Сразу и навсегда Шелвис Джилл
– Мой образ жизни и все, что я делаю, обсуждению не подлежит. Точка.
– А няня?
Грейс затаила дыхание. Тоби смотрел на нее с задумчивостью, вряд ли присущей пятилетним детям, хотя она изо всех сил старалась принять невинный вид.
– Еще йогурта? – в отчаянии спросила она. – Джедаям нужны крепкие кости. Вот, выпей молока.
– Танк грустный. Он хочет морковку.
Танк сделал несколько кругов, прежде чем сесть и с полной надежды улыбкой протянуть лапу.
– Видишь? Он говорит «пожалуйста», – настаивал Тоби.
Грейс сдалась и подошла к шкафчику за собачьим печеньем.
– Я всего лишь хотела быть нормальной, – бросила Анна, голос которой эхом отдавался в коридоре. – Хотела почувствовать себя женщиной, Джош. И Грейс сказала…
О черт!
– Она догадалась. И я не все могу тебе сказать. Ты бы не понял, потому что похож на машину. Никаких чувств не допускаешь.
Снова оглушительное молчание. Осталось надеяться, что Джош в это время не убивает сестру. Но он давал клятву спасать жизни, так что, возможно, просто скрежещет зубами.
– Если ты так считаешь, – устало пробормотал он наконец, – тогда тебе следует уехать.
– Это я и говорю. Уехать в Европу.
– Нет. Я имел в виду – оставить этот дом. Если не можешь быть счастлива здесь или в колледже, следует решить, что делать со своей жизнью и начать содержать себя.
Снова молчание, на этот раз потрясенное.
Грейс поморщилась. Просто идеально: ультиматум, который никогда не возымеет действия, особенно на бунтующую двадцатиоднолетнюю девушку. Кроме того, Анна так похожа на Джоша, до последнего упрямого волоса на упрямой голове! Как он не видит этого?
Правда, у Грейс не было особого опыта семейных отношений. Собственно говоря, вообще никакого опыта у нее не было. Но ясно, что никто не может указывать Джошу, что делать. Так почему это может сработать с сестрой, его точной копией?
Грейс направилась в комнату Анны, так и не решив до конца, как потактичнее вмешаться и разрешить ситуацию, но Джош уже вышел в коридор.
– Прости, думала, что смогу помочь… – пролепетала она.
– Не можешь, – отрезала Анна с порога, сверкая глазами. – Никто не может помочь, потому что он самодовольный, чванливый, узколобый осел, который не желает слушать, что ему говорят.
– Я всегда слушаю, – бросил Джош. – Тебе просто не нравится то, что я говорю.
Он глянул на Грейс в поисках поддержки. Та поколебалась.
– Иисусе, – вздохнул Джош и воздел руки к небу, когда Анна проехала мимо, направляясь к двери.
– Куда ты?
– Какое тебе дело? Ты попросил меня убраться из дома.
– О, ради всего святого, Анна! Я не…
Дверь хлопнула.
Джош втянул в себя воздух и повернулся к Грейс.
Она изобразила слабую улыбку.
– Все прошло нормально, верно? Поговорили по душам…
Она осеклась, когда он закатил глаза.
– Ладно, все было ужасно. Но ультиматум, Джош? Настоящий? Ты доктор. Ты должен быть умнее и сообразительнее.
– Прости?
Боже, спаси ее от непонятливых альфа-самцов!
– О, брось! Ты проиграл битву в ту минуту, как указал, что ей делать, вместо того чтобы обсудить…
– Обсудить? С Анной это никогда не выходило.
– Уверен, что пытался?
Джош прищурился.
– За последние пять лет я пробовал все. Просил, приказывал, умолял…
В последнем она сомневалась. Представить невозможно, чтобы Джош о чем-то молил. Впрочем, это не совсем так. В ту ночь, когда умерла миссис Портер, а он напился, тогда и умолял:
«Не останавливайся, Грейс, о черт, пожалуйста, никогда не останавливайся…»
Но, возможно, не стоит упоминать об этом сейчас.
По правде говоря, смерть родителей принудила Джоша взять на себя неудобную неестественную роль: заменить сестре отца и мать, стать главой дома. Защитником… всем. Плюс невероятно утомительная работа. Все это повлияло на их отношения.
Но и Анна больше не была той шестнадцатилетней девочкой.
– Она взрослеет, – заметила Грейс. – И выросла настолько, чтобы делать собственные ошибки.
– А ты эксперт по семейным отношениям? Ты, королева побегов от проблем своей семьи.
– Это не совсем справедливо, – медленно выговорила она. – Я не то чтобы убегала…
– Нет, ты лгала, вместо того чтобы признаться, что их надежды не совпадают с твоими.
Она открыла рот, но он еще не закончил.
– Ты приняла сторону Анны.
Голос его был мертвенно спокоен. Профессиональная отчужденность, и это ее задело.
Родители говорили с ней таким же тоном, когда были недовольны ею или когда она каким-то образом отклонялась от заданного пути.
Никакого осуждения, никогда, но и никаких подлинных эмоций. Никаких чувств.
Она справилась и с этой неожиданной болью. Как всегда.
Но Джош неправильно понял ее молчание.
– Ты приняла ее сторону. Против меня.
Она обрела голос, который вовсе не был лишен эмоций. Мало того, она начала злиться.
– Я не понимала, что речь идет о противостоянии.
– А потом, – продолжал он, – ты разыграла пассивно-агрессивную карту, сговорившись с Анной за моей спиной…
– Минуту! – воскликнула она, поняв, что он нарывался на скандал с того момента, как вошел в дом. И своего добился.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь. И я не пассивно-агрессивна. Просто…
Он изогнул бровь, выжидая с издевательским терпением, что довело ее до точки кипения. Ей больше не нужно ничего и никому доказывать, особенно себе.
– Знаешь, я не желаю говорить с тобой, когда ты в таком состоянии.
– В таком? – поинтересовался он.
– Когда ты уперся как мул и упрям, и…
– Это одно и то же, Грейс.
– Самодоволен, – докончила она. – Чересчур ученый, чванливый… доктор.
Выпалив последнее оскорбление, она глубоко вздохнула и снова выпалила:
– Ладно, доктора я беру обратно. Это я с досады. Я не хотела…
– Я думал, ты не желаешь говорить со мной.
– Рр-р…
Тихо зарычав, она схватила сумочку и ринулась к двери, но тут же вспомнила о своих обязанностях няни. И поэтому развернулась:
– Ты возвращаешься в больницу?
– Приходится.
– Прекрасно. К твоему сведению, я побеседовала с Сарой. При условии, что ты доверяешь моему пассивно-агрессивному суждению, должна сказать, что она идеальная няня и может начать немедленно.
– Вовремя, поскольку ты получила работу, которую хотела.
– Вообще ты понятия не имеешь, чего я хочу.
– В таком случае скажи мне.
«Да, Грейс, скажи ему».
Но он стоял здесь, такой большой и уверенный в себе, невероятно широкоплечий, достаточно сильный, чтобы принять на себя беды всего мира.
Что он и сделал.
А что сделала она? Именно то, в чем он ее обвинял. Она слепо следовала по предназначенному пути, не тратя времени на то, чтобы подумать, хочет ли этого и способна ли бороться за собственные надежды и мечты.
Ей стало стыдно. До глубины души. Она понятия не имела, как скажет ему, что хочет отказаться от единственного, что умеет хорошо делать, и начать сначала. Что желает сохранить свой маленький придуманный мирок, который создала для себя. Поэтому она молча ушла на кухню.
– Как насчет того, чтобы испечь корзиночки? – спросила она Тоби.
– Здорово!
Входная дверь хлопнула, и Грейс ощутила прилив самых различных эмоций.
Сожаление.
Беспокойство.
Потеря.
И что-то еще. Что-то, от чего стало неприятно в животе, потому что казалось, сердце рвется.
«Ну что, развлекаешься?»
Глава 24
Шоколад дешевле психотерапии, и о визите не нужно договариваться.
Через четверть часа Джош уже был в больнице, стараясь сосредоточиться на пациентах, что оказалось нелегко. Почему он поскандалил с Грейс? Потому что она так утвердилась в его жизни, что теперь он не мог представить существования без нее? Потому что она получила работу, которую даже не слишком хотела, и теперь уедет?
Все это не имеет смысла. Он всегда знал, что она уедет. А если станет работать в Сиэтле, тоже не беда – это не слишком далеко.
Но не в этом дело. Дело в том, что уже ничего не будет, как прежде.
Его вина.
Его гребаная вина.
Он позвонил Райли и спросил, есть ли у нее время посидеть с Тоби, чтобы Грейс могла уйти, если пожелает. Райли пообещала приехать.
Следующие пять часов Джош провел за работой и к концу смены хотел одного – свалиться в постель.
Но в коридоре его поймала Мэлори. Она была в розовом больничном костюме и выглядела несколько озабоченной.
– Есть минута? – спросила она.
Сегодня в приемном покое творилось нечто невообразимое. На шоссе столкнулись пять машин, обычные сердечные приступы и похмелье, а также целая куча стрептококковых ангин. И Мэлори постоянно была рядом.
– Для тебя – всегда.
– Ой, только не заставляй меня сказать Таю, что я выхожу не за него, а за его лучшего друга, – улыбнулась она.
– Сообщи, что поняла: замуж нужно выходить за настоящего мужчину.
Она рассмеялась. Но ему не удалось сделать того же. Мэлори посмотрела на него, и ее улыбка померкла.
– О Джош, ты этого не сделал!
– Что именно?
– Ты все испортил?
Джош покачал головой.
– Что заставляет тебя так думать?
– У тебя есть пенис.
Джош перевел дыхание.
– А может, нечего было портить.
– О Господи, как может такой умный парень, как ты, быть таким тупым?
– Тупым?
– Именно! Ты влюбился в нее, Джош. Я точно это знаю. Мы все это знаем. Это написано на твоем лице и проявляется в каждом твоем движении, когда она рядом.
– Я веду себя с ней точно так же, как со всеми, – возразил он.
– В самом деле? И всем няням платишь по тысяче долларов в день?
– В неделю, – пробормотал он. Но она не слушала. Она рвала и метала.
– Понять не могу, как ты этого не видишь? Неужели не смотрел свое фото в Фейсбуке? Не замечал, что последние недели ты куда спокойнее?
Она неожиданно ударила его в грудь.
– «Расслаблен, Джош»! Ты! Черт, да ты даже продал практику, чтобы иметь время на личную жизнь. Так что проснись, понюхай чертовы корзиночки! Ты сходишь по ней с ума! Даже позволил себе зависеть от нее! Ты, король независимости от всех на свете!
– Я плачу за то что на нее можно было положиться.
– Да, ты и мне иногда платил, когда я работала у тебя в офисе при нехватке персонала, – напомнила она. – Но при этом мы не занимались этим у бассейна, как парочка подростков.
– Она тебе сказала? – недоверчиво спросил он.
– Не она. Анна. Мы с Эми пытались выведать у Грейс подробности, а она слова не сказала. Знаешь почему?
Джош почти ничего не боялся, но даже он опасался Мэлори, когда ее глаза становились безумными. И поэтому ничего не сказал.
– Все потому, что ты не хочешь признаваться, когда терпишь поражение, – выпалила она, подбоченившись.
Он старался не отступить и держал оборону на случай, если Мэлори решит снова ударить его, потому что для такой миниатюрной девчонки дралась она очень больно.
– Вот что я скажу: я люблю тебя, но если каким-то образом ранишь Грейс… не знаю, что сделаю. Зависит от того, что ты натворишь.
И снова он во всем виноват.
«Потому что так оно и есть, кретин…»
Джош ущипнул себя за переносицу.
– Послушай, уже поздно. Я устал. Ты устала. Для чего ты просила минуту моего времени? Сказать что-то важное или орать благим матом?
Мэлори вздохнула.
– Едва не забыла. Хотела знать, сможешь ли на этой неделе отработать смену в Центре охраны здоровья?
– В зависимости от того, когда уедет Грейс и смогу ли я найти кого-то, чтобы присмотреть за Тоби.
– О да. Верно.
Мэлори снова вздохнула и вдруг стала спокойной. Очень спокойной.
– Знаешь, я все время твержу себе, что она на самом деле не уедет.
Он знал. Знал, потому что с ним творилось то же самое. При мысли о Грейс, уезжающей в Сиэтл, у него начинало болеть все.
И сердце тоже.
Что, конечно, доказывало правоту Мэлори. Он с ума сходил по Грейс и понятия не имел, что испытывает она. Вначале он ошибочно считал, что она нуждается в нем. Что это ОН делает ей одолжение.
Он ошибался. Очень ошибался.
Грейс не нуждается в том, чтобы центром ее вселенной был мужчина. Она ни от кого не зависит. И никогда не будет просто красивой игрушкой мужчины. О чем он думал, предполагая это? Тем более что если уж быть честным, это она заботилась о нем с самого первого дня.
– Я еду домой, – сообщил он. – Если только не хочешь снова меня ударить.
– А нужно?
– Нет.
Мэлори долго изучала его, прежде чем удивить, подойдя ближе и крепко обняв.
– Все мы бываем глупы, когда влюблены, – заверила она, гладя его по голове, как маленького мальчика, хотя он вполовину ее выше.
– Хотя бы раз в жизни, – заявила она предостерегающе. Тут же отступила и вышла, прежде чем он успел сообщить, что уже использовал свой лимит глупости.
Пять лет назад.
Но теперь он понимал: то, что было между ним и Алли, – не любовь, а скорее вожделение. Но что у него с Грейс? Он не мог сказать наверняка. Но боялся, что это любовь.
По пути домой он позвонил Анне. Она не брала трубку, но он получил эсэмэс с требованием оставить в покое. Она с друзьями и согласится поговорить с ним, когда станет достаточно взрослой, чтобы потерять желание убить его.
Он понял, что должно пройти немало времени. Подъехал к дому Девона убедиться, что она не с ним, но в окнах было темно и на звонок никто не ответил. Облегченно вздохнув, Джош отправился домой.
В его доме тоже было темно, если не считать слабого света в гостиной.
Когда он вошел, Грейс встала с дивана.
– Тоби спит, – сообщила она и отдала почту. Вернее, едва не бросила в лицо.
– У нас спагетти, вернее, остатки, если сможешь переварить консервированный соус из банки.
Она шагнула к двери.
– Ты осталась! – выпалил он.
Она круто развернулась и окинула его негодующим взглядом.
Да. Очевидно, не самое лучшее начало. Но у него кружилась голова от усталости и беспокойства. Можно сказать, он был совершенно не в своей тарелке.
– То есть я ожидал Райли…
– Я сказала ей, что Тоби со мной. А ты действительно думал, что я его брошу и спокойно уйду?
То, что она прочитала в его глазах, заставило подойти ближе и ткнуть пальцем в грудь.
Ой… да, женщин его семьи воистину можно назвать устрашающими.
– Ты так и подумал! – ахнула она. – Решил, что раз мы поссорились, я смоюсь. Ущипните меня, доктор Скотт, я не брежу? Я согласилась на эту работу только чтобы сделать вам одолжение, но это не просто доставка цветов или бухгалтерский учет.
Она снова больно ткнула его.
– И дело не в итоговой цифре, не в сведении баланса. Речь идет о ребенке и собаке, о девушке и мужчине, которые во мне нуждались, – по крайней мере я так считала.
– Грейс…
– Нет. Я, кажется, только что сказала, что ты можешь сделать. Ущипните. Меня.
Она снова шагнула к двери. Но Джошу осточертело, что люди орут на него и/или пытаются сбежать. Оскорбленный до глубины души, он схватил ее за воротник свитера и оттащил.
Она пронзила его злобным взглядом, но ему также осточертели пустые разговоры. Поэтому он перекинул ее через плечо и, как пещерный дикарь, потащил в спальню. Там отпустил, но запер дверь и прижал ее к стене.
Грейс открыла рот, без сомнения, чтобы его проклясть, поэтому он накрыл ее губы своими. Одной рукой придерживая затылок, стал целовать, как утопающий, чьей последней надеждой она осталась.
Потому что она и была его последней надеждой.
Грейс знала, что должна вырваться и выйти из комнаты Джоша, но с этим была проблема. Огромная.
Ее прижимали к стене шесть футов разбушевавшегося тестостерона. И это должно было взбесить Грейс, но ее мозг, должно быть, спутал сигналы, потому что она разгорячилась, как сто чертей. Попробовала шевельнуться, и возбуждение еще возросло.
– Пусти, – прошипела она с фальшивым негодованием феминистки, долг которой не сдаться мужской силе.
Но он уперся ладонями в стену по обе стороны ее головы и приблизил к ее лицу свое.
– Пусти, – повторила она.
Он послушался. Отступил к своей кровати, потащив ее за собой. Сел, поставил Грейс между расставленных ног и с шокирующей скоростью стал раздевать, почти рыча при виде обнажавшегося тела. И этот звук, звук его возбуждения, сосредоточенное лицо Джоша, словно он полностью затерялся в ней, что-то сотворили с Грейс.
К черту феминизм, решила она остатками сознания, пытаясь стащить с него одежду. Но он запустил руку в ее волосы и стал исступленно целовать, усадив на колени.
Обнаженная Грейс оседлала его, покачиваясь на окаменевшей плоти, остро ощущая сквозь ткань больничных брюк. Она была зла на него, ужасно зла, но теперь злость превратилась в нечто другое: отчаянную потребность в вызванном Джошем оргазме.
– Иисусе, Грейс.
Он поднял бедра и вжался в нее, заставив застонать от наслаждения и растущего внутри голода. Черт, кого она обманывает? Этот голод жил в ней постоянно!
– Ты мне нужна.
Он прикусил мочку ее уха.
– И всегда была нужна, Грейс.
Ее сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди.
– Тогда возьми меня.
В его пальцах появился презерватив.
Она развязала тесемки брюк, выпустив его на волю. Напряженного, готового к бою, способного на подвиги. Он скользнул в нее и ахнул от обрушившегося наслаждения. Он снова завладел ее губами и стал двигаться, предъявляя права на ее тело. Грейс выкрикнула его имя, когда он вонзился в нее, добавляя напряжения с каждым выпадом.
Именно то, что ей нужно. Но недостаточно.
– Еще, – взмолилась она, впиваясь в его плечи ногтями.
Он осыпал поцелуями ее лицо, прежде чем сменить ритм, входя сильно и быстро, хрипло шепча, как ему хорошо с ней, как он думал об этом весь день, как хотел быть в ней, так, только так, все время…
Это заставило ее кончить, и пока она сжимала его, снова и снова, он откинул голову и сбавил темп, позволив ей качаться на волнах наслаждения. И только потом опрокинул на кровать, придавил собой и, грубо стиснув попку обеими руками, стал погружаться глубоко и яростно.
Читать бесплатно другие книги:
