Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка Белфорт Джордан
– Случалось ли мне передавать кому-то записки? В каком смысле? Вообще записки? Например, в школе? Или в колледже? Можно поконкретнее?
– С того времени, как вы дали согласие сотрудничать, – уточнил фэбээровец.
– Нет! – выпалил я. – Или… ну… хм… возможно. То есть мне нужно подумать, раз уж это так… хм… серьезно.
Я умолк, с трудом подавив желание совершить попытку к бегству. Интересно, сколько в этом здании агентов ФБР? Наверняка полным-полно. Но, возможно, это мой единственный шанс. На моих запястьях вот-вот защелкнутся наручники. Стоит только Ублюдку мигнуть, как агент ФБР вытащит из кармана браслеты – я и глазом не успею моргнуть! Но разве такое возможно без ордера?! Может, и возможно. Откуда мне знать? Все может быть. Нужно срочно поговорить со своим адвокатом! Нет, нет – чуть только я скажу, что мне нужно посоветоваться с адвокатом, как они тут же решат, что я виновен. Неудачная мысль. К черту адвоката! Нужно все отрицать. Все… все отрицать!
Я помялся.
– Ну, было как-то раз, когда я был в Нью-Джерси с Гаито и Бреннаном, если вы об этом. Мы сыграли партию в гольф, а потом я написал название акций на карточке участника и отдал ее Деннису. Но это наверняка есть на пленке. То есть в моих показаниях. Можете сами проверить.
– Пустая трата времени, – вмешалась Злобная Ведьма. – Мы знаем, что вы лжете. Мы не сможем использовать вас как свидетеля.
– А это значит, никакого письма 5-К, – заявил Ублюдок.
А Ведьма ехидно добавила:
– Так что, по моим расчетам, вам светит лет примерно тридцать пять.
Слово снова взял Ублюдок:
– Но если вы прямо сейчас очистите себя от подозрений, может, у вас все еще останется шанс. Может быть, – лицо его стало каменным. – Так что спрашиваю в последний раз. Вы… когда-нибудь… передавали… кому-нибудь… записки?
Но тут мне на помощь ринулся выпускник Йеля.
– Прежде чем вы продолжите, я бы хотел поговорить со своим клиентом. Наедине, – он потянул меня за руку. – Пойдем, Джордан. Давай выйдем отсюда и все обсудим.
И тут я свалял дурака.
– Не нужно. Все нормально, Ник, – бросил я, отбросив его руку. – Мне нечего скрывать. Тем более что я не сделал ничего плохого. Богом клянусь, это так. Я не писал никаких записок – можете проверить меня на детекторе лжи!
Я не боялся проверки. В конце концов, если Шэрон Стоун проделала такую штуку в «Основном инстинкте»… правда, она, в отличие от меня, не лгала. Но остается шанс, что они ничего не знают. Просто блефуют. Возможно, у них нет доказательств… или… у кого, черт возьми, осталась эта проклятая записка – у меня или у Дэйва? Убей бог, не помню. Ни в чем не признаваться. Ни в чем! Признаюсь – мне конец. К тому же, возможно, им даже неизвестно, что речь идет о Дэйве. Если бы они знали наверняка, так бы и сказали. Точно. Они блефуют. Хотят выдавить из меня признание. Да, так оно и есть!
– Ладно, не писали – значит, не писали, – повернувшись к моему адвокату, Ублюдок пожал широченными плечами и захлопнул папку. – Извини, Ник. Мы не можем вызвать твоего клиента как свидетеля. Он ненадежен. Если он врет нам прямо в глаза, то будет врать и в суде.
Вслед за ним встала и Ведьма. Но тут, видимо, фэбээровец решил, что с него хватит.
– Хватит нести эту лабуду! – рявкнул он, метнув сердитый взгляд на Ведьму. – Сядьте, Мишель!
После чего повернулся ко мне и наградил меня не менее сердитым взглядом:
– А теперь слушайте, – прорычал он тоном, которым до сих пор никогда не позволял себе говорить со мной. – Я точно знаю, как все было. Вы пригласили Дэйва Билла пообедать и незаметно сунули ему записку, в которой говорилось: «Ни в чем не признавайся! Я пошел на сделку». Потом вы вышли из ресторана и нагло соврали мне, поклявшись, что сделали, что могли.
Замолчав, он покачал головой, но не презрительно… просто я его разочаровал. Как-никак, я был его главной надеждой – а я подвел его, возможно, даже поставил в неловкое положение.
Какое-то время все молчали. Потом Одержимый перевел дыхание и снова заговорил.
– Я никогда не обманывал вас. И сейчас не собираюсь. Поэтому говорю вам откровенно – как на духу, – что если вы прямо сейчас не расскажете, как все было, то никакой сделки не будет и ближайшие тридцать лет вы проведете за решеткой. Поверьте, Джоэл это сделает. Более того, он может отозвать свое предложение, даже если вы все объясните, и тогда вы пойдете под суд. – Одержимый перевел дыхание. – Я никогда не лгал вам и не собираюсь делать это сейчас. Вы должны все нам объяснить – тогда у вас, возможно, еще останется шанс.
Мой адвокат вскочил как ужаленный.
– Хорошо! – пронзительно завопил он, едва не срываясь на визг. – Мне нужно пять минут – прямо сейчас, – чтобы обсудить это со своим клиентом! – Опомнившись, он уже спокойнее добавил: – Может, вы пока подождете в коридоре?
– Конечно, – кивнул Ублюдок. – Можете не торопиться, Ник.
Уже взявшись за ручку двери, Одержимый обернулся. Наши взгляды на мгновение встретились. И он чуть заметно кивнул. «Не соверши ошибку!» – прочел я в его глазах. А потом за ним захлопнулась дверь.
– Итак, полагаю, ты это все же сделал, – пробормотал мой адвокат.
Я обвел взглядом комнату для допросов – голые стены без окон, дешевенький стол и такие же дешевые черные пластиковые стулья, которыми правительство снабжает своих служащих, пустой графин для воды – и принялся гадать, нет ли тут «жучков».
Потом перевел взгляд на адвоката и одними губами спросил:
– Тут… не опасно разговаривать?
Выпускник Йеля уставился на меня во все глаза, явно не веря собственным ушам.
– Нет, Джордан, не опасно. Все, что ты скажешь, останется между нами.
– Угу, – пробормотал я. – Держу пари, ты не часто ходишь в кино. Это же старый трюк – копы выходят из камеры для допросов и ждут, когда подозреваемый признается своему адвокату. После чего все вместе вваливаются туда и хором радостно орут: «Все, чувак, тебе конец!»
Выпускник Йеля разглядывал меня с таким видом, будто спрашивал себя, уж не съехала ли у меня, часом, крыша.
– Нет тут никаких «жучков», – наконец со вздохом сказал он. – Я много лет проработал в офисе генерального прокурора, то есть занимался тем же, что и Джоэл, так что можешь поверить мне на слово. А теперь скажи, наконец, передавал ты Дэйву Биллу ту записку или нет?
Отрицать! Все отрицать!
– А что, если и так? – вызывающе бросил я. – То есть я не хочу сказать, что я это сделал. Но ведь они уверены в этом, поэтому я и спрашиваю – что будет, если передавал?
– Тогда у нас серьезная проблема, – со вздохом ответил он. – В этом случае Джоэл может отказаться от сделки. А это значит, что тебя осудят и никакое письмо 5-К тебя не спасет.
Спокойнее! Только бы не выдать себя! Твое слово против его.
– Все это чушь, Ник! Как они докажут, что я сунул Дэйву ту записку? То есть я хочу сказать, никакой записки не было, а они утверждают – была! И даже если Дэйв тоже согласился сотрудничать, кто докажет, что лгу я, а не он? – Я с праведным возмущением покачал головой. – Нет, ну в самом деле! Не могут же они отказаться от сделки, если у них нет доказательств?
Адвокат пожал плечами.
– Все не так просто, Джордан. Если они подозревают, что ты лжешь, то могут отозвать свое предложение. Хотя мне кажется, дело в данном случае обстоит совсем по-другому.
– Что ты имеешь в виду? – всполошился я.
– Сильно подозреваю, что у них есть доказательства – или, по крайней мере, они считают, что есть; в противном случае они бы не вели себя так уверенно, – он немного помолчал, словно обдумывая какую-то мысль. Затем встряхнулся и продолжил:
– Ладно. Давай предположим на минуту, что ты все-таки это сделал. Итак, где ты был, когда передал записку?
Невероятно! – промелькнуло у меня в голове. Даже сейчас, загнанный в угол, словно крыса, я не мог не поражаться двуличию судебной системы США. Предположим, я буду честен со своим адвокатом и признаюсь ему, что действительно написал Дэйву Биллу записку. В этом случае он не сможет и далее представлять мои интересы, поскольку своей ложью я сделал попытку ввести следствие в заблуждение. Поэтому мы обсуждаем эту возможность «гипотетически» – чтобы мой адвокат постарался выяснить, где я наиболее уязвим. После чего он поможет мне состряпать из этого дерьма более-менее правдоподобную историю, которая послужит объяснением тому, что у них есть против меня.
– Гипотетически я тогда был в ресторане, – ответил я.
– Зачем ты пошел туда?
– Потому что там должна была состояться встреча, о которой идет речь.
Адвокат одобрительно кивнул.
– Отлично. Как называется ресторан?
– «Каракалла». Это на Лонг-Айленде, в Сайоссете.
– Посетителей было много?
Я наконец сообразил, куда он клонит.
– Нет. Всего несколько человек, и никто из них не мог быть переодетым агентом ФБР. Можешь поверить мне на слово.
Адвокат снова кивнул.
– Возможно, ты прав. Ты уже довольно давно сотрудничаешь со следствием, и мне кажется, Коулмэн тебе доверяет, – он снова сделал паузу.
Его последняя фраза подействовала на меня, словно слезоточивый газ. Да, я подло обманул доверие спецагента ФБР. Он всегда был честен со мной, а я в благодарность подложил ему свинью. И все же я вел себя как мужчина. Я сохранил лицо. И это главное!
Между тем адвокат продолжал.
– Ладно, тогда ради твоего же блага предположим, что ты все-таки передал ему записку, но никто этого не видел. Может на записи оказаться что-то такое, что можно вменить тебе в вину, – я хочу сказать, Дэйв Билл как-то отреагировал на эту записку? Понимаешь, что я имею в виду?
– Да, конечно… – Думаешь, я слабоумный идиот? Взял и просто сунул ему записку, не предупредив ни о чем?! – Но я думаю, дело не в этом. То есть если бы я пошел на такой риск, то постарался бы проделать все очень осторожно. Я бы сначала огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что за нами не наблюдают, потом подал бы ему какой-то сигнал – к примеру, приложил бы палец к губам. Как бы там ни было, уверен, на записи нет ничего необычного… разве что во время нашего разговора Дэйв чем-нибудь себя выдал. Но в этом же нет ничего странного, верно? Я хочу сказать, я раза четыре-пять встречался с Гаито, и он тоже ни словом, ни жестом не выдал себя. Получается, мое слово против слова Дэйва.
– Я тебя понял, – перебил меня адвокат, – но мне следует кое-что добавить. – Он опять немного помолчал. – Ответь мне на один вопрос. Если бы ты действительно передал ему записку, что бы ты сделал дальше – забрал ее назад или позволил ему сохранить ее в качестве сувенира?
Я тяжело вздохнул.
– Точно не скажу, Ник. То есть мне кажется, он просто выкинул записку, но не уверен…
Помолчав, я саркастически покрутил головой. Нет, просто невероятно! Я пытался защитить друга, а он в знак благодарности сдал меня властям! Вот крыса! Магнум был с самого начала прав… и Одержимый тоже… Я идиот и вел себя как идиот – сам сунул голову в петлю.
– Можно вопрос, Ник? Что будет, если сделка не состоится? Мне действительно впаяют тридцать лет?
– Да, – виновато кивнул мой адвокат. – А может, и больше. Уж Джоэл постарается повесить на тебя все статьи, по которым тебя уже до этого признали виновным. Да еще добавит неуважение к суду, ведь ты, как-никак, пытался обмануть федерального агента – а вместе с ним и остальных, кстати. Мы просто не можем позволить, чтобы это случилось! Нужно сделать все, что в наших силах, чтобы вся эта история не выплыла наружу, – Ник дружеским жестом положил мне руку на плечо: – Поэтому я и хочу услышать как твой адвокат: ты передал Дэйву Биллу ту записку?
Я уныло кивнул.
– Да, Ник, передал. И в ней было написано именно то, о чем говорил Коулмэн. – Я безрадостно хохотнул. – Трудно поверить, правда? Я всем рискнул ради друга – и вот что я получил вместо благодарности.
Адвокат кивнул.
– Можно еще вопрос? Почему ты это сделал?
– Разве это имеет значение? – пожал я плечами.
– Конечно! – с жаром воскликнул он. – Если ты пытался предупредить Дэйва Билла просто потому, что он припрятал твои бабки или вы собирались вместе нарушить закон, тогда тебе конец. Но если твой поступок говорил лишь об угрызениях совести, если ты не хотел ничего дурного, а просто пытался таким образом сохранить самоуважение, тогда у тебя еще остается шанс! Ну, так как? Зачем ты это сделал? Пытался что-то скрыть от следствия или просто хотел защитить друга?
– Естественно, второе, – уверенно заявил я, чувствуя себя мальчиком, который кричит: «Волк!» – Богом клянусь, это так, Ник! – Дерьмо! Кажется, я сегодня уже клялся… а потом снова соврал. – То есть я хочу сказать, в этот раз как на духу! Я действительно хотел только прикрыть Дэйва. Ведь он же мой друг. Понимаешь, я ведь пошел на эту встречу, твердо намереваясь разговорить его, а потом, когда я уселся за стол, вдруг что-то произошло. Не знаю, что – я вроде как посмотрел на Дэйва и увидел, во что мог бы со временем превратиться «Стрэттон». Что-то как будто перевернулось во мне – внезапно я осознал, что сам виноват во всем.
Ведь это я сбил его с пути истинного. Я пробудил в нем алчность этими разнузданными вечеринками, которые я закатывал, и прочим дерьмом. А ведь Дэйв в отличие от всех, с кем я имел дело, был моим другом – вернее, я так думал тогда. Теперь-то я знаю, что ни дружбы, ни верности не существует – каждый сам за себя!
Я помолчал, пытаясь обуздать захлестнувшую меня ярость.
– И вот теперь я должен отправиться в тюрьму, мне суждено гнить там до конца своих дней – и все из-за своей глупости!
Я снова замолчал, пытаясь справиться с душившей меня злобой:
– А что будет с моими детьми? – Я помотал головой. – Чэндлер… Картер… О боже, что я наделал?!
Мой адвокат похлопал меня по плечу.
– Ладно, – буркнул он. – Попытаемся вытащить тебя из этой передряги.
– Но как?
– Ну, для начала тебе придется рассказать все начистоту прямо сейчас. Откладывать больше нельзя.
– Да ну? Вот так взять и рассказать? Господи, Ник, да ведь я у Джоэла уже в печенках сижу! Стоит мне только признаться, как о сделке можно будет забыть. Голову даю на отсечение, что так и будет, – я немного помолчал, прокручивая в голове ближайшие возможные последствия. – Я хочу увидеть своих детей. Всего лишь раз перед тем, как все пойдет прахом. Просто поцеловать их на прощание и сказать, как сильно я их люблю.
– Понимаю, – сочувственно кивнул он. – Уверен, скажи я Джоэлу, что ты хочешь что-то ему рассказать, и он согласится ничего не предпринимать против тебя – во всяком случае, немедленно. Так что у него будет время хорошенько подумать об этом – до утра, по крайней мере.
– А что потом? Как бы поступил ты в такой ситуации?
С губ Ника сорвался смешок.
– Как бы поступил я?!
– Да, – я взглядом дал понять, что не шучу. – Так как бы ты поступил на его месте? Разорвал бы сделку немедленно? Или просто дал бы мне по рукам?
– Разорвать сделку? Ни за что! – быстро ответил он. – Слишком серьезные были бы последствия. Держу пари, девяносто процентов помощников федерального прокурора согласятся со мной, – Ник пожал плечами. – К несчастью, Джоэл не входит в их число, но это не значит, что он тут же откажется от сделки. Просто из всех помощников федерального прокурора, которых я знаю, Джоэл самый твердолобый.
– Но раз ты спросил, как бы поступил я… вероятно, сделал бы тебе суровое предупреждение – возможно, даже добавил бы обвинение по какой-нибудь еще статье, например, за попытку обмануть офицера или за неуважение к суду, в качестве дополнительной меры. Моей целью при этом было бы преподать тебе урок, а заодно дать понять присяжным, что ты уже понес наказание за содеянное.
– Каким присяжным?! Меня и так уже признали виновным.
Адвокат покачал головой.
– Речь не о тех. Я о присяжных, перед которыми тебе предстоит давать присягу как свидетелю обвинения. Пойми: на суде в конечном итоге все упирается в перекрестный допрос. Вот почему все они перепугались до такой степени! Держу пари, они и сами знают, что ты ничего дурного не хотел – просто пытался защитить друга.
Как бы там ни было, позволь мне действовать – я выйду к ним и скажу, что ты согласен поговорить начистоту. После этого мы с Грегом засучим рукава и хорошенько поработаем на тебя. И, поверь, вытащим тебя из этой передряги. Как только Грег узнает, что произошло, он тут же примчится сюда; а завтра с самого утра мы отправимся в офис федерального прокурора с соответствующим заявлением по твоему делу. И дойдем до самого верха, если понадобится. У нас неплохие отношения с шефом криминального отдела – а именно его подпись в конечном итоге понадобится Джоэлу, чтобы официально разорвать сделку. Ну, а пока что мой тебе совет – поговори с Коулмэном по душам, попроси его замолвить за тебя словечко. У вас ведь неплохие отношения – я много раз слышал, и не от одного человека, что ты ему не просто нравишься – насколько я понял, он относится к тебе с огромным уважением.
– Ну да, – мрачно протянул я, – в общем-то так оно и было, да только теперь-то все иначе. Я ведь, можно сказать, подложил парню свинью. – Я сокрушенно покрутил головой. – Даже не представляю, как после всего этого смотреть ему в глаза. Держу пари, теперь он и слышать обо мне не захочет.
– Нет, – пряча улыбку, покачал головой Мормон. – Ты ошибаешься, если думаешь, что он тебя возненавидел. Больше того, готов поспорить, что Коулмэн единственный, кто прекрасно понимает, что именно там произошло. Вообще говоря, ты не первый и не последний, кто пошел на сделку со следствием, а после сделал то же, что и ты; такое происходит куда чаще, чем ты думаешь. Что ж, по крайней мере, теперь всем ясно, что ты не такой бессердечный ублюдок, каким тебя считают. Коулмэн, конечно, скорее откусит себе язык, чем признается в этом, но я готов поспорить, что после всего этого он стал уважать тебя еще больше. Кстати, я тоже, – подмигнул адвокат. – Итак, остается Джоэл. Нужно сделать все возможное, чтобы он не разорвал сделку. Об остальном подумаем после.
Я кивнул, мысленно поздравив себя с тем, что доверил свою защиту адвокатской фирме «Де Фей, О'Коннелл и Роуз». Эти ребята оказались не только первоклассными юристами, но и надежными друзьями – а ведь я уже потихоньку начал забывать, что такое дружба. Конечно, существовала большая вероятность, что Ублюдок взбрыкнет и откажется от сделки или хотя бы попытается отказаться, но Ник с Грегом были на моей стороне. А если мне чуть-чуть повезет и Коулмэн не пошлет меня куда подальше, то шансы у меня неплохие.
Минут через пять мои мучители вернулись в комнату для опросов, и у меня душа ушла в пятки. Еще через полчаса пытка закончилась. Я рассказал им все.
Ублюдок воспринял услышанное на удивление спокойно – во всяком случае, так мне показалось. Собственно говоря, он вообще никак не прореагировал – просто буркнул Нику, что свяжется с ним в ближайшие дни. Злобная Ведьма, к моему удивлению, вообще промолчала – как, впрочем, и Мормон.
Зато Коулмэн выглядел каким-то пришибленным. Что, в общем-то, было на него не похоже.
Поначалу меня это встревожило – вернее, расстроило. Я уже не сомневался, что если он и питал ко мне какие-то добрые чувства, то теперь об этом можно забыть. И неудивительно, я ведь оказался недостойным его доверия. Я нагло врал, глядя ему в глаза, – и не только в тот день, когда отдал ему пленку, но даже и сегодня в комнате для опросов. Так что он имел полное право вообще забыть о моем существовании.
Однако я ошибся; оказывается, он просто дожидался, когда мы останемся одни. Случилось это минут через десять, после того, как он проводил нас с моим адвокатом к служебному лифту, – мы молча прошли через холл и вышли на улицу. Распрощавшись, мой адвокат зашагал к подземке, а мы с Коулмэном – в сторону парковки.
Мы уже были неподалеку от Бродвея, когда Одержимый вдруг резко притормозил, повернулся и довольно сильно ткнул меня в плечо.
– Какого дьявола ты творишь?! Совсем спятил, что ли?
Я тоже остановился.
– Да, – смиренно кивнул я. – Похоже на то.
– Это точно! – набросился он на меня. – Оказался в дерьме по самые уши! Ты хоть представляешь себе, как взбесился Джоэл? Господи, помилуй! Да нет, похоже, не понимаешь! Или до тебя все еще не дошло, что речь идет о твоей жизни? – Стиснув зубы, он покачал головой. – Уму непостижимо… просто не верится! И после всего, что ты натворил, я еще хлопочу за тебя, унижаюсь, выгораживаю тебя перед Джоэлом, перед моим начальством и начальством Джоэла, и еще бог знает перед кем мне предстоит прыгать на задних лапках, чтобы спасти твою задницу!
Да ты хоть имеешь представление, какую чертову пропасть бумаг мне предстоит написать из-за всего того дерьма, в которое ты вляпался?! – Он в бешенстве покрутил головой. – Невероятно! – снова пробормотал он. – Помнишь, что я сказал тебе тем вечером, когда ты так убивался из-за того, что тебе придется записать на пленку свой разговор с Биллом? Да ладно, ты же всегда хвастался своей феноменальной памятью! Ну же, давай, гений, повтори, что я тогда сказал?
Я моментально поджал хвост.
– Ты сказал, что сложись все иначе, он, не колеблясь, поступил бы со мной так же. И оказался прав, – я помялся, стараясь найти подходящие слова. – Хочешь знать, почему я пошел на это?
– Нет, – отрезал он. – Не трудись объяснять. Я и без того это знаю. Именно поэтому я трачу время на разговоры с тобой вместо того, чтобы отправить тебя за решетку. – Он снова покачал головой. – Как бы там ни было, приятель, ты здорово вляпался, и теперь мне предстоит вытаскивать тебя из этого дерьма. Так что спасибо тебе огромное!
Честно говоря, я даже не знал, что сказать.
– Ну… – так ничего и не придумав, промямлил я, – значит, мы снова друзья?
– Да уж, – уныло пробормотал он, – друзья, мать твою! С такими друзьями, как ты, и врагов не нужно! – Он снова потряс головой. – Ладно, а теперь слушай. Не могу обещать, что все рассосется, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти твою никчемную жизнь. А взамен я хочу, чтобы ты продолжал сотрудничать – только теперь уже на совсем другом уровне. Имей в виду, я тебя знаю как облупленного – кстати, держу пари, и Джоэл тоже, – так что это твой последний шанс. Ну а теперь… ты ведь знаешь, что нам нужно, верно, друг мой? Поэтому отправляйся домой и думай – думай, как нам добиться своего. Тогда, по крайней мере, пока я буду уламывать Джоэла и пытаться спасти твою жизнь, смогу с чистой совестью сказать ему, что ты продолжаешь сотрудничать с нами, но уже на совсем другом уровне. Тебе ясно?
– Да. Яснее не бывает, – пробормотал я. – Ты с самого начала был прав. В мире не осталось ни дружбы, ни верности. Все люди – крысы, – с этими словами я пожал протянутую руку, и мы распрощались.
Стоит ли удивляться, что вечером, когда мы остались с Джорджем, я попросил его позвонить Элиоту Лавиню – спросить, нет ли у него желания вернуть мне хотя бы часть денег из тех, что он мне задолжал, поскольку я, дескать, как раз сейчас на бобах. Разговор оказался коротким. Когда Джордж повесил трубку, лицо у него было удивленное.
– По мнению твоего друга Элиота, – невыразительным тоном проговорил он, – в тюрьме тебе деньги вряд ли понадобятся. Ах да, он велел передать, что желает тебе всего доброго, и послал сам знаешь куда. После чего бросил трубку.
«Ладно», – подумал я. Было несколько человек, с которыми мы вместе в свое время обстряпывали грязные делишки – все они вздохнули свободно, уверенные, что теперь им сойдет все с рук. Что ж, вскоре им предстоит узнать, как жестоко они ошиблись.
Глава 19
Суперкрыса
Стоял один из тех жарких, солнечных дней, которые порой случаются в начале августа. Дело было во вторник, и Манхэттен изнемогал от зноя, задыхаясь в душном и влажном облаке смога, настолько плотном, что его можно было резать ножом. Но в офисе адвокатской конторы «Де Фей, О'Коннелл и Роуз» царила блаженная прохлада. Когда мы втроем приступили к обсуждению событий предыдущей недели, я машинально отметил, что кондиционеры внутри работают на полную мощность.
В отличие от моих адвокатов, я предусмотрительно оделся по погоде – в белую рубашку-поло, рыжевато-коричневые брюки для гольфа и легкие кожаные мокасины. Ну и, конечно, носки, надежно прикрывавшие надетый на щиколотку браслет, поскольку я вовсе не стремился привлекать к себе любопытные взгляды окружающих. В данный момент в центре внимания оказался Магнум, который взялся рассказать о своих переговорах с моим добрым другом Ублюдком и как раз приступил к самому важному моменту.
– Неуважение к суду, – важно объявил он, откинувшись на спинку кожаного кресла. – Ты признаешь себя виновным по одному пункту и приговариваешься к дополнительным тридцати месяцам в тюрьме. Но, – он выразительно поднял вверх палец, – при этом условия сделки остаются в силе, что означает, что конца света удалось избежать. – Последовал выразительный кивок. – Я бы сказал, потрясающая удача, Джордан, особенно учитывая, с кем мы имели дело.
– Да уж, – с кислым видом согласился я, – и учитывая степень моего собственного идиотизма. – Я покрутил головой. – Богом клянусь, ничего глупее я в жизни своей не делал, – я сокрушенно вздохнул. – Уж вы мне поверьте. – Повернувшись к йельцу, я благодарно улыбнулся ему. – Если бы не ты, Ник, – проговорил я, – не знаю, как бы я пережил весь этот день. Ты держался потрясающе – от начала и до конца.
Брови выпускника Йеля поползли вверх.
– Спасибо, конечно, но ты действительно готов был призвать Бога в свидетели, что все так и было? – С его губ сорвался смешок. – Или пройти проверку на детекторе лжи?
– Поди ты к черту, Ник! Именно это говорят люди, у которых рыльце в пушку, когда их припрут к стенке. Это просто рефлекс, как у медузы, когда она кидается жалить любого, кто просто проплывает мимо, – я пожал плечами. – Нельзя же осуждать медузу просто за то, что она следует рефлексу!
– Кого осуждать? – удивленно переспросил Магнум. – Медузу?
– Ну да, медузу… впрочем, как в данном случае и меня. Я поступил, как поступил бы на моем месте любой умный человек: врал и изворачивался до тех пор, пока меня не приперли к стенке. Оставалось сознаться – ну, я и сознался. После чего попросил прощения.
– Возможно, – согласился йелец. – Только Джоэл тоже это знает.
– Знает что?
– Что каждый, у кого рыльце в пушку, призывает Бога в свидетели, утверждая, что говорит правду.
– А-а-а… и все виновные готовы пройти проверку на детекторе лжи? – Я выразительно подмигнул. – То-то же, Ник. Говорю тебе, я не такой, как все!
Адвокаты, переглянувшись, предпочли промолчать.
– Ладно, что тут говорить? Вы, парни, просто супер! А ты, Ник… я в таком долгу перед тобой, что готов даже проглотить это последнее оскорбление. На нашу с тобой дружбу это не повлияет. – Потом я повернулся к Магнуму: – Кстати, Грег, а когда мне следует признать себя виновным по этому последнему обвинению?
– Ближе к осени, – ответил он, – хотя мы, конечно, попытаемся оттянуть это насколько возможно. Имей в виду, обвинение в неуважении к суду не подпадает под условия сделки, так что Глисон постарается добиться максимального срока.
Наплевать! Зато я поступил как мужчина!
– Черт с ним. В конце концов, два с половиной года не такая уж высокая цена за возможность сохранить самоуважение. В один прекрасный день я, возможно, смогу объяснить все это Картеру, и он еще будет гордиться мной… – Адвокаты удивленно уставились на меня. – …а может, и нет, – поправился я. – Как бы там ни было, я бы предпочел не тянуть с этим. Ну, вы меня понимаете?
Магнум, неодобрительно поджав губы, молча уставился на меня. Я повернулся к Нику – и увидел на его лице то же самое выражение.
– Ладно, парни, – вздохнул я, – похоже, я чего-то не догоняю, да? Так о чем речь?
– Ну-у-у… – протянул наш «солист», – позвольте для начала объяснить, как прошла наша вчерашняя встреча в офисе федерального прокурора. Мы там были впятером. Ник, я, Джоэл, естественно, Коулмэн и еще один тип по имени Рон Уайт, которого только что назначили главой криминального отдела.
– Да, я знаком с Роном Уайтом, – встрепенулся я. – Он допрашивал меня по другому делу. Приятный парень. Жаль, что не он помощник федерального прокурора, а Джоэл.
Магнум согласно кивнул.
– Да, так было бы лучше, но, к несчастью, нам придется иметь дело с Джоэлом. Точнее, с Джоэлом придется иметь дело тебе, Джордан. Поэтому каким бы славным парнем ни был Рон Уайт, он все-таки подчиняется Джоэлу.
– А я думал, что Джоэла переводят.
– Так и есть, – подтвердил Магнум, – именно поэтому мы не намерены форсировать события. Лучше пока придержать твое заявление о признании вины. Видишь ли, если мы сможем дотянуть до его ухода, то нам придется иметь дело уже с новым помощником федерального прокурора, который, надеюсь, – подмигнул Магнум, – будет склонен проявить больше сочувствия в твоем случае.
– Гениально! – восхитился я.
«Нет, все-таки до чего же двулична наша судебная система, – промелькнуло у меня в голове. – Просто уму непостижимо! Ведь будь я беден или просто принадлежи я к среднему классу, то давно бы уже парился на нарах, предвкушая тридцать лет, которые мне предстоит провести за решеткой».
– Поэтому нашей главной задачей, – вмешался Ник, – было свести обвинение в неуважении к суду к попытке обмануть федерального агента, что, разумеется, куда менее серьезное обвинение.
– Во всяком случае, за это не сажают в тюрьму, – подмигнул Магнум.
– Верно, – подтвердил йелец, чопорно пожав плечами. – Конечно, было бы намного лучше, если бы нам удалось убедить их вообще снять обвинение, однако я бы не стал на это рассчитывать. Джоэл уже выпустил джинна из бутылки, поэтому, если прокуратура вдруг совершит поворот на 180 градусов, это будет выглядеть, мягко говоря, странно.
– Звучит логично, – я решил сыграть роль адвоката дьявола. – Но что, если преемник Джоэла окажется еще хуже? Возможно, чтобы они решили пересмотреть условия сделки?
– Хороший вопрос. Точнее, сразу два, – кивнул Магнум. – В любом случае хуже уже не будет. Неуважение к суду – само по себе уже серьезное обвинение. Думаю, Рон Уайт в данном случае меня поддержит. Вряд ли кто-то отнесется к тебе суровее, чем Джоэл, – за исключением Мишель Эдельман, конечно. Но она не возьмется за это дело, ей попросту не до тебя – сейчас она занята по уши, запугивает Виктора Вонга. Большинство помощников федерального прокурора просто ограничились бы суровым предупреждением, но Джоэл по какой-то причине тебя невзлюбил и не хочет замять это дело.
Йелец решил вмешаться.
– Мне кажется, – пробормотал он, – Джоэл просто слишком близко к сердцу принял твое дело.
«Ну да, а еще он сволочь, каких поискать», – пронеслось у меня в голове.
– Другими словами, – продолжал Ник, – он так долго охотился за тобой, что уже не в состоянии видеть в тебе не «мерзавца, которым ты некогда был», скажем так, а «законопослушного гражданина, которым ты сейчас являешься», что ближе к истине.
Тут в разговор опять вклинился Магнум.
– В самую точку, – кивнул он. – Поэтому для нас так важно выждать какое-то время. В глазах следующего помощника генерального прокурора ты будешь просто Джорданом Белфортом, членом команды, человеком, помогающим правосудию.
– А как насчет Коулмэна? – поинтересовался я. – Он-то охотился за мной куда дольше.
Йелец покачал головой.
– В глазах агента ФБР все выглядит несколько иначе, – объяснил Ник, – тем более если речь не идет о насилии. У тебя репутация человека чрезвычайно умного, так что Коулмэн тебя уважает. Ты для него не просто очередной подонок, нарушивший закон.
– К твоему сведению, – добавил Магнум, – то, что Джоэл согласился оставить сделку в силе, по большей части заслуга именно Коулмэна. Он вчера грудью встал на твою защиту. Сказал, что если не считать попытки предупредить Дэйва Билла, то в остальном ты ведешь себя безупречно. А еще он сказал, что вы сейчас работаете по одному очень крупному делу. Не знаешь, что он имел в виду?
– Знаю, конечно, – Гаито и Бреннан, – кивнул я. – Пока нам не слишком везло, но скоро все изменится. Вообще-то после вас я встречаюсь с Коулмэном – у меня для него небольшой подарок.
– Что за подарок? – полюбопытствовал Магнум.
Я стиснул зубы – достаточно было вспомнить о том, сколько близких друзей за последние дни поспешили меня предать, чтобы в глазах потемнело от злобы.
– Так, один простенький рецепт, как правильно поджарить Шефа, – ледяным тоном отрезал я. Потому что на моем месте он бы, не задумываясь, поступил со мной точно так же.
Казалось совершенно естественным, что именно в Бруклин Хайтс я вдруг решился рассказать спецагенту ФБР о нашей первой встрече с Герцогиней и о том, как она заставила меня забыть о Дениз. Да и что удивительного – ведь это случилось как раз здесь, в этом заметно изменившемся после того, как его «облагородили», районе, – если пройти еще пару кварталов, окажешься возле офиса федерального прокурора, а чуть дальше будет здание федерального суда, возле которого я ждал Герцогиню во время нашего первого свидания.
В те дни она снимала крошечную однокомнатную квартирку в жилом доме на Джоралемон-стрит, всего в квартале от китайского ресторанчика, в котором мы с ним встретились, чтобы пообедать. Вообще говоря, целью нашей сегодняшней встречи было не обсуждение моей личной жизни во всем ее убожестве, просто после всего, что этот человек для меня сделал, я считал себя его должником. В конце концов, ни один настоящий американец, в жилах которого течет горячая кровь – даже суровый агент ФБР, – не смог бы остаться равнодушным, услышав во всех подробностях историю моей жизни, круто замешанную на сексе, алчности и похоти, в которой было все – блондинки и скандальный развод, предательство лучших друзей и наркотики. Я как раз добрался до того дня, когда наши дорожки пересеклись в самый первый раз.
– Закатывал сумасшедшие вечеринки в своем доме на побережье, на которые мог попасть кто угодно! Достаточно было только войти, улыбнуться и – чувствуйте себя как дома! Самый лучший способ завести друзей. – Я откусил кусочек свернутого трубочкой блинчика му-шу со свининой, а фэбээровец вплотную занялся своими любимыми цыплятами чоу-мейн.
Какое-то время мы молча жевали.
– Ты был прав, – через пару секунд согласился я. – Еда тут что надо.
– И чертовски недорого, – кивнул фэбээровец. – Если честно, не представляю, как они при таких ценах умудряются держаться на плаву. Не сказать, чтобы в таком районе была низкая арендная плата.
Я пожал плечами. Пора было его просветить.
– Вероятно, потому, что платят официантам шесть центов в час, угрожая прикончить их родственников в Китае, если кто-то вздумает возмутиться.
– Возможно, – кивнул агент ФБР. – Но если в итоге тарелка чоу-мейн обходится меньше шести баксов, то кто мы такие, чтобы жаловаться, верно? – Он снова энергично заработал палочками. – Так о чем ты говорил?
Кивнув, я отложил блинчик в сторону.
– Вначале мои вечеринки были не слишком многолюдными – пара сотен гостей, не больше. Но со временем сотни превратились в тысячи. И – как и все, что имело отношение к «Стрэттон», – каждая вечеринка была еще более неприлично роскошной и разнузданной, чем предыдущая.
Мой собеседник отложил палочки.
– Это еще почему?
– Пресыщение, – я пожал плечами. – Видишь ли, то, что в 1989-м казалось безумием, в 1991-м уже никого не удивляет. В этом все дело, а также в том, что «Стрэттон» представляла собой автономное общество. В каком-то отношении мы смахивали на Древний Рим – все мы жаждали крови, это и связывало нас, и одновременно развращало. В Древнем Риме аристократы скармливали рабов львам, в «Стрэттон» мы развлекались тем, что кидались в карликов липучкой. – Пожав плечами, я откусил еще кусок блинчика.
Первые вечеринки были относительно невинными: нанимали диджеев, они приходили со своими записями, люди танцевали, в доме был открытый бар с изысканными закусками. Конечно, были и наркотики, но немного. И это все.
Но прошло всего несколько лет, и все изменилось. Началось какое-то безумие: в моем доме толклись тысячи совершенно незнакомых людей – просто какое-то море, которое постоянно выплескивалось то на улицы, то на пляж, а в «родстер» их иной раз набивалось столько, что он едва не разваливался на части. По Дюн-род было просто не проехать, до такой степени она была забита пьяными в дым или обкуренными служащими «Стрэттон» – и все это, заметь, на глазах копов из Вестхэмптона! Так что шоу благополучно продолжалось, несмотря на многочисленные жалобы соседей.
Теперь уже на моих вечеринках играл оркестр, толкачи толкали свой товар, танцоры танцевали, шлюхи снимали клиентов, стриптизерши раздевались, акробаты делали сальто, а лилипуты расхаживали в комбинезонах – просто шутки ради. А чтобы никто из гостей не умер от жажды, тут же бродили два десятка полуголых официанток, таская за собой серебряные ведерки со льдом, из которых торчали бутылки «Дом Периньон».
– Господи Иисусе! – выдохнул фэбээровец, набив рот курицей чоу-мейн.
– Как бы там ни было, я познакомился с Надин 4 июля 1990 года, когда до полного разгула было еще далеко. Может, поэтому она была не очень шокирована, придя туда в первый раз. Я как раз сидел в гостиной, играл с Элиотом Лавинем в пул. – О, идея! – промелькнуло у меня в голове. – А он, кстати, похоже, снова купается в деньгах.
– Неужели? – отложив палочки, встрепенулся мой собеседник. – А я слышал, что он человек конченый.
Я покачал головой.
– Судя по всему, уже нет. Слышал, он снова приподнялся, – где, когда и от кого слышал, я благоразумно предпочел опустить. – Говорят, у него фабрика одежды – деталей не знаю, но ходят слухи, что он зашибает миллионы.
– Удивительно, – покачал головой мой собеседник, – учитывая, что парень полный придурок.
– Угу, – согласился я. – Впрочем, насколько я знаю Элиота, он наверняка до сих пор вывозит наличку из Гонконга. – Я с невинным видом пожал плечами. – До сих пор удивляюсь, почему вы с Джоэлом никогда не обращали на него внимание. Особенно учитывая, что в качестве отката я получил от него больше нала, чем от всех остальных вместе взятых.
Мой собеседник пожал плечами.
– Непростое дело. Мы получили постановление суда, чтобы поднять все банковские записи по его счетам за последнее время, однако он клал и снимал со счета слишком много наличных, чтобы можно было выявить какую-то закономерность. В этом смысле парень просто идеальный вариант на роль «подставного».
– Вот как? – хмыкнул я. – Что ж, я помню, как-то раз его секретарша сунула в спортивную сумку семьсот штук, отдала ее Джорджу, моему водителю, и велела отдать мне. А я точно знал, что вся эта наличка была снята со счетов Банка Нью-Йорка, причем в течение одного дня – из банка они прямиком попали к его секретарше, от нее – к Джорджу, а от Джорджа – ко мне.
Мой собеседник пожевал губами.
– А ты-то как об этом узнал?
Читать бесплатно другие книги:
