Любовь и голуби (сборник) Гуркин Владимир
Саня. Чудо…
Светлана. Чудо. А ты не верил?
Саня. Я не знал.
Светлана. Никто не знал. Видишь купола? Во-он там, золотые.
Саня. Что это?
Светлана. Я пойду. А ты не спеши, еще рано.
Саня. Погоди.
Светлана (кладет Санину голову к себе на колени). Спи. (Шепчет.) Придет пора – ветер теплый, чистый омоет тело твое, и встретит тебя старец серебряный. Возьмет за руку робкого, счастливого… Через леса прохладные, сквозь листву звонкую, солнцем пробитую, над полями, лугами зелеными, над реками чистыми в синеве небесной полетите. Потом вода большая, покойная: ни морщинки на ней, ни слезинки случайной – все задумано, все загадано. Переведет тебя батюшка к берегу высокому, а на берегу люди милые ждут тебя. Всех их ты знаешь, все тебя ведают, ждут неспешного с сердцами светлыми, тобою полными.
Все громче пели колокола, все светлее и бездоннее становилось небо. Из глубины, от края поля, к ним шли люди. Саня спал.
Занавес
Москва, 1992
Прибайкальская кадриль
Комедия в двух действиях
А месяц будет плыть и плыть,
Роняя весла по озерам…
И Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.
Сергей Есенин
Действующие лица
Николай Звягинцев, 65 лет, пенсионер
Лида, его жена
Саня Арефьев, сосед, ровесник Николая
Валя, его жена
Макеевна, одинокая бабенка
Действие первое
Картина первая
Август месяц – самая замечательная пора прибайкальского лета. Раннее утро. Поют петухи, щелкает бич пастуха, позванивает колокольчиками коровье стадо.
Мимо забора, над которым вздернули головы подсолнухи, заложив руки за спину, вышагивает Саня Арефьев. Сзади хвостиком болтается пустая авоська. Щурясь от яркого солнца, Саня тихонько посмеивается. Одна из досок забора сдвинулась в сторону, и показались седые кудри Николая Звягинцева.
Николай. Сосед, мативо!
Саня (скакнув от неожиданности). Ой-и! Кто?!
Николай. Здоров! Откуд топашь?
Саня. Чего ты там? Здоров.
Николай. Макевны не видать?
Саня. Где?
Николай. Зыркни-зыркни за угол. Стоишь, как этот, мативо. Погляди Макевну.
Саня. А чего там глядеть? Коров Балабабин прогнал – и все. Пустая улица.
Николай (вылезая из дыры). Напугался, что ль?
Саня. Неожиданно, конечно.
Николай. Гляжу, идет, лыбится. Каку холеру лыбишься? Закуривай.
Саня. Не курю, знаешь ведь.
Николай (хохотнув). Потому и предлагаю. (Закуривая.). Че смеялся-то?
Саня (кивнув на папиросы). Богатый… Папиросы.
Николай. Зять, мативо, Володька снабжат, привозит с городу. Садись.
Присаживаются под забором.
Куда в такую рань бегал?
Саня (махнув рукой). Ай… За хлебом.
Николай. Хот-ты! В семь утра? С девяти хлебный-то!
Саня (удивляясь на самого себя). А я поглядел, вроде скоро девять на часах. Тридцать пять минут, ну и тридцать пять минут. Пришел, жду. Нету никого, тихо кругом. Война, что ли, началась…
Николай. А что, счас запросто.
Саня. Но. Тут Балабабин с коровами… Оказывается, еще только семь. Перепутал, наверно…
Николай. Стрелки, наверно, перепутал.
Саня. Но. Думаю, схожу, чтоб днем не мотаться. Сходил… Там, поди, без пятнадцати семь было, а подумал – тридцать пять девятого.
Николай. Финита, Санька! Старческий марзам! Или как его?
Саня. Но. Марзам.
Николай (сплюнув). Маразм! О! А ты… (передразнивая) марза-ам.
Саня (махнув рукой). Ай. Подумал-то правильно, про его подумал.
Помолчали.
Там кого делал, в чужом-то? (Кивнул в сторону огорода.)
Николай (хихикнув). Засада, мативо. Ей я по-другому гаркну… Так гаркну… Не беременна, а родит. Володька, зять, с гаражом затеялся, кирпича навез… У ворот наших. Видел же?
Саня. Дак давно уж навез. И че?
Николай. Гляжу как-то, вроде один рядок меньше стал. А вчерась ставни открываю, и Макевна… Уже в конце улицы наяривает. На горбу мешок, задница выше головы, а тут кирпичок отдельно валяется. Сразу смекнул! (Смеется.) Такую кару на нее наложу!
Саня (заглянув за угол забора в улицу). Эй, бежит! Макевна!
Николай (прячась в огороде). Придержи ее! Поздоровкайся подлиннее… А я с тылу… (Скрывается.)
Появляется Макеевна. Спешит, низко согнувшись под тяжестью мешка.
Саня. Здорово, Макевна! Бог в помощь, что ли?
Макеевна. А-а! Фу на тебя! Напугал, дядь Саня! (Опустила мешок на землю. Отдыхает.)
Саня. Устала?
Макеевна. Потаскай-ка.
Саня. Золото, что ль, тащишь?
Макеевна. А считай что и золото. Стоко хлопот с ими… Забодали.
Саня. С кем?
Макеевна (тараторя). Да вон с кирпичами. Печка на летней кухне совсем как Бреска крепость – дым из всех щелей. Надо новую класть, а кирпичей нынче поди достань… Достаю, корячусь, а куда денешься… У Звягинцевых тягаю потихоньку. Смотри не выдай меня. Их Володька еще навезет, а мне-то взять неоткуда.
Из проема ловко и бесшумно вынырнул Николай, встал за спиной у Макеевны.
(Взваливая на себя мешок.) Дядь Саша, поддень мне там взади… Повыше.
Николай (набрав побольше воздуха в грудь, рявкает). Стоять, мативо!!!
Макеевна от испуга роняет мешок с кирпичами прямо Николаю на ногу.
(Прыгая на одной ноге, верещит сорванным голосом.) Едрит-т твою сажень!..
Макеевна. Ох, боженьки… Ох, матушки…
Николай. Ну, Макевна!.. Ну, в карман тебе чахотку!..
Макеевна. С неба, что ль, упал?
Саня. Да не, он с дыры.
Николай (перемежая писк с сипом). Ну, счас в шоры буду тебя брать!
Макеевна (испуганно успокаивая). Ладно-ладно, сразу в шоры… Чего уж ты?..
Николай. Ну ни хрена себе! Из-за своих же кирпичей в калеках ходить?!
Макеевна. Че скажу-то, че скажу… Не орал бы так, дядь Коля, и не зашибла бы.
Николай (пищит). Голос куда подевался?
Макеевна. Ну дак сорвал. Зачем было орать? (Шепчет.) Ты б шепотом, шепотом.
Николай. Такую кобылу шепотом? А ну, тащи все назад! На весь поселок засрамлю, мативо!
Макеевна. Дай ногу посмотрю. Ниче не сломал? (Осматривает ногу.)
Николай. Ты ломала-то, не я. Твоя работа.
Макеевна. Слава те Господи, зашиб маленько – и все. Пройдет.
Николай. А голос?
Макеевна. И голос пройдет. Молчи подольше, не напрягай его – и пройдет.
Николай. Понял, Санька?! Я молчать буду, а она на свою крепость матерьял таскать. Отдавай назад голос! Сию минуту отдавай! Ставь как полагается!
Макеевна. Ниче не понимаю, дядь Коля. Как я его тебе? Ты че?
Саня (поясняя). Дак ставь, говорит.
Макеевна. Ну?
Николай. Вот и ставь. Поставишь скоко-то… Может, угодишь ему, он и вернется в родное место.
Макеевна. Да я б уж угодила, но как? Как он вернется-то?
Николай (чешет кадык). А ему счас грамм пятьсот – и в точку. Как тут и был. Я ж не первый раз так с ним разбираюсь.
Макеевна. Правда?
Николай. Ну че, клясться тебе, что ли?
Макеевна. Да я верю, верю! Айда ко мне. Полечу тебя.
Николай. Белая?
Макеевна. Не подойдет?
Николай. В самый раз. Токо белая подходит. Айда, Санек. Сашка со мной.
Макеевна. Одной-то хватит вам?
Николай. Там поглядим.
Макеевна. А у меня и нет больше. Одна есть – и все.
Саня. Не, я с утра не буду.
Николай. А че?
Саня. Шарахаться потом весь день.
Николай. С бутылки-то?
Макеевна. Хорошая водочка, со злинкой. Рассчитаюсь ей за кирпичи, только не шуми. Договорились? Айдате.
Николай. Сашка, пошли. Два часа еще до магазина. Маяться будешь. (Макеевне.) Помочь, что ли?
Макеевна. Ой, спасибо, да я сама…
Николай. Ладно, сама… (Взваливает себе на спину мешок.) Тяжелый, мативо. (Его повело, чуть было не упал.)
Саня (смеясь). Еще не пил, уже шатаешься.
Макеевна поддерживает сбоку Николая, с другой стороны помогает Саня.
Николай. Ну ты, Макевна, здоровая… Токо кирпичи и таскать. Все, стабилизировался. От-пу-у-скай!
Его отпустили. Склонившись, Николай пошел было нормальным шагом, но от тяжести его начало заносить, шаг становится все быстрее и быстрее. Саня и Макеевна бегут следом.
Макеевна. Ой, не упади! Ой, тебя куда несет?! Ой, не упади!
Картина вторая
Забор с подсолнухами, разделившись пополам, отошел в стороны, открыв фасад дома. Его четыре окна сейчас закрыты ставнями. Правая половина дома обита вагонкой, крыша крыта железом и покрашена в зеленый цвет. Левая темнеет неприкрытыми бревнами, крыша из посеревшего от дождей и времени шифера, но на окнах этой половины дома резные наличники, резной карниз, ставни раскрашены.
Из-за забора у богатой половины дома выглядывают ровно сложенные кирпичи. Отсюда и появляется Лида, жена Николая. Начинает открывать ставни; с противоположной стороны выходит жена Сани, Валя. Тоже идет к ставням.
Валя. Здравствуй, Лида. Слышу, гремишь уже…
Лида. Здрасьте-здрасьте. Гремлю, солнце-то вон уже где. Колька мой не у вас там?
Валя. Нету. И Саня куда-то подевался.
Лида. Они не на рыбалку сговорились?
Валя. Не знаю. Сказал бы.
Лида. Мой скажет… Всю жизнь бегает, как партизан.
Валя (смеясь). Не говори. С моторчиком он, Коля-то. На месте не сидится.
Лида. Ага. Только тут стоял, моргнуть не успеешь – нету. Куда девался? Никакая старость не берет, ты погляди.
Валя. Ну хорошо же.
Лида. Да что хорошего? Умотал ведь. Хоть бы шею свою где свернул, отдохнула бы.
Валя. Типун тебе…
Лида. А хоть два. Погода-а… Не погода – благодать! Вот где его черти носят? Вы картошку пропололи?
Валя. Неделю как пропололи.
Лида. А у нас стоит. Он, паразит, дождей, что ли, ждет? Так дождется, будем в грязи хлюпаться.
Валя. Зять с дочкой подъедут, махом прополете.
Лида. Ну а че ж погоду-то упускать? По сырой-то хуже.
Валя. По сырой какая работа?.. Мука.
Лида. Но.
Пауза.
Валя. Лида, у вас с кирпичами ничего не сделается?
Лида. А чего с ними сделается?
Валя. Поворуют. Не боитесь?
Лида. Да ну. Кому они нужны?..
Валя. А мне кажется, их что-то меньше стало.
Лида. Да? Черт его знает…
Валя. Я к чему говорю: счас к зиме все печки перекладывают, и мы, вон, переложили. Так чтоб не подумали, если что.
Лида (глядя на кирпичи). Вроде правда меньше стало…
Валя. Я и говорю, чтоб на нас не подумали.
Лида. Только сейчас внимание обратила. Вообще-то говорила Кольке, чтоб во двор перекидал. Как забегал, запсиховал.
Валя. А чего?
Лида. Зятю, говорит, надо, ему на гараж, пусть сам и таскается. Недолюбливает он Володьку-то. По каждой мелочи с ним пикируется. (Передразнивая мужа.) На черта мне их гараж? Че им, дача тут, что ли?
Валя. Хозяйственный у вас зять-то.
Лида. Но. Видишь, и дом нам облицевал, и крышу перекрыл… (Махнув рукой.) Ревнует. (Вновь передразнивая Николая.) Че, говорит, он тут деятельничает? Его просят? Сдохну, тогда пусть че хотят с домом делают, счас я хозяин. (Вполне конкретно ругая воображаемого мужа.) Да хозяин ты, хозяин! Водку дуть ты хозяин, а не домом заниматься! Другим хоть не мешай! (Ерничая.) А мне и так хорошо, неча меня к могиле подпихивать. (Вале.) Вот и поговори с ним.
Валя. Ревнует к дому-то, ты погляди…
Лида. Прямо хуже ребенка. Надо идти, дел невпроворот.
Валя. Да-да, пойдем.
Расходятся в стороны.
Лида (приостановилась у кирпичей). Валя!
Валя. Ага?
Лида. А правда, что-то кирпичей меньше стало!
Валя. Я и говорю!
Лида. Счас я уж точно вижу!
Валя. Ну дак!
Лида (оглядываясь). Вот куда он запропастился?
Валя (оглядываясь). Вот где они?
Махнув рукой, обе уходят. Появляются Николай, Саня, Макеевна. Николай и Саня с двух сторон опираются на Макеевну. Макеевна, пыхтя, добросовестно тащит мужиков. И у одного, и у другого подкашиваются ноги.
Николай. Все забирай! На фиг! Мне его гараж тут не к месту!
Макеевна. Не ори, дядь Коля! Ты чего раскричался?
Николай. Шепотом, правильно. Тс-с, шепотом…
Саня (блаженно улыбаясь). Упои-ила нас Макевна… Хорошо…
Николай. Отлично просто!
Макеевна. Слава те господи, дотопали.
Николай. Пришли? Быстро.
Саня. Упои-ила нас Макевна… Хорошо.
Николай (Макеевне). Вишь кирпичи? Утаскивай к едрене-фене. Токо тайком. Чтоб Лидка… Чтоб никто не видел. По ночам таскайся. Слышь?
Макеевна. Сам-то не кричи.
Николай. Сколько тебе их надо?
Макеевна. Штучек десять, больше не надо.
Николай. Четыреста рублев – и все дела.
Макеевна. Четыреста рублей?!
Николай (словно уступая). Ладно! Пятьсот – и все дела!
Макеевна (обидевшись, возмущенно). По триста договаривались! Забыл?
Короткая пауза.
Саня. Ифляция. Да, Коль?
Николай. Точно, мативо! Ифляция!
Макеевна. Че это она у вас… Пока от дома шли, подскочила?
Николай (энергично удивляясь инфляции). Вообще коварная! Токо одна, уже другая…
Саня. Было триста, стало пятьсот. Упои-ила нас Макевна…
Макеевна. Не совестно, дядь Коля? Целых две бутылки у меня высадили!
Николай (возражая). А все равно сиплю. Саня, сиплю?
Саня. Не, у тебя хороший голос, Коля. Все понимаю.
Николай. Да? А че-то сиплю. Идет, мативо! Удовлетворяюсь на трехста! Че стоим-то? (Макеевне.) Куда-нить нас девай.
Макеевна (обрадовавшись). А на завалинку… (Усаживает пьяных на завалинку.) Хорошо сидите, не хулиганьте.
Саня. Макевна, ну ты… упои-ила.
Макеевна. Тих-тих.
Саня (отдавая честь). Есть! Тих!
Макеевна. Не проболтайте меня женам, а то и вам, и мне шею намылят.