мрак горько. – В Лесу я знал, в Степи – чуял. А в этой раскаленной печи?
Опять Таргитай смотрел на самого умного. Олег ответил вынужденно:
– Ну… шли мы вроде бы в ту сторону. Отправимся. Вдруг до песчаного мага рукой подать? Дорогу будем спрашивать…
– Есть у кого, – саркастически согласился Мрак. – Народу – не протолкнуться.
Таргитай сказал с надеждой:
– А если Олег выспросит у ящериц? Он же волхв!.. Я видел одну. Рожа – во, глаза – во, а бегает… Олегу не угнаться. Разве что Мраку? Но Мрак не умеет в песок зарываться.
В гробовом молчании пустили бурдюк по кругу. Ощущение беды было таким сильным, что Олег присосался дольше всех, а когда Мрак и Таргитай отвалились, оставил бурдюк у себя, потягивал из короткой трубочки. Затуманить голову, не видеть нависшей беды! Конечно, все равно не обойдет, но хотя бы не видеть. Это Мрак до сегодняшнего дня все видел и не страшился, Таргитай не страшится, как та же птичка беспечная: пока не увидит змею прямо перед собой – чирикает на дудочке, чистит перышки. Он – волхв! Чувствует, как будет умирать от жажды, иссыхать, погибать под палящим солнцем. Как, еще живого, будут рвать на куски грифы – во-о-он темнеют точки в синеве, – как вылезут из песка хищные жуки и набегут быстрые, как тени, и злые, как степняки, желтые песчаные муравьи…
Мрак медленно поднялся, неспешно расправил плечи. Суровое некрасивое лицо оборотня показалось величественным, прекрасным. Сказал сильным, чуть хрипловатым голосом:
– Ты прав, у нас есть выбор. Умереть, как старым жабам, или погибнуть на полном скаку?
Пока Таргитай и Олег вскарабкались на горбатых зверей, упрели и намучились, как медведи возле рыбы. Люди Песков влезают на верблюдов, когда те греют пузом песок, невры не хотели терять времени, не хотели утруждать зверей, а если по-честному – не знали, как заставить лечь.
Мрак пустил верблюда вперед, хотя никто не знал, в какую сторону ехать. Гольш указал дорогу до пересечения с караваном. Суровое лицо оборотня становилось все красивее, Таргитай молча любовался суровым другом, потихоньку вытащил дудочку. В голове рождались новые слова, сами лепились одно к одному.
Начали огибать бархан, когда Мрак насторожился, бросил ладонь на рукоять секиры. Из-за песчаного верха выезжал неспешно всадник. В блестящем шлеме, кольчужная сетка из тонких бронзовых колец падает на прямую спину. У бедра меч в дорогих ножнах, из-за спины выглядывает край круглого щита. На седельном крюке – короткий лук из турьих рогов и колчан со стрелами.
Всадник съехал в распадок между песчаными холмами. Солнце, бившее неврам в глаза, осветило курносое лицо с россыпью веснушек. Мрак крякнул, начал так осторожно подвигать пальцы к колчану со стрелами, словно боялся спугнуть красивую бабочку. Таргитай растерялся, с открытым ртом смотрел то на Мрака, то на Олега. Волхв дернулся, зрачки расширились, но сам оставался неподвижным, вздувшиеся жилы на лбу выдавали напряжение.
Мрак придержал верблюда, пустил шагом. Рыжая вот-вот сорвется, натянута как тетива! Конь уже подобрался, как зверь перед прыжком. Как сумела изловить такого красавца да сперва еще руки успела развязать так быстро? Надо об этом подумать на отдыхе…
Олег увидел стрелу в ладони Мрака, сказал глухо, чтобы услышал только он:
– Не надо. Она ждет.
– Кого?
– Нас.
– Это еще зачем?
– Скоро узнаем.
– Не лучше застрелить сразу?
Женщина смотрела надменно, почти привстала, так гордо выпячивала грудь, но крупнее все равно не выглядела. Правда, люди Леса помнили, что даже маленькие гадючки валят с ног быков.
Мрак и Таргитай начали поглядывать на волхва сперва с нетерпением, затем недоумевающе. Волхв, который обычно вел переговоры, теперь молчал, словно язык прилип к гортани или, как говорил грубый Мрак, его втянуло в задницу. Мрак крякнул, прочищая горло, сказал громко, ни к кому не обращаясь:
– Гляди, коняги не испужалась!.. Бывают же такие храбрые.
Рыжеволосая игнорировала оборотня. Видел ее в седле на более страшном звере всего три дня тому. Ее глаза не отрывались от лица волхва. Олег сказал злым голосом:
– Мои травы растеряла?
Всадница хлопнула ладонью по притороченному мешку, Олег узнал свой, голос ее надменный, холодный, как северный ветер:
– Среди караванщиков был походный маг. Я добавила его травы тоже.
Олег кивнул, буркнул рассеянно:
– Покопаюсь на привале.
Она повернула коня, верблюд Олега пошел рядом, нависал, как движущаяся гора над холмиком. Лиска смотрела прямо перед собой, туда же вперил взор и Олег. Друг на друга не глядели, но Таргитаю показалось, что важнее смотреть в одном направлении, чем друг на друга, как всегда было у него с девками.
Мрак и Таргитай ехали в полусотне шагов позади. Мрак подозрительно ел глазами ее гордо выпрямленную спину.
– Что за разговор дурацкий? Ничего не пойму!
– Олег понял… вроде бы.
– Говорят так, будто заранее обо всем договорились! А мы с тобой, мол, еще в соплях путаемся.
– Мрак, не страдай.
Мрак несказанно изумился:
– Это я-то страдаю? Тарх, я страдал, когда палец прищемил! Или когда верблюд… эта верб… мне на ногу наступила.
Таргитай вытащил дудочку, спросил с надеждой:
– Хошь поиграю?
– Шпарь. Только с верб… не свались. Пока до земли долетишь, заморишься.
Оба верблюда мерно покачивали горбами, шли неторопливо, бережливым шагом, рассчитанным на долгое одоление жаркой пустыни. Мрак и Таргитай тоже раскачивались, словно клевали носами. От верблюдов пахло кислым потом, свалявшейся шерстью. Седла были неудобные, то ли женские, то ли для мелковатых людей. Мрака то и дело защемляло спереди, видел, как иногда морщится Таргитай, но старательно дудит, пальцы быстро бегают по дырочкам простой деревянной дудочки.
Раскаленное добела солнце сыпало искрами, что обрушивались на головы, как удары прокаленного молота. Под копытами верблюдов плавился песок, уже разжаренный до оранжевого огня. Воздух сухой, как над печью, выжигал изнутри грудь, царапал горло.
У Таргитая от слепящего песка, которому ни конца ни краю, слезились глаза. Мрак ехал багровый, как вынутая из горна раскаленная заготовка для меча, лишь не сыпал искрами. Пот бежал ручьем, глаза покраснели, воспалились. Пил чаще обычного, но все равно наотрез отказывался, как предложил Олег, по-бабьи повязать голову платком.
ГЛАВА 12
Олег и маленькая женщина держались все так же впереди. Конь уставал, хотя нес почти невесомую воительницу. Верблюд Олега шагал невозмутимый, сухой, даже слюни и сопли не разбрасывал, берег для удобного случая.
– Все равно не верю, – пробормотал Мрак. – Пырнет нашего дурня под ребро! Только и видели. Рыжие все такие.
– А наш Олег?
– Олег тоже хитрый. Но у него хоть глаза зеленые, как трава! А у нее желтые, словно песок.
– Мрак, у тебя уже и Олег дурень, хоть и хитрый.
– Всякий, кто с бабой связывается, – дурень. Редкостный, стоеросовый, доморощенный, круглый, непуганый.
Первым заметил над виднокраем белое пятнышко. Оно росло, темнело, ползло прямо на них. Подул ветер – горячий, злой, бросил крупинки обжигающего песка в лица. Таргитай пугливо закрывался локтем, а Мрак растянул губы в торжествующей усмешке. Еще потопчут зеленый ряст!
Гроза налетела с южной торопливостью. Небо одним взмахом потемнело. Раздался грохот, перешел в сухой злобный треск, будто боги рвали друг у друга чистые простыни. В напряженном, как Мрак перед прыжком, воздухе слепяще ярко вспыхивали белые молнии – рогатые, ветвистые, похожие на белесые корни дерева.
Впереди между небом и землей встала серая мерцающая стена. Верхушки барханов словно закипели, размылись. Стена начала стремительно надвигаться на людей. Изогнутые вершинки барханов исчезали, их сминало, втаптывало, размывало.
Олег обернулся, закричал:
– На землю! Быстро!
Мрак и Таргитай еще переглядывались, а волхв соскочил, держа верблюда в поводу, одним движением сдернул рыжеволоску. Она начала отбиваться, но Олег бросил ее на песок, навалился сверху. Мрак хмыкнул:
– А еще волхв!.. Ясное дело, под дождиком все оживает. Щепка на щепку лезет.
– А зачем нам слезать? – удивился Таргитай.
– Волхву виднее. Вдруг что-то ритуальное? Потом узнаем.
Спрыгнул нехотя, лицо такое, что если потом не понравится, то волхву достанется на орехи и на желуди. Таргитай соскочил, покатился с песчаного склона.
Серая стена надвинулась стремительно. Нижняя часть была оранжевой от взлетающего под ударами падающей воды песка. За стеной в необъятной толще угадывались частые сполохи молний. Там ревело, гукало и трещало.
Таргитай истошно взвыл; ледяная вода обрушилась с такой мощью, что вмяло в рыхлый песок по уши. Отплевывался, жадно хватал ртом воздух, но вокруг была лишь падающая вода. Зашипело, взвились струи пара, на его разжаренных плечах тоже шипело, но скоро заледенел – вода падала из небесной проруби. Очутившись между барханами, встал на четвереньки, намотав повод на кулак – одуревший верблюд пытался бежать, словно дождика не видел. От грохота раскалывалась голова. Земля подскакивала, как конь, дергалась, била копытами.
Мрак сел на кипящий под холодными струями песок, опустил голову и накрыл ее ладонями. Вода стекала по рукам, под ним сразу образовалась лужа, не успевала уходить в песок.
Таргитай тихонько завыл, чувствуя себя заброшенным и несчастным. Боги запасли воды для этих Песков на сто лет, а по дурости или недосмотру вылилась сразу! Уже ошалел от грохота и сверкания, треска, задница в холодной воде, как у лебедя, вокруг и под ним бурлит – воды больше, чем песка!
В темноте грохнуло. Таргитай ощутил страшный удар, вспикнул и упал лицом в лужу. Рядом обугленная воронка заполнялась водой, взвился шипящий столб пара, его прибила к земле стена падающей воды. Мрак ухватил Таргитая за плечи, поднял: не захлебнулся бы спросонья, нашел когда спать, лодырь несчастный.
Быстро светлело, ливень прекратился, как отрезанный ножом. Завеса воды быстро удалялась, а от гордых барханов не осталось и следа. Люди и животные лежали на ровной, как стол, песчаной пустыне – волнистой, взрыхленной струями, исходящей паром.
Таргитай трясся, стучал зубами. В голове гудели огромные шмели. Солнце снова обрушилось злобным светом. Голый до пояса Олег вел в поводу верблюда. Рыжеволосая женщина хлопотала над распяленными в песчаных ямках шкурами, собирала воду в баклажки. Мрак покачивал головой, у ног лежало нечто черное, обугленное. Таргитай с ужасом узнал останки своего верблюда.
– Я ж кричал, – сказал Олег осуждающе. – Надо было их тоже уложить.
– Что это?
– Боги гневаются, если люди в грозу не склоняются перед их мощью. У нас бьют по высоким деревьям, здесь – по верблюдам. Ежели верблюд ляжет, а ты будешь торчать столбом, то получишь заместо верблюда…
– Нешто боги не отличают?
– С такой выси разве рассмотришь? Да еще в такой дождь. Что будем делать дальше, Мрак?
Мрак двинул плечами. Словно качнулись два темных холма.
– Известно что. Нас трое, и этих коней трое.
– А…
Олег беспомощно оглянулся на рыжеволосую. Она уже затыкала баклажки, сливала остатки воды в бурдюк. Мрак посмотрел одобрительно, кивнул:
– Ладно, пущай живет. Не стоит рубить, оставим здесь живьем. Уцелеет так уцелеет.
Олег сказал напряженным, как струна, голосом:
– Мрак, она единственная, кто не растерялся, а ухитрился набрать воды. Без нее, без воды, мы бы не добрались. А так на всех хватит.
– Но не побежит же она за конем?
– Тарх пусть едет на моем верблюде. Я сяду на коня, посажу ее сзади.
Мрак с сомнением покачал головой:
– Ее зубы будут возле твоей шеи?
– Пусть посадит спереди, – подсказал Таргитай услужливо.
– Ну да, будет лапать, о нашей цели забудет.
Олег сказал настойчиво:
– Мрак, она нужна.
Мрак почесал в затылке.
– Ну, ежели так отважен… Я видел, как ты ее подмял, а она сдирала с тебя волчовку. Надо было бы и штаны снять, воды набралось бы больше.
Таргитай спросил ехидно:
– Ты пил бы воду из штанов Олега?
Мрак отшатнулся:
– Упасите боги!.. Змея все предусмотрела. Такая еще опаснее.
Лиска собрала шкуры, свернула, перетянула ремешками. Двигалась быстро, сноровисто. На невров не глядела, из последней шкуры остатками напоила коня – бурдюк и баклажки полны. Мрак не вмешивался, лишь глядел с неодобрением, как Олег взобрался на коня, подал ей руку. Рыжая руки не приняла, прыгнула так ловко, что опустилась точно на круп позади.
Мрак поежился, словно острые зубы оказались за спиной у него самого. Отважен Олег, безрассудно отважен. Сорвиголова. Отчаюга! А какой трусливой овечкой вышел из Леса…
Вздохнул, полез на зверя, который дважды сказал правду самому богу прямо в глаза. Иначе откуда у него два горба?
Когда конь обессилел, а последняя капля воды выпита и уже испарилась через кожу, Мрак разглядел впереди зеленое пятнышко. Мог быть мираж, сколько их встречали, но верблюды пошли шибче, даже хари вытянули, что-то зачуяли.
Оазис оказался крохотным ручейком, вокруг которого поднималось два десятка деревьев, трава росла шагов на полсотни, там ручеек рассыпался в мокром песке. Таргитай ошалело задрал голову, челюсть отвисла. Ни одной ветки, листья растут прямо из стволов, каждый лист с коня размером! А то и с верблюда.
– Пальмы, – определил Олег, подумав.
– Откуда ведаешь?
– Пока ты на дуде да это дурацкое два притопа, два прихлопа вокруг костра, я книги читал!
– Стану я глаза портить, – ответил Таргитай гордо.
Лиска легко соскочила, выжидающе глядела на Олега. При всей заносчивости заметно трусила, старалась держаться поближе к волхву, а в присутствии грозного Мрака замирала как улитка.
Таргитай сказал Мраку с неловкостью в голосе:
– Пусть ею занимается Олег. Мы деремся не с девками, а с магами, верно?
– «Деремся», – передразнил Мрак. – Лаял пес на луну, а та и не догадывалась. Баба с воза… две бабы с воза, кобыла не заплачет. Пусть Олег с нею мается. А я малость переведу дух, в дурнях похожу.
Коня напоил сам, осмотрел подковы, расседлал, развел маленький костер из сухих стеблей жесткой, как свиная щетина, травы. Олег с головой влез в мешок караванного мага, если воинственная амазонка не ошиблась. Таргитай лежал пластом, даже дудочку не вынимал. Лиска сидела подле Олега, держа его как щит между собой и Мраком.
– Ночевать будем здесь, – решил Мрак. – Ты думай, Олег. Я, к слову о птичках, спать не лягу, пока не свяжешь свою змею по рукам и ногам, не заткнешь ей пасть и не привяжешь к дереву… ну к пальме, раз нет деревьев. Хорошо бы еще перед нею пса посадить! Да он больно ленивый.
– Мрак…
– А ты, Тарх?
Таргитай покосился на застывшую столбиком рыжеволоску, похожую на суслика возле норки. Подумал, шумно почесался, махнул рукой:
– Авось не зарежет.
– Поленится? – предположил Мрак саркастически. – Разве что поленится. Но от тебя разве что блох набралась, а лени – не знаю.
Олег покраснел, привстал, умоляюще смотрел то на одного, то на другого.
– Еще не чуете? Она уже не враг… Пусть не друг, женщина не может быть другом, как говорил Боромир, но уже не враг. Не самый лютый, а мы и самых-самых малахаями закидывали.
– Какими малахаями? – спросил Мрак сварливо. – Отродясь не видывал.
– Киммерийцы носят, – объяснил Олег. – Носили на головах. Правда, не понял зачем, ведь от удара мечом или секирой не защищает… Ритуальное, наверное.
– Ты зубы не заговаривай, – оборвал Мрак.
Сидел у костра, нахмуренный. Взгляд его не отрывался вроде бы от пламени, но все чуяли, что оборотень видит каждое движение Лиски. Вокруг костра сгустился воздух, напряжение стало таким плотным, что можно резать ножом.
– Он прав, – сказала она. – Свяжите руки и привяжите на ночь к дереву.
Олег дернул головой, глаза округлились. Мрак проговорил насмешливо:
– Олег даже обувается только сидя, а уж узлы… узлы лучше завяжу я.
Таргитай лег, смотрел с неловкостью. Мрак стянул ей за спиной тонкие руки ремнем, дабы не перегрызла, а веревку обернул вокруг пояса, привязал к пальме. Олег принес ей волчью шкуру: песок горячий, а волчьей шерсти боится всякая нечисть – скорпионы, ядовитые пауки, змеи.
Мрак не выпускал секиру и во сне. Уши подрагивали, ловили каждый шорох. Олег и Таргитай распластались недвижимо, словно придавленные рухнувшим небом.
Мрак проснулся от ощущения опасности. Мгновенно подгреб секиру, огляделся. Костер горел, хотя рассвет пришел на смену ночи, даже угли рассыпались в пепел. Ноздри уловили пряный запах жареного мяса с пахучими травами, пахло паленой шерстью.
Олег и Таргитай лежали в тех же неестественных позах. Женщина сидела с закрытыми глазами у пальмы. Веревка обвивала ее вокруг пояса, руки заведены за спину. Веки опущены, дышит вроде бы ровно, но край куртки часто подпрыгивает слева на груди.
На широких камнях прямо среди багровых углей темнели ломтики мяса – пахнущие, с пузырьками сока, шипящие. От багровых углей шел мощный жар.
Женщина изо всех сил притворялась спящей. Зло зыркая на нее, Мрак растолкал пинками друзей:
– Сторожите?
Таргитай сонно тер кулаками глаза, зевал, потягивался, постанывал, а Олег, сразу все поняв, кинулся к пленнице. Она все еще прятала руки за спиной, но Мраку доказывать ничего больше не надо. Отвернулся, пусть Олег связывает заново, если желает. Придирчиво проверил лук и стрелы. Все на месте, тетива смотана в клубок. К тому же его лук даже Олег и Таргитай натягивают с трудом. Пыхтят и надуваются так, что либо штаны лопнут, либо…
Проверил верблюдов, те с конем вместе объели половину зеленой поляны, добрались до кустов и пальм. Когда вернулся, возле костра сидели все трое. Олег заговорил торопливо, не давая Мраку открыть рот:
– Не трогала твой лук! Ящерицы всегда подкрадываются к огню, дуреют, пока смотрят… Она их палкой, палкой!
Мрак хмыкнул:
– Со связанными руками?.. Или ей восхотелось почесать пузо, пришлось перегрызть ремень? Придется зубы выбить.
Намеренно не смотрел в ее сторону. Зараза, она и его постарается уболтать или хотя бы смягчить. Волхва оседлала, тот на глазах тупеет, скоро Таргитая догонит.
Ящерицы здесь, в Песках, явно с поросят, мясо белое, как у перепелок, без жира. Мрак ел с неохотой: бабой добыто – наполовину испорчено, потом задумался, глотал вместе с костями, что и не кости вовсе, одно название. Олег и Таргитай жевали вяло, отводили глаза. Девка не успела убрать или зарыть страшные шкуры с бородавками и шипами, а кишки бросила в трех шагах. Лишь Мрак одобрительно подвигал бровями: не последняя дура, зверье помельче жратаньки тоже хочет.
– Ладно, – сказал Мрак наконец. – Можешь не связывать… В самом деле могла ночью нас всех. Но как я не слышал, когда палкой по черепам?
– Где ты зришь палку? – спросил Таргитай сердито. Сидел надутый, как сыч, не решался куснуть поджаренный ломтик, где прилипла зеленая чешуйка. – Она их давила голыми руками!
Мрак оглядел ее внимательнее. Она с усилием отвернула голову, руки застыли. Грозный человек не разговаривает с нею нарочно, дабы оставаться противником!
– Гм… у ящериц шеи в панцирях. А у тебя, Олег, как у цыпленка, голая. Да и у тебя, Тарх…
Таргитай покосился на Олега, пощупал шею:
– Неужто такая же грязная?
Мрак вытер жирные пальцы о песок, бросил благосклонно:
– Не дура, куски мяса переложила травами нашего волхва. Остальное, видать, коню и верблюдам скормила.
Олег вскочил как ужаленный. Волосы встали дыбом, от них полетели искры.
– Это лечебные травы!!!
– Верблюды тоже люди, – ответил Мрак хладнокровно. – Только горбатые. Им всякие травы нужны. Без верблюдов пропадем, обижать таких зверей нельзя. Вообще, чем больше зверей любишь и жалеешь, тем они вкуснее.
ГЛАВА 13
Когда отправились в путь, Таргитай с завистью заметил, что маленькая рыжуха крепилась недолго: сперва клевала волхва в спину, наконец обхватила руками. Мрак заметил тоже, все замечал, все видел.
– Ишь, прикидывается! Ночью вроде не спала, ящерок давила голыми руками! Думаешь, спит?
– Без задних ног, – поклялся Таргитай.
– Это ты спишь на ходу. А она сейчас как кот в траве. А цыпленок в двух шагах.
Таргитай растерянно хлопал пушистыми ресницами. Сам не прикидывался, не знал, как это вообще прикидываются, даже просто прикидываться волком не обучился, что вовсе просто, все на виду, по-честному, а человеку прикидываться человеком – надо быть вовсе хитрюгой непомерной! Оставаясь в личине человека, внутри быть кем-то другим! Но вовсе уму непостижимо, как можно разглядеть такое прикидывание. Надо быть если не богом, то хотя бы магом необычайной мощи…
С опаской и тревогой посматривал на Мрака. Гольш как-то изрек, что от Мрака струится неведомая мощь. Мол, больше, чем в Олеге. Жаль, в нем, Таргитае, ничего не нашел. А то бы…
Таргитай прикрыл глаза, погрузившись в сладкие мечты. Если был бы волхвом-волшебником или хотя бы могучим колдуном, то обязательно сделал бы это… затем это… Да чтобы стал обязательно умным, сильным и красивым… Да прынцессу и дворец поболе, чем у киммерийского кагана…
Верблюд соскользнул с бархана, Таргитая словно тряхнуло. Очнувшись от сладких грез, сказал дрожащим голосом:
– Третий день едем, никакой тучи, что пугал Гольш. Еще недельку, отыщем Жезл…
– Сплюнь, дурак, – рявкнул Мрак. – Или постучи по дереву.
– Тут нет дерева. На твоего верблюда писаю…
Читать бесплатно другие книги:
